Текст книги "Сердце ангела"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Вита достала длинное платье из тонкой шерсти редкого терракотового цвета.

– Это праздничное одеяние критских принцесс. К нему полагается вот это покрывало, пояс с литыми украшениями, сандалии и головной обруч, который надевается поверх покрывала. Все самое настоящее.

– А здесь ещё браслеты, серьги и что-то... Кажется, пряжка.

– Такой пряжкой стягивается ткань на левом плече. Тебе нравится, дорогая? – Кэтлин залюбовалась перебиравшей украшения девушкой. – ты совсем такая, как я ждала.

– Спасибо, Кэтлин. Чудесный костюм. Я могу забрать его?

– Ну, нет! Ты наденешь его сейчас, к новогоднему празднику. Мы должны сделать подарок Кристосу... Пора поторопиться – скоро садиться за стол. ты справишься сама, дочка? Мне надо заглянуть в плиту. – Хозяйка исчезла, и Вита приселе к большому овальному зеркалу, припорошенному палью. На душе у неё было неспокойно.

Когда яхта отплвла так далеко, что цветущий остров превратился в легкий штрих на горизонте, Кристос подошел к сидящей на палубе Вите.

– Я должен поблагодарить тебя, девочка. Двадцать три года я думал, что потерял отца. И вот теперь – нашел.

– Разве я привела тебя сюда, Крис!

– Истинные причины событий всегда прячутся глубоко. А мы хватаемся за лежащие на поверхности. Если очень крепко подумать, окажется, что все мои поступки в эти дни – ради тебя.

– Спасибо, Кристос, это хорошие поступки, – Вита коснулась рукой крестика на шее. – Как ты догадался, что мне это надо?

– Просто я очень внимателен к тебе. Это совсем просто.

– Значит, ты понял, что девочка Николь не существовала?

Крис пожал плечами:

– Для этого не надо быть магом, Вита. Я лишь ругал себя за то, что был так невнимателен к тебе, не догадавшись об этом раньше. Я постарался исправиться. И, знаешь, удивительная вещь, – я стал внимательным и к себе. А присмотревшись, ужаснулся, – уж слишком много лжи в фундаменте колосса Флавина. Непрочный это материал, дорогая.

– Но ведь ты действительно ничего не знал о своем отце?

– Может быть, не хотел Знать? Ведь я мог докопаться до правды раньше... И не способствовать душевной болезни матери.

– Крис! Раскаиваться – это не значит унижать себя. У тебя были веские причины вести себя так, теперь они кажутся тебе ложными.

– Я навещал её редко, тайком, словно являвшееся из ночной тьмы привидение. Кажется, Кэтлин так и не поняла – наяву или в бреду навещал её странный мужчина, назвавший себя сыном...

– Сядь рядом, Кристос. Я хотела рассказать тебе все накануне крещения. Но эта ночь была такая светлая, я не смогла омрачать праздник... Не зря злословят писаки – у каждого из нас, выставляющих себя на всеобщее обозрение, свой скелет в шкафу... Культовая фигура Виталии Джордан начала создаваться давно, задолго до того, как выяснилось, что худенькая воспитанница Эстер вообще чего-то стоит... – Вита настороженно взглянула на Флавина. Он принес бутылку вина и небольшие бокалы.

– Стоит выпить за храбрость и честность. Сейчас последнее утро этого года. Чудесное утро – мы плывем с тобой среди мифических островов и легендарной сини Эгейского моря... Подобно кораблю на картинке, мы летим из прошлого в будущее. А ведь будущее зависит от того, как мы распорядились своим прошлым. Это знаешь всегда, но редко понимаешь сердцем. Постараемся быть честными. Смелей, детка!

– Хорошо... Собственно, начало моей истории обычно для простой американской девчонки. Но слишком непритязательно и тускло для той, что должна была стать символом роскоши и сказочного благополучия.

... У тети Эстер был пудель Сакс и бойфренд Джек. Он стал фотографировать меня и делать сладенькие открытки. Тетя, конечно, не знала об этом, как и мои школьные друзья... Увы, я не пользовалась особым успехом и сверстников: замкнутая, дикеоватая. предпочитающая "сиротскую" невыразительную одежду... Только вот Нани... Он всегда сидел на балконе соседнего дома в своем инвалидном кресле и что-то рисовал. А его брат носился по округе на мотоцикле и писал, как говорили, на дверце шкафа имена завоеванных девушек. Список был длинным. Однажды, вероятно, подошла моя очередь, и Аллен пригласил меня на прогулку. Мы умчали на пляж и там допоздна он пел мне песни, бренча на гитаре. Он думал, что очень похож на Пола Маккартни и сильно ему подражал... Потом... потом он обнял меня, повалил на песок и стал целовать. Я вырвалась и заревела.

– Хорошо, – сказал Аллен. – Утри сопли. Не очень-то ты мне нужна! Только о том, что здесь случилось, молчок. Я внес тебя в мой список, понимаешь, что это значит?

Конечно, я поняла, и совсем не удивилась, когда на следующее утро нашла в своем палисаднике лбрывки рисунков – Нани уничтожил и выбросил с балкона мои портреты, когда увидел мое имя в донжуанских списках брата. Но это было ещё не все. Аллен не скрывал своих побед. Сейчас я думаю, что большинство из них были, наверняка, вымышленными. Но ему верили.

Поздно ночью на Пасху Джек ввалился в мою комнату. Он был пьян, как всегда, когда тетя уезжала погостить к подруге. Отшвырнул спавшего у меня в ногах Сакса и сорвал одеяло.

– Чем этот блеющий козел Аллен лучше меня, а? – рычал он, избивая меня. А потом разрыдался и стал жалеть, приговаривая, – Сиротка, малышка, шлюха...

Вита умолкла, опустив голову.

– Не продолжай, девочка. Я все понял: он грозил, что если ты не отдашься ему, он расскажет все Эстер, а ещё покажет твои фотографии директору школы. – Крис саданул кулаком о стол. – Где он сейчас, этот гад?

– Не знаю... Ты угадал – Джек стал моим первым мужчиной... Ведь я могла кричать, разбить ему голову чем-нибудь, выцарапать глаза... Но я струсила... Струсила, позволив Аллену занести мое имя в списки, струсила, когда уступила Джеку. В общем-то он был не самый противный.

– Так ваша связь продолжалась?

– Нет, все вышло по-другому. Наверно, у меня был шок. Я провалялась неделю с температурой, а потом появился некто Эшли Крамер – очень солидный человек, ворочавший большими делами в шоу-бизнесе. Тетя принимала его в своем доме словно президента. Она надеялась, что он даст хорошую работу Джеку. Но Эшли приезжал посмотреть на меня. Оказывается, его очень заинтересовала девочка на открытках – в подвязочках, кружевных панталонах, розовом веночке и с пуделем в обнимку, – что-то вроде этого изображал Джек.

Через пару дней Эшли вызвал к себе в офис меня, Джека и тетю. Они о чем-то совещались, пока я ждала в приемной. Пригласив меня, Эшли спросил:

– Что ты имеешь против миллионного счета в банке, собственной вилы на берегу океана, шикарной яхты, ванн из шампанского, путешествий, славы, блеска... ну, и прочих атрибутов сладчайшей жизни?

– Ну... Ничего. – Не поняла я.

– Тогда надо трудиться, крошка. И немножко шевелить мозгами. Чем отличается умнеый от глупца? Умный делает только то, что ему выгодно. А глупец зачастую, извини, гадит в собственную дляпу.

Джек и тетя согласно кивали, а я, кажется, открыла рот.

– Значит, по рукам?

– Да... – Удивилась я, надеясь, что мне что-то объяснят.

Собственно, в этот момент родилась Виталия Джордан. Джордан – фамилия миссис фон Ганнесфельд, вдовы американского банкира. После смерти мужа аристократка-австрийка вернулась в свое поместье под Веной. У Джорданов была единственная дочь – Августа, ведущая весьма богемный образ жизни. Тем летом яхта, на которой кутила с друзьями Августа, затонула неподалеку от Лонг-бича. Двое, в том числе и Августа, пропали без вести. Утешил миссис Джордан её давний приятель Эшли – он стал её ближайшим другом и доверенным лицом, – ведь Голди остались только крохи огромного состояния. Но она до сих пор удивительно хороша.

– Ничего себе! – Крис шлепнул ладонью по лбу. – А мне-то всегда казалось, что ты так похожа на мать... Выходит...

– Да, Грета-Анабелла фон Ганнесфельд уже почти десять лет успешно исполняющая роль моенй матери – чужая мне женщина.

– Но как же... Как же вам удалось провести всех?

– Думаешь, трюки осуществляются только на сцене? Мистер Эшли Крамер виртуоз авантюры. Он сделал так, что Августа "нашлась", и в честь своего счастливого спасения получила второе имя – Вита. Мать и дочь Джордан перебрались в заново отреставрированное поместье в Сокраменто, где прежде никто не видел их.

– Но ведь были люди, знакомые с этой девушкой, существовали, в конце концов, фотографии. Или вы похожи, как близнецы?

– Всем бывшим друзьям Августы было объявлено, что она пережила тяжелейшую амнезию и, очевидно, не сумеет восстановить в памяти прошлое. Кроме того, Эшли распустил слух о пластической операции, перенесенной Августой-Витой в результате катастрофы.

– Фантастика! И после всего этого она становится красивейшей женщиной планеты? Кто же в это поверил?

– Как видишь, все. Конечно, это обошлось мистеру Крамеру очень не дешево. До сих пор он получает процент от всех моих гонорарров. Еще бы – я получила аристократическую наследственность, звучную фамилию и "зеленую улицу" в карьере модели. Правда, мне пришлось повзрослеть на два года в соответствии с анкетой Августы и подписать отказ от притязаний на фамильное наследство.

– Разве ты не могла стать звездой без этого спектакля? Разве все девушки, выходящие на подиум, могут похвастаться своим происхождением?

– Да, кое-кто. Если это, конечно, правда. Но здесь были другие мотивы. Мистер Крамер хотел заполучить Голди. Он убедил её, что перемена в жизни не помешает взгрустнувшей вдове, и что она станет совладелицей источника дохода по имени "Вита Джордан". Он хотел втянуть её в игру, которая сделала бы их неразлучными соучастниками.

– А что хотела ты – ванны шампанского, как обещал этот мерзавец?

– Я хотела сбежать от Джона. И потом, когда увидела Голди... Эшли устроил нам встречу в своем доме в Лос-Анджелесе. Я вошла в комнату, высокая женщина с гладко зачесанными волосами, элегантная, как Грета Гарбо, поднялась, сделала пару шагов мне навстречу... вдруг спрятала лицо в ладонях и выбежала. Я слышала, как она плакала на террасе, а Эшли утешал. Мне показалось, он сказал: "Ничего, мы найдем другую, милая!" Представляешь, опять другую! Как тогда, в приюте, эта женщина тоже не хотела взять меня. Слезы полились сами собой. Я не заметила, как Голди подошла и обняла меня. Мы плакали вместе, не сказав друг другу ни слова. Но как дивно она пахла! Как чудно сверкала бриллиантовая капелька в её ухе!

– Тебе надо поменять духи, детка. Пожалуй, я знаю, что тебе должно понравиться! – сказала она. Господи, разве я могла разочаровать эту женщину?

– Она действительно привязалась к тебе?

– Голди позволила заменить все фотографии Августы моими. Джек сделал фотомонтаж, и вместо неё в объятиях счастливых родителей появилась я. "Августа-Виталия – школьница". "Августа-Виталия на теннисном корте, на собственной яхте, под картиной Веласкеса" и прочее, прочее. Собственно, эти снимки и стали добычей журналистов.

Она пригласила для меня прекрасных учителей – ведь мне едва исполнилось пятнадцать, а Августа должна была кончать школу. За полгода на вилле в Сакраменто я научилась многому, что надлежит знать юной леди. Я занималась танцем, спортом, немецким языком... Ах, с каким же удовольствием я заглатывала информацию, отсутствовавшую в моей прежней жизни: правила светского этикета, имена и родство влиятельных людей Европы и Америки, лучшие фирмы дамской одежды, парфюмерии, сплетни о кинознаменистостях, названия вин, блюд, лучших курортов, отелей... Я поступила в выпускной класс велколепной частной школы, где учатся привилегированные детишки. Лишь только Виталия Джордан вошла в школьную залу, где в сентябре собрались ученики, все открыли рты. Я испугалась, что меня разоблачили, даже колени задрожали. Но тут самый яркий красавчик присвистнул и громко сказал: "Вот это класс!" Впервые я почувствовала, что значит быть привлекательной. Голди следила за моим загаром, осанкой, манерой говорить и я стала хорошей ученицей...Честное слово, Крис, часто мне казкалось, что я нашла свой дом и настоящую мать...

– Что же случилось потом?

– Потом я стала "мисс Калифорния" и попала на конкурс "Мисс Америка". Победила, получила контракт с рекламным агентством Фордов, познакомилась с Хью Брантом... Все остальное тебе известно.

– Значит, Хью в курсе?

– Его кандидатуру на пост менеджера одобрил Эшли. И, разумеется, сделал его участником заговора. Но мы стали настоящими друзьями... Может быть... может быть, в Хью есть что-то отеческое.

– Что ж ты приуныла, девочка? – Крис налил вино. – Я знаю, что мисс Джордан отказывается от спиртного даже в самых экзотических поездках, и не собираюсь нарушать твои правила... Но все же, дорогая моя, стоит выпит за твое везение – Голди Джордан и Хью Брант – неплохое приобретение. Тебе удалось найти жемчуг в горе навоза.

– Все, к сожалению, не совсем так. – Вита опустила глаза. – Мне, кажется, суждено терять людей, которых я полюбила... Мы не разговаривали с Голди уже пять лет.

– Господи, все вокруг твердят о неразлучных матери и дочери!

– Ах, я потеряла её навсегда. Банальная история... Эшли Крамер, как ты понимаешь, не был уж так бескорыстен к малышке Вите. Деньги деньгами, а личные симпатии как бы входят в обязательную оплату благодеяния.

– Но он же хотел жениться на Голди, как я понимаю?

– И при этом не упустить её ставшую знаменитой дочку. Ведь это так естественно у мужчин...

– Хм, кажется, я должен попросить прощения за свой пол?

– Перестань, Крис... Мы же договорились не вспоминать рождественскую ночь... Эшли ходил вокруг да около, все намекая и приглашая куда-то. А однажды, когда я проводила уик-энд в Сакраменто, навестил нас. Голди не было дома. Возможно, он заранее убедился в этом. Я загорала у бассейна. И вдруг добрый дядюшка Эшли засопел и распустил руки... Вернувшаяся раньше времени Голди увидела нас. Я пыталась что-то объяснить, но Эшли закричал, что я развратна, что спала с Джеком и теперь хочу "закрепить" свои отношения с ним, обеспечивая свою карьеру.

Голди не сделал выбора – она отказалась и от меня. и от него. Теперь мы разыгрываем родственные чувства на расстоянии... Эй, мистер Флавин! Вы жалеете, что спровоцировали эту исповедь?

Крис стоял у поручней спиной к Вите. Теперь он понял, что толкнуло её на близость с ним. Разумеется, Хью рассказал ей о бескорыстной помощи Флавина, примчавшегося в Москву, и бедняжка решила расплатиться. Ведь именно так вели себя все мужчины в её жизни.

– Я жалею, что в твоей жизни было так много подлецов. Интересно, какими добрыми делами провинился Рисконти? Что он сделал, чтобы купить невесту.

– Ты... Ты очень жесток, Крис. – Голос Виты задрожал. Скрипнул отодвинутый шезлонг, – она рванулась, чтобы убежать в кубрик. Но крис перехватил и крепко сжал её локоть, глядя в запрокинутое лицо.

– Хорошо, я скажу правду. Не знаю, почему ты снизошла ко мне, но за эту единственную ночь я буду благодарен судьбе до конца своих дней. И всю эту жизнь буду считать себя твоим должником. Ни с одной женщиной я не был так счастлив... – Флавин отпустил Виту, она стояла перед ним, склонив голову, на отвороты куртки падали частые слезы.

Усилием воли Крис сдерживал желание целовать её губы, волосы, глаза. Прижать к себе и говорить о любви, пока она не почувствует то же самое они – две половинки единого целого, созданные друг для друга... Но он стоял, словно окаменев, и ему казалось, что так будет всегда.

– Кристос... – чуть слышно прошептала Вита. – Там, в приюте, это я, а не Николь молила Боженьку о крепких руках дорогого человека, сумеющего защитить меня... Я чувствую это, когда ты обнимаешь меня, вот так... – Она прижалась к его груди.

– Ну вот, у папаши Хью появился соперник. Я полон почти отеческой нежности. – Крис гладил её волосы и слегка похлопывал ладонью по спине, будто укачивал ребенка. – Не так уж плохо, кстати. И вполне естественно. Как выяснилось, я старше тебя на целых пятнадцать лет...

Потом Крис пригласил Виту встретить Новый год в доме его матери. Вита согласно кивнула.

– Отличное решение. Ты прав, – было бы хорошо оставить все боли уходящему году.

– Если бы мы могли сделать это, если б смогли!

... Вита не хотела огорчать Кэтлин. Странная женщина утверждает, что купила наряд для неё двадцать лет назад, когда Вита была ещё крошкой. Ведь точной даты рождения и имени сироты установить не удвлось. Даже тетя Эстер не знала, когда и от кого произвела на свет дитя её погибшая сестра Лиз...

Рассказав о себе Флавину, Вита освободилась от лжи, стоявшей между ними. Крис все понял и пожалел. Замечательный Крис – отец, брат, друг.

"Да он же любит меня, любит, как ответственный зрелый мужчина, который сделал свой выбор, отыскав Единственную!" – поняла Вита. – "Об этом думает и Кэтлин, неспроста назвавшая едва знакомую девушку его невестой".

Вита задумалась, сидя перед зеркалом и перебирая в памяти историю своей дружбы с Флавином. Нет, это не было обычной дружбой, рожденной взаимным восхищением и уважением. Крис всегда мечтал о ней.

– Можно мне войти? – В комнату заглянула Кэтлин и укоризненно покачала головой. – Размышления в канун Нового года бывают прекрасны, как ребенок, родившийся у влюбленной пары. Но тебе не понравился мой подарок, девочка? Смотри, уже одиннадцать часов, – мы должны сесть за стол. А ты ещё не одета.

– Кристос вернулся?

– Нет. Это очень странно. Он никогда не теряется во времени. – Кэтлин улыбнулась, скрывая беспокойство. – Думаю, у него немало врагов.

– О чем вы, Кэтлин?

– Одевайся скорее, милая, и спускайся в столовую. Мне ещё надо кое-что сделать.

Длинное платье в широких, падающих от плечей фалдах оказалось как раз впору. Вита закрепила пряжку, надела браслеты и сандалии, набросила легкое, расшитое золотыми блестками покрывало и возложила на лоб широкий обруч с множеством крошечных свисающих бубенцов. Потом достала из сумочки коробку с парфюмерией и густо подвела глаза. Поднялась и сделала несколько плавных движений руками, и только тут поняла, что снизу доносятся звуки сиртаки. Мелодия только начинала свой завораживающий, раскачивающийся ритм.

Кэтлин включила старый проигрыватель – на бархатном диске вращалась пластинка. Покрытый кружевной скатертью стол украшали блюда с праздничными лакомствами. От старого года осталось всего двадцать пять минут.

– Вот так. Именно так. – Оглядев появившуюся девушку, Кэтлин осталась довольна. – Теперь садись и жди.

Они сели за стол, друг против друга, в центре горела поставленная Кэт квадратная оранжевая свеча с выдавленными по бокам греческими словами. Волнение Виты нарастало; Кристос исчез, а безумная Кэт ведет себя как ни в чем ни бывало. За три минуты до полуночи она открыла вино и наполнила им четыре бокала.

– Вы ждете ещё кого-то, Кэтлин?

– Всегда жду. Это прибор Сократа.

– Уверена, господин Флавинос тоже думает о вас.

– Еще бы, ведь у него больше не было женщин. У Кристоса в роду однолюбы. – Ну, наконец-то, – сказала Кэт и на пороге появился Крис.

– Боже мой... Я не зря волновалась, – выдохнула Вита в растерянности.

– А я не зря так старался вернуться сюда. Господи, вот это да! – замер Крис, восхищенно глядя на Виту.

Пошуршав пружинками и вздохнув, часы начали гулкий отсчет последних секунд. Спохватившись, Крис взял свой бокал, женщины встали.

– Будем счастливы в новом году!

"Будем. Будем." – отозвались Вита и Кэтлин.

– Теперь можно перекусить. Ага, да здесь, я вижу, моя любимая еда. Смотри, Вита, это долмодакиа – голубцы из виноградных листьев. Это долматес гемистес – печеные томаты, фаршированные мясом и рисом. тут нежнейшая котопита – паштет из птицы и изысканнейший тарам осалата – салат из рыбьей икры. Попробуем, а? Ты настоящая волшебница, Кэт!

– А ты бандит, сынок. Ну разве так решаются давние споры в новогоднюю ночь? Поди умойся, не пугай невесту, у девочки дрожат руки.

Вита положила вилку, концом которой мелко ударяла о тарелку. Но есть ничего не стала, слушая, как шумит душ в ванной. Вид Криса испугал её.

– Да, я действительно мог привести в ужас любого. – Одетый в свободный синий хитон, Флавин вытирал полотенцем волосы. – Взглянул в зеркало и чуть не заплакал – несчастная жертва вандализма, – подбитый глаз, галлон крови, испорченная рубашка. А дело-то пустяковое – вот и вот... – Он указал на рассеченную бровь и разбитую губу. – Да, кажется, слегка ушиб пальцы. – Он вытянул вперед правую руку и размял пятерню.

– Покажи... – Вита взяла руку. – Что это?

– Совсем ерунда – сжег ладонь о кочергу, ещё на барже. Задумался и схватил горячий конец. Со мной такое бывает.

Вита недоверчиво прищурилась, она вспомнила, как спешно покинул Флавин спальню после её просьбы забыть случившееся.

– Поверь, девочка, раз уж ему так хочется. А сейчас я расскажу, что случилось сегодня: мальчик решил раздать старые долги. Мышцы-то у него железные, кого угодно в бараний рог свернут. А не тут-то было...

– Правильно. Позвольте мне быстренько проглотить чего-нибудь и внести пояснения. – Крис нагрузил полную тарелку.

– Да ладно уж, найдутся рассказчики. Ешь спокойно. – Кэт встала, чтобы открыть дверь. На пороге стоял удивленный Русос Галлос.

– Проходил мимо с собаками... Им же и в праздник прогуляться надо. Простите... – Русос увидел сидящую за столом Виту.

– Это Виталия. Русос, – Представил Крис.

– Извините, – Русос спрятал руки за спину. – Не ожидал, весь в псине... Сейчас я моих девочек к ограде пристегну... – Пятясь, он вышел.

Сдвинув прибор Сократа, Кэтлин поставила на стол тарелки и рюмки, а когда Русос вернулся, проводила его в ванную.

– Ну вот, теперь я... – Он неловко взял протянутую Витой руку, вероятно, вспомнив, что в таких случаях следует целовать, но вместо этого сильно потряс. – Очень, очень приятно. Да я... меня, собственно, жена ждет... Ну, если на пару минут... – Он боком присел к столу. – Хотел посмотреть, как тут Флави.

– А с глазом у тебя что, Галлос, на столб наткнулся? – Подозрительно присмотрелась Кэт.

– На столб... Мы шли по Кривому переулку с Крисом, там темно... Ну, я не знаю! – Смутился толстяк.

– Раньше ты лучше сочинял, Гал. Давай, все по порядку и начистоту. Мои дамы все насквозь видят.

– Флавин хотел, как лучше. Взял большой стол в таверне Спироса, заказал много вина и посла меня за Патером, Янисом, ну, всей их кодлой. Было уже часов пять. Велел не говорить, кто их приглашает... Да сегодня такой день, сами понимаете, – кто с ребятишками, кто с женой... Редко у нас так, мисс Виталия, бывает, чтобы мужики дома сидели. Что правда, то правдла. Но вот как раз вегодня...

– Переходи к основным событиям, дружище. А то у тебя целый телесериал получается... Короче, – взял инициативу на себя Флавин, – притащился один Сиплый, ну, мелкий такой с заячьими глазками. Увидел меня, постоял пнем и опрометью кинулся на улицу. Минут через десять явились все, да еще, кажется, полшколы привели. Смотрят на меня, как на слона в зверинце.

– А этот Сиплый бегает и визжит тоненьким голоском: "Говорил, говорил, это он!" Флави поднялся, давайте, говорит, ребята, к столу. Кто старое помянет, тому глаз вон. Ну, собственно выпили... – Русос растерянно посмотрел на Криса.

– ну, собственно, выпили. – Продолжил Крис. – тут и началось. Они меня задели, я не сдержался... Катались по полу и колошматили друг друга, пока хозяин погребка с мужиками нас не разнял.

– вы дрались три часа? – Удивилась Вита.

– Конечно, нет. Подались, потом помирились, как водится, и сели пировать. Правда, Русос?

– Хорошо выпили, закусили. Разговоры пошли разные, то да се... Давно ведь не виделись... – Галлос упорно смотрел на свои руки и вдруг прямо посмотрел на молчащую Кэт. – Вы не подумайте ничего плохого, госпожа Флавинос, вражда забыта. Все наши парни восхищаются Кристосом. Автографы просили! А Янис даже выпил с Верзилой на брудершафт и пел с ним дуэтом величальную... Я чуть не плакал.

– Ну уж, это слишком живописно, – деланно засмущался Крис. – В общем, я выражаю благодарность моему старому дружку за успешную дипломатическую миссию. И прошу всех выпить за него.

Галлос смущенно принял поздравление.

– А можно мне сказать? – Поднялся с бокалом Русос. – Флаи никогда не был знатоком женской красоты, в школе он избегал девочек. А я – был! Целый альбом фотографий актрис в столе прятал... Вот и хочу сказать честно, никогда не видел такой красавицы, как мисс Вита... Рад, что сижу с ней за одним столом... Эх, жаль, фотоаппарата нет – ведь никто не поверит!

– Спасибо, Русос. Мне сегодня хотелось стать похожей на гречанку. Мы с Кэт очень старались.

– Вы – лучше Афродиты, честно. Пусть Флави скажет...

– Скажу: Русос Галлос всегда прав...

– Мы должны ехать, мама, – сказал Крис утром. – Вита собирает вещи, сейчас спустится. Мне надо тебя кое о чем спросить.

– Знаю, ты спал в своей комнате. Ничего, мальчик, надо уметь ждать. Кэт, выглядевшая точно так же, как и накануне, казалось, провела ночь в кресле.

– У меня сейчас другие проблемы. Вита больна.

– Вот оно, значит, как... Я на заре и карты бросала, и зеркала ставила – ничего не выходит, сплошной мрак. А вот здесь у меня, – Кэтлин прижала кулачки к груди, – совсем другое. Наверно, рыжая Кэт поссорилась с Катос и не хочет выдавать своих тайн. Но в груди-то у меня есть ответ... Но я не вижу его пока, Кристос... – В глазах женщины блеснули слезы.

Крис взял её за рки.

– Мама, скажи мне, где родилась рыжая Кэт?

– В Ирландии, мальчик.

– А точнее, город, поселок, местность?

Кэтлин отрицательно покачала головой.

– Никогда не знала. В приюте, где рыжая выросла, её называли Кэтлин Корриган. Корриган – жто ирландский мох, серебристый такой.

– Неужели ты никогда не пыталась разыскать кого-нибудь из родных или знакомых?

Кэтлин виновато пожала плечами:

– Н-нет... У меня здесь все. Кажется, здесь и родилась, как Катос. А зачем тебе, сын?

– Извини, мама, все хорошо. – Кристос поцеловал её в лоб, удивляясь, какой маленькой оказалась эта женщина – едва по его плечо, а ведь помнилось, что жена была под стать Сократу – высокая и сильная... С копной огненных волос и рассыпчатым смехом.

Провожая Кристоса, отец Гавррил сосредоточенно полчал. Уже распрощавшись, он вдруг позвал его, очевино, приняв какое-то решение.

– Сын... Заедешь к матери – спроси у нее.

– О чем ты?

– О нашем споре. Она может знать, как спасти Виталию. – Сократ опустил глаза.

– Новпая тайна, отец?

– Женившись на Кэтлин Блекдоурс, я хотел помочь ей справиться с душевным недугом – напомнить ей забытое прошлое... Ничего не говоря жене, я отправился в Ирландию, нашел приют, потом деревню, в которой выросла Кэт, и кое-что разузнал... Тогда все это показалось мне порождением мрачной фантазии, угнетавшей девушку. Я не стал возвращать ей прошлое. Но сейчас... Сейчас я уверен, что не все так просто. Кажется, истоки надо искать где-то там... Истоки наших бед.

– Где, – там?

– На юго-западе Ирландии, в округе Бантри. Местечко Серебряный Мох. Сильвер Корриган.

... – Я готова. – По лестнице спустилась одетая к отъезду Вита. Доброе утро, Кэтлин. Привет, Крис.

– Привет. Мы здесь обсуждали наш дальнейший маршрут. – Флавин перехватил сумки Виты.

– И что же мы теперь будем искать?

– Слыхала про такую штуковину – Серебряный Мох? Нет? Вот видишь, а говорят, Виталию Джордан ничем невозможно удивить...

... Проводив гостей, Кэтлин тихо побрела наверх. Дверь в спальню, где вчера переодевалась в наряд критской принцессы светловолосая девушка, была открыта. Кэтлин огляделась, словно видела комнату впервые. На комоде что-то белело – листок, вырванный из записной книжки. На нем слова: "Спасибо за все, Кэтлин. Вы замечательная мать. Виталия Джордан".

Кэт подняла жалюзи, впервые за все эти годы в комнату ворвался свет первый день нового года обещал быть солнечным. Кэт легла поперек кровати на синий атлас старинного, расшитого выгоревшим шелком покрывала и стала смотреть в потолок. Лежащая на груди рука сжимала записку Виты.

Кэтлин не заметила, как перешагнула порог сна. За ним в робких лучах апрельского солнца белела у подножия холма деревенька с красивым названием Сильвер Корриган.

Глава 12.

Кортни Иохан училась в американской школе города Эль-Пасо, находящемся на границе с Мексикой. Ее мать – третья дочь в большой испанской семье рабочего бензоколонки, – рано покинула дом. Выносливая, низкорослая и некрасивая Долорес обладала сильным характером. В отличие от сестер, повторявших судьбу своей матери – многодетной, малограмотной женщины, она сумела получить образование и превратиться в современную эмансипированную американку с собственной квартиркой, приличной работой и пшеничными, мелковьющимися волосами.

В середине семидесятых в составе экспедиции этнографов Долли отправилась в Гондурас для изучения культурных традиций коренного населения. На одном из островов Ислас-де-Баия, рассеянных в Карибском море, Долли задержалась – быт живущего здесь племени показался ей очень интересным. Глава племени – темнокожий гигант по имени Жаркий Ветер осчастливил иноземку своей симпатией. Через два месяца Долли поняла, что несмотря на все предосторожности, беременна, и что это совсем не нравится женам Жаркого Ветра.

– Ты инородка, и должна отправиться в страну мертвых. Я окажу тебе большую честь – сделаю это сам, – торжественно сообщил Жаркий Ветер.

Долли не обиделась, – она уже знала, таков закон племени: в стремлении убить её нет ничего оскорбительного. Иноверку проводит в страну мертвых сам вождь с соблюдением соответствующего ритуала – это большая честь, за которую можно лишь благодарить. Она упала к ногам своего черного любовника, стеная от восторга. А ночью сбежала на ближайший остров, где, как она знала, работали французы. Они и спасли несчастную американку.

В больнице Эль-Пасо Долорес произвела на свет дочь, которую назвала Кортни. Девочка росла очень быстро, перегнав ростом мать уже в тринадцать лет. К этому возрасту её темная кожа сильно посветлела, Кортни могла бы сойти даже за смуглую испанку. Но в чертах лица и своенравном, непреклонном характере дочери Долли угадывала наследственность дикаря. Жестокость и необузданная чувственность Кортни приводили в содрогание окружающих. Ей чудом удалось избежать тюрьмы для подростков по обвинению в хулиганстве и драках, затем – в проституции.

Бросившая школу тринадцатилетняя Кортни стала позором матери. Не было ни одного мужчины в возрасте от 15 до 60 лет, которого пропустила бы темнокожая шлюха. Несмотря на все усилия матери, Кортни продолжала ходить по улицам полуголая, едва прикрыв бедра и грудь, ела руками и не церемонилась в выражениях. В её отсутствующем взгляде всегда стоял полубезумный туман, вероятно, девчонка баловалась наркотиками, гибкое сильное тело обладало удивительной пластикой, а руки виртуозно владели ножом.