Текст книги "Приёмыш (СИ)"

Автор книги: Михаил Шелест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

  – Не мы, Мартин, честно, не мы.

  – Честно? Не верю, – смеясь сказал Мартин. – Покайтесь, Томас.

  – Ну если только чуть-чуть, – рассмеялся ему в ответ Томас Говард.

  – Куёте железо, пока горячо? Если не в Германии, так во Франции?

  – Зачем добру пропадать, Мартин? Вы такую волну подняли! Грех не воспользоваться. Жаль религиозная тема угасла. Два барабана – лучше одного, но и один поднимает полки! Во Франции мы наоборот, подняли народ под знамёнами Папы. Они своих реформаторов лупят и феодалов. Папа сейчас в фаворе у народа. Да и знать германская на своей шкуре поняла мудрость Рима.

  – Я всё не пойму никак, Томас, какую вы силу представляете?

  – Англию, сэр. Я – лорд-казначей Англии.

  – О, как! – Удивился Мартин. – Весьма польщён! К менее важному лицу меня не могли устроить? Мне у же стало неловко...

  – А мой шикарный замок вас не смутил? – Засмеялся Говард. – Вряд ли у кого-то менее «важного», как вы выразились может быть такой замок.

  – Это да. Я, почему-то, только сейчас понял это. Вы, вероятно, герцог, сэр?

  – Пока нет. Мы с королём враждовали и он забрал мой титул. Я пока граф, граф Суррей. Но, я думаю, он скоро простит меня.

  – Но... Чем моя персона привлекла лорд-казначея? Финансы и религия... так далеки.

  – Вы, уважаемый господин Лютер, ошибаетесь. Финансистам до всего есть дело. Деньги делаются из всего, даже из воздуха. А уж из религии. Вы же сами в своих сочинениях обвиняли Рим, что они делают деньги из воздуха.

  – То есть?

  – А индульгенции? – Рассмеялся Говард. – Продажа ничем не обеспеченных бумажек!

  – Действительно, – с удивлением согласился Мартин.

  – Финансы – кровь огромного мирового организма и мы хотим, чтобы она текла к нам. А для этого надо, чтобы, других частей было меньше, или они меньше потребляли финансов.

  – Достаточно цинично, лорд-казначей, граф, Томас Говард, вам не кажется?

  – Конечно кажется, уважаемый Мартин. Но ещё мне кажется, что вы умный человек, и всё поймёте правильно. Жизнь вообще – циничная штука, а уж добывание денег... Кто успел, тот и съел.

  – Ну хорошо. Вы хотите сказать, что лорд-казначею могу быть интересен я, профессор теологии и философии?

  – Вы, уважаемый профессор, мне интересны, потому что не побоялись выступить против Ватикана, этого монстра, растянувшего свои щупальца и пытающегося опутать ими весь наш шарик. И смогли организовать народные массы на вооружённое столкновение с регулярными войсками.

  – Ой! Да какие они там регулярные?! Император завяз в конфликтах с Османами. В городах в основном ополченцы, да небольшие отряды феодалов.

  – Мне импонирует ваша скромность, Мартин. И вы можете гордиться. Всё, что вы предложили – Папа утвердил.

  – Я то хотел не этого, а отрыва от Римской Церкви, а он, хитрый бес... Как он смог перевести библию? На пять наречий! Да так точно к оригиналу! И напечатать!

  – Если я правильно вас понимаю, вы готовы продолжить борьбу с Ватиканом?

  – Естественно! – Воскликнул Мартин. – Но как?

  – Об этом мы подумаем с вами вместе. А пока... Давайте продолжим трапезу.

  Глава двадцать четвёртая. Январь 1503 год.

  Папа Борха на вилле Алехандро Санчеса отдыхал душой и трудился телом.

  Ни в какие «палестины» он не поплыл. Когда его галера вышла в море, возле Сицилии её встретил, давно ожидающий её четырёхмачтовый парусник с элегантными обводами.

  По взятому на себя обету, во время паломничества, Папа Борха, должен был молчать и находиться с прикрытым капюшоном лицом. Сейчас от монахов сопровождавших его в паломничество, он отличался лишь цветом плаща.

  Борха, поменявшись с одним из монахов плащами, прикрывшись капюшоном, вышел на палубу галеры, и перешёл на палубу парусника. Без какого-то ни было сопровождения. Подмену экипаж галеры не заметил.

  Прибыв в Лиссабон, Борха инкогнито, в сопровождении монахов иезуитов, перебрался на виллу Алехандро. Сам Алехандро жил в новой вилле, стоявшей недалеко от первой. Первая вилла превратилась в испытательный полигон для его придумок и механизмов, имела небольшой пороховой погреб и стала для семьи не вполне безопасна.

  На выдержанного и мало-эмоционального Борха вилла произвела впечатление взорвавшегося пушечного заряда. Борха днями расхаживал ошарашенный по вилле и удивлялся моделям кораблей, механизмов и диковинным вещицам. Пересмотреть всё за раз было не возможно, и вот уже четыре месяца Борха жил среди механических чудес.

  В вилле были часы с маятником и лифт на второй этаж, поднимающийся силой противовесной кабины, в которой опускались двое слуг.

  Борха был в восторге от деревообрабатывающих станков, лично попробовав поработать на токарном. Потом принял участие в строительстве модели летательного аппарата, движущегося в воздухе с помощью пропеллера, вращающегося от скрученной резины. Пилил, строгал, клеил и в конце концов, был поражён эффектом полёта резиномоторного самолёта, сделанного его руками.

  – Послушайте, Алехандро... Я понимаю, что большие корабли таким, как вы говорите, движителем, не сдвинуть, но если придумать другой движитель?

  – Нужна большая сила, Родриго. Я думаю использовать силу воды, кипящей в котле. Вы не задумывались, что будет если очень плотно закрыть котёл?

  – Нет, Алехандро, не задумывался, – вздохнул Папа.

  – Я вам сейчас покажу.

  Алехандро подошёл к столу на котором стояли стеклянные колбы и другие сосуды, зажёг спиртовку и пододвинул её под закреплённую на вертикальной штанге колбу с водой. Прикрыв её плотно пробкой, он сказал:

  – Смотрите, что сейчас будет.

  Вода в колбе быстро закипела и через мгновение пробка вылетела с характерным звуком.

  Борха вздрогнул от звука и неожиданности, посмотрел на Алехандро и сказал:

  – Тут есть над чем подумать, Алехандро.

  – Мне рассказывают моряки, пришедшие из Нового Света, что у тамошних... жителей есть корабли, двигающиеся без парусов. И большие корабли, сир. Значит такие движители возможны и они существуют.

  В «семьдесят один» Борха соответствовал своим годам. Огонь, как говориться, уже угасал, но дым ещё шёл. Однако статус «инкогнито» и монашеская ряса не позволяли Борха вести разгульную жизнь, поэтому он увлёкся моделированием.

  Труд в мастерских и на приусадебном участке, ежедневные плавательные упражнения в бассейне и качественная еда, доставляемая из ресторана Хуана Гонсалеса, приободрили Папу Борха.

  Тесть Алехандро, узнав, что на вилле зятя появились какие-то монахи, лично приехал на верфь и поинтересовался о них.

  – Ватикан прислал монахов ордена Иисуса разобраться в моих игрушках. Говорят, хотят открыть в университете инженерную кафедру.

  – Это они тебя на костёр примеряют, Алехандро. Чаще посещай храм и исповедуйся. Говорят, эти иезуиты – псы Папы, прости господи.

  – Может вы и правы. Да меня, вроде, не за что...

  – Был бы человек, а повод поджарить его найдётся.

  – Они предлагают мне открыть колледж прямо на моей вилле. Обещают оплачивать профессорскую ставку.

  – Ну, тогда, действительно, заинтересовались по-доброму.

  – Да нет у меня на это время.

  – Найди, Алехандро, найди время. Передавай свои знания.

  * * *

  В отсутствии Папы, его дела, фактически, взял на себя Чезаре Борха, кроме пустопорожних переговоров и церемоний. Новый церемониймейстер, иезуит второго ранга, со своими обязанностями справлялся. Ватиканские службы работали, как заведённые часы, и Чезаре полностью отдался управлению провинциями и городами.

  Кстати... На «мостовой» башне крепости Святого Ангела установили механические часы. Первые и единственные, пока, в Италии. Часы, вышедшие из мастерской Ордена Иисуса, обустроенной тут же в крепости.

  Лето одна тысяча пятьсот третьего года выдалось жарким: и по причине высоких температур, и по причине начавшихся военных столкновений Франции с Испанией.

  – О чем вы сейчас думаете, магистр? – Спросил Чезаре, сидя вечером под навесом, оплетенным виноградными лозами, отщипывая по одной спелые синие ягоды.

  – Я думаю о том, как остановить Людовика? Вернее, его полчища, грабящие наши города.

  – Вы полагаете, надо помочь Фердинанду?

  – Я полагаю, что надо навалять им обоим, и отбить охоту шляться по нашей земле.

  Чезаре удивлённо посмотрел на Коломбо.

  – Вы, магистр, удивляете меня... Как вы говорите? Э... Своим патриотизмом. Вы же его воспитываете в своих монахах?

  – Не в монахах, мессир, в детях. Любовь к Родине.

  – Ну да, ну да... Раньше вы не проявляли его открыто.

  – Я привыкаю к вам, мессир, и иногда позволяю себе открытость. Этого не повториться, мессир.

  – Да, нет, магистр, это хорошо! Это мне нравится. А то... Разговариваешь с вами не как с человеком, а как с... оракулом. Это утомляет. Пора нам подружиться, как вы считаете? Вы доказали свою преданность нашему дому, Папе и подтвердили свои способности заглядывать в будущее. Прошёл август, и случилось всё, что вы и предсказывали.

  – Я с благодарностью принимаю ваше предложение, мессир.

  – Чезаре, Кристо, Чезаре! Так что в имеете ввиду? И что значит: «навалять»?

  – Надавать оплеух так, чтобы они катились отсюда кубарем.

  Чезаре вскинул брови, заулыбался и рассмеялся.

  – Я представил эту картину: франки катятся с Ватиканского холма. Вы поэт, Кристо.

  – Я музыкант, – тихо сказал Коломбо. – Был когда-то.

  – А я так и не слышал вашей флейты, Кристо. Сыграйте мне, – попросил он, – как-нибудь.

  – Как-нибудь, мессир. Обязательно. Может быть и сегодня. Вечер уж больно хорош. Конец лета...

  – И всё-таки... Ты что-то можешь предложить?

  – В орден вступил один... алхимик. Ещё в пятьсот первом году... Он всё пытался порох усилить. Мы слегка организовали экзерсисами его голову и дали ему возможность работать... Он сделал очень сильный порох, мессир.

  – Чезаре, Кристо, Чезаре. Привыкай. И что?

  – У нас есть опытные солдаты... бывшие солдаты... Но они сейчас стали ещё лучше солдаты, чем были. Истязания и испытания тела сделали их стойкими и сильными. И самоотверженными. Они могут пронести «порох» к врагам и взорвать его там.

  – И тебе не жаль своих братьев? – Удивился Чезаре.

  – Жалость – грех. Мне не жаль их, но отдавать жизнь им не придётся. Этим же алхимиком изготовлены взрыватели с часовым механизмом. Бомбы взорвутся задолго после того, как наши братья уйдут из расположения франков. И это отведёт от них подозрение.

  – Ловко!

  – А ещё... Наши братья готовы начать тайную войну с войсками Людовика. Неуловимые «народные» отряды будут нападать на небольшие группы франков.

  – Не разозлим ли мы Людовика?

  – Даже если и разозлим, он не рискнёт напасть на Рим во время войны с Фердинандом. А вообще-то, надо собирать ополчение. Надо обязать каждый город содержать свою армию. И, вообще, дать городам больше самостоятельности и прав.

  – Ну... С этим мы пока торопиться не будем. Я это делаю, но постепенно. А вот с ополчением и с тайной войной мне нравится. Когда сможете начать?

  – Мины, уже заложены, осталось взорвать.

  – Да как так-то? Когда заложены?

  – А вот сейчас и заложены. После нашего с вами разговора. Я дал команду. Пока только в пяти местах, но «бахнет» знатно. И сегодня же начнутся нападения.

  * * *

  «Бахнуло» так, что войска Людовика, утратив пороховые запасы и части пушек, ежедневно неся без боёв потери в живой силе, отступили к Пизе, опасаясь нападения испанцев, а сам король срочно выехал из Милана и приехал в Рим.

  Встреча с королём Франции проходила в замке Святого Ангела на половине, отведённой, Чезаре.

  Людовик был хмур.

  – Вы снова отстроили крепость и замок... Учли слабые места? – Спросил Людовик.

  – Сейчас их гораздо меньше.

  – У вас тут есть водопровод, ванны, ватерклозет... Как долго вы сможете обороняться?

  – Это военные секреты, сир, – улыбаясь ответил Чезаре.

  – Разве могут быть секреты у вассала от своего господина? – Всё ещё мрачно спросил Людовик.

  – Это не мои секреты, сир.

  – А ответьте тогда, герцог, что твориться у вас. Вы развязали войну?

  – Если вы про, так называемых, «народных мстителей», то с ними мы уже разобрались, выловили и казнили.

  – А взрывы?

  – Какое отношение мы имеем к вашим взрывам, сир? Это ваша армия, ваши люди... Моих там нет никого.

  – Это ваши лазутчики! – Выкрикнул Людовик.

  – Вы хотите меня оскорбить, сир? – Спросил Чезаре спокойно.

  Людовик вспыхнул, потом его лицо пошло пятнами. Ему было тридцать пять лет Чезаре – двадцать три. По силе они были равны. Но Чезаре, как герцог французской Валентии, был вассалом Французского короля. И, по законам этого времени, дуэли между господином и вассалом были невозможны.

  Однако рвать отношения Людовик не хотел. Он видел, как усилился Рим и лично Чезаре за эти несколько лет. Остаться без такого союзника – означало потерять север Италии, чего ему не хотелось.

  – Это могли быть и лазутчики испанцев, я понимаю. Извините меня, герцог, – извинился Людовик, одновременно напомнив, кто кому вассал.

  – Ваши войска, сир, ведут себя на территории Италии, как у себя дома, а это не так. Вы пополняете свои запасы, обирая крестьян. Моих крестьян, сир. У вашей армии нет продуктового обоза, сир, они берут всё, что видят.

  – Так было всегда, – буркнул король.

  – Теперь так не будет, сир. Народ устал и не будет терпеть грабежи и произвол ваших солдат, каждый из которых мнит себя бароном.

  – Вы мне угрожаете?

  – Помилуйте, сир... Я дал своим городам статус свободных, сир. В каждом городе создана своя армия. Это, конечно не значит, что они остались в одиночестве со своими врагами. Наоборот. По новому закону они обязаны предоставить свою армию своему королю... В моё подчинение, сир. Так как я являюсь теперь королём государства Романия, сир. Папа Александр согласился с моим предложением объединить, захваченные мной города, в одну территорию и утвердил меня в статусе короля. Флоренция и Пиза добровольно вошли в состав моего королевства. Валентия, кстати, теперь территория Романии, сир.

  – Да как вы смеете, мальчишка! – Вспылил Людовик, но Чезаре жестом остановил его.

  – Я предостерегаю вас, король от повторных оскорблений. Хоть наши статусы равны, я не стану вызывать вас на дуэль, потому, что вы отныне мой пленник.

  – Да как можно?! Это позор! Вы опозорите честь вашей семьи и ваших потомков! Какой вы король?! Какое королевство Романия?! Я не уведомлён!

  – Уведомлены, сир. Официально и в положенные сроки. Ещё в августе мы отправили вам уведомление и буллу Папы Александра. Послали и ноту протеста о недопустимости нахождения ваших войск на территории моего королевства. Всё через вашего посла в Ватикане, сир.

  – Но... Я не получал...

  – И чья в том вина, сир?

  – Но я ваш гость!

  – Я вас не приглашал. Вы, без уведомления, прибыли в моё королевство, хотя, по сути, между нами, действительно, война.

  Людовик поднялся из кресла и гордо вскинул подбородок.

  – Мои войска сотрут вас в порошок, подлый предатель!

  – Не думаю. Вы ведь не хотите умереть? Или хотите?

  – Вы не посмеете!

  – А я и не желаю вашей смерти. Мне вы нужны живым, как щит. Надёжный щит от необдуманных поступков ваших генералов. А в случае, если они всё же двинутся на Рим, я стану высылать им вас по частям. Не мните себе, что я буду ждать подхода ваших войск к стенам Рима. Каждый их шаг по моей земле отразится на вас в буквальном смысле.

  – Вы изверг! – Со страхом в глазах произнёс Людовик.

  – Отнюдь. Я придерживаюсь принципа необходимой достаточности. А вот ваш отец Людовик Одиннадцатый привязал к скамье под эшафотом детей герцога Арманьяка, после казни которого, на них текла кровь их отца. А после этого их доставили в Бастилию, где привязывали к столбу и секли, выдирая по зубу каждые три месяца.

  Я буду гуманнее. Думаю, что одного вашего мизинца с перстнем будет достаточно, чтобы остановить ваши войска. Всё, Людовик! Вы мне надоели, – сказал, махнув рукой с зажатым в руке платком, Чезаре. – Стража!

  Людовика увели. Из-за портьеры вышел Коломбо, сидевший в небольшом кабинете во время разговора двух королей.

  – По-моему, хорошо получилось! – Возбуждённо воскликнул Чезаре.

  – Хорошо, – согласился магистр.

  – Однако, сейчас и Англия, и Венеция, и Арагон объединятся, – задумчиво сказал Чезаре.

  – Объединяться, – согласился Коломбо.

  – Как-то вы спокойно об этом говорите... И что нам делать?

  – Сдаваться, – сказал Коломбо.

  Чезаре вздрогнув, посмотрел на магистра.

  – В смысле – сдаваться? Кому сдаваться? – Возмутился Чезаре и его рука потянулась к шпаге.

  – Я, мессир, шучу, – пояснил Коломбо. – Вы задали мне странный вопрос, и я соизволил пошутить. Простите меня, мессир.

  – Прощаю, магистр, и повторяю свой вопрос: что делать?

  – Воевать, мессир. Наши монахи находящиеся в Лиссабоне, сообщили мне, что договорились с Алехандро Санчесом об аренде его кораблей. Заплатим ему потом, – добавил он, видя непроизвольный жест Чезаре. – Когда захватим Венецию. Каждый его корабль несёт по сорок пушек. Пушки Санчеса крепкие и выдерживают наш новый порох. Они там испытали. Ядра летят намного дальше...

  – Ты предлагаешь напасть на Венецию?

  – Да. Зачем ждать объединения наших врагов. Нападём с моря, разрушим их крепости, города.

  – А их флот?

  – И флот. Санчес отдаёт нам восемь своих кораблей и весь запас лучших ядер. Венецианские корабли вооружены слабо. Максимум десятью пушками. Хотя их и много.

  – Хороший у тебя друг. Что же он просит взамен?

  – Я застал его врасплох своей просьбой. Он пока не знает, что попросить.

  – Мне бы такого друга, чтобы он не раздумывая мог отдать четырёхсотпушечную флотилию.

  Чезаре Борха помолчал.

  – Хотя, у меня есть вы, Коломбо. Вы ведь мой друг?

  – Я ваш друг, Чезаре.

  – Как там отец? – Вдруг спросил Борха младший. Это был первый случай, когда Чезаре называл его так, в присутствии посторонних.

  Магистр приподнял глаза в небо и сказал:

  – Обрезает виноград. Ноябрь.

  – Пора ему возвращаться.

  – Думаете? Ему там нравится. Он лично построил модель галеры и сейчас снаряжает её такелажем и стреляющими пушками.

  – Море закроется. Война скоро.

  – Вот именно. Он может попасть в плен. Сейчас за ним будут охотиться все наши враги. А там он в полной безопасности.

  – Наверное...

  Глава двадцать пятая.

  Флот Рима подошёл к проливу у острова Лидо четырнадцатого января одна тысяча пятьсот третьего года. При встречном северном ветре шли галсами в кильватер за флагманом.

  – Вижу дым! – Крикнул с мачты вперёдсмотрящий.

  – Обнаружили. Хорошо несут службу, – сказал капитан старшему офицеру, стоящему рядом на баке. – Девяносто вправо, – сказал о матросу-репитеру.

  Корабль немедленно переложился на правый борт.

  – Ветер пять узлов, норд, – сказал помощник.

  – И так вижу, – сказал капитан. – Мы сейчас с приливом, как килька в бутылку проскочим. Канониры на товсь.

  – Канониры на товсь! – Крикнул матрос.

  – Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь... – Считал капитан. – Лево девяносто! Держаться фарватера.

  – Есть девяносто, держаться фарватера, – донеслось с кормы. Когда парусник выполнил манёвр, капитан посмотрел на свою флотилию. Вроде все шли ровно.

  – Хорошо! – Сказал он сам себе по-русски. – Левый борт, «пли» по готовности!

  Узкий фарватер, рассчитанный на галеры, при встречном ветре для парусников был непроходимый. Посмотрев на воду за кормой, Гончаров Игорь Борисович показал пальцем на муть на воде поднявшуюся от донного ила.

  – Цепляем. Тут можно так вляпаться, буксиром не снимешь. Бывало у меня такое в Китае. Танкер засосало так, что двумя буксирами сдёргивали. – Сказал он старшему офицеру.

  – А мы, как-то на джипе сели пузом. Присосались тоже конкретно, – ответил тот. – Прилив поможет.

  Он посмотрел на свои наручные часы.

  – Время: восемь – ноль семь. Отлив через час.

  Крепость острова на флагман не отреагировала и ругнулась пушками только по третьему паруснику. Тот громыхнул правым бортом и в крепости захлопали взрывы. Прицельно бить третий не стал, бил навесом.

  Флагман, тем временем, поравнялся с другой крепостью и выпалил ядра левым бортом. Дистанция двести метров, достаточная для прицельного выстрела новыми зарядами, позволила разрушить часть стены. Сорок бомб, заряженные октогеном, нанесли непоправимый урон маленькой шестипушечному бастиону. Залпом второго корабля крепость была разрушена.

  Тем временем флагман вошёл в канал и получил первое ядро в правую скулу. Удар пришёлся чуть выше ватерлинии, но ядро отрикошетило и нырнуло в воду.

  – Лево пять, – сказал капитан. – Правый борт, по готовности.

  Послышался залп с правого борта и бомбы обрушились на крепость Святого Андрея. Крепость ответила залпом четырнадцати орудий. Однако её пушки, стоящие на уровне воды и предназначенные бить по бортам, как можно ниже к воде, урона флагману не нанесли. По ватерлинии и ниже доски бортов, и шпангоуты у всех кораблей Санчеса стояли утолщенные.

  Крепкое венесуэльское дерево в бортах парусников Алехандро намного превосходило возможности современной артиллерии.

  Ядра из крепости летели над водой, рикошетя от неё, как блинчики, и были бы серьёзной угрозой для любого современного судна. Кроме кораблей этой флотилии.

  А вот бомбы флагмана, ударившие по орудийным портам крепости, обрушили камень и засыпали орудия. Залпом второго корабля крепость была разрушена наполовину, четвёртый и пятый корабль довершили начатое.

  С левой стороны перелетела курс флагмана пара ядер.

  – Что за чёрт?! – Ругнулся капитан. – Вроде не было там ничего!

  – Галерный пост, кэп! – Ответил старпом.

  Галера, отвалившая от берега, дымила носовыми пушками.

  – Идут на таран, кэп!

  – Не тратьте на них ядра. Мушкеты товсь.

  Галера разогналась и догоняла флагман.

  – Лево десять.

  Фрегат подставил острому тарану галеры левый борт, убрав с линии атаки руль, и галера, ломая вёсла заскользила вдоль борта, скрежеща тараном по борту, как по железу. Вразнобой защёлкали выстрелы мушкетов.

  – Атас! – Крикнул старпом. – Граната!

  Он метнул за борт чугунный шар. Громыхнуло, и по борту застучали осколки. За бортом послышались крики и стоны раненых.

  – Право девяносто! – Скомандовал капитан. Фрегат повернул к арсеналу, но капитан увидел, что туда уже свернул ведомый. Строй был нарушен и флагман, действуя по плану номер "б", снова повернул налево, возглавив группу «разрушителей».

  – Заряды осколочные, – скомандовал он. – По всем атакующим галерам и судам, навесом по берегу. Огонь по готовности.

  Флагман шёл вдоль основного острова Венеции и расстреливал в лагуне всё, что «шевелиться». Пять кораблей его группы повторяли его манёвры.

  Москитный флот венецианцев из более чем сорока галер кинулся им наперерез, однако несколько орудийных залпов оставили от него плавающие обломки. Галеры, предназначенные для таранных атак, переходящих к абордажу, с римскими парусниками справиться не могли.

  Те немногие галеры, что прорывались через бомбовый заслон, своим тараном урона, нападавшим не наносили. Обстрелянные мушкетёрами сотни абордажников погибли, не сумев высадиться на корабли противника. Их стрелковое оружие, предназначенное для ближнего боя, в данной ситуации было бесполезно.

  Через два часа безрезультативных попыток выбить римский флот из Лагуны, венецианцы выслали парламентёров. Небольшой восьмивёсельный ял отошёл от берега, мимо которого курсировала группа «разрушителей». На носу лодки стоял офицер и размахивал руками с зажатыми в кулаках белыми платками. Белого флага здесь ещё не знали.

  Флагман в это время был в стороне, и ял подошёл к ближайшему к нему «дестроеру». К тому времени стало понятно, что плавсредства у обороняющихся закончились и пять фрегатов заякорились, выстроившись в линию, и расстреливали городские постройки, запуская бомбы по высоким траекториям.

  Посланный по понятному адресу парламентёр, отвалил от ведомого и погрёб к флагману.

  Функции парламентёра выполнял, как оказалось, пожилой человек в парадном адмиральском мундире. Поднявшись на борт фрегата, он представился:

  – Ян Мунк, адмирал флота Венетской Республики.

  – Игнаре Борха, адмирал флота Романии, капитан флагмана римской эскадры.

  – Родственник Папы?

  – А это сейчас важно?

  – Меня послали уточнить, какая форма капитуляции вас устроит? Или может вас устроит откуп? На какую сумму вы рассчитываете?

  – Нашего короля, Чезаре Борха, устроит полная капитуляция и переход под его юрисдикцию.

  – Но, это невозможно! – Воскликнул адмирал. – Венеция – республика. У нас правит народ.

  – Я не уполномочен вести переговоры о форме правления в Венеции. Я уполномочен, либо взять город под своё временное управление, до прибытия наместника, либо разрушить его. Выбирайте.

  * * *

  – С Венецией, как-то легко получилось, – задумчиво сказал Чезаре Борха.

  – Легко, потому что борта у кораблей Санчеса – непробиваемая армата – броня, и заряды с бомбами у нас сокрушительные, и капитаны Санчеса, те ещё ювелиры. Я читал отчёт флагмана. Они при встречном ветре вошли в пролив, как нить в иглу.

  – Не верится, что эти вечные сеятели раздора под нашей рукой. Хотя... Сеять раздор они не перестанут никогда.

  – Конкуренция. Торговля – вечный раздор и войны. А они ею слишком долго занимаются. И ещё... Венецианские купцы слишком зажирели на беспошлинной торговле и на крестовых походах. Неплохо бы им создать проблемы... А потом их решать.

  – Какие проблемы?

  – Например, подкинуть им пиратов в адриатическое море. Есть там независимый остров Ластово. На нём сейчас независимая республика. Вот там и сделать базу пиратов. Двух броненосцев будет достаточно, чтобы сбить спесь с венецианцев. Заодно пополним свои запасы. Что там они возят? Придут к тебе с поклоном обязательно.

  – Они не с поклоном придут, а с претензией, что я не обеспечиваю безопасность торговых маршрутов.

  – Это да...

  – Вернулись твои броненосцы?

  – Вернулись. Курсируют вдоль берега.

  – А англы?

  – Гибралтар прошло, не заходя в Лиссабон, тридцать семь кораблей. Скорее всего, рассчитывают на отдых в Сицилии. Пополнятся испанскими наёмниками и нападут на нас.

  – Это точно. Их пушки жалко. В смысле, бронзу. Если потонут.

  – Да, бронзу жалко, – согласился магистр.

  * * *

  – Капитан! С «Шустрого» семафорят: «вижу корабли».

  – Отсемафорьте: «Всем. Боевая тревога». Боцман! Свистать всех наверх. Занять боевые посты. Значит, решили проверить крепость наших бортов и своих лбов... Старпом! Бить осколочными по рангоуту и такелажу. Чтобы ни одна лохань не затонула!

  – Есть, бить осколочными!

  – Семафорь: «В кильватер».

  – Есть: «В кильватер».

  – Вот сапожники! – Выругался Борис, глядя на англичан. – Как дети... Аж жалко. Ну честно! Когда они строем научаться ходить?

  – В семнадцатом веке, капитан. На галерах они уже научились, а оснастка у всех разная.

  Английская эскадра, завидев противника, задвигалась не организованно, а хаотично. Некоторые парусники взяли полный ветер и вырвались вперёд, другие стали лавировать. Попутный ветер в пятнадцать узлов давал английской эскадре преимущество.

  Двигавшиеся в кильватер броненосцы шли курсом «зюйд» против ветра левым галсом, постепенно огибая и охватывая англичан дугой. Пушки на английских судах не позволяли вести эффективный бой на дистанциях более ста метров. Да и долетавшие на такой дистанции ядра борта даже обычных судов не пробивали, а их малый калибр не наносил значительного урона мачтам.

  Слаженный залп восьми римских фрегатов с дистанции двести метров произвёл эффект «взрыва мозга» у англичан в прямом и переносном смыслах.

  Наведённые по дальномерам бортовые орудия снесли такелаж и мачты. Залпы со всех броненосцев прозвучали практически слитно. Орудия выстрелили по семафору флагмана, когда он завершил доворот эскадры. Манёвр был выверен и отработан многократно, поэтому дуга была идеальной.

  Продолжая движение, флагман и его ведомые одновременно развернулись под ветер, единым фронтом догнали английскую флотилию и расстреляли её, синхронно лавируя. Лишившись оснастки и команды, английская флотилия легла в дрейф и сдалась. Ни одно судно не затонуло. Ни одна пушка не пострадала.

  * * *

  Для пиратства в Адриатике снарядили три маленьких двадцатиметровых каракки, похожих на обычные, но с бортами из сукупиры и двенадцатью пушками: по одной с носа и кормы, и по пять по обоим бортам второй палубы. Закрытые порты не давали представления любопытным о реальной орудийной снаряжённости корабля.

  Орудийные порты на кораблях судостроители шестнадцатого века делать ещё не научились. Надо было резать шпангоуты и связывать их с соседними, а это было непросто. Поэтому, пушки выставляли в круглые отверстия, размером чуть больше диаметров стволов. Прицеливаться через них было трудно. Во время движения судна, отверстия забивали «чопами», чтобы не поступала вода. Стрелять такими пушками можно было только борт в борт.

  Рассчитать высоту расположения порта корабелы шестнадцатого и семнадцатых веков заранее не могли, и вырезали их после спуска судна на воду.

  С кораблями Алехандро было по-другому. Каждый «борт» рассчитывался до начала строительства от киля до клотика. Поэтому эти три каракки выглядели, как игрушки. Паруса из добротной гаванской парусины сшиты были не абы как. Они не провисали и не пучились волдырями. Тёмное дерево старило корабли, но они блестели полированной древесиной так, что посмотреть на них сбежались все жители небольшого островного посёлка.

  * * *

  Алексей уже больше месяца находился в шестнадцатом веке, но прийти в себя до сих пор не мог. Он позвонил по телефону ради смеха и от плохого настроения: с девушкой рассорился, с работой не ладилось. Новое руководство компании перестраивало работу, оптимизируя расходы. Тучи над Алексеем сгущались, и он занялся поиском альтернативы.

  – Фирма «Вперёд в прошлое» слушает, – ответил ему девичий голос.

  – У вас на сайте написано, что есть вакансии... – Он помялся и зачитал по тексту: – «Вакансии: матрос-абордажник, канонир, кок. Категория судна: каракка (пиратский корабль). Район плавания: Адриатическое море. Временной период: начало 16-го века. Цена контракта: по договорённости».

  – Какая вакансия вас интересует?

  – Я, вообще-то, матрос-моторист, но на парусах не ходил. Это другое...

  – Для начала пройдете месячный курс подготовки, ещё месяц простажируетесь. Курс обучения бесплатный. Стажировка – пятьдесят процентов. Включает в себя обучение двум специальностям: матроса парусного судна до второго ранга включительно и подготовка по воинской дисциплине «абордажный бой 16 века».

  – Девушка, можно вопрос?

  – Конечно.

  – Это парусник туристический? Бутафория? Инсценировка? Реконструкция боёв?