Текст книги "Похищенная грешником (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Похороните его, – приказываю я, прежде чем выйти из морозилки.

– Куда ты идешь? – Спрашивает Эмре, следуя за мной.

– Я собираюсь выяснить, что Лара скрывала от меня, – огрызаюсь я, гнев уже пульсирует в моих венах.

Глава 16

ЛАРА

Жизнь прекрасна. Я не могу перестать улыбаться.

С каждым днем мое сердце наполняется все большим теплом, и я так привязалась к Низе, что не могу представить жизнь без нее.

Мурат тоже пришелся мне по душе. Он всегда молчит в тени, но его присутствие успокаивает, давая мне чувство безопасности, о котором я даже не подозревала.

Я готовлю пиде  так, как меня научила Низа, и поняла, что мне нравится готовить и печь.

Отправляя тесто в духовку, я быстро споласкиваю руки и вытираю их. Низа занята приготовлением джема из свежей малины. Это невероятно, и мне нравится наблюдать за ней.

– Я начну готовить манты , – говорю я.

Я занята тем, что выкладываю небольшое количество измельченной говядины на квадратик теста, когда на кухню входит Габриэль, его лицо искажено гневом. Не говоря ни слова, он хватает меня за предплечье и вытаскивает из кухни.

Я почти спотыкаюсь о свои ноги, пытаясь не отставать от него, мое сердце мгновенно начинает биться в бешеном ритме.

За последний месяц мой страх уменьшился, и я начала терять бдительность. От внезапного агрессивного гнева Габриэля у меня пересыхает во рту, а по телу пробегает дрожь.

Меня затаскивают в его кабинет, затем дверь за нами захлопывается.

Мой взгляд скользит по его лицу, и от того, что его гнев направлен на меня, у меня почти немеют ноги. Мгновенно возвращаются мои инстинкты самосохранения из прошлого. Я опускаю взгляд на ковер и складываю руки перед собой, ожидая наказания за все, что я сделала не так.

– Ты солгала мне? – Тон Габриэля звучит совершенно опасно и безжалостно.

Это усиливает мой страх, пока не начинает казаться, что он душит мое сердце.

– Нет, Габриэль Бей , – шепчу я, мой голос полон уважения.

Я изо всех сил пытаюсь отключиться, запихнуть все свои эмоции глубоко внутрь себя, чтобы наказание причинило меньше боли, но я не могу. После нескольких недель обретения чувств невозможно снова стать замкнутым роботом.

Я должна была быть настороже.

Габриэль делает угрожающий шаг, приближаясь ко мне так близко, что я чувствую запах его древесного лосьона после бритья. Я слышу его сердитое дыхание.

Я съеживаюсь, превращаясь в мишень поменьше, готовясь к пощечине, которая обязательно последует.

– Какого хрена Мазур тебя ищет?

Мои глаза вспыхивают, но, видя его ярость, я быстро опускаю их снова.

– Я не знаю. – Мой мозг лихорадочно соображает, чтобы я могла дать ему ответ. – Вероятно, чтобы убить или наказать меня за то, что я ушла?

Я действительно не могу придумать другой причины.

Внезапно пальцы Габриэля обхватывают мое горло, и я прижимаюсь спиной к стене. Его рука сжимается на моей шее, и я вынуждена смотреть на него. Мои глаза широко раскрыты, мое дыхание – лишь неглубокие вздохи.

Не сводя с меня свирепого взгляда, он рычит:

– Мазур захочет тебя, только если ты будешь чего-то стоить для него. Какого хрена ты от меня скрываешь?

Даже при том, что он может легко задушить меня или, что еще хуже, сломать мне шею, его хватка не слишком крепкая. Это не больно.

Пока.

Бурные эмоции сеют хаос в моей груди, вызывая слезы на глазах. Я тяжело сглатываю, отказываясь плакать.

– Я ничего не скрываю.

Габриэль смотрит на меня долго и пристально, напряженный момент растягивается между нами, пока я не осознаю каждый дюйм его крепкого тела так близко к моему. Его прохладные пальцы на моем горле. Его дыхание скользит по моей коже. Золото вокруг его радужек сияет ярче, чем когда-либо.

После того, как я испытала все, что может предложить хорошая жизнь, мне есть чего бояться. Мне есть что терять. На кону больше не только моя жизнь.

Мне невыносима мысль о возвращении к Тимону. Я не проживу и дня.

Когда все это становится слишком сложным, мое лицо искажается в умоляющем выражении. Со страхом, пропитывающим мои слова, я шепчу:

– Я действительно не знаю почему. Я клянусь. – Я снова тяжело сглатываю, мой голос дрожит, когда я умоляю. – Пожалуйста, не отсылайте меня обратно.

Габриэль отпускает меня и делает шаг назад, его глаза все еще горят гневом.

Паника охватывает меня, лишая способности думать. Я просто реагирую, хватая его за руку и опускаясь на колени. Цепляясь за его пиджак, мольба срывается с моих губ:

– Умоляю вас, не отсылайте меня обратно к мистеру Мазуру. Я сделаю все, что вы захотите. Он убьет меня. Я не могу вернуться.

Габриэль высвобождает свою руку из моей хватки и делает еще один шаг назад.

– Вставай.

Вместо того, чтобы подчиниться приказу, мои ладони касаются ковра, мои плечи вздрагивают от усилий, которые требуются, чтобы не завыть у его ног.

– Пожалуйста, – хнычу я, мой голос хрипит от страха и паники.

Я не выживу. Не отсылайте меня обратно.

– Вставай, Лара, – рявкает он.

Я вскакиваю на ноги, дрожа от хаоса и замешательства.

– Ты не вернешься. – Мои глаза скользят к нему, ища правду в его словах, затем он добавляет. – Ты покинешь мой дом только в гробу.

Боже, помоги мне.

Внезапный гнев Габриэля и все прошлые травмы, которые он вызвал на поверхность, заставляют меня чувствовать слабость. Я покачиваюсь на ногах, моя спина ударяется о стену. Мои руки ударяются о штукатурку, чтобы я не потеряла равновесие. Судорожные вдохи, срывающиеся с моих губ, только усиливают головокружение, моим легким не хватает воздуха.

Такое чувство, будто что-то крепко сжимает мою грудь, давит и давит, пока мое сердце не трепещет, как дикая птица.

– Лара?

Звучит так, будто Габриэль говорит с другого конца длинного туннеля, затем черные точки танцуют перед моими глазами.

Габриэль берет меня за плечи, и сквозь точки я вижу его лицо, теперь наполненное беспокойством, а не яростью.

– Дыши.

Я вдыхаю, и когда воздух наполняет мои легкие, я чувствую непреодолимое желание прижаться к его груди и умолять его никогда не прогонять меня. Мое горло сжимается от невозможности заплакать, глаза щиплет, как будто их лижут крошечные язычки пламени.

– Сделай еще один вдох, – инструктирует он, поднимая правую руку к моей щеке. Прикосновение успокаивает.

Вместо того, чтобы избить меня или отослать прочь, Габриэль продолжает говорить мне дышать, пока точки не исчезают и сердцебиение не замедляется.

Он отступает, его глаза смотрят на меня, в них горит что-то напряженное, затем, покачав головой, он резко открывает дверь и выходит из кабинета.

Низа врывается, и в тот момент, когда ее руки обвиваются вокруг меня, у меня перехватывает дыхание.

– Аллах Аллах , этот человек доведет меня до сердечного приступа. – Она продолжает обнимать меня, и мне становится намного труднее не плакать.

Нуждаясь в утешении, которое она предлагает больше, чем когда-либо, я поднимаю руки и обнимаю ее в ответ. Мои пальцы цепляются за ее одежду, и я зарываюсь лицом в ее плечо, глубоко вдыхая ее цветочный аромат.

– Я не хочу уходить, – хнычу я.

– Ты никуда не уйдешь. – Низа отстраняется, ее темно-карие глаза полны беспокойства. – Почему Габриэль Бей  был так зол?

Я качаю головой, пряди моих волос дико развеваются по плечам.

– Я не знаю. Он спросил, почему мистер Мазур хочет, чтобы я вернулась. Я не хочу уезжать отсюда.

Низа проводит рукой по моей голове, ее решительный взгляд обещает мне, что она никуда меня не отпустит.

– Теперь ты часть семьи, Лара Ханым . Габриэль Бей  никогда не отправит тебя обратно. Хорошо?

Все, чего я хочу, это снова оказаться в материнских объятиях Низы, но вместо этого она берет меня за руку и вытаскивает из кабинета.

– Давай выпьем чаю. Это заставит тебя почувствовать себя лучше.

Теперь, когда мирная лодка, в которой я оказалась, раскачивается, я чувствую себя разбитой до глубины души.

Я знаю, Низа сказала, что Габриэль никогда не отправит меня обратно, но это не значит, что он не убьет меня. Как он сказал, единственный способ, которым я могла бы уйти, – это в гробу.

Все тепло, накопленное за последний месяц, исчезло после ссоры, и я чувствую, что продрогла до костей. Никогда в жизни мне так не хотелось плакать.

Я должна была быть настороже.

Глава 17

ЛАРА

Последние два дня все снова кажется странным, как будто я только начала здесь работать.

Я мало спала, слишком взволнованная, чтобы найти покой. Габриэль не сказал мне ни слова с момента ссоры, и кажется, что воздух продолжает напрягаться из-за моей неминуемой гибели.

Я смотрю на чайник, пока закипает вода, гадая, сколько времени у меня осталось до того, как Тимон найдет меня или Габриэль прикончит. Либо одно, либо другое.

Неважно, как Низа пытается меня утешить, я чувствую, что мое время на исходе.

Рыдание угрожает нарастать в моей груди. Требуется много усилий, чтобы побороть желание заплакать.

– Если смотреть на кастрюлю, она не закипит быстрее, – говорит Низа.

Кивнув, я отворачиваюсь от плиты, чтобы найти какую-нибудь работу, которая отвлекла бы меня. Кухня и так безупречно чиста, но я беру тряпку, чтобы снова протереть столешницы.

Низа вздыхает, качая головой, глядя на меня, затем на ее лице появляется улыбка, когда она смотрит на что-то позади меня. Я оглядываюсь через плечо и вижу пожилую женщину, стоящую в дверном проеме.

– Алия Ханым , чай почти готов, – говорит Низа.

Алия Ханым

О, Боже.

Лед струится по моим венам. Есть только три правила. Держись подальше от восточного крыла и от Алии Демир. Ни с кем не говори о Габриэле.

Мои губы приоткрываются, когда страх проникает в мою душу.

– Я подумала, что пришло время мне познакомиться с Ларой Ханым , – говорит женщина. – Я Алия Демир, бабушка Габриэля.

Нет. Нет. Нет.

Я застываю на месте.

Миссис Демир подходит ближе, такие же золотистые глаза, как у Габриэля, медленно скользят по мне.

– Низа не может перестать говорить о тебе.

Мои губы пересохли, отказываясь открываться.

И тогда земля может разверзнуться подо мной и поглотить меня целиком, когда Габриэль входит в кухню.

Все кружится вокруг меня, страх и паника образуют темные облака. Такое чувство, что меня засосало в торнадо.

– Babaanne ? – Взгляд Габриэля мечется между его бабушкой и мной. – Что ты здесь делаешь внизу?

– Я пришла встретиться с Ларой Ханым . Ты можешь перестать прятать ее от меня, – отвечает она, ее взгляд все еще с любопытством останавливается на мне. – Низа сказала мне, что ты полька?

Мои глаза останавливаются на Габриэле, и я наблюдаю, как его взгляд обостряется, как будто он готов убить меня, если я сделаю малейшее движение.

– Габриэль Бей , ты доведешь Лару Ханым  до нервного срыва. Уходи, чтобы мы могли насладиться нашим чаем, – ругает его Низа.

Клянусь, я почти чувствую, как моя душа поднимается и покидает мое тело. Я хватаюсь за прилавок, чтобы это помогло мне устоять под сильным напряжением, клубящимся вокруг меня.

Вместо того, чтобы наброситься на Низу, Габриэль снова смотрит на меня, прежде чем покинуть кухню.

Дыхание со свистом вырывается у меня, на лбу выступают капельки пота.

Он, вероятно, загонит меня в угол, как только его бабушки не будет рядом.

Боже, у меня столько проблем. Как будто все и так недостаточно плохо.

Головная боль начинает пульсировать у меня за глазами, и я чувствую неловкость на своей коже, когда снова обращаю свое внимание на миссис Демир.

– Ты выглядишь так, будто вот-вот упадешь в обморок, – расстроенно бормочет она.

Мой язык высовывается, чтобы нервно облизать губы.

– Я в порядке.

– Присядь, пока я налью нам чаю, – говорит Низа, беря меня за руку и усаживая на стул.

Миссис Демир садится, затем качает головой.

– Прости моего внука. После смерти его родителей он чрезмерно защищает меня.

Активность возвращается к моему мозгу, когда я осмысливаю то, что она только что сказала, затем она продолжает:

– Я растила Габриэля и Эмре с тех пор, как они были маленькими мальчиками. Если бы они только остепенились, чтобы я смогла увидеть своих правнуков перед смертью.

Я знаю, что Эмре – кузен Габриэля. Он редко бывает дома, поэтому я мало с ним общалась.

На лице миссис Демир появляется улыбка.

– Тебе нравится здесь работать?

Моя голова начинает качаться вверх-вниз.

– Да. Очень сильно. – По крайней мере, так было до тех пор, пока мой мир снова не перевернулся с ног на голову.

– Это хорошо, – бормочет она. – Низа сказала мне, что тебе двадцать два, и тебе вряд ли довелось почувствовать жизнь, работая на этого сумасшедшего.

Я снова киваю, чувствуя себя неловко. Я также безумно волнуюсь за Габриэля и за то, что он сделает, потому что я общалась с его бабушкой.

Только тогда до меня начинают доходить ее слова, и я понимаю, что она миссис Демир. Нет никакой жены. Не то чтобы это имело значение, потому что я все равно нарушила правило, хотя это была не моя вина.

Низа ставит стаканы с чаем и садится.

– Я научила Лару Ханым  печь. Она быстро учится, – говорит она с гордостью в голосе.

Миссис Демир приподнимает бровь.

– Приятно слышать. – Она переводит взгляд на меня. – У тебя есть какие-нибудь хобби?

Я качаю головой.

– Но я люблю печь.

– Ты должна провести завтрашний день со мной, и я научу тебя вязать. Это замечательный способ скоротать время.

Габриэль определенно свернет мне шею, если я это сделаю.

Вместо ответа я молчу и делаю глоток чая, надеясь, что это поможет унять головную боль, все еще пульсирующую у меня за глазами.

Низа и миссис Демир обсуждают узор, который миссис Демир в данный момент вяжет, и к тому времени, как они заканчивают пить чай и мы возвращаемся к работе, я чувствую тошноту от всех этих переживаний.

У меня болит горло от напряжения, а в груди начинает гореть.

Мой разум полон беспокойства, я не знаю, когда Габриэль потащит меня в кабинет, чтобы наброситься на меня, потому что я разговаривала с его бабушкой.

Каждый раз, когда Мурат заглядывает на кухню, мое сердце подскакивает к горлу.

После ужина, который впервые с тех пор, как я начала здесь работать, оказался невкусным, я удаляюсь в свою спальню.

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь в леггинсы и футболку. Глядя на кровать, я просто хочу забраться под одеяло и спрятаться от всех тревог, но вместо этого я сажусь за стол и смотрю в окно.

Каждые несколько секунд я прочищаю горло, и к тому времени, когда приходит время ложиться спать, головная боль становится такой сильной, что я знаю, что не смогу сомкнуть глаз.

Я бросаю взгляд на дверь, задаваясь вопросом, есть ли у Низы какие-нибудь обезболивающие. Поднимаясь со стула, мир немного кружится, когда я подхожу к двери и открываю ее. Я оглядываю коридор, а затем выхожу из своей спальни.

Я быстро подхожу к комнате Низы и стучу в дверь. Когда ответа нет, я стучу снова.

– Она, наверное, спит, – внезапно говорит Габриэль.

Моя голова резко поворачивается в его сторону, где он направляется ко мне. Мое сердце падает в ноги, стук в голове мгновенно усиливается в десять раз.

Я сжимаю плечи и прижимаюсь к стене, быстро бросаясь назад к своей двери, но прежде чем я успеваю открыть ее, Габриэль настигает меня.

– О моей бабушке...

Я опускаю голову, зажмурив глаза.

Я чувствую его пристальный взгляд на своем лице, и это поднимает мою тревогу до нездорового уровня. У меня снова кружится голова, и я покачиваюсь на ногах.

Габриэль поднимает руку, и я инстинктивно вздрагиваю, готовясь к удару. Вместо того, чтобы ударить меня, его прохладная рука опускается на мой лоб. Я снова вздрагиваю, ледяная дрожь пробегает по мне.

– Иисус, – бормочет он расстроенно. Он распахивает мою дверь, затем его рука обнимает меня за поясницу, и меня ведут в спальню. – Ложись в постель, – приказывает он, и, не желая расстраивать его еще больше, я быстро подчиняюсь.

Прежде чем я успеваю укрыться одеялом, Габриэль выбегает из комнаты, оставляя дверь широко открытой. Я неловко сажусь, жалея, что не могу положить свою пульсирующую голову на подушку.

Я снова закрываю глаза и вздрагиваю, когда слышу, как Габриэль возвращается в комнату. Он несет поднос со стаканом воды и другими предметами на нем. Только когда он ставит его на прикроватный столик, я вижу, что там лекарство.

– Прими таблетки от температуры и немного поспи. – Его тон все еще суров.

Я беру лекарство и быстро проглатываю.

– Мы поговорим утром, – инструктирует он.

Чувствуя себя еще более растерянной, чем прежде, я осторожно ложусь.

Не говоря больше ни слова, Габриэль выходит из спальни, закрывая за собой дверь.

Он дал мне лекарство?

Значит ли это, что он не так зол на меня, как я думала?

Я не могу долго размышлять об этом, пока усталость не затягивает меня в беспокойный сон и лихорадочные сновидения.

Глава 18

ГАБРИЭЛЬ

Чувство вины закрадывается в мою грудь, когда я выхожу из спальни Лары. Она, вероятно, заболела, потому что я напугал ее до смерти.

Я никогда не сомневался в своих действиях, пока два дня назад не вышел из себя из-за Лары. Я сожалею о том, как справился с ситуацией, и с тех пор ясно, что Лара снова боится собственной тени.

Я ненавижу, как она вздрагивает и отшатывается от меня. Это заставляет меня чувствовать себя дерьмово.

Игнорируя чувство вины, я направляюсь в восточное крыло. Когда я вхожу в личную гостиную моей бабушки, она говорит мне:

– Я собираюсь научить Лару вязать.

Я опускаюсь в одно из плюшевых кресел и встречаюсь с ней взглядом.

– Я думаю, тебе еще слишком рано общаться с ней.

– Аллах Аллах , – фыркает она. – Она здесь месяц, Габриэль! Я устала оставаться в восточном крыле, и Низа любит ее. Вы с Эмре весь день то там, то сям, заняты работой. Ты же знаешь, что мне бывает одиноко, верно? Мне нужна свежая компания. Лара не выглядит так, будто она муху обидит. Не заставляй бедную девушку расплачиваться за грехи Мазура. Низа сказала мне, что Лара очень страдала.

Христос, дай мне силы.

– Я ей не доверяю, – высказываю я свое мнение.

По крайней мере, не полностью. Я не так осторожен после того, как она провела месяц в моем доме, и мое нутро все еще подсказывает мне, что она говорит правду обо всем. Женщина слишком напугана, чтобы лгать мне. Она бы предложила Мазура на гребаном блюде, чтобы спасти себя.

Вздыхая, я бормочу:

– Но если тебе так угодно, я позволю ей иметь доступ в восточное крыло.

Я никогда не выиграю, когда дело касается женщин в этом доме. Они обвели меня вокруг пальца.

После моего одобрения моя бабушка наклоняется вперед, нетерпеливое выражение освещает ее лицо.

– Теперь, когда Ларе больше не запрещено посещать восточное крыло, я многому могу ее научить, учитывая, что вы с Эмре отказываетесь жениться и подарить мне правнуков. Интересно, любит ли она садоводство?

– Я не знаю, – говорю я, поднимаясь со стула. Я не хочу провести остаток вечера, разговаривая о Ларе. – Я иду спать. Не засиживайся допоздна. – Подойдя к креслу моей бабушки, я целую ее в висок.

– Iyi geceler 12 , – она желает мне спокойной ночи. – Gözümün nuru . – Слыша, как она называет меня светом своих очей , уголок моего рта приподнимается, когда я выхожу из гостиной.

По дороге в свою спальню мои мысли возвращаются к Ларе и к тому, как быстро Низа приняла ее, и как моей бабушке не терпится поближе познакомиться с этой женщиной.

Остановившись у спальни Мурата, я стучу в дверь.

– Evet ? – окликает он.

Я вхожу. Мурат убавляет громкость своего телевизора.

– Что-то не так?

Я качаю головой.

– Ты охраняешь Лару с тех пор, как она попала сюда. Что ты о ней думаешь?

Его брови сходятся на переносице.

– Босс?

– Ты ладишь с ней?

Он пожимает плечами.

– Она хороший человек. К тому же трудолюбивая. – Одна из его бровей взлетает до линии роста волос, затем он бессвязно бормочет. – Я просто думаю, что она хороший человек. Нет никаких чувств. Ничего такого.

Я вздыхаю.

– Расслабься. Я просто хочу знать, ладишь ли ты с ней, учитывая, что в нее влюблены Низа и моя бабушка.

– Лара всегда почтительна. У меня нет причин ее недолюбливать.

Кивнув, я снова открываю дверь.

– Я дам тебе отдохнуть.

Когда я выхожу из комнаты, я начинаю думать, что проблема во мне. Если все в моем доме ладят с Ларой и практически принимают ее как члена семьи, возможно, мне следует ослабить подозрения и дать женщине шанс.

Она не дала мне ни одной причины не доверять ей с тех пор, как начала работать на меня.

Тогда почему Мазур хотел знать, жива ли она?  

Пока мысли о Ларе и Мазуре заполняют мой разум, я принимаю душ и готовлюсь ко сну. Когда я надеваю спортивные штаны, я стою перед окном и смотрю во двор, на уличные фонари, освещающие сад, который так любит моя бабушка.

Мои мысли возвращаются к лихорадке, которая была у Лары, когда я уложил ее в постель.

Неужели она заболела из-за того, что я ее нервирую?

Снова чувство вины выползает на поверхность.

Я издаю недовольный вздох, затем решаю проверить, как она, прежде чем лечь спать. Подойдя к шкафу, беру белую футболку и натягиваю ее через голову.

Босиком я спускаюсь по лестнице на первый этаж и, не желая будить Лару, медленно открываю дверь ее спальни. Прикроватная лампа все еще горит, дав мне возможность хорошо рассмотреть ее мокрое от пота лицо и волосы. Ее ресницы приподнимаются, и лихорадочными глазами она смотрит на меня, выглядя как потерявшийся щенок.

Блять.

Я захожу внутрь и закрываю за собой дверь. Я даже не успеваю пройти и половины пути до кровати, как Лара пытается выбраться из-под одеяла.

– Простите, – начинает она умолять, как будто я приставляю пистолет к ее голове, затем падает на ковер, задыхаясь от сдавленного кашля, который звучит чертовски болезненно.

Я бросаюсь вперед и просовываю руки под нее. Поднимая ее, я кладу ее обратно на кровать.

– Ты чертовски больна, – констатирую я очевидное, и это звучит так, словно я собираюсь обрушить на нее адский огонь.

– Я могу работать, – слабо протестует она. – Я все еще могу работать.

Бьющийся орган в моей груди, который угрожал размякнуть от сострадания и вины, сдается и болит за эту женщину. Даже в лихорадке и явно больная, она, вероятно, уберет весь гребаный дом, если я дам ей хоть пол шанса.

‘Неправильно, когда человек живет в таком страхе’, – я вспоминаю слова Низы.

– Я могу работать, – бормочет она в полубреду.

Я натягиваю одеяло на ее дрожащее тело и, присев на край кровати, кладу руку ей на лоб.

Она вся горит.

– Я могу... – Дыхание застревает у нее в горле, затем ее одолевает еще один болезненный приступ кашля, который сотрясает все ее тело.

Я быстро поднимаю ее, пока она не начинает биться в конвульсиях у меня на груди, и похлопываю ее по спине, надеясь, что это поможет ослабить стеснение в ее легких.

Когда приступ кашля проходит, Лара прислоняется ко мне, хрипя и делая глубокие вдохи.

Я испытываю искушение разбудить Низу, чтобы она могла присмотреть за Ларой, но передумываю. Если Ларе не станет лучше до утра, Низе нужно будет позаботиться о ней.

Я помогаю Ларе лечь обратно, говоря:

– Я собираюсь принести еще лекарств. Не смей вставать с этой кровати, пока меня не будет.

– Простите, – всхлипывает она, ее лицо искажается, как будто она вот-вот заплачет, но слезы не падают.

Взяв поднос, которым я пользовался ранее, я спешу вон из комнаты. Я беру с кухни миску с кипятком, добавляя в него пару капель эвкалиптового масла. Низа заставляет нас вдыхать ее всякий раз, когда мы болеем, и это всегда помогает.

Я также беру лекарство от простуды и бутылку воды из холодильника, не желая, чтобы у Лары было обезвоживание из-за температуры.

Когда я возвращаюсь в комнату, женщина выглядит чертовски больной, и я задаюсь вопросом, не лучше ли отвезти ее в отделение неотложной помощи.

Возможно, это просто грипп. Не реагируй, блять, слишком остро.

Я придвигаю стол ближе к кровати и все расставляю. Дотягиваясь до плеч Лары, я помогаю ей сесть и притягиваю ее ближе.

– Наклони лицо над миской и сделай пару глубоких вдохов.

В тот момент, когда она делает, как ей сказано, она снова начинает кашлять. Я морщусь от того, как больно это звучит, и начинаю растирать рукой ее спину. С каждым кашлем Лара прижимается ко мне все ближе, пока я не превращаюсь в единственное, что удерживает ее в вертикальном положении. Я обнимаю ее и тянусь за бутылкой воды.

– Сделай пару глотков.

Она пытается кивнуть, пряди волос прилипли к ее липкой коже. Когда она делает пару глотков, я ставлю бутылку и наливаю сироп от кашля на столовую ложку. Лара принимает лекарство, и к ее телу возвращается немного сил.

Как только я помог ей снова лечь, я иду в ванную и смачиваю салфетку для лица под струей холодной воды. В тот момент, когда я снова вхожу в спальню, ее глаза останавливаются на мне.

Я сажусь на край кровати и осторожно протираю прохладной тканью ее разгоряченное лицо.

– С каких это пор у тебя такое состояние?

Она прочищает горло, прежде чем прошептать:

– С сегодняшнего утра. – Она переводит дыхание, затем быстро добавляет. – Простите.

– Прекрати извиняться, – бормочу я. – Ты ничего не можешь поделать с тем, что заболела.

 Это, вероятно, из-за стресса, которому я тебя подверг.

Я беру электронный термометр, чтобы проверить ее температуру. Прибор показывает сто три градуса 13 .

– Блять, – бормочу я. Я беру две таблетки Тайленола и помогаю Ларе снова сесть, чтобы она могла их принять. – Возможно, мне следует отвезти тебя в больницу.

Она начинает качать головой, на ее лице появляется паника.

– Я в порядке. Я все еще могу работать. Я обещаю.

Какого черта?

– Прекрати говорить, что ты можешь работать. Ты больна.

На ее лице появляется умоляющее выражение, сильная паника делает ее еще более лихорадочной. Это заставляет меня потянуться за термометром, просто чтобы убедиться, что ее температура не поднялась еще больше.

– Пожалуйста, – умоляет она, ее глаза блестят от непролитых слез, – мне станет лучше.

Я смотрю на Лару, впитывая ее страх и панику, затем понимаю, что она чертовски напугана тем, что она мне больше не пригодится.

– Убивал ли Мазур сотрудников, когда они больше не могли работать?

Лара кивает, умоляющий взгляд все еще запечатлен на ее лице.

– Вот так умерла моя мама. Она продолжала кашлять, пока не ей не стало трудно дышать, и как только она пошла в больницу, она больше не вернулась.

Ее слова неожиданно сильно поражают меня, и мгновение я могу только смотреть на Лару.

– Иисус, – бормочу я. Качая головой, я говорю. – Ты не умрешь. Это просто грипп. Но тебе нужно отдохнуть, чтобы тебе стало лучше.

– Я могу отдохнуть? – спрашивает она, ее глаза прикованы на мне.

Мое сердце сжимается, когда я киваю.

– Я хочу, чтобы ты отдохнула, Лара. – Я придвигаю миску с горячей водой поближе. – Сделай еще пару вдохов, чтобы расслабить грудь.

Кажется, она немного расслабляется.

После того, как она вдыхает пар, я делаю все возможное, чтобы помочь ей справиться с приступом кашля. Когда она приваливается ко мне, я не могу удержаться от того, чтобы не обхватить ее руками.

– Шшш, – я пытаюсь успокоить ее так, как Низа утешала нас всякий раз, когда мы плохо себя чувствовали. – Скоро тебе станет лучше.

– Вы не сердитесь? – Спрашивает Лара, ее голос наполнен уязвимостью.

– Нет, я не сержусь.

Я провожу рукой вверх-вниз по ее спине, держа другую руку обернутой вокруг ее плеч. Лара сидит неподвижно, и через несколько минут, когда я думаю, что она заснула, я начинаю укладывать ее на подушки, но вижу, что она не спит.

– Ты можешь поспать, – бормочу я, встав, чтобы принести еще кипятку.

– Габриэль Бей , – шепчет она, снова глядя на меня так, будто я подарил ей весь мир, – спасибо.

– Отдохни, Лара, – говорю я, прежде чем покинуть ее спальню. Только когда я дохожу до кухни и ставлю кастрюлю кипятиться на плиту, я обращаю внимание на странное ощущение в груди.

Сострадание. Вот что это должно быть.

Когда я возвращаюсь в спальню, Лара наконец-то спит. Я ополаскиваю салфетку для лица под струей холодной воды и, снова присев на край кровати, осторожно убираю пряди волос с ее кожи.

Я смотрю сверху вниз на женщину, которую, кажется, все так сильно любят, и по мере того, как идут минуты, я позволяю состраданию, которое испытываю к ней, всплыть на поверхность.

Я вижу ее приоткрытые губы, ее дыхание неглубокое, с легким хрипом на каждом выдохе. Это заставляет меня встать и направиться обратно на кухню, чтобы поискать один из увлажнителей воздуха, которыми моя бабушка любит пользоваться, когда в помещении сухо.

Роясь в шкафах, я наконец нахожу один и трачу десять минут, пытаясь понять, как эта штука работает. Когда от нее в конце концов идет пар, я ухмыляюсь и возвращаюсь в спальню Лары. Я подключаю устройство рядом с ее кроватью и располагаю его так, чтобы пар был направлен в ее сторону.

Надеюсь, это поможет.

Я снова проверяю ее температуру и, видя, что она упала до ста 14 , сажусь в кресло и кладу ноги на край кровати.

Скрещивая руки на груди, мой взгляд останавливается на ее спящем лице. Ей удается отдохнуть час, прежде чем приступ кашля будит ее. Я быстро встаю и помогаю ей сесть, чтобы ей было легче дышать.

Лара выглядит ошеломленной, и, прислонившись ко мне, она издает хныкающий звук, который разрывает мне сердце. Инстинктивно я обхватываю ее руками и прижимаю к себе, пока она борется с мучительным кашлем.

Когда она снова заснула, я положил ее обратно на подушки и пересел в кресло, чтобы попытаться поспать самому.

Мне удается выкроить всего тридцать минут, то тут, то там, просыпаясь от того, что Лара всю ночь сильно кашляет. К тому времени, как Низа входит в комнату, я еле держусь на ногах.

– Что случилось? – Спрашивает Низа, переводя широко раскрытые глаза со спящей Лары на меня.

– Она больна. Я думаю, это грипп. Твоя очередь присматривать за ней. – Я иду к двери, затем добавляю. – Она принимала тайленол и смесь от кашля два часа назад. Эвкалиптовое масло в кипящей воде поможет ей раскрыть грудную клетку.

Когда я выхожу из комнаты, я слышу, как Низа восклицает:

– Аллах Аллах , мой бедный малыш.

Я поднимаю бровь, когда иду по коридору, потому что становится ясно, что Низа практически удочерила Лару.

Глава 19

ЛАРА

Просыпаясь, я обнаруживаю, что Габриэль спит в одном из кресел третье утро подряд. Он закинул ноги на край кровати, скрестив руки на груди.

Я смотрю на своего босса, когда остатки сна покидают мою голову.

Днем Низа и Мурат продолжали присматривать за мной, а ночью Габриэль брал все на себя.

Как будто все они боялись, что я умру, если они оставят меня в покое.

Даже Алия Ханым  посетила меня, рассказывая о цветах, которые она хочет посадить, и о том, какое телешоу она сейчас смотрит.

Моя грудь наполняется теплом, и меня переполняют эмоции. Особенно потому, что Габриэль был так добр ко мне. Он ни разу не огрызнулся на меня, и даже обнимал меня всякий раз, когда я так сильно кашляла, что в моем теле не оставалось сил.