Текст книги "Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 99 страниц)

такая уверенность!

Но злые духи подступали все ближе, да и Пожиратели Душ тоже стали понемногу придвигаться к ней, заставив ее сделать еще несколько шагов к краю пропасти.

И тут Ренн увидела, как Торак вдруг пошатнулся, потом вся кровь, казалось, отлила у него от лица, глаза закатились под лоб, и он ничком рухнул на лед. Душу Ренн охватил леденящий ужас.

«Вставай! – безмолвно молила она его. – Ну, пожалуйста, встань! Сделай хоть что-нибудь! Хотя бы дай мне знать, что ты жив!»

Но Торак продолжал лежать совершенно неподвижно.

«Неужели все кончено? – сама себе не веря, думала Ренн. – Да, теперь осталась только я одна».

И, крепче стиснув в руке огненный опал, она еще немного попятилась назад, собираясь прыгать.

Глава тридцать восьмая

Торак лежал, уткнувшись лицом в снег, и чувствовал во рту привкус желчи.

Собрав последние силы, он чуть повернул голову и увидел, как Ренн пятится к пропасти, а Пожиратели Душ наступают на нее. И тут с ревом налетели злые духи. Торак чувствовал, как им хочется завладеть огненным опалом и как они боятся своих преследователей – тех белых северных волков, что давно уже гнали их сквозь снега и ледяные торосы, и еще одного волка, серого лесного, который все это время преследовал их и теперь стрелой летел по неровному льду.

«Волк…»

– хотелось крикнуть Тораку, но губы подчиняться ему не желали. Внутренности сводило от боли. К горлу волнами подкатывала тошнота.

Но перед тем как соскользнуть во тьму небытия, он еще успел увидеть, как резко обернулась Сешру, Повелительница Змей, как сам собой открылся ее рот, ибо она увидела, как недалеко от нее на самом краю припая из Моря, подняв тучу брызг, выбрался огромный белый медведь… и, отряхиваясь на ходу, огромными прыжками двинулся прямо на Пожирателей Душ, преграждая путь злым духам, которые тут же остановились и теперь в страхе жались к земле и отползали назад, а ветер так и выл, вторя их ужасным воплям.

Сешру, которая так и стояла со вложенной в лук стрелой, пошатнулась, но с места не сошла и лишь перевела взгляд с белого медведя на безжизненное тело Торака. Лицо ее было искажено яростным гневом.

– Это все-таки твой мальчишка, Неф! Это у него блуждающая душа!

Одного взмаха медвежьей лапы оказалось достаточно, чтобы Повелительница Змей с воплем пролетела по воздуху и безжизненным комком рухнула на черный лед. А медведь нагнулся, упиваясь запахами, услужливо принесенными ветром, и почувствовав бешеную ярость Повелителя Дубов и ужас Ренн. Повелительница Летучих Мышей бросилась бежать. Злые духи расступались перед медведем, точно воды реки, его грозный рев, казалось, достигал небес, от этого рева трескались льды. Он был невероятно могуч и совершенно неуязвим!

Торак ощущал ярость белого медведя, как свою собственную, он чувствовал, как звериная жажда крови затопляет и его душу, подобно алому потоку. Он пытался противиться инстинктам хищника, пытался подчинить себе душу медведя…

Но у него ничего не получалось.

Убийственный голод рычал у него внутри, тот самый жуткий голод, который и до сих пор вел его по кровавому следу, оставленному в снегу. Он настиг свою добычу и убил ее, он убьет и этих злобных тварей, которые осмелились вторгнуться в его льды, и девчонку с пылающими волосами – а потом всласть попирует, первым делом сожрав их горячие, такие нежные на вкус сердца! Да, он всех их убьет!

Какая-то злобная фигура со светлыми волосами принялась размахивать перед ним своим смешным оружием, и он с презрением отшвырнул ее в сторону.

Его добыча скулила и хныкала. И он двинулся прямо на нее, желая одного: убить, убить…

…Но вдруг прямо перед ним, откуда ни возьмись, появился крупный серый волк. Он стоял, повернувшись к нему мордой, и жутко скалился, из-под черных приподнятых губ виднелись крупные острые клыки.

Медведь оглушительно взревел, поднялся на дыбы и ударил по льду обеими передними лапами, мотая мордой и пытаясь испугать волка своим жутким ревом.

Но Волк ничуть его не боялся и не думал отступать. Он смотрел ему прямо в глаза. И эти глаза, проникнув во мрак медвежьих душ, отыскали там душу Торака и воззвали к ней. И душа Торака, мучительно содрогнувшись, как бы стряхнула власть медвежьей души, избавилась от неутолимой жажды крови и узнала Волка, а потом и себя тоже узнала, вспомнила, чья она и в чем ее предназначение. И одного этого мгновения Тораку оказалось достаточно, чтобы, наконец, подчинить своей воле души могучего зверя.

А Тиацци все еще ползал где-то внизу и жалко скулил, у него была сломана рука, оружие свое он потерял.

Торак колебался. Вот он, Пожиратель Душ, в полной его власти: белому медведю достаточно лишь раз стиснуть свои мощные челюсти, и этот человек будет мертв. Но теперь им руководила уже не звериная жажда крови, а воля человека. Да, он, Торак, мог бы сейчас совершить убийство, ибо он повелевал самым сильным и великим из всех Охотников, и ему

действительно хотелось убить

этого проклятого колдуна!

Но янтарные глаза Волка неотступно следили за ним, и он вдруг понял, что если сейчас убьет Тиацци, то и сам станет таким же, как они, эти Пожиратели Душ.

С оглушительным ревом медведь поднялся на дыбы, горой возвышаясь над Повелителем Дубов. И, снова жутко зарычав, рухнул передними лапами на лед. Черные осколки так и полетели во все стороны. ОН… УБИВАТЬ… НЕ СТАНЕТ!

И как раз в тот миг, когда Тораку в обличье медведя удалось подавить свое горячее желание немедленно прикончить Тиацци, он заметил, как Ренн неуверенно приближается к краю пропасти, явно собираясь туда прыгнуть. Потом он увидел, что к Ренн вперевалку бежит Неф, выхватывает у нее из рук огненный опал и с силой отталкивает ее от пропасти. Ренн падает на лед, с изумлением уставившись на Повелительницу Летучих Мышей, а та, обернувшись к распростертому на снегу Тораку с каким-то горестно-победоносным выражением лица, кричит, словно зная, что он ее услышит:

– Долг отдан! Скажи об этом своему отцу, когда встретишься с ним!

Долг отдан!

И с этими словами Неф бросилась в пропасть, а духи с оглушительным воем ринулись за ней. По всей ледяной реке, казалось, прокатился могучий стон, и черный лед содрогнулся, а бездонная пропасть закрылась навсегда – и где-то в ее глубинах погас свет, исходивший от огненного опала.

Глава тридцать девятая

Торак очнулся на льду.

Он лежал на спине, голова у него жутко кружилась, его тошнило, зато на лицо мягко падали хлопья снега. И небо как-то так светилось, что он сразу понял: злых духов больше нет.

Ренн сидела с ним рядом, подтянув колени к груди и опершись о них подбородком. Ее бил озноб.

– Ты как? – с трудом пробормотал Торак.

Она подняла голову и выпрямилась. Лицо ее было очень бледно, на лбу красовалась Метка Смерти, которой до этого Торак заметить не успел.

– М-м-м… – невнятно промычала она. – А ты как?

– М-м-м… – Ему не хотелось говорить правду, и он снова закрыл глаза. Видения окружали его со всех сторон, это был настоящий водоворот видений: Повелительница Летучих Мышей на краю пропасти; Повелитель Дубов, валяющийся у него в ногах; и

сам он

, превратившийся в белого медведя, готов постоянно убивать…

– Пожиратели Душ куда-то ушли, – сказала Ренн. – Они почти сразу сбежали и лодки свои, по-моему, прихватили. – И она рассказала Тораку, что успела в самую последнюю минуту выбраться на безопасное место, а потом, когда Неф прыгнула в пропасть, лед вокруг сразу пошел трещинами, и все исчезло в тумане и снеговой пыли. А когда снежная мгла рассеялась, Ренн обнаружила, что Сешру и Тиацци удрали. И филин тоже исчез. Ушли и белые волки.

При упоминании о волках Торак тут же открыл глаза.

– А наш Волк где?

– Он тут, поблизости. – Ренн нервно поглаживала и пощипывала мех на своей рукавице. – Это ведь он помог мне найти тебя. Из-за поднявшейся метели мне ничего не было видно, а потом я услышала, как воет Волк. Это был такой ужас! Я уж решила, что он тебя оплакивает!

– Прости, – пробормотал Торак.

– А эта Повелительница Змей… – сказала, запинаясь, Ренн, – …она все-таки догадалась, у кого из нас блуждающая душа…

– Да, я знаю.

– Значит, теперь и все они это знают.

– Да.

Ренн задумалась. Она долго смотрела куда-то вдаль, потом отчего-то вздрогнула и спросила:

– Скажи: что имела в виду Повелительница Летучих Мышей, когда крикнула: «Долг отдан!»?

Торак рассказал ей, как его отец помешал Неф совершить самоубийство.

– Ах, вот оно что, – вздохнула Ренн и сунула Тораку в руку что-то тяжелое. – Вот. Возьми. Это тебе.

И Торак увидел… отцовский нож из голубого сланца!

– Когда Неф оттолкнула меня в сторону, – сказала Ренн, – она, должно быть, и сунула мне за пояс этот нож. Но я ничего не заметила и обнаружила его только потом.

Торак стиснул пальцами рукоять ножа.

– Она была не такая уж плохая, – тихо сказал он. – Не совсем испорченная.

Ренн так и уставилась на него.

– Она же была Пожирательницей Душ!

– Но она сделала все возможное, чтобы исправить свои ошибки.

Торак думал о душах Неф, запертых теперь в ловушке из черного льда вместе со злыми духами. А еще ему вспомнилась та маленькая черная тень, которая, как он успел заметить, слетела с плеча Неф как раз перед тем, как та прыгнула в пропасть. Значит, Неф отослала свою любимицу прочь, чтобы та не погибла вместе с ней…

– Это ведь был ты, да? – очень тихо спросила Ренн. – В обличье того белого медведя? Это твоя блуждающая душа в него вселилась?

Он посмотрел ей прямо в глаза, но ничего не сказал.

– Торак, ты ведь мог никогда оттуда не выбраться! Мог так и остаться навсегда в его теле, как в западне!

Он с трудом приподнялся на локте и, по-прежнему глядя ей в глаза, ответил:

– Ничего иного мне не оставалось.

– Но ведь…

– Нет. Это ты рисковала всем на свете! Это ты была готова пожертвовать своей жизнью, лишь бы навсегда похоронить огненный опал и увести в пропасть духов! Это ты всегда поступала мужественно… А я… Я даже не уверен, что смог бы вообще на такое решиться.

Ренн нахмурилась и снова принялась выщипывать шерсть из рукавицы. Потом вдруг сказала, пожав плечами:

– Но ведь и мне ничего иного не оставалось!

Некоторое время оба молчали. Потом Ренн взяла горсть снега, решительно стерла у себя со лба Метку Смерти и принялась промывать раны у Торака на запястьях.

– А если бы тот белый медведь вообще не появился? – спросила она. – Что бы ты сделал тогда?

– Я бы вселился в тело Тиацци, – не колеблясь, ответил Торак. – Или Сешру. Но ни за что не позволил бы тебе умереть!

Ренн вздрогнула и посмотрела на него:

– Значит, ты спас мне жизнь. Если бы ты не…

– Это Волк спас нас обоих, – сказал Торак. – Это он отогнал злых духов. Это он остановил меня, когда я хотел убить Тиацци. Это он нас спас!

Словно услышав свое имя, к ним примчался Волк, делая огромные прыжки, оскальзываясь на льду и помогая себе ловкими движениями хвоста, ставшего, увы, немного короче. Он резко затормозил, подняв целую тучу снега, потом прыгнул на Торака и одарил его множеством горячих волчьих «поцелуев».

И Тораку вдруг захотелось плакать, зарыться лицом в густую шерсть на волчьем загривке и выплакаться всласть – оплакать Неф, и самого себя, и в очередной раз своего погибшего отца.

– На, поешь, – сказала ему Ренн, протягивая кусочек тюленьего мяса.

Торак принюхался, взял мясо и попытался сесть, но не смог и даже застонал от сильной боли в груди.

– Ты что, ранен? – встревожилась Ренн.

– Нет, я просто упал. Ударился грудью.

– Хочешь, я посмотрю?

– Нет, – быстро сказал он. – Ничего страшного. Это скоро пройдет.

Ренн, явно озадаченная его поведением, пожала плечами и отошла в сторону, чтобы положить там кусочек мяса для хранителя своего племени. Вернувшись, она следующий кусок подала Волку, а последний взяла сама.

Ели они молча и смотрели, как солнце медленно садится прямо в Море. Ветер стих. Все вокруг было объято покоем. Торак посмотрел в бескрайнее бледное небо и увидел, что там кружит одинокий ворон; его вдруг охватила острая тоска по далекому Лесу.

Он посмотрел на Ренн и понял, что она думает о том же.

– У нас нет ни еды, ни тюленьего жира, ни лодки, – сказала она тихо. – Да поможет нам Великий Дух! Как же мы с тобой домой-то доберемся?

Там их и отыскали Фин-Кединн и Инуктилук, приплывшие с юга на лодках из тюленьих шкур. Торак и Ренн сидели на льду, скорчившись и тесно прижавшись друг к другу, а Волк стоял рядом и охранял их.

Глава сороковая

Сперва они застыли от изумления, но потом Ренн со сдавленным рыданием бросилась дяде на шею. Фин-Кединн крепко обнимал ее, прижимая к себе, а она с наслаждением вдыхала родные запахи оленьего меха и Леса.

Вождь племени Ворона рассказал им, что отправился на поиски, позаимствовав лодку из тюленьих шкур у людей из племени Морского Орла. Он плыл, стараясь держаться чистой воды между шхерами и берегом, пока не добрался до стоянки своих старых друзей из племени Песца.

– А где же осталось наше племя? – спросила Ренн, вытирая нос рукавом.

– Там, в Лесу. На стоянке.

– В Лесу? Значит, ты…

– Да, я приплыл один. Мне показалось, что я очень тебе нужен.

После этого разговора Ренн некоторое время просто лежала, свернувшись калачиком на дне лодки, и наслаждалась благодатным теплом в чудесном спальном мешке из белой, зимней шкуры северного оленя. Торака забрал к себе в лодку Инуктилук. А Волк ни к кому в лодку не сел и старался бежать рядом с ними по льду.

Помолчав, Ренн сказала в спину Фин-Кединну:

– И все-таки я не понимаю… Торак говорит, что эти Пожиратели Душ хотят сделать все племена одинаковыми, но ведь мы

и так

одинаковые. Мы все живем по одним и тем же законам.

Фин-Кединн повернулся к ней:

– Так ли? Вот скажи, с тех пор, как ты оказалась на Дальнем Севере, по каким правилам ты жила? Что, например, ты ела? Тюленей?

Ренн кивнула.

– А что едят тюлени?

Ренн охнула:

– Рыбу! Они же Охотники! Об этом-то я и не подумала!

Фин-Кединн ловко вильнул в сторону, чтобы избежать столкновения с большой глыбой черного льда, и снова заговорил:

– Племена Льдов следуют примеру белых медведей. Им приходится это делать, иначе они здесь не выживут. И некоторые морские племена поступают так же. Это у нас, в Лесу, жизнь совершенно иная, хотя и в Лесу племена сильно отличаются друг от друга. Теперь ты понимаешь, что хотят изменить Пожиратели Душ?

Ренн задумалась.

– Но они утверждали, что говорят от лица Великого Духа. Однако…

– Никто не может говорить от лица Великого Духа, – сказал Фин-Кединн.

На этом их разговор и закончился.

День был сумрачный, в небе висели тяжелые, полные снега тучи. Над головой стремительно носились чайки. Рядом по льду пробежал песец и, учуяв Волка, тут же умчался прочь. Ренн смотрела, как ловко Фин-Кединн орудует веслами, как быстро лопасти весел разрезают воду, и от этих монотонных движений у нее даже немного закружилась голова, а потом стало клонить в сон…

И она тут же снова увидела тех пчелиных духов. И даже протянула к ним руку и засмеялась, когда они стали щекотно касаться ее пальцев, а потом вдруг исчезли… И почти сразу она оказалась совершенно одна на вершине какой-то высокой горы, и к ней из темноты приближались чьи-то красные глаза…

Ренн в ужасе вскрикнула.

– Ренн, – тихонько окликнул ее Фин-Кединн. – Проснись.

И она, прикрывая глаза от яркого дневного света, сказала:

– Мне снился странный сон…

Фин-Кединн остановил лодку, воткнув весло в перекрестный строп, и повернулся к ней.

– А ты ведь, – тихо промолвил он, —

очень близко к ним подобралась

, к этим Пожирателям Душ, верно?

Ренн даже дыхание затаила. Потом сказала:

– Понимаешь, сперва они были для меня… просто тени! Но теперь-то я их всех знаю, я их всех видела: и Тиацци, и Эостру, и Сешру и… Неф – Повелительницу Летучих Мышей.

Некоторое время дядя и племянница молча и внимательно смотрели друг другу в глаза, потом Фин-Кединн сказал:

– Когда доберемся до Леса, ты все мне расскажешь. Но не здесь.

Она кивнула, успокоенная. Ей пока что совсем не хотелось ни о чем рассказывать, совсем не хотелось ничего вспоминать, заново переживая все это.

Фин-Кединн снова взял в руки весло, и они поплыли дальше.

Инуктилук, плывший впереди, остановил свою лодку, подождал их и теперь плыл рядом с ними. Торак сидел у него за спиной. Ренн попыталась перехватить его взгляд, но он словно не видел ее. Он вообще выглядел каким-то пугающе незнакомым – особенно с этими короткими волосами и челкой, как у людей Песца.

После той решающей битвы на льду Торак стал каким-то на редкость тихим и покорным. Сперва Ренн думала, что он, должно быть, видел в пещерах нечто ужасное и это до сих пор гнетет его. Но теперь она начинала понимать: с ним произошло что-то очень серьезное, и он просто не хочет пока говорить об этом.

Она еще некоторое время думала, потом спросила у Фин-Кединна:

– Это ведь не закончилось, да?

И снова вождь племени Ворона остановил лодку, обернулся и внимательно посмотрел на нее. А потом сказал:

– Это никогда не кончается.

Волк тревожился, потому что тревожился его Большой Бесхвостый Брат. И теперь, когда наступила полная Тьма, Волк набрался храбрости и решил залезть в большое Логово бесхвостых, которые пахли, как белые северные лисицы, и убедиться, что Большому Брату ничто не грозит.

Ему повезло: всех собак увели на охоту, и он сумел беспрепятственно проползти внутрь Логова, и его никто не почуял. Там в нос ему сразу ударила смесь самых различных запахов: северного оленя, песцов, морского зверя, который лает, как собака, бесхвостых, сушеной клюквы и брусники… Но даже среди всего этого множества запахов ему оказалось совсем не трудно найти Большого Брата.

Он спал, свернувшись клубком внутри большой оленьей шкуры, спиной к спине со своей бесхвостой сестрой. И во сне хмурился и беспокойно ворочался, и Волк сразу почувствовал, как глубока его тревога. Большой Бесхвостый явно пытался сделать какой-то выбор. И он явно был испуган. И не знал, как ему поступить. А больше Волк пока ничего про него не понял.

Но, по крайней мере, Большой Брат пока вроде был в полной безопасности, находясь среди других бесхвостых, и Волк все свое внимание переключил на некоторые другие, весьма интересные запахи, царившие в Логове. Его, например, очень привлекал запах тюленьего жира; не выдержав, он куснул его, и жир обрызгал ему всю морду. Затем Волк обнаружил какой-то странный большой клубок из шкур, подвешенный к крыше Логова. Он потрогал клубок лапой, и оттуда донеслось какое-то нежное бульканье и воркованье. Волк заглянул внутрь и с изумлением увидел там маленького бесхвостого детеныша, который во все глаза смотрел на него. Волк лизнул детеныша в нос, и тот счастливо взвизгнул.

Затем Волк подошел и обнюхал мясо тюленя, того морского зверя, что лает, как собака. Мясо свисало с какой-то странной ветки, тянувшейся через все Логово. А рядом, посвистывая носами, спали бесхвостые. Вытянув шею, Волк осторожно взял мясо зубами, чуть приподнял и спустил вниз. Он уже собирался уходить, когда вдруг заметил блеск чьих-то глаз.

Из всех бесхвостых вожак стаи Воронов был единственным, кого Волк действительно очень уважал.

Один лишь этот бесхвостый обладал таким же легким, прозрачным сном и просыпался так же часто, как и он, Волк. Вот и теперь вожак не спал.

Волк прижал уши и повилял хвостом, надеясь, что вожак не заметил, что у него в пасти украденный кусок мяса.

Но вожак заметил. И не зарычал. Ему и не нужно было рычать. Он просто скрестил передние лапы на груди и стал смотреть на Волка.

И Волк все понял. Он просто положил мясо и тихонько выбрался из Логова.

Вновь оказавшись снаружи, во Тьме, Волк отыскал себе местечко в Белом Мягком Холоде и свернулся клубком. Теперь он был уверен, что Большому Брату ничто не грозит – по крайней мере, пока вожак стаи Воронов стережет его сон.

На лесной поляне ярко горели костры, чудесно пахло древесным дымом и жарящимся мясом. Потрескивал жир, капая в костер. От соблазнительных ароматов кружилась голова.

– Первый настоящий костер за целых полмесяца! – сказала Ренн.

После слабого мерцания светильников из ворвани, которыми пользовались люди Песца, так хорошо было устроиться возле настоящего жаркого костра, сложенного людьми Ворона. Вот сейчас, например, посреди этой лесной поляны горела целая сосна, и пламя костра взлетало выше, чем любой человек мог бы подпрыгнуть, и жар от раскаленных головней шел такой, что запросто опалил бы и брови и ресницы тому, кто подошел бы слишком близко.

Представители многих племен присоединились к этому празднику на берегу озера Топора, радуясь благополучному возвращению с Дальнего Севера тех, кто сумел преградить путь злым духам. И все принесли с собой какое-то угощение. Люди из племени Медведя, например, притащили целый бок лесной лошади; это мясо решили запечь в яме и теперь добродушно спорили, какие ветки, еловые или сосновые, придают жаркому наилучший аромат. Люди из племени Выдры притащили очень вкусные, хотя и немного липкие, печенья из клюквы и толченого тростника, а также несколько странное на вкус кушанье из болотных грибов и лягушачьих лапок, которое ни у кого особого восторга не вызвало, кроме самих людей Выдры. Зато люди Ивы притащили несколько корзин соленой сельди и бурдюки со своим знаменитым и очень крепким напитком из бузины. А сородичи Фин-Кединна и Ренн подали огромные кольца потрясающе вкусной колбасы, сделанной из смеси крови, костного мозга и толченых орехов, которой наполнили кишки зубра.

Ночной пир был в самом разгаре, все раскраснелись и стали необычайно разговорчивыми, даже собаки возбужденно носились туда-сюда. Спали лишь деревья в Лесу, а те из них, что остались бодрствовать, склонились поближе к жаркому костру, согревая свои ветви и прислушиваясь к людским разговорам.

Торак выпил бузинного напитка меньше остальных: ему не хотелось, чтобы его души разбрелись как попало и остались без надлежащего надзора. Он, правда, изо всех сил старался веселиться вместе со всеми – смеялся шуткам, принимал участие в общих разговорах об охоте, хотя и понимал, что сам-то не большой мастак рассказывать охотничьи истории. И потом, даже до похода на Дальний Север он никогда не чувствовал себя своим в племени Ворона, а теперь ему стало, пожалуй, еще сложнее: он все время замечал, как люди поглядывают на него и перешептываются.

– Говорят, он

много дней

прожил среди Пожирателей Душ, – шепнула какая-то девушка из племени Кабана на ухо своей матери.

– Ш-ш-ш! – зашипела на нее та. – Еще услышит тебя!

Торак, разумеется, сделал вид, что ничего не слышал. Он сидел на бревне у костра и смотрел, как ловко Фин-Кединн разделывает ножом жареный бок лесной лошади и раскладывает куски мяса в подставленные миски из бересты. Потом Торак посмотрел на Ренн и увидел, что та тоже занята едой: наморщив нос, она выудила из миски лягушачью лапку и с отвращением скормила ее собаке, поджидавшей угощения. Ощущение страшного одиночества вдруг охватило Торака, он чувствовал себя чужим среди этих людей, как бы отрезанным от них. Они ведь понятия не имели, что он от них скрывает, а он не знал, как рассказать им об этом.

Похоже, один лишь Инуктилук догадывался, что мучает Торака. Когда они стояли с ним на льду в то последнее утро на Дальнем Севере, Инуктилук повернулся к нему и сказал:

– У тебя в племени Ворона есть хорошие друзья. Настоящие. Не спеши расставаться с ними, когда снова вернешься в Лес.

Торака его слова просто потрясли. Сколько же знает этот молодой охотник из племени Песца? И о чем он догадывается?

Круглое лицо Инуктилука осветила грустноватая улыбка, когда он сказал:

– Мне кажется, что ты похож на

черно-

белого медведя, который рождается раз в тысячу зим. Ты, возможно, никогда так и не обретешь покоя, зато все время будешь обретать друзей. И прославишься во многих землях, и люди навсегда запомнят твое имя. – Он приложил оба кулака к груди и поклонился. – Доброй тебе охоты, Торак! И пусть всегда с тобою рядом бежит твой Покровитель!

Между тем пир на лесной поляне продолжался, и теперь угощение уступило место песням и занятным историям. Торак вдруг почувствовал, что больше не в силах выносить это всеобщее веселье. Дождавшись такого момента, когда никто на него не смотрел, он потихоньку ускользнул с поляны и нырнул в свое жилище.

Лежа на сплетенной из ивовых прутьев циновке, Торак смотрел на костер, горевший у входа в дом, и пытался решить, как же ему быть дальше.

– Что случилось? – Голос Ренн раздался так неожиданно, что Торак вздрогнул.

Она стояла по ту сторону костра. И ему показалось, что на ее лице он видит тот же страх, какой жил и в его душе.

– Надеюсь, ты от нас уходить не собираешься? – напрямик спросила Ренн.

Торак ответил не сразу:

– Если бы собирался, то ты бы первая об этом узнала.

Она подобрала с земли палку, поворошила угли в костре и спросила:

– Чего ты так боишься?

– Почему боюсь? О чем ты?

– Не знаю. Просто я что-то такое чувствую.

Он промолчал.

– Ну, хорошо, – сказала Ренн и отбросила палку в сторону. – Я попробую угадать. В пещере у тебя на лбу я видела знак, нарисованный кровью. И ты сказал, что это очень плохой знак. Это потому… потому, что они заставили тебя принять участие в жертвоприношении?

Догадка была почти правильной, но все-таки не совсем. И Торак решил, что лучше ему придерживаться именно этой версии.

– Да, – сказал он. – Ты права. Это был первый из тех девяти Охотников. Сова. И эту сову убил я.

Казалось, вся кровь разом отхлынула у Ренн от лица, и Тораку стало не по себе. Что же с ней будет, если она узнает и все остальное?

Впрочем, она быстро взяла себя в руки и с деланым спокойствием пожала плечами:

– Ну и что? Ведь, в конце концов, и я делаю оперение для стрел из перьев совы. Хотя и не убиваю сов ради этих перьев. Обычно я жду, чтобы мне попалась в Лесу мертвая птица или кто-то принес ее мне… – Ренн вдруг умолкла, поняв, что говорит слишком быстро, и прикусила губу. – Ничего страшного, Торак, все еще можно исправить. Можно очистить твои души от совершенного зла, для этого существуют разные способы…

– Ренн, послушай.

– Тебе никуда не нужно уходить! – решительно сказала она. – Этим ты все равно ничего не добьешься и ничего не исправишь.

Торак молчал, и Ренн с еще большей настойчивостью прибавила:

– По крайней мере, хотя бы поговори сперва с Фин-Кединном. Вот поклянись мне прямо сейчас, что никуда не уйдешь, пока с ним не посоветуешься!

Ее взгляд был таким открытым, таким исполненным надежды, что Торак пообещал ей непременно в ближайшее же время поговорить с вождем племени Ворона.

Но когда Ренн ушла, он в полном отчаянии уронил голову на колени. Ему казалось, что он снова бредет по льду со связанными за спиной руками, а Сешру, Повелительница Змей, проводит пальцем ему по щеке и шипит:

«Ты никогда не сможешь от меня отделаться!»

И он вспомнил, как Тиацци крепко прижал его к земле, держа за плечи, а Сешру стала быстро наносить ему на грудь татуировку, делая проколы костяной иглой и втирая в них вонючую черную краску, сделанную из растертых в порошок костей убитых зверей-Охотников и крови самих Пожирателей Душ.

«Эта метка на твоем теле, – еле слышно выдохнула она, – будет вечно терзать тебя, точно острие гарпуна, застрявшее у тюленя под шкурой. И она навсегда соединит тебя с нами. Одно движение – и мы направим тебя туда, куда нужно нам, сколько бы ты ни сопротивлялся…»

Распустив ворот парки, Торак сунул руку за пазуху и коснулся пальцами подсохшего шрама на груди.

«Сумею ли я когда-нибудь показать это людям Ворона? – думал он. – Смогу ли признаться им во всем, ведь они так мне доверяли? Как же мне показать им этот знак – острый трезубец для ловли душ?»

Ведь эта метка означала, что и он, Торак, тоже стал Пожирателем Душ!