Текст книги "Другая жизнь. Назад в СССР-3 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Это может случиться через год. А может и не случиться. А пока ваши акции котируются на уровне тысячи йен. И продажи ваши упали до ста тысяч единиц в этом году. И если не продажи новой Мазды Просид по лицензии, которую вам продаст мой названный сын Мичи Минобэ, удачи вам не видать.

– Да, мы знаем, что вы запатентовали концепцию нового Просида и в Японии, и в Соединённых штатах Америки, поэтому и пригласили господина Мичи Минобэ на эту встречу. Которая, чувствую, нам обойдётся очень и очень дорого.

– Лучше контролируйте своих пилотов, господин Ямасаки. И, прошу вас, не заставляйте меня злиться ещё больше, чем я злюсь.

Глава 19

Тадаси буквально шантажом вынудил Ямасаки составить договор передачи десятипроцентного пакета акций компании своему приёмному сыну Мичи Минобэ. Он так и сказал, что из отделения полиции вызвал своих юристов и токийских журналистов, которые уже должны были приземлиться в аэропорту Хиросима и в скором времени должны стучаться в двери штаб-квартиры.

Президенту компании Ямасаки ничего не оставалось делать, как составить соответствующий договор, который ни я, ни Тадаси, как свидетель, сделки не подписывали, пока не пришёл юрист Тадаси и не проверил текст договора от первой буквы до последней.

Потом был также проверен договор о покупки лицензии на мой патент компоновки ходовой и трансмиссионной части полноприводного Просида типа «Марви». «Предок» сам ездил на таких «Просидах» и было дело, сам пытался их ремонтировать в девяностые, когда с запчастями было совсем плохо. Причём не один раз в жизни, а несколько раз, потому что эта модель ему очень нравилась, причём именно с двигателем 4D5 компании «Мицубиси». Который он как-то в одной из жизней «впендюрил» вместо родного. В этом и была «фишка» моего патента. Почему дизелёк «Мицубиси»? Да потому, что того родного WL-T «Мазда» в семидесятых ещё не выпускала.

Самое забавное, что «Мазда» и сама бы вскоре перешла на двигатели «Мицубиси», а я её просто надоумил на принятие правильного решения.

Покупка «Маздой» лицензии на «Просид Марви» обошлась компании в полтора миллиона долларов. И мой счёт должен был пополниться на эту приятную и волнующую меня сумму буквально сегодня же. В течении получаса. Акции «подаренные» мне после регистрации в Японском государственном реестре тоже должны были осесть в филиала «Банка Америки».

Отец в конце концов устал вникать в мой перевод и, после пары бутербродов с кофе, ничтоже сумняшеся в своём праве, тихонько заснул в кресле.

* * *

Мы с отцом и Тиэко ехали на горно-лыжную базу и я объяснял отцу, почему «Мазда» заплатила так много за лицензию.

– Понимаешь, пап. Мазда тратит огромные деньги на проектирование и разработку новых моделей. Например для рынков Северной Америки Mazda потратила более ста миллионов долларов США на проектирование и разработку грузовиков. Такой как этот «Просид» если поставить ему вместо багажника кузов, в Америке уйдёт за шестнадцать тысяч долларов. В том году «Мазда» продала всего сто тысяч машин. Умножь ка на шестнадцать тысяч долларов. Сколько получится? Один миллиард шестьсот миллионов долларов получится. Ну, так и что им полтора миллиона?

– А ты им, значит, к тому же сохранил, сто миллионов?

– Естественно! К тому же, эти исследования можно направить на другие разработки и заработать на других проектах.

– И на сколько даётся лицензия? – спросил отец.

– Эта дана на пять лет. Но они её точно продлят. А, скорее всего, захотят купить сам патент.

– И ты его продашь? – улыбнулся отец.

– Скорее всего, продам. За миллиард долларов, – я довольно засмеялся.

Отец только покрутил головой. Он ещё до конца не осознал, что стал миллионером. А, что, я ему так и сказал: «Папа – это деньги считай, что твои, только лежат на моём счету».

Тадаси сказал, прощаясь со мной и пристально глядя мне в глаза:

– Сейчас с тобой и твоим отцом ничего не случится. После того, что ты для меня сделал, я твой должник.

– А что я для вас сделал? Посадил самолёт? Так это я для себя сделал и для своего отца. О вас я, честно говоря, думал в самую последнюю очередь. Так жить хотелось, что все наставления инструктора вспомнил. О Тиэко, да, думал, переживал, но не о вас, это точно.

– Это ничего не значит. Всё-таки, хоть и в последнюю очередь но думал. А за то, что думал про Тиэко – особое спасибо. Хотел бы я, чтобы она была с тобой. С тобой боги. Поэтому и я с тобой. И Тиэко. Ты будешь жить, и мы будем жить.

– Э-э-э… – замахал я руками. – Вот тут я бы не был столь самонадеянным. Я могу гарантировать, что ничего не случится только тем, кто находится рядом со мной. Потому, что могу предвидеть будущее только для себя.

– Можешь гарантировать? – нахмурился Тадаси. – Всё-таки, значит, можешь гарантировать, потому, что видишь будущее?

Я улыбнулся, сделав вид, что совершил очередной «прокол» и, пожав плечами, промолчал.

– Тогда я попрошу тебя «поохранять» Тиэко. Пусть побудет с тобой пока вы с отцом здесь. А там, может быть, она улетит с тобой с Россию.

– Ей там будет очень скучно, – с сомнение произнёс, покрутив головой, я. – И, скорее всего, её не впустят во Владивосток. Пограничная зона.

– Я постараюсь решить эту проблему. А, то бы, улетали бы куда-нибудь в Европу. Денег у тебя сейчас и своих достаточно, чтобы купить дом, и мои бы пригодились. Куда-нибудь в Лондон…

– Да что вы! Я ещё школу не закончил. Да и кто меня отпустит без родителей? А Они никуда далеко не уедут У них Там родственники: братья, сёстры, родители. У нас родственные связи очень прочные. И потом… Мне нравится Владивосток. Нравится море. У меня там друзья. Школа карате, самбо…

– Можно уехать в Москву. И заниматься карате там. Слышал, что наши шиханы ездили в Москву. Говорят, что ваше правительство решило развивать карате Сётокан. В столице ты бы быстро продвинулся. Я бы смог помочь тебе. Поговорить с шиханами и они бы взяли над тобой шефство. Договорились бы с правительством и построили додзё. А ты бы был в нём главным шиханом.

Я удивился предложению Тадаси и невольно улыбнулся, представив себя владельцем целого дворца спорта. Ха-ха… Советского Будокана… Ага…

– Боюсь, что никто не позволит мне быть там главным шиханом. Да и пока он построится, я уже успею состариться. У нас плановая система на всё, даже на строительные материалы. Все они расписаны на много лет вперёд. Поэтому вдруг,ни с того ни с сего найти строительные материалы для не запланированного здания, физически не возможно.

– Понимаешь, – вздохнул Тадаси, – я боюсь за Тиэко. Сейчас я не стану играть в политические игры, а пойду старым путём. Око за око, зуб, за зуб. Но, ничего… Скоро многое должно определиться. Пока вы будете находиться на горной базе, думаю, всё решится.

Тадаси был решительный, Тиэко слышала наш разговор, а потому сейчас лежала на заднем кожаном сиденье и плакала. Она понимала, что значит «старый путь». «Старый путь» – это был путь самураев, идущих на войну, после которой оставалась выжившей только одна сторона конфликта.

– Так, господа, товарищи, друзья и братья, хотелось бы посоветоваться, – обратился я к своим двум «внутренним голосам».

– Об чём? – вопросил «предок». – То, «заткнитесь все сразу», а то вдруг «надо, таки, посоветоваться».

– Что это ты перешёл на Одесский юмор, – удивился я. – Когда надо молчать, вы должны молчать, а когда спрашивают, говорить. Разве не так? Кто в «доме хозяин»? В смысле в этом теле…

– Ну-у-у… Не факт, не факт, что хозяин – ты, – хихикнул мой «первый внутренний голос». – Смотри, вот обижусь и как выпрыгну, как выскочу…

– Слушай, Флибер, он мне надоел. Ему скучно что ли от безделья. Если я сейчас «выпрыгну» из ума, а он меня уже двёл до крайности, ко шандарахнусь ещё раз од угол головой, чтобы ещё одна спайка матриц случилась, чтобы этого, э-э-э, заразума, вообще из моей головы выкинуло. Или где он там у меня сидит? Ну, достал уже! Сил нет никаких.

– Ну… Ты действительно, старшой, притомил уже своими приколами. Даже мне уже надоело. Смотри, выкину из матрицы. Ты знаешь, что могу. Не посмотрю, что ты мой «начальник». Твоя ментальная матрица теперь, фактически, под его полным контролем, а я привязан к ней. Так, что, ежели что – не обессудь. Прикажет господин, и уйдёшь в нирвану. Ты, кстати, ведь хотел. Может пора отчалить.

– Не-не-не… Я как тот попугай в клетке: «Пусть мне оторвут голову, но я посмотрю, как это у них получится».

– Тогда сиди и не зли меня, пожалуйста, – попросил я. – Я уже привык к тебе.

– Это он взволновался, что у тебя я появился и он, вроде как перестал быть нужным. Кхм! Ты спрашивай, что хотел.

– Хотел я спросить про канал предвидения. Если ты его можешь открыть его для меня, значит он для тебя тоже открыт?

– Кхе-кхе… Не совсем так. Этот канал предвидения будущего этого мира существует сам по себе и к нему я не подключён. Видишь ли… Этот мир не я создавал. Я, понимаешь ли, не Бог. И даже те миры, которые «создаются», например тобой, с моей помощью, тоже не мои конструкции. Они уже существуют эти параллельные реальности. Я просто к ним подключаюсь и потом вынужден постоянно контролировать, чтобы они на закрылись от меня. Ну, и тебя, естественно.

– А зачем их контролировать? – удивился я. – Кому они нужны?

– Ну-у-у… Понимаешь… Через них можно попасть в прошлое этого мира. Переходишь в тот мир в прошлое, выворачиваешь его наизнанку, и переходишь в свой мир, но в прошлом.

– Хм! Интересно. И это будет именно этот мир, который изменится, если я, например, убью Гитлера?

– Да, – сказал Флибер.

– А как же парадоксы времени? – спросил я.

– Какие, например?

– Ну, если я вдруг случайно убью своего предка, смогу ли я родиться?

– Конечно, просто у тебя будет другой предок. И ты даже не заметишь подмены.

– Даже если это отец?

– Даже если отец. Правда, мне придётся сильно постараться, чтобы срастить многие матрицы и события.

– Хрена себе, – выдохнул я, и отец, сидевший рядом, спросил:

– Что устал? Может остановимся? Перекусим?

– Нормально, – скривился я. – Ты как, Тиэко? Не хочешь перекусить? Размяться?

Тиэко не ответила, а обернулся и заметил, что она спит.

– Спит, – сказал я.

– Хорошая девочка. У вас с ней роман?

– Что-то типа того, – ответил я и сделал неопределённое движение лицом. – Она втрескалась в меня по уши. И это у неё так и не проходит с лета.

– А ты, значит, нет? – хмыкнул отец. – Папа у неё сильно суровый. Как он этих «Маздовцев» на лопатки положил!

– Ну да, ну да… Пап, извини, не хочу отвлекаться от дороги. Это их левосторонней движение…

– Клнечно-конечно. Я лучше посплю. Удобные кресла.

– Но… Такого в принципе не может быть, – продолжил Флибер.

– Почему?

– Ну, потому, что я не допущу событий, могущих критично повлиять на тебя.

– Э-э-э… Значит ты тоже можешь предвидеть будущее.

– Нет. Во первых в прошлом я просто знаю, что должно произойти и произойдёт, если это не изменить. А в настоящем сложнее. Будущего для меня не существует, но я могу предвидеть его, зная что сейчас происходит в этом мире. Анализируя, так сказать, события.

– Во-о-о-т! То есть, ты сможешь меня предупредить, если нас будет ожидать засада?

– Конечно смогу. И ты бы мог нас предупредить, что кто-то в кофе пилотам насыпал отраву?

– Кхе-кхе… Получается, что мог.

– А почему не предупредил?

– Кхе-кхе… Не было поручено.

– Вот так вот, да⁈ – возмутился я.

– Раньше у твоего, кхе-кхе, собрата по разуму, был открыт канал предвидения. И он с неожиданностями справлялся сам.

– Хм… Значит будущее существует? – задумался я.

– Это не мой уровень знаний, – вздохнул Флибер.

– Ну, так и ладно. Мне канал предвидения будущего пока не интересен. А ты, будь другом, начни контролировать этот мир, а другие оставь. Контролируй последний, чтобы через него можно было бы контролировать прошлое.

– Не получится, – вздохнул Флибер. – Одним миром не обойдусь. Нопредложение дельное. Значит настоящее на полный контроль.

– На полный контроль и анализ.

– Позвольте слово молвить, подкидышу? – проскулил «мой первый внутренний голос».

– Не ерничай, старшой, – одёрнул «предка» Флибер. – Вот, кстати, кого я поставлю на аналитику критических ситуаций.

– Вот об этом я и хотел поговорить. В одной из прошлых жизней, году эдак в две тысячи двадцать пятом, мне довелось общаться с одним бывшим подполковником КГБ-ФСБ у которого была фирма, занимавшаяся компьютерными разработками в области искусственного интеллекта. Так вот, у него была шпионская программа, которая анализировала всю доступную через интернет открытую информацию. Так вот они предсказывали израильские удары по сектору Газа, Ирану, Сирии за несколько недель до события.

– У нас нет интернета, – хмыкнул я.

– Уже есть, но, действительно, информации там мало, – поправил меня «предок». – Но нам и не нужен интернет. У нас есть Флибер с его «Фул контролем».

– Думаешь, у меня программа хуже? – «обиженно» спросил Флибер. – Значит, договорились. Старшой у нас на аналитике подключаю тебя к своим информационным каналам.

– Вот и ладненько.

Я был доволен.

– Э-э-э… Присматривайте за Тадаси и, кстати, известно, же кто подмешал гадость в кофе?

– Известно, – подтвердил Флибер.

– И инициаторы-организаторы известны?

– Известны.

– Их местонахождение?

– Да.

– Надо будет помочь Тадаси.

– Поможем, чем можем.

– Окей. Приедем позвоню.

И я сосредоточился на вождении, хотя и до этого не позволял себе рассредоточиться, хе-хе…

Отец, на удивление быстро адаптировался к японским реалиям и в окна смотреть перестал. Его больше всего удивило, что Хиросима полностью отстроенный город. А ведь после атомной бомбёжки прошло всего чуть больше тридцати лет. Да-а-а… Проклятые буржуины… С каждого клочка земли стремятся заработать, а потому пустовать он не должен. Вот и застраивают и в глубину, и в высоту. Подземные торговые центры. Надземные торговые центры. Паркинги подземные, паркинги надземные, многоэтажные… Но, ничего… Он ещё Токио не видел и японские храмы с геотермальными источниками. Думаю, мне ещё удастся удивить отца. Да и природа в Японии под неусыпным государственным и общественным контролем и охраной. Должна… Должна отцу понравиться Япония. Фудзияма, опять же… Надо будет обязательно подняться.

В деревне Сайото, рядом с которой располагался горнолыжный курорт «Утопия» у нас был забронирован домик с четырьмя спальнями, четырьмя душевыми кабинками и одним бассейном с натуральным геотермальным источником. Домик свей крышей и высокими воротами был похож на маленький храм какого-то японского бога или богини. И он нам понравился.

В деревню мы приехали уже затемно, потому что пришлось немого поплутать между горами. Но, нас ждали, а поэтому мы заселились без проблем и проволочек. Поужинав заваренной кипятком рисовой лапшой с семью приправами и запив еду апельсиновым и манговым соком, мы разбрелись по разным спальням и я, лично, сразу, как только разделся лёг, отрубился. А отец, слышал я засыпая, ещё плескался в душе. Ну, да, он не рулил двести километров по незнакомой дороге с левосторонним движением и не сажал самолёт.

* * *

Ночью в мою комнату пришла Тиэко и, разбудив меня, сказала: «мне страшно» и забралась под моё одеяло. Она тут же обняла меня, прижалась горячим телом и принялась целовать. Брекетов у неё уже не было, поэтому целоваться с ней было безопасно и безумно приятно. Однако, я воспротивился.

– Ты, это, прекращай, а. Что я тебе железный? – проговорил я через прижатые ко мне её губы. Получилось не очень внятно, но она поняла, потому, что опустила руку вниз и скользнула ладонью под резинку. Ладонь у неё тоже была тёплой. Терпеть не могу холодные руки и холодные подошвы ног.

– Ты чего? Сумасшедшая! – проговорил я.

Тиэко сбросила с меня одеяло и, сев на мои ноги, стянула с меня трусы, а я, паразит такой, даже приподнял над кроватью свой зад, чтобы ей, значит, было легче стаскивать, да… Ну а какой бы дурак мужского пола отказался от того, чтобы его раздевала девушка.

Ну и я положил руки на её трусики, из которых она вывернулась змейкой.

– Может не надо? – спросил я, сделав над собой последнее усилие, держа Тиэко за бёдра.

Она опустила свою правую руку себе между ног взялась за мою восставшую плоть и присела. Я не стал её сдерживать и она, тихо вскрикнув, затихла. А я подумал, что у отца очень чуткий сон. Он всегда жаловался на это и мы с мамой старались вести себя тихо, когда он отдыхал. А тут…

Постанывая, Тиэко прижалась ко мне грудью и стала потихоньку двигать сначала ягодицами, а потом тазом. Я же, опасаясь фиаско, попытался расслабиться и стал думать о завтрашнем катании на лыжах и вспоминать рекламную брошюру, лежавшую в холе этого домика. Мой половой орган вдруг плотно сжало несколько раз, девушка застонала и задрожала. Её ягодицы вместе с моими руками задвигались вперёд-назад словно что-то размешивая в себе и я не смог удержать семя.

– Да и чего ради? – подумал я, расслабляясь и получая несравнимое ни с чем удовольствие.

Тиэко не покидая позицию, прильнула своими губами к моим и стала жарко целовать. Она то и дело повторяла:

– Спасибо-спасибо-спасибо…

И целовала, целовала, целовала…

– Теперь ты мой законный муж, – наконец сказала она.

– С чего бы это? – спросил я улыбаясь.

Мне, сейчас было так хорошо и спокойно, что я, в принципе, был готов на женитьбу. Но чего это она так вдруг решила?

– Мы же с тобой не зарегистрированы.

– А и не надо. Тебя мой отец усыновил, как своего зятя. Это древние традиции, предписанные богами. Он и в храм Аматерасу жертву приносил. И меня водил. Так, что мы с тобой с самого начала были как муж и жена, только не хватало последней жертвы, жертвы крови и жертвы мужского семени. И вот сегодня я пролила кровь, а ты отдал мне своё семя. Теперь перед богами мы совсем соединились.

– Вот, как? – усмехнулся я. – Без меня, меня женили?

– Ну, перед богами, это не перед государством, – подумал я.

Глава 20

Нам с Тиэко терять уже было не чего и ночь не пропала даром. Судя по не выспавшемуся лицу и отец тоже провёл остаток ночи не сомкнув глаз. Добила отца фраза Тиэко, когда она вышла в холл, где сидел мой мрачный папа.

– Доброе утро папа Васа, – сказала Тиэко по-русски.

Папа поперхнулся чаем и закашлялся, когда из той же комнаты вышел и я.

– Доброго денёчка, кхе-кхе, – выдавил из себя отец, глядя в чашку с кофе.

– Доброго утра, па, – поздоровался я. – Ты не нервничай. Так получилось. Девушке не спалось. Сильно переживала за отца.

– А что с ним не так? – сказал отец, продолжая хмуриться.

Я не стал вдаваться в подробности и сообщать, что Тадаси и сам якудза, а просто сказал:

– У него серьёзные проблемы с мафией. Поехал разбираться, кто подстроил нам авиакатастрофу. А в разборках, сам понимаешь, не известно, кто останется живым.

– А-а-а… Поэтому она всю дорогу плакала? – сменил гнев на милость отец. – Но ты, всё-таки поясни отцу, что это ночью было?

– Ну, ты же помнишь, что Тадаси сделал меня вроде как подставным наследником. Но это у них называется что-то типа «принятый в семью зять». Зятем можно долго не становиться, на что я и рассчитывал, а тут, видимо, ему нужны и настоящие наследники. Вот он и разрешил Тиэко распрощаться со своей девственностью.

– Ты вообще понимаешь, что ты говоришь отцу?

На него больно было смотреть. Он никогда не терял лицо, а тут вдруг «потёк».

– Тебе сколько лет? Тебе шестнадцать лет!

– Будет семнадцать в марте.

Отец махнул рукой и глубоко задышал.

– Пап, если ты о детях и женитьбе, так у японцев алименты платят только по брачному договору. А мы с Тиэко официально не женаты. Наш брак – это древние самурайские традиции и к реалиям этой жизни никакого отношения не имеют. Да и деньги есть и у меня, и у Тиэко, и у Тадаси, и у их деда-губернатора Токио. Какие проблемы? Нужен им наследник, – так и нате вам.

Отец уставился на меня, непонимающе хлопая глазами, потом снова нахмурился и буркнул:

– Неправильно это как-то. А если ты дома жениться соберёшься? Мы тоже, может, наследников хотим!

– Так и бога ради! – развёл руками я. – Могу жениться согласно нашему законодательству. Хотя… Чем тебе Тиэко не нравится?

– Кхм-кхм… Девчонка справная, – проговорил отец, глянув на Тиэко,наваорачивающую омлет. Только, как она за помидорами будет ухаживать на даче?

– Как обычные девушки. Куда она денется, если будет жить в СССР? Тадаси собирается нам её сплавить на время. Пока тут у него не уляжется всё.

– Как-то ты неуважительно про свою девушку… Кхм-кхм… Она ведь почти, что твоя жена…

– Да, нормально. Только я ему рассказал, что во Владике и вообще в Приморье, пограничная зона. Но он, думаю, через партийные каналы попробует получить разрешение. Предлагает в Москву переехать, если не получится Тиэко во Владивостоке обосноваться.

– В Москву? А там, что делать?

– Ну… Там можно в университет поступить. Московский государственный.

– В МГУ, что ли? – удивился отец. – Осилишь поступление? Там, наверное, сто человек на место.

– На золотую медаль в школе иду. Если не золотую, так серебряную. Хотя, нет. Точно – золотую. У меня только по НВП четвёрка получается, а НВП в зачёт не идёт. И комсорг я… Да даже не в этом дело. Экзамены я точно сдам на отлично.

– Ой, ты заяц-заяц…

Отец встал и потрепал меня по волосам.

– Уши бы тебе надрать, да перед невесткой будущей неудобно! Хотя, ты действительно сильно изменился. Повзрослел, что ли?

– Повзрослел-повзрослел, отец. Сильно притом.

– Ну да… Самолёты уже сажаешь… Сегодня проснулся и поверить не мог, что то, что случилось вчера, это не сон был.

– Так ты её и спал? – удивился я.

– Допросишься сейчас у меня… Отца бы постыдились.

– Сам видишь, какие тут перегородки.

– А раньше как было? Отец с матерью за занавеской, а мы на печке, на лавках, да на полу… Да-а-а… Вот жизнь была… А тут четыре комнаты на троих и в каждой своя душевая кабина. А там ещё и бассейн с горячей водой из природного источника. Тут, ты говоришь, везде такие?

– Везде, папа. Вся Япония на вулканах и гейзерах.

– Ладно! Завтракайте, да пошли кататься. Тут прямо рядом прокат лыж. Я уже присмотрел себе настоящие беговые. С ботинками, представляешь⁈

– А на горку не пойдём? – удивился я. – Тут двенадцать километров спусков.

– А побегать?

– Ну, ты же видел вдоль дороги лыжня пробита? Беги и беги. Главное, – возьми с собой йешек тысяч пять. Да! Ты же без костюма! Как ты побежишь?

– Ну, да… Мы же не взяли тот, что пришёл посылкой. Ты же сам сказал: «купим, чего тащить»?

– Конечно, купим. Давай, не будем горячиться, а пройдёмся, осмотримся, прикупим, что необходимо. В рекламном проспекте написано, что и магазины тут есть. И работают они с девяти часов утра. Можно уже идти потихоньку.

Мы доели папой приготовленный омлет, запили завтрак соком, оделись и вышли. Оказалось, что домик стоял на взгорке. Выше поднималась горнолыжная трасса и подъёмники, а внизу раскинулось замерзшее озеро.

– Как так? А куда девается горячая вода из нашего и других бассейнов? – подумал я.

– На обогрев домов идёт, – подсказал мне «мой внутренний голос». – И на душ с туалетом. А потом в канализацию и в очистные сооружения. Я читал о таком. Поэтому на озере можно на коньках покататься.

– Не-не-не… Хоть две недели без хоккея провести! Тошнит уже.

Мы прошлись до проката и там же нашли для себя не только лыжи, но и чистое нательное термобельё, спортивные непромокаемые костюмы с клапанами для терморегуляции, очки, шлемы, перчатки. Решили, всё-таки, начать с горнолыжки, а потому взяли всё, что нужно для этого времяпровождения. Дневной абонемент в виде билета на одного человека обошёлся в три с половиной тысячи йен. Папа, когда услышал цену – вздрогнул. Он уже научился переводить йены в рубли по куру. Абонементы были именные и красивые.

– Мужикам покажу, – сказал отец довольный.

Он у меня хоть и скромный, но пофорсить горазд, если было чем. Куртку новую и другие вещи, типа джинсов, он носил, горделиво вышагивая и выбрасывая колени, одетые в настоящие американские рабоче-крестьянские штаны, в разные стороны, а голову неся высоко.

Вот и сейчас, когда мы, вернувшись в домик, распаковали пакеты и переоделись, отец вышагивал перед зеркалом, как довольный, но несколько обескураженный, цапель.

– Непонятно для чего такие ботинки? Как в них ходить?

– В них не ходить, а кататься с гор надо. Привыкнешь.

Я-то не знал про горные лыжи и их ботинки ничего, а предок обладал и знаниями, и умениями, и навыками. Развита будет в третьем тысячелетии горнолыжная инфраструктура в нашем крае. Увлекался лыжами предок и довольно серьёзно. Осталось и мне его ознания превратить в умения. Хотя, на простых лыжах я и саам скатывался с небольших горок и склонов. Чей я сын? Папин же! На поезде «Снежинка» регулярно ездили кататься. С девяти лет на лыжах. Да на каких⁈ А тут… Любо дорого… О лыжную кромку порезаться можно. Пластик на лыжах, пластик на ботинках. Ботинки с клипсам-застёжками. Папе понравилось.

– Купим такие домой.

– Ну, а почему бы и нет? Так и да! – сказал я. – Они и по целине пойдут за здрасти.

– Но сначала проверим, как тут пойдёт, – дал заднюю отец.

– Нормально пойдёт. Ха-ха! Поедет. Пошлите уже!

Тиэко вилась вокруг меня, как бабочка вокруг цветка, заглядывая, то и дело, мне в глаза. Я ей улыбался и делал воздушные поцелуи без рук, то есть, только одними губами.

Площадка канатной дороги тоже находилась рядом, всего в пятидесяти метрах от домика и мы не успели наломать себе ноги «кривыми» ботинками. Кабинка на четверых человек подняла нас на первый довольно пологий уровень спуска. Мы с него скатились почти не «елозя», как сказал папа, объясняя мне технику спуска «змейкой».

Потом мы поднялись на второй уровень. Этот уже был довольно приличной, для меня, крутизны, но Тиэко с отцом сразу рванули вниз, «елозя» туда-сюда по склону. Я спускался аккуратно и потому медленно, и поэтому они поднялись на подъёмнике уже без меня и стали, спускаясь, «выпендриваться» друг перед другом, и у отца «выпендриваться» получалось очень хорошо. У него, вообще, были очень крепкие ноги. Он легко спускался и на одной ноге, делая ласточку, что сейчас и продемонстрировал. Когда они снова поднимались, я дожидался их на верхней площадке второго уровня, думая скатиться с ними, но они пошли на третий.

– Аккуратней там, пап! Не зайчись! – крикнул я своему старшему «зайцу».

У этой горы был и четвёртый уровень спуска, но тот вообще был крут. Хотя и третий был такой крутизны, по которой отец вряд ли когда спускался. Трасса изгибалась и с моего места ни третий, ни четвёртая часть спуска видны не были и поэтому видеть спуск отца я не мог. Я лишь увидел его возбуждённое и обрадованное лицо, когда наконец-то дождался их «приезда». Была возбуждена и захлёбывалась слюнями от восторга и Тиэко.

– Он! Он так прошёл слалом! – закричала Тиэко так, что я едва не оглох. – Так даже мой отец не проходил, а он чемпион этого спуска!

Отец весь светился от счастья.

– Вот это спуск, Мишка! Вот это удовольствие! Ну, ты мне и подарок устроил! У нас в Союзе и мест таких, наверное, нет…

– Э-э-э… Как это нет? А Эльбрус? – спросил я. – Где-то же готовят наших спортсменов к олимпиаде Московской?

– А? Ну, да, наверное… Где-то высоко в горах, но не в нашем районе…

Он засмеялся. Я тоже засмеялся, вспомнив знаменитую фразу из «Кавказской пленницы».

– Ну, у тебя и отец! – выдохнула Тиэко. – Если бы не ты, я бы в него влюбилась.

– Он старый уже, – пошутил я.

– Мой отец тоже с тридцать шестого года. Он тоже отлично скатывается на «профессионале» и пять лет назад стал на нём чемпионом Японии, но такого времени и он не показывал. Мне сказал инструктор, что твой отец показал лучшее время за всю историю «профессионала», а это, между прочим, с пятьдесят восьмого года. О! За двадцать лет! Скоро же юбилей «профессионала»!

К нам подъехал на лыжах какой-то японец. Он поклонился нам, но больше – отцу, и сказал:

– Позвольте, уважаемый, Васа, пригласить вас в наш офис. С вами хотела бы встретиться наша администрация. Мы просим вас официально зарегистрировать ваш рекорд. У нас есть галерея. Вы, наверное, видели её на верхней площадке подъёмника.

Я перевел отцу предложение.

– А, да, Мишка! Там такая видовая площадка с видом на озеро. Красотища! Вот откуда нужно начать наш, этот, как его… Пленэр, да.

– Так, что сказать, мистеру Тихару? – спросила меня Тиэко. – Тихару Игая – старший инструктор сборной Японии по горным лыжам. Он выиграл серебряную медаль по слалому на олимпийских играх в пятьдесят шестом году.

– Здравствуйте, господин Тихару. Это происходило здесь? – спросил я у сухонького японца, выглядевшего чуть постарше моего отца и очень на него похожего фигурой, только чуть пониже ростом.

– Здравствуйте, Мичи-сан. Тиэко сказала мне, с кем мне придётся общаться. Я очень рад нашему знакомству. Нет. Те олимпийские игры проходили в Альпах. Тогда здесь ещё не было профессионального спуска. Именно посте техигр в Японии стали строить профессиональные спуски. Ваш отец, Мичи, имеет уникальную технику спуска. Он, наверное, член сборной Советского Союза? Так предположила госпожа Тиэко.

– Нет. Мой папа даже не профессиональный спортсмен. Он простой рабочий. Просто, он очень любит лыжи.

– Он очень сильный, – закивал головой Тихару Игая. – при такой скорости на поворотах, какую показал ваш отец, атака на склон, а значит нагрузка на ноги – десятикратная. Ему нужно обязательно показаться нашему врачу. Наш врач проведёт диагногстику, наложит специальную мазь для снятия воспаления и лечения суставов. Это всё мы сделаем бесплатно, но это очень необходимо. Сейчас он может и не обратить внимание, но в последствии суставы и связки могут воспалиться. А зачем это вашему отцу?

– Соглашайтесь, – закивала Тиэко.

Я пересказал все опасения отцу, и он, к удивлению, согласился.

– Да. Я давно не катался, а тут дорвался до бесплатного, как говорится. Чувствую, как колени дрожат и как ноги гудят. Поехали, посетим их офис, сфотографируемся и полечимся если это, действительно, бесплатно.

– Да, хоть бы и платно, – скривился я.

Мы поднялись на самый верх горы. Вид с вершины и вправду открывался великолепный. Там нас ждали аж два фотографа. Нас сфотографировали в разных ракурсах, мы поизумлялись красотами. Спросили, когда начнётся цветение сакуры, сообщив, что вообще-то мы с отцом художники, чем сильно удивили мистера Тихара. После того, как нам рассказали историю всех чемпионов трассы, а их было пятеро, мы сели на «подъёмник» и поехали вниз.

Офис, в котором нас встретил главный менеджер базы и поздравил с рекордом, находились недалеко от нашего домика. Он же проводил отца в «испытательную лаборатория», как было написано на одной из дверей офиса, а нам с Тиэко предложил чай-кофе, печенье и телевизор. Через примерно полчаса нашего ожидания, вышедший из «лаборатории» врач сообщил, что отца нужно срочно госпитализировать.