Текст книги "Сердце ангела"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

"Угомонись, безумец. Ты должен понять, где и почему допустил ошибку, а затем вынести себе приговор, не менее жесткий, чем хотелось бы мрачному американцу", – сказал себе Лесников. – "Ошибку?! Да это лучшее, что перепало тебе, зануда, – воскликнул не желавший сдавать позиции Лесник. Признайся честно, ты позволил загнать себя в угол, потому что желал именно этого. Ты жаждал, чтобы она, наконец, увидела тебя!"

Застонав, Игорь закрыл глаза. Он совершенно не представлял, что ждет его дома и чем завершится этот долгий день. Он не думал о разговоре с Колчиным и последствияъ близкого знакомства с Фистулиным. Вместо этого Лесников сожалел о том, что лишь пожал протянутую Витой на прощание руку, не смея поцеловать её распухшими, в корках запекшейся крови губами.

Василий Шакерович полулежал в кресле с влажным компрессом на лице. Глаз стремительно заплывал, голова трещала, не помошали ни коньяк, ни супермощная немецкая таблетка. Мысли разбегались, оставляя лишь одну, доставлявшую сладостное удовольствие: Фистулин перебирал самые изощренные способы, которыми в ближайшее же время разделается с Лесниковым.

Разумеется, он и не думал отпускать его. Но лишь только "джип" с американкой отбыл к месту встречи, Василию Шакеровичу позвонил человек, просьбу которого он не мог проигнорировать. Жизнь Лесника – скромная плата за услуги, которые предоставлял Фистулину Феликс Симаков, возглавлявший соедственный отдел российской прокуратуры.

Скрепя сердце, Фистулин объявил пленнику:

– Погуляй пока. Дохни напоследок свободы. Чтобы потом было побольнее с ней расставаться. Это я тебе обещаю.

Стоявший между двумя парнями Игорь не поднял головы, а Василий Шакерович не успекл даже вскрикнуть – нога пленника нанесла стремительный удар в его левый глаз. Сквозь огненную пелену лежащий на ковре Василий Шакерович видел, как отделывали парни прыткого Лесника.

– Довольно, – нехотя процедил он сквозь зубы. – Грузите в машину этот ходячий труп и гоните за джипом. Язва объяснит, что к чему.

... – Все обошлось чисто, – доложил вернувшийся с операции Язвицкий, ставя на стол перед шефом полученный от Флавина чемоданчик. – Что с головой?

– Пустяки. Открывай. – Василий Шакерович тщательно просмотрел содержимое. – Ну вот, есть чем раздать долги, порадовать сотоварищей. Собирайся, пора на отдых. Меня жена ждет под пальмами. Осточертел этот хренов снег. – Фистулин налил в рюмки коньяку. – За удачный финиш.

– Для головы коньячок – первейшее лекарство. – Выпив, Язвицкий принюхался. – Что-то горит во дворе. – И вдруг завизжал тонким бабьим голосом: из открытого чемоданчика валил едкий дым.

Несколько секунд Фистулин и Язвицкий молча смотрели, как исчезают, стремительно тлея и густо чадя, пачки долларов. Огня не было – деньги на глазах превращались в уголь.

Опомнившись, Язва вытряхнул остатки миллионов на пол, пытаясь спасти уцелевшие купюры, но они чернели, словно осенняя листва в жару кострища.

Через пять минут все было кончено – на выгоревших пятнах ковра темнели кучки пепла, напоминавшие маленькие кирпичи. Остолбеневший Язва вздрогнул от сигналящего радиотелефона, все ещё торчащего у него за поясом.

– Господа, я забыл предупредить, – банкноты следует сохранять при температуре не выше плюс пятнадцати по Цельсию Лучше, естественно, в холодительнике. Надеюсь, у вас все в порядке? – Любезно осведомился голос Флавина.

Язвицкий с трудом выдержал вопросительный взгляд Фистулина, но услышанное передавать ему не стал.

– Падло американское, фокусник е..й... – Он жалобно всхлипнул. – Ведь ты не оставишь этого, Вася?

– Клянусь. Мое слово все знают. – Оплывшее лицо Фистулина с потонувшим в синеве глазом осветила торжественность. С таким выражением, поднявшись из кресла, слушал Василий Шакерович звучавший на съездах "Интернационал".

Глава 8.

Супруги Кинсбрюкен прибыли в Копенгаген поздно вечером за день до рождества. Из окна самолета, делающего круги на аэропортом, был виден заснеженный, убаюканный метелью город. Этой зимой порадовали обильные снегопады, приносящие массу хлопот городским властям – для расчистки были подняты сотни специальных команд. Под крылом совершавшего посадку "боинга" тут же появилась вагонетка с десятью бравыми ребятами в оранжевых комбинезонах. Вооруженные лопатами, они набросились на сугробы с энтузиазмом борящихся за олимпийскую медаль атлетов, и площадка для подъезжающего к самолету трапа тут же была расчищена. Словно обрадовавшись, зловредный ветер тут же метнул с высоты новую порцию снежных хлопьев.

– Ты думаешь, мы будем здесь скучать, дорогая? – Пожилой господин заботливо расстегнул ремень сидящей рядом дамы и пожал лежащую на подлокотнике руку.

– Боюсь, в аэровокзале на нас накинется свора журналистов. Их не проведешь наивным маскарадом. – Поправив затемненные очки, женщина поглубже натянула меховую шапку, украшенную болтающимися лисьими хвостами. – Хью, конечно, будет нем, как рыба. А за остальных я не ручаюсь.

– Послушай, детка, мир велик, а Флавин невероятно хитер. Ты не пожалеешь, что согласилась сопровождать меня. – Из-под кустистых седых бровей глянули хитрые светлые глаза. – Думаешь, ты похожа на топ-модель, старушка? – Седовласый пассажир издал хрюкающие звуки, отдаленно напоминающие смех.

... Москву знаменитая пара покинула без осложнений. Хью Брант гарантировал, что сумеет продержаться несколько часов, скрывая побег Виталии. Он проявил чрезвычайную покладистость, пообещав уладить все проблемы с неожиданным отпуском мисс Джордан, успокоить американцев и русских.

– Не желаю ничего слушать! – Он зажал уши пальцами в ответ на возражения Виты. – Сегодня же ты исчезнешь из поля зрения общественности доверь этот номер мистеру Флавину. А я поработаю ассистентом, пущу пыль в глаза и тем, и этим... Детка! Тебе необходимо попросту отсидеться несколько дней где-нибудь в глуши, на свежем воздухе, под присмотром ответственного человека. К этим дням приплюсуется законная рождественская неделя, итого... – Хью хитро посмотрел на замолчавшую Виту. – Итого, можешь не думать о работе пару недель...

– Хью?! Что стряслось? – Насторожилась Вита, привыкшая к безоговорочной пунктуальности Бранта в деловых вопросах.

– А что ещё может произойти? Итак сплошной триллер. Довольно приключений. Передаю тебя Крису и немного займусь собой. Устал, честное слово, устал! Ты забываешь, мне давно не тридцать лет.

Вита мысленно прокрутила возможные варианты неожиданного отпуска, подозревая происки конкуренток и необязательность партнеров. Но ей и в голову не пришло, что Флавин попросил её менеджера о помощи.

– Хь., у меня к тебе очень серьезная просьба. Видишь ли... – Крис смущенно потер переносицу. – Нам необходимо скрыться от всех. Речь идет о медовом месяце. Сам понимаешь, старина. – Выпалил он единым духом.

– Что?! – Оторопел Брант. – Это официально?

– Вполне. Устроим грандиозную свадьбу по возвращению в Штаты. А пока все должно быть тихо и романтично. Собственно, Вита пока не догадывается о моих намерениях. Но я буду сражаться, Хью. Считай, мне позарез приспичило жениться.

– Круто, – уважительно покачал головой Хью. – Рад, ей-Богу, рад. – Он крепко пожал руку мага и подмигнул. – Деловую часть беру на себя. А ты позаботься о чудесах, парень.

... Чудеса начались тут же, как только освобожденная Вита прибыла в "Метрополь". Организаторам московского визита была объявлена версия, в соответствии с которой внезапно заболевшая свирепствующим здесь гриппом звезда срочно покидает Москву и отправляется на лечение домой. Смутно промелькнули какие-то слухи о скандале на Зимнем балу, вызванном охранниками мисс Джордан Брендой и Даком. Кто-то напугал американцев, а те, якобы, поспешили увезти свою хозяйку в отель, где уже и обнаружилась её болезнь. О знакомстве мисс Джордан с Фистулиным никто не упоминал.

Она и в самом деле пролежала в постели до десяти утра, где её и нашел обеспокоенный Флавин.

– Все в порядке, девочка? – Он быстро оценил состояние проснувшейся Виты. – Выглядишь не слишком бодро.

– Это, наверно, стресс. Вчера едва смогла принять душ и рухнула, как убитая. А потом проснулась от страха, даже свет зажгла... Все по углам какие-то тени мерещились и голова трещала... Сейчас все в порядке. – Вита села и, скрутив на затылке волосы, потянулась. – Сегодня я буду пить кофе в постели. – Она нажала на кнопку. – Позавтракай со мной, я должна все тебе рассказать.

Поправив на плече соскочившую бретельку ночной сорочки, она спохватилась:

– Извини, Крис... Я так ничего и не поняла. Почему ты в Москве? Где ты взял деньги? Да садись ты, здесь места хватит. – Подобрав ноги, Вита показала на край огромной кровати.

– Я, вроде, не так одет. Не для завтрака на простынях.

– Глупости. – Присмотревшись к Флавину, Вита рассмеялась. – Я узнаю этот костюм! Да, да, он из Флоренции. Помнишь, тогда, в октябре? Было очень ветрено...

– Кажется, припоминаю. Но у меня много похожих. – Крис отвел глаза, чтобы не рассматривать с жадностью южанина плечи и руки Виты, её обрисовывающуюся под тонким атласом маленькую грудь, сохранившую зимнюю молочную белизну кожу с просвечивающимися голубыми жилками.

Паузу нарушил официант, доставивший завтрак. Крис засуетился, помогая Вите накрыть кроватный столик.

– Я жду доклада, – напомнила она. – Что ты здесь делаешь?

– Начну с того, что собираюсь сделать. – Крис жестом отказался от кофе. – Послушай меня внимательно, Виталия. У меня запланировано рождественское турне по Скандинавии и Нидерландам. В Москву попал случайно и помог Бранту передать выкуп бандитам. Так уж получилось... А теперь намерен увезти тебя с собой. Хью согласен, он уладит все твои дела.

– Ты что-то задумал, Крис?

– Естественно. Немного покатаемся, отдохнем, возможно, снимем новый сюжет к "Урокам магии". Ну, как?

– Не могу. Все расписано до марта. А на новый год у меня другие планы.

– Тебя пороли в детстве?

– Что-что?

– Если нет, я готов восполнить пробел и объяснить, что маленькие девочки, едва вырвавшиеся из руг гангстеров, должны слушаться старших и не спорить с добрыми старыми друзьями. Сегодня же мы покидаем Москву. – Флавин решительно поднялся, пресекая жестом всякие возражения. – Ты покинешь этот город вместе со мной и полетишь не в Америку. Остальное тебе объяснит Брант. Извини, мне надо срочно уладить кое-какие дела. – Крис ушел, унося в душе неприятный осадок.

Конечно же, Вита предполагала провести праздники с Рисконти. Естественно, её вовсе не тянет в Данию в обществе беспокойного мага. Ну, и совсем уж очевидно, что в разговоре с Брантом Крис сболтнул лишнее.

Он сообщил о медовом месяце неожиданно для себя, и лишь потом понял, что ещё в воздухе, пролетая над океаном на восток, навстречу яркому надоблачному солнцу, решил все разом – и за неё и за себя. Это не было похоже на процесс построения жизненных планов, крупулезного обдумывания важного шага. Что-то произошло помимо Флавина, наполняя его чувством торжественной значимости происходящего. Направляясь в Москву он всем своим существом ощущал, как движется навстречу судьбе, солнцу, Вите. Картавивший доктор Ласкер внес недостающее звено в шараду – вдруг все сошлось, озарив прошлое и будущее светом понимания. Если Вита серьезно больна, если ей угрожает опасность, Флавин выполнит то, что написано ему на роду – будет рядом в беде и в радости до самого конца, до последнего своего вздоха. Это и есть судьба.

Поэтому он не подумал тогда о Рисконти, о том, что Вита, жизнерадостная, беззаботная птаха, не подвластна велению темного рока, легка и свободна в своем юном неведении, и был бесцеремонно напорист утром, по существу навязав ей свою компанию. Он переоценил свои силы, решив завоевать её целиком – самоуверенный, легкомысленный индюк.

– Виталия, ты говорила с Брантом? – спросил Крис по телефону, выждав необходимое для обсуждения всех деталей с менеджером время. И замер, боясь услышать отказ.

– Я лечу с тобой, Крис. Брант убедил меня. – Крису показалось, что Вита вздохнула. – Действительно, надо немного расслабиться.

– Не грусти. Я обязуюсь доставить тебя к новогоднему празднику в любую точку земного шара. Куда пожелаешь. А недельку потерпи и подыграй мне в одном спектакле. Это не фантазии безумца, а меры предосторожности. Ты должна покинуть Москву незамеченной.

– В чемодане с двойным дном? – Вита заметно повеселела. – Я согласна! И вот еще...

Флавин слышал её дыхание, Вита выбирала формулировку, и обошлась самой короткой:

– Спасибо тебе, Крис, – сказала она и опустила трубку.

... Вита от души веселилась, гримируясь и переодеваясь к путешествию под руководством Флавина. Они заперлись в номере, не допустив к процессу преображения даже Бранта.

Через полчаса в заказном такси гостиницу покинула солидная пара пожилой сутулый джентльмен с лохматыми бровями и короткой седеющей бородкой, и полная дама в смешных раскосых очках, украшенных блестящими камушками, и немыслимой меховой шляпе. Широкое пальто сидело на мужчине мешковато, русская цигейковая ушанка делала его похожим на профессора сороковых годов.

Вещи приобрел Брант в крупном магазине поблизости, а Крис с непоколебимой серьезностью "вылепил" Вите пышную фигуру, подсовывая в брюки и пуловер необходимые "толщинки" в виде свитеров и шарфов. Сапоги сорок второго размера на тяжелой жесткой подошве сделали походку звезды неузнаваемой: ей приходилось шаркать ногами и придерживать накладной животик.

В Шереметьево Флавина встретил представительный мужчина в форме подполковника. Стараясь не смотреть на его спутницу, выглядевшую крайне нелепо, Буркин пригласил супругов в свой кабинет. Илья Ильич, пять дней назад обеспечивавший спецвстречу мисс Джордан, гордился возложенной на него миссией. Он догадывался, что попавшие к нему "супруги", о вылете которых позаботились очень высокие инстанции, являются крупными фигурами в каких-то серьезных играх. Возможно даже, пожилую даму изображает совсем молодой мужчина – вон и рост огромный, и нога армейского размера, а лицо не старое, если отмыть грим и снять накладные ресницы.

Ни о чем не спрашивая, подполковник передал пожилому господину толстый конверт, в котором находились паспорта и два билета на ближайший рейс до Копенгагена туристическим классом. В английском Буркин был не очень силен и потому ограничился коротким пожеланием счастливого пути и хорошего отдыха все чин-чином, как значилось в вызубренном наизусть разговорнике.

– Не бойся, детка, из Москвы нас выпустят, – зеленая улица, предупредил Флавин оробевшую у оконшка паспортного контроля Виту. Она вообще заметно трусила, и лишь заняв места в салоне самолета, расслабилась.

Флавин церемонно ухаживал за супругой, советуя ей не есть ничего на борту российского самолета. Соседка по креслу неприязненно поглядывала на странную пару. Мельком спросив её о чем-то, Крис убедился, что русская путешественница не знает французского, и перешел на этот язык. Склонившись к "жене", сказал:

– Русские очень старались помочь нам. Это меня здорово насторожило. Похоже, мы выпутались из очень скверной истории. И... – Лицо пожилого джентльмена виновато поморщилось, – ... я должен признаться, что поступил не очень разумно. Видишь ли, когда владеешь всякими хитрыми штучками, трудно побороть искушение применить их в деле. Особенно, с мерзавцами. Они издевались над тобой, и ещё хотели получить чемоданчик с миллионами! Хм...

– Господи, Флавин, ты подсунул им фальшивки? – Густо подкрашенные глаза дамы просияли. Она театрально взмахнула ресницами.

– Деньги были настоящими. Я лишь пропитал их самовоспламеняющимся составом, который сжигает бумагу при повышении температуры... Извини, это была неудачная идея.

– Да почему? Ты – гений! Горстка пепла вместо миллионов – вот это здорово!

Флавин укоризненно покачал головой:

– Вы – легкомысленная девчонка, миссис Кинсбрюкен. А я – старый трусливый хрыч. К несчастью, все не так весело, дорогая. Русские явно торопились нас выпроводить. Это значит... – Крис вздохнул, – это значит, они догадались о моей шутке, и знали, как на неё прореагировали мафиози. Некий человек, помогавший мне в Москве, посоветовал нам скрыться как можно быстрее и незаметнее. Даже обеспечил фальшивыми паспортами. Это Колчин, опекавший твоего "переводчика".

– Он сообщил что-нибкдь про Лесникове?

– Нет. – "Вы любитель приключений, мистер Флавин. Следовало бы подумать о последствии трюков с этими ребятами. Ведь расхлебывать кашу придется в первую очередь мне. Но, думаю, что и про вас они не забудут", сказал он тоном начальника государственной разведки и ехидно добавил, "Будьте осторожны, сэр".

– Ну?

– Вот я и дрожал, пока не вывез тебя за границу. Все мерещилась погоня и слежка.

– Думаешь, они захотят мстить?

– Я бы не оставил безнаказанными шутников, если бы со мной поиграли подобным образом... – Заметив испуганный взгляд Виты, Флавин скорчил гримасу веселого клоуна. – Но мы же удрали, детка! Попробуй представить, где я тебя спрячу.

– В сыром, холодном, темном подвале.

– У миссис Кинсбрюкен потрясающая интуиция. Обещаешь не капризничать, если будет слишком много крыс?

– Я их обожаю. И еще, хочу есть. За последние сутки я так похудела, что, боюсь, при выходе из самолета с меня свалятся брюки со всеми спрятанными в них вещами. Таможня решит, что это контрабанда. Представляешь, – тайно проозить в Швецию вязаные вещи? Им будет над чем подумать.

Благополучно миновав препоны копенгагенского аэровокзала, "супруги" взяли напрокат автомобиль – крепенький "вольво" далеко не последней модели.

– Подожди меня здсь, – попросил Крис, оставив Виту в машине.

Он вернулся с огромным пакетом, вкусно пахнущим копчеными осисками, и поставил его на колени "супруге".

– Нам придется перекусить на ходу, предстоит долгий путь. Устрой-ка муженьку аппетитный ужин.

– Разве до Копенгагена так далеко?

– мы едем в Хельснгер, чудесный городок на самом берегу пролива Каттегат. Он там узенький, как река. А на другом берегу – город Хельсингборг – его родной брат. Это любимые места замечательного сказочника Андерсона, любимого всеми хорошенькими малышками.

– Но ты же должен работать в Копенгагене!

– Именно поэтому я собираюсь отсидеться в другом месте. А с выступлением в столице отлично справится мой дублер. Все будет не так грандиозно, рзумеется. Я ведь жуткий жмот, держу самые коронные приемы в строжайшем секрете. Передам тайну только своему сыну... Ну-ка, девочка, сними с меня эту мчалку. – Стащив парик, Крис встряхнул волосами и подставил лицо Вите.

Она попыталась осторожно отклеить бороду, но та держалась крепко.

– Кажется, у тебя выросла настоящая.

– Рви резче. Вот так! Черт, как больно, – поморщился Флавин.

– Ты перестарался с клеем. – Смочив руку духами, она провела ладонью по его щекам.

– Еще... – Крис зажмурился от удовольствия, но тут же крепко схватился за руль: по занесенному снегопадом шоссе двигалась вереница уборочных машин. – Не забудь брови. Да осторожней – я могу не удержать машину. Здесь сугробы, как в Лапландии.

В салоне крепко запахло духами "Мисс Диор". Сняв шляпу, очки, и достав из-под одежды кучу вещей, Вита с облегчением вздохнула.

– Не откажешься от компании размалеванной девицы? – Достав зеркальце, она изучила свое лицо, щедро "расписанное" косметикой. – И почему это пожилые дамы так увлекаются макияжем? Я действительно выгляжу лет на двадцать старше. Можешь притормозить?

Машина остановилась возле площадки для придорожных пикничков. На деревянных столах и скамейках лежали белые пуховики. Выбежав, Вита зачерпнула снег и с наслаждением умылась.

– Я уже думал, что ты станешь принимать снежную ванну. – Флавин протянул вернувшейся Вите носовой платок – по её мокрому лицу стекали капли.

– Хотелось бы! Но ещё больше хочется есть. – Она заглянула в пакет. Ого, здесь целое пиршество! Я првращаюсь в профессиональную официантку. С чем тебе сделать сэндвич?

– Русские бандиты заставляли тебя подавать обед? Извращенцы. Раз так, – я не жалею, что спалил доллары.

– Я крмила Лесникова. Ему надели наручники, и бедняга не мог даже выпить кофе без посторонней помощи.

– Об этом типе лучше не упоминай. – Крис демонстративно сосредоточился на шоссе, словно принимал участие в сложнейшем ралли. – Если бы я позволил кому-нибудь похитить тебя, я бы удавился с тоски и отвращения к себе.

– Ну, ты же Крис Флавин! И, кроме того, кажется. слегка неравнодушен к мисс Джордан. – Вита поднесла к крупному с горбинкой носу Флавина большой кусок копченого окорока.

– Я неравнодушен к ветчине, дорогая. Это моя тайная страсть. – Флавин лязгнул зубами и, "промахнувшись", прильнул губами к пальцам Виты.

Она поспешно одернула руку и нахмурилась:

– Крис, ты должен быть до конца честен со мной в своих намерениях. Понимаешь, – на носу Рождество и Новый год... Это семейные праздники.

– По документам мы как раз супруги, – кисло напомнил Флавин и взял у Виты сэндвич. – Извини, что заставляю заботиться о себе и совершенно пренебрегаю твоими планами. Не обижайся и постарайся понять: ты не можешь сейчас объявиться ни в Америке, ни в Европе: игрушечная стража твоего короля не защитит от московских мафиози, которые мечтают появиться на первых полосах газет в качестве похитителей мисс Джордан. Дай мне несколько дней, и я обещаю уладить конфликт. А пока тебе придется объяснить своим любимым и близким по телефону, что собираешься провести Рождество где-нибудь на краю света. Скажем, на острове Пасхи.

– Я доверяю вашему чутью, мистер Волшебник, и обещаю слушаться. Окончательно загрустив, Вита умолкла.

Крис включил радио, в темный салон ворвались аплодисменты переполненного концертного зала, и незабываемый голос Хампердинка запел о любви. ритмично щелкая дворниками, автомобиль несся сквозь снежную мглу. Перекусив, Вита задремала, по-детски положив под щеку сложенные ладони. Метель свирепствовала, занося маленький, затерявшийся на ночном шоссе "домик".

– С прибытием, леди! Мы находимся на набережной Святого Петра в городе Хельсингере. – Флавин остановил машину. – Извольте осмотреть апартаменты.

Машина стояла на набережной в старом квартале города. Здесь все напоминало рождественские сказки: узкие улочки, островерхие старинные дома, чугунные ограды заснеженных скверов, древник фонари, которые сто лет назад зажигали при помощи длинного фитиля специальные городские служащие, и, конечно, выгнувшие спины мостики над узенькими каналами, разделявшими квартал на островки.

Сквозь ставни, закрывавшие окна, кое-где пробивался свет, но сказочный городок мирно спал, так же, как в декабрьские ночи два или три столдетия назад.

– И вправду, сказочный городок. Кажется, из-за угла выйдет трубочист с лесенкой или фонарщик в длинном плаще и черной шляпе, – огляделась, выйдя из машины, Вита. – Но я не вижу поблизости гостиницы.

– А этот дворец? – Крис кивнул на причаленную у каменноготпарапета баржу.

Множество плавучих домов, уютно прильнувших к берегу каналов, служили здесь жильем, как в Копенгагене или Амстердаме. Баржа, на которую показал Крис, одиноко стояла почти в устье канала, впадающего в пролив, казавшийся отсюда морем. На противоположной стороне канала светился розовой дымкой искусно подсвеченный собор с позолоченным, уходящим в небо шпилем. Маленькая площадь, занесенная снегом, сливалась с белизной льда, прихватившего воду, и казалось, что каменная громада, покрытая кружевной резьбой, парит в летучем, искристом облаке.

– Чудесное место. Вот только "отель"... – Вита зябко подняла воротник пальто. – На три звезды он не тянет.

– Посмотрим. – Перемахнув через парапет, Крис спустился на баржу и вскоре за круглыми окнами салона зажегся свет.

– Скорее сюда, малышка! Тебя занесет снегом, как андерсеновскую сиротку со спичками. – В парапете распахнулась чугунная дверца, подхватив Виту под мышку, Флавин отнес её по деревянным сходням и поставил в дверях палубного строения. Изнутри доносилась тихая музыка, пахло яблочным пирогом и свежей хвоей.

– Смелей, смелей, тебя ждут, девочка. – Крис легонько подтолкнул Виту, и она застыла на пороге.

Обшитая темным деревом комната напоминала салон старинной яхты: стеллажи с книгами между окнами, мягкие диваны резные подставки с глобусом, вазами, лампами. Но главное – празднично накрытый на две персоны стол, а рядом с ним – елка! Настоящая, в мелких шишечках и смоляных каплях на шершавом стволе, украшенная шарами и рождественскими огнями.

Флавин с нежностью наблюдал, как на волосах Виты тают снежинки, как пробегают по удивленному лицу отсветы весело мигающих елочных лампочек и медленно расцветает на чуть приоткрытых губах совершенно особенная, неповторимая улыбка. Улыбка, на которую невозможно наглядеться.

– Здорово! Как же все чудесно! – Восторженно взвизгнув, Вита повисла на его шее, прижимаясь к мокрой колючей щеке.

– Старался скрасить твое вынужденное путешествие. – Флавин отстранился. – Пойду осмотрю палубу. А ты сделай необходимые звонки...

Выйдя на корму, он подставил запрокинутое лицо мокрому снегу. Струйки талой воды стекали за ворот, ему казалось, что прорывались забытые с детства слезы. На губах остался вкус мимолетного прикосновения Виты. Ее улыбка, её радость, её любовь, которую предстояло завоевать – самое главное в жизни Криса. В этом теперь не было сомнений. Они вдвоем в белой тишине, похожей на вечность, – мужчина и женщина, Адам и Ева. Все остальное пустяк: и соперник-король, пугавший Флавина, и тайная боязнь охладеть к своему делу, изменив ему с возлюбленной. Да, с единственной возлюбленной! Флавин засмеялся, сообразив, что размышляет вслух, шепча свои слова ветру.

"Неужели не понятно, что самые пркрасные твои замыслы вдохновляет она? Как же ты догадался, парень, что твои страхи, твоя ревность, твои отчаянные попытки уберечь её, постоянное желание видеть её, восхищать и восхищаться, твоя нежность и радость, переполняющая сердце рядом с ней – и есть любовь? Та самая, о которой ты много слышал, но так и не успел испытать сам?"

Вдохнув полной грудью морозный воздух, Крис распахнул дверь. Он шагнул в освещенную комнату так, как выходил на сцену – с пьянящим ощущением риска и трудной борьбы. Выходил безоружным – один на один с чудом.

В глазах стоящей у телефона Виты застыла растерянность. Трубка сигналила короткими гудками.

– Удалось дозвониться.

– Да.

– Сказала то, что хотела?

– Да... Вернее, то, что могла... – Вита подошла к столу. – Кажется, пора приступать к ужину.

– Там, за раздвижной дверью, спальня и ванная. Даю тебе десять минут. Иначе все остынет. – Флавин остался в гостиной, осматривая приготовленное пиршество. Она так привыкла к его "волшебству", что даже не удивилась и не спросила, почему на пустой барже в канале датского городка дымится ароматно поджаренный кусок телятины и ждет гостей едва испекшийся яблочный пай. А может, такого рода эффекты составляют повседневную жизнь Рисконти? Короля ждут, короля встречают, королю прислуживают, чему ж удивляться?

Флавин с трудом сдержался, чтобы в сердцах не смахнуть со стола расставленные приборы. В комнате появилась Вита – тихая. домашняя, усталая, в плотно запахнутом вязаном жакете.

– Прости, Крис, я совершенно не способна сегодня воспринимать твои волшебные трюки. Плохо спала и почти ничего не ела. Но аппетита нет только голова кружится и на душе тревожно. – Она протянула ему руку, и Флавин нежно сжал её в своих ладонях.

– Все будет чудесно, девочка. Прежде всего, следует перекусить. Смотри, какое чудесное мясо!

– Кто поджарил все это? – Вита рассеяно ковыряла ломтики сочной свинины и золотистой тыквы, запеченые в сухарях.

– Гномы, естественно. И, кажется, они притащили неплохое вино. Давай, выпьем немного в этом маленьком доме и загадаем желание. Только молча. Крис звонко чокнулся с бокалом Виты.

– Ой, я даже не знаю, что пожелать... – Нахмурилась Вита.

– Конечно, девочка, у тебя все есть.

– Нет... Иногда кажется, что совсем ничего нет. А все, что имею, ерунда, горсть цветного конфетти... – Она разжала ладонь, на которой лежали круглые блестки. – Заботливые гномы не поленились украсить нашу скатерть... Загадаю что-нибудь про них, можно?

– Очень даже полезно. Но только, пожалуйста, не проси, чтобы малышки выросли и стали настоящими мужчинами. Временами я чертовски ревнив, выпалил Флавин и пожалел – он все время невольно напоминал о сопернике. Но Вита не обратила внимания. Она серьезно взглянула на Криса:

– Ты веришь во всякие такие штучки – новогодние пожелания, рождественские задумки? Скажи, Крис, для меня важно услышать твое авторитетное мнение.

Флавин поколебался.

– Хочешь знать правду? Ну, слушай: я постыдно суеверен. Обожаю какие-то знаки свыше, смутные намеки провидения и страшно радуюсь, когда пророчества сбываются... Помнишь, как мы познакомились на пляже в Малаге?

– О, такое не забывается! Ты долго сопел мне в затылок, прежде, чем решился заговорить, а потом учил меня правильно бегать по песку и назвал "хорошенькой девушкой"!

– Точно. Но самое таинственное произошло после. Я сидел на молу, наблюдая за поднимавшимся над волнами солнцем. А потом почему-то сорвал со своей груди амулет, который носил на серебряной цепочке, и бросил его в воду.

– Ты что-то попросил у моря?

– Не знаю, у кого, но попросил... Мне очень хотелось снова увидеть тебя.

– Здорово! мы столкнулись в тот же вечер на приеме у Рисконти. Выходит, – получилось! – Обрадовалась Вита.

– И сейчас получится. – Флавин выпил вино.

– Не скажешь, что?

– Ни за что. – Крис встал из-за стола и открыл холодильник. – Тебе согреть молоко? К яблочному пирогу будет в самый раз. Да и уснешь крепче. Меня так учила одна мудрая женщина.

– Меня тоже. Может, у нас была одна няня?

– Вряд ли. ты была совсем малышкой, когда моя наставница умерла. Согрев, Крис налил теплое молоко в высокий бокал. – Пить надо маленькими глотками, думая о том, что хочешь увидеть во сне.

– Летучий корабль! Он несется среди звезд, легкий, как мечта, а тех, кто стоит на палубе, овевает ласковый ветер счастья... – Сонно пробормотала Вита.

– Где ты видела такое чудо? – У Флавина замерло сердце: Вита намекала на первый, прославивший его иллюзион.

– На картинке из старого-престарого журнала. Там был ещё рассказ о затерявшихся во времени на этом паруснике влюбленных. Я нашла его на чердаке.

– Невероятно... Кажется, я тоже видел эту картинку. – Флавин не рассказал, что приколол её кнопками к стене циркового фургона и мечтал, мечтал, обдумывая детали грандиозного номера.

Подойдя к Вите, он обнял её за плечи:

– Да у тебя слипаются глаза, детка! Пойдем, добрый дядюшка Крис покажет малышке спальню. – Он с секунду колебался, борясь с желанием подхватить Виту на руки и отнести в постель, как поступил бы с маленькой уставшей девочкой. Но в голову ударила кровь и Флавин вовремя остановиося, сделав несколько глубоких вздохов: он не должен был прикасаться к этой женщине.