Текст книги "Другая жизнь. Назад в СССР 5 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Он уже совсем успокоился и внешне походил на себя самого: уверенного, и видящего впереди себя цели. Его внутренние энергетические потоки тоже восстановили своё нормальное течение, но нейронные клетки сердца после только что перенесённого инфаркта восстановились ещё не все. Но процесс, который контролировала одна из моих матриц, уже был в матрице Андропова запущен.

– Ну, что, товарищи, вроде бы всё ясно⁈ Предлагаю составить план конкретных мероприятий со сроками, ресурсами и так далее.

Андропов посмотрел сначала на Дроздова, потом на Судоплатова.

– Справитесь?

– А куда деваться? – вздохнул Дроздов. – Без планирования, сроков и ответственных нельзя.

– Всесоюзную партийную конференцию бы повести, – мечтательно предложил я. – Ведь с сорок первого года не проводили. Я бы выступил…

Андропов чуть улыбнулся.

– Мы дадим тебе выступить. Но мне так и не понятны лично твои мотивы. Раз ты утверждаешь, что «поздно пить „Боржоми“»…

Он многозначительно посмотрел на пустую бутылку с соответствующей надписью.

– То, зачем тебе всё это?

– Сейчас он скажет, что ему за державу обидно, – серьёзно сказал Судоплатов.

Я покрутил головой.

– Не скажу. Так, честно говоря, случайно получилось. Не планировал я во всё это вмешиваться. Хотелось просто жить. Потом, как что-то накатило… Этот совхоз неухоженный и отсталый, где даже нет нормального освещения, бараки, где мёрзли студенты, кормёжка… Закусило меня… Потом эти придурки с милицейским сынком… Сам папа-полковник… Всё до кучи, короче… А потом пошло-поехало… Я посмотрел на то оборудование, на котором нас должны обучать и меня мороз по коже продрал. Это же каменный, млять, век! Я видел в Японии на рыбном рынке машинки разделочные… А! Что говорить⁈ Да! За Державу стало обидно!

Я в конце речи едва не сорвался на крик, но, посмотрев на спокойное лицо Андропова, придавил эмоции, взял под контроль дыхание и, пожав плечами, сказал:

– Как-то так…

– Хорошо сказал! – похвалил Андропов. – От души.

Он оглянулся и прошёлся взором по кромке леса и высокому мысу, не сильно выдающемуся в море и тоже заросшему деревьями и кустарником, по песчаному пляжу, с гирляндами морской травы выброшенной на берег.

– Красивое место. Так это и есть твоя бухта Шамора? Она существует в нашем реальном мире?

– Существует. Там, – я показал направо, – домики стоят. Можно снять летом. Тут обычно палатки стоят. И везде дальше по берегу отдыхающие ставят палатки.

– Да-а-а… Может быть ты и прав… На счет пограничной зоны и туризма. Из Якутии далеко в Крым лететь. А тут совсем рядом. Колбасой ты их накормишь.

Андропов улыбнулся.

– Далась ему моя колбаса, – подумал я, но сказал. – И не только колбасой. Сделаю в Губерово филиал ТИНРО. Экспериментальный цех. Маму привлеку. Она у меня хороший технолог рыбных продуктов. Вы бы попробовали её трубача в кляре…

– Что за трубач? – вскинул в удивлении брови Юрий Владимирович.

– Ракушка такая кручёная и чуть удлинённая. Похожая на черноморского рапана. Но вкуснее. Знаете рапана?

– Рапана? Кто же не знает рапана?

– А вы знаете, что рапана обитала только на Тихом океане? В черное море её перенесли корабли в сороковых годах этого столетия, а сейчас она заселила и Чёрное и Средиземное море. Расплодилась так как там нет её врагов – морских звёзд. Наносит серьёзный ущерб тамошней морской фауне. Со страшной силой пожирает мидий и устриц.

– Хм! А ведь и вправду! На Чёрном море нет морских звёзд! Почему?

– Вода слабосолёная! Там и морских ежей нет, – скривился я. – Болото…

– Интересная информация. Какой богатый у вас Тихий океан…

– Хм! И я о том говорю… Нам бы экспортировать продукцию. Узнать, что имеет спрос и торговать. Например в Японии любят селёдочную икру больше лососевой, или осетровой. Но там не любят сильно солёное, как у нас. Икра морских ежей в Японии на вес золота…

Я с надеждой во взгляде, как мне казалось, смотрел на Андропова. Он улыбнулся.

– Не знаю, соберём ли конференцию, но доклад по развитию Дальнего Востока мы подготовим. Да товарищи?

– Так точно, товарищ председатель, – сказал Дроздов со смешливыми звёздочками в глазах.

– Что ты всё смеёшься, Юрий Иванович? Вот я, например, ни черта смешного не вижу в том, что тут нам изложил твой Хулиган.

– Я не смеюсь, Юрий Владимирович. Я радуюсь. Радуюсь перспективам. Сейчас всё будет совершенно по другому. Свернём мы с того пути, куда втянула нас конвергенция, не свернём, всё уже будет по-другому. Всё уже по-другому. У нас же есть ещё и Джон с его проектами. Там много есть того, что вписывается в перспективу развития СССР и наполнения внутреннего рынка товарной массой. Да и экспортной составляющей, в принципе, тоже. Вот я и радуюсь, что сошлись две инициативы. И теперь точно будет результат.

– Ну-ну, – буркнул Андропов. – Планируйте, а там посмотрим. Не кажи гоп…

– Так точно, товарищ председатель.

* * *

[1] Реальная история развития взаимоотношений с Японией по нефти и газу. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D1%85%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD-1)

Глава 17

Как я недавно узнал, Флибер, на самом деле, не создавал миры. Оказалось, что он во множестве параллельных миров просто искал тот, который ему нужен. По определённым параметрам и свойствам. И миры, как я уже говорил, могли быть «открытыми», или «закрытыми». Ну, как программы с открытым исходным кодом, или закрытым. До некоторого времени я толком не понимал, что это такое, открытый, или закрытый исходный код, но так объяснил Флибер и привёл пример наших земных операционных систем «Виндовз» и «Линукс», с которыми я уже был немного знаком. Э-э-э… Ну, как немного? Я – немного, а моя матрица знала их достаточно, для того чтобы программировать, да. Одна из освоенных мной специальностей было программирование, подтверждённое несколькими высшими образованиями. Как оказалось, да-а-а… Стоило только начать думать о программировании и попытаться вникнуть в тему, и всё стало понятно… Странно, что знания «предка» не лезли из меня, как булавки и иголки из ума «страшилы мудрого». Надо – просыпаются, не надо – лежат и не «мешают».

Поэтому Флибер не мог создать ничего такого, чего не было уже создано в коком-либо из открытых им миров. А потому, те холодильники, которые я попросил его создать в «моём мире», были простыми коробками, в которых он создал нужный температурный режим. Создал путём каких-то манипуляций с разными температурными средами в разных измерениях. Вот как это работало, я точно не понял.

Впрочем, и создать дубликат какой-нибудь вещи он хоть и мог, но это требовало наличие какой-то особой энергии. Только то, что он находился вместе с «предком» в этом измерении уже огромное количество времени, позволило создать несколько похожих на людей «ботов», в которых при необходимости переселялась моя матрица. А больше – всё.

А созданием дубликата моей Мазды, мы всю «волшебную» силу Флибера израсходовали. Я-то откуда знал, отдавая распоряжение? Можно было бы просто купить другую машину, а мне потребовалась она прямо срочно, а не через какое-то время. Да-а-а… Но тогда, наличие у меня машины привело нас с Лориком к серьёзному разговору, и к серьёзным отношениям. Вот и думай, жалеть мне об утраченной Флибером силе или нет? Я не жалел. А он, думается, просчитал, что машина в том случае была важнее. Вот и «промолчал» о последствиях.

Но того, что сотворили Флибер с «предком», было вполне достаточно, чтобы не «просто» жить, а ещё и пользоваться нажитым во благо, кхм-кхм, благих целей, создавая в этом мире «светлое» будущее. Без излишеств, конечно, но кое что из технологий и оборудования я на те золото-валютные резервы, что «накопил», проведя манипуляции в прошлом, позволить себе мог.

Но… Не так уж и много, честно говоря, я мог себе позволить. Для простого человека миллиард долларов – много, а «для графа Де ля Фер – мало». Подводный нефте-газодобывающий комплекс, это вам не свечной заводик построить. А плавающий завод СПГ? А береговой? Тут одним миллиардом долларов не отделаешься. И десятью, млять, не отделаешься. И, судя по всему, сотней миллиардов тоже не отделаешься… Да-а-а…

А так, как было бы хорошо: скопировал в будущем завод, хренак, и перенёс в настоящее… Нет, млять, строить надо. Ручками-ручками… А это – время… А время – это не только деньги, но и советская власть, утекающая, как песок из колбы песочных часов времени. Парадокс, да-а-а-а…

Хитроделанный «предок» сделал «финт ушами» и растворился в эфирном пространстве, оставив меня у своего «разбитого корыта». Не у моего, заметьте, корыта, а у своего. У него, так и не получилось сохранить СССР таким, какой он был задуман вождями революции. А у меня? Получится? Так, видно же, что тоже не получится. Тогда зачем суетиться? Чтобы что сохранить? Какой СССР. Даже не СССР, а социализм. СССР и тот хрен сейчас сохранишь. Слишком многие считают, что союзные республики висят ярмом на шее РСФСР. Слишком многие. Так зачем упираться? Тем более, что сам я не жил в том будущем, память о котором лежит в моей матрице. Трудном, замечу, для россиян, будущем.

Да-а-а… Что-то я в последнее время заметил за собой излишнюю нервозность. Набегался я по мирам и по прошлому этого мира изрядно. Это же надо ещё и в роль войти, чтобы представлять там, какого-то индивидуума. Некоторых ведь моих субъектов те люди с которыми я общался, знали очень неплохо. А тут я сваливаюсь со своими ужимками, прыжками и нехарактерными для него непроизвольными нервно-рефлекторными мышечными реакциями. Вот нервы у меня от этих переходов из тела в тело и подрасшатались. Да-а-а…

* * *

– Ну и что вы думаете о нём, Павел Анатольевич? – спросил Юрий Владимирович, глядя на Судоплатова.

– Он точно такой же, как я его знал по тому миру. Только здесь он излишне эмоционален. Не прошёл нашу школу. И тогда у него не было таких возможностей, как сейчас. Тогда у него были только послезнания. – Не клеится что-то, – вступил в разговор Дроздов. – Ты говорил, что ушёл из девяносто шестого, а Флибер у него появился только в двадцать четвёртом? Или двадцать втором?

– Не-е-е… Ты не понял. Флибер появился у него в первой жизни, а мы с ним встретились во второй его жизни. Но он тогда не говорил мне, что может блуждать по мирам. Он и про переход в прошлое говорил, как о потере этого тела. По сути – смерти. И он очень не хотел раньше времени уйти. Говорил про какой-то парадокс и зацикленность.

– Так, друзья, давайте о метафизике потом, – сморщился Андропов. – Нас сейчас должно волновать настоящее и материальное. Для меня стало понятно, что его Флибер не контролирует наши мысли и наши действия. Он говорил о событиях, несостоятельных по причине изменения настоящего. Он не видит нашего будущего.

– Он и не может его видеть, – сказал Судоплатов.

– А вы очень артистично сыграли удивление, Юрий Владимирович, – хмыкнул Дроздов.

– Ты по золото? – улыбнулся Андропов.

– И про золото тоже.

– Да-а-а… Попали бы мы с этим золотом, если бы не ты, Паша. Спасибо тебе. Многое ты сумел поправить в нашем прошлом. И слава, как говориться, богу, что этот ваш Мишка, не такой, как тот Хулиган. Этот, точно, не хотел вникать в прошлое, настоящее и будущее.

– А ведь мог, – покрутил головой Дроздов.

– И может. И влияет, но, слава, опять же, богу, что только на свои какие-то планы, – продолжил рассуждать Андропов.

– Он, похоже, деньги «зарабатывает» на те проекты, которые озвучил.

– Грамотный, ничего не скажешь, – проговорил Дроздов. – Такого бы в систему, но ведь не пойдёт.

– А ты бы пошёл с такими возможностями блуждания по мирам и времени? – спросил Судоплатов.

Дроздов покрутил головой.

– Скорее всего – нет.

– Вот то-то и не понятно. Что это его так беспокоит «обида за Державу»?

– Это в нём кипит его перерождения. Ведь, как он сказал, так и не получилось у него толком «Спасти СССР».

– Странно, почему он сам не перешёл подальше в прошлое? С того старта, в котором рождался он, ничего изменить уже практически не возможно. Правильно он говорит. Скольких мы вычистили? А скольких посадили на кукан?

– Да-а-а, Паша, если бы не ты, в какой бы мы жопе сейчас были? – сказал Дроздов.

– Сейчас не об этом, – улыбнулся Судоплатов. – Сделано, действительно, не мало, но ведь социализм всё равно загнивает без новых методов хозяйствования. И прав Хулиган. Промедление – смерти подобно. Надо ставить Юрия Владимировича генсеком и срочно начинать перестройку.

– Про Дальний Восток мне понравились его мысли. Надо переносить базу флота на Камчатку и открывать Приморье.

– У нас всё готово. В Петропавловске Камчатском технически сдублированы все функции штаба Тихоокеанского флота, – сказал Дроздов. – Сдублированы и включены в параллель. Сейчас заканчиваем установку средств ПВО наземного базирования. Но и корабельных достаточно для противодействия. Если, что вдруг.

– А у нас готовность, «если, что вдруг»? – усмехнулся Андропов.

– Да, ничего. Тихо всё. Враг не пройдёт. На Симушире построена промежуточная база флота. Там, в основном, базируются подлодки и корабли, контролирующие северные проливы. Курилы, как и Камчатку, продолжаем укреплять РЛС дальнего слежения и средствами ПВО. Из РЛС собираем сеть общего оповещения, работающую через спутники связи. Полная готовность – девяносто процентов. В бухте Крабовая заканчиваем строительство глубоководного порта.

Андропов поморщился.

– Я не про боевую оборонительную готовность, Юра. Я про «товарищей». Сколько чего и где, – это я и сам знаю. Читаю «сводку с полей».

– Никаких «вдруг» не предвидится. Всё идёт по плану Павла Анатольевича. Кони пьяны хлопцы запряжённые.

Пндропов поморщился.

– Ты же знаешь, что я не люблю образных метафор и дурацких цитат из народных фильмов. Крылатых фраз…

– Эта – как нельзя лучше характеризует состояние внутрипартийных групп. Их брожение происходит под нашим чутким руководством. Правда, Павел Анатольевич так и не раскрывает все тайные связи созданной им организации. Но поступающая от них информация позволяет сделать вывод о контролируемости процессов.

– Всё так? – спросил Андропов – Судоплатова.

– Всё так, Юрий Владимирович. Ваш переход в генсеки пройдёт без запинки. Через должность секретаря ЦК по идеологии, как и планировали. Горбачёва снимаем, вас ставим. На него уже насобиралось, э-э-э, прошу прощения, дерьма достаточно, чтобы вымарать не только его. Не оправдал он возложенного на него высокого доверия.

– Что там у него? – спокойно спросил Андропов.

– Вы знаете, что первый холодный[1] вербовочный подход британцами сделан ещё в семьдесят первом году, когда он был первым секретарём Ставропольского крайкома. Тогда же ему открыли счёт в Лондонском банке.

– Ну… Мы знаем, какие это были британцы, – усмехнулся Андропов.

– Однако, с третьего намёка он согласился работать именно на британцев и проверил счёт в банке на предъявителя во время поездки в Бельгию куда он сопровождал партийную делегацию.

– Да-а-а… Удивительный тип, – сказал Андропов. – Рассказывали мне, как он зажигательно «разъяснял» ситуацию у нас бельгийским коммунистам, яростно и красочно описывал «битву за хлеб»… Шутили, что бельгийцы понимали его без перевода. Он явно выделялся на фоне других своей неординарностью, страстью – изменить, поправить, улучшить, организовать, «дать импульсы», «раскачать» людей. И в то же время, спокойно пошёл в банк и проверил наличие счёта.

– Да. В семьдесят пятом в Бонне он уже прямо воспользовался счётом и, воспользовавшись дипломатической неприкосновенностью, купил и привёз в Союз драгоценное колье ценой в пять тысяч марок, оформив его чеком, как бижутерию, ценой в двадцать марок. Негласную экспертизу мы делали.

– Помню-помню…

Андропов в задумчивости помолчал минут пять и сказал.

– Всё! Согласен! Леонид Ильич, я знаю, готов к пенсии. Ждёт, как говорится, не дождётся. Всё, товарищи, работаем по плану «Б».

– План-то составлять? – спросил Судоплатов.

– Конечно! И обязательно согласуйте с Хулиганом отправку наших людей в семидесятый год. Подкорректировать операции с золотом надо обязательно.

* * *

Я дождался, пока Судоплатов и Дроздов выйдут из кабинета Андропова и доберутся до Лубянки, где, попрощавшись, разделятся. У Павла Анатольевича в этом здании имелся собственный кабинет, полностью защищённый от прослушивания. Но я не собирался с ним общаться в его кабинете.

– Ещё раз здравствуйте, Павел Анатольевич, – сказал я, видя, что нисколько не напугал старого диверсанта тем, что «выдернул» его из удобного кресла, где Судоплатов расположился и расслабился.

– Здравствуй-здравствуй, Хулиган, – усмехнулся он. – Кто бы сомневался, что ты не удовлетворишься беседой на четверых. Всегда стремился к конкретике и определённости.

– Конечно. Считаю, что нам нужно определиться. Не любил никогда, когда меня играют втёмную.

– Да, кто же любит? Как догадался?

– У меня сейчас много возможностей. Я же говорил про интернет… Ну и… Долго рассказывать. Есть возможность подсматривать и подслушивать.

Судоплатов вскинул брови.

– Но на вас я работать не буду, сразу предупреждаю. У меня не тысяча рук и глаз, – соврал я.

– Не верю, ну, да, ладно…

Судоплатов пожал плечами и улыбнулся.

– Спрашивай, – сказал он.

– Рассказывайте, – сказал я. – Всё по порядку.

– Это долго, – хмыкнул Судоплатов. – Хотя… Здесь, ты говоришь, можно находиться сколько угодно?

Я кивнул.

– Это где мы?

– Это мы в моём «феодальном замке».

– А кто эти китайцы?

– Так… Люди, решившие переехать сюда, чтобы жить свободной жизнью.

– И служить тебе?

– Мне слуги не нужны. Они мои наёмные работники и за работу получают хорошую зарплату. Могут в любой момент вернуться назад в Китай, или на Тайвань. Пока не хотят. Будете обедать?

– Очень проголодался, – не стал ломаться Судоплатов.

Он и здесь сидел в удобном кожаном кресле. И я сидел в таком же. Я люблю хорошую кожаную мягкую мебель.

– Вы предпочитаете мясо, рыбу или морепродукты? Здесь водится отличная кефаль. А в открытом море полно крабов и моллюсков. Они их добывают, приводят в товарный вид, разделывают, морозят например, а я выкупаю. Я покажу, какие тут у меня линии по переработке рыбы и морепродуктов.

– Давай рыбу и морепродукты, но лучше не кефаль, у неё речной привкус, а хорошо прожаренного лосося.

– И жульен из гребешка?

– Отлично! Чай покрепче и лимон.

– Это я помню.

Подозвав рукой ближайшую «куню[2]», я быстро сказал ей, что мы хотим, и она убежала на кухню.

Мы сидели на открытой веранде и наслаждались боржомом и хорошей погодой. У нас стоял ноябрь. Тут начинался июнь. Я асинхронизировал наши миры. Своим летом я и так мог покупаться, а зимой очень удобно отдыхать здешним летом. Тут были люди, которые знали меня и выполняли мои поручения, и я не мог то и дело возвращать в прошлое этот мир.

Пока мы ждали обед, Судоплатов начал рассказ. Было очень интересно, и я даже подумал, что когда-нибудь напишу о его «приключениях» книгу. Но главное в его рассказе было то, что он сразу подготовил несколько записок с пророческими предсказаниями будущего. Прямо не одну-две, а много. На каждое событие – своя записка.

Это он, по сути, в нашем мире создал ту разведсеть, которая выкрала секрет атомной бомбы. И не только этот секрет, между прочим.

В том мире, куда попал Павел Анатольевич в своей второй жизни, он не только создал разведсеть в два или три раза «плотнее» и «шире» предыдущей, но и сделал из неё нечто похожее на тайный орден. Причём его разведсеть распространялась не только на зарубежные страны, но и на СССР.

Дело в том, что я, зная его биографию, отправил его не в тридцать седьмой год, а в тысяча девятьсот четырнадцатый, когда он поступил учиться в городскую школу. В июне девятнадцатого года он ушёл из Мелитополя вместе с полком Красной Армии, был воспитанником полка, участвовал в боях. Позже попал в плен, бежал, оказался в занятой белыми Одессе, где беспризорничал, подрабатывал в порту. После занятия города красными вновь вступил в РККА. С двадцать первого года служил в Особом отделе стрелковой дивизии, сначала телефонистом, потом – шифровальщиком. Затем продолжил службу в губернском отделе ГПУ. С двадцать второго года служил в пограничных войсках.

– Ты знаешь, у меня очень неплохо получалось идти проторенным путём, – воодушевлённо рассказывал Судоплатов. Кое что, я конечно, подзабыл, но память как-то сразу возвращалась, как только я начинал заниматься тем, что делал раньше. Шифрование, например, мне далось так легко, что меня чуть не назначили руководителем курсов, и я кое-как отнекался. И вербовка… Как у меня получалась вербовка! Я начал вербовать очень рано. К моменту моего назначения в тридцать втором году в Москву в отдел кадров ОГПУ у меня уже была хорошая сеть осведомителей внутри системы.

– С тридцать третьего я постоянно находился в командировках за границей. Там тоже продолжил собирать компромат и вербовать, вербовать, вербовать. Причём, сначала против советской власти, так как играл роль оуновца, а потом, после ликвидации в тридцать восьмом Коновальца, за советскую власть. Причём, тех же самых людей. Ха-ха… На серьёзном компромате, какая разница⁈

– После возвращения в тридцать восьмом году, мне удалось вывести из разряда обвиняемых нескольких сотрудников иностранного отдела и «раскрыться» перед Берией в качестве провидца. Берии, когда его назначили руководителем Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, попали мои запечатанные в конверты аналитические записки, которым, как раз подошёл срок «реализации».

Благодаря им и разговору с Берией Судоплатова не репрессировали за связь с «врагами» народа, хотя пытались. Даже исключили из ВКПБ.

Берия способности предсказывать события удивился, но до конца в исключительность Судоплатова не поверил и назначил того Главой особой группы для организации разведывательно-диверсионной работы на территории, временно оккупированной немецко-фашистскими войсками, разрешив комплектовать её за счёт ранее репрессированных специалистов-разведчиков.

– Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы, – сказал Павел Анатольевич. – Он задал один-единственный вопрос: «Вы уверены, что они нам нужны?»– «Совершенно уверен», – ответил я. – "Тогда свяжитесь с Богданом Кобуловым, пусть освободит их. И немедленно их используйте'.

– Эффективность группы, по сравнению с той моей, первой, была десятикратной. Я ведь знал и помнил все слабые стороны предыдущей работы. Поэтому в войну мы провели много больше результативных операций и с меньшими потерями. Да и предыдущая моя деятельность за рубежом была направлена на подготовку, так сказать, площадки. Но повлиять на ход самой войны я не смог. Однако моя сеть крепчала, что сильно пригодилось для сбора компрометирующей информации и на продолжение вербовки. Как за рубежом, так и в Союзе.

– Ну а после войны я развернулся, – Судоплатов удовлетворённо откинулся на спинку удобного стула. – Правда пришлось пережить несколько покушений. Но зато меня не арестовали. Как и Берию, кстати. Его просто отравили, как и Сталина. К тому моменту вся правительственная верхушка была у меня на таком крепком кукане, что боялась дёрнуться. Как связка карасей с продёрнутой через пасть ивовой веткой. Конечно же, каждый из них не знал, что и другие сидят так же крепко, и поэтому всё происходящее выглядело естественно.

– К тому времени у меня имелись серьёзные соратники, знающие про мою «миссию». В их число входили и Юра Андропов с Дроздовым, и Питовранов. Куусенен был просто завербован на таком жёстком компромате, что пикнуть не мог. Юра работал во время войны в подполье под моим руководством. Дроздова я после войны притянул в органы. Питовранова сначала вербанул, потом ввел в круг доверенных лиц. Он интересный типаж. Очень предан нашей высокой цели. И очень верит в неё. Да и как не верить, когда я им вещал такие откровения, что они едва не в экстаз впадали. Только уже сейчас я первым лицам открылся.

Я слушал Судоплатова и восхищался им. Вот ведь глыба! С помощью Флибера мы давно «пробили» его связи, и это была, действительно, сеть. Хотя, нет, не сеть, а, скорее, – кружева. Разобраться в ней было практически невозможно.

– Я рад, что у вас всё получилось так, как вы задумывали, Павел Анатольевич, – сказал я, улыбнувшись. – Тогда, что не так? Почему систему не изменили. Почему дали Хрущёву сойти с линии Сталина? Дали опорочить его имя?

– Как ты сказал? Всех не перестреляешь? – грустно усмехнулся Судоплатов. – Они, как сорняки. Тут вырвешь, а там уже заколосились. Не смог побороть. Да и не экономист я. Запутали, стервецы. Вот сейчас с тобой всё и разрулим. И всё не так уж плохо, Миша.

* * *

[1] Предложение делается в форме намёков, может быть растянуто во времени.

[2] Куня – девушка.