Текст книги "Сердце ангела"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Вита открыла глаза – Криса в комнате не было. В очаге тлели угли, пасмурно светились в узких окнах знакомые витражи. – "Господи, это сон!" Вита села, прогоняя последние отсветы ночного видения – она сидела на террасе дома. Ветер шелестел в кронах акаций, играя полотняным тентом над головой, вырывая из рук что-то крошечное и голубое – смешную детскую одежку. На гравии уходящей вдаль каштановой аллеи плясали солнечные пятна, а в самом её конце вырисовывалась движущаяся фигура – знакомый кожаный костюм, растрепанные волосы, – Крис! Вита подалась вперед, всматриваясь вдаль. Крис размашисто шагал, но не приближался. Напротив, он становился все меньше и меньше, пока не исчез в тенистом коридоре.

"Крис!" – Вита вскочила и обошла комнату. Она вспомнила, что Флавин говорил о предстоящем трюке и молил её не волноваться. Он выглядел опечаленным и даже не назвал время. Но ведь в комнате не было часов!

Тревога охватила Виту. Набросив белый атласный плащ, в котором перед солнцем клялась стать женой Флавина, она с усилием открыла тяжелую дверь и, не раздумывая, ринулась в темноту по винтовой каменной лестнице. Она звала его, блуждая в сырых переходах, но в ответ слышала лишь глухое эхо.

Толкнув какие-то двери, Вита отпрянула, створки распахнулись сами собой, она попала в зал с высокими каменными сводами. В центре стоял человек в длинном черном одеянии. Редкие седые пряди падали на плечи, впалые щеки и высокий лоб оттягивала сухая землистая кожа. В обращенных на Виту глазах застыли белые пленки.

– Кто вы? Где Флавин? – Вита едва перевела дух.

– Я – Хозяин этого замка. Вы у меня в гостях. Успокойтесь и выслушайте.

– Кристос в опасности, я это чувствую! Прошу вас...

– Подойдите сюда. – Старик подвел Виту к окну. – Посмотрите вниз. Он спокойно прогуливается, обдумывая предстоящий спектакль.

– Так вам известно, что он задумал?

– Я буду помогать вашему другу и должен по его поручению кое-что передать вам. Присядьте на этот стул. Он, как утверждали мудрецы, помогает сохранить спокойствие духа. Вам это сейчас необходимо.

Вита села, почувствовав сильное головокружение.

– Вам нездоровится, мисс? Но вы готовы выслушать правду? Ведь вам необходимо знать её, потому что вы любите Кристоса.

– Да. Больше всех на свете.

– Мне известно это. И ещё то, о чем вы сами уже догадались. Сожалею, но это правда.

– Что?! Что случилось с Крисом?

– Не с ним, с вами. вы тяжело больны, мисс Джордан. Скажу больше – вы обречены. Диагноз вашего врача жесток, но точен.

– Н-нет... Но ведь я хочу жить! Хочу, как никогда! Этого не может быть. Это несправедливо!

– Смерть всегда несправедлива, когда бы и кого бы она не настигла. Но избежать её не удалось никому из людей. Христос воскрес лишь потому, что его отцом был Бог. У вас, кажется, такого родства нет.

Старик с удовлетворением "посмотрел" на гостью. После первого взрыва она успокоилась, смирившаяся и обреченная. В этой комнате не было предмета, не заряженного магией Хозяина. Они служили ему, словно послушные рабы. Каждый попавший сюда, рано или поздно подчинялся воле Хозяина. Кристос оказался сильнее других. Он сумел сохранить ясность мысли, не поддался ни угрозам, ни уговорам. Он отказался принять в дар наследие магов и не хотел отказаться от Виты. Так некогда сумела противостоять Хозяину его семнадцатилетняя мать. Но Хозяин переиграл Кэтлин, а теперь он должен был одержать решающую победу над её сыном. Призывая на помощь темные силы, Хозяин назначил свой последний час – он уйдет в другой мир в тот момент, когда Кристос займет его место. А наследник магических знаний станет настоящим Хозяином лишь тогда, когда умрет его любовь. Эта девушка стоит на пути великих предначертаний.

– Флавин знает о вашей болезни. Но он не хочет смириться с очевидностью. Он привез вас сюда, чтобы спасти. Он вычитал в книгах древнее заклинание – "жизнь за жизнь" и теперь намерен оплатить ваше благополучие собственной кровью.

– Как... не понимаю, что он задумал? – Вита с трудом говорила, все окружающее виделось ей сквозь пелену и было похоже на сон.

– Ровно в двенадцать часов он выйдет на стену крепости, чтобы показать вас свой "трюк". Там есть глубокий колодец. Ваш возлюбленный решил убить себя, чтобы спасти вас.

– Но... я не хочу жить без него...

– Да вам это и не удастся. Увы, болезнь не излечит даже такая жертва.

– Что же мне делать?

– Уйдите. Оставьте его навсегда. У Кристоса другое предназначение. Я позабочусь о нем.

– Не... не могу... – Вита почувствовала, как жизнь оставляет её. – Я не могу без него.

– Вы дрожите. Подойдите к огню, надо немного согреться. Вы и вправду очень слабы. – Старик указал на очаг и, повинуясь его жесту, Вита пересекла зал.

Присев у очага, она протянула к огню руки. Сердце вновь забилось гулко и часто, кровь пульсировала даже в кончиках пальцев. Стряхнув ледяное оцепенение, Вита огляделась и замерла – у самых её ног лежал человек, явившийся совсем из другого мира. На нем не было привычного делового костюма, рваную рубашку в пятнах крови заменил светлый свитер. В глазницах спящего залегли синие тени, а впалые щеки покрыла трехдневная щетина. И все же Вита сразу узнала его.

– Господин Лесников! – Она протянула руку. – Игорь!

– Да, это ваш русский друг. Он крепко спит. Его путь был не простым.

– Это храбрый человек, и у него преданное сердце. – Вита погладила волосы спящего, удивляясь тому, как долго в Москве не могла запомнить его лицо. Чудесное лицо – волевое и нежное одновременно, с детским спокойствием в мужественных чертах.

– Он любит вас, поэтому здесь. Уйдите с ним! – Голос старика прозвучал как громовой раскат, прокатившись под сумрачными сводами. Вита отдернула руку:

– Нет!

Она поднялась. Теперь, согретая огнем, с горячим сердцем, переполненным любовью, она знала, что должна сделать.

– Выпустите меня отсюда. Я сделаю то, что вы просите: Кристос будет свободен. – Вита гордо направилась к распахнутой двери.

– Мисс! – Окликнул её старик. – Не забудьте, – не раньше полудня...

Он засмеялся, – второй раз за свою жизнь. Оставался третий последний. Так было предначертано в книгах. После этого он исчезнет.

Подойдя к спящему, старик заглянул в его лицо:

– Ты обречен быть жертвой, глупец. Это лишь следствие твоего выбора. Но ты даже не знаешь, где оступился, сделав неверный шаг... Хочешь, я подскажу? Ты ошибся, назвав жизнь игрой. И ты все ещё ошибаешься, полагая, что у игры должен быть счастливый конец.

На верхней площадке башни свистел ветер. Но снегопада не было и окрестности просматривались отсюда, с высоты птичьего полета, как на ладони. Белый холм возвышался над полями и лесами, словно остров, а по дороге, ведущей к воротам, с муравьиной расторопностью поднимались люди.

– Здесь и вправду будет настоящий цирк. Блин! Вот уж никогда не хотел мелькать жопой на манеже.

Крепкий шатен по кличке Танцор пристроил в амбразуре оптическое ружье. Он был чечеточником в Москонцерте после того, как на экраны вышел фильм "Зимний вечер в Гаграх" и степ снова вошел в моду. Потом Союз развалился, Танцор оказался в Германии и быстро овладел новой профессией, которой гордился ещё в армии на службе в десантных войсках. Танцор стал первоклассным убийцей, получив право на высокие ставки и своего рода известность. Его перекупили бывшие соотечественники, подвизавшиеся в Штатах. И там уже, как крупного спеца американской группировки, нанял Фистулин. Танцор всегда был похож на бульдога, хотя умел гримом передавать себе сходство с известным в России актером.

Его партнер по "делу Джордан" называл себя Лавриком, но Танцор тут же прилепил ему кличку Берия – за прищуренный взгляд и ехидную ухмылку тонких губ. Лаврик вообще все делал не так, но упорно считал себя главным. Это он упустил парочку на барже в Хельсингере, неловко припугнул красотку на дороге в Дании, а потом пустил под откос машину фокусника, не заметив даже, что в ней никого не было. Правда, Танцор сидел рядом и собственными глазами видел, что в салоне обнимались двое, в точности соответствовавшие преследуемым объектам. Но потом он твердил иное: машина была пуста, но Лаврентий проигнорировал его окрики. Хорошо еще, что перед заказчиком отчитывался москвич. Фистула шутить не любит, это известно на обоих континентах. И если он распорядился немедленно привести в исполнение приговор, то раздумывать здесь не стоит.

Из Москвы поступило сообщение с указанием места, где должна произойти расправа. Никто, правда, не объяснил, что это не отель и не вилла, а древняя громадина, как из фильмов ужасов. да ещё и зрителей как на мировом первенстве по футболу. За такое задание надо платить втридорога. Фистулин пообещал, но добавил – появился ещё один, которого следует убрать в первую очередь. Лишний жмурик не проблема. А кому расскажешь, что за собачий холод на этих стенах и как омерзителен здешний Хозяин, взявшийся помочь за весьма приличную плату. Он уже, конечно, содрал деньги с фокусника за аренду помещения, и не погнушался принять из рук Берии тысячу баксов. А за что? Провел каким-то тухлыми коридорами и вытолкал на башню. – "Вам здесь будет очень удобно наблюдать за всеми". – Старик полагал, что провел в "ложу" любопытных зрителей и теперь, наверно, напустил в штаны, увидев оружие.

– Ну и местечко. У меня пальцы немеют, – ныл Лаврик в ухо сосредоточенному Танцору. Тот выбрал позицию в бойнице так уверенно, словно не в первый раз защищал осажденную крепость.

– Мы здесь прямо, как эти, мушкетеры с Д'Артаньяном. – Танцор выглядел вдохновленным. – Они там наверху сидели, а кардинал снизу распоряжался. Наши в Нью-Йорке любят кассеты смотреть.

– Так они же отечество защищали. А главное – летом! – Лаврик разминал пальцы. Они решили открыть огонь сразу из двух точек. Объекты распределены, если старик не наврал. Он заверил, что помогал в репетиции трюка и точно знает, откуда появится Флавин и Джордан. Старик к тому же проговорился, что в замке находится русский, охраняющий девушку. Его разыскивать не надо – он появится на стене сам, как только представление завершится. Еще бы! Лесников выскочит из своей засады, стоит лишь прозвучать выстрелам. Представление, действительно, завершится в пару секунд.

– Проверь старика. И объясни ему ещё раз внятно, – если что не так, прямо здесь его шлепну, – пообещал Танцор.

Лаврик направился к связанному Хозяину, лежащему у лестницы, словно мешок.

– Ну, если что не так, козел... – Выразительно замахнулся Лаврик.

– Смотрите, сами не перепутайте. Это северная башня. Направо восточная, где прячется русский. Прямо – южная, откуда появится дама. А слева, слева западная, сейчас там звонит колокол. Представление начнется с двенадцатым ударом. Как я предупредил. А убивать меня вы не станете – здесь больше нет никого, кто сможет провести вас к лесу подземными ходами, пояснил старик, теперь-то разобравшийся, каких "зрителей" проводил на башню.

– Постой, постой... Эй, Танцор! Этот безглазый болтает что-то не так...

– Ну, быстрее. В чем дело? – Ощерил бульдожью пасть Танцор.

– Пусть он скажет, где фокусник.

– Говори! – Танцор пнул старика ногой.

– Вы же слышите, звонит колокол! Он не может это делать сам по себе, господа. В колокол звонит Флавин.

– А кто же появился на стене? – Присмотрелся в прицел Лаврентий.

– Дублер. Так всегда бывает в цирке.

Что-то засвистело и забулькало. Лаврентий, поднявший было ногу, чтобы пнуть сухое вздрагивающее тело, изумленно замер: лицо слепого исказила жуткая гримаса. Но это был не страх, не судорога предсмертной боли – старик счастливо смеялся.

– На место, Берия! – Скомандовал Танцор. – Началось!

Оба стрелка прильнули к своему оружию С серого неба сыпала, закручиваясь в воронки, мелкая снежная крошка. Внизу с запрокинутыми лицами притихла толпа.

По гребню стены медленно, словно прогуливаясь, двигался высокий гибкий человек в распахнутой черной куртке. Дублер не обратил ни малейшего внимания на зрителей, не раскланялся, не сделал приветственного знака. Но он был невероятно похож на Флавина.

... Гулко и мерно ударил в тишине колокол. Из окна Вита видела, как на верхушке стены у противоположной башни появился Флавин. Перед ним лежала каменная дорожка с редкими столбиками по краям. Он на секунду прижался к холодным камням, словно рассчитывал свой последний маршрут. Потом посмотрел вверх, ища глазами Виту, и еле заметно кивнул ей. В центре дорожки зияла чернота распахнутого люка. Крис выпрямился и сделал первый шаг навстречу своей смерти...

Когда Флавин направился к открытому колодцу, Игорь почувствовал, что представление движется к концу, едва начавшись. Он только что пришел в себя, услышав гул колокола и так и не понял, каким образом оказался на башне. Ясно было одно – старик, усыпивший его ночью, играл на другой стороне.

Обещанное им появление бандитов не состоялось. Старик солгал, говоря о тайном провале с пружинящей крышкой, и о том, что направит к нему убийц. Но человек на стене – отличная мишень, а значит, убийцы где-то рядом. Оглядевшись, Игорь вычислил – северная башня – лучшая позиция для снайперов. Он даже заметил, как блеснуло в бойнице стекло – оптический прицел искал жертву.

Колокол умолк. На стене у противоположной башни появилась белая фигура. Она стремительно двигалась вперед, навстречу Флавину. За спиной, словно лебединые крылья, трепетали полы белого плаща, светящимся ореолом вздымались на ветру золотые волосы. Крис и Вита шли навстречу друг другу к зияющей посередине черноте провала...

Не раздумывая, Игорь ринулся вниз. Он помнил лишь о следящем с северной башни прицеле и долях секунд, которые сейчас решали все. Он выбежал на гребень стены, поравнявшись с Флавином, оттолкнул его, перемахнул через колодец и обнял Виту, пряча её в своих объятиях. Успел! Это было так, словно они не виделись целую вечность и, наконец, встретились, соединившись для великой любви... Мгновение обрело емкость, соединив в себе реальность и мечты, прошлое и будущее, то, что происходило сейчас и что могло бы ещё случиться. И в это мгновение Вита принадлежала ему! Руки Игоря ощущали трепет её тела, он терял голову от запаха её волос и прерывистого дыхания, согревающего его щеку. Он был несказанно счастлив, слыша, как рассекают воздух летящий сквозь зимний свет пули.

Игорь падал, закрывая собой Виту, а огненные стрелы вонзались в его плечо, сердце. Толпа выдохнула крик ужаса, завыли полицейские сирены, внизу громко заплакал ребенок и загалдела, взмыв над замком, воронья стая. Все смешалось и расплылось, как на заезженной до дыр пленке в старом, очень старом кино.

Над Витой склонился Флавин:

– Вот и все, девочка.

В хрустальном шаре, стоящем на низеньком столике, растаяли смутные тени – замок на холме, мрачные башни, алые пятна на свитере Лесникова. Спокойно и весомо светились вычесанные на серебряном обруче слова "Да будет жизнь!"

Вита нахмурилась, села, кутаясь в теплую шаль. Огонь в камине разбрасывал по стенам пляшущие тени. За круглыми окнами баржи кружила метель.

– Но почему так печально? Рождественская сказка должна быть радостной. Вчера над нами кружил Ангел.

Крис обнял Виту.

– Она очень радостная. Мы вместе и теперь – навсегда. Мне позвонили из Нью-Йорка – компьютер доктора Ласкера перепутал снимки.

– Так опухоль все же была?!

– У человека по имени Джонсон и, надеюсь, совсем не опасная... Но если честно, детка, я пережил тяжелые дни.

Вита заглянула в прозрачные глаза Криса, на дне которых ещё таились льдинки нараставшего страха.

– Господи, я так люблю тебя, маг!

– Всегда любила, но не догадывалась об этом, – строго добавил Флавин.

– Знаю, знаю! – Поспешно добавила Вита. – Мы – избранные. Однако, ты здорово заставил меня пострадать, чтобы суметь оценит твою персону. жуткую биографию мне придумал. Фу! За такое сочинительство подают в суд. Бедная, бедная моя мамочка. Я никогда не расскажу ей, какие отвратительные идеи пришли в голову её зятю.

– Уверен, Голди умеет смеяться. Она не раз давала понять, как ненавидит слащавую рекламную показуху и грязные скандальчики желтой прессы. Я всего лишь сочинил пародию на газетную утку типа: "Тайна Виталии Джордан".

– Но почему ты так жестоко расправился с Лесниковым? Ревнуешь и решил поскорее убрать соперников? Вначале Элоиза, потом русского. – Она сокрушенно покачала лохматой головой.

– Извини, с Рисконти я был грубоват, но Лесникова сделал героем. Ему удалось, наконец, овладеть ситуацией. Влюбленный агент выполнил распоряжение шефа и, надеюсь, покорил сердце дамы.

– Что же станет с ним на самом деле? – Нахмурилась Вита. – Боюсь, положение бедняги далеко не так завидно.

– Надеюсь, все же, мое пророчество относительно московского мафиози сбудется. Негодяя ждет справедливый суд. На этот счет у меня есть кое-какие планы, только это другая история.

Обняв Флавина за шею, Вита прижалась к нему:

– Мне и вправду всегда хотелось спрятаться на твоей груди. Но как ты мог подумать, что я захочу забыть эту нашу ночь? Разве ты ещё не понял, я только теперь появилась на свет – живая, настоящая.

– Мне было страшновато сегодня утром. – Крис поднял на Виту виноватый взгляд. – Казалось: встанешь, простишься, уйдешь. Поэтому я и начал придумывать сказку. О том, что нам не жить друг без друга.

– Но ты и вправду мог убить себя, Крис? Фантастика! Посмотри, у меня восторженные, преданные глаза. – Вита приблизила сияющее лицо.

– Я не задумываясь сделаю это ради тебя, Жизнь...

– Я тоже... Я хотела исчезнуть в том черном колодце, чтобы спасти тебя... Но мне так... мне так хотелось жить! В солнечном домике на берегу озера... Просыпаться и засыпать рядом с тобой, растить малышей. А ещё придумывать вместе номера и фильмы, в которых появимся мы оба... Господи, как страшно было бы уйти без всего этого... – Блеснувшие слезы скатились по чудесным персиковым щекам.

– Не плачь, детка. Прошу тебя – я придумаю другую сказку. Вот смотри. – Порывшись в карманах куртки, Крис достал письмо. – Это послание от отца Гавриила. Он приглашает меня на остров Сими.

– Вот это великолепно! Так это действительно Сократ?

– Не знаю, милая. Вряд ли. Но этот человек непременно обвенчает нас. Они притихли, прижавшись друг к другу, и слушая, как гулко и радостно что-то бьется внутри.

– Крис...

– Что?

– Тук, тук, тук... – это стучит у тебя в груди?

– В душе. В душе, в груди, в голове – везде. Но не у меня – у нас. Это наше общее сердце. Сердце Ангела.

– Крис...

– Ау?

– Поцелуй меня...