Текст книги "История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации"

Автор книги: Мирча Элиаде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

§ 248. Религии североазиатских и финно-угорских народов

Объем данной работы, главной целью которой является анализ религиозного творчества, не позволяет нам подробно изложить религиозные системы народностей, принадлежащих к палеосибирской, уральской и финно-угорской языковым группам. И не потому, что эти религии не интересны нам. Причина в том, что многие элементы этих религий (небесные боги и dei otiosi, миф о космогоническом нырке и закрепление его дуалистического содержания, шаманизм как явление) сходны с элементами религий алтайских народностей.

Вспомним, например, божество Есь у живущих на берегах Енисея кетов; его имя одновременно обозначает «небо» и "небесный бог" (ср. Тэнгри). По данным Анучина, Есь – невидимый бог, т. е. никто и никогда его не видел, потому что тот, кто взглянет на него, навсегда ослепнет. Есь – творец и хозяин Вселенной, он создал человека; это добрый и всемогущий бог, но мирские дела его не интересуют, "он оставляет их второстепенным духам, героям или большим шаманам". У него нет культа, ему не делают жертвоприношений и не возносят ему молитв. Однако он охраняет мир и помогает людям.[47]47
  Anutchin. Les religions des Asiates Septentrionaux, p. 50 sq. Перевод и резюме: Paulson.


[Закрыть] Кутху («небо»), бог юкагиров, тоже доброжелателен к людям, но не играет роли в религиозной жизни.[48]48
  Joclielson, p. 53 sq. Цитаты и комментарий: Paulson.


[Закрыть] Высшее божество коряков называется «Тот, кто наверху», «Владыка высоты», «Всевидящий», «Сущий»;[49]49
  См.: Eliade. Traité, p. 65. См. ibid. другие примеры теонимий (у черемисов, остяков и др.)


[Закрыть] но он довольно инертен.

Более значительное и известное божество – бог самоедов [самодийцев] Нум. По сведениям самого раннего автора, A.M. Кастрена, Нум обитает на небе, правит ветрами и дождями, видит все происходящее на земле. Он вознаграждает людей за добрые дела и наказывает грешников.[50]50
  Castren. Reiseerinnerungen, I, p. 253 sq.


[Закрыть] Другие авторы отмечают его доброту и могущество, подчеркивая то обстоятельство, что, сотворив мир, жизнь и человека, Нум передал свою власть менее значительным божествам. Есть и другие сведения о Нуме: он живет на седьмом небе; его глаз – Солнце; у него нет изображений; ему приносят в жертву оленей.[51]51
  A.C. Schrenkt, Lehtisalo,
  резюме: Paulson, p. 61 sq.


[Закрыть] После христианизации самоедов (1825–1835) миссионеры уничтожили тысячи антропоморфных идолов, некоторые из них имели от трех до семи лиц. Поскольку известно, что Нум не изображался в виде рисунков и изваяний, стали считать, что эти идолы были статуями предков и духов. Возможно, однако, что поликефалия, подразумевающая дар все-видения и всезнания, на каком-то этапе перешла к Солнцу, главному воплощению Нума.[52]52
  Pettazzoni. L'onniscienza di Dio, p. 383. О соляризации верховных существ см.: Eliade. Traité, § 37.


[Закрыть][53]53
  Существует предположение, что само слово «Нум» было заимствовано самодийцами (при тюркском посредстве) из согдийского (иранского) языка, где сходная лексема обозначала «веру, религиозный закон» (см. Мифы народов мира. Т. 2. С. 227).


[Закрыть]

Самый универсальный космогонический миф, популярный также в Центральной и Северной Азии, – легенда о сотворении мира посредством «ныряния» в воду орнитоморфного существа – помощника либо соперника Бога. Нум посылает по очереди за частицей земли на дно моря лебедей, гусей, нырковую утку и птицу лгуру. Лишь последней удается выполнить поручение: она приносит Нуму немного ила, из которого тот создает Землю. «Откуда-то» приходит «старик» и требует, чтобы Нум разрешил ему отдохнуть в его владениях. После колебаний Нум уступает просьбе и, проснувшись поутру, видит, что старик разрушает сотворенный накануне земляной остров. Нум прогоняет старика, но тот требует – и получает – ту землю, которой он сможет коснуться концом своей палки. Ударив палкой о землю, он пробивает в ней отверстие, исчезает в нем, заявив предварительно, что отныне будет жить внизу и похищать людей. Нум, потрясенный таким коварством, сожалеет о своей ошибке: он-то думал, что старик хотел обосноваться на Земле, а не под ней.[54]54
  Lehtisalo, резюме см.: Eliade. De Zalmoxis, p. 101. В другом предании самоедов описывается изначальная вражда между Нумом и Смертью (Hraa), ibid., р. 102.


[Закрыть] В этом мифе Нум, как видно, уже не является всемогущим: он не сумел заранее предвидеть появления и намерений «старика» (Злодея, принесшего в мир смерть). В некоторых вариантах этого мифа, бытующих у черемисов [мари] и вогулов [манси], наблюдается «дуализм» при Сотворении мира.[55]55
  См.: ibid., pp. 100–101.


[Закрыть] Подобный «дуализм» еще ярче проявляется в легендах финнов, эстонцев и мордвы: «ныряльщиком» в них является сам дьявол; он погружается в воду по приказанию Бога, но утаивает во рту частицу ила, из которого впоследствии вырастают горы и болота.[56]56
  См. варианты: ibid., pp. 86–88.


[Закрыть]

Что касается шаманизма народностей Северной Азии и финно-угров, то он сохраняет главные особенности азиатского шаманизма, которые мы ранее описали (§§ 245–247). Заметим, однако, что только в Финляндии достигает значительных высот литературное творчество, навеянное шаманизмом. В национальном эпосе финнов, «Калевале», собранном финским фольклористом Э. Ленротом (первое издание – 1832 г.), главный герой – «вечный мудрец» Вяйнямейнен, демиург, ясновидец и волшебник, одаренный сверхъестественными способностями. Сверх того, он поэт, певец и музыкант. Приключения его и его спутников – кузнеца Ильмаринена и воина Лемминкяйнена – во многом напоминают подвиги шаманов и колдунов в мифах народов, населяющих Азию.[57]57
  См.: Martin Haavio. Väinämöinen, Eternal Sage, особ. pp. 83 sq., 140 sq., 230 sq. Об угорском шаманизме см.: Eliade. Le Chamanisme, p. 182 sq.


[Закрыть][58]58
  Персонажи финско-карельских рун («Калевалы») выступают уже как эпические культурные герои, шаманский дар которых – вторичен по сравнению с эпическими подвигами (выковывание или добывание светил на том свете и т. п.): см. Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М., 1963.


[Закрыть]

В обществах, основными занятиями членов которых были охота 0 рыболовство, главная роль отдавалась духам-покровителям животных и Владыкам диких зверей. Считалось, что животное подобно человеку, что у каждого есть душа. Некоторые народы (например, юкагиры) считали, что прежде чем убить животное, нужно завладеть его душой.[59]59
  См.: Paulson. Die primitiven Seelenvorstellungen der nordasiatischen Völker, p. 174 sq.; idem. The Animal-Guardian, passim.


[Закрыть] Охотники айны и гиляки посылали душу убитого медведя на его «первую родину». Владыка хищных зверей одновременно покровительствует и дичи, и охотникам. Охота сама по себе является сложным ритуалом, так как дикие животные – объекты охоты – рассматриваются как существа, наделенные сверхъестественной силой.[60]60
  См.: Eveline Lot-Falk. Les rites de chasse chez les peuples sibériens, passim; Paulson. Les religions des Asiates septentrionaux, p. 71 sq.; idem. Les religions des peuples finnois, p. 170 sq.


[Закрыть] Ценность этих верований и ритуалов состоит, помимо прочего, и в том, что они относятся к глубокой древности (они также встречаются в Южной и Северной Америке, в Азии и т. д.) и напоминают нам о мистическом единстве человека и животного. Это магико-религиозное воззрение было известно уже охотникам палеолита (см. § 2). Знаменательно, что вера в духов-покровителей животных и во Владык диких зверей, почти исчезнувшая в культурах с преобладающим земледелием, сохранилась только в Скандинавии. Более того, образы сверхъестественных существ и некоторые мифологические темы, построенные на магико-религиозных способностях животных, прослеживаются в верованиях скотоводов и даже в фольклоре земледельцев в остальной части Европы и в Западной Азии. Это явление имеет важное следствие: оно подтверждает жизнестойкость архаических концепций в некоторых сельскохозяйственных общинах Европы, по крайней мере, вплоть до начала XX в.

§ 249. Религия прибалтийских народов

Латыши, литовцы и древние пруссы – три группы народов, населявших Прибалтику, причем численность последних значительно сократилась в результате длительной борьбы за свою веру с тевтонскими рыцарями. В конце концов, пруссы были завоеваны и ассимилированы германскими колонистами. Латыши и литовцы были тоже покорены германцами и, по крайней мере, номинально обращены в христианскую веру в XIV в.;[61]61
  Литовцы, в отличие от пруссов и латышей, создали свое средневековое государство в XIII в.; тогда же литовские князья предприняли первые попытки обратить подвластное население в католичество.


[Закрыть] однако им удалось сберечь свои религиозные традиции. Только с XVI в. лютеранские миссионеры приступили к длительной кампании борьбы с балтийским язычеством. Однако древнее наследие частично сохранилось в этнографии и фольклоре балтийских народов – как бесценный источник сведений об их исконной религии.[62]62
  Письменные источники (хроники-отчеты миссионеров, духовенства и т. п.) иногда содержат ценные сведения, но должны цитироваться с большой осторожностью, так как их авторы редко владели балтийскими языками и к тому же описывали этническое «язычество» в соответствии с клише христианской пропаганды и историографии.


[Закрыть] Особенно важны в этом смысле дайны (короткие песни из четырех строф),[63]63
  См. перевод дайн из классического собрания Кришьяниса Барона: Латышские дайны. М., 1985. См. также: Иванов В.В. О мифопоэтических основах латышских дайн // Балто-славянские исследования. 1984. М.,1986. С. 3–28; Топоров В.Н. К реконструкции одного цикла архаичных мифопоэтических представлений в свете «Latvju dainas» (К 150-летию со дня рождения Кр. Барона) // там же. С. 29–58.


[Закрыть] обряды, сопровождавшие полевые работы, свадьбы, уход из жизни, и народные сказания. Их сохранению способствовала география расселения балтов (по той же причине сохранились народные поверья и обычаи в Пиренеях, в Альпах, на Карпатах и Балканах), что ни в коей мере не исключает влияний со стороны соседей – германцев, эстонцев, славян и – последние четыре столетия – воздействия христианства.

Несмотря на некоторые различия, наблюдавшиеся в пантеонах богов, мировоззрении и религиозной практике трех упомянутых народов, мы описываем их в одном разделе для облегчения восприятия материала. Начнем с того важного обстоятельства, что в языках балтов сохранилось древнее индоевропейское название небесного бога, deiuos: латышское диевс, литовское диевас, старо-прусское деивас. После христианизации тот же самый теоним был заимствован для обозначения библейского Бога. В латышском религиозном фольклоре Диевс, отец святого семейства, живет в своем поместье на Небесной горе. Однако он спускается на Землю и работает наравне с крестьянами, участвует в праздниках, приуроченных к началу полевых работ. Диевс – учредитель мирового порядка; именно он определяет судьбы людей и наблюдает за их нравственной жизнью.[64]64
  См.: Harold Biezais. Die Göttesgestalt der lettischen Volksreligion, особ. pp. 90 sq., 182 sq.


[Закрыть] Однако Диевс не является ни верховным богом, ни самым главным божеством.

Бог-громовник, литовский Перкунас или латышский Перконс,[65]65
  Перкунас упоминается в «Хрониках» И. Малалы (1261), а также неоднократно – христианскими авторами XVI в. Что касается Перконса, источники и анализ см.: Н. Biezais. Die himmlische Götterfamilie der alten Letten, pp. 92 sq., 103 sq.


[Закрыть] также обитает на небе, но часто спускается на Землю и борется с дьяволом и бесами (такие детали подтверждают христианское влияние). Этот грозный воитель и огненный Бог повелевает дождями и, следовательно, управляет плодородием полей и пашен. Перкунас/Перконс играет значимую роль в жизни крестьян, и те приносят ему жертвы во время засух и эпидемий. Согласно письменным свидетельствам XVI в., во время грозы люди подносят ему кусок мяса и обращаются к нему с такой молитвой: «О Боже Перкунас! Не ударь в меня, молю тебя, Боже! Прими, о Боже, это мясо!» Подобные обряды совершали во время грозы и первобытные люди (см. наш «Трактат по истории религий», § 14).

Одно из центральных мест в пантеоне балтов занимает Богиня Солнца, Сауле (многие указывали на ее сходство с ведической богиней Сурьей). Она имеет одновременно образ матери и молодой девушки; у нее тоже есть поместье на Небесной горе, рядом с Диевсом. Иногда оба божества вступают в борьбу между собой, и поединок продолжается три дня. Сауле посылает плодородие пашням, помогает страждущим, карает грешников. Самый главный праздник в ее честь отмечается в день летнего солнцестояния.[66]66
  О культе Сауле см.: Н. Biezais. Die himmlische Götterfamilie der alten Letten, pp. 183 sq.. 303 sq.


[Закрыть] В религиозном фольклоре латышей ей отдана роль супруги воинственного бога Луны, Менесса.[67]67
  Небесная свадьба – фольклорный сюжет, не связанный с религиозным культом: см. о его индоевропейских истоках – Иванов В.В. О мифопоэтических основах латышских дайн; Цивьян Т.В. Мотив наказания Месяца в сюжете Небесной свадьбы // Балто-славянские исследования. 1986. М., 1988. С. 228–238.


[Закрыть] Все вышеупомянутые боги обязательно имеют коней: на колесницах они путешествуют по небесным горам и спускаются на Землю.

Большинство хтонических божеств – женщины. Мать-Земля называется Жемен мате у латышей и Жемина у литовцев, у этих последних есть и «Хозяин Земли», Жемепатис. Число «Матерей» достаточно велико. Например, Мать лесов (Межа мате у латышей, Медеине у литовцев) имеет разные эманации: она проявляется как Мать садов, Мать полей, Мать ягод, цветов, грибов и т. д.). В мифологии балтов есть и другие подобные ряды божеств: водной стихии (Мать воды, Мать волны и т. д.), метеорологических явлений (Мать дождя, Мать ветров и т. д.), жизнедеятельности людей (Мать сна и т. п.). Как отмечал Узенер,[68]68
  См.: Usenet. Die Götternamen, pp. 79-122.


[Закрыть] распространенность этих мифологических существ напоминает подобное явление в религии римлян (см. § 163). Главная богиня латышей, Лайма (от корня лайме, «благополучие, удача»), – это преимущественно богиня судьбы; именно от нее зависит будущая жизнь новорожденного. Лайма устраивает браки, влияет на плодородие земли, здоровье и тучность скота. Несмотря на синкретическое сходство с Девой Марией, Лайма – архаический божественный персонаж, возникший на самой ранней стадии латышского язычества.[69]69
  См. сравнительное исследование: Biezais. Die Hauptgöttinnen der alten Letten, особ. pp. 179–275. О синкретизме с Девой Марией см.: ibid.. р. 279 sq.


[Закрыть]

До введения христианства народные культовые мероприятия всегда происходили в лесу. Определенные деревья, ручьи или поляны имели сакральный статус: считалось, что их населяли боги и, следовательно, к ним было запрещено приближаться. Люди совершали жертвоприношения на открытом воздухе – в рощах и других священных местах. Построенный из дерева дом тоже считался священным пространством, как и "красный угол" в избе. Что касается собственно культовых помещений у балтов, тут мы не располагаем полноценными сведениями. Раскопки обнаруживают следы деревянных святилищ в форме круга диаметром около пяти метров со статуей божества в центре.

У нас также нет окончательной уверенности в том, существовало ли у бал-тов духовенство. В источниках, которыми мы располагаем, упоминаются «колдуны», прорицатели и экстатики, весьма уважаемые в общине. Договор, навязанный в 1249 г. рыцарями Тевтонского Ордена древним пруссам, первое письменное свидетельство о религии балтов, запрещал побежденным сжигать убитых или хоронить их вместе с лошадьми и слугами, класть в могилы оружие, облачение и другие ценные предметы;[70]70
  Этот древнейший обычай (существовавший еще в доисторической Месопотамии, в Китае, среди скифов и т. д.) практиковался, однако, вплоть до XV в.


[Закрыть] также запрещалось после сбора урожая приносить жертвы идолу Курке и другим богам, обращаться за советом к бардам-провидцам (тулиссонам или лигашонам), восхвалявшим мертвых на погребальных тризнах и наблюдавшим в состоянии транса, как те верхом на коне взмывают в воздух и уносятся в другой мир.

В этих «бардах-провидцах» можно увидеть представителей категории экстатиков и чародеев, подобных азиатским шаманам; возможно, по окончании погребальных трапез они сопровождали души умерших в царство мертвых. У балтов, как и везде, служители церкви считали, что экстатические обряды и магические церемонии вдохновлялись дьяволом. Однако религиозный транс и экстатический териоморфизм являются обычными элементами религиозного механизма (или механизма "белой магии"): шаман принимает облик животного для того, чтобы победить злых духов. Сходное верование зафиксировано у литовцев в XVII в.: пожилой литовец, обвиненный в ликантропии, признался, что он был оборотнем. Обычно в ночь на св. Люсию, на Пятидесятницу и на св. Иоанна он и его друзья в облике волков доходили до "края моря" (т. е. до Преисподней) и вступали в поединок с дьяволом и его помощниками-колдунами. Волки-оборотни, объяснял старик, превращаются в настоящих волков и спускаются в царство мертвых, чтобы забрать оттуда то, что украли у людей злые демоны, – скот, зерно, другие дары земли. В час смерти душа оборотня восходит на Небо, а душу колдуна забирает дьявол. Оборотни – это "божьи собаки", оправдывался старик, если бы не их активное вмешательство, дьявол опустошил бы землю.[71]71
  См. источники в: Eliade. Occultisme, sorcellerie et modes culturelles, pp. 103–105.


[Закрыть]

Сходство погребального ритуала и церемонии бракосочетания лишний раз подтверждает архаизм религии балтов. Обрядовое единство похорон и свадьбы наблюдалось еще в начале века в Румынии и на Балканском полуострове. Столь же архаичным является поверье, бытовавшее и в фольклоре Юго-Восточной Европы, о том, что Диевс, Сауле и Лайма, случалось, наряжались в крестьянские одежды и трудились на полях, как простые крестьяне. В заключение выделим характерные черты религии балтов: 1) почитание нескольких семейств богов; 2) доминирующая роль богов солнца и грозы; 3) значение богинь родовспоможения и судьбы (Лайма), а также теллурических божеств и их ипостасей; 4) понятие ритуального поединка – в состоянии транса – между преданными Богу "добрыми волшебниками" и колдунами – слугами дьявола. Несмотря на христианские наслоения, в религиозных обрядах и верованиях балтов преобладают архаические формы, заимствованные ими либо из евразийского субстрата (Лайма, Жемен мате), либо из индоевропейского культурного наследия (Девс, Перкунас, Сауле). Религия балтов, как и религия славян и финно-угорских народов, привлекает к себе интерес особенно потому, что ее архаическую природу можно выявить с помощью этнографии и фольклора. В самом деле, как отмечает Мария Гимбутас, "дохристианские корни фольклора балтов настолько архаичны, что, несомненно, простираются и в доисторические времена, по крайней мере, в железный век, а некоторые – даже на несколько тысячелетий глубже".[72]72
  Gimbutas. The ancient religion of the Baits, p. 98. Ряд авторов не согласен с подобной трактовкой фольклора. Споры по проблеме архаичности дайн см. ниже – библ. к § 249.


[Закрыть]

§ 250. Язычество славянских народов

Славяне и балты – ариафонные народы, последними обосновавшиеся в Европе. Находясь под властью то скифов, то сарматов, то готов, славяне были вынуждены более тысячи лет селиться на ограниченном пространстве между Днестром и Вислой. Однако, начиная с V в., опустошившие Европу набеги гуннов, булгар и аваров позволили славянским народам расширить свой ареал и постепенно осесть в Центральной и Восточной Европе.[73]73
  Славянские отряды входили в армии Аттилы; см.: Gimbutas. The Slavs, p. 98 sq.


[Закрыть] Название славянских племен – склавины – впервые упоминается в VI в. Раскопки предоставили богатые данные о материальной культуре, обычаях и верованиях славянских народов, населявших Россию и Прибалтику. К сожалению, единственные письменные источники о религии древних славян относятся к постхристианскому периоду: даже представляя большую ценность, они дают представление лишь о соответствующей стадии упадка этнического язычества. Все же, как мы увидим ниже, внимательный анализ народных обрядов и верований поможет нам уяснить специфические черты исконной славянской религиозности.

Ценный материал мы находим у Гельмольда в "Chronica Slavorum", написанной между 1167 и 1172 гг. Перечислив имена и функции богов, о которых речь пойдет впереди, автор уверяет читателя, что славяне не оспаривали существования "одного единственного бога на небе", но полагали, что этот самый бог "занимается только небесными делами", передав управление миром созданным им менее значительным божествам. Гельмольд называет этого бога prepotens и deus deorum, но это не бог людей: он правит другими богами и никак не связан с Землей.[74]74
  Helmold (прибл. 1108–1177 гг.). Chronica Slavorum, сh. 83.


[Закрыть] Иначе говоря, речь идет о небесном боге, ставшим deus otiosus. Такую же качественную трансформацию божества мы уже обсуждали на примере алтайских и финно-угорских народов; она имела место и в индоевропейских культах (ср. ведический бог Дьяус, § 65).

Наиболее полный список славянских божеств представлен в «Киевской летописи», называемой также «Несторовой летописью», относящейся к XII в. Заклеймив с негодованием язычество русских племен при правлении великого князя Владимира (978-1015), летописец называет имена семи богов (Перун, Волос, Хоре, Даждьбог, Стрибог, Семаргл и Мокошь). Он утверждает, что «люди приносили жертвы богомерзким идолам […], вели к ним на поклон и отдавали им в жертву своих сынов и дочерей».[75]75
  Перевод сделан в: Brückner. Mitologia Slava, pp. 242–243, и Die Slaven, pp. 16–17.


[Закрыть][76]76
  Летопись Нестора носит название «Повесть временных лет» (см. из последних академических изданий – Повесть временных лет. СПб., 1996). Как и всякая средневековая хроника, русская летопись ориентировалась на библейский образец, и приводимая цитата восходит к библейскому тексту (псалом 105).


[Закрыть]

После обработки разрозненных сведений удалось реконструировать, хотя и частично, особенности культа и функции некоторых богов. Все славянские племена имели Перуна в своих пантеонах; он упоминается в народных сказаниях; его имя сохранилось в названиях географических объектов. Это имя имеет индоевропейское происхождение (от корня per/perk, «ударить», «расколоть») и обозначает бога грозы. В его культе много общего с культами ведического Парджанья и балтекого Перкунаса. Перун в самом деле очень похож на Перкунаса, которого изображали в виде крепкого рыжебородого мужчины с топором или молотом в руке – отгонять злых духов. Одно из германских племен ассоциировало Перуна со своим богом Тором. Корень пер- прослеживается в польском слове piorun, обозначающем молнию и гром; он встречается в ряде славянских наречий.[77]77
  Примеры см.: Gasparini. Il matriarcato slavo, p. 537 sq.


[Закрыть] Культовым деревом Перуна, как и других богов-громовников в дохристианской Европе, был дуб. Византийский историк Прокопий писал, что Перуну приносили в жертву петухов, а по большим праздникам – быков, медведей или козлов. В христианском фольклоре Перуна сменил святой Илья, изображавшийся в виде белобородого старца, путешествующего по небу в огненной колеснице.

Бог рогатого скота Волос, или Велес, имел соответствие в литовском (Велниас, «дьявол», и веле, «тень смерти») и кельтском пантеонах (у Тацита упоминается Веледа, кельтская прорицательница).[78]78
  Велес присутствует в христианской демонологии XV–XVI вв. и в названиях географических объектов. См.: Gimbutas. Ор. cit., p. 167; idem. The Lithuanian God Velnias, p. 87 sq.


[Закрыть] По мнению Романа Якобсона,[79]79
  См.: The Slavic God Veles and his Indo-European cognates; но см. также: Jaan Puhvel. Indo-European Structure of the Baltic Pantheon, p. 85.


[Закрыть] этот бог заимствован из общего индоевропейского пантеона и имеет соответствие в боге Варуне. Имя бога Хорса восходит к иранскому Хурсиду, персонификации Солнца. Симаргл также восходит к иранской мифологии. Якобсон указывает на его близость к персидскому Сэмургу, божественному грифону. Возможно, славянские племена заимствовали этот образ у сарматов, знавших его под именем Симарг.

Этимология имени Даждьбог приводит нас к понятию "наделяющий богатством" (славянские даты, «давать», и богу, «богатство», но также и «бог» – источник богатства); этот бог одновременно ассоциировался с Солнцем. Что касается Стрибога, то о нем почти ничего не известно. В древнерусском тексте «Слово о полку Игоревом» говорится, что его внуками были ветры.[80]80
  Достоверная этимология этого слова неизвестна. Предположительно оно восходит к славянскому корню *срей, «цвет», или иранскому *срира, «прекрасный», – постоянный эпитет к слову «ветер», также ассоциирующийся и с сиянием Солнца. См.: Gimbutas. The Slavs, p. 64.


[Закрыть] Последнее божество, упомянутое в «Несторовой летописи», Мокошь – по-видимому, богиня плодородия. В начале XVII в. русские священники спрашивали крестьян: «Ты был у Мокоши?» Чешские крестьяне взывали к ее милости во время засухи.[81]81
  Bruckner. Mitologia Slava, p. 141 sq.


[Закрыть][82]82
  Мокошь завершает список «мужских» Владимировых богов, будучи единственной богиней киевского пантеона. Само ее имя, связанное с обозначение «мокроты» – влаги, указывает на то, что эта богиня воплощала земное плодородие («мать-сыру землю») и была противопоставлена возглавлявшему список Перуну как мужскому небесному богу. О ее образе см.: Иванов В.В., Топоров В.Н. К реконструкции Мокоши как женского персонажа в славянской версии основного мифа // Балто-славянские исследования. 1982. М., 1983.


[Закрыть] В некоторых средневековых источниках упоминается бог Род (от глагола родити, «родить») и рожаницы («мать, матка, судьба») – волшебницы, подобные скандинавским норнам. По всей видимости, рожаницы – это эпифании или ипостаси древней хтонической Богини-Матери по имени Мать-сыра земля, культ которой сохранялся вплоть до XIX в..[83]83
  Род и рожаницы в древнерусских средневековых текстах, очевидно, представляют собой кальку с древнегреческих слов, передающих представление о судьбе новорожденного («рода», греч. gens) и не имеют отношения к собственно славянскому язычеству: ср. Петрухин В.Я. «Боги и бесы» русского средневековья: род, рожаницы и проблема древнерусского двоеверия // Славянский и балканский фольклор 2000. М., 2000. С. 314–343.


[Закрыть] В балтийской мифологии известно не менее пятнадцати имен божеств. В прибалтийских районах славянское язычество сохранялось до XII в. Здесь главным богом был Свентовит (Святовит), бог-покровитель острова Рюген на Балтийском море. В городе Аркона находился культовый центр этого бога, и его восьмиметровая статуя украшала этот культовый центр.[84]84
  Храм был разрушен в 1168 г. Другие святилища острова Рюген, как и храм на холме Ридегост (Ретра), были разрушены в XII и XIII вв. во время насильственной христианизации балтов и славян.


[Закрыть] Корень свет первоначально обозначал «сила, быть сильным». Святовит был одновременно богом-воителем и покровителем пашни. На этом же острове почитались Яровит, Руевит и Поровит. Имена двух первых богов семантически связаны с календарными понятиями: яро (от яру, «молодой», «горячий», «отважный») обозначало «молодой», «горячий», «отважный») обозначало «весна»;[85]85
  Жрец Яровита заявлял от его имени: «Я ваш бог – тот, кто убирает поля травой, а деревья – листвой. Богатства полей и лесов и блага человека – все это дается моей властью (Helmold. Chronica Slavorum, III. 4).


[Закрыть]руень – название осеннего месяца, когда спариваются молодые животные; пора означает «середина лета».

В мифах некоторых индоевропейских народов встречаются существа-поликефалы (например, галльский трикефал, фракийский «всадник» о двух или трех головах и т. п.), о них упоминается в финно-угорских мифах (§ 248), с которыми протославянские культы имели ряд аналогий. Смысл поликефалии очевиден: это божественное всеведение – исключительная способность небесных и солярных богов. Можно предположить, что верховный бог западных славян в его разных формах – Триглав, Свентовит, Руевит – был солярным божеством.[86]86
  См.: R. Pettazzoni. L'onniscienza di Dio. p. 343 sq. Эту гипотезу подтверждает присутствие в пророчествах священного коня.


[Закрыть] Вспомним, что у восточных славян боги Хоре и Даждьбог ассоциировались с Солнцем. Еще один бог, Сварог (Сварожич у западных славян), был отцом Даждь бога. Титмар Мерзебургский (автор начала XI в.) считал его верховным божеством (primus Zuararasici dicitur). Согласно традиции, огонь – как небесный, так и домашний, – был сыном Сварога. Арабский путешественник X в. аль-Масуди писал, что славяне обожествляли солнце и построили храм с отверстием в куполе для наблюдения за восходом солнца.[87]87
  См.: F. Haase. Volksglaube und Brauchtum der Ostslaven, p. 256.


[Закрыть] Все же в верованиях славянских народов месяц (слово мужского рода) играл более важную роль, чем солнце (среднего рода – вероятно, произошедшее от существительного женского рода). Месяцу воздают молитвы, называя его «отцом» и «дедушкой» и веря, что он даст здоровье и довольство, и причитают во время лунных затмений.[88]88
  Источники см.: Evel Gasparini. Il matriarcato slavo, p. 597 sq.


[Закрыть]