Текст книги "Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 99 страниц)

Глава семнадцатая

Колдун поднялся от самых корней деревьев священной рощи. Он был облачен в накидку из распущенной лошадиной шкуры и вытянутую, иссеченную бороздами маску, увенчанную пучком конских хвостов. Раскрашенные глаза горели алым, а открытый рот был окружен черными перьями, трепетавшими при каждом дыхании.

«Дыхание духа,

– сказала Ренн как-то Тораку. —

А маска – лицо духа. Когда ты надеваешь маску, ты становишься этим духом. Перья показывают, что дух живой».

Маска и накидка обозначали, что он – колдун племени Лесной Лошади, но на груди он носил венок из желудей и омелы, указывающих на его родное племя, и с венка свисала маленькая тяжелая сумочка. Огненный опал.

Стоя за стволом падуба, Торак неуклюже спрятал нож в ножны. Против такой силы он будет бесполезен. Он отстегнул свой лук и неловко нащупал в колчане стрелу. Его сердце билось так сильно, что становилось больно. Он почувствовал себя, словно мышь, которая намеревается напасть на зубра.

Стоя перед костром, колдун начал глубоко дышать, выталкивая воздух из груди сильными толчками: «Уфф, уфф, уфф». Он подошел ближе к огню. Он вступил

в огонь

. Сквозь мерцающий жар Торак видел, что его босые ноги ступают по пылающим углям.

«Невозможно», – подумал он.

Дыхание участилось: «Уфф, уфф, уфф». Колдун отцепил трупик с шеста и вышел обратно на твердую землю.

У Торака закружилась голова. Если даже огонь не наносит ему вреда… Он точно не сможет. Не сможет убить его.

Он смотрел, как колдун поднял упавшую ель, словно это была тонкая веточка, и облокотил ее о ствол Великого Дуба. На ели были сделаны зарубки, чтобы взбираться, как по лестнице. Колдун поднялся и повесил тушку на сук. Спускаясь, он вытащил из корней Великого Дуба мешок и вынул из него сокола.

Внутренности Торака перевернулись. Сокол был жив. Он бешено трепыхался, когда колдун за ногу подвешивал его на шест.

И снова колдун начал резко, прерывисто дышать. Но на этот раз, когда он поднял шест, его накидка была отброшена с рук, и Торак разглядел его руку с тремя пальцами и татуировку племени Дуба. Кожа его была покрыта воспаленными струпьями. Торак представил, как Бейл вцепился в нападавшего, когда отчаянно боролся за жизнь. Его души зачерствели. Настало время исполнить свою клятву.

Вытерев ладонь о штаны, Торак вставил стрелу в лук. Сейчас он отойдет от дерева на открытое место. Громко вызовет Тиацци на поединок, давая ему шанс взять оружие. А потом…

Пожиратель Душ отнес свою трепыхающуюся ношу к костру, установил шест и ушел.

Этого Торак не мог вынести. Он прицелился и выстрелил. Тушка сокола безжизненно обмякла, в груди его, подрагивая, качалась стрела.

Медленно колдун снял маску и положил ее на землю. Он повернулся, и Торак наконец взглянул ему в лицо. Грива соломенных волос, спутанная борода. Лицо, непроницаемое, словно растрескавшаяся от солнца земля. Безжалостные зеленые глаза.

– Так, обладатель блуждающей души. Ты покорно пришел на мой зов.

Торак выступил из-за дерева:

– Возьми оружие, Тиацци. Ты убил моего сородича. Теперь я собираюсь убить тебя.

Глава восемнадцатая

Торак смотрел на Тиацци, стоявшего в десяти шагах от него в плывущем дыму.

– На этот раз ты не убежишь от меня, – сказал он, вставляя вторую стрелу в лук.

Повелитель Дубов запрокинул голову и расхохотался:

– Чтобы

я

бежал от

тебя

? Ты здесь потому, что я так хочу!

Закидывая накидку за плечи, он угрожающе размахивал хлыстом в одной руке, топором – в другой. Хлыст извивался, словно змея. Топор был самым большим из всех, что Тораку доводилось видеть.

– А я все думал, кто посмел преследовать меня с островов, – сказал Тиацци, разрезая воздух ловкими вращениями запястья. – Так что я послал своего слугу выяснить. С тех пор как ты вошел в мой Лес, я знал о каждом твоем шаге, о каждом вздохе. Теперь этому придет конец.

– Это не будет так просто, – сказал Торак, двигаясь по кругу вокруг костра. – Я мог убить тебя на Дальнем Севере. Помнишь?

Хлыст щелкнул, выдергивая лук из рук Торака.

– Моя сила куда больше твоей! – сплюнул Тиацци, бросая лук в костер. – Видишь, даже огонь повинуется мне!

Дым застилал Тораку глаза. Когда он рассеялся, Тиацци стоял всего в двух шагах от него.

– Но раз уж Великий Дух привел тебя мне в руки, – продолжил Повелитель Дубов, – я добавлю твою силу к своей.

Выхватив топор из-за пояса, Торак снова отгородился костром.

– Как может Великий Дух быть на твоей стороне? Убивать охотников? Как это может нравиться Духу?

– Предложить охотника огню – значит предать самой благородной смерти из всех. Таков Обычай.

Снова щелкнул хлыст, Торак увернулся, и сыромятная кожа хлестанула по камню.

– Это не обычай племен, – судорожно выдохнул он, – и это не твой Лес.

– Я его Повелитель! – прогремел Тиацци. – Я сделал Сердце Леса своим! – С его губ слетала пена, и его зеленые глаза блестели.

Торак смотрел на него, и все вдруг встало на свои места.

– Война между племенами. Это ты начал ее. Ты настроил их друг против друга.

В соломенной бороде блеснула желтозубая улыбка.

– Ты установил проклятые жезлы, – сказал Торак, отодвигаясь назад, едва не падая с ног. – Ты убил колдуна племени Лесной Лошади и обвинил во всем людей Зубра. Ты заставил их сражаться.

– Они хотели сражаться. Им было

необходимо

сражаться!

Хлыст обвил запястье Торака, и он с криком выронил топор. Он бросился за ним, но Тиацци оказался быстрее, выхватил топор и бросил в костер.

– Племена

слабы,

– прорычал он. – Они позабыли Истинный Путь, но я объединю их. Поэтому Великий Дух дал мне эту землю: чтобы укоренить наши различия, чтобы вернуть племена к Обычаю! Не будет больше хранителей племени, не будет Колдунов. Путь один. Один Лес. Один вождь!

Оттирая пот с глаз, Торак вытащил нож из ножен.

И снова мелькнул желтый оскал Тиацци.

– Меня

невозможно

ранить! – Он указал на омелу у себя на груди. – Бессмертное сердце дуба охраняет меня от вреда! Я неуязвим!

Нож Торака дрожал в его руке.

– Ну, подойди, – дразнил его Повелитель Дубов, – испытай удачу. Давай посмотрим, сумеешь ли ты сразить меня. Или, может, я раздавлю тебя, так же легко, как я убил твою мать и твоего отца?

Взгляд Торака заволокла красная дымка. Торак смотрел на него сквозь пелену кровавого тумана.

– Так же, как я убил твоего сородича, – похвастал Повелитель Дубов. – Сбросив его с Утеса и расплескав его мозги по камням…

Торак заревел и бросился на Тиацци.

*

Волк выслеживал незубров с наветренной стороны, чего он при обычных обстоятельствах никогда не стал бы делать. Но на этот раз, он

хотел

, чтобы они учуяли его.

Корова уловила его запах и развернулась. Волк опустил голову, давая ей понять, что он охотится. Корова встревоженно фыркнула и копнула землю. Волк наступал. Она дернулась на него. Волк проворно увернулся от нее и побежал подразнить быка. Бык резко бросился на него. Волк отпрыгнул в сторону, пролетев на волосок в стороне от его рогов, и отбежал подальше. Он забавлялся этим.

Теперь все стадо было встревожено. Они перестали жевать кипрей и тяжело затопали вверх по склону. Волк прокрался в кучку молодых коров, которые фыркали и сверкали белками глаз. Он выбрал самую крайнюю и ухватил ее зубами над копытом. Корова пронзительно замычала, хлестнула хвостом и бросилась бежать. Остальное стадо в панике последовало за ней.

Они бежали вверх по отрогу, а Волк мчался за ними, прыгая из стороны в сторону, чтобы они подумали, будто за ними охотится целая стая голодных волков. Камни падали, ломались ветки, когда они проламывали себе дорогу в следующую долину, вниз, в сторону Большого Безхвостого и Укушенного.

Земля сотрясалась, когда Волк гнал их, и его сердце сильно билось.

Вот

, что может сделать волк-одиночка!

Глава девятнадцатая

Сперва Торак подумал, что это грохочет обвал.

Земля сотряслась, словно сами Горы обваливались. Он замер с ножом в руке. Грохот перерос в рев. В рощу вломился бизон. Торак бежал, спасая свою жизнь.

Он добежал до падубов, запрыгнул на ближайшую ветку и подтянулся – в тот самый момент, когда вся роща была наводнена ревущим потоком копыт и рогов.

Бизоны промчались мимо, и Торак изо всех сил держался за трясущееся дерево. Грохот отдавался во всем его теле. Казалось, этому не будет конца.

Но затем все кончилось. Воцарилась оглушающая тишина. Пелена дыма и пыли висела в воздухе, смешиваясь с мускусным запахом бизонов. Великий Дуб и Великий Тис высились надо всем этим: непоколебимые, их ветви прокалывали ночное небо.

Когда пыль осела, Торак увидел, что искры от растоптанного костра были разметаны по земле, словно звезды. Он спрыгнул с дерева, чтобы обыскать рощу. Тиацци исчез.

Не веря своим глазам, Торак, спотыкаясь, шел через мрак, осматривая каменистые склоны. Ничего. Грохочущие копыта уничтожили последнюю надежду обнаружить хоть какой-то след. Тиацци растворился, словно дым.

– Нет! – прокричал Торак.

Эхо его крика стихло. Только камешки скатывались вниз, гулко громыхая, словно смеясь над ним.

Он бессильно опустился на валун. Он упустил возможность отомстить.

Волк появился из темноты и радостно бросился к нему. В его шерсти было полно колючек, и он весь пушился от восторга. Торак не понимал почему.

«Много добычи,

– сказал Торак Волку устало. —

Чуть не растоптали. Хорошо, что тебя здесь не было».

К удивлению Торака, Волк опустил уши, смущенно зевнул и стал кататься на спине, словно извиняясь.

Торак спросил, есть ли Укушенный где-то поблизости.

«Ушел»,

– только и ответил Волк.

Торак потер ладонью лицо. Он не добился ничего. Единственное, что он мог сделать сейчас, это долго идти обратно к стоянке племени Благородного Оленя и попытаться убедить их, что колдун племени Лесной Лошади в самом деле Тиацци. И все начнется снова.

Бесконечная усталость завладела Тораком. Он скучал по Ренн. Она будет в ярости, что он оставил ее, но, что бы она ни сказала, ее слова будут лучше тех, что он сейчас сам говорил себе.

Когда луна зашла, он добрался до края долины лошадей и не мог идти дальше. Он нашел упавшее дерево в нескольких шагах над Извилистой Рекой и соорудил из него хлипкое укрытие из веток и сырого папоротника. Свой спальный мешок Торак оставил в племени Благородного Оленя, но он так устал, что ему было безразлично: он натащит внутрь побольше папоротника вместо подстилки. Пожевав полоску сушеной конины и заткнув остатки в ветки березы для Леса, он обернулся своей крапивной накидкой и заснул.

На этот раз он знал, что спит. Он лежал на спине в своем укрытии, но над ним кружился водоворот сияющих звезд. Он был в холодном поту от ужаса, но не мог пошевелиться. Тень заволокла звезды, когда кто-то нагнулся над ним. Мокрые светлые волосы скользнули ему на лицо. Он услышал тихий хруст крошащейся шкуры тюленя. Его тело сжалось от ледяного дыхания.

Так одиноко на дне Моря… Рыбы едят мою плоть. Мать-Море перекатывает мои кости. Так холодно. Холодно.

Торак проснулся и сел.

Рассвет еще не наступил. Он проспал недолго. Волка не было, но Рип и Рек прыгали снаружи убежища и каркали:

«Проснись, проснись!»

Торак потер глаза тыльной стороной ладони.

– Прости, сородич. Я упустил свой шанс. Но я снова найду его, я клянусь. Я отомщу за тебя.

*

Вороны охраняли Большого Бесхвостого, и Волк далеко не отходил. Но он не мог не обращать внимания на этот вой.

Он слышал его во сне. Темная Шерсть шла к нему с Горы, она пыталась найти его! Затем он проснулся, и разочарование раздавило его. Она была в

другой

Жизни, не в этой.

Но сейчас Волк снова слышал ее. Едва различимо, очень далеко, но это несомненно была она. Он бы узнал этот голос где угодно.

Тяжело дыша от нетерпения, он широкими прыжками помчался сквозь Лес. Когда наступил Свет, он перепрыгнул маленькую Быструю Мокрую и с брызгами врезался в большую. Большой Бесхвостый будет в безопасности с воронами. И Волк оставит его совсем ненадолго.

*

Вороны перелетали с дерева на дерево, топорща перья на голове и издавая гулкое предупредительное постукивание.

«О чем они предупреждают?» – подумал Торак.

Когда занимался рассвет, он ушел от Извилистой Реки и направился на север к стоянке племени Благородного Оленя. Ветер набегал порывами, деревья стонали. Его дурные предчувствия все усиливались: от напряжения в груди было тяжело дышать.

Другие тоже это чувствовали. Птицы косяками летели по небу: сойки, сороки, вороны. Олени галопом промчались мимо, едва свернув, чтобы обогнуть его, словно спасаясь от большей опасности. Торак подумал о Ренн и ускорил шаг.

Впереди из-за рябины показался силуэт, и он узнал женщину из племени Благородного Оленя с повязкой из коры на голове. Она вздрогнула, затем переборола смущение и побежала к нему.

– Наконец-то! – воскликнула она с застенчивой улыбкой. – Мы везде тебя искали!

– Что случилось? – спросил он грубо. – С Ренн все в порядке?

– Она в безопасности с остальными, мы о тебе беспокоились. Мы не знали, куда ты ушел.

Они поднимались по тропе, женщина замешкалась где-то позади, Торак побежал вперед. Он услышал отдаленный раскат грома. Первые капли дождя застучали по листьям, и он накинул капюшон. Что-то схватило его за лодыжку и рывком подкинуло в воздух.

Земля опрокинулась так резко, что его затошнило. Когда головокружение прошло, он понял, что висит, подвешенный за одну ногу, на молодой рябине, которая секунду назад была согнута пополам.

«Ах ты глупец, – бранил он себя. – Простая пружинная ловушка, а ты угодил прямиком в нее!»

В ножнах ножа не было. Он лежал там, где выпал, – в пучке лебеды, дотянуться до него было невозможно. В ярости Торак крикнул, чтобы женщина подошла и освободила его.

Она прибежала по тропинке.

– Ты попался в ловушку, – сказала она.

– Это и так понятно! – рявкнул он. – Освободи меня!

Ее руки бессильно повисли вдоль тела.

Неужели разум совсем покинул ее? Рыча от безысходности, Торак схватился за веревку, которая плотно обвила его левую лодыжку. И упал назад со стоном.

– Освободи меня!

– Нет, – сказала женщина.

– Что?!

Веревка скрипнула. Дождь застучал по листьям.

«Только это не дождь, – вдруг понял он. – Это пепел».

Хлопья пепла кружились, словно грязный снег. И это сияние в небе было неправильным, рассвет должен был заниматься в другом месте. Но это зарево горело не с востока, а с запада.

– Это огонь, – сказал он. – В лесу пожар.

– Да, – подтвердила женщина изменившимся голосом.

Свисая вверх ногами, Торак смотрел, как она снимает кору, которой была повязана ее голова, и трясет длинными, пепельно-серыми волосами.

– Огонь выбрался на свободу, – сказала она. – Он пожирает Лес. Избранный освободил его.

Глава двадцатая

Словно рыба на крючке, Торак свисал с дерева, а темнеющее небо превращалось в злое рыжее зарево, которое не имело никакого отношения к солнцу.

– Ты не можешь оставить меня здесь, я же сгорю! – воскликнул он.

– Ты отступник, – сказала женщина. – Ты должен сгореть в огне.

– Почему? Что я сделал?

Согнувшись пополам и подтягиваясь на веревке, Торак схватился за ближайшую ветку. Она сломалась. Он упал обратно, ободрав ногу.

– Что я сделал?

Присев на корточки, женщина смотрела на него. Ее лицо было покрыто волдырями и шелушилось, и в ее глазах без ресниц он разглядел хитрость, спрятанную за безумием.

– Избранная наблюдает за ним, – прошипела она. – Она видит, как он будит огонь камнем, видит, как он оскорбляет его. Она знает.

– Что тебе

нужно

?

Она облизнула потрескавшиеся губы, и он увидел, что пепел осел в уголках рта.

– Служить Повелителю, и через него снова познать огонь. Алый, настолько чистый, что превращает все остальное в серое…

– Но Повелитель хочет

править

Лесом, – выдохнул он. – Он не может желать, чтобы ты уничтожила его!

Она улыбнулась.

– Повелитель говорит следить за отступником, но Избранная сделает больше. Она отдаст его огню.

– Постой, – сказал он, отчаянно пытаясь заставить ее остаться с ним. – Это… это Повелитель сделал тебя Избранной?

Ее глаза засияли, словно тлеющие угли.

– Это сделал огонь, – прошептала она. – Ясным голубым днем молния нашла ее, спустившись с небес. Ни грома, ни предупреждения. Только пылающая белизна, ярче солнца, и она – в самом ее сердце. – Она наклонилась ближе, и Торак почувствовал ее дурное дыхание. – В тот момент она видит

все

. Кости в ее плоти, прожилки в листьях, огонь, что дремлет в каждом дереве. Она видит истину.

Все сгорает.

Рев пламени становился все громче. Дым просачивался сквозь деревья.

– Но ты же выжила, – сказал Торак. – Молния оставила тебе жизнь. Ты должна оставить жизнь мне. Освободи меня!

Она не слушала его, полностью поглощенная своим рассказом.

– Огонь забрал ее себе. Он превратил ее волосы в пепел. Он выжег дитя из ее утробы. Он

превратил

ее… – Она погладила его по щеке своими обожженными пальцами и улыбнулась ласковой и безжалостной улыбкой. – Он и тебя превратит.

Торак вспомнил обугленные жертвы Тиацци, подвешенные на дереве.

– Ты не можешь оставить меня здесь сгореть, – умолял он.

– Слушай, как он растет! – С воздетыми руками женщина приветствовала огонь. – Чем больше он ест, тем сильнее его голод! Тебе выпала честь. Огонь заберет тебя к себе.

Договорив, она ушла.

– Не оставляй меня! – крикнул Торак. – Не оставляй меня, – взмолился он.

Обломок пылающей коры обрушился на землю возле его головы. Вокруг него деревья метались в обжигающем дыхании пламени. Небо потемнело и стало кроваво-янтарного цвета. Он увидел, как оно надвигается на него с запада. Он вспомнил, что говорил ему Фин-Кединн.

Огонь может взобраться на дерево быстрее рыси, и когда это происходит, когда огонь достигает ветвей – он распространяется куда пожелает. Вы не поверите, насколько он быстр…

*

Яркий Зверь, рыча, бежал по Лесу быстрее, чем Волку казалось возможным. Он пожирал все: деревья, охотников, добычу. Где же Большой Бесхвостый?

Волку не следовало покидать его. Он не нашел Темную Шерсть, а теперь не мог найти и Брата.

В отчаянии Волк прыгнул в горькое дыхание Яркого Зверя. Обезумевшая от ужаса дичь пронеслась мимо, в противоположную сторону, и он увернулся от их грохочущих копыт. Он перебежал через маленькую Быструю Мокрую. Он соскользнул в канаву, и Яркий Зверь с ревом прошел над ним, огромный, словно Гора. Шкура Волка была опалена, глаза слезились. Он не мог идти дальше, не мог искать Брата в челюстях Яркого Зверя. Он пожирал все, и, если бы Волк поймал его, он сожрал бы и его самого.

Развернувшись, он помчался обратно по канаве, а Яркий Зверь мчался за ним. Он тянул к нему свой сияющий коготь. Волк отпрыгнул, чтобы увернуться от него. Зверь натолкнулся на дерево и сожрал его. Еще одно деревце застонало, Волк пронесся под ним прямо перед тем, как оно переломилось, и детеныши Яркого Зверя взметнулись в воздух, пожирая другие деревья.

Горячие камни кусали подушечки лап Волка, и он бежал, как никогда прежде не бегал, а Яркий Зверь мчался за ним по пятам. Он летел, перепрыгивал с дерева на дерево, парил над Мокрой. Зверь пожирал Лес. Ничто не могло спастись от него.

*

Рыча от напряжения, Торак подтянулся вверх и снова попытался ухватиться за рябину. Его пальцы скользнули по коре, но он не мог схватить ее. Снова он упал назад.

У него оставалась одна попытка. На этот раз он ухватился за ветку и вцепился в нее. У него должно было получиться, иначе ему пришел бы конец.

Стряхнув башмак со свободной ноги, он прислонил босую ступню к стволу и наполовину забросил, наполовину затолкал себя в развилку. Он лежал, хватая воздух ртом, и дерево врезалось ему в живот. Наконец он смог выпрямиться.

Нет времени отдыхать. Он ерзал и крутился, пока не смог усесться в развилке дерева, опираясь на правую ногу. Его левая нога, вытянутая вверх вдоль ствола, торчала под неестественным углом.

Куски пылающей коры отваливались, осыпаясь со всех сторон огненным градом, пока он пытался растянуть петлю вокруг лодыжки, но его вес неумолимо затягивал ее еще туже вокруг башмака, так что петля не поддалась ничуть. Отчаянно он взялся за узел. Правая голень дрожала от напряжения, поддерживая вес его тела.

Петля слегка поддалась. Торак с удвоенной силой принялся за нее. Она ослабла еще чуть-чуть. Этого было достаточно. Изгибаясь и дергая ступней, он высвободил ногу из башмака, вывернулся из петли и спрыгнул на землю.

После отчаянного барахтанья в подлеске он нашел свой нож и, пошатываясь, встал на ноги. Его глаза слезились, кожу покалывало от жара. От дыма день и ночь поменялись местами.

Мимо промчался самец косули. Торак догадался, что тот бежит к воде, и помчался за ним. Угли больно впивались в ноги. Он был бос. Но времени возвращаться назад за башмаками у него не было.

На бегу он оглянулся через плечо. Языки пламени стали выше деревьев и лизали небо. Шум был ни с чем не сравним, это был грохот тысячи тысяч бегущих бизонов, он стиснул его сердце и выжал его досуха, он высасывал воздух у него из легких.

Торак упал на руки и вдохнул чистого воздуха, а когда выпрямился, дым был такой густой, что он не видел руки перед глазами. Он не понимал, где он, но он знал, что должен решить сейчас, в этот самый миг, куда бежать – иначе он погибнет.

Раздалось громкое карканье.

Он не видел воронов, но слышал, как они зовут его, пролетая высоко над дымом. Вслепую он последовал за их криками. Пылающие ветки дождем посыпались на Торака. Он бежал у самой кромки огня, и все деревья вокруг трескались и скрежетали.

И снова он оглянулся. Река огня взметнулась по стволу сосны, которая вспыхнула снопом искр. Лебеда вытянулась к небу, затем снова опала, задушенная обжигающим ветром.

«Карр! Карр! – звали Рип и Рек. —

За нами!

»

Внезапно земля исчезла у него из-под ног, и Торак покатился вниз по склону холма. Он резко остановился и с трудом встал на колени. Руки и ноги тонули в грязи, холодной, влажной, благословенной грязи. Вороны привели его к озеру. Он вошел на мелководье, споткнулся о камень.

Камень издал жалобный всхлип. Это был не камень, а жеребенок, маленький черный жеребенок, погрязший по свои узловатые колени в грязи, трясущийся от страха. Он был слишком напуган, чтобы двигаться, но Торак не мог остановиться и помочь ему. Он прошел мимо.

Впереди него мрак рассеялся на мгновение, и на озере он различил куцые черные головы лошадей, плывущих, чтобы спастись, а за ними хатку бобра, огромную, словно гнездо Ворона.

Раздался еще один вопль страдания со стороны жеребенка – и плывущие в озере черные головы повернулись в его сторону. Должно быть, мать ждала столько, сколько могла, но когда ее жеребенок не пошел за ней, ей пришлось уйти. Теперь она против воли плыла вместе с табуном, вынужденная покинуть свое дитя, оставив его наедине со своей судьбой.

Так должен был поступить и Торак: плыть к бобровой хатке и оставить жеребенка сгореть.

С рычанием он повернулся, схватил в пригоршню его вихрастую гриву и потянул.

Жеребенок закатил поддетые белым глаза и отказался двигаться с места.

– Давай! – крикнул ему Торак. – Плыви! Это твой последний шанс!

Но от этого стало лишь хуже. Жеребенок не понимал людскую речь, но что было делать Тораку? Если бы он сказал это по-волчьи, тот бы умер от страха.

Подойдя к маленькому существу, Торак поднырнул головой ему под брюхо и взгромоздил его себе на плечи. Жеребенок слабо сопротивлялся, так что Торак схватил его за ноги, чтобы тот не дергался, и, пошатываясь, пошел к озеру.

Зайдя в воду по пояс, он сбросил жеребенка в воду.

– Теперь ты сам по себе! – крикнул он, перекрикивая рев пламени. – Плыви!

Торак бросился в воду и поплыл в сторону бобровой хатки.

Телесная душа пламени глядела на него из воды. Через плечо он увидел, как пламя захватило склон, по которому он скатился вниз. Он увидел, как жеребенок храбро плывет за ним.

Он уже был близко к хатке и быстро уставал. Лавина черного дыма накатывала на него. Он не мог дышать. Он собирался забраться на хатку и укрыться там, пока пламя не перепрыгнет через озеро, но теперь понял, что, если сделает это, умрет от удушья. Ему нужно было забраться внутрь. Хатки бобров имели спальную нишу над уровнем воды, в которую бобры попадали через подводные ходы. Торак глубоко вдохнул и нырнул.

Хватаясь за ветки, он выискивал вход. Его грудь разрывалась. Он не мог найти ход, не видел ни зги, это было все равно, что плавать в грязи.

Он нашел отверстие. Протиснулся сквозь него, выскочил из воды и ударился головой о деревце в своде хатки.

Он едва мог различить что-то в красноватом сумраке, но рев пламени уже не был таким оглушающим. Сквозь смрадный дым он уловил мускусный запах бобра, но он никого не видел. Возможно, огонь застиг хозяев на берегу.

Они хорошо построили свою хатку. Спальная площадка была усыпана древесной стружкой, чтобы сделать ее мягкой и сухой, а над головой ветки были неплотно уложены, чтобы сделать воздуховод, который доходил до верха хатки. Высота спальной площадки годилась разве что для бобра, и Тораку не хотелось застрять, поэтому он решил остаться в воде и переждать, пока стихнет пожар.

Хватая ртом воздух, он поблагодарил бобров, и Рипа и Рек, и Лес за то, что дал ему укрытие.

– Прошу, – тяжело дыша промолвил он, – прошу, убереги Волка и Ренн.

Его слова потонули в ревущем пламени, и в глубине души он подумал, что все безнадежно. Огонь пожирал Лес. Никто не мог спастись.

Ни Волк. Ни Ренн.