Текст книги "Сердце ангела"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Несколько минут Вита сидела, слушая как объявляли прибытие двух рейсов. Так и не разобравшись в сумятице одолевающих её мыслей, поднялась и отправилась к бюро проката автомобилей, указанному зеленой стрелкой на светящемся табло. Багаж она брать не стала, ведь что бы там ни задумал Крис, ей придется в ближайшее же время улететь к Элу.

Вита не считала себя классным шофером и не любила ездить по незнакомым трассам, особенно в метель, с кружащейся от усталости головой. Но она хотела поскорее добраться до Флавина.

"Он позвал меня!" – радостно пел торжествующий голос. Значит, все не так уж горько – она значила для Криса больше, чем очередная победа, пополнившая обширные любовные списки мага. Значит, он грустит, не торопясь утешиться в объятиях темпераментной мулатки, как было тогда, в Малаге.

Крис так многозначительно говорил с ней на балконе дворца Рисконти, намекая на то, что влюбился с первого взгляда и навсегда... Вита почти поверила. А через несколько дней прочла в газете, как Абра Гарам партнерша и постоянная подруга Флавина рассказывала о гастролях и огненной неделе, проведенной с возлюбленным в Малаге.

Когда Флавин предложил Вите сняться в его фильме, она согласилась, скрывая от себя самой истинную причину – ей хотелось вызвать пылкое чувство Криса, а затем дать понять, что она принадлежит Элоизу. Маленькая женская месть, которую никогда не затевала Вита. Может быть, светлые, глубокие как омут, глаза мага на самом деле не давали покоя добродетельной мисс Джордан? И попросту морочила себе голову, придумывая предлог для встречи с ним?

Они оказались рядом в Египте и Таиланде. Крис не скрывал, что Виталия – идеал, женщина номер один в его жизни и постоянный стимул для творчества. Он охотно проводил с ней все свободное время и радовался успехам на съемочной площадке. Но крайняя почтительность, с которой маг относился к своей новой партнерше, не оставляла места даже для невинного флирта.

Он ни разу не проявил свою мужскую заинтересованность, хотя Вита могла бы поклясться, что волнует его. Крис отчетливо дал понять, что Вита женщина его мечты, а не мимолетного постельного флирта. Именно это сделало их друзьями.

Флавин появился на заснеженном подмосковном шоссе как в сказке отчаянный, бескорыстный, неожиданный. В душе Виты зазвенел колокольчик радости – именно Крис был способен превратить нелепую историю в забавное приключение. Не слишком раздумывая, Вита понеслась с ним в Данию и сказка продолжалась. Они радовались коротким каникулам, зная, что скоро каждый вернется в свою привычную жизнь, сохранив память о рождественских чудесах. Но ни Вита, ни Крис не собирались менять установившихся в их отношениях ролей. Волшебная ночь свела их с ума. Они оба явно сожалели о происшедшем.

"Или я ошибаюсь, выбирая тот вариант, который удобен мне? – Спрашивала себя Вита, возвращаясь по знакомой уже дороге в Хельсингер. – А что если Крис приехал в Москву, а потом устроил этот романтический побег, рассчитывая завоевать ответные чувства, потому что сам уже тяготился дружеской бесплотной привязанностью? Что если сейчас он просит её вернуться, чтобы заявить о своей любви? – В таком случае, нам придется стать чужими, – решила Вита, увернувшись от обгонявшего её зеленого "мерседеса". – Не может быть и речи о какой-то тайной связи невесты Рисконти. – "Ты найдешь в себе силы противостоять соблазну, мисс Джордан фон Ганнесфельд, если не хочешь стать обычной девчонкой с улицы", – сказала она себе и даже не успела испугаться: нахально теснивший её автомобиль с отвратительным металлическим скрежетом врезался в левое крыло. "BMW" Виты развернуло и пронесло за красный треугольник с предупреждением: "Опсно! Идут дорожные работы!" Она резко вывернула руль и, кажется, не в ту сторону, что и спасло машину. Задние колеса увязли в куче гравия и вместо того, чтобы врезаться в штабель бетонных плит, автомобиль застрял.

За мгновение перед тем, как удариться лбом о ветровое стекло, Вита отчетливо различила лицо глядящего прямо на неё водителя "мерседеса". Оно выражало досаду и ненависть. Взвизгнув шинами, синий автомобиль умчался. Вита осталась в тишине и, возможно, потеряла сознание.

Она пришла в себя от завывания сирен полицейских машин. Как выяснилось позже, они прибыли на место происшествия тут же, следуя по пятам за странно ведущим себя "мерседесом"-нарушителем.

Виту о чем-то спрашивали, а потом, положив на носилки, погрузили в санитарную машину. Она все хотела назвать номер телефона Флавина и попросить полицейского немедленно связаться с ним. Но и название набережной, где стояла баржа, и цифры телефонного номера исчезли из памяти. "Господи, Крис, найди меня..." – молила она, опуская тяжелеющие веки. И вот он оказался рядом, – как всегда неожиданно, как обычно – надежный, сильный, берущий всю ответственность на себя. Вита поняла, что увидев Флавина, испытывает желание спрятаться на его груди, словно маленькая девчонка. В скорой помощи он взял её за руку и не выпускал до тех пор, пока Виту не увезли врачи.

... – Это чудо, что все обошлось благополучно. Действительно, тебя ничего не тревожит? – Взгляд Флавина остановился на лбу Виты, где белела заклеенная пластырем ссадина. Он не решался спросить, почему она оказалась на шоссе, – боялся поверить в свое счастье, ведь очевидно одно – Вита торопилась в Хельсингер.

– Я чувствую себя нормально, только почему-то все время хочется спать... – Вита умолкла, не решаясь сказать, что не может вернуться на баржу. – Не знаешь, здесь есть поблизости приличный отель?

– Конечно. Сейчас мы найдем что-нибудь подходящее. Тем более, что завтра мне надо опять вернуться сюда – уладить протокольные формальности. Пошли, девочка, не оставаться же нам в больнице.

Маленькая гостиница неподалеку от госпиталя называлась "Три лова" и выглядела вполне уютно. Американец получил два соседних номера на втором этаже с окнами, выходящими в тихий переулок.

– Не московский "Метрополь", зато, кажется, вполне безопасно. – Вита оглядела комнату.

– Еще бы, – ведь тебя буду сторожить я. Устроюсь в коридоре под дверью, как восточный страж у спальни госпожи.

– Извини, Крис, может, мы поговорим обо всем завтра? – Вита боролась со сном и совершенно не хотела выяснять, почему Флавин молил её вернуться, передав незнакомцу записку.

– О'кей. Только тебе было бы неплохо поесть. Хочешь, закажу что-нибудь в номер?

– Нет! Меня мутит даже от мысли о еде. Наверно, это запоздалый шок. Я ведь не успела испугаться, а потом как-то отключилась.

– Спи, девочка. Наверно, этой сейчас лучше всего. – Крис поборол желание поцеловать её в лоб – слабенькую, бледную, совсем обессилевшую малышку. – Только очень прошу тебя, до одиннадцати часов утра не выходи отсюда. Я быстренько съезжу в госпиталь и вернусь. Закажи завтрак, поволяйся, посмотри телевизор.

– Ты чудесный. Обещаю. Спокойной ночи, Крис...

– Хорошо, что нашли время приехать, мистер... – худощавый лысый человек в поблескивающих очках подозрительно посмотрел на Флавина.

– Флавин.

– Следовательно, ваша подруга – знаменитая мисс Виталия Джордан?

– Да. Нам хотелось попутешествовать без суеты и шума.

– Понимаю... Я прооперировал сотни людей, большинству из них спас жизнь. По моим учебным пособиям работают специалисты во всем мире. Но готов спорить, что ни моя физиономия, ни мое имя не вызовут экстаза толпы.

– Ваше имя, господин Темпи, не выходит у меня из головы со вчерашнего дня.

– А... Еще в университете оно служило предметом насмешек – латынь ведь изучали все. Я, знаете ли, по натуре медлителен. Флегматик с фамилией Время.

– Но вы, надеюсь, успели составить мнение по снимкам мисс Джордан?

– Их недостаточно, чтобы полностью разобраться в диагнозе. Надо провести целый ряд обследований. Если вы сочтете возможным остаться в нашей клинике, я лично займусь мисс Джордан.

– Увы, профессор. Мы должны уезжать. Прошу вас высказать свои наблюдения сейчас.

– Тогда мне придется сформулировать диагноз в манере гадалки. – Он встал и подошел к снимкам, очертив указкой затемнение с левой стороны черепной коробки. – Мы имеем дело с явной аномалией в виде некоего образования, природа которого пока не ясна. Но, что почти несомненно, это образование имеет тенденцию увеличиваться, причем, довольно стремительно. Снимок, сделанный в Америке, датирован октябрем. За прошедшие два месяца обращование заметно увеличилось... Ну, а поскольку происхождение заболевания остается под сомнением, я должен воздержаться от прогноза... Рекомендация одна: срочно заняться вашей больной самым серьезным образом.

– Профессор, вы не произнесли слово "опухоль", тем более "какуер". Значит ли это, что такой диагноз исключен?

– Он возможен наравне с другими, довольно безвредными.

– Предположим худшее. – Флавин поднялся и подошел к светящимся на экране снимкам. – Допустим, это затемнение – самая опасная и кровожадная опухоль... Ее можно ликвидировать оперативным путем?

– На данном этапе, если, я подчеркиваю, если, как вы предполагаете, это злокачественная опухоль, – её удалять бессмысленно. Возможна радио – и химиотерапия. Иногда она дает отличные результаты.

– Сколько бы времени вы дали такому больному? – Флавин обратил к профессору тяжелый, магнетический взгляд, и тот не сумел отвести глаза, хотя явно старался сохранить в разговоре дистанцию неопределенности.

– Полгода, – сказал Темпи глухо, словно под гипнозом. Врачебная этика не позволяла ему делать качегорические выводы в случаях, требующих дополнительных подтверждений. И хотя интуиция подсказывала Темпи самый суровый диагноз, он решил не говорит об этом Флавину. Но странный американец словно подчинил его своей воле. Темпи не сумел не только опровергнуть свое заявление рядом справедливых сомнений, но даже попрощаться с известным магом.

– Уверен, вы сумеете сохранить нашу беседу в тайне. Благодарю за откровенность, профессор. – Флавин исчез, прихватив снимки, а Темпи все ещё сидел с прилипшим к небу языком, словно на сеансе гипноза.

... "Полгода", – сказал Темпи, выдав то, что хотел умолчать. Что-то оборвалось внутри – Крис полетел в звенящую черную пустоту. Это был страх, неизвестный ему до сих пор – холодный, липкий, лишающий сил и разума.

Не помня себя, Крис погнал автомобиль к побережью. Он выполнял привычные действия, держась за руль, как за спасательный круг. Страх отступил, его место заняла растерянность. Что же произошло?

Вита вернулась к нему. Насмешливый рок отдал её Флавину, чтобы убить. "И на что способна твоя великая любовь, самонадеянный волшебник? На фокусы с Ангелом и смиренное ожидание конца?" – ехидно вопрошал некто.

Флавин не находил ответа. Смешанное чувство величайшей радости и грозной опасности обезоруживало его. Он потерял обычную быстроту реакции, позволявшую нанести точный ответный удар, утратил способность мгновенно находить выход из любой ситуации. Сейчас ему хотелось лишь одного – чтобы сказочное путешествие вместе с Витой никогда не кончалось. Пусть они будут невинны, как монахи, принявшие постриг, пусть только взгляд посмеет коснуться её несравненных черт, но страшный диагноз должен сгинуть, развеяться, подобно ночному кошмару.

Затормозив у высокого берега заснеженного залива, Крис вышел. Совершенно белый солнечный диск едва проглядывал сквозь молочную дымку. В лицо дул резкий ветер.

"Какую жертву вы ждете от меня, вода, огонь, ветер? Дайте знак, я жду", – прошептал Крис заледеневшими губами. Тишина казалась полной, но сквозь неё откуда-то издали, словно солнечный свет через прозрачную мглу, прорвался отдаленный звон – церковные колокола оповещали праздник.

"Какие бы силы не восстали против Виталии, я объявляю им войну. Я, Кристос Флавинос, беру на себя ответственность за её жизнь И я не отступлю", – произнес Крис в пустоту, чувствуя, как возвращаются к нему силы.

Вернувшись в машину, он помчался к городу, обдумывая родившийся план. Крис Флавин решил бросить вызов року.

Разные школы изотерических наук сходились в одном: существует несколько способов перехитрить предначертанную судьбу, но главный из них побег. Резко переместившись в пространстве и изменив свое окружение, человек может избежать катастрофы. Так, повинуясь тайному зову, уходили в монастыри повесы и воины, отправлялись в рискованные путешествия сытые бюргеры, скрывались в пустыне богачи, чье земное существованием казалось земным раем. Свернув с привычного пути, эти люди избегали столкновения с разъяренной фортуной.

Самый мистический из идеологов Третьего рейха Рудольф Гесс, занимаясь астрологией, увидел в собственном гороскопе тень неизбежной виселицы. В 1945 году он прилетел в Великобританию с предложением мира и был интернирован в Швейцарию. Таким образом, он переместился в пространстве на полтора часа и сменил компанию гитлеровского правительства на заключенных швейцарской тюрьмы. Во время Нюрнбергского процесса Гесс избежал смертного приговора и прожил ещё сорок лет, отбывая пожизненное заключение. Старика нашли в тюремном дворе, удавленного телефонным шнуром. Преступник не избежал наказания, но сумел оттянуть момент законного возмездия. Над Гессом тяготела черная карма.

"Виталия – любимое дитя Вселенной. Создавшие это совершенное творение силы не могут быть столь безрассудны, чтобы нанести коварный удар. Жизненный путь Виты пересекала чья-то злая воля. А с ней я сумею справиться", – решил Крис, покидая пустынный берег. Теперь он мог предстать перед той, что доверила ему свою жизнь.

... – Я проснулась недавно. Представляешь, проспать чуть не двадцать часов! Раньше подобных грехов за мной не водилось. – Одетая в брюки и свитер, Вита приканчивала завтрак. В комнате пахло яичницей с беконом и кофе. – Давай, присоединяйся. Что тебе заказать?

– Пожалуй, то же самое плюс кусок хорошего мяса, – быстро согласился Флавин. – Ты выглядишь настоящей обжорой, это действует заразительно.

– Я чувствую себя прекрасно. – Вита набрала номер ресторана и заказала еду для Флавина. – С больницей все кончено?

– Да... – Сбросив куртку, Флавин присел рядом. – Больше ты им не понадобишься.

– И полицейским тоже. Меня разбудил звонок – этот вчерашний инспектор каким-то образом вычислил мое местонахождение и сообщил, что разбирательство затягивается... Извини, я жую, не могу остановиться.

– Дай хоть бутерброд. Пока эти датчане пошевелятся, я от голода потеряю все магические силы. – Крис с жадностью откусил сэндвич с сыром.

– Я ведь не сообщила повару, что завтрак предназначается для самого Криса Флавина! Кстати, я включила телек – здесь только о тебе и говорят: "Подарок американского чудодея жителям Хельсингера". Это про твоего Ангела.

– Ты понимаешь датский?

– Только когда речь идет о божественном, это же сплошная латынь.

– Да, Гарри оказался хорошим учеником – сработал чисто. Только в одном месте...

– Прекрати, Крис! Все было совершенно невероятно... Вот и твое мясо.

официант вкатил тележку с горячими блюдами и быстро расставил их на столе, исподволь косясь на Флавина.

– Он узнал тебя! – обрадовалась Вита, когда парень ушел. – Еще бы, и на экране, и на афишах твоя магическая физиономия.

– Неужели мисс Джордан здесь менее популярна? О, чудесное мясо для тренировки челюстных мышц. – Крис энергично прожевывал лангет. – Мне иногда приходится работать зубами.

– Видела, как ты болтался под вертолетом, вцепившись зубами в канат. Естественно, такие штучки приводят в трепет конкурентов.

– Да, я умею кусаться. Особенно, если меня разозлить. А сейчас я крепко зол, девочка.

– На этого парня в "мерседесе", что наехал на меня? Придется попридержать кулаки – он сбежал. Полицейский сообщил мне, что они нашли брошеннывй автомобиль, который оказался угнанным. Преступник, естественно, скрылся.

– Не удивляюсь. Если они полчаса наблюдали и ожидали, пока этот сумасшедший кого-нибудь собъет... – Крис упорно смотрел в тарелку, боясь, что глаза выдадут его: в них нетерпеливо бился главный вопрос – что занесло Виту на дорогу в Хельсингер.

– Крис... – Покончив с завтраком, Вита отодвинула от стола свое кресло, будто боясь близости Флавина. – Крис, ты что-то хотел сказать мне?

Из-под нахмуренных бровей карие глаза Виты смотрели в упор. Флавин на мгновение опешил, ему показалось, что Вита узнала про разговор с Темпи.

– Ты о чем, девочка?

– Послушай меня... – Она помедлила и, сморщившись как от горькорй пилюли, выпалила. – Я очень, очень ценю наши отношения. Но, умоляю, давай ничего не будем менять?

– Но... – У Криса в горле застрял кусок. – Но мы ведь уже договорились. Кажется, я не похож на сексуального маньяка. Забыли о своих ошибках – о'кей? – Поспешил переменить тему обескураженный Крис. Неужели для этого заявления она неслась в Хельсингер?

В нависшей тишине было слышно, как в коридоре бранятся горничные. Флавин отодвинул тарелку.

– Вита, почему ты не улетела к Рисконти? – решил вдруг он выяснить все до конца.

– Мне показалось, что тебе нужна помощь... Эта записка напугала меня.

– Записка? Ты нашла какую-то записку?

– Мне её передал тот человек. Ну, – которого ты встретил на бензозаправке...

Выслушав рассказ Виты, Крис застыл в недоумении. Он уже понял, что происшествие на дороге не было случайным и подозревал в злодеянии Абру. Но как она успела подстроить финт с неизвестным господином и фальшивой запиской? Флавину хотелось задать Вите десятки вопросов, но он вовремя спохватился, сообразив, что правда напугает её. За Витой кто-то охотился, причем, с весьма опасными целями. Кто-то хотел запуцгать или уничтожить их. Но кто бы это ни был и какие бы чувства не испытывала к Флавину Вита, он должен был сейчас добиться одного – уговорить девушку уехать вместе с ним.

– Хорошо... Я расскажу тебе все. Только постарайся понять меня правильно... – Крис задумался, импровизируя на ходу. – Видишь ли, визит в Москву несколько скорректировал мои планы. Я должен был показать рождественские представления в Копенгагене, но немного изменил время и место действия. Отсюда мне предстоит путь в совсем другое место и с очень ответственной миссией... Я подумал, а что если Вита возмется помочь мне.

– Помочь? Это опять съемки фильма?

– Нет, дорогая, речь идет о моем личном, семейном деле. Я планировал успеть к Новому году... Честное слово, Вита, это чрезвычайно важно для меня...

– Конечно, Крис. Ты же помог мне выкрутиться из московской истории. Можешь рассчитывать на мою помощь. Но что я могу сделать, объясни хотя бы.

– Обязательно. Но не сейчас... Видишь ли, я вначале позволил тебе уехать, а потом пожалел. И сгоряча что ли передал эту записку. Понимаю, как нечестно оказывал на тебя давление.

– О чем ты? Ты должен был сказать все сразу. Возможно, я бы вела себя по-другому.

– Но ведь Рисконти ждет тебя.

– Нет. Мне так и не удалось разыскать его. – Вита заметно погрустнела, и Флавин, которому захотелось немедля отправить её к возлюбленному, приказал себе "не заметить" этого.

– Ладно. У вас ещё вся жизнь впереди, счастливцы. Я прошу у тебя всего лишь одну неделю. И клянусь, Виталия, ты не пожалеешь.

Глава 10.

Поздно вечером в гавани греческого города Лаврион смуглый брюнет зафрахтовал яхту. Он хотел остаться неузнанным и хозяин водного гаража Такис Лемистоклус сделал вид, что совершенно не догадывается, с кем имеет дело. Здесь всем было известно, что американский фокусник – чистокровный грек. Да и внешность его не оставляла сомнений. Но говорил он по-английски, прятал глаза за солнечными очками и, со всей очевидностью, скрывал свое подлинное происхождение. Заплатил американец хорошо. В оплату входила и застрявшая на языке Лемистоклуса фраза: "Рад служить вам, господин Флавинос. Вы у нас – знаменитость, что-то вроде национального героя". Но грек промолчал и даже шуганул недотепу-юнгу, уставившегося на мага и волшебника с открытым ртом.

Американец отказался от помощников, заверив, что отлично справится с яхтой сам. Это и понятно – на причале его ждала длинноногая блондинка самого что ни на есть экстра-класса. Бывший моряк, изучивший на всех континентах своеобразие женских прелестей, мог безошибочно определить красотку высшего ранга с любого расстояния. В дамах этой немногочисленной категории никогда не обнаруживалось ни малейшего изъяна, как издали, так и при самом близком рассмотрении. Ведь частенько бывает – идешь за обалденной девочкой два квартала, не отрывая взгляда от играющих бедер и стройных ножек, а догнав, чертыхаешься в три этажа, увидев размалеванную фурию.

Белокурая американка просто сидела на бетонном столбике для причальных канатов, бросая чайкам из пакета сто-то съестное. Но в очертаниях её плечей, осанке, в долгих взмахах руки и плещущихся на ветру длинных волосах угадывался фирменный знак, гарантирующий качество. Подойдя, маг обнял её, уткнувшись лицом в ароматную шею. Ноздри Лемистоклуса вздрогнули – ему почудился запах духов, окутывавших блондинку. Затем они шагнули на борт "Кафы", и все так же в обнимку направились к рубке.

Лемистоклус долго провожал взглядом покидающее вечернюю бухту судно. Он не воспользовался биноклем – и так в груди разлилась еакая-то непонятная смесь зависти, восхищения и мучительной жалости. То ли к себе, застрявшему до конца своих дней на этом причале, то ли к тем, кто исчез в розовых сумерках – сильным, великолепным, влюбленным, но, увы, смертным.

"Есть повод выпить. Я угощаю", – неожиданно сообщил Лемистоклус напарнику и, заперев дверь своего "кабинета", вывесил табличку: "Водный гараж Такиса закрыт до следующего года", что означало – на целых четыре дня.

Господин Лемистоклус ошибся – слившиеся силуэты на борту яхты не означали жарких объятий. Во время перелета до Афин Вита не проявляла привычной живости. Уверенный, что она сожалеет о разлуке с женихом, Крис старался не надоедать ей беседами. Лишь когда он показал Вите ключи от яхты, девушка виновато улыбнулась:

– Извини, если у меня начнется морская болезнь. И в самолете укачивало и сейчас... – Она поморщилась. – В ушах звенит.

– Ничего. Это совершенно особенное море и у нас священный маршрут: мы едем в Рай, детка. – Флавин подхватил покачнувшуюся на палубе Виту и она прижалась к его груди.

– Ты не обидишься, если я немного отдохну?

– Конечно, располагайся в любой из кают – эту ночь мы проведем в море. А я постою у штурвала.

– Ты и это умеешь? – Вздохнула Вита.

– Скажи хоть слово, а я берусь доказать, что и Виталия Джордан первоклассный яхтсмен.

– Утром, ладно? Наберусь сил и освою штурвал

Крис проводил взглядом спускавшуюся в кубрик девушку. Ее здорово качало, но помогать Крис не стал.

... Когда Вита проснулась, было совсем темно и тихо. Мотор не работал. Суденышко мягко покачивалось на волнах, и это колыбельное колыхание нравилось ей. Набросив куртку, Вита поднялась на палубу и замерла, захваченная чудесным зрелищем – вокруг бархатная чернота и мириады звезд, необыкновенно ярких, звенящих. Палубные огни погашены, никого в целом мире, лишь плеск волн под килем, йодистый запах водорослей и тишина.

– Иди сюда, детка, – тихо позвал голос Криса. Он лежал на спине, положив за голову руки, и закинув лицо, словно загорал под звездами. Вита села рядом.

– Что за сказка, ещё утром мы кружили в снежной метели, а теперь – в звездной.

– Это мои друзья. мы знакомы с детства. Смотри – это Канопус – вторая по блеску звезда всего неба. Она находится в созвездии Киль. Вон там ниже четыре ярких точки – это Крест, а под ним совсем маленькая Муха. Те далекие звезды – Южный Крест. По словам Данте, он освещает преддверие Рая.

– А ты и вправду "звездный сын", Крис? Я читала что-то подобное в одной статье.

– Может, и так... Очевидно, я свалился с неба прямо на крышу дома в городке Мегаро неподалеку от Афин. И потом всегда поднимался туда, чтобы глазеть на звезды... Ты тепло одета? – Флавин повернул к Вите голубоватое от ночного света лицо.

– Да здесь почти лето. Термометр на рубке показывает 12 градусов. И пахнет... Ты чувствуешь, Крис, пахнет водорослями и терпкими травами.

– Это с невидимых в темноте островков. Здесь их множество – тридцать девять, и только двадцать пять обитаемы. С Кикладами связаны две легенды. Говорят, что нимфы разгневали Посейдона и тот превратил их в скалы. Другая версия гласит, что название островов происходит от слова "kykos", что знат, круг, так как островки располагаются вокруг священного острова Делос.

– Здесь сплошные легенды и целая пропасть тысячелетий, пролетевших как сон.

– Да, когда смотришь на звезды, пять тысяч лет, отделяющие нас от расцвета кикладской цивилизации кажутся песчинками... Тогда здесь правила Великая Богиня. Ее изображение сохранилось во многих музеях мира.

– Только в музеях? Люди забыли свою Богиню?

– Людей уничтожил вулкан. А новые цивилизации стали поклоняться божествам мужского рода.

– Для того, чтобы все время воевать, – сообразила Вита.

– Еще бы! Ведь за острова боролись могучие державы. То ими владели венецианцы, потом захватил турок Красная Борода. В конце 18 века острова даже находились под властью русских.

– Бедные греки, как же им отстаивать свои земли, если такие сильные воины, как Крис Флавин, отрекаются от родины.

– Вита, ты же ничего не знаешь...

– Теперь, кажется, знаю, Кристос Флавинос... Мы едем к тебе домой.

Крис сел и взял руку Виты.

– Если ты сумеешь меня понять и простить, я постараюсь что-то исправить. Честное слово, девочка. – Его светлые глаза мерцали в темноте подобно лунному камню.

– У тебя неземные глаза, Кристос... Они светятся... – Рука Виты дрогнула.

– Моего отца звали Сократом. Он родился в семье зубного врача. Сократ был похож на старого Зевса, но стал не актером, не фокусников, а обычным дантистом. Я был младшим из двоих сыновей. И, знаешь, Вита, мною трудно было гордиться...

– Догадываюсь. Ты не любил сидеть в классе, предпочитая драки и спорт. Сын дантиста оказался атлетом.

– Если бы... Когда-нибудь я покажу тебе фотографии. Я был тщедушным и злючим мальчишкой. Гордыня не позволяла мне смириться с унижениями, которым подвергаются в школе хилые и странные. Я был странным, Вита. Таинственное, чудесное, недоступное манило мое воображение. Смешной и жалкий, я рвался на сцену, чтобы показывать фокусы.

– И тогда мальчишки полюбили тебя?

– Н-нет... Всякая непохожесть карается нормальным большинством. Я был не похож на них и за это меня били.

– Били?! Крис, это неправда. – Вита приблизилась, пытаясь уловить выражение лица Криса. – ты шутишь?

– Увы. Кристос Флавинос был Верзилой Флави. Это та правда, которую я скрывал все эти годы. Крис Флавин – миф, а мифу не нужны унизительные натуралистические подробности.

– Но что нужно тебе лично?

– Пока не знаю. Я на распутье, детка. Мне надо принять решение и для этого рядом ты. Ты – моя совсеть, Вита.

– Милый... Тебе попалась неудачная кандидатура в святые. – Вита поднялась и подошла к поручням. – Здесь так легко дышится, так ясны мысли и светлы чувства... Вот я стою на самом носу, и кажется, несусь наперерез волнам. Совсем тихо, неслышно, словно лечу... А, знаешь, мне даже нравится, что я была гадким утенком, а не задиристым победителем... – Она повернулась и опустилась на колени возле Криса. – Поверь, так лучше. Таким тебя сотворил Создатель.

– Ты веришь в Бога?

– Сейчас да. И всегда, когда сталкивалась с чем-то прекрасным.

– Надеюсь, это происходит всякий раз, когда ты смотришь в зеркало. Не возражаешь, ечсли я принесу вино?

– И что-нибудь поесть. Ведь ты загрузил целую сумку в гавани, я заметила.

– Тогда накрывай стол.

– Где? В кубрике? Не хочется уходить отсюда.

– Тогда остаемся. Покрой пол вот этим. – Скрывшись в рубке, Флавин кинул Вите кусок плотной ткани.

– Да это же флаг!

– Просьба о помощи. Его выбрасывают, когда судну грозит опасность. Сегодня он станет нашей скатертью. А вот это – к ужину. – Флавин вытащил из сумки пакеты

– В темноте легко делать фокусы. – Вита разворачивала покупки. – Я ориентируюсь по запаху. Здесь жареные цыплята, ватрушки, помидоры, овечий сыр и что-то сладкое. Ой, с миндалем!

– Раскладывай все. Мы будем пировать до утра... Хрусталь, мэм. Флавин поставил на "скатерть" стопку бумажных тарелок и два пластиковых стакана. – А это настоящее Isandali – вино из розового винограда с терпким ароматом, и Naoussa Boutari – красное.

– По-моему, у нас лучший в мире ресторан и прекрасный шеф-повар. Да и официантка не так плоха. Прошу садиться!

– Кто бы мог подумать, что изысканная Виталия Джордан, выросшая во дворце и вскормленная исключительно сливками кулинарного мастерства, обрадуется ужину на досках прокатной яхты. Далеко не шикарной, между прочим.

– На шикарных скучно. Можно уже приступать? Блаженство! В темноте я стану есть руками и пользоваться рукавом вместо салфетки.

– Прости, не обнаружил столового серебра. А вместо салфетки возьми это. – Крис передал Вите носовой платок.

– Спасибо. Но если ты решишь всплакнуть, вытирать слезы придется моей курткой. Она белая и подходит все же лучше, чем толстая кожа твоего прикида.

– Люблю эти одежки, их выбирала ты. Костюм от Виталии Джордан для мужчины средних лет, желающего остаться в категории клевых-сопливых. Ну, как вино?

– Пахнет южным солнечным летом. Как здорово, что здесь уже тепло.

– А завтра будет ослепительный день. Я обещаю. Ведь у тебя дома в Сокраменто было очень солнечно.

– В Сокраменто большая вилла, тридцать две комнаты. Ковры, гобелены, шелковый штоф на стенах, бархатная обивка мебели... Огромный парк, лимузин с шофером. Иногда я возилась на клумбах вместе с корейцем-садовником. Но чаще занималась танцем, теннисом, музыкой... – Вита уплетала огромный сэндвин с овечьим сыром, закусывая помидором.

– Простите, леди, ваше воспитание столь многосторонне! Это великолепно! А над кроваткой, как утверждают, висел Тициан.

– был портрет тощего старика в черной сутане. Только в гостиной. под охраной сигнализации. Ой, у меня горят щеки. Крис, это какое-то опасное вино!

– Воздух, детка. ты опьянела от воздуха и ещё от света звезд. Он пробуждает прекрасные воспоминания.

– Не сказала бы. – Вита приблизилась к Крису. – Хочешь, я расскажу тебе про одну мою подружку?

– Это интересно?

– Скорее грустно... Она, она... ну, скажем, её зовут Николь. Так вот, Николь не помнит своих родителей. Ими была чета лихих хиппи, мотавшихся по западным штатам на мотоциклах вместе с целой колонной себе подобных. Лозунг: секс, наркотики, свобода. Но Лиз забеременела, потом родила, а совсем скоро уже носилась со своим очередным дружком по дорогам, привязывая девочку за спиной. Николь едва исполнилось три – её нашли полицейские в кювете под телами разбившейся пары. Девочка немного повредила колено, но даже не плакала, перебирая длинные деревянные бусы матери. Потом уже оказалось, что маленькая Николь получила сотрясение мозга и даже стала немного заикаться. Но это быстро прошло.