Текст книги "Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 99 страниц)

Глава тридцать вторая

Увидев перед собой Священную Гору, Ренн упала на колени.

Близилась Ночь Душ, и вокруг отчетливо чувствовалось присутствие тех, кому эта Гора принадлежит.

Дрожащими руками Ренн принесла Горе жертву – немного мяса и щепотку «крови земли» – и тихим шепотом стала молить ее, чтобы она позволила ей пройти дальше. Остаток охры Ренн втерла себе в волосы, надеясь так предохранить себя от злых духов.

Небо у нее над головой было густо-синим, сумеречным. И холод стоял страшный, даже в ноздрях потрескивало. Снова разболелась лодыжка; и ступни были все в порезах после подъема по склону, покрытому дьявольски острыми обломками слюды.

В нескольких шагах от Ренн шевельнулась неясная тень. Послышалось негромкое рычание. Темная Шерсть! Значит, волчица все-таки увязалась следом. Но ей явно стало лучше: хвост она держала высоко, шерсть возбужденно распушила, а глаза, как звезды, отливали серебром.

У Ренн даже мужества прибавилось при виде волчицы.

– Ладно, иди сюда, – еле слышно позвала она. – Давай-ка твои лапы проверим.

Чтобы защитить лапы Темной Шерсти от порезов, Ренн обмотала их полосками кожи, разрезав свой мешочек для провизии. И получилось отлично: подушечки лап у волчицы были разве что слегка поцарапаны.

Полноценный сон и целебный отвар совершили настоящее чудо. Выспавшись, волчица дочиста вылизала свою рану, потом проглотила большую часть той пищи, какую еще смогла предложить ей Ренн, и сил у нее сразу значительно прибавилось. К полудню она уже смогла встать и немного покружила по их темному убежищу, сильно прихрамывая, но уже весьма энергично принюхиваясь к следу Волка.

Ренн, однако, держалась куда более настороженно после тех ужасных видений, в которых призраки говорили с ней голосом Торака. А когда она выползла из убежища, то обнаружила, что оба ворона исчезли.

Они с Темной Шерстью довольно быстро отыскали тропу, ведущую в Горловину Тайного Народа; волчица бежала впереди и все время оглядывалась на Ренн. И той вовсе не нужно было знать волчий язык, чтобы понять, что означают эти нетерпеливые поскуливания:

«Поторопись! Неужели ты не можешь идти быстрее?»

Порой, впрочем, волчица останавливалась и, поворачивая голову, то ли рассматривала что-то, чего Ренн видеть не могла, то ли к чему-то прислушивалась. Иногда она даже виляла хвостом. А порой шерсть у нее на загривке вставала дыбом.

Какая-то белая птица пересекла усыпанный звездами небосклон, и Ренн, вспомнив того белого хранителя из своих видений, вскочила на ноги.

Справа от нее резко уходила вниз каменистая осыпь. Впереди виднелась довольно ровная площадка, покрытая валунами; сразу за ней начинался склон Священной Горы. Небо казалось бесконечным, холодным и совершенно безжалостным. Даже луны, которая могла придать Ренн мужества, на нем не было. Только равнодушные звезды да гневный красный глаз Великого Зубра в бескрайней ночной тьме.

И Ренн вдруг показалось, что Эостра уже одержала победу. И теперь Торак, вполне возможно, стал одним из Пропащих.

Невыносимая, какая-то застывшая тишина окружала ее, пока она пробиралась через усыпанную валунами площадку к склону Горы. Она слышала только собственное хриплое дыхание и скрип башмаков по камням. Безмолвная, как дух, Темная Шерсть бежала впереди. Черного волка в темноте разглядеть почти невозможно, и Ренн приходилось ориентироваться по еле слышному волчьему дыханию, казавшемуся ей единственным проявлением жизни в этом пустынном краю.

Вдруг она увидела, что волчица, перемахнув через полоску снега, взлетела на темный каменный выступ и начала лихорадочно на нем метаться, возбужденно нюхать чей-то след, а потом и вовсе исчезла, нырнув в какую-то расщелину. До Ренн донеслось ее громкое ворчание, которому вторило горное эхо, и волчица вновь выскочила на выступ, радостно виляя хвостом.

Ренн бросилась к ней. Нужно было обязательно выяснить, что там происходит. Подойдя ближе, она почувствовала, как по рукам у нее поползли мурашки. Кто-то вырыл здесь снежную нору, и вокруг норы было полно крупных отпечатков лап. Но не лап Волка.

Вздрагивая от страха, Ренн нырнула в убежище.

В тесном пространстве собственное дыхание показалось ей просто оглушительным. Она нащупала колчан, полный стрел. Мешочек с провизией. Бурдюк с водой. Спальный мешок, скомканный и промерзший насквозь.

Лук.

Стянув рукавицу, она пробежала пальцами по заледенелому дереву. Вот она, та остроконечная метка Леса, которую Торак прошлым летом вырезал на дуге лука, в точности повторив то, что его мать когда-то вырезала на рожке с охрой!

Значит, это он был здесь! У Ренн подкосились колени. Она положила лук и посмотрела на него. Вот она, правда, прямо перед нею, покрытая инеем. Она не успела: несколько дней назад Торак выполз из этого убежища, оставив там свои пожитки, и больше туда не вернулся.

Ренн ринулась вон из убежища. Ее вырвало.

Темная Шерсть вдруг заскулила, метнулась к краю каменистой осыпи и замерла там, настороженно прислушиваясь.

Ренн, с трудом справившись с дурнотой и дрожа всем телом, выпрямилась.

Но Темная Шерсть даже не смотрела в ее сторону. Издавая какие-то странные, мяукающие звуки, она бегала кругами, словно не знала толком, что делать дальше. А потом вдруг прыгнула куда-то вниз, только камни посыпались.

– Темная Шерсть! – испуганным шепотом окликнула ее Ренн. – Вернись!

Грохот камней затих далеко внизу. Темная Шерсть исчезла.

Рука Ренн невольно потянулась к пучку перьев ворона, хранителя ее племени. Теперь она осталась на Горе Духов совершенно одна.

В неясном свете звезд виднелась тропа, ведущая в ту расщелину, где ненадолго исчезала Темная Шерсть, и чуть дальше выходящая из нее в виде полосы сильно взрыхленного чьими-то ногами снега; тропа вела на восток.

Когда Ренн по этой тропе спустилась в расщелину, то почти сразу обо что-то споткнулась. Но предмет этот намертво примерз к земле, так что ей пришлось его вырубать.

Это был топор Торака.

И Ренн сразу представила себе, что тут произошло. Торак взбирался на утес, чтобы спастись от собак Эостры. И упал. Это псы оставили полосу взрыхленного снега там, где тащили прочь его тело.

Ренн выронила топор и некоторое время стояла, раскачиваясь, в темноте. Потом отчаянно крикнула:

– Торак! Торак! Торак!

Имя его тут же подхватило многократное эхо:

«Торак! Торак! Торак!»

А потом и эхо постепенно стихло где-то в недрах Горы.

И Ренн вдруг заметила, что с вершины утеса на нее кто-то смотрит.

Она резким движением выхватила из колчана стрелу, вложила ее в лук…

– Не стреляй! – крикнул кто-то.

Но Ренн еще сильней натянула тетиву, и когда она уже собралась выстрелить, маленькая, гибкая, как лесная куница, фигурка вдруг перемахнула через край обрыва и стала быстро спускаться к ней.

Держа незнакомца под прицелом, Ренн чуть отступила назад.

А непонятный человечек с невероятной скоростью спустился по отвесному склону, спрыгнул на землю и повернулся к ней лицом. Ренн увидела его целиком и страшно удивилась: белое, как кость, юное лицо, паутина белых волос…

– Ты Ренн? – спросил альбинос.

Она молчала, открыв от удивления рот.

– Идем скорей! – Мальчишка схватил ее за руку. – Мы должны спасти Торака!

Глава тридцать третья

Взметались языки пламени, и тьма немного отступала.

Токорот, сидя на каменном столбе, сжимал в руке плюющийся факел и злобно посматривал на Торака.

В свете факела поблескивали клыки монстра. В его спутанных патлах так и кишели вши. Немигающие глаза токорота были обведены мелом, чтобы походить на совиные.

Токорот вдруг куда-то прыгнул, и на какое-то время Торака со всех сторон обступила тьма. Стянув с себя рукавицы и сунув их за пояс, Торак вытащил нож и пошел следом за токоротом.

В горном туннеле стоял леденящий холод. Торак продвигался в основном ощупью, чувствуя, как на лицо влажным облаком оседает дыхание. Вокруг метались какие-то темные тени. Поверхность скал была ребристой и скользкой, как кишка. Пальцы Торака невольно коснулись какой-то чешуйчатой твари, притаившейся в трещине и тут же скользнувшей во тьму.

Он постоянно ощущал гнетущее давление нависшей над ним огромной массы Горы. Казалось, он попал внутрь гигантского древнего существа, и существу этому достаточно чуть шевельнуться, чтобы от него, Торака, только мокрое место осталось.

За спиной Торак слышал негромкое цоканье волчьих когтей. Волк давно уже перестал рычать и даже на токорота не пытался напасть, понимая, возможно, что здесь эта тварь для него недосягаема. Но Торака больше всего встревожило то, что и токорот не обращал на Волка никакого внимания, словно был уверен: тот никакой угрозы для него не представляет.

Они шли все дальше в глубь Горы, и Торак уже начинал жалеть, что взял с собой своего названого брата. Эостра никогда не позволит Волку войти в Шепчущую пещеру. Она непременно найдет, как разлучить их еще до этого, и тогда Волк погибнет.

Интересно, сколько еще токоротов скрывается там, в недрах Горы? И где псы Эостры? И ее филин?

Торак незаметно нагнулся и быстро спросил у Волка, сколько здесь еще человеческих детенышей, в теле которых живет злой дух.

«Этот не единственный,

– ответил Волк, касаясь своими усами ресниц Торака. —

Есть еще. Но я никак не могу почуять, где они прячутся».

Токорот, скакавший по выступам где-то у них над головой, злобно оскалился и зарычал, требуя, чтобы они не отставали.

Шли они все время куда-то вниз. Теперь было уже не так холодно – навстречу им поднималась волна теплого воздуха. На стенах туннеля Торак видел какие-то странные знаки; выступая из темноты, эти знаки словно склонялись над ним. Мелькнул нарисованный мелом зигзаг. Затем желтый отпечаток чьей-то ладони. Затем какое-то странное существо с множеством конечностей. Это многоногое существо было нарисовано углем и отчего-то будило в душе неясную тревогу. Может, все это – предупреждающие знаки? А может, они нанесены здесь для того, чтобы удержать духов мертвых внутри этих каменных стен?

Пальцы Торака нащупали углубление, полное каких-то камешков, гладких и круглых, как глаза. Тут же в памяти всплыло то лето, три года назад:

«Что прячется в бездонной глубине? Глаза Реки, лежащие на дне…»

У него за спиной Волк издал негромкое «Уфф!».

Токорот исчез, свернув за угол.

Торак, в очередной раз оказавшись в темноте, ощупью последовал за ним и вдруг замер на месте.

Вдали, за аркой из белого камня сверкнуло пламя костра; а на стенах вокруг Торак увидел множество отпечатков ладоней, беспорядочно нанесенных красной краской.

Вернись! Вернись!

И тут все произошло как-то внезапно. Торак еще успел заметить, как токорот погасил факел, ткнув им в озерцо воды, а сам вскарабкался на белую арку. И сразу же что-то с грохотом обрушилось у Торака за спиной; оказалось, что это тяжеленный занавес из сыромятной кожи, преградивший ему путь назад. Волк, оставшийся по ту сторону занавеса, горестно завывал и царапал кожу когтями, пытаясь пробраться к Тораку. Торак попробовал было прорезать занавес ножом, но он оказался слишком толстым и прочным, даже нож почему-то соскальзывал. А через мгновение на Торака сверху, точно паук, прыгнул токорот и попытался выцарапать ему глаза своими жуткими когтями. Упав на колени и отбросив капюшон парки, Торак яростно сопротивлялся, размахивая ножом. Вскоре токорот, пронзительно вскрикнув, отпустил его, и Торак крепко схватил его за руку. Но мерзкая тварь вывернулась и исчезла за аркой.

Задыхаясь от тошнотворной вони, исходившей от токорота, Торак рывком поднялся на ноги, слегка пошатнулся, невольно шагнул назад…

И провалился в небытие.

*

Волк подпрыгивал, яростно щелкая зубами, и что было сил отбивался от этих бесхвостых детенышей, у которых внутри сидел злой дух. А те царапали его и все пытались ударить большими острыми каменными когтями.

Потом Волк притворился, что убегает, и токороты кинулись за ним, а он резко обернулся и вонзил зубы в чью-то тощую грязную лапу. Пойманная тварь взвыла и выронила свой каменный коготь. Но тут же вторая тварь укусила Волка в плечо. Волк щелкнул зубами, но промахнулся буквально на волосок, и оба токорота успели взлететь на скалы, так что теперь ему было их не достать.

Было слишком темно, но чуял он их прекрасно. И слышал их дыхание; слышал даже, как по их грязным телам ползают вши.

«Странно, почему они не нападают?»

– думал Волк.

И внезапно понял. У них, может, внутри и злой дух сидит, но сами-то они бесхвостые, а значит, у них, как и всех бесхвостых, слух и чутье совсем слабые. Так что, если не шевелиться, они не сумеют толком понять, где он, Волк, находится.

Волк закрыл пасть, почти затаил дыхание и осторожно принюхался.

Вонь крови и ненависти окружала его со всех сторон; но сильней всего эта вонь чувствовалась где-то над головой.

Было слышно, как по ту сторону тяжелых шкур воет от отчаяния и бессилия Большой Бесхвостый Брат. Слушать этот вой было невыносимо, и Волк снова прыгнул, пытаясь прорвать эти шкуры. И бесхвостые детеныши-духи тут же на него набросились.

Действовали они ловко и быстро, но куда им было до Волка. Резко повернувшись, он вонзил клыки в чью-то тощую шею. В шее что-то хрустнуло, и тело токорота мгновенно обмякло. Волк кинулся на второго, но тот успел скрыться за шкурами.

Волк вернулся и обнюхал упавшего врага, чтобы убедиться, что тот действительно стал Недышащим. Да, дыхания не было, и плоть его уже остывала. Но Волк успел заметить, как злой дух выскользнул из мертвого тела и поспешил прочь, желая, видимо, отыскать новое тело. Волк бросился за ним вдогонку, нагнал и заставил нырнуть в какое-то узкое Логово, откуда ему выхода не было. Дух спрятался в глубине Логова среди камней, и Волк вздохнул с облегчением: теперь этому духу оттуда не выбраться!

Когда Волк снова вернулся к тем толстым шкурам, то заметил там Дыхание, Которое Ходит – душу мертвого бесхвостого. Эта душа сидела, дрожа, возле мертвого тела и выглядела совершенно растерянной. Она столько времени провела в плену у злого духа, подсаженного в тело бесхвостого, что теперь просто не знала, как ей быть дальше.

Волк почувствовал, как жалость лизнула ему сердце своим горячим языком. Это же всего-навсего детеныш! Носом он подтолкнул несчастную душу в сторону выхода из пещеры.

«Ступай туда, туда! Там ты не будешь так одинока. Мы, когда шли по этим туннелям, видели много таких, как ты».

Жалобно поскуливая, Дыхание, Которое Ходит двинулось туда, куда подталкивал его Волк – наверное, искать свою стаю.

А из-за шкур доносилось много разных шумов. Волк уловил рычание псов, стук когтей бесхвостого детеныша-духа, а еще – негромкий шелест крыльев филина и тихий шепот Быстрой Воды. Все это доносилось откуда-то снизу, издалека.

Волк чуял запах своего Бесхвостого Брата и еще какого-то бесхвостого, которого он когда-то знал, но никак не мог вспомнить. Затем ветер сменил направление, и Волк уловил запах, от которого вся шерсть у него встала дыбом: это был запах Той, Что С Каменным Лицом.

В диком стремлении немедленно добраться до своего Большого Брата Волк изо всех сил подпрыгнул, пытаясь преодолеть стену, сделанную из прочных шкур, но не смог этого сделать. Тогда он попытался разорвать шкуры клыками, но они оказались слишком плотными и гладкими, и он никак не мог за них ухватиться.

«Значит,

– понял он,

– надо искать другой путь в нижнюю часть пещеры».

Опустив хвост, Волк прыжками мчался по извилистым туннелям и переходам подземного Логова, то и дело стукаясь о камни носом, разбивая в кровь лапы, и наконец вылетел на какое-то довольно большое открытое пространство, куда выходило множество других туннелей, так что воздух над этим пространством как бы завивался маленькими вихрями.

И в этом воздухе Волк почуял очень слабый и очень далекий запах, который, однако, вселил в него надежду. Это был запах их нового знакомого, того бесхвостого, у которого на голове странная белая шерсть. И потом Волк уловил – и просто собственному носу не поверил! —

запах Большой Бесхвостой Сестры!

Глава тридцать четвертая

– Ты кто? – спросила Ренн.

– Дарк, – ответил мальчик.

–

Что-что?

– Она вырвала у него свою руку и взмахнула ножом.

– Это мое имя. Меня зовут Дарк!

Ренн тряхнула головой:

– Ладно, это не так уж важно. Но ты говоришь, что знаешь Торака, а откуда мне знать, правда ли это?

– Я ведь назвал твое имя, не так ли?

– Ты мог заставить его сказать мое имя.

– У тебя рыжие волосы. А у него на рожок с охрой намотана прядка твоих волос. Вот! Теперь ты мне веришь?

Ренн колебалась:

– Где он?

–

Я же тебе сказал!

Он в Горе. Я тоже пытался пройти туда, но они закрыли передо мной вход в пещеру. Хотя туда можно пройти и другим путем… Ну что, ты идешь со мной или нет?

Она все еще держалась настороженно.

И вдруг какая-то белая птица, покружив над ними, села Дарку на плечо.

Ворон! Белый хранитель!

Ренн отшвырнула свои пожитки: бурдюк для воды и спальный мешок – и решительно сказала:

– Пошли!

Мальчишка с белыми волосами снова схватил ее за запястье и не пошел, а побежал, таща ее за собой. А тот белый ворон летел впереди них. Этот Дарк, похоже, обладал зрением летучей мыши, раз способен был так хорошо видеть дорогу в кромешной темноте. Ренн, например, с трудом видела, куда ставит ногу, а он бежал совершенно уверенно.

– Ты не бойся, я не дам тебе упасть, – сказал он, словно услышав ее мысли. И она отчего-то ему поверила.

После очередного крутого подъема по какому-то извилистому лазу лодыжка у Ренн снова сильно разболелась, и она вздохнула с облегчением, когда Дарк остановился у подножия какой-то скалы.

«По крайней мере, – думала Ренн, – это точно скала. Вон над ней облака, которые, правда, скрывают звезды, и небо кажется чернее базальта».

Она успела заметить, что их провожатый, тот белый ворон, полетел прочь – его белое оперение блеснуло и исчезло во тьме.

– Видишь свет? Там, внутри? – тихо спросил Дарк, опускаясь на колени и поджигая кусок свернутой березовой коры. Огонь ненадолго осветил его странное бледное лицо и какую-то изломанную трещину в скале, похожую на пасть со сломанными зубами. – Нам туда, – сказал альбинос, и у Ренн екнуло под ложечкой.

«В эту щель вряд ли даже барсук пролезет, – подумала она. – Значит, снова придется передвигаться ползком, с трудом протискиваясь в узкой норе…»

– Нет. Я не могу, – честно призналась она.

– Ты не застрянешь, не бойся. Я полезу первым, а ты за мной. Лук и топор будешь толкать перед собой, а я потом их перехвачу. Все будет хорошо, вот увидишь.

И Ренн поползла следом за Дарком, все время чувствуя, как сжимаются каменные челюсти, выдавливая воздух из груди. У нее то и дело перехватывало дыхание, но она, извиваясь, продолжала продвигаться вперед и старалась не думать о том, с какой силой давит на них сейчас громада Горы. Но паника все сильнее охватывала ее душу, и наконец ей показалось, что она окончательно застряла. Руки намертво прижаты к груди, с места сдвинуться невозможно. Она уже однажды испытывала нечто подобное – в той норе на Далеком Севере, – только на этот раз ей уж точно не выбраться…

– Все, добрались, – сказал Дарк и, схватив Ренн за капюшон парки, вытащил из туннеля на свободное пространство, полное гулкого эха.

Она стукнулась обо что-то головой и глупо рассмеялась.

– Тише! – зашипел он. – Тут некоторые камни еле держатся, можно запросто обвал вызвать. Кстати, под ноги смотри, чтобы в трещину не угодить.

Было по-прежнему темно и страшно; на шаг вперед, за пределами освещенного маленьким факелом пространства, уже ничего не было видно, и тьма казалась такой плотной, что давила на глазные яблоки.

Ренн вытащила стрелу и с ее помощью обследовала пространство вокруг себя. И почти сразу же наткнулась на какой-то непонятный предмет. На ощупь это было что-то гладкое, похожее на маленький купол. Череп! Ренн так взвизгнула, что мальчишка-альбинос тут же бросился к ней, посветил, и стало ясно, что это всего лишь верхняя часть черепа огромного медведя, словно утонувшего в толстом слое каменных обломков.

– Да, тут полно всяких костей, – сказал Дарк. – Это еще с прежних времен осталось. Когда Гора еще живой была. Она тогда немало разных тварей утопила.

Утопила? Еще немного пройдя вперед, Ренн действительно услышала журчание воды. И ощутила холодное дыхание ветра, доносившееся из каких-то невидимых туннелей. И при слабом свете факела различила какие-то мокрые серые столбы, словно нарочно собравшиеся вместе. Она замечала, что при каждом ее шаге в разные стороны стремительно разбегаются какие-то неясные тени, и старательно отводила глаза, стараясь не встретиться взглядом с представителями Тайного Народа, населяющего Гору Духов.

– Осторожней, тут глубоко, – предупредил ее Дарк.

Ренн перешагнула через какую-то темную трещину и успела услышать далеко внизу шепот воды.

Дарк вдруг так внезапно остановился, что она налетела на него и с тревогой спросила:

– Что там?

– Там больше нет прохода, – упавшим голосом ответил он.

Вход в туннель перекрывал здоровенный валун. На валуне было выбито заполненное гипсом изображение гигантского филина; белая краска неприятно поблескивала в темноте. Филин был изображен как бы со спины и со сложенными крыльями, но голова его была повернута задом наперед, и круглые глаза гневно смотрели на непрошеных гостей. Значение этого было бы ясно любому:

Эостра видит все.

– Она знает, что мы здесь! – прошептала в ужасе Ренн.

– Конечно, знает, – спокойно откликнулся Дарк и сделал шаг в сторону.

Филин тут же словно растаял в темноте. Но Ренн по-прежнему ощущала на себе его злобный взгляд.

– Я думаю, здесь есть и другой проход, – прошептал Дарк и принялся водить по каменной стене своими длинными белыми пальцами, словно читая на ощупь какое-то послание. – Ага! Вот он! Нашел!

Он завел Ренн за какую-то груду камней и первым нырнул в затянутую липкой глиной нору, которая оказалась еще уже, чем первая. Они с трудом протискивались, задевая за стенки боками, но, к великому облегчению Ренн, это продолжалось недолго.

Когда они выбрались из норы, Дарк осмотрелся и озадаченно пробормотал:

– Я ничего такого не помню…

Подняв свой жалкий факел повыше, он осветил желтоватые стены пещеры, в которых зияли три отверстия: входы в туннели. Левый вход показался Ренн самым низким и узким; к тому же он был похож на открытую пасть с каменными зубами; с «зубов» капала вода. У входа в средний туннель виднелся какой-то красноватый выступ, похожий на культю отрубленной конечности. Третий туннель, самый просторный, был как бы надвое перерезан большим острым камнем, похожим на торчащее из пола копье.

– Нам куда? – спросила Ренн.

– Не знаю. Мне отчего-то кажется, что все они ведут не туда. А еще мне кажется…

– Так ты не знаешь, куда идти? – И Ренн, оттолкнув Дарка, бросилась к первому туннелю. Но остановилась и приложила руку к самому краю, стараясь не касаться жутких каменных «зубов».

Камень под ее ладонью странно вибрировал, даже содрогался, а из туннеля до нее долетало нечистое дыхание Мира Мертвых.

Она метнулась к самому широкому туннелю, с острым камнем посредине. И ощутила ту же дрожь каменных недр, то же удушливое жаркое дыхание обители духов.

В отчаянии Ренн вскарабкалась на красноватую «культю» у входа в третий туннель, тут же скала, как живая, присела под нею, и она услышала злобное щелканье зубов: похоже, злые духи уже разинули свои пасти и намерены схватить ее…

Ренн бросилась назад.

– Во всех трех проходах таятся злые духи! – задыхаясь, сообщила она Дарку.

– Именно это я и собирался тебе сказать, – спокойно ответил он.

– Ну и какой же из них нам выбрать?

– Тихо! Не шевелись!

– Что ты?..

– Ш-ш-ш! – И Дарк резко вскинул вверх руку со своим факелом.

В трещине, прямо над ними, «сидел» еще один филин. На этот раз высеченный из камня. Глаза у него были закрыты, но пернатые ушки стояли торчком.

– Ложись и ползи как можно тише, – сказал Дарк.

«Каменный» филин вдруг открыл глаза и свирепо зашипел на Ренн.

Она с криком упала на землю, оттолкнув Дарка. Факел вылетел у него из рук. Но прежде чем вокруг воцарилась кромешная темнота, Ренн успела увидеть, как филин, раскрыв громадные крылья, беззвучно скользнул прочь.

В полной тишине послышался какой-то отдаленный всплеск.

– Это наш факел, – пояснил Дарк.

– А второго у тебя нет?

– Нет.

Ренн, задыхаясь, поднялась на ноги.

– И что же нам теперь делать?

– Не знаю.

Она в ужасе закусила костяшки пальцев. Где-то там, в глубинах этой ужасной Горы, Торак пытается в одиночку противостоять Эостре…

Чья-то холодная рука коснулась ее запястья.

– Это ты? – шепотом спросила она.

– Что? – удивленно спросил Дарк, явно находившийся от нее на расстоянии нескольких шагов.

Чей-то ледяной палец ласково провел по ее щеке.

– Прекрати немедленно! – крикнула Ренн.

– Но я ничего не сделал!

Она крепко зажмурилась, потом резко открыла глаза и увидела… В такой темноте, правда, было невозможно что-то увидеть, но все же она…

увидела.

– Ты тоже

ее

видишь? – еле слышно выдохнула она.

– Да, вижу, – шепотом ответил Дарк. – Но я не знаю, кто это.

А Ренн знала. Видение было неясным и расплывалось, точно клок тумана, но при этом от него исходило некое слабое свечение. Так светятся духи мертвых. И страх Ренн куда-то испарился, остались лишь легкая горечь да ощущение утраты.

Теперь она видела более отчетливо: перед ней стояла, слабо светясь, та, против кого она бунтовала всю свою жизнь. И на этот раз – видимо, последний в ее жизни – она жадно смотрела в это древнее лицо, стараясь навсегда запомнить твердый, как кремень, взгляд и рот с провалившимися от старости губами, который никогда не умел улыбаться.

Призрак старой Саеунн, двигаясь совершенно бесшумно, вытянул хрупкую, бесплотную руку и указал ею на туннель с каменным «копьем» посредине.

– Благодарю тебя, – прошептала Ренн. – О, благодарю… И пусть наш хранитель всегда летит рядом с тобою! – И она, приложив обе руки к своему амулету из перьев ворона, низко поклонилась старой колдунье.

А когда выпрямилась, дух Саеунн уже исчез.

Ренн решительно вскинула на плечо лук и колчан со стрелами и сама взяла Дарка за руку.

– Идем, – уверенно сказала она. – Теперь мы знаем дорогу.