Текст книги "Наемник"

Автор книги: Михаил Сухоросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

– Ты что здесь делаешь, идиотки кусок?! – не голос, а прямо шип змеиный. – Марш в укрытие, живо!

– Еще чего!

– Бегом, сказано!

– А чего это ты разорался? Стрелы сюда все равно не…

Воздух вспорол пронзительный, впивающийся в уши как бурав, нарастающий вой, я только и успел, что сбить Гельду с ног и накрыть своим телом. Гулко шваркнуло ниже по склону, по спине забарабанили камушки, среди них попалась парочка довольно увесистых – и мир наполнился звенящей тишиной.

Медленно приподнимаюсь, не слыша ничего, кроме комариного какого-то звона. Роджер беззвучно шевелит губами, судя по выражению лица, ругается черными словами, Рон, оскалившись, зажимает ладонью рану в плече. Один из арбалетчиков, раскинув руки и ноги, лежит в расползающейся по камням темно-красной луже. Я не целитель, но знаю – этому уже ничем не поможешь… Поворачиваюсь к Гельде, совсем близко вижу ее округлившиеся глаза, в них – ужас. Не слышу, скорей читаю по губам:

– Что это было, Мик?

– Это, радость моя, называется минометный обстрел… Ворона. Стрелы ей подавай.

– Помоги Рону, – коротко попросил Роджер. Так, значит, я не навсегда оглох. Гельда тоже потихоньку пришла в себя и занялась раненым.

Новый удар внизу заставил нас пригнуться, но на сей раз шарахнуло далеко внизу, в котловине.

– По квадратам садят, твари, – парень в кирасе зло оскалился, демонстрируя прокуренные зубы. – И не заткнешь ведь…

– Почему ж нет? Попробуем, – я даже голоса своего не узнал. И непонятно откуда взялась у меня какая-то мрачная решимость. Этакая уверенность быка на арене. – Гельда! Раз уж ты все равно здесь, когда закончишь – давай контакт.

Свист. Разрыв где-то в котловине. Не до того. Я коплю Силу. Роджер, вроде, о чем-то меня спрашивает, я не слушаю даже. Не до того. Гельда подключается ко мне, контакт Сил находится сразу. Предельно собраться. Вложить все Силы в удар. Второй может не получиться. Первый, кстати, тоже. Переждав еще пару залпов, тяжело встаю, подхожу к краю обрыва.

– Подержите кто-нибудь бинокль. Мне понадобятся обе руки.

Чья-то рука подносит окуляры к моим глазам, я держу пальцы сцепленными перед грудью – поза наибольшей концентрации, – чувствую, как где-то внутри у меня нарастает, наливается тугой и тяжелый шар. Сейчас мне все Силы понадобятся – и от Гельды, и то, что я от Ильмиры получил…

Сосредотачиваюсь на маленьких серых фигурках там, на Горелой. Ишь, засуетились… Один вскидывает руку, резко ее опускает, приседает, закрывая руками уши. Из ствола миномета вырывается с дымом пронзительный вой, заканчивающийся разрывом где-то недалеко. Не обращать внимания. Те, на Горелой – не думать о них, как о людях. Они хотят убить нас всех – Роджера, Гельду, Хельга, меня. Главное – угадать момент, второго удара у меня уже не будет. Серая фигурка там, далеко, вскидывает руку, я повторяю ее жест, и когда она пошла вниз, свожу кисти рук в знаке Молота, выкладывая всего себя, словно сам я полетел, как ядро, за своей Силой.

Если кто-то пытался столкнуть с места товарный вагон, стоящий на тормозах, он меня поймет. Но ведь получилось! Не знаю уж как мне удалось, но я сконцентрировал Силу в знаке в точке около полуметра над стволом, направив мину не под углом, а вертикально. Все произошло очень быстро, походе, мина угодила в снарядный ящик – над просекой взлетело грибообразное тугое облако желтого дыма, а когда он рассосался, я разглядел три фигурки, скорчившиеся в неестественных позах. Еще одна судорожно дергалась чуть поодаль, пытаясь уползти, но серая спина на глазах набухала темным. Потом кто-то забрал бинокль. Ну и шут с ним. Все равно сил нет смотреть…

Меня каким-то чудом хватило на то, чтобы спуститься на несколько шагов, а потом я повалился на камни и закрыл глаза. Такое чувство, что из меня все внутренности выкачали… В бок впился какой-то жутко неудобный выступ, но повернуться и избавиться от него никак не получается.

– Чистая работа, – кажется, Роджер. – Э, ты чего?

– Не видишь – выложился, – отвечает за меня Гельда и прикладывает ладони к моим вискам. Я чувствую, как боль и усталость утекают через них в никуда, но все равно разбит на мелкие кусочки. Не открывая глаз, командую:

– Выпить.

Чья-то рука подносит фляжку к моим губам, делаю пару глотков, забираю ее, сажусь:

– Сигарету.

Ее вставляют мне в пасть уже зажженной. Затягиваюсь, открываю глаза, но серая пленка перед ними продолжает колыхаться. Снова присасываюсь к фляге.

– Э, не увлекайся!

– Скажи еще, что не заслужил, – огрызнулся я, допивая остатки. В башке слегка зашумело, зато мир снова стал цветным и объемным. Я передал опустевшую флягу Роджеру:

– Теперь и повоевать можно… Сильно они нас?

Роджер, серый от грязи и копоти, сплюнул далеко в сторону:

– Восемь человек. Ранено десятка полтора, от третьего наблюдательного лапша осталась.

– М-да… – промямлил я. – Думаешь, они успокоятся на достигнутом?

– А кто их разберет? Палить пока продолжают.

Да, трескотня автоматов откуда-то снизу воспринимается уже как нечто естественное, вроде сверчков. И чего ради стараются? На таком расстоянии, да под таким углом – не думают же они с нами что-то серьезное сотворить?..

– Э!.. – дальнейшее вылилось в затейливый и ожесточенный мат, бородатый в кирасе, изрыгая нецензурщину, указывал куда-то вдаль.

Мы, как по команде повернулись на крик. Да, есть на что полюбоваться, чтоб его… Из-за ближайшей голой и скособоченной вершины медленно выплыло нечто, напоминающее громадную птицу. Елки-сношалки, мотодельтаплан, но какой! Под громадным крылом – не меньше десятка скрюченных человеческих фигурок.

Я повернулся к Гельде:

– В укрытие, быстро! Рона с собой захвати.

На сей раз она повиновалась беспрекословно – будто испарилась. А дельтаплан-то приближается, словно никуда не торопясь… И так же неторопливо из-за той же вершины выплывает второй такой же, еще, еще… Роджер, побагровев даже сквозь слой пыли, ревет в переговорное устройство:

– Всей команде приготовиться отражать десант! Резерв – готовность нуль! Повторяю, резерв – готовность нуль!

И тут начинается концерт. Пока еще далеко, чтоб разглядеть автоматы у тех, на дельтапланах, вижу только дымки и вспышки очередей. Кажется, что все они направлены на меня, что все дельтапланы – не меньше десятка – летят именно сюда. Непонятно, каким образом у меня в руках оказывается автомат, конвульсивно дергается, снова заполняя уши звоном… Спокойно, Ордынцев. Оружие не твой козырь. А они, гады, уже близко. Ладно, я вам сейчас покажу, что такое Чародей, я вам устрою похохотать… Первый дельтаплан закруживается в созданном мной знаке Ворона, в вихре, ныряет вниз, пропадает, второй вспыхивает, врезается в склон где-то под нами, следующая моя попытка кем-то блокируется. Т-твою мать! Там еще и Чародеи! Прежде чем я что-то успеваю понять, гигантская треугольная тень проносится, кажется, над самой головой, на момент закрыв солнце, Юрд лаконично сигналит: «Справа!», поворачиваюсь, выставив автомат…

Их высадилось не меньше восьми, но прежде чем они до нас добрались, половина легла под нашими пулями, нас осталось трое – пуля, попавшая в голову арбалетчика, швырнула его на несколько метров вниз. Первого набежавшего удается срубить прикладом, отбрасываю ставший бесполезным разряженный автомат, рву из ножен меч. Тут же приходится парировать удар тяжелого двуручного меча – верзила, который за него держится, времени не теряет. Это, братцы, не егерь, не бывает у егерей такой выучки… Форма у него, правда, егерская. И меч у него потяжелей моего… И длиннее… Снова обмен ударами, теперь ясно вижу его лицо под шлемом с короткой наносницей, под рыжими усами оскал, глаза сужены. Парирую удар, закручиваю клинки вниз. Да, фехтовальщик посильней моего, долго мне не продержаться… Рублю с круга по ногам, тут же приходится самому отскочить. А сзади, вроде, обрыв. Снова встречаю его клинок, эфесы мечей сталкиваются с глухим стуком, прыгаю вперед – ударить его наручнем в лицо, – но под ногу подворачивается какой-то зловредный камень, подается… В падении еще успеваю заметить, как бородатый в кирасе и один из нападающих переваливаются за край обрыва, потом – кажущийся несильным удар затылком о камни, на миг все смазывается, а когда восстанавливается, сил на то, чтоб отразить удар уже не остается, широкая сверкающая смерть в руках у рыжеусого взлетает на страшную высоту, потом медленно, как в рапиде, опускается…

А в следующий момент в кадре возникает нога, непонятно кому принадлежащая, но в армейском ботинке, так же, словно в рапиде, распрямляется и попадает рыжеусому в ухо, тот пропадает, чтобы смениться Шведом, который протягивает мне руку, помогая встать:

– Ты в порядке?

– Ага… – Встряхиваю головой, оглядываюсь. Роджер полой плаща лежащего «неандертальца» вытирает клинок. Порядок.

Снова короткий Юрдов сигнал: «Сзади!», обернувшись, вижу пятерых, взбегающих по склону. Ч-черт, а нас-то всего трое, измотаны при том, как собаки… Ладно, делать нечего, погибнем с честью… Эта мысль мелькает как-то отстраненно, даже иронически.

Нет, как выяснилось, не судьба нам с честью погибнуть: откуда-то, как из-под камней на склоне возникла длинная тощая фигура, блеснули в неярком солнечном свете две тонких полоски стали, воздух потряс пронзительный вопль. Американские индейцы в сравнении с эльфами – жалкие дилетанты в плане крика, даже у меня в ушах засвербело, а что до нападающих, они ожидали чего угодно, кроме такого акустического удара. Трое тут же свалились под саблями Хельга, с остальными Швед и Роджер разобрались за полторы секунды. И тут же меня словно холодной водой окатило пристутствие Силы, ребята начали медленно оседать на землю. «Чародеи», – сообщил Юрд на тот случай, если я не заметил.

Обернувшись, успеваю парировать удар спаренной силы, но мозги все равно слегка немеют, разворачиваю между нами знак Щит, усилив эффектом Зеркала. Работа в паре имеет и свои минусы – по отдельности они бы меня уже замочили. Но ведь они близко, их двое и они с оружием… Приемом, усвоенным еще с Зачарованного, выдергиваю из нокаута Хельга, бросаюсь вперед одновременно с ним, первый Чародей сгибается пополам, прижимая руки к животу, а второй…

– Хельг, этот мой! Дикс, ублюдок, молись!

Похоже, в моем голосе прозвучала такая искренняя и неподдельная радость, что Дикс, бедолага, совсем растерялся, так что и к защите толком не приготовился. Мне даже Силой пользоваться не пришлось – я без труда его обезоружил, а потом в полной мере использовал рост и вес. Хватит с меня его приколов – первым делом я снял у него с шеи Камень, связал его, а уж потом занялся приведением в чувство Роджера и Шведа.

Бой, кажется, подходил к концу – внизу, в котловине, затухала вялая перестрелка, но к тому времени, как мы оказались в состоянии ломануться на подмогу, все затихло. Роджер уселся на связь – хоть итоги подвести. А они оказались очень нерадостными: два десятка убитых, почти полсотни раненых. Несколько утешало, если такие вещи могут служить утешением, что «неандертальцы» потеряли четыре своих машины и около пятидесяти человек. Позже обнаружилось, что среди убитых – двенадцать орденцев. Не сказал бы, что меня это обрадовало.

Роджер, наконец, поднялся и вставил в зубы сигарету:

– Не думаю, что сегодня еще раз сунутся. Мы их основательно обработали.

– Знать бы еще, из-за чего сыр-бор, – простодушно вздохнул эльф, мы мрачно на него покосились. Хотя что тут растолковывать, все равно никогда ни эльф человека не поймет, ни тем более человек эльфа, хоть мы с Хельгом друг к другу, можно сказать, привязались.

– Пошли, что ли, – вздохнул Роджер, вскинул на плечо винтовку как посох и первым зашагал вниз, к поселку.

Не успели мы спуститься, навстречу нам выкатился Вилли – на голове грязная тряпица, левый глаз почти совсем заплыл, но в правом еще горит азарт.

– Живые? Вот уж не думал.

– Не дождешься, карьерист.

– Слушай, эти летучие хреновины, по идее, хорошо гореть должны. Может, зажигательные пули опробовать?

– Не думаю, что они снова с высадкой десанта свяжутся. А вот какой-нибудь гадостью нас закидать…

– Значит, нужна система ПВО.

– Инициатива наказуема исполнением.

– А ты думал? – Вилли напыжился. – Пока вы там прохлаждались, я успел и с инженерами побеседовать, они теперь всякую гадость налаживают – отражатели, дуговые лампы…

– Это все, конечно, здорово, но вот с энергией как? У нас половину ветряков снесло.

– Говорят, хватит.

– Ладно, пошли-ка сейчас к ним. Ты с нами, Мик?

ГЛАВА 13

У инженеров мы просидели почти до ночи, разрабатывая оборонительные системы. Вернее, разрабатывали остальные, а я просто выдвигал теории и идеи одна другой нелепее. Гельда занялась ранеными, Хельг опять смылся куда-то, а я наконец был изгнан в виду полной технической безграмотности.

Честно говоря, я даже рад, что на таком совете во мне нужды нет, у инженеров в каморке – хоть топор вешай. Вот так, если подумать, за последние несколько часов я выкурил, наверно, больше, чем за почти два года в этом мире, да еще и кофе выхлебал литра полтора. С отвычки после такого обычно башка побаливает, так что прогуляться – одно удовольствие, тем более, ночь просто классная. Прохладно, а в котловине нет такого пронизывающего ветра, как везде в этих горах, звезды так и сверкают… Вот ведь, даже на звезды внимание обращать начал, а все потому, что чувствую себя почти счастливым – во-первых, нашлось наконец такое место, где я нужен, где люди дрались за меня, как за своего, и я за них дрался. А потом, не думал я, что такое счастье – снова среди Пришлых оказаться, все же что в Берлоге, что в Цитадели чувствовался некий барьер между мной и местными. Так что решено: отныне я местный Чародей. Хельга тут долго удержать не удастся, вот это жаль. Он же, как ни крути, эльф, бродяжничество у него в крови. Ну а мы с Гельдой тут ко двору пришлись, нет такого ощущения, как у Прокаженных, например – что ты не у шубы рукав…

Из блаженного состтояния меня выводит даже не сигнал, а яростныйвопль Юрда: «Сзади!!!», пришедший вместе с холодом вдоль хребта, и я уже знаю, что времени на размышления не остается, резко заваливаюсь влево, падая боком в мокрую от матово блестящей росы траву, уже в падении сгибаю правую ногу в колене, метательный нож на голени удобно ложится в ладонь. Короткое «Цвень!» арбалетной тетивы и свист стрелы ливаются, кажется, в один звук, переворачиваюсь на спину – кажется, что очень медленно – и тут же вижу два четких силуэта на тропе, второй арбалет медленно поворачивается ко мне, и не существует уже ничего, кроме него, шарахаю по арбалету знаком Силы – все, что сейчас можно успеть, – стрела входит в землю в полутора шагах от меня с глуховатым стуком. И тут же нож покидает мою руку, поддерживаемый отчаянным импульсом Силы, одна из фигур на тропе запрокидывается, вскинув к горлу руки. Моментально снова оказываюсь на ногах, ладонь холодит лезвие длинного кинжала, висящего на поясе. Оставшийся противник времени не теряет, тянется к длинному мечу у бедра. Снова посылаю сталь в полет, на момент слившись с ее холодной, смертоносной остротой, короткий лязг. У него стальной воротник, змейство! Еле успеваю вытащить меч, звон столкнувшихся клинков оглушает, переношу левую руку на лезвие, шаг вперед – в левую стойку, – глубокий выпад, чувствую, как меч входит в упруго-податливое, короткий крик, ответный удар чиркает по кольчужной груди, выдергиваю свой клинок, полшага назад – и рублю сверху вниз. Кончено…

Рот убитого приоткрыт, тускло отсвечивают широко распахнутые глаза. Знакомое лицо… Это ж один из арбалетчиков, дежуривших сегодня во время переговоров там, у машины! Со всех сторон приближаются голоса, поднимаю голову и вижу огни факелов. Звон оружия и крики явно кучу народу собрали, а я стою здесь над двумя убитыми и со свежей кровью на клинке. Комментарии излишни. Они дрались за меня – я их убил. И что б я теперь не рассказывал – неубедительно, чего не выдумает какой-то пришелец, да еще и Чародей, чтоб оправдаться… А этих двоих тут знают давно, а поскольку они мертвы, знают их с лучшей стороны. Я рванул завязки у ворота, словно уже чувствуя петлю на своей шее. Люди собрались, теперь и я, и убитые находимся в центре круга диаметром метра три, освещенные двумя десятками факелов. И все смотрят на меня, на лицах – ни ненависти, ни осуждения даже, только какое-то отчуждение. У моих ног лежат двое, которые несколько минут назад были чьими-то мужьями, братьями, отцами… Честное слово, когда меня потащат к ближайшему дереву, я и пальцем не пошевелю… Среди собравшихся замечаю Вилли – он смотрит не на меня, а каким-то затравленным взглядом обводит толпу.

Сзади на плечо ложится рука, не оборачиваясь, уже знаю, что это Роджер:

– Пойдем, Мик.

Иду, как сквозь строй. Никто не пытается остановить меня или что-то сказать, только сторонятся, как от зачумленного. Как от проклятого. Может, я проклятый и есть?..

Мы с Роджером вошли в его хижину, освещенную на сей раз не электричеством, а обычной масляной лампой, он молча извлек из-под стола глиняный кувшинчик и два стакана, плеснул в каждый пальца на три и подтолкнул один по столу ко мне. Выпили молча, как на поминках. На вкус я определил – спирт с водой. Помолчали еще немного, потом я закурил, стараясь, чтоб не дрожали пальцы:

– Мне придется уйти?

Роджер, стараясь не встречаться со мной взглядом, кивнул. После долгой паузы произнес глуховато:

– Извини. Просто я тут ничего поделать не могу. После сегодняшнего может в колонии разброд начаться. Я должен был предусмотреть. Извини.

– Ладно, не расшаркивайся… Все равно спасибо. Ты ж не мог знать, что меня грохнуть попробуют.

– Ясно, – махнул он рукой. – Не выдержали ребята.

– Кстати, – скинулся я, – а Гельда с Хельгом? Их-то под это дело не тронут?

– Они с ранеными, не думаю, чтобы что-то им угрожало. К тому же, в Пещерах народу много, не рискнут.

– Хорошо, коли так… Слушай, вас доставать могут только из-за меня, а они вроде бесплатного приложения. Ничего, если они всю эту свистопляску у вас пересидят?

– Ладно. Тем более, пострадавшие постоянно бывают.

– Ну вот и чудно. Я постараюсь до свету убраться.

Роджер ударил кулаком по ладони, верхняя губа вздернулась, словно он собирался выругаться:

– Гадство! Ведь я ж тебя сюда и приволок…

– А я сразу говорил – от меня одни неприятности.

Он невесело усмехнулся, плеснул в стаканы еше понемногу:

– Знаешь, на твоем месте я бы попытал счастья в Диких Землях.

– Все равно через западную границу топать… Нет, сволочи они, Институт этот! Я же из-за них с Орденом поцапался…

Роджер хмурился и теребил ус, что-то соображая, потом вскинул голову:

– Кстати, вот тебе любопытный фактик: сама операция с высадкой десанта была достаточно безнадежной. Такое впечатление, что мозг, за этим стоящий, не знал, что у нас за оборона.

– Можно истолковать и иначе: этот твой мозг не считается с потерями, лишь бы до моей драгоценной шкуры добраться.

– И где ты им на хвост наступил?

– Вот это я и хочу выяснить. У меня на западной границе есть парочка инструкторов, может, они знают.

– Рискуешь, – покачал головой Роджер. Я развел руками:

– А куда деваться? Вопрос покуда в том, как отсюда выбраться, не привлекая внимания.

– Это точно, – Роджер снова помрачнел, как туча. – Получается, я тебя на верную смерть отправляю, тут же снайперов до кучи. Я постараюсь, конечно, провожатых понадежней найти, только «неандертальцы» наверняка все оцепили.

– Ну, лазейка всегда найдется…

– Если знаешь, где искать. А с какой-то гарантией убраться можно только по воздуху.

– По воздуху, – раздумчиво повторил я. – Слушай, тут в разговоре мелькало, что вы одну машину захватили. Ну, этот, дельтаплан, или как его там… Твои техники его отладить смогут?

– Наверно, – Роджер подошел к двери, высунулся:

– Вилли!

Тот появился, как чертик из коробочки, беглым взглядом окинул стол:

– Веселитесь?

– Со страшной силой… Слушай, узнай у инженеров, когда они смогут дельтапланом заняться?

– Так они уже занялись. Пока вы тут керосините, кое-кто трудится, как пчелка.

– Ладно, трутень, выпей и катись.

– Вот она, благодарность… – Вилли осушил стакан, вышел, прикрыв за собой дверь. На меня он смотреть избегал. Зато, подняв глаза, я обнаружил, что за мной внимательно наблюдает Роджер.

– А ты что – умеешь управлять мотодельтапланом?

– Нет, конечно.

– А как ты тогда думаешь…

– Ты говорил, вы пилота захватили. Могу я с ним побеседовать?

– Ты думаешь, он тебя отвезет? Он же институтчик!

– Надеюсь, он еще и человек, – я нарочито лениво потянулся. – И ничто человеческое ему не чуждо, в частности, боязнь Чародеев.

– Хм-м… – Роджер погладил пальцами небритую щеку. – А как ты себе все это представляешь?

– Там видно будет. Тебе, наверно, тоже не помешает от него что-нибудь узнать?

– Ладно, посмотрим, – Роджер подошел к двери и вполголоса отдал какое-то распоряжение. Я с сомнением покрутил жидкость в стакане, потом выплеснул ее себе в пасть. Не помешает, тем паче, работенка сейчас предстоит не из приятных. Но какого хрена, миндальничать я с этим пилотом не собираюсь! Он из тех, кто за моей головой явился, так что если понадобится…

Толком настропалить я себя не успел – в хижину ввели пилота, Роджер жестом отпустил охранников. Елки точеные, кого ж против меня посылали?! Пацан – штаны на лямках, лет двадцать от силы, невысокий, щуплый, обросший, явно «для солидности», недельной щетиной, над правой бровью, ближе к виску, свежая ссадина. Стоит, бычится, на нас исподлобья смотрит.

Мы тоже некоторое время поизучали пилота, потом Роджер кивнул ему на один из табуретов:

– Присаживайся.

Тот поколебался, потом решил, что его достоинства это не уронит и уселся, закинув ногу на ногу. Форсит… Только вот институтский комбинезон без всевозможных ремней выглядит отнюдь не форсисто – грязный, в бурых разводах, мешок.

Я вставил в зубы сигарету:

– Ну что, давай знакомиться. Меня ты узнать должен. Я – тот самый Михаил Ордынцев, он же Мик Меченосец, Чародей. Это капитан Роджер, а как звать тебя?

Парень промолчал. Я повернулся к Роджеру:

– Он не хочет с нами разговаривать? Мы ему что, не нравимся?

Роджер ухмыльнулся углом рта:

– Ну, познакомимся мы и без его участия. Итак, перед нами показывает характер, – он раскрыл засаленное удостоверение, – некий Аллен, который служит уже второй год и дослужился аж до сержанта. Какой, кстати, род войск?

– Авиация, – на голубом глазу ответил Аллен.

– Мальчик шутит, – сообщил я Роджеру. – Знаешь, Аллен, я тоже люблю такой мягкий, беззлобный юмор. Только давай ты нам сначала на некоторые вопросы ответишь, а потом расслабимся и вволю пошутим.

– Да? – деланно изумился пилот. Я кивнул:

– Именно так, и никак иначе. Во-первых, с Чародеями лучше не ссориться, – я прикурил от пальцев. Как бы то ни было, наглядно подтвердить свои слова не помешает. – Во-вторых, Аллен, то, что я хочу узнать, меня очень интересует, а значит, рано или поздно я это узнаю. Тебя сюда давно забросили?

– Давно.

Я снова обернулся к Роджеру:

– Врет, и не краснеет! Родной, если ты не понял, повторяю: я Чародей. И вижу тебя насквозь, так что врать мне бессмысленно и опасно. Врать будешь своему начальнику. Так давно?

– Шесть дней, – неохотно ответил пилот.

– Вот это уже похоже на правду. Ты из Института?

– Нет.

Я вопросительно глянул на Роджера, тот кивнул:

– Институтские с собой документов не носят, тем более, солдатских книжек.

– Ладно. А сколько вас здесь было, Аллен?

– А это важно?

– Предположим, что не очень. Важней другое, – я вынул из погасшего очага кусок угля и несколькими штрихами набросал на стене лицо Дэна – грубовато, но узнаваемо. – Тебе знаком этот человек?

– А кто это? – очень натурально удивился Аллен.

– Начальство, парень, надо знать в лицо, – наставительно заметил Роджер.

– Какое?

– Тип, которого я изобразил, должен был командовать вашей группой. Это он?

– Допустим, – осторожно согласился пилот, я удовлетворенно кивнул и продолжил:

– Вы якобы случайно встретились с орденцами, ими командовал Магистр, ну, с серебряным обручем на лбу, небольшого роста, бородатый. Лет где-то тридцати пяти. Так?

– Допустим, – теперь Аллен явно начинает нервничать.

– А не показалось ли тебе, Аллен, что для средневекового Магистра он очень неплохо разбирается в современном автоматическом оружии? – это уже называется «стрельба по площадям», а еще проще – пальбой наугад, но по тому, как он отвел глаза, я понял – попал. А теперь надо развивать успех, не давая ему опомниться.

– А знаешь, откуда у меня такая информация?

– И откуда же? – спросил он безо всякого интереса.

– От тебя, Аллен.

Он так и подскочил:

– Как это – от меня? На пушку берете…

– Тихо, тихо… Я не шучу. Все это можно узнать от тебя, причем без всяких там грубых воздействий. И сей факт может очень заинтересовать некоторых личностей из офицерья. Они, понимаешь, не знают, что такое Чародеи.

– Шантаж? – усмехнулся пилот. Роджер одарил его дружеской улыбкой:

– Догадлив.

– Только мы еще не подошли к основной части, – я мягко улыбнулся. – Как ты понимаешь, Аллен, я могу у тебя узнать все что угодно.

– Почему ж не узнал?

Ну, сейчас он у меня ошалеет! Главное, побольше наукообразной ахинеи:

– Видишь ли, Аллен, у нас, Чародеев, есть такая особенность: мы умеем считывать информацию с человеческого мозга. Вот та, которую я получил, она, если можно так сказать, лежит на поверхности – как раз потому, что ты ее озабочен от меня скрыть. Ее я могу взять без труда, ничем не повредив тебе. Другое дело – то, что мы называем пассивной информацией, то, что для тебя вроде как само собой разумеется. Конечно, эти сведения я тоже могу получить, но эту информацию мне из твоего мозга придется выдирать со взломом естественных барьеров. Проще говоря – с мясом. Во-первых, это крайне неприятная и болезненная процедура для нас обоих, а во-вторых, она оставляет весьма серьезную остаточную деформацию. Доступно? – еще бы! Когда все термины на ходу изобретаешь… Но пилот живо заинтересовался:

– А что такое остаточная деформация?

– Как тебе сказать… Различные дефекты мышления и психики, нарушение работы мозга на уровне условных и безусловных рефлексов. Если упростить, после такой обработки ты будешь пускать слюни и ходить под себя. А меня такой вариант не устраивает.

– Почему? – криво усмехнулся он, я успокоил:

– Ну уж не из гуманности. Ты мне нужен будешь живым, в здравом уме и твердой памяти.

– Это еще зачем? – парнишка явно заподозрил какую-то гадость. Правильно он заподозрил…

– Затем, что ты меня подбросишь на своей машинке до Торианской границы. Это километров шестьсот-семьсот к западу.

– Еще чего? – нахмурился он, чуть подавшись назад на своем табурете. – Вот уж тут-то ты меня заставить не сможешь.

– А я и не буду тебя заставлять. Ты все сделаешь сам, добровольно. Потому что в противном случае мне придется обойтись с тобой довольно круто – например, закинуть в иную реальность.

– Это как?

– Это очень просто. Примерно так, – я рассчитано небрежным движением обездвижил его, погасил сигарету и подошел вплотную. Поднеся ладони к его вискам, я принялся налаживать контакт.

Да, тяжеловато. Орден обычно такими методами не пользуется – зачем? Тут главное – контакт нащупать… Парень отчаянно сопротивляется вторжению в мозг. Тем лучше… Когда узкий луч Силы заструился между ладоней, я закрыл глаза. Есть. Будет действовать. Суть в том, что я в мозгу снял кое-какие фильтры, растормозил самые дремучие уголки подсознания, выпустил на волю таящийся у него в голове первобытный ужас, плюс весь багаж страхов человека цивилизованного. Тут уж даже мне нелегко пришлось – как никак, мы находились в контакте, и все что чувствовал он, отчасти доставалось и мне. На редкость мерзостные и устрашающие образы, прямо картинки из фрейдистского кошмара. А уж что при этом видел и чувствовал Аллен, можно только догадываться.

Продержав контакт минуты полторы, я отвел ладони от его висков, вернулся к столу, разминая онемевшие пальцы, не глядя, толкнул Роджеру по столу свой стакан. Пилот сидел, уставившись в одну точку, губы его беззвучно шевелились, лицо посерело. Мать твою, неужто эта самая остаточная деформация все ж существует?

– Что с ним? – осведомился Роджер, подталкивая мне стакан.

– Сейчас отойти должен. Масса впечатлений, – голос мой прозвучал на удивление тускло. Выматывают такие упражнения… Я залпом опрокинул содержимое стакана себе в глотку, передернулся. В это время пилот, вроде, тоже начал подавать признаки жизни. Я повернулся к Роджеру:

– Ему тоже.

Роджер пожал плечами, но просьбу мою выполнил. Я всунул стакан в руку пилота:

– Выпей.

Он жадно присосался к стакану, разбавленный спирт тоненькими струйками стек по щекам и подбородку. Забрав стакан, я вставил ему в зубы зажженную сигарету, он глубоко затянулся, судорожно закашлялся, потом прохрипел:

– Ничего себе!

– Да уж, на благородного героя ты там похож не был, – спокойно подтвердил я. – Хочешь туда, Аллен?

– Ты чего? Нет, конечно! Колдун…

– Я предпочитаю, когда меня называют ведуном. А то колдун, сам понимаешь, это горб, бородища до пупа…

– Ты…

– В данный момент речь о тебе. Я ведь могу оставить тебя там навсегда, отныне и в любой момент, как мне только заблагорассудится сделать это. Так ты отвезешь меня к западной границе?

Пилот кивнул. На его лбу блестели жемчужинами крупные капли пота, челюсти плотно сжаты.

– И расскажешь нам с капитаном о некоторых интересующих нас вещах.

– Спрашивайте, – махнул он рукой. Похоже, сломался парень. Я посмотрел на Роджера, тот откинулся на стуле и закурил новую сигарету:

– Итак, сколько вас было заброшено?

– Сто двадцать.

– На вылет стартовали из Белых Пещер?

– По-моему, никаких там Пещер не было.

Тоже понятно – с какой стати Институту свою базу светить?..

– Из Пришлых с вами еще кто-то летел? Не из вашей группы?

– Да. Несколько пилотов. Остальное – орденцы.

– А откуда тебе известно, как они называются?

– В разговоре мелькало, у Инспектора с тем, с Магистром.

– Ага, – вмешался я, – значит, этот тип, – кивок на набросок углем, – у вас называется Инспектором?

– Ну. К нашей группе он не относится.

– А где вы базируетесь? В каком из миров?

Пилот передернул плечами:

– Где-то в Зоне. Точно не знаю.

– И обычные боевые операции?..

– Уничтожение групп из Приграничья.

Мы с Роджером переглянулись, потом он задал новый вопрос:

– Вы относитесь к Институту?

– Официально подчиняемся, но в его структуру не входим.

– Забавно… – протянул я. – А на сей раз что вам задали? Конкретно?

– Высадить десант и прикрывать действия Ордена.

– А как вам сказали, – снова вступил Роджер, – кто здесь, в Гнезде, находится? Кого вы должны уничтожать?