355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Миранда Невилл » Неистовый маркиз » Текст книги (страница 10)
Неистовый маркиз
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 22:24

Текст книги "Неистовый маркиз"


Автор книги: Миранда Невилл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Да, возможно, она действительно была похожа на эту женщину. И очень может быть, что Джулиана была права в своем предположении. Уж он-то знал, каково это, когда тебе не верят.

Осторожно обнимая рыдавшую женщину, Кейн принялся бормотать ей на ухо слова утешения. Он хотел, чтобы она поверила: ему безразлично, кто ее мать, даже если ее родила цыганка в канаве. В конце концов, она стала умной и независимой женщиной, что гораздо важнее, чем ее родословная. И еще ему очень хотелось, чтобы Джулиана не думала о своем прошлом, забыла о нем, чтобы она никогда не испытывала душевной боли.

И если бы он женился на ней, то непременно добился бы того, чтобы все так и было. Но, черт побери, кое в чем она была права. Он вполне мог представить, какие аргументы выдвинут советники матери, если он представит в качестве своей невесты торговку с сомнительной родословной. И он никогда не сможет никого убедить в том, что они с Джулианой – самые подходящие опекуны благовоспитанной и хорошо обеспеченной дочери Праведного Маркиза.

Следовательно, он должен был что-то предпринять, чтобы не позволить матери снова, теперь уже перед лицом света, повторить грязные обвинения отца в его адрес.

Глава 13

– Почему я не могу надеть платье пурпурного цвета? – спросила Эстер, провожая взглядом Мел, выходившую из комнаты. Дневной ансамбль экономки был сшит из хлопкового твила, окрашенного в особо яркие лиловые тона, удивительным образом сочетавшиеся с оранжевой тесьмой.

– Потому что тебе всего шестнадцать, а шестнадцатилетние девушки не носят такие платья, – ответил Кейн. – Ешь свой завтрак. Не нальешь мне чаю?

Если бы раньше кто-нибудь сказал ему, что он будет учить молоденькую девушку правилам хорошего тона, Кейн бы от души расхохотался. Но теперь все изменилось – теперь на его попечении оказалась сестра, малышка Эсти. Увы, он не знал, каким образом объяснить ей, что наряды Мел не подходят для леди любого возраста, тем более не мог объяснить – по какой причине. К счастью, изобретательная миссис Тиммс изготовила для Эстер несколько нарядов более приемлемых по стилю, и сейчас девушка была в скромном белом платье из муслина.

Эстер выполнила просьбу старшего брата, налив ему чаю. Затем, надув губки, пробормотала:

– По крайней мере хоть сегодня мы выберемся отсюда?

– Да, конечно, – кивнул Кейн с улыбкой.

Лицо девушки просветлело, и она воскликнула:

– В самом деле выберемся?!

– В самом деле. В котором часу церковная служба? А впрочем… Думаю, сегодня мы можем пропустить службу.

– Но, Джон!.. – Эстер уставилась на него в изумлении. – Ведь сегодня Пасха!

– Выходит, ты не хочешь, чтобы я поучил тебя игре в пикет?

– Нет-нет, хочу! Очень хочу! Но мы обязательно должны сходить в церковь на Пасху.

Кейн задумался. Он видел, что сестра начала «выздоравливать» от того уныния, что годами царило в аббатстве Маркли-Чейз, однако он понимал, что религиозное воспитание не позволяет ей пропустить богослужение в такой день. Но к сожалению, он не мог ее сопровождать. Пока что пребывание Эстер в Лондоне являлось тайной, и эта тайна тотчас же будет раскрыта, если знакомые на службе увидят их вместе. Что же касается слуг, то само собой разумеется, что никто из них не подходил для того, чтобы сопровождать молоденькую благовоспитанную девушку.

И тут он вспомнил про Джулиану. Кажется, она говорила, что в детстве постоянно посещала церковь. Кейн быстро написал записку и вызвал одного из слуг.

– Надо доставить это миссис Мертон. И пусть подготовят старую карету.

Он не был в церкви уже восемь лет, да и сейчас в этом не нуждался. Но как только Джулиана увезла Эстер в скромной голубой карете, Кейн вдруг обнаружил, что последовал за ними пешком.

В церкви Святого Мартина в это пасхальное утро было многолюдно, и все места внизу и на галереях оказались заняты. Проскользнув внутрь, Кейн встал вместе с другими прихожанами в боковом проходе. Когда-то в детстве постоянные посещения церкви считались для него обязательными, и Кейн уже не мог припомнить, когда впервые ужасно развеселился, узнав, что семейство Годфри, столь гордившееся своей набожностью и благочестием, извлекло доход из земель, отобранных у соседнего монастыря.

Что же касается церкви Святого Мартина, то сегодня, в этот праздничный день, здесь царило оживление, и все прихожане были столь же нарядны, как и украшенные цветочными композициями кафедра и алтарь.

Вскоре зазвучали песнопения, и сотни радостных голосов, исполнявших пасхальные гимны, слились воедино. Кейн же посматривал по сторонам, выискивая даму в черном. Он увидел ее почти в самом центре – ее черная шапочка резко контрастировала со светлой соломенной шляпкой Эсти. И даже глядя на них издали, Кейн понял, что они уже успели подружиться за время своего «тайного» путешествия. Эстер находилась в крайнем возбуждении, когда ее провели через конюшни для встречи с каретой на углу Чарлз-стрит. Несомненно, она поведала Джулиане о своих «приключениях». И сейчас, во время песнопений, они то и дело переглядывались и едва заметно улыбались. Да-да, было совершенно очевидно, что они уже стали подругами.

И маркиз, наблюдая за ними, вдруг почувствовал: сейчас, в это чудесное весеннее утро, его переполняет счастье. Да, он был счастлив оттого, что находился в церкви вместе с Джулианой и Эстер. Более того, он понял, что для него они обе дороже всех людей на свете. Ему хотелось протиснуться сквозь толпу, стать между ними и крепко обнять обеих, чтобы разделить вместе с ними эти благословенные мгновения. А затем он отвезет их домой и отпразднует этот замечательный день.

Однако, уже выходя из церкви, Кейн тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что не смог бы обнять сразу и Джулиану, и Эстер. Да, это было невозможно, поэтому следовало немедленно что-то предпринять. Впрочем, он уже знал, что именно должен сделать. Он больше не мог уклоняться от ответственности, от того, что его мучило.

Он намерен был забраться в логово дракона.

Если идти через парк на другую сторону Беркли-сквер, то это составит, вероятно, не более двухсот ярдов. Но для Кейна эти двести ярдов растянулись миль на двести, и он шел… как идут на казнь.

Особняк был обманчиво скромным, но его обитатели обладали немалым влиянием. Леди Моберли, используя политическую карьеру мужа, а также собственные способности, добилась такого влияния в свете, каким обладали лишь очень немногие дамы. Кейн разговаривал с ней только однажды за все те годы, что жил в Лондоне. И сейчас, сделав глубокий вдох, он взялся за дверной молоток и энергично постучал.

Дверь открыл тот, кого Мел в последнее время считала монархом. Правда, человек этот был слишком коротконогий для русского царя, слишком высокий для Наполеона и слишком худой для того, чтобы походить на принца-регента или на Людовика XVIII.

Кейн приветствовал слугу чуть насмешливой улыбкой.

– Ее светлость дома? – спросил он.

Дворецкий взглянул на визитера с предельным высокомерием и осведомился:

– Могу я узнать, кто ее спрашивает?

Кейн пристально посмотрел ему в глаза.

– Полагаю, вам известно, кто я такой.

Слуга спорить не стал.

– Хорошо, я сейчас справлюсь, принимает ли ее светлость. – Резко развернувшись, он ушел, оставив гостя в холле.

Кейн же невольно вздохнул; он не был уверен в том, что величественная хозяйка дома соизволит принять его. Осмотревшись, он заметил на стене портрет двух молоденьких девушек в белоснежных платьях. То были леди Августа Моберли и ее младшая сестра Мария, то есть его, Кейна, мать.

Но его родительница, насколько он мог помнить, никогда не выглядела столь беззаботной, как эта девушка, играющая с маленькой пушистой собачонкой. Он знал, что ее постоянным компаньоном была вовсе не собачка, а молитвенник или том проповедей. Но когда-то в юности она была очень хорошенькая, и сейчас Кейну казалось, что он видел в ней, в ее характере какое-то сходство с Эстер. Однако художник подметил и недостаток в выражении ее лица – если сравнивать его с надменным выражением старшей сестры. Августа смотрела так, словно не могла дождаться, когда художник отложит кисть и оставит ее в покое. Кейн не слишком хорошо знал свою тетушку, но все же помнил: когда она изредка наносила визиты в Маркли-Чейз, он, тогда еще мальчишка, смотрел на нее с содроганием.

Бедная мать… Избавившись наконец от своей властной сестры, она попала под пяту столь же властного и жестокого мужа. Кейн нередко размышлял, есть ли смысл в том, чтобы попытаться договориться с ней. Вероятно, не стоило делать такие попытки. Во всяком случае, после последней их встречи, оставившей столь горький осадок. Наконец «монарх» вернулся и с явным неодобрением в голосе объявил, что ее светлость все-таки примет его. Ужасно нервничая, Кейн последовал за дворецким. Чувства у него были примерно такие же, как если бы он возвращался домой, к матери.

– Итак, племянничек, ты решил наконец навестить меня?

Леди Моберли не поднялась при его появлении – осталась сидеть в кресле с высокой, как у трона, спинкой; а ее высокий рост дополнялся темно-красной бархатной шляпой, из-под которой выглядывали седеющие волосы. Хозяйка приветствовала Кейна царственным мановением руки и энергичным кивком.

Отвесив низкий поклон, маркиз проговорил:

– Простите, мадам, за мое невнимание, но когда-то вы сказали, что не желаете больше меня видеть.

– Зачем бы мне видеться с развратным прожигателем жизни? – проворчала леди Моберли.

Кейн нахмурился и с некоторым раздражением ответил:

– Я вовсе не извиняюсь за свою жизнь.

– А следовало бы, – заявила леди Моберли. – В течение восьми лет ты общался с теми, кто не заслуживает ни малейшего уважения. Более того, в последние три года ты заполнил дом моей сестры весьма подозрительными субъектами, которых считаешь слугами. А женщины, посещающие тебя днем и ночью… Ох, мне страшно даже думать об этом!..

– Я даже не подозревал, что вы, миледи, настолько интересуетесь моими делами. Вы, должно быть, проводите время, глядя в окно через площадь?

– В этом нет нужды. Твои скандальные связи известны всему Лондону.

– Каких неизменных и узких взглядов вы придерживаетесь, миледи! Уверяю вас, в этом городе найдется немало людей, думающих обо мне совсем иначе.

Леди Моберли презрительно фыркнула, недвусмысленно давая понять, что она думает о мнении таких людей. Кейн же, все больше раздражаясь, продолжал:

– Мои друзья принимают меня таким, каков я есть, и я ценю их терпимость. – Маркиз прекрасно помнил, как эта женщина, его тетя, отвергла его, когда он, нищий и одинокий, пришел к ней в поисках помощи и поддержки – ему тогда было всего шестнадцать лет. – И если бы меня принимали в других домах, вероятно, у меня были бы и другие друзья, – добавил Кейн, немного помолчав.

– Я сказала тебе тогда, что ты можешь снова прийти, когда исправишься, – возразила леди Моберли.

Кейн отступил на несколько шагов и, сделав глубокий вдох, постарался успокоиться. Он ведь пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тетушкой. И ради Эстер он должен был сдерживать свой гнев.

А леди Моберли пристально посмотрела на него и спросила:

– Так ты исправился?

– Пока нет, но надеюсь исправиться. Именно поэтому я и пришел к вам, тетя.

– Говори же. Я слушаю тебя.

Кейн несколько секунд молчал, не будучи уверен в том, что может довериться этой даме. Но зачем же он тогда пришел сюда?

Собравшись с духом, маркиз заявил:

– Эстер в Лондоне.

Хозяйка насторожилась.

– А моя сестра тоже здесь? – спросила она.

Кейн покачал головой:

– Думаю, что нет.

Тут тетушка вновь заговорила, и теперь в голосе ее зазвучали родственные интонации.

– Садись же, племянник. Расскажи мне все подробнее.

Она слушала очень внимательно, иногда переспрашивала, чтобы уточнить некоторые детали. Когда же услышала о намерении леди Чейз выдать дочь замуж за мистера Дичфилда, ноздри ее расширились, и стало ясно, что она едва сдерживает гнев.

Мысленно улыбнувшись, Кейн продолжил рассказ, а затем изложил свой план спасения сестры. Тетушка выслушала его и, одобрительно кивнув, заявила:

– Полагаю, ты прав. Знаешь, я всегда подозревала, что Мария… какая-то неуравновешенная. Так вот, теперь я абсолютно уверена в этом. Видишь ли, Кейн, – тетя впервые обратилась к нему по имени, – Мария была гораздо симпатичнее меня, и она сделана лучшую партию, вышла замуж за более богатого человека. Но поверь, я никогда ей не завидовала.

Кейн утвердительно кивнул, но что-то подсказывало ему, что тетя говорит лишь часть правды. Было ясно, что между сестрами существовал какой-то конфликт, смысла которого он не понимал. И вообще, дети старались не обращать внимания на напряженность между взрослыми.

Тетушка, казалось, о чем-то задумалась. Минуту-другую она молчала, потом вдруг резко поднялась на ноги и подошла к шнурку колокольчика. Дернув за него, она заявила:

– Нельзя терять времени. Мы должны немедленно начинать…

– Но с чего начинать? – спросил Кейн.

– С твоей реабилитации, разумеется. Мне нужен Кентиш.

– Кентиш – это ваш дворецкий, верно? Но что же вы, собственно, предлагаете? Я хотел бы узнать это сейчас.

Леди Моберли усмехнулась, потом проговорила:

– Прежде всего мы должны забрать мою племянницу из твоего дома. Ты говоришь, никто не знает, что она здесь? Что ж, очень хорошо. Она должна будет оставаться здесь до тех пор, пока мы не расчистим авгиевы конюшни, в которых ты обретаешься.

– Уверяю вас, мой дом вполне чист. Вы оскорбляете моих слуг, а они…

– Не болтай глупости! – перебила тетя. – Ни один добропорядочный джентльмен не будет жить вместе с теми людьми, которые у тебя сейчас.

Кейн прекрасно знал: тетушка, к сожалению, права. Как бы высоко ни ценил он свою банду проказников, свет никогда не согласится с его взглядами и вкусами.

– Я начну приготовления, чтобы на следующий год вывести Эстер в свет, – продолжала леди Моберли. – Разумеется, счета за наряды я буду направлять тебе. Затем я сделаю несколько визитов. Можешь быть уверен: всевозможные приглашения для тебя последуют незамедлительно. И я надеюсь, ты их примешь. Очень удачно, что как раз сейчас начинается сезон. Ты сможешь сделать выбор из последнего урожая молодых леди, желающих выйти замуж.

– Боюсь, что их семьи не сочтут меня… приемлемым? – усомнился Кейн.

– Богатый маркиз всегда приемлем! – решительно заявила тетушка, энергично взмахнув рукой с аметистом на пальце.

«Хотел бы я обладать ее уверенностью», – подумал Кейн. И вдруг спросил:

– А вы знаете, почему отец выгнал меня из дому? – Он восемь лет боялся задать этот вопрос – и вот наконец решился.

Тетушка пожала плечами:

– Моя сестра рассказывала о каких-то «разносах», которые устраивал этот сумасшедший, за которого она вышла замуж.

Кейн с надеждой взглянул на тетю.

– Вы и в самом деле думаете, что мой отец был сумасшедшим? Я-то полагал, что его все уважали.

– Нет-нет, я никогда не любила и не уважала лорда Чейза, – возразила леди Моберли. – Его ханжеская болтовня выходила за пределы всяких допустимых границ. И я не единственная, кто счел его обращение с тобой просто ужасным. Ты этого не заслужил. А если ты и соблазнил нескольких девушек, то ведь ты не первый и не последний. Такое со многими случается.

– Я никогда никого не соблазнял, – с улыбкой ответил Кейн. – А вот меня постоянно соблазняли, – добавил он со вздохом облегчения; было ясно, что тетушка ничего не знала об обвинениях отца.

– По многочисленным свидетельствам, ты много всего натворил с того времени, – с ядовитой усмешкой заметила тетя. – Но если ты исправишься, то люди все простят, скажут, что это – грехи юности.

– Тогда почему же вы отказались мне помочь, когда я пришел к вам несколько недель спустя после своего приезда в Лондон? Я прекрасно помню ваши слова… «Развратный и без надежд на исправление…» – так вы тогда сказали.

– Мой дорогой мальчик, ты ведь жил в борделе! Поверь, я сейчас с огромным трудом заставила себя произнести эти слова.

Должно быть, эту историю рассказали во всех подробностях Бардсли и его отец – ведь только они сразу узнали о его пребывании у миссис Рафферти. А проститутки, конечно же, считали забавной шуткой, что среди них живет лорд. Вероятно, позднее слухи об этом распространились через их клиентов. Но он не подозревал, что его тетя узнала об этом так быстро.

– Вскоре после этого я ушел оттуда, – сказал Кейн.

– Да, ушел. Чтобы сделаться игрушкой у актрис.

Так уж случилось, что отец все же присылал ему кое-какие деньги, поэтому он не брал денег у Люсинды Ламберт, своей первой любовницы. Но в общем, тетушка была права: Люсинда оплачивала расходы за содержание дома, в котором они прожили целый год.

Кейн молчал, и тетя добавила:

– Нет нужды вспоминать прошлое. Сейчас у нас много других дел. Для начала я поговорю с Кентишем, чтобы он нанял тебе приличных слуг. А ты, племянник, можешь называть меня тетей Августой.

Кейн боялся, что ублажить тетю Августу будет не так-то просто. Но как союзник в кампании по удержанию Эстер она была бесценна, так что не следовало с ней ссориться.

К счастью, леди Моберли не знала, что покойный маркиз обвинил своего сына в инцесте – проступке, который оставит его за пределами любого приличного общества, если только об этом станет известно. Более того, даже намек на подобную мерзость обречет его на всеобщее осуждение. Но если тетя ничего не знала об этом обвинении, то, вероятно, никто не знал – за исключением леди Чейз, разумеется.

Глава 14

Кейн забросил все развлечения, которые прежде так любил, и теперь его жизнь стала ужасно скучной, особенно после бесконечной беседы со старым Робинсоном.

А тетушка заставляла его присутствовать на всех завтраках, обедах, балах и музыкальных вечерах – везде, где только собиралось светское общество. Кейн отчаянно скучал, но терпел – ведь он сам этого хотел.

Когда же у него наконец-то выдалось свободное время, он не мог сходить на аукцион «Сотби», так как там был двухнедельный перерыв. И даже у себя он не мог укрыться: в его доме на Беркли-сквер постоянно появлялись какие-нибудь визитеры – то приходил старик Робинсон с очередными хозяйственными проблемами, то наведывался «монарх» со своими людьми. К величайшей радости леди Моберли, новые слуги навели так называемый порядок. Однако Кейн отказался увольнять старых слуг, пока у них не появится какое-либо пристанище. И теперь Робинсон прилагал максимум усилий, чтобы побыстрее оформить покупку дома, который он уже подыскал для бывших слуг маркиза.

Кейну же приходилось выслушивать ворчание старика по поводу стоимости дома, а также из-за создания специального фонда, чтобы через Мел он мог по-прежнему помогать девушкам, оказавшимся в беде. И конечно же, очень много денег уходило на адвокатов, готовивших ходатайство об опекунстве. И еще – счета за наряды для Эстер. В конце концов маркиз не выдержал и приказал старику взять деньги из резерва, а его больше не беспокоить подобными разговорами.

Но хуже всего было то, что он почти не видел Эстер. Леди Моберли предельно загружала племянницу приобретением нарядов, танцами и уроками хороших манер, а Кейна – посещением светских мероприятий.

Правда, накануне маркиз воспротивился и сказал тете, что обременен делами с утра до ночи. Наконец-то он был свободен, и сейчас его карета катила по Стрэнду. В какой-то момент Кейн велел кучеру повернуть и ехать в сторону небольшой книжной лавки на Сент-Мартинс-лейн.

Джулиана вышла из дальней комнаты, чтобы поприветствовать его. Кварто же следовал за ней по пятам. Пес не слишком обрадовался маркизу и выразил свое неудовольствие тем, что откусил кисточку от его башмака. Но Кейн нисколько не огорчился – теперь его новому камердинеру найдется занятие.

А вот Джулиана, похоже, обрадовалась. Казалось даже, что она счастлива его видеть. Во всяком случае, она смотрела на Кейна с радостной улыбкой, и он, глядя на нее, тоже улыбался.

В последнее время маркиз встречался, беседовал и танцевал со многими дамами. И все они были в нарядных платьях, в бриллиантах и с прическами по последней моде. Однако ни одна из них не могла сравниться с Джулианой Мертон в ее вдовьем траурном наряде. Да-да, она была самой замечательной из женщин! И сейчас он находился с ней наедине, если, конечно, не считать собаку.

Нет, ни в коем случае! Кейн тут же отбросил недостойные мысли и уставился на злобного пса, лежавшего у его ног.

– Похоже, это создание является воплощением неблагодарности, – заметил он с серьезнейшим видом. – Ведь я избавил его от жалкой судьбы… Если бы не я, он бы охотился сейчас за крысами где-нибудь в Ист-Энде. Что ж, остается надеяться, что он по крайней мере выполняет возложенную на него обязанность и не пускает в дом чужаков.

Джулиана засмеялась.

– Я ничего не слышала внизу с тех пор, как он появился. Однако он сам беспокоит меня. – Она посмотрела на пса с притворным негодованием.

– А что случилось? – спросил Кейн. – Может, грызет книги?

– Нет-нет, я не об этом. Представляешь, прошлой ночью я проснулась из-за того, что кто-то на мне лежал. А потом почувствовала: кто-то дышит мне в ухо.

– И что же дальше?..

– А затем огромный мокрый язык лизнул меня прямо в лицо! – Джулиана изобразила негодование и добавила: – Знаешь, он не хотел уходить до тех пор, пока я не уделила ему внимание.

Кейн весело рассмеялся.

– Мы, мужчины, именно такие.

– А потом… Потом я зажгла свечу и обнаружила, что этот негодяй сжевал мою книгу. Я думала, что уже научила его понимать: книги – не игрушки. Но он, вероятно, расслабился… Тогда я оттащила его на кухню и заперла дверь.

– Пес должен сторожить лавку. Вероятно, именно там он и должен быть.

– Но там ужасно холодно по ночам.

Кейн сделал вид, что задумался. Потом сказал:

– А если наказать его – запереть в комнате с едой?

Джулиана развела руками.

– В доме не было никакой еды.

Да, разумеется, не было. О Господи, эта женщина нуждается в опеке! Кейн сокрушенно покачал головой, изображая крайнюю степень огорчения.

– После этого я снова легла и уже собиралась заснуть, – продолжала Джулиана. – Но этот негодяй начал лаять и царапаться в дверь, а я позволила ему какое-то время повыть.

– Должно быть, твои соседи получили огромное удовольствие, – с усмешкой заметил Кейн.

– Я где-то читала, что младенцу полезно немного поплакать. – Джулиана снова засмеялась, но тут же с серьезным видом добавила: – А если это так, то почему бы не попробовать с собакой?..

– И как, получилось?

Она со вздохом покачала головой:

– Увы, нет. В конце концов мне это надоело, и я выпустила его из кухни. И оказалось, он захотел прогуляться. В три часа ночи!

– Видишь ли, Джулиана, у меня никогда не было собаки, но я точно знаю, что им время от времени нужно выходить. И как же, ты вывела его на улицу среди ночи? Наверное, с ним было ужасно трудно…

– Нет-нет, я была очень строга с ним.

– Вот это правильно, – кивнул маркиз. – Но чем же все закончилось?

Джулиана вдруг смутилась и пробормотала:

– Закончилось тем, что он заснул на моей кровати. Но я уже не позволила ему меня лизать, – добавила она поспешно.

Тут оба весело рассмеялись, и Кейн почувствовал, что ему стало необыкновенно хорошо. И сразу захотелось обнять Джулиану, но отнюдь не чувственно, а нежно и заботливо, чтобы показать ей, что она очень ему дорога.

Однако он сдержался, потому что понимал: ему следовало найти себе невесту, а Джулиана едва ли могла ею стать.

– Распродажа книг Тарлтона возобновляется завтра, – сказала она неожиданно. – Ты хочешь что-нибудь купить на этой неделе?

Кейн нахмурился и проговорил:

– Я вчера искал каталог, но мои новые слуги, похоже, куда-то его запрятали.

– Ничего, я захвачу свой. – Она бросилась в заднюю комнату и уже оттуда прокричала: – На этой неделе – несколько поэтических сборников! И все замечательные, гораздо интереснее Херрика. Отличные экземпляры, подлинные раритеты! Как ты относишься к Спенсеру? Или предпочитаешь Мильтона?

Кейн был уверен, что не испытывает особых чувств к Спенсеру. А вот Мильтона он любил и находил характер сатаны весьма интересным.

Тут Джулиана вернулась с каталогом в одной руке и свертком – в другой.

– Знаешь, переплетчик отправил сюда Херрика на прошлой неделе. По ошибке.

Кейн надорвал оберточную бумагу и с удовлетворением осмотрел сафьяновую обложку. Джулиана с улыбкой сказала:

– Ты единственный мужчина в Лондоне, библиотека которого гармонирует с его каретой.

– Да, наверное, – кивнул Кейн. И со вздохом добавил: – Но я не знаю, как долго это будет продолжаться. Видишь ли, всю прошедшую неделю я искал себе невесту.

Сказав это, Кейн почувствовал, что настроение у него испортилось. И у Джулианы – тоже, судя по выражению ее лица. Но что ее огорчило? Только ли мысль о том, что женитьба повлияет на его библиофильские привычки?

– И как ты этим занимаешься? – спросила она.

– Я посещал балы и танцевал с молодыми леди.

Тетушка Августа оказалась права. Мамаши этих прелестных юных созданий были счастливы приветствовать исправившегося маркиза и предоставили ему право делать выбор.

Нельзя сказать, что маркиз имел что-либо против мамаш и их дочек. Кейну редко встречались женщины, которые бы ему совсем не нравились. Но все же ни одна из этих девушек не могла сравниться с Джулианой.

– Ты получаешь от этого удовольствие? – спросила она, и он уловил беспокойство в ее голосе.

Кейн пожал плечами:

– Все они очень милы и хорошо обучены вести вежливую беседу. К тому же все готовы к тому, чтобы я их очаровал.

– Я уверена, что ты очарователен, – проворчала Джулиана, и он заметил, что она нахмурилась.

– Я стараюсь… – Он снова пожал плечами. – Но это не столь важно. Моя тетушка Августа, которая взялась за мое исправление, уверяет: моего богатства и титула вполне достаточно, чтобы меня простили за все мои прегрешения.

– Понятно… – кивнула Джулиана. – И ты уже сделал выбор?

– Они кажутся слишком уж молодыми, а мне не очень нравятся такие женщины. – И это была чистейшая правда. Его первой любовнице, Люсинде, было двадцать восемь против его шестнадцати. – Но все же я полагаю, что одна из них могла бы стать хорошей сестрой для Эстер, – добавил маркиз.

– А как поживает леди Эстер?

– Она останется с моей тетушкой леди Моберли до тех пор, пока суд не заслушает наше ходатайство. А пока что покупает множество нарядов.

– Она получает от этого удовольствие? Твоя тетушка позволяет ей носить ярко-фиолетовое платье?

– О, неужели она рассказала тебе об этом? Должен заметить, что тетушка взяла под свой контроль гардероб Эстер, прежде чем я успел сдаться и позволить ей рядиться в самые немыслимые цвета. Я только что подписал чек на вечернее пальто из бордового бархата, отделанное белым атласом и подбитое горностаем.

– О Господи, это вряд ли подходит для шестнадцатилетней девушки!..

– Такой уж вкус у моей тетушки. Она старается заменить весь ее гардероб за мой счет. И если так будет продолжаться, то скоро я не смогу себе позволить даже какую-нибудь брошюру, не говоря уж о «Бургундском часослове».

– Знаешь, Кейн… – Джулиана приблизилась к нему и положила ладонь ему на плечо. Но что она хотела сказать, он так и не узнал, поскольку в лавку вошел клиент.

Поспешно отпрянув от маркиза, Джулиана сказала:

– Милорд, поэзия, о которой мы говорили, находится вон на той полке. – Она указала на книжную секцию в алькове. – Не могли бы вы посмотреть эти книги, пока я буду обслуживать мистера Пендерлейта? – Она бросила на Кейна взгляд, которым словно просила: не уходи!

Приблизившись к указанной полке, Кейн снял с нее какой-то том и принялся листать его, прислушиваясь к разговору Джулианы с Пендерлейтом, пожилым чудаком в завитом парике и в траченном молью жилете, заляпанном свечным нагаром. «Но что же она хотела сказать мне?» – думал маркиз. Он чувствовал, что не сможет устоять, если Джулиана вдруг решит сделать первый шаг и пригласит его наверх. Да и стоило ли сдерживать себя?

Через несколько минут он попытался поставить книгу на место, но она не хотела туда становиться. Что-то мешало в задней части полки. Вынув несколько соседних томов, Кейн сунул туда руку и извлек изящную квадратную книжицу в зеленом кожаном переплете. Он тотчас же узнал ее.

Но почему книга ин-кварто Кассандры Фиттерборн находилась в лавке Джулианы Мертон, а не дождалась продажи на аукционе вместе с другими книгами из коллекции сэра Томаса Тарлтона?

* * *

С облегчением вздохнув, Джулиана закрыла дверь за мистером Пендерлейтом – это был ее старейший клиент, еще с тех времен, когда они с Джозефом только открыли свою книжную лавку. Но, судя по всему, этот чудаковатый коллекционер уже не пользовался доверием у большинства лондонских книготорговцев. Она обещала отложить для него «Памятники древности Англии и Уэльса», но сказала, что книга не покинет ее лавку до тех пор, пока не будет оплачен счет.

Кейн же, к счастью, не ушел. Раньше она говорила себе, что просто беспокоится за его действия на аукционе, но чувство радости, которое она испытала при его появлении, свидетельствовало совсем о другом… Было ясно, что она очень тосковала по нему.

– Слава Богу, Пендерлейт ушел, – сказала она, приблизившись к Кейну.

А он по-прежнему стоял с книгой в руках, и не было нужды спрашивать, что это за книга; она знала этот том так же хорошо, как собственное отражение в зеркале, возможно – даже лучше.

– О Господи… – прошептала Джулиана. – Откуда это?

– Я нашел ее за книгами вон на этой полке.

Джулиане сделалось дурно. Книга, которую она отчаянно желала иметь, каким-то образом оказалась у нее в лавке. Но как она сюда попала?

– Я не ставила ее туда, – пробормотала Джулиана.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил Кейн. – И знаешь, о чем я подумал? Кто-то должен был здесь найти «Ромео и Джульетту». Видишь ли, том Купера был чуточку выдвинут, и я снял его с полки. Когда же не смог должным образом поставить том на место, то занялся исследованием и обнаружил помеху.

– Я могла бы найти его первая, – сказала Джулиана.

– Но ты в этом не слишком уверена, не так ли?

– Да, разумеется. Этот угол довольно темный, и если бы у меня не было особой причины искать здесь что-либо, то я бы, наверное, ничего не заметила.

– Когда ты последний раз осматривала секцию поэзии?

– По крайней мере неделю назад, – немного подумав, ответила Джулиана. – Один клиент попросил у меня «Сатиры» Поупа. – Она ужаснулась при мысли о том, что любой из посетителей лавки мог узнать «Ромео и Джульетту». И в таком случае ее могли бы обвинить в воровстве.

– А кто-нибудь другой заходил в эту часть лавки в последнее время?

Она пожала плечами:

– Не могу припомнить.

– А вот пес прошлой ночью, возможно, лаял потому, что кого-то учуял, – заметил Кейн.

– Да-да, очень может быть, – закивала Джулиана. – Наверное, он вовсе не хотел гулять. Он хотел остановить того, кто здесь был!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю