Текст книги "Человек государев (СИ)"

Автор книги: Мила Бачурова

Соавторы: А. Горбов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27
Останется только один

Думаю, во всём виновата боярская кровь и специфическое воспитание. Будь я простым коллежским регистратором, то после выговора от начальства сразу же забросил бы дело с незаконной магией на складе. Спокойно разбирал жалобы, закидывал Кузовка отписками и гонял чаи с Мефодием Ильичом. Сидел бы тихо, улыбался Мухину и надеялся через несколько лет получить следующий чин. Но у меня такая перспектива вызывала стойкое отвращение.

Во-первых, если я взялся за что-то, то просто обязан довести до конца. Так меня с раннего детства учил отец. Боярин не бросает начатое дело из-за сложности. Тем более что я обещал Кузовку разобраться с проблемой. А слово надо держать, несмотря на то, кому ты его дал: дворянину или городскому сумасшедшему.

Во-вторых, мне в память врезались слова клятвы, произнесённой в кабинете у Корша при поступлении на службу. В которой я обязался служить государю, блюсти его интересы и заботиться о благе державы, как о своём собственном. Может, для кого-то эта клятва была пустой формальностью, но не для меня. Отец говорил, что магическая клятва, а это была именно она, всегда карает за нарушение договора. Это может случиться не сразу и не явно, но расплатиться клятвопреступнику придётся в любом случае. И цена будет очень высока.

Ну и в-третьих, тупо перекладывать бумажки было скучно. Провести всю жизнь за бессмысленной писаниной, не делая ничего полезного? Нет уж, увольте! К тому же я не просто расписался в журнале за «ознакомление со служебными обязанностями», а реально их прочитал. И там был пункт, гласящий, что сотрудник Коллегии обязан проводить расследования злоупотреблений и преступного использования магии. Могу любую служебную проверку ткнуть в него, и пусть доказывают, что я превысил свои полномочия.

Так что я не сомневался ни секунды, когда после окончания рабочего дня заехал домой переодеться, а затем отправился проверять подозрительный склад. Была у меня мысль позвать с собой Зубова и для компании, и для силовой поддержки. Но, поразмыслив, решил его не впутывать. Мало ли как там обернётся, а он лицо военное, могут возникнуть лишние вопросы. Да я и один смогу тихонечко всё выяснить, чтобы было с чем идти к Коршу.

Извозчик привёз меня к дому Кузовка, но заходить к любителю жестяных тюбетеев я не стал. Неспешно прогулявшись по улочкам, залитым вечерними сумерками, я нашёл тот самый забор, через который лазил вчера. Вокруг было так же пустынно, как и ночью, и я, не стесняясь, подтянулся на заборе и осторожно заглянул во двор.

На этот раз будочка у ворот не пустовала. Возле входа, сидя на табуретке, дремал старик-сторож. У его ног дрыхло несколько псин, самой распространённой породы «дворянка обыкновенная». Это от них я вчера собирался отбиваться? Недаром они сбежали, стоило Захребетнику на них рыкнуть.

Лезть на территорию за спиной сторожа я не стал. Спрыгнул обратно на улицу, обошёл территорию склада с другой стороны и уже там перелез через забор. Тихонечко прошмыгнул к входу на склад и довольно улыбнулся. Дверь была не заперта, а всего лишь прикрыта, и в петли, вместо амбарного замка, вставлена деревянная щепка. Чудненько! Я вынул «запор», беззвучно отворил дверь и прошмыгнул внутрь.

Под высоким потолком на толстых балках покачивались тусклые магические светильники. Не слишком дешёвые поделки, зато никакого риска пожара от свечей или масляных фонарей. Дрожащий синеватый свет выхватывал из темноты длинные стеллажи, заставленные ящиками. Покрытые пылью, будто их не трогали уже несколько месяцев. Я подошёл ближе, вытащил из кармана детектор магии и щёлкнул кнопочкой. Стрелка не дошла даже до единицы – нет здесь ничего интересного, будем искать дальше.

Стеллажи явно расставлял какой-то маньяк, сделав из них настоящий лабиринт с тупиками и запутанными ходами. Почти четверть часа я бродил по ним, пока Захребетник не выдержал.

«Да сколько можно! – возмутился он. – Ты до утра собираешься здесь плутать? Налево, налево и направо».

– Я у тебя помощи не просил.

«Это не помощь, – огрызнулся Захребетник, – а экономия времени. Я не собираюсь смотреть на эти ящики ещё час. Давай, двигай уже».

Указанный им маршрут привёл меня в эдакую комнату, огороженную стеллажами, плотно заставленными ящиками. Здесь светильники горели ярче, и была устроена мастерская. Вдоль стен располагались верстаки с маленькими тисочками, инструментами и нарисованными на поверхности многолучевыми звёздами. А в воздухе носился тот самый сероводородный запах «юшки».

Обыск я начал с дальнего верстака, где стояло несколько подозрительных коробок. Я обвёл первую детектором, посмотрел на всё ту же единицу и открыл крышку. Опаньки! Завёрнутые в промасленную бумагу, там лежало несколько предметов знакомых очертаний. Точно такие же штуки я видел совсем недавно, когда разоблачал Куропаткина. Заготовки магических отмычек, только ещё не «заряженные». Даже в таком нерабочем виде они отличный повод вызвать полицию. Не зря я сюда пришёл!

Вторая коробка фонила уже на двойку. А внутри лежали ещё две отмычки, только под завязку заряженные магией. Доказательств противозаконной деятельности становилось всё больше, и я радостно потирал руки. Очень хорошо, за такие штуки уже грозит каторга в Сибирь, не меньше.

На всякий случай я потянулся к третьему ящичку, размером с коробочку от монпансье, и там меня ждал сюрприз. Детектор показал чёткую тройку, а содержимое глухо звякнуло. Я заглянул внутрь и обнаружил три непонятных металлических кругляша. Пришлось взять коробочку в руки и подойти под светильник, чтобы рассмотреть их получше – на каждой пластинке было выбито изображение барана. Опачки!

«Вот оно где всплыло», – Захребетник был тут как тут, разглядывая амулет защиты от магии.

– Знакомая штука, – кивнул я, вспомнив бандита, убитого Захребетником.

«Чувствую, в этот раз тоже придётся кого-то убить. Только уже тебе», – усмехнулся он.

– Обойдусь без смертоубийства. Сейчас вызову полицию, и пусть они ищут подпольного мага-артефактора. Свою работу я уже сделал.

«Погоди. Вон там ещё одна коробка, посмотри, что в ней».

Это была жестяная банка из-под чая, расписанная под хохлому. И лежали в ней вовсе не амулеты, а малахириум. Несколько каменных кубиков в стандартной серебряной оправе. Два бледных, почти разряженных, а четыре целёхонькие, ярко-зелёные в чёрных разводах.

«Выпей их!»

– Да вот сейчас! Это, между прочим, вещественные доказательства.

«Так они никуда и не денутся. Положишь обратно в коробку, и пусть себе лежат».

– Хм…

«А тебе сила лишней не будет, мало ли, как дело обернётся, – уговаривал меня Захребетник. – Да и оставлять заряженный малахириум не слишком хорошо: вдруг полиция упустит кого, а он эту коробочку с собой прихватит».

– Ага, и ты пообедаешь, да?

«Тебе тоже оставлю, – усмехнулся он, – не бойся. Тут на нас обоих хватит».

– Ладно, уговорил.

Я взял кубики малахириума и сжал их в кулаке. Сила потоком потекла через руку, заставляя кожу покрыться мурашками. Во внутреннем резерве «забулькало», и по телу прокатилась волна тепла.

«Хорошо, – довольно вздохнул Захребетник. – Не зря сходили».

– Я сходил.

«А я в это время где был? – Захребетник заржал. – Ладно, дальше ты и сам справишься. У меня найдётся дело поинтересней, чем по этому пыльному складу шататься. Завтра увидимся!»

Под ложечкой засосало, и я ощутил, как резерв разом лишился половины силы. Только что поглощённая из малахириума энергия исчезла, а Захребетник внутри меня пропал. То ли смылся куда-то по своим мистическим делам, то ли сожрал силу и «завалился на боковую». Я не чувствовал его, словно никакого договора не было и странная сущность никогда не поселялась внутри меня.

С одной стороны, на меня накатило облегчение. Хоть какая-то передышка от его нудных наставлений и дурацких шуточек. А с другой – стало неуютно. За прошедшее время я привык, что Захребетник всегда рядом. Пусть в язвительной форме, но помогает советом, а в критические моменты берёт управление на себя и вытаскивает из передряг.

– Сам разберусь, – я встряхнулся и проверил револьвер в кармане. – Не маленький. Всего-то дел: вызвать полицию и указать на запрещённые изделия.

Только я подошёл к выходу из мастерской подпольных артефакторов, как из-за стеллажей донёсся звук хлопнувшей двери. А следом послышалось бормотание приближающихся голосов.

Карамба! А вот и хозяева «выпитого» малахириума. И что теперь прикажете делать? С револьвером попытаться их задержать самостоятельно? Да они просто сбегут от меня в этом лабиринте. Спрятаться? И посмотреть, что за голуби сизокрылые тут орудуют? Да, так и сделаю. А потом выберусь тихонько наружу и уже тогда буду звать полицию.

В качестве укрытия я выбрал здоровенный сломанный ящик рядом со входом в мастерскую. Нырнул внутрь, присел на корточки и закрылся отвалившейся боковушкой, оставив только узкую щель, чтобы подглядывать.

– … нормально! Ещё пару вечеров – и закончим всю партию.

В мастерскую вошли трое. Один был похож на студента, молодой, тощий, в круглых очках и потёртом пиджаке. Другому было за сорок, и он напоминал мастерового с завода с хмурым лицом и грубыми руками. Третий был одет в черкеску, какую обычно носят на Кавказе, но вот рожа у него оказалась самая что ни на есть рязанская.

– Всё сделаем к сроку, – пробасил «мастеровой». – Не беспокойся, Горец.

Ага, тот самый! Вот и встретились в самом неожиданном месте.

– Надо менять базу. – Горец прошёлся по мастерской, задумчиво оглядываясь по сторонам. – Предчувствие у меня нехорошее.

Он остановился возле ящика, где я прятался. Обернулся к своим подельникам, и на его груди блеснули серебряные газыри. Зрение меня не подвело, и я разглядел на них гравировку в виде оскаленной пасти с торчащими бивнями.

Опачки! Такой же рисунок был на загадочном колпачке, найденном возле тела управляющего заводом. Я всё гадал, что это за штука такая, а это всего лишь банальная декоративная вставка в газырь. Кстати, у Горца как раз одной не хватало, той самой, потерянной во время убийства.

– Не успеем тогда. – «Студент» нервно перебирал инструменты на верстаке. – Ты сам говорил, что надо с заказом поторопиться.

– Надо, – Горец дёрнул щекой. – Заказчик серьёзный, ждать не будет.

– Тогда здесь доделываем.

– Ты глухой? Я сказал, меняем базу. Меня чутьё ни разу не подводило.

– Это день, минимум!

– Значит, напряжёшься. – Горец подошёл к «студенту», буравя его сердитым взглядом. – Поработаешь без бутылки. А то совсем мозги пропил.

– Не могу! – «Студент» неожиданно взвизгнул. – Мне требуется вдохновение! Магия – это не тупое ремесленничество, а искусство!

– Я сказал – без выпивки! – Горец рыкнул и хватил кулаком по верстаку. – И так уже затянул все сроки.

– Не кричи на меня!

«Студент» схватил с верстака клещи и истерично бросил на пол.

– У меня нервическое истощение!

Следом в угол полетел молоток.

– Я творец, а не подельщик с завода!

Рука «студента» ухватила напильник и швырнула его через всю мастерскую. Прямо в ящик, в котором я сидел. Боковушка из досок пошатнулась и рухнула на пол.

Взгляд Горца, на автомате следящего за злосчастным напильником, встретился с моим. Несколько секунд мы смотрели с ним друг на друга, а затем началась настоящая карусель.

– Легавый!

Горец сорвал с пояса револьвер, собираясь выстрелить в меня. А я среагировал так, как учил меня брат: в случае опасности первым делом ставь щит. Вот я его и поставил от неожиданности, причём сразу два – один родовой боярский, а второй, как учил комендант полигона.

Но быстрее всех оказался «студент». Он выпучил глаза, нечленораздельно заорал и швырнул в меня шаровую молнию. Окутавшись при этом в густую «юшку».

События понеслись галопом, как обезумевшие лошади.

Ящик разлетелся от удара «студента», превратившись в мелкие щепки. Но меня в нём уже не было – за мгновение до этого я ломанулся прочь.

Завизжали выстрелы Горца. Трёхэтажный мат и кашель «мастерового», вдохнувшего «юшку», наполнили склад.

Не разбирая дороги, я кинулся через лабиринт стеллажей. Быстрее! К дверям!

А за моей спиной, как циркулярная пила, визжал «студент» и швырялся шаровыми молниями. С грохотом рушились стеллажи, трещали падающие ящики. И Горец орал, что меня надо остановить. Ага, конечно! В таком бардаке вы меня даже разглядеть не сможете. Выкусите!

В этот момент я на собственном опыте познакомился с работой «рынды». Когда взорвался первый ящик, отлетевшая щепка воткнулась мне в руку. Обычная царапина, но по пальцам потекла кровь и испачкала простенькое колечко, которое я надел камнем вниз. Тут-то «рында» и сработала!

Вой наполнил склад, такой громкий, что его не могли перебить даже взрывы шаровых молний. А вокруг меня взметнулось яркое сияние, раз в секунду меняющее цвет с синего на красный и обратно. Да ёшкин кот! Это что, специально сделали, чтобы в меня попасть проще было⁈

К счастью, я успел добежать до выхода. Выскочил наружу, захлопнул двери и подпёр их валяющимся на земле берёзовым поленом. Долго это их не удержит, но хоть чуть-чуть времени я выиграю.

Задача у меня была одна: не выпустить преступников со склада до того, как приедет полиция. Если уйдут, то вряд ли их поймают в ближайшее время. Так что я укрылся за телегой напротив дверей, вытащил револьвер и взял выход из склада под прицел.

Преступники не заставили себя долго ждать. Двери сотряс тяжёлый удар. Один, другой, третий. Полено отскочило, и наружу выскочил «мастеровой».

Бах!

Целился я ему в грудь, но в последний момент дёрнул стволом и попал в ногу. «Мастеровой» заорал дурным голосом и рухнул на землю, схватившись за бедро.

Бах! Бах! Бах!

Горец не остался в долгу и выпалил из-за двери в мою сторону.

Бах!

Я ответил ему, но лишь выбил облако мелкой щепы из толстого дерева.

Между створок мелькнуло перекошенное лицо «студента», и в телегу полетела шаровая молния. По счастью, меня взрывом не задело, и я снова выстрелил, пытаясь не выпустить противников из склада.

Щёлк!

Барабан в моём револьвере провернулся, сухо ударил курок. Но патроны закончились, и оружие превратилось в бесполезный кусок металла.

Горец будто почувствовал это и, не таясь, выскочил наружу. С револьвером в каждой руке он нашёл меня взглядом и открыл стрельбу из обоих стволов.

Телега содрогалась от попаданий тяжёлых пуль. Я метнулся вдоль неё, уходя от бешеного огня.

Бумс!

Один выстрел чуть не достал меня, но разбился о первый щит.

Бах! Бах! Бах!

Мимо.

Бумс!

Лопнул второй щит, задержав ещё одну пулю.

Я рыбкой прыгнул из-за телеги и кувырком ушёл за здоровенную бочку.

– Всем стоять! Опустить оружие и поднять руки!

А вот и кавалерия. Вынеся ворота, во двор ворвались полицейские.

Но впавший в боевой раж Горец не собирался сдаваться. Он развернулся и открыл огонь по новым целям. Вот только это были не обычные увальни-городовые, привыкшие таскать пьяных в околоток и гонять шпану. На мой вызов прибыли матёрые волчары, сначала стреляющие, а уже потом спрашивающие имя-отчество.

Горец успел дважды нажать на курок, а затем его черкеска стала тёмной от крови, и он рухнул на землю как подкошенный. Больше сопротивления никто не оказывал.

* * *

«Студент» впал в меланхолию и позволил себя скрутить, а «мастеровой» умолял отвезти его в больницу и смотрел на полицейских как на спасителей.

Красные корочки удостоверения стали мне щитом, не позволив полицейским арестовать меня за компанию с остальными. И я даже слегка покомандовал ими, указывая, что именно надо собрать в качестве улик. Но всё же мне пришлось ехать в участок, чтобы оформить бумаги по незаконным артефактам.

Я не успел заполнить и четверть формуляров, как в участок прибыл Мухин. Ворвался в кабинет, где я корпел над документами, и принялся орать. Да так, что в дверь несколько раз заглядывали полицейские, чтобы узнать причину шума. И тут же исчезали, чтобы не связываться с гневающимся начальником другого ведомства.

– Вы нарушили прямой приказ! Мой приказ! Если вы думаете, что это вам сойдёт с рук, господин Скуратов, то вы ошибаетесь! Я приложу все усилия, чтобы выгнать вас со службы с позором!

Лицо Мухина стало красным, и он всё больше и больше распалялся. Вращал глазами, размахивал руками и даже топал ногой. Честно говоря, мне стало казаться, что его прямо здесь хватит удар.

– Нет, это будет слишком просто! Я отправлю вас в Сибирь! Будете там рассказывать, что действовали в интересах службы!

– Кхм. Не помешаю?

Мухин обернулся и осёкся, увидев на пороге Корша.

– Добрый вечер, Иван Карлович. Вот, видите, что происходит?

– Вижу, – Корш кивнул, – уже доложили. Я забираю у вас это дело в губернское управление.

– Как⁈ Что⁈ – Мухин потряс головой.

– Серьёзную банду взяли. Мы её почти год пытались выследить.

Корш подошёл ближе, пожал руку Мухину, а затем мне.

– Благодарю, отличная работа проделана. Не ожидал, Сильвестр Аполлонович, что вы проявите такое рвение.

Мухин, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно.

– Работа такая, Иван Карлович. Стараемся.

– Замечательно. Тогда заканчивайте с бумагами, и я их заберу.

– Сейчас всё доделаем, – Мухин выразительно посмотрел на меня.

Следующие полчаса он стоял у меня над душой, требуя быстрее всё оформить. Больше он на меня голос не повышал и, к его чести, даже несколько раз подсказал, как правильно заполнять документы.

– Всё, идите, Михаил. – Мухин собрал все бумаги, чтобы лично отдать Коршу. – Можете завтра явиться на службу позже, раз так допоздна засиделись.

Я кивнул, попрощался и двинулся к выходу из участка. Спать хотелось неимоверно, а сил не осталось даже на донышке. Извозчика в такое время было не найти, но, на моё счастье, полицейские согласились подбросить меня домой. То ли эдакая межведомственная солидарность, то ли они меня пожалели, послушав, как орал Мухин.

Когда я добрался до своей квартирки, наскоро ополоснулся над тазиком и собирался лечь в постель, неожиданно явился Захребетник.

«Что я пропустил?»

– Мелочи, – хмыкнул я, – погром на складе, стрельбу и ведомственные интриги.

«Подробнее!»

– Завтра, всё завтра. Нечего было уходить перед самым интересным.

«Эй, не спать!»

Но как он меня ни тормошил, я отмахнулся и почти мгновенно вырубился. И последняя мысль была самая что ни на есть приятная: чего-то стою я и без поддержки Захребетника.

Глава 28
Некоторые приятности

Со дня беседы в полицейском участке миновало около двух недель. За это время ничего выдающегося не происходило, разве что Мухин оставил меня в покое и прекратил пихать затычкой во все бочки.

Я продолжал разбирать накопившиеся завалы жалоб и прошений, пил с Мефодием чай, ходил с Саратовцевым обедать и всё более свыкался со своей новой жизнью. Служба в Коллегии мне нравилась. В душе росло и крепло чувство, никогда не испытываемое прежде – я ощущал себя частью чего-то большого и очень важного.

Мягкотелый юнец Мишка Скуратов, на словах мечтающий гоняться за бабочками, а на деле желающий удрать подальше от занятий в университете и родительских наставлений, отступал всё глубже. Вперёд выдвигался Михаил Дмитриевич, сотрудник Коллегии Государевой Магической Безопасности.

Когда в кабинете Мухина в его отсутствие звонил телефон, отвечал на звонки Мефодий. У меня и Саратовцева не было ни ключа от кабинета, ни высочайшего дозволения на то, чтобы брать трубку.

Телефон за стеной затрезвонил. Мефодий, со вздохом положив на тарелочку бутерброд, вышел. Не было его минут пять. Вернулся Мефодий бегом и первым делом набросился на Саратовцева.

– Потуши папиросу, Костя! Сколько раз я тебя просил, чтобы ты во двор выходил курить?

После этого Мефодий обвёл кабинет взглядом и всплеснул руками.

– Кошмар, до чего у нас не прибрано! Давайте хоть с подоконника бумаги уберём.

Ринулся к подоконнику и принялся перетаскивать наваленные на него бумаги в шкаф, который освободил я.

– Да ещё не хватало, – возмутился я. – Не для того я на полках порядок наводил, чтобы опять их заваливать! Если хотите прибраться, то надо это с толком делать, а не перекладывать хлам с одного места на другое.

Я отобрал у Мефодия стопку, которую он схватил с подоконника, и отнёс обратно.

– Что случилось? – спросил Саратовцев, и не подумавший тушить папиросу. – Что тебя за жареный петух клюнул?

Мефодий выпрямился и объявил:

– К нам едет его высокородие Иван Карлович Корш! Ох, братцы, право слово, что ж у нас за бардак такой…

* * *

За пять минут до появления Корша в Коллегию ворвался запыхавшийся Мухин. Заглянул к нам, объявил о приезде начальства официально, наказал вести себя «надлежащим образом» и утопал к себе в кабинет – делать вид, что находится там с самого утра.

О том, что могло понадобиться в Коллегии Коршу, я не имел ни малейшего представления и терялся в догадках так же, как остальные.

«Новая информация о поддельном малахириуме появилась? – предположил Захребетник. – Едет арестовывать злоумышленника?»

«Сомневаюсь, – мысленно отозвался я. – В этом случае Корш о своём визите не стал бы предупреждать, нагрянул бы внезапно с полицией. И не сюда, а на квартиру к злоумышленнику. Для чего ему скандал?»

«Н-да, тоже верно».

Встречать Корша Мухин выскочил аж на крыльцо, Саратовцев исподтишка наблюдал в окно. Когда Корш и Мухин вошли в здание, поспешно вернулся за свой стол. Через минуту дверь кабинета распахнулась.

– Рад приветствовать, господа, – сказал Корш.

В форменном мундире статского советника я видел его впервые и подумал, что форма придаёт Ивану Карловичу ещё более строгий вид.

Мы встали, приветствуя высокое начальство. Корш, подойдя к нашим столам, поочерёдно поздоровался за руку с каждым. Мухин почтительно держался у него за спиной.

– Прошу прощения за то, что врываюсь посреди рабочего дня, – сказал Корш. – Дело, из-за которого оказался здесь, я счёл безотлагательным. Обещаю, что надолго вас не задержу.

Мы молчали, ожидая продолжения. Я, как договаривались, делал вид, что Корш для меня так же бесконечно далёк, как для всех остальных, накоротке с ним никогда не общался и общаться бы не посмел.

Корш повернулся к Мухину. Откашлялся и звучно произнёс:

– Рад сообщить, господа, что руководство Коллегии Государевой Магической Безопасности чрезвычайно довольно проведённой вами операцией по обезвреживанию банды злоумышленников! Принято решение поощрить Тульское представительство похвальным листом.

Корш повернулся к слуге, который вошёл вместе с ним и Мухиным. Тот подал портфель. Из портфеля Корш извлёк лист плотной бумаги с золотым обрезом. Подал его Мухину.

– Поздравляю, Сильвестр Аполлонович! Достойных сотрудников воспитываете в своём представительстве. Молодцы – один к одному!

Корш обвёл нас глазами. Мефодий вытянулся, преданно поедая начальство глазами. У него даже лысина засверкала ярче, чем обычно. Саратовцев смущенно откашлялся, а Мухин раздулся от гордости.

– Служим государю, ваше высокородие! – гаркнул он. – Изволите ли видеть – уж так стараемся, так стараемся! Ночами не спим. Радеем об общем нашем деле от зари до зари.

«Нет, ну ты видал старателя? – возмутился Захребетник. – Да он дай бог если хотя бы час в день на службе проводит! Не успеет прийти, уже домой бежит. На заводах паровые машины взрываются, а этот индюк в цирюльне усы закручивает. А как он на тебя орал, когда ты сказал, что склад проверить надо? Мы, говорит, по городу не бегаем, через заборы не лазим! Честь мундира блюдём! Сиди, говорит, в конторе, бумажки перекладывай, и чтоб с места сходить не смел! А теперь оказывается, что это он так радел. Мы пахали, я и лошадь!»

Отвечать Захребетнику я не стал даже мысленно, хотя был возмущён Мухинским лицемерием не меньше него. Но, в отличие от Захребетника, с устройством человеческого мира был хорошо знаком и понимал, что чего уж сейчас делать точно не стоит, так это устраивать скандал.

О том, что Мухин – конченый лентяй, Коршу наверняка известно не хуже меня, не зря же попросил за ним присматривать. И если до сих пор Сильвестра Аполлоновича с должности не попёрли, значит, кому-то это нужно. Зачем-то. А мне достаточно того, что я поймал Горца и прихлопнул банду. Выполнил задачу, которую поставил сам себе. Совесть моя спокойна, чувство собственного достоинства удовлетворено. Чего ещё желать-то?..

Погрузившись в мысли, я отвлёкся. И не сразу заметил, что внимание Корша и, соответственно, всех присутствующих, переключилось вдруг с Мухина на меня.

– Достойных сотрудников воспитываете, Сильвестр Аполлонович, что и говорить, – произнёс Корш, повернувшись ко мне. – Вот, к примеру, господин Скуратов. Он ведь всего месяц на службе, не так ли?

– Истинно так, – подтвердил Мухин. Тон его приобрёл снисходительно-отеческие интонации. – Молодость есть молодость, конечно. Опыта Михаилу Дмитриевичу пока не хватает! Горяч, временами до дерзости. Бывает, что несколько безрассуден. Однако мы, старшие его сослуживцы и наставники, сил своих не жалеем. Бдим, ежедневно и ежечасно. Опекаем, подсказываем. На вопросы отвечаем подробнейшим образом…

«Не, ну ты как хочешь, а я ему морду всё-таки набью, – не выдержал Захребетник. – Аккуратно сделаю, не волнуйся. Лица твоего он не увидит. Но хоть на службе пару недель появляться не будет, сил нет смотреть на харю эту мерзкую…»

«Подожди! – одёрнул я. – Дай Корша послушать».

Корш, на протяжении Мухинского монолога благосклонно кивавший, улыбнулся.

– Похвально, Сильвестр Аполлонович, весьма похвально. Следует помнить о том, что молодые сотрудники – это наша смена. Государевы орлы! Те, кто придут служить вместо нас.

– О, да! – Голос Мухина стал ещё более снисходительным. – Уверен, что ежели Михаил Дмитриевич продолжит стараться, то годам к тридцати, когда повзрослеет и остепенится, непременно получит следующий чин.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Корш. – Более того, с вами согласно и высшее руководство. С одной небольшой поправкой. Следующий чин Михаил Дмитриевич получит прямо сейчас. – Он повернулся ко мне, строгие глаза вдруг сверкнули озорством. – За мужество и отвагу, проявленные при задержании государственных преступников, а также за личную доблесть, инициативность и служебное рвение господину Скуратову досрочно присваивается звание кабинетского регистратора! Поздравляю, Михаил Дмитриевич.

Мне показалось, что я услышал, как у Мухина отвалилась челюсть. Он хлопал глазами до того растерянно, что его даже жалко стало.

– Поздравляю, Миша! – обрадовался Саратовцев. – Вот уж кто повышение заслужил! – И негромко подсказал: – «Служу государю!» Так надо отвечать.

Я повторил слова Саратовцева машинально. А потом выпрямился, расправил плечи и теперь уже с полным пониманием того, что говорю, произнёс:

– Служу государю!

– Ну вот! – одобрил Корш. – Вот это настоящий государев орёл. – Он хлопнул меня по плечу. – Так служить, Михаил Дмитриевич! Искренне рад за вас.

На Мухина было жалко смотреть. Он изо всех сил пытался сделать вид, что тоже рад, но получалось плохо. Лицо его выглядело так, как будто Мухин нечаянно откусил вместо сладкого яблока лимон.

– Это всё, что я хотел сообщить, господа, – сказал Корш, обращаясь теперь уже ко всем. – Приказной лист о присвоении Михаилу Дмитриевичу звания передан в делопроизводство. Не смею более вас задерживать.

Мухин до того обалдел, что даже не сразу пожал поданную ему на прощание руку.

Прощаясь со мной, Корш спросил:

– Не проводите немного старика, Михаил Дмитриевич? Хотелось бы послушать рассказ о задержании банды из первых, так сказать, уст, а не из газетных статей. Надолго я вас не задержу. Сильвестр Аполлонович, надеюсь, возражать не будет.

– Да, конечно, – кивнул я. – Как вам будет угодно.

Мы прошествовали мимо застывшего посреди кабинета Мухина. Ликующий Саратовцев украдкой помахал мне рукой.

* * *

– Давайте пройдёмся немного, – сказал Корш, выйдя на улицу. – Свою коляску я отпустил. Доктора говорят, что ходьба чрезвычайно полезна для здоровья.

Я кивнул.

– Да, тоже об этом слышал… Спасибо, Иван Карлович!

Корш покачал головой.

– Вам не за что меня благодарить. Звание получено вами совершенно заслуженно. Будь в Коллегии побольше таких сотрудников, как вы, преступность мы бы извели давным-давно.

Мы неторопливо шли по улице. Слуга Корша на почтительном расстоянии следовал сзади. Я рассказывал о задержании, Корш кивал. Дослушав рассказ, улыбнулся.

– Что, прямо так и отстреливались за телегой, прикрываясь щитом? Лихо, лихо! Я аж молодость вспомнил. Рад, что не ошибся в вас. И тем приятнее будет сообщить вам ещё одну новость. Вы, разумеется, знаете о том, что при отказе от боярства все ваши земли со всем находящимся на них недвижимым имуществом отходят казне? Становятся государевой вотчиной?

– Да, конечно.

Это было одним из непременных условий отказа. Разумеется, я о нём знал.

– А о том, что вам за это полагается компенсация, слышали?

В этот раз с ответом я помедлил.

– Доводилось.

Относительно компенсации слухи ходили разные. Официально она вроде как действительно полагалась, но в боярской среде, говоря об этом, было принято снисходительно кривиться. Дескать, уж мы-то с вами понимаем, господа, что там за компенсация. Сапоги, и те не купишь.

Корш, должно быть, о содержании слухов знал. Взглянув на моё лицо, строго сказал:

– Не верьте досужим сплетням, Михаил Дмитриевич! Компенсация имеет размер весьма приличный. Государь своих людей не обижает. За ваши земли вам полагается… – Корш назвал сумму.

Я аж остановился. Если пересчитать на проживание у Дюдюкиной, мне хватило бы лет на тридцать. Но, спрашивается, если я получу на руки такую сумму, зачем мне проживать у Дюдюкиной? Я собственную квартиру смогу купить, а то и дом! Если, например, часть оплатить сразу, а часть взять в рассрочку в банке… От открывающихся перспектив голова закружилась. Неужели спать спокойно буду? Зубов наконец прекратит храпеть за стенкой? Теперь-то я знаю, почему в моей комнате жильцы надолго не задерживались…

– Не ожидали? – Корш довольно улыбнулся.

– Нет. Простите, не ожидал.

– В таком случае рад, что порадовал. Получение компенсации дело, конечно, не быстрое. Несколько месяцев пройдёт, а то и год. Но получите вы эту сумму непременно, тут уж не сомневайтесь. И ещё одна деталь. Сейчас на вашей земле орудуют Басмановы.

Я стиснул зубы. Слышать эту фамилию до сих пор было – как ножом по сердцу. Процедил:

– Догадываюсь. Они ведь не просто так напали. Им нужны были наши земли.

– Именно. Да не просто нужны, а для действий вполне определённых. На вашей земле, Михаил Дмитриевич, роют шахту. Геологическую разведку Басмановы, очевидно, провели давно. И копать начали едва ли не в день, когда ещё дымило пожарище.

– Вот скоты! – вырвалось у меня. – Так вот, получается, какова истинная причина нападения!