Текст книги "Приёмыш (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

  – Спаси Бог за доброту! Воды бы испить...

  – Там судно (кадушка) с водой и ведро (ковш).

  – Спаси бог, – повторил Иван и поклонился.

  Ногу с привратника он снял, освободил приколотую к земле копьём куртку, и они двое зашевелились.

  – Пусть не балуют! – Попросил Иван и отступил в сторону. ПНВ он поднял на верх и спрятал под капюшон.

  Вспыхнул факел, осветив живым, колеблющимся светом двор монастыря.

  – Хорошо, что ты не стал убивать их, – сказал человек в плаще.

  – Не убий... ведь...

  – Ну-ну... Покажи ему хлев, – приказал человек, и служка с факелом побежал в дальний угол крепости.

  – Следи (Ступай).

  * * *

  Иван всю ночь не сомкнул глаз. Растянув вокруг себя вязанку «ежей», он мог бы спать спокойно, до первого вскрика, но он так и не заснул до первых лучей солнца. Нервы. А с солнцем ожил и двор монастыря. Первыми из пристроенной к стене конуры вылезли ночные привратники.

  Иван лежал, претворившись спящим, и они оба подошли к нему, не решаясь подходить слишком близко. Пошептавшись, они, увидев настоятеля, быстро от него отошли. Иван пошевелился и, поднявшись с войлока, потянулся.

  – Великий ти, брат! – Сказал настоятель. – Како ти спал?

  – Хорошо, отче... Слава Богу!

  – Пошли к заутрене.

  – Опроститься бы?

  – Следи за ним, – настоятель указал на сторожа и тот отвёл, куда надо.

  Обмыв руки, Иван прошёл вслед за всеми в двери, и они оказались в просторном помещении с крестом у противоположной стены. Перед ним стояла братия, человек двадцать и вчерашние привратники.

  Иван, остановившись на входе, пропустил настоятеля вперёд и двуперстно перекрестился на крест, повторив его движения, достал из-за пазухи большой серебряный крест, поцеловал его.

  – За такий крист и христяне убияти . Не иззивай (искушай), жжаль (прости) ми Бог . Сховай.

  Иван крест спрятал и склонил голову.

  Службу читали на латыни. Иван молился по-русски.

  Рядом с ним пристроился зашедший в храм монах в плаще, который явно прислушивался к его молитве, а после службы побежал к настоятелю докладывать.

  Все монахи приложились к руке настоятеля, и тот подозвал Ивана к себе, но руку не подал.

  – Кому ти молил? – Спросил он.

  – Христу. И богу единому.

  – А ну... помолись.

  Иван прочитал символ веры.

  – Почему по-русски?

  – Так понятней. Папа Римский Иоан самолично перевёл, записал мне своей рукой, и заверил своей печатью.

  Иван поднял сидор, достал из него кожаный тубус, развязал ремешки и вскрыл его. Вынув пергамент, с которого свисала на синей и жёлтой нитках свинцовая печать, Иван передал его настоятелю.

  Тот, взяв его двумя руками, развернул.

  – Это рука Папы!? – Изумлённо спросил он.

  – Да. Это он писал, когда ещё не был Папой. Он был ещё юным, но, когда стал Папой, заверил перевод своей печатью. Я был его рабом... Вернее, рабом его отца, патриция Кресцентия. Мы с ним вместе выросли. А когда он учился в школе певчих, мы вместе учили псалмы.

  Настоятель ещё удивлённее посмотрел на Ивана. Тот, оглядев помещение, и «качнув» его грудным звуком "и", запел:

  – Беатус вир куи аббиит...

  Его голос, оттолкнувшись, от стен, затрепетал голубем, собрался и окреп в центре храма. Братия усиленно закрестилась, опустившись на колени.

  Перекрестился и настоятель. Потом он стоял, сложив руки на груди, до конца псалма.

  – Хвала Богу! – Сказал он, возвращая пергамент. – Гремо исть (Пошли есть).

  – Умыться бы, настоятель.

  – Я не опат . Я князь Након Любекский.

  Иван преклонил голову.

  – А я – Иван Кресцентий, – сказал Иван и вынул из-за пазухи золотой Римский солид на котором было написано «кресцентий».

  Теперь князь преклонил голову.

  – Я не патриций, князь, и не сын патриция. Я просто Иван.

  – И что же ты тут делаешь?

  – Живу своей жизнью. Иду на Рюген. Туда ушли, как говорят, мои родичи. А больше идти мне некуда.

  Князь внимательно посмотрел на Ивана.

  – Теперь понятно, – сказал он, и повёл Ивана за собой.

  * * *

  В крепости у Накона Иван гостил уже третий день. Кроме прибора ночного видения и фонарика, артефактов будущего у Ивана не было. Да и их он «отнёс» назад в будущее.

  Князь был немного старше Ивана по возрасту, как он сказал: «тридцать одна зима», но выглядел значительно суровее. Его лицо испещряли морщины и шрамы. И именно на это князь сразу обратил своё внимание, когда узнал возраст Ивана.

  – Слишком ты гладкий для воина, – хмыкнул он.

  – Да, я... В общем-то и не воин, – сказал Иван. – Так... Погулять вышел. Участвовал, иногда в междоусобицах патриция... Да в боях, что он устраивал для своих гостей.

  – И чем ты дрался? – Спросил князь. Глаза его смеялись. – Хотя... Копьём ты справно владеешь...

  – Молотом.

  – Молотом?! – Удивился князь. – Не рыцарское оружие.

  – А я и не рыцарь. К кузне приставлен был с мальства, вместе с батюшкой моим.

  Иван достал из сидора молот на длинной железной рукояти, выдернул наверх и поставил его рукоятью вертикально на ладонь вытянутой вперёд руки.

  Немного подержав, Иван сбросил молот вниз, перехватив его обратным хватом возле молотка, развернул рукоятью вверх, и стал вращать вокруг кисти и своего тела. После очередного заворота за спину, он перекинул молот через плечо и поймав его за конец рукояти, продолжил вращать вокруг себя. Скорость вращения уменьшилась, но гул, издаваемый молотом, стал страшнее. При Ивановых габаритах и длине рук подойти к нему ближе чем на три метра казалось не реальным.

  Князь стоял, слегка приоткрыв рот, потом опомнился, увидев взгляд Ивана, прикрыл зевало, и покачал головой.

  – Даже проверять тебя, какой ты воин, нет желания, – изумлённо сказал князь.

  – Патриций любил хвастать моей силой. Когда к нему приходили гости, он ставил меня против четырёх их слуг. Не могли подойти. Мечи, копья, щиты – всё в кашу, – говорил Иван, не переставая вращать молотом.

  – Я так целый день могу, но с двумя молотками красивее выходит, – сказал он, остановил вращение, перехватив рукоять у основания, и подал молот князю рукоятью вперёд. Дыхание его было ровное.

  Князь, взяв молот, охнул, уронив его наземь.

  – Чёрт здоровый! – Восхищённо воскликнул он, потирая кисть правой руки.

  Он подошёл к Ивану, и как-то по-новому взглянув на него, спросил:

  – И что же ты тут делаешь, Иван – сын патриция.

  – Гуляю. Я же сказал. Мои родичи с острова Рюген ушли, когда меня ещё не было. Вот иду туда. Дома у меня нет. Родителей тоже.

  – Понятно, – сказал князь, прищурив глаза. – А кузнец ты какой? Добрый? Что можешь?

  – Всё могу.

  – Покажешь?

  Иван посмотрел на князя, и поинтересовался:

  – В кузнецы меня сватаешь? Не пойду я в кузнецы. Намахался. А вот показать – покажу.

  Иван снова залез рукой в карман сидора и достал тряпицу, которую передал Князю.

  – Дарю! – Сказал он просто, – За доброту твою, князь.

  Након развернул подарок и увидел кованную розу, невероятной красоты.

  Князь держал её двумя руками и смотрел не отрываясь.

  – Сказать, что я восхищен? Это пустые слова. Спаси тебя Бог. Мастер!

  – Такой цветок рисовали на щитах мои предки. Так говорил мне мой отец.

  – Такие цветы были на щитах воинов с Рюгена, которые убили моего брата Стойгнева, когда мы воевали против саксов. Они поддержали наших врагов и напали на нас сзади.

  Иван с интересом посмотрел на Накона.

  – И что там, на Рюгене?

  – Там не любят христиан, Иван, и... там не любят меня. Поэтому, помочь тебе ничем не могу.

  Иван стоял, опустив голову.

  – И что же мне теперь делать? – Спросил он самого себя.

  Князь развёл руками и улыбнулся.

  – Гулять. Жить. Хочешь туда?

  – Посмотреть хочу. Отец много рассказывал.

  – Мои земли заканчиваются у самого острова, но убедить руян в этом сил у меня сейчас нет. И они продолжают грабить их. Многих воинов мы потеряли в войне с саксами. И с руянами.

  Князь с интересом посмотрел на Ивана и предложил:

  – Хочешь, я тебе эти земли передам на лен . Договоришься с руянами, глядишь и пустят они тебя на остров. А просто так туда идти не советую. Люты они до христиан.

  – Какие земли?

  – Ростока. Но воев для тебя у меня нет.

  Иван оглядел деревянный невысокий трехэтажный замок, обнесённый деревянным частоколом стен.

  – Это твой замок? И твои вои?

  – Да. Я здесь вырос. Но гард стоит ниже по реке. Там и семья моя... жёнка, дети и я сам обитаю. Большой гард. Аж три крепости.

  – А стены?

  – Завтра поедем, посмотришь.

  * * *

  Утром, после заутреней молитвы и завтрака, они тронулись в путь. Лишнего коня Ивану не нашлось. Пришлось одному из княжеских воинов ехать на повозке, загруженной каким-то скарбом. Скарб укладывали в телегу затемно, и он был прикрыт рогожами, но Иван сразу определил, что там что-то сильно тяжёлое. Две лошади, низкорослые, но крепкие, с трудом тянули телегу с грузом и двумя седоками. Груз позвякивал и погромыхивал.

  – Оружие? – Прямо спросил Иван.

  – Да, – сказал князь не очень охотно. – Потеряли много в болотах... Куём помаленьку.

  – К оружию руки нужны.

  – Дай Бог народятся и новые подрастут. Да и идут к нам из разных мест, где христиан притесняют.

  – И вы всех сразу не в плуг, а под ружо?

  – Плуг? Что есть?

  – Орало.

  – А-а-а-а... Нет... Сначала в плуг.

  Князь рассмеялся.

  Так, разговаривая, они ехали недолго. Дорога, шедшая на север, плавно заворачивала вправо и вышла на берег не глубокой, но быстрой реки, через которую отряд переправился, не слезая с лошадей и не замочив ноги. Дорога вышла на пригорок, и Иван увидел перед собой другую реку и остров, образованный слиянием трёх рек. Дорога вела к мосту через башенные ворота. Стен у города не было.

  – Плохо, – сказал Иван, едва удерживая под собой чужую лошадь, рванувшуюся из-под него вниз по склону.

  – Что плохо? – Спросил, догнав его, и перехватывая узду, князь.

  – Стен нет.

  Иван, свесив ноги почти до земли, натянул повод, слез с лошади и, поклонясь, передал его спрыгнувшему с телеги воину, с благодарностью посмотревшему на Ивана. Он, всю дорогу, трясясь в телеге, отворачивал обиженно голову в сторону от своей лошади. Иван, не стал оскорблять чувства викинга. И князь правильно понял поступок Ивана.

  – А ты... политик, Иван.

  – Рим без политеса, – не Рим, – с глубокомысленным видом сказал Иван банальщину.

  – Хорошо, что ты это понимаешь. Может быть тогда у нас с тобой что-нибудь и получится.

  – У нас? – Иван посмотрел князю в глаза.

  – У нас. Или ты пойдёшь гулять дальше? – Усмехнулся перерезанными шрамом губами князь. – Направо – враг твоего патриция Оттон, налево – его друзья саксы, прямо – болота и дикие даны.

  Иван усмехнулся, взял под узду княжеского коня, тронул его с места, толкнув его морду вперёд, и пошёл по дороге, держась за княжеское стремя. Это был его немой ответ на прямой вопрос князя.

  – Ну ты... Великий ты политик, Иван! – Вскрикнул радостно князь, хотел хлестнуть коня плетью, но передумал, и стремя из руки Ивана не вырвал. Конь шаг прибавил, и Ивану пришлось немного пробежаться.

  Князь натянул поводья, остановил коня и слез с него. В какой уже раз посмотрев на Ивана с прищуром, он приобнял его и ввел в городские ворота.

  – Гляди, какой град! – Сказал князь, показывая рукой на стоящую невдалеке крепость за пятиметровым частоколом стен.

  – Град хорош, но стены нужны везде, – ответил Иван, цыкая зубом. – Даны вас тут как кур передавят. По морю придут и передавят. И ты бы князь об этом позаботился прежде, чем умереть.

  Князь отшатнулся, но посмотрев на спокойное лицо Ивана, спросил:

  – Что-то знаешь?

  – Много знаю, – вздохнул Иван, – но ещё больше не знаю. Долго говорить надо.

  – Поговорим ещё, – сказал князь, и отдал коня выбежавшему из крепости воину. Следом за ним бежали двое парнишек: один лет тринадцати другой помладше.

  – Сыны мои, – крикнул князь и подхватил обоих

  – Тату, – захныкал младший, – а Мстивой меня дражнит лягухой, пошто у меня цыпки.

  Князь оглянулся на Ивана, засмеялся и потрепал старшего по лохматой шевелюре.

  – Эх вы... Цыпки с Лягухами! Привечайте гостя. Аж из самой Ромеи к нам пришёл. Иван зовут. А я пока мамку вашу обниму.

  Он толкнул детей в сторону Ивана, а сам обнял крепко сложенную женщину с кольцами волос на голове, в синем, длинном, до щиколоток, шерстяном платье. Спереди шов её платья и края длинных рукавов были расшиты жемчугом и цветными нитками. Под полами платя Иван разглядел коричневой кожи носки обуви.

  Подав руку старшему, который с удивлением пожал её, и взяв двумя руками ладонь младшего, спросил:

  – Одного, понятно, зовут – Мстивой, а второго Мстиграг?

  – Мня зовут Пётр, а это Клим, – сказал старший.

  Младший прятался за его спину.

  – А, ну, смотрите, что у меня для вас есть, – сказал Иван, и полез в свой сидор.

  Первым он вытащил деревянную машинку на больших колёсах в виде лягухи у которой при вращении колёс раскрывалась пасть и высовывался язык.

  – Это Климу, а это Петру, – сказал Иван, доставая большой раскладной нож, его собственной работы, с деревянной ручкой и с кольцевым фиксатором лезвия.

  – Тату, лягуха, – радостно закричал малой. – Ротом жмакает!

  – Ух ты! – Обмер Пётр, когда Иван раскрыл ему нож.

  – Ничего? – Спросил Иван князя.

  – Как раз! – Удивлённо сказал князь. – И много у тебя там цацек?

  – Нет. Но для твоей хозяйки найдётся. Позволишь и ей преподнести?

  – Подноси.

  Иван достал небольшую коробку из сандала и передал с поклоном княжне.

  – Княжне подарок княжеский. Своими руками сделал.

  Княжна пожала плечами, взяла коробочку и почувствовав аромат сандала приложила её к носу.

  – Ах! – Сказала она, повернув вставленный в неё ключик. В ларце лежали серебряные серьги с синим камнем.

  Княжна растеряно оглянулась на мужа, тот развёл руками.

  – Вот такой у нас гость, Ирина. Очень необычный гость, – сказал князь покачивая головой. – Пошлите в хату, а то люди собираются. Не ладно.

  За стенами крепости стояли обычные русские княжеские хоромы: подклеть, клеть, и так несколько собранных вместе зданий с переходами между ними. Снизу – хозяйские постройки и жильё для слуг. На второй этаж шла двусторонняя лестница.

  – Что за каменья, ты моей жонке подарил?

  – Лол (Рубин). Синий. Из Германии патрицию привезли целую жменю. Я ему кольца делал, серьги. А он их мне отдал. Он же епископом стал. А жены у него нет. И мне ни к чему. Я платье княжны увидел и вспомнил.

  – Хитёр ты брат, – одобрительно прошептал князь.

  – Я же тебе говорил: дома у меня нет, а ты мне вроде как предлагаешь целый удел. Ты мне, я тебе. Куда мне их? Самому носить?

  Князь рассмеялся.

  – Кажут, что предыдущие папы носили, прости господи, – сказал он и перекрестился.

  – Кажут, – прошептал Иван. – Там и не то было, прости господи.

  Они дружно рассмеялись и князь, приобняв Ивана за плечи, подтолкнул вверх по лестнице.

  * * *

  Домашние князя знали, когда он приедет, поэтому столы уже были накрыты, а приглашённые ожидали во дворе замка. Князь, поднявшись на крыльцо, обратился к ним.

  – Я пригласил вас всех за мой стол, потому что у меня праздник. Из Рима пришёл Иван, мой хороший друг, и я хочу, чтобы вы познакомились с ним. Прошу всех за мой стол.

  Князь обвёл руками столы, выставленные прямо на улице несколькими рядами.

  – Тут собрались многие князья наших земель. Почти со всех. С Магдебурга нет и с Ростока. Там у нас временный местник. А может и убили его уже. Или в полон взяли вместе с людишками. Этот третий с конца холодов.

  – Так сейчас, вроде, юниус только... и третий? – Спросил Иван.

  Разливальщики пополнили чаши и встал князь.

  – Я хочу представить вам Ивана, други мои. Предки его из руян, но родился он в Риме. Был рабом и кузнецом у римского патриция. Очень хорошо машет кувалдой. Сам видел. Так машет, ажно душа на небо просится, так страшно. Он пойдёт на стол Ростока.

  За столом загудели. Послышались голоса:

  – Загубишь воя, Након. Ну его, этот Росток. Силёнок накопим, сами отдадут.

  – Ему бы десяток таких, как он... тогда только.

  – Да где ж их взять десяток, всё по домам сидят, вои, – крикнул дед, – под бабьим крылом (подол).

  – Так мы не знаем, что он сам за вой.

  Князь ткнул Ивана локтем. Иван тяжело вздохнул, поднялся и вышел из-за стола, перешагнув общую длинную скамью.

  – Выходи строиться! – Крикнул он. – Один давит на голову двумя руками, другие давят на первого, помогают. Только выберите у кого руки крепкие, а то сломаете.

  Иван встал набычившись, а в его голову руками упёрся здоровый, как и Иван, бугай. Ему в спину толкали человек десять. Иван стоял не шелохнувшись. Потом ему надоело и он, шевельнув головой, уронил толпу на землю.

  Оглядев двор и узрев рядом с жаровней, на вертеле которой пёкся здоровый кабан, толстую кочергу, он взял её и легко обмотал вокруг своей руки, а потом раскрутил обратно. Показав её всем, он снова закрутил её вокруг руки и отдал сидящим за столом.

  Зрители гудели и гоготали. Раскрутить обратно её смог только давешний здоровенный викинг, который упирался ему в голову ладонями.

  Иван одобрительно показал ему два кулака с поднятыми вверх большими пальцами, забрал кочергу и выпрямил её, выровняв лишние изгибы, а потом скрутил её вдоль оси винтом и передал бугаю, но тот замахал руками, покачал головой и вернулся за стол.

  Стольники гоготали, ревели и продолжали гулять.

  – А чего с молотом не показал? – Спросил князь отведя Ивана в сторону.

  – Да ну его... Вдруг кто с дуру полезет? Пир не место для драки.

  – У нас не так. Погодь, они ещё и боротьбу начнут.

  Славяне и викинги гуляли долго и шумно. Из не видимых ранее Иваном воинских забав, его поразило стуканье лбами. Треск во дворе стоял не шуточный, когда вдруг все разом вои, разбившись на пары стали биться лбами. Выбывающие отходили, а победители продолжали биться.

  – Жуткое зрелище, – сказал Иван князю, передёргивая плечами от очередного лобного столкновения. – Там же мозг!

  – Что там?

  – Ум. Душа.

  – Нее-е, душа тут, а там кость, – сказал князь и стукнул себя кулаком в грудь.

  Звуки некоторых голов были глухими, а некоторых звонкими, как колокол, и когда над поляной разносился такой «бом», он сопровождался общим смехом.

  Иван захмелел вдруг. Организм, не привыкший к напиткам, типа браги, завертело, Иван отошел в сторону нужника, и выплеснул там и съеденное, и выпитое.

  – А вот тут ты слаб, Иван, – сказал смеясь князь.

  – Я вообще не...

  – Пошли в схрон . Отдохнём. Посидим поговорим.

  Они поднялись в замок и вошли в просторную комнату с окнами на три стороны. Как заметил Иван, икон в комнате не было. Справа стоял большой обеденный стол со скамьями у стен, слева в углу открытый очаг на подножье из глины, обложенный камнями. Стены в углу у очага были обмазаны глиной тоже. Вместо потолка на перекрытиях лежали дощатые полки, на которые вела приставная лестница.

  Они сели за стол. Иван снял с пояса флягу и отпил из неё.

  – Что в ней? – Спросил Након.

  – Вода, – сказал Иван и потянул флягу князю.

  Фляга была алюминиевой, но задекорированной под тыкву и как-то при случае купленной в сувенирном магазине в Греции.

  – Просто вода? – Удивился князь. – Я слышал в Риме больше пьют не воду, а сок ягоды вино. Вкусный, говорят, и хмелит, как брага.

  Иван достал из сидора другую флягу и подал князю.

  – Это вино, – сказал он, открыл флягу и отпил из неё сам.

  Приложившись к фляге и распробовав напиток, князь сделал несколько больших глотков.

  – Правду говорят. Хорошее питьё.

  Князь вытер левой рукой губы, усы и бороду и нерешительно посмотрел на Ивана.

  – Спрашивай, князь, – со вздохом сказал Иван.

  – Кто ты? – Задал первый вопрос князь. – Вернее... За чем ты здесь? Тебя послали? Папа? Кто?

  Князь сидел, наклонив голову и смотрел в пол.

  – Слишком ты... непохожий. Ни на кого. Как Геракл. Ты всё делаешь не так. Ешь, спишь, пьёшь, ходишь и говоришь. Кто ты?

  Иван снова вздохнул. Этот разговор у него с князем начинался уже не в первый раз и Иван ещё ни разу не нашёл правильных ответов. Сейчас у него был ещё один вариант.

  – Я волхв, сын волхва, князь, – грустно сказал Иван.

  Након посмотрел на него, повернув голову направо, чуть приподняв её от пола.

  – И пришёл сюда, потому что вижу наперёд и назад. Не всё, смутно, но вижу.

  – И что же ты видишь? – Серьёзно спросил князь.

  – Пока вижу погибель твою от руки друга твоего.

  – Кого? – Усмехнулся князь, явно не доверяя произнесённым словам.

  – А кто сюда первым войдёт. Заговорщиков трое. И в снах моих они приходят, то один, то другой. Будивой, Чтибор и Ярослав. Кто-то из троих зайдёт. Спросит, всё ли у тебя в порядке, подойдет и перережет тебе горло.

  Князь заметно вздрогнул.

  – За что?

  – За веру твою. За предательство.

  – Так я же...! Чтобы спасти люд, взял на себя гнев старых богов ...

  – Вот они и исполняют их гнев. Так они думают.

  – Не верю.

  – Скоро поздно будет. Скоро придут. Один войдёт, двое за дверью останутся. Много раз я такое уже видел.

  – Докажи, что ты волхв... – почти умоляюще попросил князь.

  – Хорошо. Дай мне руку и встань.

  Иван взял поданную ему руку, а правую положил себе на грудь, и они перенеслись к воротам замка, из которого сегодня приехали. У Ивана на груди висело несколько кнопок, позволяющих ему перемещаться по времени и пространству.

  – Поверил? – Спросил Иван, отпуская руку князя.

  Князь молча подошел к воротам крепости и ощупал их.

  – Я сплю.

  – Нет князь. Не спишь. Мы сейчас ушли из того места, но вернёмся туда в тот же самый миг. Сейчас мы с тобой можем разговаривать хоть до вечера, но вернёмся в замок, и всё будет идти, как и шло. Ты можешь взять оружие и ждать убийц. Когда они войдут, ты будешь готов.

  Иван протянул ему меч.

  – Откуда он у тебя? – Спросил Након.

  Иван развёл руками.

  – Оттуда...

  – Ты волхв, – выдохнул князь, беря меч. – Вертай назад.

  Иван нажал на другую кнопку, и они снова оказались в комнате замка.

  Князь сел на скамью и положил меч на колени. Иван встал и отошёл к очагу.

  – Я не буду тебе мешать, а заодно других остановлю. Я не буду их убивать. И ты старайся не убить. Они добрые вои и, действительно, твои друзья. С ними поговорить надо.

  – Поглядим, как получится, – мрачно отозвался князь.

  В дверь стукнули и она открылась. Вошел воин в кожаной куртке. Он мельком глянул на стоящего слева в углу Ивана и спросил:

  – Что ушёл, князь? Нас оставил. На попа Римского променял?

  Говоря это он мелкими шажками подходил к столу, а потом, вынув из левого рукава нож, резко наклонился к князю и уперся своей грудью в острие меча. Иван со спины зарядил ему ладонью в челюстной сустав. Будивой рухнул на пол. На звук в открытую дверь заглянул Чтибор.

  Увидев князя, уже вышедшим из-за стола и стоящим с мечом по центру комнаты, он растерялся.

  – Подь сюды! – Громко и властно приказал ему князь. – Вяжи ему руки. Пытался убить меня, – сказал он, показывая на нож в руке у лежащего, на лезвии которого стоял Иван, придавив руку Будивоя.

  Опешивший Чтибор оглянулся и увидев висящий на стене повод, снял его, и не очень уверенно подошёл к телу.

  – Вяжи крепче!

  Иван откинул нож в строну ударом унта по кисти, и отошёл в сторону.

  – Ярослав! – Крикнул он в дверь, не решающемуся войти вою. – Помоги ему!

  Вместе, Ярослав с Чтибором быстро повязали подельника и топтались, не зная, что делать дальше.

  – Ступайте к столу... И рцы , мне. Не баламутьте люд. Всё про ваши задумки знаю. После поговорим.

  Он говорил отрывисто и сурово, а потом вдруг обмяк и проговорил:

  – Дурни, вы дурни...

  «Дурни» стояли понурившись.

  – Для чего оружие, чаете, готовлю? С кем воевать? Ступайте уже. И без дури мне! – Снова возвысил он свой голос.

  – А что с ним? – Спросил Чтибор.

  – В очи ясные погляжу ему, а там решу.

  – Не будь строг, князь.

  – Ступайте уже, пока не передумал!

  Глава третья

  Темнело. Иван с князем стояли на крыльце. Столы и скамьи убирали в подклеть. По двору, чаще парами, мотаясь из стороны в сторону, бродили гости. Дворовые князя постепенно выдавливали их за ворота.

  Будивоя князь передал на руки его подельникам. У того продолжала кружиться голова, и сам он идти не мог.

  Говорил князь с ним долго, предварительно упросив Ивана постоять на крыльце, а после разговора вышел и позвал Ярослава и Чтибора, крутившихся неподалёку.

  – Ох и приложил ты его, – сказал долго молчавший князь.

  – Нешто очухается.

  – И как дальше?

  – Послушаешь меня?

  – Куды ж теперича?

  – Ни с кем пока не воюй. Крепи город. Куй ружьё. Главное – луки и стрелы. Как делать стены, я тебе покажу. Расти воев. С Ростоком я постараюсь разобраться сам. Без твоей помощи. Дашь мне ярлык на княжение и всё. Забудь про него.

  – Яр-лык, – по слогам сказал князь. – «Божий Язык», или «Божье Лицо» по-нашему. Чудно ты говоришь... Вроде и понятно, но... не понятно. Слова новые придумываешь... Чудно, – повторил он.

  – Я в нескольких мирах живу, князь. Тебе не понять. Не удивляйся ничему, но знай, что я – только твой друг. И ничей больше.

  – И почему ты выбрал меня? – Тихо спросил князь.

  – Ты, Након...

  – Меня зовут Тихомир, – усмехнулся тот. – Након, это – тот, кто на «кону», у власти.

  – Я знаю, но не хотел называть тебя так. Ты же мне сам назвался «наконом».

  – Теперь тебе можно знать и одно из моих первых имён.

  – Имя у тебя хорошее, Тихомир. Вот потому и выбрал я тебя. Ты сможешь спасти русский род от уничтожения. Без тебя твой род растворится в родах германцев, саксов, данов, и других нордов. Ты сегодня должен был умереть потому, что пришёл я. Твои друзья подумали, что на меня можно свалить убийство. Без меня они бы убили тебя много позже. Примерно, через четыре лета. И твой старший сын возглавил бы восстание против Рима и Империи. Бессмысленное восстание. А через два лета на Любек нападут даны, если вы не закроете его стенами.

  – Ты всё время говоришь о стенах. Зачем они, если есть крепости?

  – Крепости – это хорошо, но должно быть несколько линий обороны. Если пройдут первую, прячьтесь за вторую. Потом за третью. Замки – это край. И из замков надо рыть тайные подземные ходы. Пока не будут построены все три линии обороны, войну не начинайте.

  – Спаси Бог!

  * * *

  – Привет, Олег!

  – Привет!

  – Как жизнь?

  – Жись, только держись!

  – Твои строители сильно заняты?

  – Не очень, пока. Застопорилось всё как-то.

  – Я бы взял их на денёк...

  – Хоть на неделю. А то и совсем забирай...

  – Лады.

  * * *

  – Привет, Славян!

  – Привет!

  – Как жизнь?

  – Нормалёк.

  – Работа есть?

  – Сидим без дела. С какой целью интересуешься?

  – И техника?

  – Ну...

  – Я заеду к тебе. Ты на участке?

  – Ну...

  – Брось точку «джипиэс», чтобы не заблудиться.

  * * *

  Иван сделал для переноски «агрегата», как он назвал машину времени, кожаный кофр, с отверстием для излучателя, и пристроил к нему блок питания. С ним и приехал сначала на лесозаготовительный участок к Вячеславу.

  – Ты меня еле застал, – после приветствия сказал Славка, мужик годов сорока, – я им всё рассказал и поехал. Бухнем после. Они твои на неделю.

  Он запрыгнул в джип и рванул его с места, даже не спросив Ивана, на чём тот приехал.

  – Кто бригадир? – Спросил Иван у толпы работяг.

  Мужик в старой драной куртке – «Аляске» поднял руку.

  – Это ваш вагончик?

  Мужик кивнул. Бригада из десяти человек сидела на чурках тут же, хмуро разглядывая Ивана. Лица у всех были измучены, и, явно не нарзаном.

  – И вы все туда помещаетесь? – Спросил Иван, заглянув во внутрь. Из вагончика в нос ударило, как током. – Не верю.

  – Да ну на! На фуфырь, – сплюнув просипел бугор.

  – На три!

  – Пошли «робя», покажем городскому, как лесовики живут.

  Бригадир вошел последним. После этого вагончик исчез. Иван обошёл стройку, и так же исчезла вся техника, инвентарь и инструменты. Исчез и Иван.

  * * *

  Иван увидел бригадира, мечущегося по поляне с топором и орущего:

  – Где эта сволочь!

  – Тут я, – сказал Иван, уклоняясь от топора. – Ещё раз махнёшь, разобьёшь водку.

  Иван показал сумку, звякнув для убедительности содержимым. Бригадир, переводя дух, спросил:

  – Где мы? Что за фокусы?

  Из вагончика выглядывали испуганные лица.

  – В сказке, бугор. Тебя как, кстати, величать?

  – Никита я, Алексеевич.

  – Зови ребят, Никита Алексеевич. Выпьем.

  Поляна для переброса была специально подобрана Иваном на чистом взгорке над рекой Варной. Лес здесь заканчивался и начинался крутой спуск к реке.

  Выставив на поляну деревянный стол и чурки, мужики расселись. Кто-то уже нарезал сало, солёные огурцы и хлеб.

  – Будем, мужики! – Сказал Иван и замахнул сразу стакан, щедро налитый «разливающим», увидевшим шесть литровых бутылок, выставленных на стол.

  Закусив салом, хлебом, и хрустнув огурцом, Иван заговорил:

  – Всё равно вам никто не поверит, поэтому буду говорить правду. Вы в очень далёком прошлом. В 965 году. Не в 1965, а в 965. Здесь я буду строить городскую стену, а потом, и сам город. Вы мне нужны для того, чтобы напилить лес, зачистить от веток и коры, правильно его уложить на хранение и сушку, может быть, распилить на брус. После, придут строители и будут строить.

  Пильщики слушали, раскрыв рты, кто-то даже ещё не успел выпить, а так и замер после слов: девятьсот шестьдесят пять.

  – Это не «белочка». Просто, я – колдун... Наливай, – приказал он.

  Стакан быстро наполнился.

  * * *

  Оборудование у лесорубов было хорошим, и работали они хорошо. Один раз опохмелившись, бригада следующий день отдохнула и принялась за работу.

  Деревья пилили, брёвна «шкурили», а строители ставили из них стену частокола.

  Иван на выставке позаимствовал «агрегат траншейный» на базе Т-170 и самолично прорезал траншею, длиной пятьсот метров – для одной стороны городской стены.

  Сильно толстые деревья оставляли. Были деревья и в два, и в три обхвата. Спиливали стволы, не толще сорока сантиметров. Молодую поросль тоже частично сохраняли.

  Частокол городской стены строители поставили за пять дней, и приступили к постройке княжеских палат. Бригада строителей специализировалась на домах с претензией «под старину». Вся нужная им техника, в том числе и подъемная, у них была своя.

  Иван разъезжал по округе на БМП, тоже позаимствованной с выставки, и пугал окрестных жителей, отгоняя их от стройки, чтобы они случайно не запустили стрелу в его работников.

  В устье, примерно в километрах трёх от строительства, располагалось небольшое поселение домов в пятьдесят, которое и называлось «Ра Сток». Если правильно понимал Иван, посёлок так назвали, потому что он находился на стоке (в устье) реки Ра.

  Иван появлялся рядом с посёлком в виде лешего, т.е. укрывшись снайперским камуфляжем, с поддетыми под него доспехами, чтобы ненароком не подстрелили. Запугал он деревню так, что жители чуть не съехали. И буквально, и психически.