Текст книги "Приёмыш (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

  Иван подвел князя к стене, на которой висели холсты с нарисованными красками картинами.

  – Это всё зимой писали. Учились. Сейчас не до того.

  Тихомир разглядывал рисунки, некоторые поглаживал рукой, ощущая рельеф высохшей масляной краски.

  – Очень красивые. Все. И как много...

  – Вот так и живём, – сказал Иван.

  * * *

  Вечером Иван угостил Тихомира селёдочкой и всем к ней причитающимся. Пропарил в бане, которые стояли на берегу реки.

  Гости стали съезжаться назавтра. Сначала приехал князь Рерик из одноимённого города. Сразу следом приехали князь Болеслав из Тетерева и Мстивой из Ленца. Все они приехали вместе с волхвами, жрецами и боевым сопровождением, человек по десять. Приехавшие разместились внутри города под городскими стенами, раскинув тонкие войлочные шатры. Даже вожди.

  Всех встречали князь Након и Гостомысл. Про Ивана – Яролика никто не спрашивал, но вопрос на лицах читался. Гости с интересом и страхом поглядывали на терем волхва.

  К вечеру прибыл руянский князь со своей свитой и двумя жрецами. И он, увидя, где поместились прибывшие ранее гости, тоже устроился под стеной.

  – Так у них, наверное, принято, – подумал Иван, разглядывая в бинокль со второго этажа своих хором прибывших.

  Гости разбрелись по территории городка. У ворот и дверей складов Иван предусмотрительно поставил часовых. Жрецы, расставив вокруг коловрата своих божеств, принялись гудеть в дудки, бить в бубны. Далее кольцами стояли столы с едой и питьём.

  Гуляли все. Весь город. Иван не появлялся.

  Он обходил и осматривал территорию вокруг города. Он искал и нашёл. Помог тепловизор.

  Группа воинов, численностью до двухсот человек пряталась на опушке леса со стороны старого посёлка. С севера. Раскрашенные зелёной глиной и утыканные травой, они были совершенно не заметны.

  Иван, обойдя с тепловизором всю южную округу, не ожидал такой хитрости. Завернув на участок, где жгли деревья, Иван отвернул тепловизор в сторону от жара и заметил в стороне «тёплые» пятна.

  Парило к дождю. Небо тучами придавило землю. Дымы с огнищ стелились в северо-восточном направлении. Оттуда и зашли воины Руяна. Там и залегли на границе леса.

  То, что это были именно они, Иван не сомневался. Хотя, могли быть и «свои», решившиеся воспользоваться случаем сбора многих князей в одном месте для сведения счётов. Сегодня воевать было ещё можно, завтра и два дня после – нельзя. Праздник.

  Иван понял, что праздник может закончится, не начавшись, вернулся в свой терем, облачился в ритуальный плащ и вышел к гостям. Его появление мало на кого произвело впечатление, только на знающих.

  Гости и жители уже прилично набравшись пива, танцевали, взявшись за плечи, в хороводе вокруг коловрата под звуки дудок и тех же бубнов.

  Иван подошёл к княжескому столу. Возле князя Накона стоял незанятый «стул» в виде чурки.

  – Уважаемые князья, рад вас приветствовать в славном граде Ростоке, – сказал Иван.

  – Это наш друг, Иван Яролик, – сказал Тихомир. – Это он построил этот град.

  – У Яролика много и других подвигов, – откликнулся князь Вислов. – Аркона продолжает обсуждать его появление в храме на весеннее равноденствие, и как он один справился с отрядом моих воинов.

  – Я! – Изумился Иван. – Это все Лес. Он помогает нам. И сейчас шлёт вести, что не всё в порядке под его древами.

  Иван замолчал. Никто не решался заговорить. Подручные князья Накона внимательно и с интересом разглядывали Ивана, видя впервые. Подручные Вислова смотрели в стол.

  – Предлагая собрать всех за этими столами, я хотел уговорить вас прекратить убивать друг друга, что вы делаете на радость вашим общим врагам – германцам и саксам. Я хотел, чтобы вы послушали меня.

  – А почему мы должны тебя слушать? – Хмыкнув, спросил Вислов. – Даже если ты и волхв, чародей, то ты чародей Накона. А у нас свои волхвы, их мы и слушаем.

  – Я не волхв, и не чародей! Я – Яролик!

  – Это ты сам так себя назвал?

  – Мой Отец. Пока не стало поздно и пока ещё можно договориться, я прошу послушать меня...

  – ТЫ убил моих людей.

  – Они хотели напасть на мой город.

  – Они хотели переправиться через реку.

  – Они находились на нашей земле, были вооружены и раньше приходили разорять наши города. Мы имели право на первый удар.

  – Это наша земля, – сказал Вислов и встал. – И право здесь наше. И ты первый убил моих людей.

  Люди Вислова тоже все встали.

  – Да, – я убил трёх твоих людей, а мог убить их всех. Да, я убил других твоих нескольких людей, а мог убить всех. Вождь может подтвердить, – ткнул Иван пальцем в «того вождя». – Я и сейчас могу убить всех вас, но я позвал вас сюда не для того.

  Иван, говоря это, сидел, не поднимая на Вислова глаз, смотря ему в район живота, но договорив, посмотрел ему в глаза. Взгляд Вислова ему не понравился. Это был пустой тёмный взгляд убийцы.

  – Я могу прямо сейчас убить даже твоих людей, скрывающихся в лесу. Хочешь? Проверь. Только кивни, и один твой человек умрёт.

  Вислов сел.

  – Какие люди? В каком лесу?

  Иван махнул рукой на север.

  – Там нет моих людей.

  – А чьи там люди? – Громко спросил Иван, так, чтобы слышали все князья.

  – Значит – ничьи? – Спросил он, не услышав ответа. – Тогда сейчас они начнут умирать.

  – Стой! Прости князь, – сказал один из приближённых Вислова и ударил его ножом в шею, но мгновением раньше, пока нож не коснулся шеи, пуля бесшумного пистолета ПСС, вылетевшая из рукава Иванова плаща, пробила убийце грудь. Он ещё постоял, оперевшись низом живота о стол, а потом завалился назад.

  – Кто-то ещё хочет что-то сказать? – Спросил спокойно Иван.

  Глава пятая.

  Князья сидели во внутреннем дворе его дома вокруг бассейна. Колодец стен хорошо отражал голос Ивана.

  После инцидента с подручным Виславу князем, Иван убедил их перейти сюда, и по их лицам теперь видел, что они об этом не жалеют. Удобные кресла, прохлада от бассейна в душный июньский полдень, и хороший эль с вяленной форелью, – всё располагало к беседе.

  В проёме дверей висела карта, нарисованная на большом холсте яркими красками. Карта Европы и Азии. В руках Ивана была лазерная указка.

  – Ещё раз повторяю. Мы живём вот здесь, а это, – он обвёл указкой вокруг материка, – остальной мир. И то не весь. И везде живут люди. Очень много людей. Гораздо больше, чем у нас свами. И все они соберутся и пойдут к нам. Если не сейчас, то скоро. Когда вырастут ваши дети. И они истребят ваши рода. Если вы не объединитесь и не забудете, где чья земля. Земля того, кто её может обработать, а не того, кто отберёт её у соседа. И земля здесь не самая лучшая. Эта земля никому не нужна. Всем нужны люди, которые её обрабатывают, чтобы с них брать дань.

  Чтобы что-то взять с этой земли, надо много знать и уметь. Я вас научу, как взять с неё, не убивая друг друга. И у вас нет другого выбора. Я не позволю жить иначе. И я не отбираю у вас власть, а даю её вам, потому что, ваш народ не будет больше голодать.

  – Ты говоришь, как христианский бог... Ты хочешь накормить наш народ пятью хлебами? – Скептически спросил Вислов.

  – Нет. Я мог бы это сделать, но я хочу, чтобы вы сами научились себя кормить.

  – Ты Бог? Они, – он ткнул пальцем на Накона, – почитают того пророка, как Бога.

  – Я не Христос, но я могу вас накормить. Да и кормлю. Год назад здесь не было ничего. Или хотите чуда?

  – Убеди их, – попросил Након.

  – Хорошо.

  Иван встал, взял со стола вяленную форель, и обойдя всех дал каждому по рыбине, и в руках у него осталась всё та же форель.

  – Но это – не божественное чудо. Это чудо познания.

  Все сидели молча уставившись, кто на форель в руке, кто на Ивана.

  – Но они разные! Рыбины разные, – воскликнул Вислов. – Откуда ты из взял?

  – Оттуда, – сказал Иван, показывая вверх. – Какая вам разница?

  Ивану просто пришлось несколько раз «сходить» туда-сюда в будущее.

  – Христианство не такая уж плохая религия. Она не хуже ваших. И мало чем отличается от ваших. И она победит вас, потому что у неё один Бог, а у вас множество. И заповеди у христиан понятнее и человечнее. Миролюбивей. Хотя они такие же люди, как и вы. Готовы убивать всех, кто не с ними. И вам придется принять не их веру, а их храмы. И платить им дань. Они сейчас сильнее вас. А вы станете сильными, когда я вас научу, тому, чего они не знают, и вы сами изготовите оружие, которого у них нет. И тогда вы победите всех.

  Под оружием Иван имел ввиду знание, но не стал это уточнять.

  – Главное ваше богатство – это люди. Берегите их...

  – Ты предлагаешь нам перестать воевать? А как же Валгалла? Прикажешь нам умирать на мягком семейном ложе? Это не по-нашему праву. Я не согласен, – сказал Мстивой.

  – Хочешь в Валгаллу? Можешь идти прямо сейчас!

  Иван обвёл всех взглядом.

  – Кто хочет в Валгаллу? Я устрою. Хотите погибнуть в бою? Выходите в круг, и улетите прямо сейчас. Есть желающие?

  Почему-то желающих не было.

  – Надо здесь создать хорошую жизнь, а не стремиться на небо. Если все уйдут в Валгаллу, кто здесь останется? Одни христиане? – Иван рассмеялся. Кто-то неуверенно его поддержал.

  – Другого пути нет. Кто не с нами – тот против нас. Да... И заставьте жрецов работать. Кто не работает, тот не ест. Пусть колдуют в свободное от работы время. Сначала я буду помогать вам всем, давать всё, что потребуется. Накормить, напоить, построить. Вы наших гов видели? Нет? Пошли покажу.

  * * *

  Заканчивал Иван показ городского хозяйства на берегу реки, рассказывая о переработке и заготовке рыбы, показывая сети.

  – Вот эти сети зимой вязали наши бабы. Правда, нить не наша.

  Князья осматривали и проверяли на прочность трехслойную капроновую сеть, развешенную на берегу для просушки.

  – За такую сеть, можно и спеть, – в рифму пошутил князь Болеслав.

  – Всех научим плести и нить дадим.

  – Плести мы и сами могём... – вставил Мстивой.

  – Лады. Нить дам хоть сейчас. С собой каждый заберёт по пять кобылиц и одному жеребцу. Навьючите их подарками. Наши жители уже их вам готовят.

  * * *

  – Слышь, Яролик! Уговорил бы ты лес отвадить от нас беров .

  Гостомысл стоял в дверях. Он никогда не проходил дальше. Для него Иван даже специально поставил у двери табурет. А другие жители и к дому не подходили.

  – За нашими говками беры сошлись со всей округи. Таких тут отродясь не видывали. Как говы на выпас идут, так одну задерут. Наши охотники их взять не могут. Беры по двое – трое приходят. Люди бурчат, что лес озверел.

  Иван вздохнул. Медведи ему не подчинялись, и как отвадить их от города он ещё не придумал. Собаки волков отгоняли, а вот с медведями не справлялись.

  – Да и как тут справиться? – подумал Иван вспоминая шкуру, которая покрывала весь пол его «кабинета». Почти пять метров от кончика носа, до кончика хвоста. А с лапами, и того длиннее. Когти бера даже при воспоминании вызывали дрожь.

  – «Пора снова на охоту», – подумал Иван.

  Иван любил охоту, но бездумно животинок не бил, только ради еды и безопасности. Но такие шкуры даже в его мире ценилась дорого, а в уж в этом мире... Первая, выложенная им на аукционе шкура, ушла за сто тысяч рублей. А деньги были нужны. Миллион баксов заканчивался. Красть имущество ему не позволяла совесть, поэтому за коров и других животных, отправляемых им в прошлое, надо было платить из своего кармана. Если технику можно было вернуть, то съеденную свинку, или барашка вернуть не получалось.

  Техника, кстати, возвращалась обратно в будущее в том же виде, что и уходила в прошлое. Новая. Как и стояла на выставке, без царапин и изъяна.

  Это подтолкнуло Ивана на мысль, что и человеческий организм должен возвращаться в то же состояние. И он стал за собой наблюдать. Делал фото перед отправкой и после возвращения. Сравнивал. Но и без фото всё было понятно.

  Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.

  Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.

  – Снег выпал, – продолжил Гостомысл. – Егеря выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.

  – Что снег выпал, сам вижу... Готовь людей и собак.

  – Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.

  – Молодца, – Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.

  – Тебе Негра оседлали, – продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. – Серый хворый ещё.

  Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать он не стал. На охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: «... ужин отдай врагу». Он утром не завтракал, чтобы не клонило в сон, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так – правильно. Главное – поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.

  * * *

  Первого «буряка» взяли в берлоге, придя по его свежим следам.

  – Спускай собак! – Бросил Иван. – И отходите.

  Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валил тридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.

  – Давай, Прима. Работай! – Скомандовал он Приёмышу, который, как оказалось, был «девочкой».

  Собачка радостно, и бодро побежала к берлоге, но со стороны входа лезть не стала, а нашла какую-то щель в валежнике с тыла, разгребла лапами мох и проникла до медвежьей спины.

  Послышался рёв, и буряк, с повисшей на его хвосте Примой, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.

  – Ух ты моя умница, – подняв собаку на руки, похвалил её Иван.

  Получив ответный «поцелуй», он взобрался на Негра, и тронул повод. Второго бера взяли, выгнав собаками из зарослей терновника. Можно было стрельнуть и так, медведь был хорошо виден, но продираться через колючки дикой сливы не хотелось.

  За день добыли пять здоровенных бера. Не меньше лежащего в кабинете. А первый, выгнанный Примой, был всех больше.

  Туши свежевали сразу. На такую охоту выходило всё мужское население города. И посмотреть, как охотится маг, и зная, что добычи и работы будет много. Иван почти не прятал свой «вепрь», а лишь разрисовал его краской под дерево.

  Мясо медведя тоже брали и, хорошо выварив, готовили тушёнку. Иван, плюнув на «конспирацию», построил на берегу реки консервный завод, закупил в своём мире жестяную банку, установил закаточный станок, автоклавы.

  Деревянный корпус завода делился на несколько частей: в закаточный и варочный цеха Иван никого не пускал. Уложенные банки проталкивали по проволочному желобу в окно цеха, в котором работали два человека, приведённые Иваном сюда из его мира. Там, эти, никому не нужные люди, жили скудно, но имели большой опыт в рыбном и консервном производстве.

  Одного из них Иван постоянно встречал по утру возле своего дома, сидящим на крыльце магазина, другой иногда помогал ему в мастерской, когда не пил. Сейчас они оба жили и работали здесь. И очень неплохо себя чувствовали. Крепкого алкоголя тут не было, а Гостомысл мог заставить работать любого.

  А когда Иван показал им серебряные рудники Раммельсберга, они попросили оставить их здесь, мотивируя тем, что: «консервы, – как-то привычнее».

  Мясные консервы, в большой жестяной банке, Иван складировал, постепенно создавая стратегический запас. Часть консервов, из судака и плотвы, делали в стекле и горожане использовали во время зимы.

  Также в стекло катали и овощные закуски и приправы. Капусту, лук, морковь, свеклу и огурцы выращивали уже четвёртый год. На картофель и злаковые не хватало рук. Зерно возили с юга, картофель Иван закупал в будущем.

  За пять лет столкновений славяно-русских племен не было. Иван периодически посещал всех вождей. Провёл разъяснительные беседы с теми, кто в Ростоке на празднике не был. Двоих пришлось отправить на Валгаллу. Это были вожди небольших, меньше, чем у Ивана племен, и их людей он увёл к себе в город.

  Одно племя, жившее выше по течению реки, на которой стоял город Росток, здесь её называли «Ворона», присоединилось добровольно, после того, как в Росток сходил их представитель и посмотрел на «нормальную городскую» жизнь.

  Сейчас в Ростоке проживало пятьсот сорок человек. У самого Ивана было уже двадцать пацанов и восемнадцать девчонок. Последние новорожденные шли то дуплетом, то тройней. Правило, помогать безмужним бабам плодоносить, в городе прижилось и не считалось зазорным. Но разврата и насилия не было.

  К слову сказать, в «цивилизованной» Европе более поздних времен, не считалось преступлением «приласкать» чужую, идущую без мужа, женщину прямо на улице, среди бела дня. Насильственным способом. Иван это знал и из общих понятий того времени не выбивался, но делал всё по согласию.

  Мужское доминирование везде было гипертрофировано. Иван его сглаживал, поднимая статус женщин в «своём» городе уважительным к ним отношением и уничтожением всеобщей безграмотности. Все получали обязательное начальное образование: и дети, и мужчины, и женщины.

  В качестве учителя, Иван пригласил своего друга, милицейского пенсионера, учителя физики по первому образованию, Николая, тоже одинокого, всеми забытого и никому ненужного, который согласился на этот эксперимент с интересом, и теперь нисколько не жалел.

  Никому из своих современников правды Иван не рассказывал. Для всех он оставался магом и чародеем. Вновь прибывшие для местных становились пришельцами из неведомого мира и получали статус, чуть ниже статуса Ивана.

  Для викингов существование многих миров – это реальность, о которой им всю жизнь рассказывали жрецы, волхвы и старики. И когда Иван и Николай стали им рассказывать о других мирах и летающих железных машинах, они не удивились.

  И если есть существа, прибывшие оттуда с новыми знаниями и умениями, то там должны быть и боги. Таким богом они Ивана и считали. Пришельцы из будущего их в этом не разубеждали, так, как и для них Иван был не совсем человеком.

  За зерно Иван рассчитывался серебряными дирхемами, штампуемыми им самим сначала из покупаемого им серебра в будущем, по тридцать четыре тысячи рублей за килограмм, а потом из добытого на горе Рамельсберг, что находится в западной Германии.

  На горе Рамельсберг работали шахтёры. Это была самая дальняя во времени точка. Как оказалось, если кнопку на агрегате продавить дальше, первая цифра выскакивала со знаком минус, и можно было уходить в годы до рождества Христова. Рудник поставили в минус десятитысячном году.

  Территорию горы огородили забором, завезли оборудование и работали вахтовым методом. На первых порах добыча серебра велась открытым способом, а затем были проложены шахты. Работали профессионалы, но совершенно безработные и голодающие в своём времени люди.

  С золотом история вышла интереснее и детективнее.

  * * *

  В 1907 году Вторая Гаагская конференция одобрила предложенную российским Императором Николаем II идею о создании Международной валютной системы, чтобы обеспечить торговые и финансовые сношения между странами мира, основанные на наднациональной денежной единицей, привязанной к золотому стандарту.

  В том же году представители 48 государств на заседании в Париже утвердили процедуру создания организации, названной Международной финансовой системой, с золотым пулом, в который каждая страна должна была внести определённую массу золота.

  Местом хранения мирового золота выбрали Нью-Йорк. Свои обязательства по отправке драгметалла выполнили только Российская империя и Китай. В 1908-1913 годах из России в Америку на хранение было вывезено 48,6 тонн золота, которое в 1913 году по договору использования было предоставлено в качестве уставного золотого капитала при создании Федеральной резервной системы США.

  Вклады России и Китая составили 88,8 % и 11,2 % соответственно. Это произошло потому, что другие страны мира так и не сделали вкладов в создание мировой валюты.

  Золото вывозили военными кораблями. Один из них «Цесаревич», должен скоро в Гибралтар, привезти пять тонн золота и перегрузить его на пассажирский лайнер «Республика» английской судоходной компании «Вайт Стар Лайн», который должен доставить груз в Нью-Йорк.

  Иван находился в Гибралтаре с конца января 1908 года. На руках у него была бессрочная паспортная книжка и заграничный паспорт Российской Империи, номер две тысячи триста сорок восемь, выданный на имя потомственного дворянина, сына надворного советника, коллежского регистратора Василия Сергеевича Веселова, в Саратове марта 27 дня 1906 года. Род занятий – лекарский помощник, мичман, фельдшер 1 статьи 29 флотского экипажа . На первой странице имелась его фотография, скреплённая по углам круглыми печатями. В Гибралтаре он ждал прибытия Российского эскадренного броненосца «Цесаревич».

  Доложившись капитану порта Гибралтар, он попросил его по прибытии броненосца дать сигнал «кило» , и передать что на берегу ждёт пассажир.

  – Вы были у русского консула Пауэра? – Спросил капитан порта.

  – Я перво-наперво, как человек военный, посчитал необходимым доложиться вам, господин вице-адмирал.

  – Похвально, господин лекарь. Как идти к консулу, надеюсь, знаете?

  – Мне сказали, это с восточной стороны скалы.

  – Верно! Не доходя до дома губернатора.

  Взяв извозчика за «полпени», Иван доехал до консульского особняка. Особняк консула, как и все остальные особняки на этой стороне «камня», как местные называли стометровую скалу, стоял на крутом склоне. Справа, метрах в сорока от дороги был обрыв к морю.

  – "Ну и местечко, – подумал Иван, но наверное, тихое, раз здесь же стоит дом губернатора. С той стороны горы порт и казармы... Вероятно, не очень безопасно, – подумал Иван, – а мне надо быть там. «Цесаревич» наверняка задержится с целью проведения разведки Гибралтара, а вот «Республика» уйдёт. Возьмет пассажиров и уйдёт.

  Он видел «Республику» на внутреннем рейде.

  – Я мичман Веселов, российский подданный, доложите господину консулу, – попросил он открывшего дверь мужика в ливрее.

  – Господина Пауэрса нет дома. Они у губернатора обедают.

  – Извольте сообщить, господину консулу, что мне необходимо проштемпелевать проездные документы и испросите его, коли он не может сейчас, когда мне будет оказана честь с ним встретиться.

  – Проходите, господин мичман. Сейчас прислугу пошлём.

  Пройдя в небольшой двухэтажный особняк, с наружными стенами без изысков, под четырёхскатной крышей, Иван присел на предложенный ему стул и попросил воды. Воду, со льдом и кружком лимона, принесла в стеклянном кувшине и налила в стакан молодая темноволосая смуглолицая девушка, стрельнувшая глазами так, что Иван привстал и склонил голову. Девушка рассмеялась.

  Иван успел выпить всю воду, и ему принесли ещё один графин, когда появился посыльный.

  – Господин консул, говорют, чтобы господин офицер шли к губернатору. Штемпель у него с собой.

  Иван пошёл по указанному ему направлению. Особняк губернатора стоял метрах в ста, и Иван задумался, где мог шляться посыльный всё это время. Но он не расстраивался. При повторном подносе воды он успел сговориться с испанкой о вечерней встрече.

  Дом-особняк губернатора отличался от дома консула только двускатной крышей. На пороге его встретил молчаливый мулат, который принял у Ивана шляпу и трость, проводил в гостиную.

  Губернатор и консул радостно приветствовали гостя.

  – Рад Вашему, господин губернатор, приглашению, и премного, за него, благодарен. Разрешите представиться, лекарь 29-той Севастопольской флотилии, мичман Веселов Василий Сергеевич, – по-английски доложился Иван.

  – Присаживайтесь, господин мичман, – по-английски ответил губернатор. – Прошу без церемоний. И расстегнитесь, у нас ужасно жарко сегодня.

  Обедавшие уже перешли к десерту, так что Иван от обеда вынужденно отказался, попросив и себе, сливочное мороженное и кофе. Коньяк ко всему этому прилагался.

  Ивану пришлось рассказать, что он с супругой, детьми и тёщей путешествовал по Европе, но его командировали в американские штаты в Нью-Йорк, и семья вынуждена продолжить путешествие без него. А он рад сменить обстановку, потому что две недели под тёщиным присмотром были невыносимы.

  – С какой целью, направляетесь в штаты? Если это не военная тайна, конечно, – спросил губернатор.

  – Да, какая военная тайна в лекарском приказе, – пошутил Иван. – Лекарство закупаем. На «Республике» иду туда, погрузимся, и сразу обратно.

  Консул и губернатор переглянулись.

  – «Республика» разве ещё не грузится пассажирами? – Спросил губернатор.

  – На рейде чалится.

  – Давно стоит, пассажиры извелись. Он из Лондона сюда зашёл и стоит. Не знаете почему? – Спросил консул Ивана. – Русские подданные измучили меня вопросами. От них тут и скрываюсь, – хохотнул консул, пригубляя после кофе коньяк.

  Иван тоже отхлебнул.

  – Неплохой бренди, – сказал он и добавил. – Узнавал. В компании говорят, ждут русский груз. – И заговорщицким шёпотом добавил – деньги за лекарство, наверное. Америка на слово не верит... Только – баш на баш.

  Консул и губернатор снова переглянулись.

  – Заявлена приёмка груза пять тонн, – сказал губернатор.

  – Значит не деньги... – задумчиво произнёс Иван, – а оружие.

  Потом, вроде, как опомнившись, что сболтнул лишнее, обозвал себя клистерской трубкой и замолчал.

  Свернули разговор и остальные. Консул проверил сопроводительные документы Ивана и паспорт, хмыкнул, увидев надпись рукой какого-то русского таможенного начальника: «без штампа консула Гибралтара визу не давать», «штампанул» сопроводиловку, в которой было написано куда командируется Василий Веселов.

  * * *

  «Цесаревич» пришёл завтра и сразу пришвартовался к причалу, на котором его встречала довольно большая группа гражданских лиц с офицерской осанкой и выправкой, разговаривавших по-английски.

  Ивана на охраняемый пирс допустили по пропуску капитана порта. Ожидая спуска трапа, Иван наблюдал, как «вираются» лебёдки.

  Подойдя к сбежавшему по трапу вахтенному матросу с повязкой, он доложился ему и увидел спускающегося следом старшего офицера. Погоны он не видел.

  – Господин контр-адмирал – командир корабля, господин мичман с 29 флотилии просют аудиенции.

  Офицер остановился, глянул на Ивана, потом на ожидающих его «штатских» и нахмурился.

  – Что тебе, мичман. Почему в гражданском?

  – В отпуске был, теперь командирован в северные штаты. Пойду на пароходе «Республика». До Нью-Йорка. Подошёл представиться.

  Командир корабля чуть вздрогнул, разумно предположив, что это представитель контрразведки, тайно сопровождающий груз, и сказал:

  – Рад видеть, вас, мичман, но у меня гости, и мы сейчас же отчаливаем на рейд. Только груз, – он кивнул на ящики, стоящие на борту, – сбросим, бумаги подпишем, и на бочку.

  Он козырнул.

  – Служба!

  «Штатские» и командир корабля поднялись по трапу, а через тридцать минут спустились два деревянных ящика с мощным основанием. Возле них сразу же занял пост солдат в форме английской гвардии.

  Уже через полчаса буксиры тащили корабль на рейд. После его отхода, едва ли не ему «в хвост», пришвартовался пароход «Республика», и забрал груз на борт. Иван подошел к трапу и передал грузовому помощнику капитана свой паспорт, билет, пропуск капитана порта и сопровождающие документы.

  – Посадку ещё не объявили, – сказал штурман.

  – Мне можно, у меня пропуск и сопроводительные документы, – Иван многозначительно ткнул пальцем в слова «мичман двадцать девятой флотилии». – И билет первого класса.

  – Рады приветствовать вас на борту, господин «мичман», – с усмешкой произнёс грузовой помощник.

  Иван поднялся на борт пассажирского лайнера и прошёл на верхнюю палубу. Этим же вечером пассажирский лайнер шёл по атлантическому океану, а пять тонн Российского золота из трюма «Республики» исчезли.

  Потом ФРС обеднел ещё на десять тонн. К сожалению, следы остального золота, отправленного в США и вошедшего в уставной фонд ФРС, Иван не нашёл.

  Точно так же мной было похищено золото в слитках на сумму 5 млн рублей, которое буквально за несколько дней до Октябрьской революции было погружено в поезд «особого назначения» и направлено из Казани через Петроград и Финляндию в Стокгольм, шведский Рикс-банк.

  Хотел он заняться ещё золотом, похищенным во время гражданской войны, но суеты было много, а золота и сейчас было хоть отбавляй. Да и куда оно денется? Иван мог добраться до него в любой момент.

  Глава шестая.

  – Из ореха льют монеты, и пускают их по свету, – пел Иван, нажимая ручку ручного гидропресса, и доставая из-под него римские золотые денежки. Штамповка денег его успокаивала и позволяла поразмыслить.

  Семь лет в пошлом не прошли для Ивана и для этих мест даром. Во всех, подвластных ему городах, после праздника в Ростоке хитро-мудрые жрецы ввели культ Яролика, уподобляя его одновременно, и высшим языческим богам, и Христу.

  К нему стали приходить простые паломники и волхвы с других территорий. Приплывали скандинавы и даны. Со всеми Иван говорил до тех пор, пока слушали. Говорить он намастрячился ладно. И «кормить» одной рыбиной многих ему приходилось неоднократно.

  Три года, как он, в центре города, строил христианский, с семью шлемообразными куполами, храм. Строили храм всё те же строители из будущего, а расписывал Иван его сам, по технологиям, изученным в академии.

  Центральный купол уже светился голубым небом Солнцем и образом Христа. Он использовал технику Микеланджело и рисовал по влажной штукатурке, используя технику отмывки для покрытия широких областей цветом, затем, после высыхания поверхности, он повторно проходил эти области, добавляя оттенки и прорисовывая детали. Для изображения текстурированных поверхностей, таких как волосы на лице или структура дерева, он использовал широкую кисть с редкой щетиной.

  Сейчас, заканчивая писать стены, Иван перемежал библейские сюжеты с языческими. Схожих легенд в религии викингов было несколько. Тема познание добра и зла со змеем искусителем ему особенно удалась.

  Змей в исполнении Ивана выглядел не каким-то шнурком, свисающим с ветвей, а был хитрой хищной громадной гадиной, с лапами, раздающими яблоки.

  А Ад Иван нарисовал, как один из языческих миров – «огненный», где живут огненные люди, поджаривающие грешников на сковородах своим огнём.