Текст книги "Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 99 страниц)

Глава тридцатая

Большой Брат был окружен со всех сторон. Он храбро повернулся лицом к своим врагам и сжал в передней лапе большой острый коготь. Но Волк понимал: против троих взрослых бесхвостых Брату ни за что не выстоять.

И Волк, опустив голову, решительно пополз вперед. Разумеется, противные бесхвостые его не слышали. Они даже не подозревали, что он рядом.

Подняв одно ухо торчком, Волк услышал крадущиеся шаги Большой Сестры. Она была в нескольких прыжках от него. Затем послышалось яростное шипение, и эта часть Логова погрузилась во тьму. Хорошо. Она очень ему помогла. Он, Волк, был способен все видеть даже в кромешной темноте, а вот противные бесхвостые вряд ли.

Большой Брат сказал что-то презрительное на языке бесхвостых, и тот, со светлой шерстью на голове, от которого теперь прямо-таки несло медвежьим духом, рассмеялся, но смех его был очень страшен. И тут еще одна часть Логова погрузилась во тьму. И еще одна.

Вонючая Шкура и самец со светлой шерстью вдруг бросились на Большого Брата, и тот, как всегда, не успел достаточно быстро увернуться. Впрочем, это уже не имело значения: Волк все равно действовал в несколько раз быстрее любого из них. С рычанием он прыгнул на бесхвостого самца, сбил его с ног и вцепился зубами в его переднюю лапу. Тот взревел от боли. Захрустели кости, и Волк отскочил, судорожно глотая окровавленную плоть.

Во время прыжка когти его поскользнулись на влажных камнях, и он чуть не упал, потому что недавно укороченный хвост уже не мог служить ему столь же надежным балансиром, как прежде. Быстро восстановив равновесие, он покрепче уперся лапами и подумал: надо впредь быть осторожнее. А потом бросился на помощь своему бедному Брату, который совсем плохо видел в темноте и все никак не мог отделаться от напавшей на него Вонючей Шкуры.

А ведь видно было совсем не так уж плохо: недалеко от них стояла Большая Сестра, держа в одной лапе сверкающую ветку, на которой сидел тот Яркий Зверь, который больно кусается. Но и она тоже щурила глаза, как это всегда делают бесхвостые, когда не могут что-то хорошо разглядеть.

Между тем самая противная из бесхвостых, Змеиный Язык, тоже времени даром не теряла. Она пробралась в темноте, мимо молчаливых каменных деревьев, мимо Каменного Лица, в дальний конец этого Логова и принялась царапать когтем камень, издавая такое жуткое шипение и такие стоны, что у Волка шерсть встала дыбом. И он опять услышал, как за каменной стеной яростно скребутся злые духи. Волк не совсем понимал, что Змеиный Язык собирается сделать, но твердо знал, что должен остановить ее.

И все-таки… он был нужен Большому Бесхвостому! Ведь тот в своем неумении видеть в темноте шел прямиком в лапы Вонючей Шкуре!

Волк колебался.

Затем решил, что все же сперва надо во что бы то ни стало помочь Большому Брату. Он бросился вперед и всем своим весом сшиб его в сторону, не давая подойти к Вонючей Шкуре. Брат поскользнулся, упал, но быстро вскочил, схватил Волка за загривок, и тот отвел его в безопасное место за деревьями.

Но теперь у Волка уже не хватило времени остановить ту бесхвостую с языком гадюки. Ее завывания стали громче, потом превратились в пронзительные вопли, от которых у Волка вся шерсть встала дыбом. Вдруг Змеиный Язык широко раскинула передние лапы – и скала перед ней разверзлась, и в ней образовалось нечто вроде оскаленной пасти.

Каменное Лицо, издав победоносный вой, вонзившийся Волку в уши подобно острым костяным осколкам, высоко подняла переднюю лапу, и Логово вдруг наполнилось тяжелым серым светом. Это светился тот Яркий Зверь, который больно кусается, но кусается холодом. А потом

злые духи так и хлынули из образовавшейся в стене оскаленной пасти.

Большой Брат отпустил шерсть у Волка на загривке и упал на колени. Большая Сестра уронила сверкающую ветку и закрыла передними лапами уши. Волк, весь дрожа, прижался к Большому Брату: душа его была охвачена ужасом, шерсть встала дыбом.

Он понимал, что должен напасть на духов – да, именно это он и должен был сделать, – но до чего же их было много! Покачиваясь, оскальзываясь, царапая друг друга, они жадно стремились навстречу тому жуткому, холодному, серому свету. Волк видел их оскаленные клыки, с которых капала ядовитая слюна, их беспощадные горящие глаза. И как же их все-таки было

много!

..

Но тут до него донесся запах ярости и безудержного гнева.

Это полувзрослая бесхвостая самка, его Большая Сестра, стряхнув с себя страх, оскалилась и свирепо зарычала!

Волк в полном изумлении смотрел, как она, схватив ветку с Ярким Зверем, точно ураган, налетела на вредную самку с языком гадюки и чем-то ударила ее, попав ей ровно в середину спины – эта маленькая Большая Сестра вообще редко промахивалась, – и Змеиный Язык прямо-таки взвыла от ярости и оторвала свои передние лапы от скалы. Страшная зияющая пасть разом захлопнулась.

Но все равно великое множество злых духов уже успело вырваться оттуда, и теперь они прямо-таки кишели в каменном лесу, собравшись вокруг того Яркого Зверя, что кусается холодом. И Каменное Лицо по-прежнему высоко держала его, подчиняя духов своей воле. И Волк чувствовал, что ни Большой Брат, ни Большая Сестра, ни даже он сам не осмелятся напасть на Каменное Лицо, ибо в ней-то и таится корень всего зла.

Однако Волк ошибался.

Поступок маленькой бесхвостой самки словно разбудил Большого Брата; он что-то пролаял ей, и она, обернувшись, бросила ему свой большой коготь, тот самый, что откусил Волку кончик его хвоста.

Большой Брат поймал коготь одной передней лапой и ринулся к Каменному Лицу и собравшимся вокруг нее злым духам!

Ужас сковал Волку лапы, но он слишком сильно любил своего брата, чтобы в такую минуту забыть о нем. И он бросился следом за ним, продираясь сквозь окутавший его туман страха. Затем Большой Бесхвостый отвел назад свою переднюю лапу и метнул большой коготь – но не в Каменное Лицо и не в злых духов, а в тонкое каменное деревце, что росло прямо над ними.

Ах, до чего умно поступил Большой Бесхвостый! Хрупкий ствол треснул, деревце закачалось и с грохотом рухнуло прямо на Каменное Лицо и скопившихся возле нее духов. Духи с визгом бросились врассыпную, точно муравьи из-под копыт зубра, а Каменное Лицо упала на землю, и Яркий Зверь вырвался из ее передней лапы и со стуком покатился по камням. А потом его холодный свет поглотила Тьма.

Духи дружно взвыли: теперь они почувствовали себя совершенно свободными! И тут же разлетелись по всему Логову, заполняя его, точно волны Быстрой Воды. Волк вместе с Большим Братом спрятался в каменных зарослях, и сердце его готово было выскочить из груди от ужаса и отчаяния, когда стаи этих духов проносились мимо.

Он отлично слышал, как ссорятся противные бесхвостые, обвиняя друг друга в том, что потеряли того Яркого Зверя, который больно кусается холодом. Но только он один видел, как Большая Сестра, наткнувшись на этого Яркого Зверя, быстро подняла его и спрятала в клочок лебединой шкурки, висевшей у нее на шее.

Затем она схватила Большого Брата за переднюю лапу и поволокла за собой, освещая себе путь веткой с сидевшим на ней Ярким Зверем. Она привела Большого Брата к какому-то маленькому Логову, вход в которое находился довольно высоко, в каменной стене пещеры. Логово было совсем узкое и более всего походило на нору куницы, но с его противоположного конца до Волка донесся чистый холодный запах Верхнего Мира.

Острая боль пронзила душу Волка, когда он понял, что они собираются делать. Они хотели выбраться Наверх тем путем, каким он пройти не мог. У него даже хвост бессильно обвис, когда он увидел, что они оба стаскивают с себя верхние шкуры и готовятся нырнуть в это узкое Логово.

Большой Брат опустился возле него на колени и сказал: «Иди! Ты сумеешь найти другой путь наружу! А потом встречай нас Наверху!» И Волк даже хвостом повилял, желая его успокоить, потому что чувствовал, как беспокоится Большой Брат, как он не хочет оставлять его одного.

А потом они нырнули в нору, и Волку ничего не оставалось, как круто развернуться и бегом броситься к другому выходу из большого Логова, следуя на чистый, холодный запах ветра.

Просто конца ему не было, этому бесконечному, узкому туннелю, по которому можно было продвигаться только ползком, да и то с превеликим трудом! Торак задыхался от духоты. Ему казалось, что силы его вот-вот иссякнут. И как только Ренн хватило смелости дважды в одиночку проползти по этой ужасной норе, да еще и в третий раз в нее нырнуть?

Была уже ночь, когда они, совершенно измученные, вывалились из норы на снег. Снаружи стояла ночь. Это была ночь черной луны, и в небе светили только звезды, и лишь благодаря их отраженному от снега свету можно было как-то ориентироваться. Дул ледяной ветер. И от Волка не было ни слуху ни духу.

Ничего, он, наверное, просто еще не успел выбраться оттуда, уговаривал себя Торак. Но он выберется! Непременно выберется! Если кто и может выбраться из этой пещеры, так это точно его Волк!

После жары, царившей в недрах горы, холод показался им поистине безжалостным; зубы у обоих так стучали, даже разговаривать было невозможно, и они принялись поспешно развязывать тщательно скатанную одежду и натягивать ее на себя.

– А где же огненный опал? – задыхаясь, спросил Торак. – Я видел, как он упал и загремел по камням, но потом он куда-то исчез. Но раз он исчез, значит, те злые духи сейчас на свободе!

Ренн сдержанно кивнула. В тусклом свете звезд ее лицо, обрамленное непривычно черными волосами, показалось Тораку каким-то особенно бледным и чужим.

– А ты не видела, куда он упал? – снова спросил он. – Может, его кто-то из колдунов подобрал?

Она хотела уже сказать ему,

где этот опал

, но передумала и, покачав головой, пробормотала:

– Идем! Надо поскорее добраться до лодки, пока они еще в пещере.

Торак не понял, кого она имела в виду – Пожирателей Душ или духов, – но спрашивать не стал.

Утопая в глубоком снегу, они обогнули выступ у горы и увидели, что Глаз Гадюки по-прежнему закрыт. Хотя Торак успел все же мельком заметить, как в щель проскользнула маленькая бледная тень и сломя голову понеслась прочь. Сердце у него радостно подпрыгнуло. Значит, тому песцу все же удалось отыскать путь наружу!

Он быстро повернулся к Ренн и увидел, что она улыбается. Что ж, по крайней мере, хоть кто-то из Охотников сумел спастись!

Потом они увидели, как из щели выползла черная как уголь тень росомахи; в кои-то веки этой опасной хищнице куда сильнее хотелось удрать подальше, чем с кем-нибудь сцепиться. Росомаха уже исчезла вдали, когда из пещеры появился орел. На снегу он выглядел довольно неуклюжим, но лишь до тех пор, пока не раскрыл свои великолепные крылья и не взлетел в небо.

– И пусть ты не встретишь на своем пути больше никаких опасностей, дружище! – тихо промолвила Ренн. – Пусть твой Хранитель всегда летит рядом с тобою!

Затем вылезла выдра. Она немного помедлила, смерила Торака проницательным взглядом своим темных глаз и лихо скатилась с горы вниз. Наконец – Торака к этому времени уже тошнило от страха и тревоги – показался Волк.

Было видно, что он лишь с трудом сумел протиснуться в эту щель, зато, едва оказавшись снаружи, он радостно отряхнулся и, вывалив из пасти язык, с таким веселым видом огромными прыжками понесся к Тораку и Ренн, словно спасаться бегством из пещер, битком набитым злыми духами, ему доводилось каждую ночь.

Подлетев к Тораку, Волк встал на задние лапы, передние положил ему на плечи и мгновенно покрыл ему все лицо мокрыми волчьими поцелуями.

И Торак, забыв о Пожирателях Душ, о злых духах и обо всем на свете, отвечал ему не менее радостно, обнюхивая и облизывая его морду. Затем все трое бросились туда, где были спрятаны сани, и Волк выписывал круги от нетерпения, пока Торак и Ренн выкапывали из снега свое снаряжение.

Потом они помчались вниз по склону горы, и Волку приходилось то и дело останавливаться и поджидать их. На берегу покрытого льдом залива он помог им быстро отыскать лодку из тюленьих шкур, которую совсем засыпало выпавшим снегом.

Но когда они уже спустили лодку на воду, торопливо побросав туда свои пожитки, когда и сами уже сели в нее, готовясь к отплытию, Волк вдруг отказался покинуть берег.

– Неужели ты не можешь его заставить? – крикнула Ренн.

Торак смотрел на испуганно прижатые уши Волка, на его упрямо расставленные лапы.

– Нет, – сказал он, подавив тяжкий вздох. – У меня ничего не выйдет. Он ненавидит лодки. И у него гораздо лучше получится, если он просто побежит по земле. Пожирателям Душ никогда его не поймать!

– Ты уверен? – спросила Ренн.

– Нет! Ни в чем я не уверен! – вдруг рассердился Торак. – И все-таки именно так Волк намерен поступить! И я тут ничего поделать не могу! – Разумеется, он не был уверен! Даже в Лесу одинокому волку долго не протянуть. А здесь, во льдах…

Однако времени не было, чтобы даже как следует попрощаться. Волк, стоя на берегу, все смотрел на Торака, а Торак смотрел на него, но прежде чем он успел что-либо сделать или сказать, Волк круто развернулся и помчался прочь; вскоре он уже казался еле заметной серой полоской, летящей по белому снегу.

Солнце как раз выползало из-за вершины горы, когда они вывели лодку на открытую воду и поплыли на юг, разрезая веслами воду. К счастью, ветер был попутный, так что плыли они с хорошей скоростью.

Когда они оказались от берега на расстоянии выстрела из лука, Торак обернулся.

– Смотри, – сказала ему Ренн.

Гора все еще скрывалась в тени, но некая еще более темная тень, отчетливо выделявшаяся на фоне сероватого снега, с невероятной скоростью скользила по склону вниз.

– Духи… – растерянно пробормотал он.

Ренн посмотрела прямо ему в глаза; в неярком утреннем свете глаза ее казались чернее темных морских глубин.

– Мы проиграли, – обреченно сказала она. – Они все-таки вырвались в наш мир!

Глава тридцать первая

А очень далеко от этих мест, над северным краем Леса, над Высокими Горами поднималось солнце, и дремлющие березы близ стоянки племени Ворона уже начинали тревожно шелестеть листвой.

– Злые духи… – пробормотала Саеунн, скорчившись у костра на циновке из ивовых прутьев и пытаясь понять по угольям и золе, что ожидает их в будущем. – Я вижу, как сюда летят с Дальнего Севера злые духи! Их великое множество. И этот черный поток сметает все, что пытается преградить ему путь.

Пока что слышать ее мог один лишь Фин-Кединн. Последняя охота оказалась на редкость удачной, и остальные члены племени еще крепко спали, поскольку накануне набили животы вкуснейшей жареной олениной с приправой из тертых ягод рябины. Не легли спать только вождь племени и колдунья; они всю ночь просидели у входа в жилище Фин-Кединна, глядя, как постепенно гаснут в небесах звезды и сереет небо. Казалось, даже сам Лес вокруг крепко спит в приглушенном сиянии густого снегопада.

– И у тебя нет ни малейших сомнений? – спросил Фин-Кединн. – Неужели это дело рук тех проклятых колдунов?

Саеунн неотрывно смотрела в костер, и вены на ее лысой макушке пульсировали, точно крошечные змейки.

– Дух огня никогда не лжет.

Тихо потрескивали угли. Снег с шипением падал в костер с густых ветвей росшей рядом ели. Фин-Кединн поднял голову – да так и застыл.

– Мы зашли слишком далеко на север, – говорила между тем Саеунн, – и если мы здесь останемся, то нас ничто не спасет от этих злых духов. Они скоро будут здесь.

– А как же Ренн и Торак? – спросил Фин-Кединн, по-прежнему не сводя глаз с ели.

– А как же наше племя? – в тон ему возразила Саеунн. – Фин-Кединн, нам непременно надо уходить на юг! Надо идти в сторону Широкой Воды и там обрести убежище на Скале Хранителя! Только там я смогу создать достаточно могущественные чары, чтобы защитить нас; только там смогу провести магические линии и оградить нашу стоянку от вторжения духов.

Поскольку Фин-Кединн не отвечал, она прибавила:

– Это должно положить конец тому, о чем ты все время думаешь.

Вождь заставил себя посмотреть на нее и тихо спросил:

– И о чем же таком я все время думаю? – От этого тихого голоса любой другой член племени уже дара речи лишился бы со страху.

Но Саеунн ничего не боялась.

– Ты не можешь вести нас на Дальний Север, вождь племени!

– О,

тебя-то

, колдунья, я туда точно не поведу! Тебя бы я наверняка оставил здесь, в Лесу, в полной безопасности…

– Я думаю не о себе, а о племени. Ты и сам это прекрасно понимаешь!

– И я думаю о племени.

– И все же…

– Довольно! – Рубящим движением ладони Фин-Кединн оборвал этот разговор, ставший для него бессмысленным. – Когда я стану учить тебя, как творить магические чары, ты можешь тоже начать учить меня управлять племенем!

Он помолчал, поднял голову и снова заговорил – но на этот раз не с Саеунн, а с неким пернатым существом, смотревшим на него с вершины ели: это был большой филин с пышными «ушами» и свирепыми оранжевыми глазищами. Филин давно уже сидел там, наблюдая за ними и явно слушая, о чем они говорят.

– Я никуда из Леса свое племя не поведу, – очень внятно сказал Фин-Кединн, не сводя глаз с филина. – Клянусь своими душами.

Филин тут же раскрыл свои огромные крылья и скользнул в сторону севера.

Глава, тридцать вторая

Торак и Ренн плыли с большой скоростью, и настроение у них было неплохое: оба испытали невероятное облегчение, вырвавшись из пещеры. Было так хорошо снова оказаться в сиянии льдов, морской воды и небес и постоянно слышать короткий и бодрый зов Волка, доносящийся с востока:

Я здесь! Я здесь!

– и отвечать ему тем же.

– Теперь им ни за что нас не догнать! – воскликнула Ренн и рассказала Тораку, как распорола ножом лодки, спрятанные Пожирателями Душ.

Он радостно засмеялся: Волк был на свободе, и они возвращались в Лес, а Пожиратели Душ и злые духи, казалось, остались где-то далеко-далеко позади.

И вдруг, совершенно неожиданно, погода переменилась. Темные тучи закрыли солнце. Море стало окутываться туманом. У Торака страшно разболелась голова, и отчего-то все тело охватила ужасная усталость, даже весло в руках казалось ему страшно тяжелым.

– Нам необходимо отдохнуть, – сказала Ренн, взглянув на него. – Иначе мы просто перевернемся вместе с лодкой или врежемся в ледяную гору.

Торак кивнул: у него не было сил даже говорить.

Они с огромным трудом вытащили лодку на лед под прикрытие очередного прибрежного тороса; собрав остатки сил, они сумели еще подложить под лодку плавник, а ее саму обложить по краям снегом, чтобы хоть как-то спрятаться от ледяного ветра.

За работой Торак вдруг вспомнил, как Повелительница Змей спросила тогда: «

Что

ты такое?» Значит, она все-таки сумела почуять его души, витавшие близ нор жертвенных животных и еще не успевшие вернуться в его тело? А может, и догадалась даже, что у него, Торака, есть блуждающая душа?

Издалека до них донеслось басовитое «у-ху, у-ху» – крик большого филина.

Ренн замерла с напряженным лицом, забыв вытряхнуть снег из рукавиц.

– Они гонятся за нами!

– Я знаю, – сказал Торак.

«У-ху, у-ху!» – послышалось снова, но уже гораздо ближе.

Торак внимательно смотрел в небо, но там ничего не было видно.

Ренн уже нырнула в убежище, и на льду оставался он один. Зов филина казался ему неестественно громким, как, впрочем, и стоны ветра, как и далекий грохот ломающихся льдов. И голова у него болела все сильнее, глаза жгло так, что даже это убежище, даже ледяной холм над ним были видны как-то неясно, их очертания все время расплывались…

И вдруг боковым зрением Торак заметил какое-то движение.

Он резко обернулся.

Что-то маленькое и темное скользило от одного ледяного гребня к другому.

Во рту у Торака сразу пересохло. Неужели злой дух?

Хоть бы Волк был рядом! Но с середины дня он ни разу не слышал его призывного воя.

Вытащив отцовский нож, Торак решил посмотреть, кто же там прячется.

Но за ледяным гребнем никого не оказалось. Хотя он

собственными глазами

видел это существо!

Торак убрал нож в ножны, вернулся назад и тоже заполз в убежище. Ренн уже лежала в спальном мешке. Он не стал рассказывать ей о том, что кого-то заметил.

Они были слишком уставшими. У них хватило сил лишь на то, чтобы проглотить по паре кусочков мороженого тюленьего мяса. Ренн сразу же уснула, но Торак так и продолжал лежать молча; ему не давала покоя та темная тень, которая скользила, прячась, между ледяными гребнями.

Злые духи вырвались на свободу. Теперь они могли оказаться повсюду, даже совсем рядом с ними. И он отчетливо чувствовал их присутствие. Они высасывали из него силы, лишая его мужества и надежды.

«И я сам в этом виноват, – думал он. – Я потерпел поражение, и теперь духи сорвались с поводка. И все мои усилия оказались напрасными».

Торак проснулся внезапно, чувствуя, что все тело у него застыло и ноет от усталости. Глаза жгло так, словно их кто-то натер песком. Он понимал, что надо заставить себя встать, но не находил ни одной причины для того, чтобы немедленно это сделать. Да, вспомнил он, духи сорвались с поводка. И теперь не имеет смысла с ними сражаться.

Он слышал, как снаружи ходит Ренн, хрустя снегом. «

Почему

обязательно нужно так шуметь? – с раздражением подумал Торак. – Она ведь прекрасно знает, что каждая льдинка, хрустнувшая у нее под башмаком, вонзается мне в голову, точно острый ледяной осколок».

Чтобы еще немного отложить необходимость вылезать из убежища, Торак на всякий случай проверил то, что осталось от его снаряжения. Они с Ренн так спешили поскорее убежать от пещер как можно дальше, что ему пришлось бросить там и свой топор, и лук, но бурдюк для воды по-прежнему висел у него на шее, а на поясе – трутница и мешочек с целебными травами. Да и отцовский нож в ножнах был при нем.

Он коснулся рукояти ножа, и она показалась ему странно горячей. Может, это знамение? Наверное, стоило бы спросить у Ренн… Впрочем, нет, это даст ей лишнюю возможность похвастаться своими знаниями, а он и так понимает, что знает она значительно больше, чем он. Отчего-то мысль об этом наполнила его душу беспричинной злобой.

Торак на четвереньках выполз из убежища.

Вчера ночью туманное дыхание Великого Духа поглотило весь мир вокруг. Исчезли льды и Море – Великий Дух забрал все это, и даже ветер дуть перестал. А без ветра и мороз уже не казался таким кусачим. Зато гораздо ближе стал слышаться грохот ломающегося льда.

«Это как раз то, что нам нужно, – подумал Торак. – А скоро и таяние снегов начнется».

– Ты ужасно выглядишь! – сердито сказала Ренн, глядя на него. – Твои глаза совсем… Все-таки надо было тебе надеть защитные пластинки!

–

Да знаю я!

– проворчал Торак.

– Так что ж не надел?

Голос у нее был ужасно противный, какой-то скрипучий. И вечно эта Ренн говорит ему, что

надо было сделатъ!

А

сама-то

небось весь день защитных пластинок не снимала! Уж

сама-то

она никогда ничего не забывает!

В напряженном, колючем молчании они разобрали убежище, перенесли лодку на самый край льдины и пошли назад, чтобы принести снаряжение.

– А хорошо все-таки, что я догадалась вспороть их лодки! – снова принялась хвастаться Ренн. – Иначе они бы в один миг нас догнали.

– Лодки можно и починить! – на редкость гнусным тоном заявил Торак. – Ты все равно не сумела так уж особенно задержать их!

Ренн оглянулась.

– А ты бы, конечно, придумал что-нибудь получше, да? Что ж, у меня, видишь ли, времени не хватило! Нужно было тебя спасать!

– Ты меня

не спасала!

– презрительно заявил Торак.

Она только фыркнула и отвернулась.

А он, желая заставить ее еще разок фыркнуть, взял да и рассказал ей, почему Пожиратели Душ за ними гонятся: рассказал о том, как странствовала его блуждающая душа и как Сешру почуяла ее присутствие.

Ренн недоуменно раскрыла рот.

– Так ты, значит,

отправил свою душу странствовать по пещерам?

И ничего мне об этом не сказал?

– Ну и что? Почему я должен был обязательно тебе об этом сказать? Вот я сейчас захотел и говорю!

Она помолчала. Потом сказала тихо:

– В общем, это уже не важно. Ты все равно ошибаешься. Они вовсе не из-за тебя гонятся за нами.

– Вот как? И почему это ты так в этом уверена?

– Им нужен огненный опал. А он у меня. Это я его у них украла.

– Почему же ты мне

не сказала?!

– заорал Торак.

– Вот я сейчас захотела сказать и говорю. А раньше у меня времени не было.

– Да полно было времени! – продолжал кричать он.

– Не поднимай на меня голос! – возмутилась Ренн.

Торак в отчаянии замотал головой:

– Но это значит, что за нами гонятся не только Пожиратели Душ, но и духи!

– Я его хорошо спрятала! – пытаясь защититься, сказала Ренн. – У меня есть особые травы, и я положила его в мешочек из кожи, снятой с лапки лебедя, мне его Танугеак дала.

Торак бессильно развел руками:

– Ладно, пусть! Но как все-таки ты могла быть такой дурой?

– А ты как мог? Ведь это же ты позволил своей блуждающей душе бродить среди этих колдунов!

Ее голос звонким эхом разнесся во льдах. И последовавшая за этим тишина показалась обоим просто оглушительной. Они стояли, сердито пыхтя, и бросали друг на друга испепеляющие взгляды.

Затем Торак провел рукой по лицу, словно прогоняя сон или наваждение, и сказал:

– Что это мы, с ума сошли, что ли?

Ренн тряхнула головой, словно прочищая мозги.

– Это все злые духи! – сказала она. – Это они заставляют нас ссориться. – Потом, поколебавшись, прибавила: – По-моему, они способны чувствовать огненный опал.

Торак кивнул:

– Да, должно быть.

– Нет, то есть… я точно

знаю,

что они это могут! – Ренн прикусила нижнюю губу. Потом призналась: – Я ночью слышала какой-то шум.

– Какой шум?

Она вздрогнула, как от озноба.

– Я решила не спать, решила немного посторожить нас. А потом услышала Волка. Он выл так… знаешь, как когда он собирается охотиться! И после этого стало тихо; наверное, он их прогнал.

Торак немного прошелся в задумчивости, потом снова вернулся к Ренн и решительно заявил:

– Нам надо от этого опала избавиться!

– Но как? Для этого мы обязательно должны похоронить его в земле или под камнем – а тут ни того, ни другого нет, только лед!

Они безнадежно смотрели друг на друга.

Потом Ренн открыла было рот, собираясь что-то сказать… и вдруг в воздухе раздался оглушительный треск. Черная тонкая линия зигзагом прошла по льдине почти у самых их башмаков.

Ренн в ужасе уставилась себе под ноги.

Льдина, на которой она стояла, вздрогнула, и черная изогнутая линия мгновенно превратилась в полосу воды шириной примерно с весло.

– Это прилив лед ломает, – пробормотал Торак.

Да и время, казалось, замерло. Он видел, что стоит на прочном льду припая, рядом с лодкой, снаряжением и запасами продовольствия, а Ренн оказалась вдруг где-то далеко, на другом краю отплывающей от берега льдины, и расстояние между ними все увеличивалось…

– Прыгай! – закричал он, словно очнувшись.

Край льдины приподнялся, и Ренн присела на корточки, обхватив колени, чтобы не упасть в воду.

– ПРЫГАЙ! – снова закричал Торак.

Лицо ее окаменело от ужаса.

– Я не смогу перепрыгнуть! Слишком поздно…

Она была права. Трещина была уже более двух шагов в ширину.

– Я притащу лодку, – сказал Торак. И ринулся по льду к лодке, но споткнулся, упал и с трудом поднялся… Почему, ну почему все расплывается у него перед глазами? Почему ему на все требуется так много времени?

Он уже почти добежал до лодки, когда она качнулась, поползла по льду и легко соскользнула в воду. Он с криком рванулся за ней, но волны с громким чмоканьем уже успели отнести ее достаточно далеко. Он взвыл от ярости, а Мать-Море, словно в ответ, плеснула ему в глаза соленой водой. Она явно насмехалась над ним.

– Торак! – откуда-то из тумана донесся до него голос Ренн, звучавший уже как-то глухо.

Он вскочил на ноги – и с ужасом увидел, как далеко уже отнесло ее льдину.

– ТОРАК!!!

Он подбежал к самой кромке льда – но мог лишь беспомощно смотреть, как Море забирает ее себе, как она исчезает вдали, окутанная дыханием Великого Духа.

А потом вокруг не осталось ничего, кроме тишины.