Текст книги "Неистовый маркиз"
Автор книги: Миранда Невилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 18
Кейн снова опустил голову на грудь Джулианы, и оба по-прежнему молчали.
Она уже пришла в себя, однако чувствовала ужасную усталость. Но при этом, как ни странно, ощущала себя более живой, чем когда-либо. Интересно, смогла бы она сейчас пошевелиться? И в то же время – о Господи! – в то же время ей хотелось, чтобы все повторилось. Да-да, ей хотелось, чтобы все повторялось снова и снова.
Какие же странные противоречия… Ей было ужасно неловко и хотелось, вскочив с кровати, спрятаться в туалетной комнате, – но вместе с тем хотелось совсем другого… Хотелось продолжения. Вспомнив, что именно она проявила инициативу, когда увлекла Кейна к кровати, Джулиана густо покраснела. Да-да, это была ее инициатива! В последнюю ночь Кейн не проявлял особого желания. Когда же она проснулась и обнаружила, что лежит, прижавшись к нему, ей стало ужасно стыдно. Кроме того, она почувствовала себя униженной. Ведь Кейн, как выяснилось, просто нуждался в удобной постели, а она, Джулиана, его вовсе не интересовала. Иначе он бы наверняка что-нибудь предпринял.
И вот сейчас она набросилась на него, и у него практически не было выбора. Ах, какой стыд!
Тут он пошевелился и, снова приподняв голову, заглянул ей в глаза. Немного помолчав, проговорил:
– Джулиана, дорогая, возможно, я не должен об этом спрашивать, но все же… Поверь, это были самые чудесные минуты, которые я когда-либо переживал. Как ты думаешь – почему?
Кейн не был грубияном, – напротив, обладал очень хорошими манерами. Но он определенно не сказал бы о «чудесных минутах», если бы думал иначе. Во всяком случае, Джулиана решила ему поверить. Возможно, потому что очень хотела поверить.
Но она не знала, как ответить на его вопрос, поэтому сказала:
– Видишь ли, я ходила в гостиницу «Оленья нога», где был убит Джозеф.
В следующее мгновение Кейн вскочил с кровати, представ пред ней удивительно элегантным, даже несмотря на то что брюки его были спущены, а вся остальная одежда изрядно помята.
– Что?! Черт возьми, о чем ты думала?! – закричал он в волнении.
– Я хотела увидеть, где он умер, – ответила Джулиана, чуть нахмурившись.
Через несколько секунд она вдруг заметила, что Кейн уже успел подтянуть брюки и застегнуть их. Черт возьми, как ему удалось проделать это так быстро? Ей сделалось ужасно неловко, и она, потянув вниз подол платья, попыталась сесть на край кровати. Затем, покраснев, пробормотала:
– Помоги мне подняться, пожалуйста.
Кейн помог ей встать и тут же заключил в объятия. Крепко прижав к груди, он прошептал:
– Дорогая, не делай этого впредь. Пожалуйста, не выходи одна. Ведь тебя могут убить. Понимаешь? – Чуть отстранившись, он заглянул ей в глаза.
Джулиана невесело засмеялась.
– Убить? Нет, вряд ли. «Оленья нога» – гостиница с очень хорошей репутацией. Хозяин долго передо мной извинялся. И он твердо заявляет, что это убийство – исключение. Ничего подобного не случалось в этой гостинице за последние пятьдесят лет.
– Но ты плакала… Я подумал, что тебя кто-то напугал, возможно – напал на тебя.
Она покачала головой:
– Нет-нет, ничего такого не было.
Кейн какое-то время молчал, потом со вздохом произнес:
– Да, конечно… Понимаю… Ты отправилась посмотреть то место, где умер твой муж. И ты плакала о нем.
Она снова кивнула:
– Да, о нем.
– Что ж, это вполне естественно. – Чуть приподняв ее подбородок, Кейн снова заглянул ей в глаза. – Но почему… именно в этот день? – спросил он, кивком головы указав на кровать.
Джулиана молчала. Как объяснить, почему оплакивание мужа вызвало столь страстное влечение к другому мужчине? Господи, она и сама не знала, что с ней произошло. Просто Кейн, когда она вошла в комнату… Он показался ей необычайно красивым. И она почувствовала, что ничего не может с собой сделать – ее влекло к нему неудержимо.
– Когда Джозеф умер… – Она судорожно сглотнула. – Когда Джозеф умер, я была… в шоке.
– Могу себе представить, – пробормотал Кейн. Поцеловав ее в висок, он сказал: – Продолжай, дорогая. – И тут же снова прижал ее к груди.
Тихонько вздохнув, Джулиана вновь заговорила:
– Так вот, когда он умер, я была в отчаянии. И жизнь моя сделалась очень трудной. Видишь ли, хотя мы и вели наши дела вместе, кое-какие детали муж от меня утаивал. И я вдруг обнаружила, что наши дела… в плачевном состоянии. Он оставил долги, которые следовало оплатить.
– Без сомнения, это было весьма огорчительно, – заметил Кейн.
– Да, конечно. И положение усугублялось тем, что наши постоянные клиенты не очень-то хотели иметь дело с одинокой женщиной.
– Тебя это огорчало?
– Разумеется. Я ужасно сердилась на них, а также на Джозефа. За то, что он умер, оставив меня в таком положении.
– А сейчас, я полагаю, ты испытываешь чувство раскаяния из-за того, что сердилась на него?
Джулиане стало ясно, что Кейн прекрасно все понял. Более того, она никогда еще не встречала человека, понимавшего ее так же хорошо.
– Да, ты прав, – продолжала она. – Мне стало очень стыдно из-за того, что я злилась на Джозефа.
– А сейчас?.. – спросил Кейн.
– Сейчас уже нет. Теперь я пережила это. Увидела жалкую комнатенку, в которой он умер, поплакала о нем – и успокоилась. Да, теперь мне гораздо легче. Оплакав его, я уже не испытываю стыда. Странно, да?
– Нет, дорогая, это вполне естественно. Так и должно быть.
– А потом я вернулась сюда и… – Джулиана умолкла; она не знала, как объяснить то, что с ней произошло, как объяснить свое неудержимое влечение к маркизу.
И тогда он сам объяснил все произошедшее с ней:
– И тогда ты решила, что нужно забыть о смерти и вспомнить о жизни, не так ли?
– Да, правильно! – воскликнула Джулиана. – А как ты… Как ты догадался?
– Просто я слышал, что именно такой бывает реакция в подобных случаях. – Он поцеловал ее в губы и спросил: – Могу я рассчитывать на то, что стал не первым попавшимся? Или мне просто повезло, что именно я оказался в этот момент перед тобой?..
Джулиана нахмурилась и отстранилась от него. Но тут же поняла, что он шутит, и искренне, от души рассмеялась. Причем этот смех оказался для нее таким же целительным, как и слезы до этого.
Кейн тоже засмеялся, и несколько минут они стояли, то и дело вздрагивая от приступов громкого смеха. Наконец Джулиана спросила:
– И что же теперь?..
Кейн положил руки ей на плечи и проговорил:
– Я думаю, миссис Джонсон, что мы должны обследовать столовую и погреб в этой чудесной гостинице.
И в тот же миг Джулиана почувствовала, что ужасно проголодалась.
– Да-да, конечно! – воскликнула она.
Снова ее поцеловав, Кейн сказал:
– А после обеда я расскажу тебе о том, что узнал сегодня.
– Ах, я совсем забыла!.. Ты ведь был сегодня в Фернли, не так ли?
– Совершенно верно, миссис Джонсон. И я расскажу вам об этой поездке после обеда.
Тут Джулиана вдруг заподозрила, что Кейн отнюдь не случайно обращается к ней именно так – «миссис Джонсон». Но почему? Может, он полагает, что теперь они – как муж и жена?
– А затем, миссис Джонсон, – продолжал Кейн, – мы, наверное, продолжим празднование жизни, если, конечно, не возражаете.
Если бы у нее было хоть немного здравого смысла, она бы стала возражать. Ведь она, судя по всему, в самом деле становилась любовницей маркиза Чейза. Но у нее не хватило духу воспротивиться, и она, кивнув, прошептала:
– Нет, не возражаю.
Переступив порог библиотеки Фернли-Корта, Джулиана сразу же обратила внимание на персидский ковер возле камина. Ах, сколько чудесных часов она провела, сидя на этом ковре – читая книги или просто слушая то, что говорил ее опекун.
А затем, окинув взглядом комнату, Джулиана вдруг осознала, насколько здесь все изменилось, после того как она покинула этот дом. Когда-то в библиотеке было много пыли, на которую никто не обращал внимания. А сейчас тут было безупречно чисто, и все вокруг блестело и сверкало. Почему-то уже не чувствовался запах старой кожи, хотя на полках по-прежнему стояли книги, они занимали несколько больших шкафов, но теперь и шкафы, и книги в них очень напоминали украшения. Некоторые полки и впрямь выглядели как самые настоящие украшения – на них располагались фарфоровые вазы, дрезденские пастушки и позолоченные часы.
А вот два громадных шкафа с позолоченными решетчатыми дверцами, некогда стоявшие у одной из стен, куда-то исчезли. Уж не купил ли их Тарлтон вместе с книгами, которые в них находились? Джулиана не раз слышала от коллекционеров шутку о том, что гораздо легче приобрести книги, чем книжные полки, – эта шутка почему-то считалась верхом остроумия среди библиографов.
Ей хотелось поделиться этими мыслями с Кейном. Уж он-то, безусловно, посмеялся бы над некоторыми странностями книжников, считавших подобные шутки ужасно смешными. Но она промолчала, с удивлением осознав, что мысленно противопоставила себя библиофилам, то есть тем людям, к которым и сама принадлежала.
Впрочем, это, возможно, и не столь уж странно – с учетом того, какое наслаждение она получила минувшим вечером; после прекрасного обеда они с Кейном снова предавались любовным играм и заснули лишь глубокой ночью в полном изнеможении.
Когда дворецкий сообщил об их появлении Фредерику, тот поднялся с кресла, стоящего у камина. Джулиана прекрасно помнила это старинное кресло – только теперь истершаяся коричневая кожа была заменена обивкой темно-бордового цвета, а вместо деда в кресле восседал Фредерик Фиттерборн. Сдержанно поклонившись, он произнес:
– Рад видеть вас, миссис Мертон. А этот джентльмен, – он покосился на маркиза, – ваш будущий муж, не так ли?
– Джон Джонсон к вашим услугам, сэр, – сказал Кейн, также поклонившись. – Я в самом деле имею счастье быть женихом миссис Мертон. – По блеску в его глазах Джулиана поняла, что Кейн получал истинное удовольствие от этой игры.
Она надеялась, что он сможет сохранить маску добропорядочного, но немного туповатого коммерсанта – именно к такому человеку Фредерик мог бы почувствовать расположение и довериться ему без особых опасений.
– Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились принять нас, – продолжал Кейн. – Я хотел бы взглянуть на дом, где выросла моя дорогая Джулиана. Она так много рассказывала о тех счастливых годах, которые провела в Фернли.
Фредерик промолчал. Похоже, он почувствовал себя неловко; ведь именно он когда-то выгнал Джулиану из дома ее детства. А она, осмотревшись, заметила:
– Как мало здесь книг сейчас… Эту комнату вряд ли можно назвать библиотекой.
Хозяин взглянул на нее с укором.
– Вы же знаете, миссис Мертон, почему коллекция моего покойного дяди была распродана. Так что нет смысла говорить об этом.
Заставив себя улыбнуться, Джулиана сказала:
– Ради Бога, Фредерик, перестаньте называть меня «миссис Мертон». Ведь мы знаем друг друга много лет. – Она указала на книжные полки и добавила: – В отделе естественной истории – фарфоровая кошка. Ваш дядя перевернулся бы в гробу, увидев, до какой степени обеднела его библиотека.
– Это не идет в сравнение с тем, что его безумная страсть к книгам разорила поместье, – парировал хозяин.
– Но продать их Тарлтону?! Продать заклятому врагу?!
Фредерик со вздохом пожал плечами:
– Я сделал все, что мог. Невозможно было найти в целой Англии книготорговца, которому он не задолжал бы. И нужно было выплатить то, что он завещал слугам. Не будем забывать и о вашей тысяче фунтов, дорогая Джулиана. Так что у меня просто не было выхода, понимаете?
Она хотела возразить, но тут вдруг почувствовала прикосновение к своей руке, и тут же раздался голос Кейна:
– Вы должны простить Джулиану, мистер Фиттерборн. Возвращение в эти места немного расстроило ее.
Конечно же, эти слова были сказаны лишь для того, чтобы успокоить Фредерика, заставить его увидеть в Кейне человека «здравого смысла». Легонько пожав его руку, Джулиана дала знать, что прекрасно все поняла. К тому же она действительно вела себя не совсем правильно. Ведь ей сейчас ни в коем случае не следовало ссориться с хозяином Фернли-Корта.
Сунув руку в карман, Джулиана вытащила платочек и поднесла его к глазам. Потом тихо сказала:
– Я очень сожалею, Фредерик… Похоже, я действительно ужасно расстроилась. В частности, из-за «Ромео и Джульетты» ин-кварто.
Хозяин внимательно посмотрел на нее. И казалось, ее слова немного его озадачили.
– Это пьеса Шекспира, которая принадлежала Кассандре, – добавила Джулиана.
– А… теперь припоминаю, – кивнул Фредерик. – Эту книгу ты очень хотела иметь. – Он молча прошелся по комнате, потом вновь заговорил: – Вероятно, мне следовало отдать ее тебе, однако… Видишь ли, Тарлтон пожелал приобрести всю коллекцию целиком, и у меня не было выбора. Я не имел возможности вести переговоры. Но все же готов признать, что мог бы исключить один этот том.
– Все это уже не имеет значения, – снова вмешался Кейн. – Я куплю эту книгу для Джулианы в качестве свадебного подарка.
– Тогда все в порядке, – с улыбкой ответил Фредерик.
– Но эта книга исчезла с аукциона «Сотбиз», – заявила Джулиана. – Оказывается, кто-то выкрал ее из коллекции Тарлтона.
Фредерик взглянул на нее с искренним удивлением. Либо он был великолепным актером, либо действительно ничего не знал о приключениях этой книги.
И Кейн не очень надеялся на то, что Фредерик сможет что-либо об этом сообщить. Ведь он уже выяснил, что хозяин Фернли месяцами не покидал свое поместье. Хотя этот человек мог нанять того, кто похитил книгу… Так что Кейн пока не был готов исключить его из списка подозреваемых. В любом случае следовало проявлять бдительность. И конечно же, они с Джулианой должны были узнать о Фредерике Фиттерборне как можно больше.
– Могу ли я спросить, какова причина вашего визита? – осведомился хозяин.
– Миссис Мертон очень интересуется своей родословной, – ответил Кейн. – Кажется, всем известно, что Кассандра Фиттерборн была ее матерью, не так ли?
Фредерик поморщился и проговорил:
– К сожалению, о нашем семейном позоре многие догадывались, как мы ни старались хранить эту тайну. Да, Кассандра родила ребенка вне брака.
– А вы знаете, кто был отцом Джулианы? – спросил Кейн. Почувствовав, как вздрогнула его спутница, он легонько пожал ее руку, стараясь успокоить.
Фиттерборн покачал головой:
– Нет, я не знаю имя соблазнителя.
– А может, вы могли бы рассказать нам всю эту историю так, как вы ее знаете?
– Я знаю только то, что мне раскрыл мой дядя. В общем, все очень просто. Кассандра влюбилась в одного очень неподходящего человека, и ее отец запретил ей видеться с ним. Я не знаю причины, но могу предполагать, что он был низкого происхождения. Или, возможно, был женат. Она сбежала со своим возлюбленным, и отец ничего не слышал о ней несколько месяцев.
– А когда это случилось? – спросила Джулиана. – Вернее… как он узнал о том, что с ней произошло?
– А вот на этот вопрос я могу ответить совершенно определенно, – заявил Фредерик. – Сообщение пришло от одного священника, жившего неподалеку от Бристоля. Кассандра находилась под его присмотром и была серьезно больна. Мой дядя немедленно выехал туда и нашел ее умирающей. Незадолго до этого она родила девочку.
– Меня… – прошептала Джулиана.
– Похоже, что соблазнитель бросил Кассандру, – продолжал Фредерик. – Вероятно, она уже возвращалась домой, но в это время тяжело заболела. Добрый викарий взял ее к себе и вызвал отца. Увы, она умерла через несколько дней после его приезда. А ребенок… – Он посмотрел на Джулиану. – Ты приехала сюда вместе с ним, и он воспитал тебя, выдавая себя за твоего опекуна.
– Почему он никогда не говорил мне, что я его внучка? – спросила Джулиана.
Фиттерборн взглянул на нее с удивлением.
– Как… почему? Ведь уже само твое существование было позором для семьи. И я настоятельно советовал дядюшке найти подходящих людей, которые позаботились бы о ребенке Кассандры. Но дядя настоял на том, чтобы ты оставалась здесь, у него. Хорошо хоть, что у него хватило здравого смысла придумать историю, согласно которой ты – дитя какого-то дальнего родственника, какого-то кузена.
– Но ему никто не верил, – с горечью проговорила Джулиана.
– Конечно, нет. Но приличия были соблюдены.
– И где же находится то место, где родилась Джулиана и умерла ее мать? – спросил Кейн. Взглянув на нее, он добавил: – Я полагаю, моя дорогая, что ты захочешь посетить могилку твоей матери.
– Фредерик, но почему ты не рассказал мне все это, когда я расспрашивала тебя? – спросила Джулиана.
Хозяин со вздохом пожал плечами:
– Вероятно, так было правильнее. Мой дядя считал, что не следует знакомить тебя со всей этой историей. И естественно, я уважал его мнение. Хотя, конечно же, твой будущий муж имеет право знать все подробности этого дела.
Кейн уже приготовился помешать Джулиане вцепиться в горло Фиттерборна, но последующие слова Фредерика ошеломили его.
– Между прочим, я рассказал всю эту историю мистеру Мертону.
– Джозеф знал?! – воскликнула Джулиана. – Но он никогда не говорил мне об этом!
– Разумеется, не говорил. Он так и не добрался до дома, бедняга. Я рассказал ему об этом как раз в тот день, когда он погиб. Он пришел ко мне, чтобы обо всем расспросить, и я…
– Джозеф приходил сюда в тот самый день?! – перебила Джулиана.
Фредерик утвердительно кивнул:
– Да, в тот самый. Видишь ли, у него была довольно странная идея… Он полагал, что Кассандра все-таки вышла замуж. И следовательно, ты вполне законное дитя своих родителей.
– Вам известно, почему у него возникло такое предположение? – спросил Кейн.
– Он мне этого не объяснял.
– У нас есть основания считать, что он был прав.
Фиттерборн нахмурился и покачал головой:
– Нет, едва ли. Почему же тогда Кассандра держала свое замужество в секрете? Нет-нет, скорее всего она так и не вышла за него.
– Если бы ее родители состояли в браке, то могла бы Джулиана унаследовать поместье? – спросил Кейн.
– Нет. Наше поместье наследуется по мужской линии.
«Так что с этой идеей можно покончить», – сказал себе Кейн.
– Но при такой ситуации, – продолжал Фредерик, – Джулиана могла бы унаследовать состояние матери.
– А у Кассандры были собственные деньги?
– Да, десять тысяч фунтов. От матери. Они должны были отойти ее детям, рожденным в браке. Поскольку же Кассандра умерла, будучи не замужем, эти деньги унаследовал ее отец.
– А я-то думал, что мистер Фиттерборн умер без пенни в кармане, если не считать его коллекцию, – пробормотал Кейн.
– Так оно и есть, – кивнул хозяин. – Разве я не говорил, что он все свое состояние растратил на книги?
Кейн молча кивнул. Было очевидно, что дед Джулианы имел веские причины скрывать факт замужества дочери. Плохо только, что он уже умер…
Что касается Джозефа Мертона… Интересно, что именно ему удалось узнать?
Как ни странно, но Кейн был почти уверен: убийца Джозефа и есть виновник нынешних неприятностей Джулианы.
Глава 19
Джулиана решительно покачала головой:
– Нет-нет, не верю! Если Кассандра и была замужем, мой дед не знал об этом. Уверена, что не знал. – Она была готова обсуждать любые другие теории, но категорически отказывалась верить в предательство деда, в такое вероломство. – Поверь, он действительно любил меня, – продолжала Джулиана. – Когда же я приходила к нему в библиотеку, он всегда был со мной очень ласков.
– Да, охотно верю, – кивнул Кейн. – Но любовь к тебе ничего не меняет.
– Ты не понимаешь!.. – воскликнула Джулиана. – Дед любил меня… по-настоящему. Ты же слышал, что сказал Фредерик? Дед настаивал на том, чтобы я оставалась в доме, он не хотел отдавать меня чужим людям. И он придумал для меня историю – чтобы я могла жить без клейма незаконнорожденной.
– Неужели ты защищаешь его?! – изумился Кейн. – Дорогая, почему? Ведь этот человек, судя по всему, был одержимый. Он думал только о книгах – более ни о чем. И деньги твоей матери могли принести ему дополнительно немало книг.
– Мы покупали их вместе, – возразила Джулиана. – Он научил меня всему, что знал сам, и мы сделались компаньонами и партнерами. Когда же он получал предложения от торговцев книгами, я зачитывала их ему вслух и высказывала свое мнение. Кроме того, я отвечала на письма. И распаковывала книги, когда их приносил посыльный. Пойми, он бы не справился без меня.
– Да, разумеется, – кивнул Кейн.
Он едва сдерживался; ему ужасно хотелось сказать, что такое партнерство очень напоминает рабство. Ох, неужели Джулиана не понимала, что этот старик был… эгоистичным монстром, а вовсе не любящим дедушкой, как она привыкла думать в детстве? И пусть даже Кассандра не была замужем, Фиттерборн все же потратил ее деньги! Более того, он и пальцем не пошевелил, чтобы обеспечить будущее своей внучки.
– Он был моим дедом, и он любил меня, – упрямо твердила Джулиана. Она повторяла эти слова как заклинание, и ей, похоже, казалось, что они от многократного повторения станут правдой.
«О бедные, введенные в заблуждение женщины!» – мысленно воскликнул Кейн; он уже не знал, какие слова найти, чтобы переубедить Джулиану, чтобы объяснить ей, что она ошибается.
Они уже несколько часов сидели в карете и всю дорогу горячо спорили. Когда же Джулиана чуть отодвинулась от него, Кейн взял ее за руку и почувствовал, что рука ужасно холодная, ледяная. С беспокойством посмотрев на нее, он спросил:
– Дорогая, ты не замерзла?
Она молча высвободила руку и отвернулась. Кейн тяжело вздохнул и проговорил:
– Поверь, дорогая, узы родства ничего не значат. Я нисколько не сомневаюсь: мой отец объявил бы меня незаконнорожденным, если бы имел возможность. Ему было бы приятнее, если бы титул и поместье перешли к моему кузену – благочестивому члену моей удивительно благочестивой семьи.
Джулиана вздрогнула и повернулась к нему. Ее лицо было искажено гневом.
– Твой отец выгнал тебя, потому что ты был развратником, совершенно никчемным человеком! И все то, что ты делал потом, лишь подтвердило его правоту. Ты понятия не имеешь о том, как должен вести себя настоящий джентльмен. А вот мой дед… был джентльменом. И он никогда бы ни у кого ничего не украл.
Кейн снова вздохнул. И ему вдруг почудилось, что сердце его болезненно сжалось. Да, конечно, он слышал подобные обвинения от многих людей и всегда реагировал на них со смехом. Но Джулиана… Господи, какой он глупец! Он-то верил, что она думает о нем иначе, она видит его таким, каков он на самом деле. Неужели он в ней ошибся?
Предыдущая ночь была одной из самых сладостных в его жизни. Они с Джулианой вместе обедали, смеялись, предавались любви, вместе засыпали… И хотя не было произнесено каких-либо особо важных слов, он поверил, что является для нее не просто любовником, не тем, кем был для многих других женщин. Но оказалось…
Ох, какой же он глупец! Ну почему он решил, что она испытывает к нему те же чувства, что и он к ней? Вероятно, ему очень хотелось верить в это. Потому он и ошибся.
…Они уже проезжали Бат, и Кейн, повернувшись к окну, разглядывал каменные строения этого города. Но сейчас он едва ли мог оценить архитектурные красоты Бата – сейчас ему было не до этого. Он постоянно ощущал присутствие Джулианы, хотя та, отодвинувшись в дальний угол кареты, уже целый час не смотрела на него. Изредка бросая на нее взгляды, Кейн спрашивал себя: «Интересно, о чем она сейчас думает? И вообще, думает ли о чем-либо?»
Они по-прежнему молчали. Молчали даже тогда, когда въехали в деревушку Грейтфилд, находившуюся неподалеку от Бристоля. Если верить Фредерику Фиттерборну, именно здесь, в этом ничем не примечательном месте, появилась на свет Джулиана. И здесь же умерла ее мать, Кассандра Фиттерборн.
Первая запись в журнале церковного прихода за 1796 год гласила: «5 января тут была похоронена Кассандра Фиттерборн из Фернли». И следующая строка: «5-го же января Джулиана Кассандра, дочь Кассандры Фиттерборн, рожденная 3 января, была крещена».
– Не слишком много подробностей, – заметил Кейн.
Джулиана молча смотрела на аккуратную запись – последнее подтверждение того, что она была filia nullius, ничьей дочерью в глазах закона. С ее незамужней матерью не считались, когда нужно было дать имя и определить социальное положение новорожденной. Впрочем, Джулиана этого и ожидала, хотя все же в душе надеялась, что сумеет узнать что-либо о своем отце.
– Я обычно не регистрирую дату рождения ребенка, – сказал мистер Ховард, священник, который проводил их до ризницы и нашел том, где содержались записи о крещении, венчаниях и похоронах за последнее десятилетие минувшего века. – Но я помню этот случай. Я пожалел бедного ребенка, у которого умерла мать и не было отца. Я подумал, что если не зафиксировать день рождения малышки, то она никогда не узнает, когда родилась. К тому же она родилась в моем доме.
– Я… в вашем доме? – переспросила Джулиана.
Священник кивнул и с любопытством посмотрел на нее. Потом вдруг спросил:
– Это вы тот самый ребенок?
– Да, вы правы. И я была бы весьма благодарна вам, сэр, если бы вы смогли рассказать мне, как я родилась.
– Не хотите ли присесть? – Мистер Ховард указал на деревянную скамью.
Джулиана села, а Кейн остался стоять рядом; он по-прежнему рассматривал запись в книге, лежавшей на столе. Несмотря на свое скромное одеяние, маркиз даже сейчас являл собой весьма впечатляющее зрелище. Джулиана постоянно чувствовала его присутствие, постоянно ощущала тепло его тела, и в то же время ей казалось, что он ужасно далек от нее.
Проснувшись этим утром в его объятиях, она почувствовала себя по-настоящему счастливой. А его поддержка во время трудного разговора с Фредериком Фиттерборном даже немного смутила ее – у нее возникли опасения, что она вот-вот воспылает к нему любовью.
Но затем он все испортил, разрушил очарование своими жестокими и необоснованными подозрениями в отношении единственного человека, которого она, Джулиана, когда-либо любила.
Сидя рядом с викарием, Джулиана то и дело поглядывала на Кейна. В какой-то момент, словно почувствовав ее взгляд, он поднял голову и посмотрел на нее. На несколько секунд их взгляды встретились, и Джулиана почувствовала, как подпрыгнуло в груди ее сердце. Однако она все еще злилась на Кейна. Ведь он обвинил ее деда в предательстве!
Тут Кейн снова уткнулся в записи в книге, а мистер Ховард наконец-то заговорил:
– Обычно дилижанс из Бристоля проезжает Грейтфилд не останавливаясь, но в тот январский день он остановился, чтобы высадить женщину – молодую леди, которой пришло время рожать. «Королевский герб» – это всего лишь таверна, в которой нет гостиницы, поэтому хозяин позвал меня. Мы перенесли леди в мой дом, и я пригласил повитуху. Роды у бедняжки были длительными и трудными, но наконец-то родилась девочка. Повитуха сказала, что женщина очень слаба – очевидно, пережила тяжелое душевное потрясение.
У Джулианы на языке крутилась тысяча вопросов, но она не могла собраться с духом и заговорить. Разумеется, она прекрасно понимала: смерть при родах – самое обычное дело. Но все же ей было бы больно услышать, что именно ее рождение убило мать.
– И еще повитуха сказала, – продолжал священник, – что у леди отсутствовало желание жить. Когда же началась лихорадка, у нее не оказалось сил, чтобы с ней справиться. Я пришел к ее одру и пытался хоть как-то приободрить, но она была почти без сознания. Могла только выкрикивать имя Джулиан.
– Это мой отец, – прошептала Джулиана.
– Я так и заключил, – кивнул священник. – Поскольку стало ясно, что она умирает, я постарался приготовить ее к концу. Эта прискорбная истина, должно быть, дошла до нее. И она сообщила имя своего отца, а также попросила меня написать ему.
Джулиана тихонько всхлипнула; она уже задыхалась от слез. Мистер Ховард на несколько секунд умолк и легонько погладил ее по руке. Потом вновь заговорил:
– Так вот, мистер Фиттерборн приехал на следующий день. И он сидел у постели дочери все последние часы ее жизни. А когда она отошла, он организовал ее похороны и крещение ребенка. Ваше крещение, миссис Мертон.
– Это он выбрал для меня имя? – снова всхлипнув, спросила Джулиана.
Мистер Ховард нахмурился.
– Нет-нет, не он. Он хотел назвать вас именем вашей матери, но она попросила, чтобы вас назвали Джулианой. Мистеру Фиттерборну это не очень-то понравилось, но он уступил, внял моим словам о том, что последнюю волю умирающей следует уважить. Я особенно хорошо запомнил это потому, что следующее ее откровение ошеломило меня.
У Джулианы заныло под ложечкой.
– Да-да, я ужасно удивился, когда мистер Фиттерборн сообщил мне, что его дочь не была замужем. Так что отцом ее ребенка оказался бессовестный соблазнитель. У нее было обручальное кольцо, и она назвала повитухе свое имя. Поэтому мы сначала решили, что она – вдова. Но оказалось… – Священник умолк и со вздохом развел руками.
Джулиана опять всхлипнула; ее душили слезы.
– А его имя?.. – прошептала она.
Мистер Ховард несколько секунд подумал, затем покачал головой:
– Нет, не помню. Слишком много времени прошло с тех пор. К тому же… знаете, поскольку ее отец открыл печальную правду, то мне показалось, что имя не имеет значения.
– А может, повитуха помнит? – спросил Кейн. – Мы могли бы задать ей этот вопрос?
– Миссис Смит умерла пять лет назад.
– А может, кто-нибудь из ваших слуг?..
– Я не женат, и у меня совсем мало слуг. А моя экономка, как миссис Смит, ушла из жизни.
Кейн что-то пробурчал себе под нос, причем было очевидно, что сказанное им не следовало произносить в церкви. Слышал ли его мистер Ховард или нет – во всяком случае, он удержался от замечаний.
– Я очень сожалею, мадам, – сказал священник. – У меня не было оснований не верить мистеру Фиттерборну. Ведь он выглядел настоящим джентльменом… Да и зачем бы он стал называть свою дочь… женщиной не очень строгих правил, если бы для этого не было оснований?
