Текст книги "Приёмыш (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

  – Не расслабляйся, – усмехнулся Александр. – Раз ты попал в их сферу, ещё хлебнёшь.

  – Ничего... Потерпим.

  * * *

  – Ваше Святейшество!

  – Садитесь брат и рассказывайте.

  Глава Римской Христианской Церкви и Ватикана сам сел в бордовое мягкое, но высокое кресло, с чуть наклонённой назад спинкой, подложив под спину парчовую темно-бордовую подушку с лилиями.

  Альваро сел в кресло, напротив. Точно такое же, но с подушками синего цвета с золотыми мальтийскими крестами.

  – Сомнений, что Хуан Гонсалес не тот, за кого себя выдаёт, нет. В отношении Алехандро де Санчеса всё наоборот. Нет сомнений, что он добропорядочный христианин, алчный торговец и изобретатель. Немного, как и все увлекающиеся люди, не в себе. Но в меру. Полностью поглощён судостроением и своими кожами. У меня ощущение, что он влюблён в каждую свою сумку больше, чем в мою дочь.

  – Очень образно... Спасибо, – засмеялся глава Римской Церкви. – И кто же он, этот Хуан? Чья это фигура?

  – Похоже, что Нового Света. Проверить его рассказ про семью, не представилось возможным. Всё поселение в Гранаде, где он «родился и жил» уничтожено маврами после восстания. Его отец и братья возглавили борьбу с иноверцами и погибли. Храмы разрушены и сгорели. Регистрационных книг не осталось, свидетелей тоже.

  – Так что же вас смущает? Может он тот, за кого себя выдаёт?

  – Сомнения упрочились после нашего с ним разговора по организации службы безопасности семейства Санчес. Он не задал ни одного вопроса, а только слушал. Да, он был удивлён, тем, что я ему говорил, но слишком замкнут. Словно боялся проговориться.

  – Но почему сразу, Нового Света? Может он подослан теми же Медичи? Или Тюдорами?

  – В порту, где стоял корабль Хуана... На Темзе... В прошлом году... Взорвалось и сгорело совершенно новое британское двадцатипушечное судно. И взорвалось не изнутри, а снаружи. Из-под воды. А всего за этот год их сгорело уже шесть.

  – Хорошо, что он не англ. А не гот? Не северянин?

  – Не похоже. Мы работаем. Устойчивое мнение, что он – куратор из русских Штатов Америки.

  – Тогда Алехандро должен об этом знать.

  – Должен. Но может и не знать. Он слишком поверхностный в политике. Могли Просто подвести. Они познакомились на обратном пути в Испанию, когда их всех пересадили на один корабль. Хуан встал на сторону Алехандро во время какой-то стычки.

  – Но ведь, похоже, что они на нашей стороне?

  – Похоже.

  – Берегите их, брат.

  * * *

  Фраза Папы: «берегите их», ставила Альваро в удобное для него положение. Он и так, передав Хуану часть своей агентуры, и поняв, что Хуана не надо особо учить, был практически уверен в том, что никто к верфи и дому Санчеса незамеченным не подберётся. А теперь он может подключить своих наблюдателей и по всему Лиссабону.

  Обеспечить безопасность верфи попросил его король Мануал. Так что, пазлы сложились. Личные интересы совпали со служебными. Альваро нравился его новый зять. Хоть он и пропадал, то в своих мастерских, то на верфи, про свою семью не забывал и уделял достаточное время для жены и сына. Как это у него получалось, Альваро не понимал.

  Маленькому Санчесу было полтора года и он любил играть кубиками и другими деревянными формами, которые ему сделал отец. Некоторые конструкции, своими соединениями, поражали и «деда». Альваро понимал, что глубина ума и количество идей Алехандро практически бесконечны. Из его рук выходили удивительные деревянные механизмы, которые, как понимал Альваро, легко можно было воспроизвести в металле, и они будут работать, как например пряльная и ткацкая машины, насос, подающий воду на тридцатифутовую высоту.

  Из Америки Санчес привёз резиновые шланги, через которые сейчас поливал свой удивительный сад. Таким же уверенным напором, как и вода из американских шлангов, текли и доходы Альваро из Филадельфии.

  * * *

  1500 год.

  – Что думаете, Франсиско, – спросил Родриго Борха – Папа Александр Шестой, своего племянника – государственного секретаря Святого Престола.

  – Думаю, Родриго, что мы столкнулись с серьёзным игроком. И я никак не могу поверить, что столкнулись мы с ним только что. Но... Не могли мы не видеть его раньше. Или это старый игрок, но поменявший образ? Я больше всего склоняюсь, что это Венецианцы. Кто-то мог скопировать карты Нового Света привезённые тысячу лет назад из Александрийской библиотеки.

  Франсиско, будучи всего на десять лет младше своего дяди Родриго, позволял себе обращение к нему без излишнего почитания.

  – Венецианцы, голландцы, британцы – одна банда. Эти карты Великий престол сам получил совсем... Относительно недавно.

  – Их же забрали у семьи Медичи?

  – Выкупили. Когда семья Гама случайно открыла южный материк за нулевым меридианом, Медичи обратились ко мне с просьбой ограничить притязания португальцев африканскими и восточными землями и показали мне карты Нового Света, которые у них были. Они убедили Изабеллу срочно отправить экспедицию с Колумбусом и сами её финансировали. Отправили и тут же пришли ко мне. Они решили действовать через Испанцев. И прогадали. Нечего сейчас делить. Гамы тоже всё потеряли, причём и мы с ними, но хоть окупили свои затраты, а Медичи попали, как кур во щип. И с Колумбусом, и с Веспуччи. А золота там очень много. Мы потеряли свой Эльдорадо, Франсиско.

  – Да... Сейчас начнётся драчка за Индию и Китай. Я слышал, что Вашко да Гамма ушёл на двух кораблях за Африку.

  – На картах Медичи указан путь за Африку. Он лежит вдоль берега Южной, чёрт побери, Америки и значительно южнее Африки. Не вдоль её побережья. На карте показаны направления ветров и течений. Золотая карта. Медичи и здесь прогадали.

  – Что-то не везёт им после смены главы семейства. И корабли потеряли, и деньги, и власть.

  – Ты, Франсиско, возьми в оборот Хуана Гонсалеса. Пусть наши братья не боятся раскрыться перед ним. Покупайте его очень дорого. Если он из Америки, он не купится и будет стоять на своём, а если купится, мы узнаем, кто он. Но бережно, Франси... И возьмите в оборот общины сефардов с которыми он работает. Вытрясите их.

  – Будет исполнено, Ваше Святейшество.

  – Да... Что там с Кристобалем Коломбо? Разобрались, что он несёт?

  – Он, Ваше Святейшество, проповедует здесь в Риме. Два раза слушали его на Совете Восьми. Ереси не выявили. Пытали. Второй уровень выдержал, на третьем стал бредить и впал в ступор. До этого просидел отшельником больше года в Сиракузских катакомбах . Святой Луции, если точнее сказать. Там набрал сторонников. Двадцать восемь учеников. Сейчас они живут в развалинах пентографа – некрополя на берегу Тибра. И их уже значительно больше. Счёт идёт до тысячи братьев. Он прослушал курс теологии в Коимбрском университете в девяносто четвёртом году.

  – Что он проповедует?

  – Основная его мысль – это спасение Святого Престола от еретиков, реформаторов и франкской ереси , и охрана лично тебя, Родриго.

  – Меня?!

  – Он призывает создать братство воинов Святого Престола и присягать лично тебе.

  – Это весьма актуально в теперешних претензиях Фанкии и Арагоны. Кто знает, не захотят ли они и Папскую область присоединить к Неаполю. В девяносто четвертом году нам пришлось прятаться в том же некрополе от Карла.

  – А также он требует от братьев тренировать и разум, и тело, и душу. Коломбо учит их писать, считать по десятеричной системе, заставляет их трудиться и молиться. Они разбирают завалы и возводят стены крепости. В помощниках у него его младший брат Бортоломео. Ему сорок девять лет. Он на десять лет младше Кристобаля. Его братия работает в госпиталях, роет могилы, приютили у себя сирот. А ещё, он каждый вечер играет на флейте. Хорошо играет.

  – На флейте?! – Удивился Папа. – Приведи его сюда. Завтра.

  – Слушаюсь, Ваше Святейшество.

  * * *

  1497 год

  – Ты уверен, Зараза? – Спросил командир БДК начмеда.

  – Олег Николаевич, ну вы меня обижаете. Я же оканчивал специализацию «пластическая хирургия», и неплохо работал на «гражданке» до падения рубля. И совсем не «ботаксом» зарабатывал, а действительно хирургией. Причём правил такие носы и уши, что вам и не снилось.

  – Упаси господь... То есть, из Карла Львовича – Христофора Доминиковича ты слепишь?

  – Я сказал бы, – «легко», но слишком суеверен, и лучше сплюну три раза в вашу сторону.

  * * *

  – Карл Львович, как ваша латынь и другие языки? – Олег сделал ударение на "Ы" в обоих словах.

  – Коллеги говорят, что нормально. Мы с Христофором три года вместе. Мой музыкальный слух вроде меня не подводит.

  В команде «Лошарика», как-то само получилось, подобрался экипаж или с музыкальным образованием, или с музыкальным опытом. Практически все пели и играли на различных музыкальных инструментах. Даже молодёжь.

  Карл Львович Лыков – главный акустик, был дипломированным флейтистом. Как не странно, но и Христофора в детстве заставляли играть на флейте, но он её ненавидел, хотя и сейчас играл сносно.

  – Смотрите, Карл Львович, у вас будет серьёзный экзаменатор, в Португалии появился его брат Бартоломео. Александр сказал ему, что вы, то есть – Христофор, уехал в Геную к отцу.

  – Его отец ещё жив?

  Олег хмыкнул.

  – Наши агенты сообщают, что преставился. «Ваш папа» умер в том году под зиму.

  – Какое горе, какое горе... – Сказал Карл Львович серьёзно.

  – Как ваши теологические уроки?

  – Всё, как «Отче наш...» ... Зазубрил. Устав ордена выучил. Молитвы, службу. За три года, это не сложно. Сложнее дались легенды тамплиеров. «Золотая лестница космосов» – это нечто. Сами понимаете, бред сложно запоминать, пришлось облекать его в некую логическую систему. А все остальные легенды – легкотня: Атлантида, Бунт Сатанаила, Грааль, Агасфер...

  – Если надо будет вспомнить, возьмёте в тайниках. При необходимости.

  – Я понимаю. Систему знаков и места закладок помню.

  – Почтовые ящики наши люди подготовили. Фото и планы я вам покажу. Да и спутниковая система позволяет пользоваться радио и факсимильной связью. Но это всё потом. Сейчас вам предстоит год молчания и затворничества, постов и истязаний. И ещё столько же потом говорильни. Не передумали? Будет очень трудно.

  – Курс тренинга прошёл и закрепил. Готов к обезличиванию. Не сомневайтесь, Олег Николаевич.

  Комкор ещё раз внимательно посмотрел на Карла Львовича и мысленно сравнил его с портретом Колумба. Карл был похож на него и сейчас, в своём натуральном обличии. Высокий рост, вытянутое лицо. Такие же миндалевидные глаза и длинные вьющиеся каштановые волосы. Только нос был тонок, а надо было сделать покрупнее и с горбинкой. И рот слегка «расширить».

  * * *

  Глава двадцатая. 1500 год.

  Папа Александр Шестой смотрел на смиренно стоящего перед ним высокого, длинноволосого шатена: в чёрной рясе и с чёрной кожаной шляпой в руках.

  Глава Римской Церкви протянул правую руку вперёд, и монах, бросив шляпу на пол, обхватив двумя ладонями кисть протянутой руки, приник к ней губами и упал на колени. Он стоял на коленях, склонив голову и прижав ко лбу руку Папы, а тот не очень уверенно пытался её вырвать.

  Обычно, даже принцы и короли, целовали его ногу. С таким нахальством, как сейчас, Папа ещё не сталкивался.

  Родриго Борха смотрел на чистые, густые, вьющиеся, каштановые с проседью волосы Коломбо с изумлением. От волос чем-то приятно пахло.

  – На удивление, ты чист телом, монах. А душой?

  – В чистом теле – чистый дух, Ваше Святейшество, – ответил тот, не поднимая взгляда с мозаичного пола.

  – Ты монах? Клирик?

  – Нет, Ваше Святейшество.

  – Какое тогда право ты имеешь проповедовать истины Христа?

  – По велению Девы Марии – его матери. Я говорю с ней и со спасителем.

  – И что же они тебе говорят? – Усмехнулся Борха.

  – Говорят, что ты один – истина и тебя надо слушать и охранять, чтобы сберечь веру в Спасителя Нашего. Ты – наместник Бога на земле и тебе, как и Христу должны все присягать на верность.

  – Это что-то новое. У братств до сего времени было три обета, а ты предлагаешь ввести четвёртый?

  – Я не предлагаю, я уже ввёл. Все братья нашего Ордена Иисуса поклялись защищать не только веру в Спасителя, но и веру в твою непогрешимость. Что бы ты не делал в этом мире.

  – Ты в своём уме, Коломбо? Непогрешимость? Даже если я тебя сейчас зарежу кинжалом, я не коснусь греха?

  – Да, Ваше Святейшество. Значит так надо Богу. Ты руки и тело его. И нет у него иных рук, кроме твоих.

  – Но заповеди?

  – Цель оправдывает средства, а высшую цель Господа нашего знаешь только ты, Ваше Святейшество.

  Борха посмотрел на Коломбо, усмехнулся и сказал, наконец-то забирая свою кисть из его ладоней. – Хорошо. Я сейчас отрежу тебе палец на руке. Что ты скажешь на это?

  – Я попросил бы тебя, если тебе это не принципиально, отрезать любой палец на ноге.

  – Почему? – Удивился Борха.

  – Без пальца на руках, я буду хуже играть на флейте, но если тебе нужен именно конкретный палец, возьми его.

  Борха засмеялся и воскликнул.

  – Ах, да! Ты же ещё и флейтист. Я забыл. Сыграешь мне?

  – Сыграю, Ваше Святейшество. Пусть мне вернут флейту.

  Борха хлопнул в ладоши и прошёл на возвышение из семи ступеней, где сел в кресло, в подушки, с вышитыми на них лилиями.

  Из-за портьеры вышел его племянник и госсекретарь Франсиско. В руках перед собой он нёс флейту, вырезанную из тёмного дерева. Передав её Коломбо, секретарь снова скрылся за портьерой.

  – Что тебе сыграть, Ваше Святейшество? Лёгкое, или бодрое?

  – Изобрази свою жизнь.

  Коломбо подумал, смочил языком губы, потом промокнул их белым платком и заиграл. Вся композиция уложилась в тридцать два такта.

  – И всё? – Даже расстроился Борха. – Такая короткая жизнь? Тебе шестьдесят лет... И это всё?

  – Это была прелюдия, а тема жизни ещё не написана. Она в ваших руках, Ваше Святейшество.

  Борха дёрнул головой из стороны в сторону.

  – Сыграй просто так. У тебя хорошо получается.

  – Просто так, – задумчиво сказал Коломбо. Он опустил голову ещё ниже, почти прижав подбородок к крепкой груди воина, потом прикоснулся инструментом к губам и сыграл мелодию «Одинокого Пастуха» и сразу за ней «Полёт кондора».

  Борха дослушивал композицию чуть склонившись вперёд и прикрыв глаза ладонью правой руки, локоть которой упирался в подлокотник.

  Когда музыка прервалась, Борха сместил ладонь на лоб, а потом, как бы стирая что-то с лица, с усилием провёл ею до подбородка.

  – Подойди ко мне и посмотри мне в глаза, – приказал Папа.

  Коломбо сделал несколько шагов вперёд и оказался на предпоследней ступеньке. Подняв от пола взгляд, он соприкоснулся с идущей от Борха силой. Тёмно-карие глаза Папы пытались проникнуть в Коломбо и навязать свою волю, но сила его взгляда, не встретив препятствий, отразилась от множества маленьких серо-голубых зеркал, вернулась и растворилась в Борха, и он это почувствовал физически. Стократный возврат энергии наполнил грудь чистотой чувств, а голову чистотой помыслов. У Борха вдруг возникло понимание, что он один в этом злобном громадном мире, и его окутал страх.

  Борха смотрел в серо-голубые глаза, нашёл в них покой, и страх отступил. Проверив себя, Борха не почувствовал какого-либо контролировавшего его гипнотического воздействия и понял, что это действительно только его силы, и только его мысли, а не гипноз Коломбо.

  – Так что же ты хочешь, брат? – Спросил Борха.

  – Позволить мне заниматься тем, чем я занимаюсь.

  – А чем ты занимаешься?

  – Я готовлю тебе воинов за души и разум. Послушных и преданных только тебе воинов, которые разойдутся по всему свету и подготовят таких же, как и они. Преданных только тебе и Римской Церкви. Через них Римская Церковь и ты сможешь править миром.

  Борха недоверчиво усмехнулся.

  – Сколько у меня, той жизни, чтобы успеть начать править миром?!

  – Я разработал систему подавления личности, – сказал Коломбо, опуская взгляд. – Самоподавления. Я проверил всё на себе и на своих первых учениках. Многочасовое повторение молитв, чередующихся с исповедями, покаяниями с умерщвлением плоти и общением с тремя ипостасями Бога.

  Эти экзерсисы приводят послушника в состояние постоянного страха перед Богом и одновременно воодушевления и, в конце концов, вызывают видения Христа и апостолов. Через тридцать дней послушник начинает управлять видениями, получая экстаз и избавляется от прошлого личного мира и чувств.

  Под контролем руководителя он учится концентрироваться и погружаться в суть вещей и событий. И подчинять своё тело и разум приказам вышестоящих. Любым приказам, Ваше Святейшество. Там много чего ещё. В нескольких словах не расскажешь.

  – Ты слышишь и видишь Иисуса Христа и Деву Марию? – С подозрением спросил Папа.

  – Я не обольщаюсь. И никто из наших братьев тоже. Мы не пересказываем наши видения. Мы проповедуем прописные истины. Всё это ради понимания сути написанного, но не интерпретация истины.

  – И как это всё пришло тебе в голову, Коломбо.

  – Когда море поглотило «Санту», я увидел Деву Марию. И стал видеть её часто... Когда захочу. Она рассказала мне, что люди, слушавшие Христа, были не готовы принять «истину». Каждый понял её по-своему. Оттого и раскол, ереси. Чтобы принять истину, надо готовить тело и душу, как почву перед посевом. Мы будем пахать для тебя почву, Ваше Святейшество, и вырывать сорняки. На самом деле, я не обольщаюсь, что, действительно видел Деву. Просто мне пришло понимание в такой форме.

  – Ты заинтересовал меня. Я бы хотел как-нибудь с тобой поговорить. У меня сейчас нет времени...Чем тебе помочь? Что тебе надо?

  – Нам было бы проще, если бы Великий Престол признал наше сообщество, как «орден». А больше нам ничего не надо, если позволишь оставаться в развалинах «пентаграммы». Думаю, вскоре мы восстановим крепость. Можно было бы оставить её нам. Мы организуем в ней университет, колледж и начальную школу. И тюрьму.

  – Там уже была и тюрьма, и наше убежище в девяносто четвёртом году, но её разрушили пушки Карла VIII. Действительно, не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь, – сказал покачав головой Борха. – Мы как раз хотели начать её восстанавливать. Быть по сему. Зайдёшь завтра за буллой. Как вы хотите называться?

  – Общество Иисуса – Иезуиты.

  – Быть по сему! Провозглашаю Общество Иисуса и "Regimini militantis ecclesiae "! – Сказал Борха, хлопнув в ладоши.

  * * *

  От пятиконечной «звёздчатой» крепости не осталось даже стен. Только россыпь колотого камня, лежащего на возвышении около трёх метров.

  В центре крепости торчали, как гнилые зубы, остатки высоких башен и гора камней бывшей крепости «Ангела» и древней усыпальницы римских императоров. Сама усыпальница уже давно использовалась, как тюрьма, но сейчас, естественно, пустовала, но была вполне пригодна для нужд братии.

  Это было место, где и в будущем стоял знаменитый круглый, четырёх-башенный замок «Святого Ангела». Но сейчас здесь лежали руины.

  Два луча бывшей крепости-звезды касались правого берега Тибра, делавшего здесь небольшой изгиб.

  Послушники и братья спокойно заслушали текст буллы о создании ордена Иезуитов, зачитанный Коломбо после мессы, и вернулись к своим обязанностям и урокам.

  Коломбо, или как его звали в другом мире, – Карл Львович Лыков – главный акустик подводной лодки специального назначения, в народе прозванной «Лошарик», прошёл в бывшую усыпальницу императоров Рима.

  Она была полностью погребена под камнем, и только откопанный кем-то вход в неё зиял чернотой, как пещера в горе. Несколько послушников прошли в некрополь раньше него, неся с собой мешки, инструменты и факелы. Это были проходчики. Они пробивали из подземелий некрополя туннель в сторону Ватиканского холма.

  Подземелья, как и некрополь, тоже были пустые. Узкие коридоры, пробитые древними романами в песчанике, соединялись в виде квадрата. В центре, похоже, была усыпальница императорской семьи, в коридорах – комнаты для захоронений римлян попроще. В некоторых «гробах» стояли пустые саркофаги.

  – Отличное место для экзерсисов, – подумал Генерал Ордена и усмехнулся.

  Коломбо не сказал Борхе всего, а если бы сказал, то его бы сожгли на костре. Используемая им методика и техники тренинга после трех месяцев давали эффект реальности общения с вызванными искусственно галлюцинациями.

  Прошедший до конца тренинга человек не терял разум, и относился к окружающему миру так же критически, кроме одного – начинал разговаривать с вызванными им молитвами святыми и Спасителем.

  Методика частично напоминала действительно реализованную в «том будущем» Иезуитами, но была переработана многими поколениями сотрудников русской тайной полиции, НКВД, КГБ и ФСБ.

  И целью Ордена была не заявленная Борхе, а поиск и подчинение Ордену людей, владеющими особыми способностями: гипнозом, экстрасенсорикой, телепатией и прочими. А также способностями: думать и действовать.

  За тридцать суток любой обучался входить в состояние «дзэн» и потом два года искал свой путь, ежедневно получая строго дозированные знания в разных сферах человеческого бытия, философии и психологии, под обязательным присмотром руководителя. Сдавая ежедневные тесты и экзамены, ученик определялся в своём предназначении.

  А ещё в каждую личность гипнотически вкладывались контрольные сигналы, включающие в нужный момент человека на действие.

  Что-то подобное использовали в системе обучения в институте КГБ СССР, но конечно без первых тридцати суток. Но и там присутствовали схожие методики подавления личности и раскрытия её умственного и физического потенциала.

  * * *

  Статус сообщества, как «орден», открытие школы и бесплатное питание привлекали новых послушников и восстановление крепости ускорилось. Расчистив небольшой участок, где стояла крепостная стена, начали её наращивать из того камня, который был, немного дорабатывая его и скрепляя известью. Стена сохранилась примерно на высоту до метра, но и этого хватило, чтобы к чему-то «привязаться».

  Наружные поверхности выкладывали из относительно ровного камня, а между ними «бутили» осколками, время от времени связывая наружные поверхности стяжками.

  Постепенно, внутренняя часть крепости очищалась и через три месяца камень и во дворе и на крепости-некрополе закончился.

  Четырёхстороннее строение возвышалось на высоту до пяти метров, а круглые башни еще на три-четыре. Стены были украшены лепниной в виде скульптур и гербов. То, что поначалу казалось стенами пятиугольного замка, оказалось стенами ещё одного внутреннего двора.

  Стены звёздной крепости после реставрации подросли до трёх метров.

  Папа Александр Борха делами братства лично не интересовался. Ему, вероятно понравился тезис о его «непогрешимости», о которой теперь упоминалось в каждой проповеди, и в каждой мессе, и ударился во все тяжкие. Слухи о его любовных похождениях перемещались по Риму, но обтекали «Орден Иисуса» стороной.

  Глава двадцать первая.

  В июне одна тысяча пятьсот первого года во время дневной проповеди в крепость въехали верхом несколько богато одетых всадников. Их сопровождали конные копейщики. Не слезая с сёдел они остановились за спинами внемлющих.

  – ... Мы должны задаться вопросом: слушаем ли мы проповедь, как обращение Бога к нам, независимо от её недостатков или несовершенств? Ищем ли мы возможности услышать Бога через Его проповедника? Или мы используем недостатки говорящего, как предлог для того, чтобы закрыть свой слух от Бога? Чтобы эта непростая миссия была выполнена, от нас требуется не меньшее усилие веры, чем от открывающего истины. Мы связаны с ним. Вспомните призыв Иисуса после Его поучения в притче: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» Не проповедник изменяет сердца верных, но Дух Святой, для которого должны быть открыты и проповедник, и слушающие его в этом таинственном действии.

  – Кто этот клирик? – Спросил Леонардо у Чезаре Борха.

  – Это не клирик, мастер. Это генерал ордена и первооткрыватель Америки Кристобаль Коломбо.

  – Генерал Ордена? Не клирик?

  – Орден не монашеский. Просветительский. У них тут очень хорошая начальная школа, говорят. Я сам здесь впервые. Скоро нам всё расскажут, да Агапито?

  Его оруженосец и секретарь Агапито Геральди, молодой человек лет девятнадцати выехал вперёд и посмотрев на солнце сказал:

  – Они сейчас должны закончить. У них есть солнечные часы... всё строго по ним, сир.

  – Послушаем, – сказал Леонардо, – очень грамотная проповедь. И я говорю своим ученикам практически тоже самое.

  Но проповедь закончилась. Коломбо спустившись с некрополя по сложенной из камней лестнице подошёл к ним и опустившись на колени, подставил свою спину для ноги Чезаре.

  Чезаре, посмотрев на удивлённого Леонардо, усмехнулся.

  – Вы уверены, магистр? – Спросил он, – что ваша спина выдержит мою поступь?

  – Для того мы и собрались здесь, чтобы Папа Римский шёл по нам к своей цели.

  – Я не Папа.

  – Но вы – его сын.

  – Вы знаете меня, магистр? – Удивился Чезаре. – Мы с вами ещё не встречались. Я слишком был занят на севере и западе.

  – И вас, и достопочтенного мастера Леонардо. Мне многое открыто.

  Чезаре спрыгнул на землю с другой стороны лошади и подошёл к Коломбо, стоящему на коленях.

  – Встаньте, магистр. Путь Папы – это его путь, и не подобает мне становиться на его дорогу. Я добровольно отказался от кардинальского сана.

  – Да, я знаю об этом, – сказал, поднимаясь с колен Коломбо.

  – Интересно... И многое вам открыто, магистр?

  – Многое, но не всё. Например, открыто то, что достопочтимый Леонардо приготовил для вас сюрприз в виде нового кулинарного изыска.

  – Ха-ха! Это просто! Леонардо не может не фантазировать и обожает готовить. Это знают все, кто его знает.

  – Может быть магистр знает – какое? – Сказал Леонардо кряхтя.

  Зацепившись за седло своими широченными шароварами он едва не упал с лошади и Коломбо, подставивший своё плечо под его руку и обхватив Да Винчи руками, удержал его.

  – Нет, сир, это скрыто от меня, но я знаю откуда приехал мастер и чем там занимался. Но могу сказать об этом только вам и на ушко. Это ведь тайна.

  Коломбо не шутил и не улыбался. Его вытянутое лицо не выражало эмоций. А вот лица Чезаре и Леонардо ярко окрасились. Лицо Леонардо покраснело, а лицо Чезаре побелело.

  – Ещё, – продолжал спокойно Коломбо, – я могу предполагать почему вы заинтересовались «Крепостью Ангела» именно сейчас. Вам потребовалась тюрьма, и...

  Чезаре непроизвольно поднёс палец к губам Коломбо. 17-летний правитель города Фаэнца Асторре Манфреди, взятый в плен вместе со своим братом этой весной сейчас находился в военном лагере Чезаре.

  – И тюрьма уже готова, – закончил Коломбо. – Пойдёмте, покажу.

  Коломбо показал на вход в некрополь, запирающийся лёгкими, на первый взгляд, деревянными дверьми.

  – Какое интересное дерево, – произнёс Леонардо. – сложная структура. Где растёт такое?

  – И очень крепкое, – сказал Коломбо, поднял брусок и передал его мастеру. – В Южной Америке. Из такого дерева строит корабли в Лиссабоне мой друг, Алехандро.

  – Тяжёлое... Как камень.

  Чезаре не слушал их и нетерпеливо топтался в входа.

  Спустившись по крутой каменной лестнице в подземелье, освещённое масляными лампами со стеклянными колбами, они остановились.

  – Это – первый уровень. Здесь сухо и достаточно комфортно. Обеспечено движение воздуха: и в коридоре, и в комнатах. В каждой камере деревянная лежанка и шёлковый тюфяк, наполненный овечьей шерстью. Сейчас мы используем комнаты для наших экзерсисов.

  – Шёлковые тюфяки? – Удивился Чезаре.

  – И подушки с одеялами, сир, – добавил генерал ордена, умолчав про простыни. – Но наши послушники не спят на них.

  – Позвольте посмотреть, – полюбопытствовал Леонардо и потянул на себя ближайшую дверь.

  В комнате, осветившейся от лампы, было сухо и прохладно. Напротив двери, от стены до стены, стояла деревянная лежанка. Больше мебели в комнате не было.

  Леонардо, подойдя к лежанке провёл рукой по одеялу.

  – Шёлк, – подтвердил он.

  – Постельные принадлежности пока есть только в двух камерах, – сказал Коломбо.

  Чезаре оглянулся и посмотрел ему в глаза.

  – Не пойму вас... – Задумчиво произнёс он. – Вы действительно знаете, или... шутите?

  – Вы всё поймёте, сир, если сочтёте нужным.

  – А где охрана?

  – Засова на двери хватит, – спокойно сказал Коломбо. – Вся братия – охрана. Я скажу, что это пленники, и охранять будут все.

  – Разве это охрана? – Саркастически ухмыльнулся Чезаре. – Подкупят кого-нибудь... И выведут под капюшоном.

  – Одного подкупить можно, всех – нельзя. И... Капюшоны на территории крепости запрещены. А наши люди обучены всё видеть и всё слышать.

  – А ночью? – Заинтересованно спросил Леонардо.

  – Ночью здесь дежурят до двадцати человек и некоторые послушники продолжают свои экзерсисы. Давайте посадим на время вашего Педро, и попробуйте его выкрасть, – абсолютно серьёзно предложил Коломбо.

  Педро, стоящий за спиной Коломбо, непроизвольно дёрнулся, отшатнувшись от двери камеры.

  – Вы и моего секретаря знаете, магистр? Нет, с вами действительно надо пообщаться получше, – серьёзно произнёс Чезаре.

  – Спасибо, сир. Мне есть, что вам сказать. Пошлите в казематы .

  Он вышел из камеры и повёл их по коридору налево до поворота, но сворачивать не стал, а толкнул рукой левую стену ближе к углу. Стена провернулась и ушла направо, освободив деревянную дверь с встроенным в неё замком. Ключ открыл замок и дверь распахнулась внутрь. За ней оказалось небольшое помещение с деревянной широкой лавкой и дверью.

  Эта дверь открывалась в туннель, который пробили проходчики, пытаясь дойти до храма на холме, и который заканчивался, казалось тупиком, но дойдя до конца, Коломбо завернул за угол и стал спускаться по пологому спуску. В конце спуска была ещё одна дверь.

  Казематы, начинавшиеся за ней, представляли из себя точно такие же комнаты, как и наверху, но в них было сыро.

  – Мы под Тибром, – сказал Коломбо.

  – Тут им и место, магистр, – сказал Чезаре. – Я не смог бы уснуть, вспоминая, ваши шёлковые тюфяки. И там, – он ткнул рукой назад, – есть комната для охраны?

  – Да, сир.

  – Пошлите отсюда, господа. Меня угнетает мысль о реке над головой, – сказал Леонардо.

  Выбравшись наверх, Леонардо пожелал осмотреть крепость с высоты, и они поднялись сначала на «крышу» некрополя, а потом и на самый высокий «зуб» сохранившейся башни, на который была сделана деревянная лестница и смотровая площадка.

  – Хорошо тут у вас, – одобрительно сказал Леонардо. – Крепко построено, – сказал он, постучав по перилам.

  Конструкция даже не дрогнула.

  После того, как освободили от камня развалины, оказалось, что даже остатки башен выглядели мощно. Смотровая площадка висела сейчас на десятиметровой высоте.