Текст книги "История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации"
Автор книги: Мирча Элиаде
Жанр:
Религиоведение
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
§ 258. Почитание икон и иконоборчество
Тяжелейший кризис, развязанный иконоборчеством (VIII–IX вв.), имел много причин: политических, социальных и богословских. Соблюдая заповедь Декалога, христиане первых двух веков не делали священных изображений. Однако в Восточной империи этот запрет был забыт уже в III в., когда религиозная иконография (персонажи или сцены из Священного Писания) появляется на кладбищах и в местах, где собирались верующие. По размаху это нововведение вполне можно сравнить с культом мощей. В IV и V вв. изображения множатся, а их почитание определяется со всей отчетливостью. В эти же два столетия формируются аргументы за и против икон. Иконофилы настаивали на педагогической функции – особенно для неграмотных – и освящающем свойстве образов. К концу VI и на протяжении VII вв. образа становятся объектом почитания и культа как в церквях, так и в домашнем обиходе.[146]146
Ср.: E. Kitzinger. The Cult of Images in the Age before Iconoclasme, p. 89.
[Закрыть] Перед иконами молились, простирались ниц; их лобызали, а во время процессий несли на руках. В этот период растет число чудотворных икон – источников сверхъестественной силы, – оберегающих города, дворцы, войска.[147]147
Среди наиболее известных– икона Христа из города Эдессы, которая, считалось, может отразить атаку персидской армии, и образ Христа над бронзовым портиком императорского дворца, разрушение которого в 727 г. ознаменует начало иконоборчества.
[Закрыть]
Как отмечает Эрнст Кицингер, вера в надприродную силу икон, подразумевающая некую связь между образом и тем, кто на нем представлен, является наиболее важной чертой почитания икон в VI–VII вв. Икона есть "вместилище, орган самого Божества".[148]148
Kitzinger. Ор. cit., р. 104. В изображениях святых обитал Святой Дух; ibid., р. 140 sq.
[Закрыть]
Почитание икон было официально запрещено императором Львом III в 726 г. и предано анафеме в 754 г. на иконоборческом соборе в Константинополе. Главный богословский аргумент формулировался так: поклонение иконам косвенно предполагает идолопоклонство. Второй иконоборческий собор (815 г.) отверг почитание икон во имя Христово. Ибо невозможно, говорили иконоборцы, изображать Христа, не подразумевая, что с тем вместе изображается и его Божественная природа (а это святотатство), либо, разделяя две Его неделимые природы ради того, чтобы изобразить лишь человеческую (а это ересь).[149]149
См.: Jaroslav Pelikan. The Spirit of Eastern Christendom, p. 129. Ср.: Stephan Gero. Byzantine Iconoclasm during the Reign of Constantine V, p. 74.
[Закрыть] Напротив, евхаристия – истинный «образ» Христа, потому что она исполнена Святым Духом и содержит в себе, в отличие от иконы, материальную и духовную стороны.[150]150
Gero. Ор. cit., p. 78; Pelikan, p. 109.
[Закрыть]
Что касается иконофильского богословия защитников святых икон, то наиболее систематично оно было разработано Иоанном Дамаскиным (675–749) и Феодором Студитом (759–826). Опираясь на труды Псевдо-Дионисия, оба автора подчеркивали тесную взаимосвязь духовного и материального. «Как можете вы, будучи плотью, – пишет Иоанн Дамаскин, – поклоняться вещам невидимым?» Чрезмерный «спиритуализм» иконоборцев ставит их в один ряд с древними гностиками, утверждавшими, что тело Христа не физическое, а небесное.[151]151
Ср.: Pelikan, p. 122.
[Закрыть] Вследствие воплощения Бог стал видимым, упразднив, таким образом, запрет Ветхого Завета изображать божественное. И тот, кто отрицает, что Христос может быть изображен на иконе, отрицает тем самым реальность воплощения. Тем не менее, и Иоанн, и Феодор уточняют, что образ не равен первообразу по сущности. Образ есть сходство, которое, являясь отражением первообраза, заключает в себе отличие от него. Следовательно, иконоборцы были повинны в богохульстве, рассматривая евхаристию как образ; ибо, будучи идентична Христу по сути, евхаристия и есть Христос, а не Его образ.[152]152
Ср.: ibid., р. 119; N. Baynes. Idolatry and the Early Church, p. 135.
[Закрыть]
Об иконах святых Иоанн Дамаскин пишет: "Пока святые жили, они были исполнены Духа Святого, и после смерти Благодать никогда не удаляется ни от их душ, ни от могил, ни от священных их изображений".[153]153
См. комментарии к этому тексту в кн.: G. Mathews. Byzantine Aesthetics, p. 103 sq.
[Закрыть] Безусловно, иконам не следует поклоняться, как Богу. Но они принадлежат к разряду вещей, освященных присутствием Христа, таких, как, например, Назарет, Голгофа, древо Креста. Эти места и предметы стали вместилищами и сосудами «божественной энергии», ибо посредством их Бог совершает спасение людей. В наше время иконы заняли место чудес и других деяний Христа, которые, по счастью, видели и которыми восхищались Его ученики.[154]154
Текстологический анализ см.: Pelikan, p. 121. Как евангелисты писали о Христе словами, так можно писать о Нем золотом на иконах; ср.: ibid., р. 135.
[Закрыть]
Подытожим. Как мощи способствовали сообщению между небом и землей, так и на иконах оживало то чудесное illud tempus, когда среди людей жили Христос, Пресвятая Дева и апостолы. Иконы – если и не обладают той же силой, что и мощи, – доступнее для верующих: их можно найти и в самых скромных храмах и часовнях, и в частных домах. Кроме того, их созерцание приобщало к целому миру символов. Иконы, таким образом, могли дать углубленное религиозное образование тем, кто не знал грамоте (что они фактически и делали для всех слоев сельского населения Восточной Европы).[155]155
Интересно, что Карл Великий противился распространению культа икон в своей империи, опасаясь того, что недавние язычники будут поклоняться им, как идолам.
[Закрыть]
Иконоборчество стало следствием политических и социальных причин. Другой подоплеки у него не было. Иконоборцы не знали или не хотели признавать символическую функцию священных образов; многие защитники икон, со своей стороны, использовали их культ либо для своей выгоды, либо для возвышения престижа, укрепления власти и обогащения тех или иных церковных институтов.
Глава XXXIII
МАГОМЕТ И РАСЦВЕТ ИСЛАМА
§ 259. Аллах, арабский deus otiosus
Из всех основателей мировых религий Магомет[156]156
Имя пророка «Магомет», принятое в русской литературной традиции, восходит к французскому наименованию основателя ислама. В современной русскоязычной литературе по исламу приняты наименования «Мохаммед» или «Мухаммад».
[Закрыть] – единственный, чья биография, в общих чертах, известна.[157]157
Основным источником служит Коран (по-арабски: al-Qur'ān, «Проповедь») и устное Предание (по-арабски: al-Hadīth, «Речь», «Изреченное»). Оговоримся: их историческая достоверность не всегда подтверждается.
[Закрыть] Между тем, это отнюдь не означает, что так же хорошо известна его «внутренняя», сокровенная биография. Однако огромную ценность представляют имеющиеся у нас исторические данные о его жизни и религиозном опыте, подготовившем и определившем его пророческое призвание, а также сведения об арабской цивилизации его времени и социо-политических структурах Мекки. Эти сведения не объясняют ни личность Магомета, ни успех его проповеди, но позволяют лучше оценить творческую сторону его Послания. Важно располагать богатой исторической документацией хотя бы об одном из основателей мировых религий – тогда еще полнее будет явлена вся мощь религиозного гения. Иначе говоря, только тогда станет понятно, в какой мере религиозный гений может использовать исторические обстоятельства для торжества своей миссии и, в конечном счете, для того, чтобы круто изменить сам ход истории.
Магомет, родившийся в Мекке предположительно между 567 и 572 гг., принадлежал к могущественному племени курейшитов. В шестилетнем возрасте, оставшись сиротой, он сначала воспитывался дедом, а затем дядей с материнской стороны Абу Талибом.[158]158
Рождение и детство Пророка вполне соответствуют мифологическому сценарию жизни, типичному для Спасителей. Будучи беременной, мать его услышала голос, возвещающий о том, что сын ее будет владыкой и пророком своего народа. В момент его рождения весь мир озарился ослепительным светом (ср. рождение Заратустры, Махавиры, Будды; §§ 101, 147, 152). Магомет родился чистый, как агнец, обрезанный и с уже перерезанной пуповиной. Явившись на свет Божий, он взял в руку горстку земли и взглянул на небо. Некий иудей из Медины проведал, что в мир пришел Параклет, и сообщил об этом своим единоверцам. Когда Магомету исполнилось четыре года, два ангела уложили его на землю, вскрыли грудь, взяли из его сердца каплю черной крови и омыли его внутренности талым снегом, принесенным в золотой чаше (ср.: Коран, сура 94:1 и сл. «Разве мы не раскрыли тебе твою грудь?..» и т. д. Этот ритуал типичен для шаманских инициаций). В двенадцать лет Магомет сопровождал Абу Талиба в караванных путешествиях в Сирию. В Босре один монах-христианин обнаружил на плече у Магомета таинственные знаки, указывающие на его пророческое призвание. См. источники, приведенные в: Tor Andrae. Mohammed: The Man and his Faith, pp. 34–38; W. Mont-gomery Watt. Muhammad at Mecca, p. 34 sq.
[Закрыть] По достижении двадцати пяти лет он пошел в услужение к богатой вдове по имени Хадиджа и совершил несколько караванных путешествий в Сирию. Вскоре, приблизительно в 595 г., несмотря на разницу в возрасте (Хадидже тогда было 40 лет), он женился на своей хозяйке. Брак оказался счастливым; Магомет, после смерти Хадиджи имевший еще девять жен, при ее жизни других женщин в жены не брал. У них было семеро детей; три сына, умершие в младенчестве, и четыре дочери (самая младшая, Фатима, впоследствии выйдет замуж за Али, двоюродного брата Магомета). Заслуживает внимания роль Хадиджи в жизни пророка: именно ее поддержка помогала ему осмыслить свое религиозное призвание.
Недостаточно хорошо известна жизнь Магомета до получения первых откровений (ок. 610 г.). По преданию, им предшествовали длительные периоды "духовного уединения" (tahannuth) в пещерах или иных пустынных местах – практика, чуждая арабскому политеизму. Весьма вероятно, что Магомет находился под большим впечатлением от встреч с монахами-христианами или от рассказов об их ночных бдениях, молитвах и медитациях, которые он слышал во время своих путешествий. Двоюродный брат Хадиджи был христианином. Кроме того, и до арабских городов донеслись отголоски ортодоксальной или сектантской проповеди христианства (несторианского или гностического толка), дошли религиозные иудейские идеи и практики. Христиан в Мекке проживало немного, по большей части, это были люди низкого звания и малообразованные (вероятно, эфиопские рабы). Иудеи же в основном проживали в Ясрибе (будущей Медине) и в дальнейшем мы увидим (§ 262), в какой мере пророк рассчитывал на их поддержку.
Правда, в эпоху Магомета влияние иудео-христианства не привело к значительным изменениям в религии Центральной Аравии. Приходя в упадок, она все-таки сохраняла структуры семитического политеизма. Религиозным центром была Мекка (Makkah). В птолемеевском corpus ["Альмагест"] (II в. н. э.) она упоминается как Makoraba – производное от сабейского Makuraba, «святилище». То есть Мекка вначале была церемониальным центром, вокруг которого постепенно возводился город.[159]159
Впрочем, этот процесс наблюдается повсеместно; см.: Paul Wheatley. The Pivot of the Four Quarters (Chicago, 1971), passim.
[Закрыть] В центре освященной территории, Hima, находилось святилище кааба (букв, «куб»), сооружение под открытым небом, со встроенным в один из его углов знаменитым Черным Камнем – считалось, что он внеземного происхождения. Обход вокруг этого камня составлял в доисламские времена, составляет и сегодня, важный элемент ритуала ежегодного паломничества (хадж) на Арафат, гору, расположенную в нескольких километрах от Мекки. Господином Каабы считался Аллах (букв. «Бог»), тем же тенимом пользовались арабские христиане и иудеи для обозначения имени Бога. Но Аллах уже давно стал deus otiosus, культ которого сводился к установленным приношениям первин (зерна и скота) – ему и различным местночтимым божествам.[160]160
См.: J. Henniger. Les fêtes de printemps chez les Sémites, p. 42. sq.
[Закрыть] Среди них наиболее важными были три центрально-аравийские богини: Манат (Судьба), ал-Лат (женская форма имени Аллах) и ал-Узза (Могущественная). Почитаемые за «дочерей Аллаха», они снискали такую популярность, что в начале своей проповеди сам Магомет совершил ошибку (которую в дальнейшем исправил) и отвел им роль предстательниц перед Богом.
В общем, и целом, доисламская религия носила черты сходства с народной религией Палестины VI в. до н. э., как она зафиксирована в документах иудео-арамейской колонии Элефантины в верховьях Нила: вместе с Яхве-Яху почитались Бетэль и Харамбетэль, богиня Арат и некое божество растений.[161]161
См.: A. Vincent. La religion des Judéo-Araméens d' Elephantine (P., 1937), pp. 593 sq., 675 sq.
[Закрыть] В Мекке служба при святилище, хорошо оплачиваемая и переходящая по наследству от отца к сыну, доверялась выходцам из влиятельных семей. Похоже, что священства, в собственном смысле слова, не существовало. Несмотря на родство со словом kohen, означающим у евреев «священнослужитель», арабское kahin означало «провидец, прорицатель» – тот, кто, будучи, одержим джинном, получал дар предсказывать будущее, находить потерянные вещи или заблудившихся верблюдов.[162]162
В начале проповеднической деятельности Магомета часто обвиняли в том, что его «боговдохновенность» – от джинна.
[Закрыть] Среди современников Магомета лишь так называемые ханифы, поэты и визионеры, были монотеистами, часть из которых находилась под влиянием христианства, хотя эсхатология, характерная для христиан (а впоследствии и для всего ислама), была им столь же чужда, сколь она была, скорее всего, чужда арабам вообще.[163]163
Ср.: Tor Andrae. Les origines de l'Islam et le christianisme, p. 41 sq. Монотеистическая тенденция древней арабской религии была выявлена давно: J. Wellhausen. Reste arabischen Heidentums, p. 215 sq.
[Закрыть]
Пророческая миссия Магомета началась как следствие экстатических переживаний, послуживших некоей «прелюдией» откровения. В суре 53:1-18 он вспоминает о своем первом, среди прочих, опыте:
"6(6). Обладатель могущества; вот он стал прямо
7(7). На высшем горизонте,
8(8). потом приблизился и спустился
9(9). и был на расстоянии двух луков или ближе,
10(10). и открыл Своему рабу то, что открыл".
Во второй раз Магомет имел экстатический опыт возле дерева (13–18):
«18(18). он действительно видел из знамений своего Господа величайшее» (13–18).
В суре 81:22–23 Магомет возвращается к этому видению:
Очевидно, что видения сопровождались слуховыми откровениями. Лишь за такими знамениями Коран признает божественное происхождение.[165]165
Коран буквально означает «чтение вслух, наизусть», хадисы – «известие, рассказ» (см. о терминологии – Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991.
[Закрыть] Первый мистический опыт Магомета, определивший в дальнейшем пути его пророчества, отражен в преданиях, дошедших до нас благодаря Ибн Исхаку (ум. 767). Когда Магомет спал в пещере, где он ежегодно пребывал в уединении, к нему приблизился ангел Джибрил[166]166
Джибрил – библейский Гавриил, небесный посланник.
[Закрыть] с раскрытой книгой в руках и приказал: «Читай!». А так как Магомет читать отказался, ангел возложил ему книгу на уста и ноздри и прижал ее так сильно, что Магомет чуть не задохнулся. Когда ангел повторил ему в четвертый раз: «Читай!» – Магомет спросил у него: «Что мне читать?» Тогда ангел ответил:
"1(1). Читай [т. е. «проповедуй»] во имя Господа твоего, который сотворил —
2(2). сотворил человека из сгустка.
3(3). Читай! И Господь твой щедрейший,
4(4). который научил каламом,
5(5). научил человека тому, чего он не знал" (96: 1–5).
Магомет стал читать, и ангел отошел от него. «Я проснулся, и это было подобно тому, как если бы в моем сердце уже было вписано нечто». Магомет оставил пещеру и, едва спустясь до середины горы, услышал голос с небес: «О Магомет, ты апостол Аллаха, я же – Джибрил». «Я поднял голову вверх, чтобы увидеть, с кем я говорю, и вот, сидит Джибрил на горизонте в образе человека, поджавшего под себя ноги». Ангел снова повторил то же самое, а Магомет все смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. «В какую бы сторону неба я ни посмотрел, я все время видел его перед собой».[167]167
Ибн Исхак в переводе: Tor Andrae. Mohammed, pp. 43–44. См. другой перевод: Blachère. Le problème de Mahomet, pp. 39–40.
[Закрыть]
Подлинность этого опыта, кажется, находит подтверждение.[168]168
Некоторые современные историки полагают, что две фазы – онирическое видение в пещере и видение ангела Джибрила, возникшее на горизонте, не являются одним и тем же религиозным опытом; ср.: Tor Andrae. Mohammed, p. 45 sq. Однако это возражение неубедительно.
[Закрыть] Изначальное сопротивление Магомета призыву ангела сходно с сомнением шаманов, а также многих мистиков и пророков – когда дело касается осознания их миссии. Возможно, Коран не упоминает об онирическом видении в пещере, чтобы избежать обвинения пророка в одержимости джинном. Но другие детали Корана подтверждают истинность этой инспирации.[169]169
«16(16). Не шевели свой язык с этим, чтобы ускорить его [откровение]. 17(17). Поистине, на Нас лежит собирание и чтение его [Корана].18(18). И когда Мы читаем его, то следуй за его чтением» (75:16–18). Иначе говоря, правоверному запрещена какая бы то ни было собственная «импровизация».
[Закрыть] «Диктовка» Корана часто сопровождалась сильными судорогами, приступами жара или озноба.
§ 260. Магомет, «Апостол Господа»
Первые три года Магомет сообщал божественные послания лишь Хадидже и нескольким близким друзьям (двоюродному брату Али, приемному сыну Зайду[170]170
Зайд б. Сабит (ок. 615–655) – секретарь-писец Магомета, составитель письменного текста Корана.
[Закрыть] и двум будущим халифам, Осману и Абу Бакру). Через некоторое время ангельские откровения прекратились, и для Магомета наступил период тревоги и уныния. Но новая божественная весть снова возвратила ему веру:
"3(3). Не покинул тебя твой Господь и не возненавидел (…)
5(5). Ведь даст тебе твой Господь, и ты будешь доволен" (93:3–5).
В результате видения, произошедшего в 612 г. и повелевшего Магомету обнародовать свои откровения, Пророк начинает свое апостольское служение. С самого начала он подчеркивает могущество и милость Бога, создавшего человека «из сгустка крови», (96:1; ср. 80:17–22; 87:1), научившего его Корану и умению «выражать себя», (55:1–4), сотворившего небо, землю, горы, верблюдов. Он славит милость Божию (ссылаясь на собственную жизнь):
"6(6). Разве не нашел Он тебя сиротой – и приютил?" и т. д. (93: 3–8).
Он противопоставляет эфемерный характер любого существования вечности Создателя:
"26(26). Всякий, кто на ней, исчезнет.
27(26). И останется лик твоего Господа со славой и достоинством" (55:26–27).
Поразительно то, что в своих первых проповедях Магомет нигде не упоминает о единственности Бога, за одним лишь исключением:
«51(51). И не устраивайте с Аллахом другого бога: я для вас от Него увещатель явный».
Но, возможно, речь идет о более поздних интерполяциях.[171]171
См.: Bell. The Qur'ân, ad loc; W. Montgomery Watt. Muhammad at Mecca, p. 64. Вначале суры запоминались наизусть, но в дальнейшем, по мере ужесточения сопротивления многобожников, тексты сур были доверены письму. Ср.: Blachère. Le problème de Mahomet, p. 52 sq.
[Закрыть]
Другая тема проповеди – неотвратимость Суда и воскресение мертвых:
"8(8). А когда затрубят в трубу,
9(9). то это – в день тот, день тяжелый,
10(10). для неверных нелегкий" (74:8-10).
Имеются и другие ссылки и аллюзии в более древних сурах, но самое полное описание находится в начале суры позднего происхождения:
"1(1). Когда небо раскололось (…)
3(3). и когда земля растянулась
4(4). и извергла то, что в ней, и опустела (=тела умерших; ср. 99:2),
6(6). о человек! Ты стремишься к своему Господу устремлением и встретишь Его!
7(7). И кому будет принесена его книга в правую руку,
8(8). тот будет рассчитан расчетом легким
(…)
10(10). А кому будет принесена его книга из-за спины,
11(11). тот будет звать гибель
12(12). и гореть в огне". (84:1-12).
В большинстве сур, надиктованных позже, Магомет развертывает апокалиптические картины: горы сдвинутся и, расплавившись, станут прахом и пеплом, небесный свод даст трещину, а луна и звезды погаснут и осыплются. Пророк говорит также о космическом пожаре и о реках огня и расплавленной меди, которые накроют людей (55:35).
Когда труба вострубит во второй раз, мертвые восстанут и покинут свои гробницы. Воскресение произойдет в мгновение ока. За обрушившимся небом возникнет окруженный небесным воинством престол Божий, его будут поддерживать восемь ангелов. Людей соберут перед престолом: праведных справа, нечестивых – слева. Начнется Суд – на основе того, что записано о каждом в Книге Деяний. Древние пророки будут призваны свидетельствовать о том, что они проповедовали единобожие и предостерегали своих современников. Неверные будут осуждены на адские муки.[172]172
Отметим, что описания ада. тем не менее, не так ужасны, как буддийские и христианские. Важно также уточнить, что типичная мусульманская эсхатология содержит множество отсутствующих в Коране мотивов, (например, наказание в могиле, мост над адом, огненное озеро и т. п.).
[Закрыть] Однако Магомет более склонен описывать блаженства, ожидающие правоверных в раю, – блаженства, по большей части, материального свойства: прохладные реки, деревья с гнущимися под тяжестью «плодов обильных» ветвями, мясное на любой вкус, юноши, красота которых подобна «жемчугу хранимому», разносящие изысканные напитки, гурии, девственные и целомудренные, созданные самим Аллахом (56:26–43 и т. д.). Магомет не говорит о «душах» или «духах», страждущих в аду или ликующих в раю. Воскресение во плоти – это, по сути, новое Творение. Поскольку временной интервал между смертью и Судом – это бессознательное состояние, у воскрешенного будет впечатление, что Суд совершается сразу же после его смерти.[173]173
Грешники предстанут перед судилищем так, «как будто бы они не пробыли [в гробах] и одного часа дня»; ср. 10:46 и сл. 46:34 и сл. и т. д.
[Закрыть]
Провозглашая: "Нет Бога, кроме Аллаха", – Магомет не предполагал создание новой религии. Он лишь стремился «пробудить» своих сограждан, убедить их почитать одного Аллаха, тем более что они уже признали Его создателем неба и земли и гарантом плодородия (ср. 29:61–63); они взывали к Нему в случае потрясений и великих бедствий (29:65; 31:31; 17:69). "И поклялись они Аллахом, величайшей клятвой" (35:42; 16:38). Аллах к тому же был Господином Каабы. В одной из самых древних сур Магомет просит членов собственного племени курейшитов:
"3(3). Пусть же они поклоняются Господу этого дома,
4(4). который накормил их после голода и обезопасил после страха" (106:3–4).
Однако оппозиция не медлит и заявляет о себе. Для этого много причин и предлогов. Ибн Исхак утверждает, что когда пророк по повелению Аллаха провозгласил истинную веру («ислам», «покорность», «повиновение»), его сограждане не сопротивлялись ей до тех пор, пока он не высказывался против почитаемых ими богов. Предание гласит, что за стихом 20 суры 53 следовали такие стихи о трех богинях ал-Лат, ал-Узза и Манат: «Они богини великие и, конечно, предстательство их желательно». Но позже Магомет осознал, что эти слова были ему внушены Шайтаном.[174]174
Весьма возможно, что Магомет считает трех богинь ангелами-хранителями; вера в ангелов будет принята исламом, и позже ангелология сыграет значительную роль в шиизме (ср. § 281). Но учитывая риск, связанный с покровительством богинь (=ангелов), для своего монотеистического богословия, Магомет упразднил два стиха.
[Закрыть] Тогда он заменил их следующими словами:
«23(23). Они – только имена, которыми вы сами назвали, – вы и родители ваши. Аллах не посылал с ними никакого знамения».
Этот эпизод поучителен по двум причинам. Прежде всего, он показывает искренность пророка: Магомет признал, что, произнося боговдохновенные слова, он оказался обманутым Сатаной. Затем он обосновывает упразднение двух стихов всемогуществом и абсолютной свободой Бога.[175]175
«100(106). Всякий раз, как мы отменяем стих или заставляем его забыть, мы приводим лучший, чем он, или похожий на него. Разве ты не знаешь, что Аллах над всякой вещью мощен?» (2:106).
[Закрыть] Действительно, Коран – это единственная Священная Книга, в которой свободно упразднились некоторые пассажи текста Откровения.
Для богатой курейшитской верхушки отказ от «язычества» был равнозначен потере привилегий. Признание Магомета истинным апостолом Бога влекло за собой признание его политического главенства. Более того: откровение, провозглашенное пророком, обрекало их предков-многобожников на вечное пребывание в аду – концепция, неприемлемая в традиционалистском обществе. Для большей части населения главным возражением была "экзистенциальная обыденность" Магомета.
«8(7). Что с этим посланником? Он ест пищу и ходит по рынкам. Если бы был ниспослан к нему ангел, и был бы он вместе с ним проповедником!» (25:8).
Откровения его предавали осмеянию, считали вымыслом самого Магомета или внушением джиннов. Особую иронию и сарказм вызывало возвещение конца света, и воскресения во плоти. Тем более что время шло, а эсхатологическая катастрофа явно запаздывала.[176]176
Магомет утверждал неотвратимость конца света; он не сказал точно, когда настанет конец, хотя некоторые суры позволяли думать, что это событие произойдет еще при его жизни.
[Закрыть]
Ему часто бросали упрек в отсутствии чудес.
"92(90). Не поверим мы тебе, пока ты не изведешь нам из земли источника,
93(91). или будет у тебя сад с пальмами и виноградом, и ты проведешь между ними каналы
94(92).(…) или придешь с Аллахом и ангелами перед нами,
95(93).(…) или ты поднимешься на небо. Но не уверуем мы и в твое поднятие, пока ты не спустишь нам Книгу, которую мы прочитаем" (17:90–93).
§ 261. Экстатическое путешествие на небо и Священная Книга
Итак, от Магомета требовалось в доказательство подлинности его пророческого призвания подняться на небо и принести Священную Книгу. Иначе говоря, Магомет должен был соответствовать примеру Моисея, Даниила, Еноха, Мани и прочих Посланников, которые, вознесясь в небеса, встретили Бога и получили из его собственных рук Книгу, содержащую божественное откровение. Этот сценарий был типичен как для нормативного иудаизма и для иудейской апокалиптики, так и для самаритян, гностиков и мандеев. Его истоки, связанные с царской идеологией, восходят к легендарному месопотамскому царю Эммендураки.[177]177
См.: G. Widengren. The Ascension of the Apostle and the Heavenly Book, p. 7 sq. et passim; idem. Muhammad, The Apostle of God, and his Ascension, p. 115 et passim.
[Закрыть]
Отпор неверующим пророк дает постоянно, по мере того как отрабатываются обвинения неверных. Как большинство своих предшественников, пророков и апостолов, и как некоторые из его соперников, Магомет считает и провозглашает себя апостолом (=посланником, rasul) Бога:[178]178
Ср.: Widengren. Muhammad, The Apostle of God, p. 16 sq. Речь идет о формуле, повсеместно употребляемой в древности на Ближнем Востоке и в дальнейшем воспринятой шиитскими имамами; ср.: ibid., ch. II.
[Закрыть] он доносит до своих сограждан божественное откровение. Коран – это «195(195). откровение на языке арабском, ясном»(26:193); таким образом, оно совершенно понятно жителям Мекки; и если они упорствуют в своем неверии, то это происходит в результате ослепления светом божественных знамений (23:68), из-за «превознесения», гордыни или беспечности (27:14; 33:68 и т. д.). Впрочем, Магомет прекрасно понимает, что через такие же испытания прошли посланные Богом прежде него пророки: Авраам, Моисей, Ной, Давид, Иоанн Креститель, Иисус (21:66 и сл., 76 и сл.).
Вознесение на небо (мирадж) также является вызовом для неверных.
«1(1). Хвала тому, кто перенес ночью Своего раба из мечети неприкосновенной в мечеть отдаленнейшую, вокруг которой Мы благословили, чтобы показать ему из Наших знамений». (17:1).
Предание относит ночное путешествие к 617 или 619 гг.; оседлав крылатую кобылу аль-Бурак, Магомет посещает земной Иерусалим, а затем возносится на небо. Рассказ об этом экстатическом путешествии засвидетельствован во многих источниках. Сценарии его не всегда совпадают. По одним версиям, пророк на своей крылатой лошади созерцает ад и рай и приближается к престолу Аллаха. Путешествие длилось мгновенье: из кувшина, опрокинутого Магометом, когда он пустился в путешествие, не успело вытечь содержимое, как он уже вернулся в свой покой. Другое предание говорит о лестнице, по которой Магомет, увлекаемый ангелом Джибрилом, поднимается до небесных врат. Он предстает перед Аллахом и узнает непосредственно из Его уст о том, что был избран прежде всех прочих пророков и что он, Магомет, является Его «другом». Аллах доверяет ему Коран и некоторые эзотерические знания, о которых Магомет не должен сообщать правоверным.[179]179
См. перевод текстов с комментариями в: Widengren. Muhammad, the Apostle of God, p. 102 sq. Перевод больших фрагментов текста al-Baghawî и Suyūti см. в: Arthur Jeffrey. Islam, pp. 35–46. Некоторые ученые считают, что Данте, создавая Божественную комедию, использовал многие описания из латинского перевода арабского текста о ми-радже. См.: Asín Palacios. La escatologia musulmana en la Divina Comedia; E. Cerulli. Il «Libro della Scala».
[Закрыть]
В позднейшей мусульманской мистике и богословии это экстатическое путешествие займет центральное место. Оно демонстрирует особое качество гения Магомета и ислама, что важно отметить уже сейчас, а именно: волю усваивать и претворять в новом религиозном синтезе традиционные практики, идеи и мифо-ритуальные сценарии. Мы увидим ниже, как исламская традиция переосмыслила древнюю тему "Священной Книги", получаемой посланником во время путешествия на небо. Увидим результаты столкновений с иудаизмом и другими религиозными традициями, включая даже традицию «языческую», существующую со столь же незапамятных времен, что и традиция Каабы.
