Текст книги "Сохранить замок (ЛП)"

Автор книги: Моника Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Моника Эндерле Пирс

Сохранить замок

(Воительница и маг – 2)

Перевод: Kuromiya Ren

Глава 1

– Наше восприятие влияет на нашу реальность, – любил говорить отец Галины, король Урсинума Вернард после того, как врал с улыбкой, чтобы подчинить мир своей воле. Но такими и были короли, создавали свою историю и переписывали истории остальных. В отличие от отца, воительница Галина Персинна, маркграфиня Кхары, ценила правду, даже когда она прибывала с острыми кровавыми зубами. И в последнее время правда часто была такой.

Она сидела на твердом стуле с высокой спинкой и смотрела на тесный зал поклонений Сокоса, думая о лжи, которую говорила за последний месяц. Она крутила черное кольцо на правом безымянном пальце, размышляя, как правда впивалась в нее, желая всплыть. Ей не нравилось недоговаривать, сочинять истории, чтобы успокоить испуганных жителей.

Тусклый зал поклонений ощущался старее кирпичей, из которых его сделали, и вытоптанной земли пола. Тут собирались в честь триады богов Кворегны – Хотырь, Скирона и их дочери Семел. Тут были реликвии и символы рождения, смерти и жизни. Круг, как кольцо на ее пальце. Теплое гладкое кольцо успокаивало ее. Подарок от любимого. Талисман, чтобы уберечь ее, доказательство его силы и их любви. Она крутила его снова и снова.

Многие жители хотели поговорить с маркграфиней, поворачивали к ней взволнованные лица, их голоса становились то выше, то ниже, напоминая удары волн Серебряного моря о стены гавани Харатона. Ее нос жгло от запаха темного тесного зала – пот, жир и дым могли превзойти вонь бараков замка Харатона летним днем. И в запахе ощущался странный тошнотворный привкус. Страх. Он выделялся из пор, из подмышек. Он растекался быстро, как чума. Страх был врагом, с которым Галина боролась в Кхаре.

Она подняла взгляд. Черепа – людские и не только – свисали с балок, медленно крутились, позвякивая, напоминая о смерти. Тонкие полоски красной ленты трепетали между ними, некоторые удерживали свежие и сухие цветы с резкими запахами. По периметру комнаты стояли красные горшки с костями и цветами. Черепа были для Скирона, который правил смертью, красный – для Хотырь, которая кровью породила мир и все в нем, а цветы Семел напоминали всем о красоте и мимолетности жизней.

Галина ощущала вес присутствия богов в зале, их осуждение, их ожидания и тяжесть их разочарования.

Или это было ее разочарование?

Она крутила черное гладкое кольцо.

Справа от нее на зал смотрела графиня Сокоса. Она была вдвое старше Галины, смотрела на собравшихся бледно-зелеными глазами с пустым лицом фермера, глядящего на куриц во дворе. Графиня взглянула на Галину, та кивнула, и женщина стукнула по полу деревянным посохом.

– Тихо! Слушайте Ее светлость, – гулким голосом сказала она.

Галина встала, и толпа притихла. Она подавила желание застонать. Ее спина болела от месяца в седле и чужих кроватях, а то и без кровати, пока она была в дальних уголках своих земель.

– Кхара в грязи и голодает. Жители мертвы или переселены из-за весеннего потопа. Но Сокос и соседние деревни пострадали не так сильно. Потому я сказала графине Сокоса, что Харатону и всем вам нужно собрать урожай в три раза больше обычного.

Зазвучали ворчание и согласие. Галина заговорила громче, чтобы заглушить их:

– У вас уже укрылись беженцы. Их будет больше. Мы видели их на дорогах, они едут даже из Норту, – она окинула зал взглядом. – Кормите их. Впускайте в дома. Пусть работают в поле. Помогите им забыть о потерях. Помогите им и мне. Как ваша маркграфиня, я помогаю вам вернуть дома и земли, выжить. Я видела страдания за месяц в пути, – она опустила взгляд. Ее кулаки были сжаты, белые костяшки давили на кожу в шрамах. – Кровь и кости! Разрушение. Деревни смыты, земля лишена жизни так, что ни зернышка не собрать, – она огляделась. – Я прошу вас о помощи. Я нуждаюсь в ней. Кхара нуждается в ней. Эти земли мои на бумаге, но земля принадлежит народу, который сеет на ней, а вода тем – кто ее пьет.

Больше людей кивали, ворча, мотали головами. Они не верили ее храбрости. Кхара страдала, и они смотрели на маркграфиню, чтобы спастись от боли. Она пыталась, но не могла быстро убрать их страдания.

Графиня встала.

– Сокос поможет. Наша земля плодородна, а народ сильный. Мы сделаем, как вы просите, маркграфиня Кхары, потому что вы всегда приходили на помощь, когда мы в ней нуждались.

– И всегда буду, – Галина протянула руки. Графиня Сокос сжала их, ее хватка не сочеталась с морщинистым лицом женщины. – Спасибо, – сказала Галина.

– Где помощь, которую нам обещал Татлис? – крикнул мужчина, и другие повторили вопрос.

– Король Вернард, – сказала она, повысив голос, звуча как командир на поле, которому нужно было перекрыть звон войны, – наш король послал солдат в другое место, но его деньги оплатили еду, корм, инструменты и одежду, – это было ложью. Татлис ничего не прислал, и Галина опустошила казну Харатона, чтобы покрыть нужды своего народа, как и ремонт ее замка, случившийся так не вовремя. – Но, что важнее, Кхара заботится о своих. Так всегда было и будет.

– Потому что мы не важны для того жирного лентяя, который правит Урсинумом, – сказал кто-то еще, наверное, громче, чем намеревался.

Последовал миг нервного шарканья ногами, кашля и скрипа костей, в камине потрескивало влажное дерево.

Галина знала, что это сказал большой блондин с растущим пространством вокруг него. Она поманила его вперед. Она улыбалась, склонив голову. Мужчина сделал шаг. Он хотя бы не стал бояться и прятаться.

– Ты же знаешь, что этот жирный лентяй – мой отец? – сказала она.

Он скрестил мускулистые руки на груди.

– Да, ваша светлость, но он и вполовину не такой хороший лидер, как вы, – голоса согласно звенели.

Галина подавила желание распороть идиота. У нее было двоякое отношение к отцу-королю, и она попыталась впервые убить его в детстве, но она не могла пропустить такие слова. За такое людей казнили за измену.

– Я не могу с тобой согласиться, я шла за ним во множество сражений. Он хороший король, не толстый и не ленивый. Но немного вредный, – это вызвало смех, мужчина перед ней улыбнулся, а потом она склонилась вперед и сказала. – Но только мне можно так говорить, – его улыбка увяла. – Все, что ты видишь, принадлежит королю. Он поручил мне защищать это. И я прощу вас обогатить земли. Мы работаем вместе. И не забываем о том, кто всем правит.

Графиня взмахнула посохом, попала под подбородок мужчины, и он отлетел.

– Мы не оскорбляем того, кто позволяет нам жить тут, – прорычала она. По ее кивку солдаты утащили его из зала. – Ночь в колодках поможет ему вспомнить об уважении, – она стояла, хмуро глядя на жителей, бросая им вызов, а Галина сидела. – Кто-то еще хочет оскорбить короля Вернарда?

Никто не вышел вперед, графиня опустила посох и вернулась к Галине.

– Я пришла не только попросить вас о помощи, но и предложить свою помощь. Какие горести вы передадите мне? – она задала традиционный вопрос, который повторяла годами в разных деревнях, став маркграфиней Кхары.

Мужчина и женщина подошли к платформе. Он сжимал желтую вязаную шапку в дрожащих руках, а она с болью смотрела на Галину.

– Как вам может помочь ваша маркграфиня? – спросила Галина. Какой кошмар они вывалят на ее колени?

– Наши дети мертвы, – ответил мужчина.

Она сжалась внутри, но не пустила эмоции на лицо. Народ Кхары нуждался в силе и поддержке маркграфини, а не слезах.

– Жаль слышать это. Ужасная печаль – потерять ребенка. Как я могу помочь вашей семье?

Он покачал головой.

– Не только моей семье, ваша светлость, – он махнул шапочкой на мужчин и женщин в зале. – Все наши дети.

Галина посмотрела на толпу. Людей было слишком много, чтобы они были из одной деревни.

– Все вы потеряли детей? – многие кивнули, шепча подтверждения. – Но Сокос затопило не так сильно, – она посмотрела на графиню.

– Верно, маркграфиня, – сказала графиня Сокоса. Она сдвинула тонкие брови, костяшки побелели на посохе. – Я впервые слышу об этих смертях, – Галина слышала тревогу в голосе женщины.

По залу пронесся жуткий шепот:

– Крикуны.

Галина подняла руки, чтобы утихомирить толпу.

– Это была болезнь?

– Нет, ваша светлость, – ответил мужчина.

– А среди скота, птиц и диких зверей? Есть неожиданные смерти?

Они качали головами.

А шепот пронесся снова:

– Крикуны.

– Крикуны забрали их души, – завопила женщина из-за толпы. Она словно нарушила табу, и крики подтверждения зазвенели в зале.

– Да! Крикуны.

– Чудища Скирона, ваша светлость.

– Проклятые крикуны. Некромант привел их.

Этот страх Галина пыталась подавить, это было так же опасно, как сомнения, которые сеяли жалобы о короле.

Она склонилась вперед.

– Почему вы вините существ настолько редких, что они почти миф?

– Я слышала собак у дома в ту ночь, – ответила жена мужчины.

– И я, ваша светлость.

Многие соглашались в зале.

Галина сказала:

– Собаки – это не собиратели душ Скирона. Может, стая одичала.

– Нет!

– Это крикуны!

– Это не обычные собаки, маркграфиня Кхары, – крикнула женщина. – Скирон наказывает нас.

– Моего мужа тоже забрали, – добавила другая женщина. – Он пытался помешать им забрать душу моей дочери, и существо порвало его, но не тронуло тело Гарии!

– Мама всегда говорила, если слышишь пса Скирона, значит, его некромант близко, и скоро ты умрешь.

Галина подавила вздох.

– Некромант неподалеку, – она указала на восток и добавила. – Он был вашим соседом двадцать лет. Но он не звал зверей Скирона забрать ваших детей.

– Откуда вы знаете? – крикнул старик.

Галина уверенно сказала:

– Потому что маг солнца ни разу так не делал. С чего ему делать это теперь?

– Некромантам нельзя доверять!

– Он хочет нам смерти!

– Чьи дети будут следующими?

Галина встала. Ее стул упал на деревянную платформу с грохотом. Толпа утихла, и Галина сошла с платформы. Пара, поднявшая проблему, отпрянула, но толпа не пустила их. Галина остановилась перед ними. Она посмотрела на мужа, тот сглотнул и сжал шапку сильнее. Она посмотрела на его жену, глаза женщины были огромными и испуганными, она прикусила губу желтыми зубами.

Галина сжала его плечо и ее ладонь. Она говорила с ними, но ее слова были для всего ее народа.

– Я не знаю, что случилось с вашими детьми. Если бы я была тут в ночь атаки, я билась бы до смерти, чтобы защитить их, – ее голос стал громче, наполнил зал. – Теперь я сделаю все, чтобы раскрыть, кто или что устраивает такие смерти, и остановить это.

– Даже если их убил твой любовничек? – крикнул мужчина из толпы.

Значит, новости об ее отношениях с Гетеном разлетелись далеко.

Гул наполнил комнату от сплетни.

Она повернулась и поймала взгляд графини. Женщина ударила посохом, требуя тишины, Галина вернулась на платформу. Она стояла, пока толпа не умолкла.

Не было смысла скрывать правду. Она всегда вылезала наружу.

– Я разрежу любого, кто угрожает детям Кхары, – она смотрела на лица в толпе, двигалась взглядом от одного края к другому. Галина подняла голову, сжала рукоять меча. – Любого. Без колебаний.

Она повернулась к углу платформы, где хмуро стоял светловолосый солдат.

– Капитан Таксин. Приказываю записать обстоятельства нападений и собрать улики болезни среди скота или диких зверей, – она повернулась к толпе. – Вы знаете и доверяете капитану моей стражи. Расскажите ему подробно о смертях любимых, даже если мелочи кажутся незначительными. Каждая мелочь может оказаться ключом к разгадке тайны.

Капитан ее стражи поклонился.

– Мы отыщем чудищ, ваша светлость. Обещаю, – он указал на двери. – Проходите во двор. Я присоединюсь вскоре, чтобы записать ваши жалобы.

Люди пошли к двойным дверям, а Галина поманила его к себе.

– Что думаешь?

– Собаки нападают из-за какой-то болезни.

Она кивнула. Графиня Сокоса рядом с ней сказала:

– Согласна.

Галина повернулась к женщине.

– Отправьте солдат в деревни вокруг Сокоса. Передайте им, что детали важны. Убедитесь, чтобы хоть один в группе умел писать. Я заберу информацию в Харатон и попрошу мага солнца разобраться.

Графиня Сокоса даже не моргнула.

– Как скажете, ваша светлость, – если у нее и было мнение насчет отношений Галины и Гетена из Ранита, она оставила его при себе.

А Таксин – нет.

– Я могу справиться с расследованием без помощи мага, ваша светлость.

– Гетен знает обычаи Скирона. Ты – нет, – стальной тон Галины не позволял спорить. – Если только ты не скрывал, что ты – некромант, капитан.

– Но…

Галина склонилась вперед и тихо прорычала:

– Не позволяй ревности рушить твое положение.

Он нахмурился, челюсть двигалась, словно он прожевал ругательство. Темно-зеленые глаза были злыми. Он кивнул, отошел и позвал двух пажей. Он поговорил с ними, и они побежали за пергаментом, перьями и чернилами, пока Таксин шагал среди спешащей толпы к дверям.

Галина проглотила слова, которые хотела бросить в его спину, игнорируя пронзительный взгляд графини. Не вся толпа еще покинула зал, и она закрыла глаза. Ей нужно было многое решить, и на это было всего два дня. Она устала сильнее, чем за семь лет после Войны ветров. И ревность Така не помогала.

За прошедшие восемь месяцев Кхара пострадала от темной магии, и ее сила и навыки с мечом не могли стереть ущерб, нанесенный жестокой зимой и опасной весной. Но она говорила эту ложь в каждой деревне – она, как маркграфиня Кхары, дочь короля Вернарда и Красный клинок Ор-Хали, исправит проблемы жителей. Но она была бессильна. И неожиданная новость о смертях в Сокосе намекала на большое зло.

В тот миг Галина больше всего хотела домой. Но Гетен говорил, что она была до ужаса верной делу. Она открыла глаза. Многие жители еще хотели поговорить с ней, а ее спина не переставала болеть. Наверное, он был прав.

– Ваша светлость?

Галина посмотрела на лицо графини.

– Простите. Я отвлеклась на трагедию из-за потери детей.

Графина Сокоса склонила голову.

– Конечно, маркграфиня. Новость давит на всех нас, – да, голос и плечи старушки были подавлены так, как Галина еще не видела. Йокаста Сокос была сильной, отвоевала место у неумелого брата в двадцать один. Тридцать три года спустя она обладала уважением лордов, леди и маркграфини Кхары.

Галина сжала ладонь женщины.

– Благодарю за поддержку. Для меня это очень важно, Йокаста.

Графиня сжала ее пальцы.

– Я всегда буду вас поддерживать и уважать, ваша светлость.

Галина кивнула, выпрямилась и посмотрела на толпу, не пуская эмоции на лицо.

– Кто следующий?

* * *

Пушистые облака летели по синему небу. Ветерок покачивал деревья. Он нес смесь запахов: свежевскопанная земля, гниющие овощи, застоявшаяся вода, горящие трупы. Зеленая тропа пробивалась сквозь грязь по бокам дороги. Галина и ее солдаты направлялись домой. Солнце обжигало, пот стекал по ее спине и между грудей. Она была в кожаной броне, кольчуге и пластинах. Кожа скрипела, металл звякал, лошади фыркали, и сине-золотые знамена Кхары хлопали впереди и сзади вереницы. Галина ехала одна, хоть и в окружении дюжины солдат, и она думала о Гетене и дюжине мертвых детей, о сплетнях, смерти и будущем.

Она посмотрела на пылающее солнце. Что случилось с детьми? Крикуны были невозможны. Она была уверена, что заметила бы Бога смерти в Кхаре. Гетен был единственным некромантом в Кворегне, который мог бы призвать и управлять такими существами. Галина была уверена, что он не делал этого. У него не было повода.

– Кровь и кости, – буркнула она. Слухи и новости долетят до Татлиса. Маг солнца уже вызывал подозрения. Он был некромантом-бесеранцем в Урсинуме – чужак в их королевстве, служащий Скирону, не ставший верным королю Вернарду. Это было одно из многих причин для ее отца помешать браку с Гетеном. Он мог помешать. Он постоянно пытался использовать ее в своих сделках.

«Я люблю тебя», – беззвучно произнесла она. Слова еще ощущались странно, словно на чужом языке, который она слышала, но никогда не говорила, и только теперь начала понимать. Тепло Гетена напоминало ей, что она была не просто солдатом, слугой, мечом короля. Он бросал ей вызов быть выше, отказываться.

– Зараза, – она поклялась народу, что убьет его, если он вызвал крикунов. И отец мог надавить на нее. Она не хотела выбирать между ее возлюбленным и ее королем.

Она отвлеклась от беспокойных мыслей, когда Таксин подвел лошадь так близко, что задел ее ногу левой ногой. Впереди была развилка, где он и двое солдат из Сокоса поедут к рыбацким деревням. Другая дорога поведет Галину домой.

– Крикуны, – он с вопросом посмотрел на нее, приподняв светлые брови над зелеными глазами и осунувшимся лицом. Таксин был вдвое старше нее и намного ниже ее рангом, но он был сильным союзником на поле боя и вне его.

– Что насчет них? – она вытерла пот со лба, глядя на северо-западную дорогу и долину Валмериан. Фермы усеивали округу, некоторые уцелели, но многие отстраивали, люди убирали камни и обломки с полей. Плодородная почва была скрыта следами потопа.

– Почему смерти связали с ними?

– Это очевидно. Люди хотят объяснить свои страдания. Подношения богам не работают. Им нужно что-то обвинить, и некромантия подходит для этого, – Галина нахмурилась от своих слов и добавила. – И это меня беспокоит.

– Вы сказали, что это сделал не маг, – Таксин оглянулся, щурясь с подозрением. Магод, садовник Гетена, ехал за Галиной, она учила его сражаться.

– Мы оба знаем, что мои слова и мысли других – разные вещи, – она смотрела на капитана, уверенная, что и он так думал. Думал, что Гетен из Ранита был слугой Скирона, и проблемы Кхары были из-за его боя с Ведьмой инея восемь месяцев назад.

– На то есть повод, – пробормотал он.

– Только не бред про Гетена. Так, я не буду слушать твою паранойю.

– Ты будешь слушать, пока слова не пробьются в твой толстый череп, Галина. Какой мужчина убивает женщину, в любви которой до этого клянется? – он схватил ее за руку. – Тот, который врет. Который использует тебя.

Она вырвала руку и процедила:

– Ты слышал всю историю, – спор был слишком знакомым.

– И это все еще бред. Он вернул тебя из мертвых, чтобы получить доверие.

Галина направила лошадь вперед, ехала пару мгновений только вместе со своим раздражением. Но вскоре Таксин догнал ее.

– Ты сообщишь королю Вернарду?

– О чем? – рявкнула она.

– О смертях детей.

Она нахмурилась, грязь отлетела на ее щеку.

– Нет, – она вытерла щеку грязным рукавом. Дорога была смесью грязи, гравия и разбитой глины, и ехали они от этого медленно.

– Но твой народ…

– Должен предоставить улики, если они хотят, чтобы я сказала королю, что души детей украли огромные собаки, зараженные личинками.

Таксик шумно вдохнул.

– Слухи разнесутся быстро, если ты не подавишь их.

– Потому я не понесу этот слух к отцу, – этот разговор поворачивал туда, куда она не хотела.

– Говорю как твой капитан и тот, кто тебя по-настоящему любит. Будь осторожна, Галина. Если крикуны убивают, клинок Его величества первым срубит голову некроманта.

Она не оценила его слова о любви.

– Гетен ни в чем не виноват, и крикунов нет.

– Нет? Как и когда он пронзил тебя мечом прошлой зимой? – он коснулся ее бедра, и раньше она была такому рада. – Откуда уверенность, что те существа не вернулись?

Она не была уверена, и он это знал. Она отбила пальцы капитана. Ее конь, Абелард, вскинул голову, когда она остановила его. Она тут же ослабила хватку на поводьях.

Таксин опустил голову и посмотрел на нее исподлобья.

– Я не хочу, чтобы тебя сделали виновной из-за связи с ним.

– Ты говоришь как мой капитан? Или как бывший любовник?

От его следующего вопроса солдаты вокруг них повернули головы.

– Ты спрашиваешь как моя маркграфиня или игрушка мага солнца?

Он не уклонялся от ее кулака в бронированной перчатке. Она попала по его рту, и голова Таксина отлетела в сторону. Он пришел в себя, склонился, сплюнул кровь и посмотрел на Галину.

Она вытащила кинжал из ножен на левом щитке на руке. Она прижала клинок под его подбородком и сказала так, чтобы слышали все:

– Тебе нужно раскрыть настоящую причину смертей как можно быстрее. Мне не нужно, чтобы мой король и мой народ просили крови мага солнца. И я не дам тебе распространить сомнения из-за того, что я больше не раздвигаю перед тобой ноги. Заставишь сомневаться, капитан, будешь завтракать своими бубенцами. Ясно?

Его опухшие губы растянулись в кровавой улыбке.

– Конечно, ваша светлость, – он направил лошадь к солдатам из Сокоса, ждущим у развилки. С недовольным взглядом и резким кивком он поехал к морю, пока остальные повернули на северо-запад.

Галина смотрела на широкую спину Таксина, думая о его подозрениях. Как и многие ее солдаты, он часто наслаждался ее вниманием, пока она не стала делить постель только с Гетеном. Но Так все еще злился из-за того, что не мог быть с ней. Галина вздохнула. Он был хорошим мужчиной и выдающимся капитаном. Они всегда легко ладили, и она надеялась, что такие отношения продолжатся. Но только если он примет факт, что она хотела сделать своим мужем не его.

Гетен был бывшим кронпринцем Басеры и являлся самым сильным магом Кворегны. А еще он был ей равным. Таксин – нет, и он был сыном воина и верным солдатом, но не мужем для маркграфини. И она не отвечала ему любовью ни разу. Было время, когда он понимал это.

Магод поравнялся с ней, когда она направила Абеларда вперед.

– Все еще не доверяет моему господину? – спросил он, и его акцент вызвал у нее улыбку.

– Да, – она склонилась ближе и понизила голос. – Держись подальше от него, когда он вернется в Харатон. Ты не должен страдать из-за его ревности к Гетену.

Магод кивнул.

– Не хочу попасть под горячую руку капитана.

– Это опасно, – она посмотрела на пейзаж, думая о необъяснимых смертях и важной фразе «Я люблю тебя». Кто знал, что три маленьких слова могли изменить то, как она видела мир и все в нем?

Глава 2

– Маркграфиня Кхары приближается к северо-восточным вратам! – крик несся от стража к стражу на стене, которая защищала деревню Харатон, и звук становился громче, приближаясь к замку Харатон.

Гетен посмотрел на стену, но не видел всадников с места на бойнице. Он пошел к Северной башне для лучшего вида, его преследовали взгляды и шепот. С темными волосами, короткими по бокам и длиннее сверху в стиле мужчин его родины он выделялся среди светловолосого и рыжего народа Урсинума. Хоть он был волшебником и когда-то учился быть королем, Гетен вместо мантии носил темные штаны, светлую тунику с капюшоном и кожаной жилетке.

Каменщики, плотники и солдаты боролись за место на замке. Крыша с голубой черепицей была открыта небу, и работники с уверенностью крыс забрались по деревянным лесам, возведенным внутри и снаружи здания. Они удваивали высоту четырехэтажной центральной башни и укрепляли фундамент и стены длинных бараков.

– Маркграфиня приближается! – донесся крик с узкой каменной башни у ворот.

Прямоугольный замок Харатон с четырехэтажными круглыми башнями по углам был восточной крепостью Урсинума. В большом дворе были сады, скотный двор и два колодца. Большие каменные откосы тянулись от вершин внешних стен в глубокую гавань Харатона.

– Поднять ворота! – солдаты передали сообщение по стенам перед замком, первому ряду защиты.

Ученица мастера подняла голову, когда на нее упала длинная тень Гетена. Глаза девушки расширились, она сделала спешно реверанс и отошла с его дороги, мышь, ощутившая взгляд ястреба. Она вскрикнула, когда ее деревянная корзина с камнями ударила ее по ногам.

Он нахмурился. Тени мерцали на его пути. Солнце опускалось, и черно-белое море ворон кружило у западной Капитанской башни. Он посмотрел на деревню в поисках всадников.

– Выглядите бодро и помните про свои места!

Длинный двор внизу стал ульем активности, слуги готовились к возвращению госпожи.

– Опустите мосты!

За Харатоном была большая долина Валмериан, море зеленой травы и черно-коричневых следов потопа. За долиной возвышались горы Валмериан, зеленые на склонах, белые круглый год на вершинах. А за горными перевалами был Татлис, огромный город, столица Урсинума, место, где жила семья Персинна, семья Галины.

– Приготовьтесь приветствовать маркграфиню Кхары!

За спиной Гетена корабли покачивались в гавани Харатона, белые паруса хлопали от вечернего ветра. За ними был простор Серебряного моря, а на далеком берегу напротив поднимались лиловые горы его родной Бесеры.

Он смотрел на деревню, увидел вспышку солнца на металле, золото и синеву, а потом рыжие волосы, от которых его сердце забилось быстрее. Он улыбнулся, и эту улыбку Галина точно назвала бы волчьей.

– Поднять решетки!

Железные решетчатые ворота, защищающие замок от нарушителей, загремели и заскрипели, солдаты поднимали их. Решетки было две – одна в башне у моста, а другая – в тенях сторожевой башни.

– Опустите мосты! – два деревянных моста с грохотом опустились между решетками, соединяя замок с деревней Харатон.

– С возвращением, леди Кхары!

Гетен зашагал шире, солдаты бегали по лестницам, повторяя послание, волна восторга катилась с ними.

Застучали копыта, звякал металл. Воительница Галина и ее отряд солдат поехали по деревянным мостам. Ее рыжие волосы сверкали на солнце, привлекали взгляд Гетена. Она была в коже и броне. Но даже со стены было видно грязь на ее штанах, сапогах и коне. Их путь был тяжелым.

Он прошел по крытому проходу к сторожке. Солдаты склоняли головы, когда он проходил, но он ощущал кинжалы в их взглядах между лопатками. Их страх мог привести к конфликту.

Он добрался до замка Харатон из Ранита только днем, ожидая Галину. Когда ее не было, он тоже отсутствовал, предпочитая свою жизнь затворника вместо подозрений и искушений Харатона.

– С возвращением, любимая, – сказал он. Его воссоединение с Галиной будет сладким. Он уже ощущал тепло в груди, растекающееся по телу, от ее вида. При ней смех звучал приятнее, медовуха казалась слаще на языке, и солнце согревало его кожу и отгоняло тьму в уголки. Галина стала жизненно важной для Гетена, он желал ее присутствия, облегчения рядом с ней. Она ослабляла тягу к силе душ, зуд желания убить людей вокруг него и украсть искру, оживляющую их, искру, которая толкнет его к головокружительным высотам силы некроманта. Это желание он легко отгонял, когда был теневым магом, но как магу солнца было куда сложнее.

Он добрался до плоской крыши сторожки, когда ее конь Абелард миновал тень башни и появился в северном дворе. Конюх поймал черную уздечку жеребца, и Галина спешилась. Вокруг нее это делали другие солдаты и Магод. Капитан Таксин отсутствовал, и Гетена это радовало. Мужчина был помехой, он был верным, но еще и ревновал, по ошибке влюбившись в свою маркграфиню.

Юджин, управляющий ее замком и землями, вышел из крепости.

– С возвращением, маркграфиня, – крикнул он, обходя каменщиков и плотников, занимающихся делами во дворе. Он был твердым, как наконечник топора, подошел к Галине, лысина отражала свет вечернего солнца. Он был юным, но пришлось потерять волосы, такими были требования для его места в замке Харатон, и он выполнял требования тихо и верно.

– Приятно быть дома, Юджин, – она прижала большие пальцы к пояснице под краем доспеха, глядя на дворе.

Гетен опустил ладони на каменные перила и склонился, глядя на нее.

– Что-то ищешь, воительница?

Галина посмотрела ему в глаза.

– Ах, да, свободного мага. Ты доставил императорский токай, как обещал?

– Две бочки, маркграфиня Кхары.

– Всего две? – фыркнула она.

Гетен ухмыльнулся. Она знала, что его медовуха делалась медленно – еще медленнее, ведь Магод тренировался с солдатами – и этот год был неудачным в плане меда.

– Простите, что подвел, ваша светлость.

Паж забрал перчатки Галины, а потом принял ее меч и ножны.

– Прощение будет зависеть от качества медовухи, маг солнца, – она повернулась и прошла по людному двору к крепости вместе с Юджином. Ее солдаты и конюхи уводили лошадей, управляющий указал на балки и камни вокруг замка, людей, замешивающих бетон, синяя новая черепица была сложена аккуратными стопками.

Гетен улыбнулся. Он кивнул, когда Магод помахал ему, а потом отвернулся и пошел к северной башне, спустился по спиральной каменной лестнице во двор. Оттуда он вошел в теплую и шумную кухню. Он замер, вдыхая вкусные ароматы хлеба, который служанка смазывала бледно-желтым маслом, и свежих ягод. Но Гетен отвернулся от двух жарящихся куриц, на которых шипел жир, капая в огонь. Он не ел мясо или рыбу.

Он обошел повариху и ее работниц, игнорируя ее возмущения.

– Иди! Несите блюда к комнате маркграфине, дурочки, – она наполнила супом глубокую миску и добавила. – Будто вы еще ни разу не видели лорда Риша.

Только повариха Галины и управляющий звали его лордом Ришем. Многие слуги звали его господином Гетеном или господином волшебником. Или некромантом, когда думали, что он не слышал.

Он спустился в погреб, вырезанный из камня фундамента замка. Там было холодно, хранилась портящаяся еда и казна. Запертые двери подземелья были мрачным напоминанием о частях замка, где он не хотел быть. Тут было холодно круглый год, свет проникал только из окон с решетками высоко в бледных каменных стенах. На стенах были крепежи для факелов, но янтарный шар огня, который Гетен призвал парить над его головой, освещал погреб достаточно ярко.

– Осторожнее ставь, – сказал мужчина, голос отражался от камня.

– Да-да, Трефор. Я не дурак.

Работники трудились вокруг одной из огромных каменных колонн, которые поддерживали замок. Они возводили деревянные стойки вокруг колонн и принесли камни, чтобы расширить их, укрепить, чтобы они удерживали усиленный вес крепости, которая станет выше.

– Нет, ты идиот, – ответил один из мужчин, и они засмеялись, но звук скрылся за стуком молотков и звоном металла по камню.

Они делали это и под галереей, тянущейся от Южной башни к западной Капитанской башни. Из этого крыла было видно деревню, и отсюда можно было быстро попасть к воротам. Там жили офицеры и солдаты, но внешняя стена была нестабильной, балки пола сгнили. Во время перестройки все солдаты замка временно жили в палатках за стенами, где обычно были те, кто не помещался на рынке в деревне.

Гетен незаметно добрался до винного погреба. У него не было ключа, но это его редко останавливало. Он быстро прошептал заклинание и коснулся двери, она открылась. Он наполнил две бутылки медовухи, как и просила Галина, закрыл и запер дверь, поднялся к коридору слуг, который пересекал замок, позволяя слугам быстро добраться до крепости и личных комнат по периметру, включая просторные покои Галины.

Служанки спешили мимо него с едой и утварью, ведрами горячей воды для ванны ее светлости и хворостом для ее спальни, купальни и кабинета.

Возвращение воительницы наполнило замок пульсом ее магии крови. Тихая лень, которая наполняла вакуум без нее, закончилась с возвращением женщины, которая была сердцем Харатона. Как пчелы на солнце, слуги Галины вспомнили о своих целях и поспешили служить правительнице.