Текст книги "Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Северный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Все это не заняло и трёх минут, а казалось, что они барахтаются полночи. Затрещала еле слышно гнилая доска деревянного покрытия, но Фома услышал оглушающий треск. Он попытался встать ещё раз, но ноги не слушались, а мертвец шагал неуверенно, медленно, но приближался к нему. «МММ» – застонал дед и это было последней каплей – Фома пополз. Руки, старые добрые руки, не подводили, он хватался за выступающие края досок и подтягивался, вонзал пальцы в любые расщелины как самый странный на свете скалолаз и подтягивался. Он не чувствовал боли, хотя уже сломал пару ногтей и кровь сочилась из царапин смешиваясь с пылью и высохшим много лет назад навозом. Он полз упорно, как ползёт солдат из-под обстрела, как ползет санитар, волоча на себе раненого, как ползет сбитая машиной собака, волоча за собой кишки на последнем издыхании, а мертвец шёл за ним, еле переставляя ноги.

5.

Любое магическое действие забирает уйму энергии, а уж лепка практически убивает и делает тебя беспомощным, как черепаху перевернутую вверх ногами. Сейчас было ещё хуже. После стольких лет бездействия взять и без подготовки слепить ангела – это он конечно зря начал. Старый дурак – решил, что он может, как раньше. Теперь деревенскому упырю достаточно взять ствол и застрелить его беспомощного, раздавить как таракана, растворить в серебряной кислоте, как в ванной растворяют трупы и он сможет только подмигнуть ему в ответ. Спасибо за внимание, я пошёл.

Одна только надежда – свежеслепленый ангел. Он должен помочь, защитить. Дед не мог повернуть голову, слишком обессилел, но прекрасно слышал, как Ангел поднимался. Шуршал где-то справа, тяжело дышал и скрипел подошвами, а потом пошёл. Это плохо, рано ему еще самому что-то соображать и самостоятельно действовать. Только под руководством хозяина, иначе это плохо закончится.

Раньше ангелы проходили обучение не меньше трех дней, пока хозяева восстанавливались в палатках под присмотром ведунов. Потом привыкали к хозяину и только тогда делали первые самостоятельные вылазки, но времена изменились. Как бы не наделал его ангел делов.

«МММ» – застонал дед и попробовал пошевелиться. Без толку. Тело не слушалось, силы вычерпаны под ноль, а там что-то происходит. Что-то не хорошее.

6.

Фома полз, приближаясь к выходу. Он уже видел луну в дверном проеме и слышал свист ветра, гонявшего пыль снаружи. Скоро дождь. Где-то там его жена и дети. Она уже разобралась со «своими мертвецами» и может быть давно спит, не зная, что нужно звать племянников и браться за топоры чтобы порубить в куски восставшего из могилы соседа. Паника холодными пальцами вцепилась в горло человечка и придушила, а он не видел окружающей реальности из-за лопающихся красных шариков в глазах. Инсульт? Ну приехали.

7.

Плохой человек хочет навредить хозяину. Плохой человек скрывает это, но от Ангелов не скроешься. Вот она злоба – пульсирует у него в голове ядовитым красным шариком. Шарик нужно раздавить, и плохие мысли уйдут, но для этого плохого человека нужно догнать. Ходить не получается. Ноги не слушаются и нет силы в руках. Плохой человек ползёт, вытирая животом грязь, он быстрый как змея, и скоро шипя, уйдет за горизонт – нельзя позволить.

«МММ»

«Кто это? Кто гудит в голове? Почему не говоришь? Кто ты есть? Что ты хочешь мне сказать? »

«МММ»

«Хозяин? Это ты? Где ты? Я плохо вижу. Сейчас только раздавлю сгусток злобы впереди и все изменится. Вон он ползет, сейчас я. Минуточку. Только воспользуюсь этим.»

8.

Фома почти наполовину высунулся наружу, когда почувствовал. То самое третье чувство. Оно срабатывает неожиданно, но предсказуемо – например когда незнакомец смотрит тебе в спину или ты смотришь, а женщина оборачивается. Взгляды не материальны, но почувствовать их можно, как легкое прикосновение плащом по руке. Фома обернулся через плечо.

Мертвец развернулся и шагал в сторону. Куда его понесло?

Мертвец наклонился и что-то взял. Какую-то палку у стены, что-то с ней сделал и обернулся. Фома обомлел. Легендарная переходящая из рук в руки двустволка нашла нового хозяина, а мертвец уже брёл к нему Он издавал такой сухой хруст ассоциируемый с сухими ветками, которые ломаются когда случайно на них наступаешь. Ружье он взял на изготовку и при самом хорошем раскладе жить Фоме оставалось пару минут.

9.

Достучаться до ангела, пока не случилось ничего плохого! Остановить его пока он не убил, рано ему еще убивать, слишком неопытен и глуп. Почувствует первую кровь и его не удержать.

– Доигрался дедушка? Соскучился по войнушке? Ты понимаешь, что может натворить необученный снеговик?

– Отстань милая, не до тебя.

Он расслабился и постарался найти ангела, почувствовать его. Дотянулся, как будто схватил кончиками пальцев нежную вуаль на открытом окне. Теперь бы выгнать из головы Снежку и поговорить с ангелом один на один.

– Не так легко меня выгнать, дедушка.

«Я знаю. Помолчи хоть минуту. Эй! Эй ты!»

10.

Плохой человек сейчас умрёт. Он дрожит и не пытается убежать. Только жалобно смотрит и пищит. Красный шарик никуда не делся и стал ярче. Готовься к смерти нехороший человек.

– Эй! Эй ты!

– Я?

– Не убивай его!

11.

Когда мертвец заговорил – Фома задрожал. Понять и простить.

12.

«Положи оружие! Вернись ко мне! Оставь его».

13.

Мертвец направил оба ствола вниз. Фома плакал.

14.

Потом он выстрелил.

15.

Дед уже погружался в забытье, когда услышал шум выстрела. Не удержался ангел – убил. Слишком самоуверенный был дед, не послушал внучку. Сейчас и она молчала, не говорила ни слова, ушла из его головы, может быть навсегда. «А я же говорила!» Неужели опять права оказалась эта мелкая, даже после гибели. Дед уже не пробовал шевельнуться, ещё моргал, ещё слышал, но все было как в тумане. Сначала выстрел, потом гул голоса и шаги. Ангел приближался, возвышаясь тенью над державшимся на ниточке сознания дедом. Потом дед ушёл.

16.

Выстрел прогремел оглушительно громко, и Фома беззвучно закричал. В ухо ударили стальным кулаком, выбивая из ушной раковины все шумы, оставив только гул взлетающего самолета. Мельчайшие щепки как миниатюрные иголки вонзились в щеку, земля, перемешанная с навозной пылью, осыпала пол головы и осталась на зубах, но он все еще был жив. Оглохший на одно ухо, с онемевшей половиной лица, мокрыми штанами и бьющимся сердцем, но жив.

Мертвец стоял над ним и таращился своими черными зрачками, белый как смерть урод. Ружьё он опустил. Фома поднял руки вверх.

17.

Шеф не хочет смерти этого человека. Он дал ясный и понятный приказ, но как же трудно было выполнить его. Как хотелось направить ружье в затылок отползающего врага и нажать на спусковой крючок. Шеф сказал «нет». Шефа нужно слушать, тем более сейчас, когда его нужно спасти.

18.

Фома старался не делать лишних движений, не провоцировать мертвеца, но когда тот наклонился к нему и протянул руку Фома отдернулся и вжался в землю, как перепуганный пёс. Мертвец смотрел на него безразлично и как будто ждал. Только пятерня тянулась к Фоме и безмолвное ожидание.

– Что? – просипел охрипший Фома и подумал, что кажется сорвал голос этой ночью. Его вой должны были слышать в городе. Если мертвец скажет «Если хочешь жить пойдем со мной», то кто-то начнет глупо хихикать и не остановится пока его не пристрелят или не задушат холодными руками.

Мертвец смотрел на него и ждал в полусогнутой позе, как мертвый дворецкий. Он по прежнему молчал, скорее всего голосовые связки не работают. Если он постоит так еще десяток минут, то может и не разогнуться, мертвецы они ведь каменеют очень быстро из-за того, что кровь перестает греть тело и мышцы.

Чёрные зрачки гипнотизировали, странный, жуткий цвет.

«Ррр» – попытался что-то сказать мертвец и потряс ладонью.

Фома больше не собирался играть в дурачка со смертью и вложил свою ладонь в ладонь мертвеца. Она оказалась холодной, но не могильный холод – достаточно приходилось трогать трупы, чтобы разбираться. Это был холод зимний, морозный, выкручивающий пальцы – но живой, в отличии от холода трупа.

Мёртвый Женька помог ему подняться на ноги, второй рукой помогая приобнял за плечи, как будто собирался поцеловать и Фома вздрогнул. Но никаких поцелуев с мертвецами. Ему нужно было только поднять Фому, «поставить вертикально» для какой-то цели.

«РРР», – он смотрел на Фому выжидательно.

– Что?

«Ррр. Мммм»

– Я не понимаю.

Чуть не вырвалось «Я не понимаю, Женька». Хорошо, что удержался. Это существо было «существом». Оболочкой, в которой не было Женьки. Мертвец покрутил головой и повернулся спиной. Ружье висело в руке и если подскочить и выдернуть его, потом направить и выстрелить. Интересно берут ли серебряные пули мертвецов? А еще интереснее остался ли патрон в стволе? Один раз он стрелял или два? Нельзя быть уверенным ни в чем на сто процентов. Его оставили в живых не для того, чтобы просрать этот шанс.

Мертвец показывал рукой и рычал. Что-то пытался ему сказать или показать. Он поглядывал на Фому и неумело махал клешней. «Я не понимаю, Женька».

«Ррр. Ммм».

– Идём? Куда? Туда?

Мертвец закивал соглашаясь и пошел вперед, волоча за собой ружье. Он шел как настоящий зомби из фильмов, еле переставляя ноги и чуть не пуская слюни. «Мозги!» Да, справиться с ним можно, только нужно выбрать подходящий момент.

19.

Спортивную сумку он не заметил, или скорее не захотел замечать. Мертвец просто слегка задел её ногой и, не останавливаясь, прошаркал дальше. Фома шёл за ним. Направлялись они к неподвижному телу здоровяка и Фома искренне от всей души надеялся, что тот сдох. Тогда все было бы намного проще. Один на один с этой рухлядью он справится – если впишется старик, даже сильно ослабевший – нет. А у мертвеца главное забрать оружие и можно просто забить гада прикладом. Разбить башку и выбить грязный комок мозгов, чтобы раздавить на земле – они же этого боятся, потерять мозги? Или они их едят?

Мертвец замер у тела и посмотрел на Фому.

– Что?

– Ррр. Ммм. Тщ.

– Я не понимаю!

Мертвец смотрел на него тупо, беспомощно, и Фома даже немного наслаждался этим. Извините переводчика с мертвецкого у нас нет, включай мозги, Жека. Бери палочку, рисуй. Танцуй. Показывай жестами. Играл в эту игру в детстве или слишком был для неё тупой?

Женя посмотрел на неподвижное тело на земле, тело тоже помогать не собиралось. Кажется дед того, отправился в ад для нечистых. Не жалко. Тело еще можно сдать куда нужно. На опыты. Кредитов меньше чем за живого, но всё равно деньги. А если бонусом дать ожившего мертвяка – можно купить квартирку в городе, может даже не в общаге. И нахер бросить Галку, которая не пришла когда была нужна.

– Ррр. Тщ, да.

– Да не понимаю я тебя, убогий! Че ты хочешь?

– Рии.

Мертвец наклонился и взял лысого за одну ногу, потом за другую и посмотрел на Фому.

– Ги ии. Ррр.

– Нее, – Фома развел руками, – Жека извини, но у меня спина. Ты же знаешь, я его дёрну и не разогнусь потом. Врачу кто будет платить, Дед Мороз?

Мертвец вдруг выпустил ноги другого мертвеца и заревел. Волосы на голове стали дыбом, глаза почернели еще больше, щёки побелели выделяясь на фоне черноты ночи, а еще в пасти открылась пасть острых как камни зубов.

– Хорошо. Хорошо. Тихо.Тихо. Успокойся.

Фома подошел к лысому и взял его под руки со своей стороны.

– Ну что, идём? Куда, говори.

Мертвец взялся за ноги и посмотрел на выход.

– Ясно, потащили.

20.

Сельская дорога после дождя – это «ужас ужасов» и всем «ужасам ужас». Вся грязь, куски травы, земля комками – всё всплывает на поверхность и чавкает. Лужи глубокие, земля скользкая только сделал неправильный шаг – оступился, подскользнулся и полетел вперед ногами купаться. Ходить лучше в длинных резиновых сапогах посреди дороги, потому что с обочины легко нырнуть просто в грязь. Конечно это не каждый день такое случается – в сезон дождей и только после серии ливней. Вот, как этой ночью.

Фома с Женькой остановились отдышаться на пороге и смотрели на болото, через которое предстояло идти. «Проще его утопить прямо здесь», – подумал Фома, когда дед зашевелился.

Мертвец закудахкал как взбесившийся петух и они вместе подняли ожившего лысача. «Почему ты не сдох».

– Плохо мне, – ответил на его мысли лысый, – ангел тащи меня домой. Только родные стены помогут. Сам не потянешь меня, буду помогать, как могу.

И они потащили его сквозь ночь и грязь, сквозь фермы и через парк, избегая главной дороги. Дед не висел мертвым грузом, а вполне себе ходули переставлял, но если бы они внезапно разошлись в стороны – на ногах он бы не устоял. Тем не менее шли ровно. Мертвец уверенно держал направление и не сомневался, что удивительно, если знать кем он был при жизни. Пройдя через остатки местного парка, мимо неухоженного памятника героям войны они прошли мимо заброшенного, сияющего окнами Дома Культуры и через последнюю калитку в бетонном заборе, который кольцом опоясывал когда-то всё село, вышли за его границы и направились к лесу.

' Мы идём на лежбище, – думал Фома, покряхтывая под весом нечистого, – какой же ты тяжелый, гад. Я никогда не был на лежбище. Кажется подфартило.'

Время уже было утреннее, солнце поднималось и сторож элеватора, ранний пастух или загулявшая до утра парочка могли бы заметить странную троицу, пока она не погрузилась в лес. Вот только замечать было некому.

21.

Мертвый Женька остановился, когда Фома был готов упасть. Он всегда считал себя выносливым человеком, но эта ночь длилась слишком долго, а нечистый был слишком огромный. С виду и не скажешь, что такой кабан, но мяса в нем на полтонны, а их всего лишь двое.

«Тут, – выдавил мертвец-Женька и Фома кивнул, дед тяжело дышал у него из-под руки, – Тута».

– Ясно, ясно. Только я ничего не вижу. На лесную поляну вышли и дальше что?

– Тута, – мертвец отпустил деда и побрёл вперед. Дед что-то промычал и поднял руку.

– Полегче, – простонал Фома, сгибаясь под тяжестью его руки, – Ещё раз дернешься, и я отпускаю. Меня никто не оживит, когда хребет на двое хрустнет. Чего мычишь?

Он уже давно перестал бояться этих мычащих. Сил бояться уже не было. Он ждал уютный деревянный домик, елку во дворе, скульптуры гномиков, переливающийся всеми цветами радуги купол, который делает убежище невидимым и может быть хозяйку испуганно бегущую на встречу. «Ты мой, Морозик! Да что с тобой случилось! Да где ты пропадал! Да кто с тобой это сделал!». А на деле просто поляна, через которую он проходил ни один раз и никто здесь не жил. Может подземный бункер?

– Стой! – закричал дед и оттолкнул Фому. (Не стоит благодарности, снежная свинья)

– Ууу? – обернулся Женя-мертвец и остановился, а дед впился зубами себе в то место где соединяются указательный и большой палец. Вгрызся до крови, как гребаный оборотень, урча и мотая головой, выплюнул в сторону кусок мяса и повел поврежденной рукой рисуя полукруг. Кровь как кисть маляра оставляла след в воздухе и растворялась в небытии. Дед постанывал от боли, но держался на ногах. Купол все-таки существовал и сейчас он вырисовывался на глазах ошеломленного Фомы. Вот только домика не видно. Посреди поляны стоял колодец, до боли знакомый и Фома подумал, что он вроде бы всегда здесь и стоял, этот источник вкусной воды и он в детстве бегал сюда напиться и жена его ходила с двумя ведрами по воду (а не за водой) и дети его тоже. Вот только он почему-то забыл о нем. Видел поляну, но мысль о том куда делся колодец, который здесь стоял всю жизнь даже не мелькнула. Чудеса.

Женька-упырь чуть не врезался в него и сейчас ошарашенно заглядывал вниз.

Лысый сел на мокрую после дождя траву и закрыл глаза.

Глава 11

Запретная комната

1.

«РРР – сказал мертвец, – Давай. Тащи.»

«Прогрессируешь.»

Лысый совсем сдал. После того как он «поделился кровью» – осел на землю тупым мешком, а потом закатил глаза и рухнул. Мертвец запаниковал и вернулся назад, забыв про колодец который с интересом разглядывал.

– Ну, взяли. Хотя я бы на твоем месте завёз бы его в город, в больницу. Там есть специалисты по нечистым, точно бы твоего некроманта подлатали. А мы будем таскать по лесу его и только быстрее убьем. Вижу не слышишь меня, ну взяли тогда.

Мертвецу было всё равно, что там ему рассказывают умные люди. Он хотел волочить старика и на этом зациклился, какой-то «инстинкт мертвеца» не иначе.

– Долго еще тащить? У меня сил нет, я ведь живой в отличии от некоторых. – проскрипел Фома. – Старик явно не снежинка.

– ММ. Хм, – мертвец показал на колодец и пошёл первым, пятясь задом. Дед висел дугой между ними, ноги цеплялись о неровности земли, мешая и так трудному передвижению.

– Носилки бы, – простонал Фома, – или за мотоциклом вернуться. В коляске быстро бы его домчали куда нужно. В город, например. Может оставим его у колодца и идем машину вытащим?

– Ммм, yyy? – они остановились у колодца и мертвец дал знак Фоме бросить нечистого, а потом сам потащил его.

– Что ты дела…

По жизни слабый, худой и насквозь пропитый человечек-ничтожество после смерти поразил соседа. Он подтащил деда к колодцу, посадил его спиной к стеночке, выдохнул и резким движением поднял тело и швырнул в деревянную пасть колодца, так что только ноги мелькнули. Пяткой дед на мгновение зацепился за край, будто пытаясь удержаться, и, сорвавшись, улетел вниз.

Фома наблюдал за этим забыв про усталость и забыв закрыть распахнутый в удивлении рот. Он так и стоял, пытаясь осмыслить, когда мертвец обернулся. Сначала он поставил ружье у колодца, посмотрел вниз, в глубину и сильно перегнулся через край, так что захотелось схватить его за ноги и перекинуть, чтобы полетел Женька за своим новым хозяином. Но слишком большое расстояние и усталость пугали – не успеть и не справиться. А потом мертвец обернулся.

– Ты, – он показывал на жерло колодца, напоминавшую вечно голодную пасть, – ты.

– Не, – сказал Фома и сделал шаг назад, – Ни уя. Я туда не прыгну.

– Ты, – прорычал мертвец и глаза у него ещё больше почернели. Сжатым кулаком он тыкал в колодец, а другой рукой неловко манил к себе будущую жертву.

– Нет. Нифига.

Мертвец отклеился от колодца и шагнул к нему. Он шел неуверенно, покачиваясь и спотыкаясь и полосы разрезов на груди пульсировали в такт ходьбе.

– Нет! – крикнул Фома и принял боевую стойку готовясь к последнему бою за свою жизнь. За себя и за Галку. – Нет! Давай сначала ты!

Такие хитрости прокатывают только в сказках. Мертвец ускорился до сверхзвуковой скорости, метнулся чёрной молнией и Фома успел почувствовать удар в грудь, такой сильный, что он взлетел и как только обе ноги оторвались от земли милосердно потерял сознание.

Потом его тащили за ноги и он видел светлое небо над головой: проплывало огромное белое облако, похожее на огромный комок ваты из аптеки, протянулась полоска от высоко летящего самолета, а он, оставляя головой колею в мокрой земле, ехал туда, куда его тащили.

Колодец был настоящий, он чувствовал его запах, ощутил спиной твердость камня когда мертвец посадил его на край. Когда он наклонился ближе и подхватил его под руки тесно прижавшись к Фоме у того даже не было сил оттолкнуть гнилушку. Хотя бы плюнуть напоследок, побыть героем в последнюю секунду жизни, не сдохнуть как покорная овца, но на это тоже не было сил.

– Да, – проблеял мертвец и его морда сменилась на ясное чистое небо без облачка, еще рывок и он увидел склизкую мокрую каменную облицовку колодца покрытую зеленью, а потом черное зеркало воды вдалеке. В ней отражалась луна и когда засвистел ветер в ушах – она приблизилась.

2.

Что-то не так. Он почувствовал это спиной, всеми жилками. Мурашки провели боевую вылазку начиная с шеи и заканчивая задницей. Он отпустил человека вниз и обернулся. Обернулся резко, очень быстро и неожиданно. Никого не было около колодца, никто не вышел на поляну и не видно силуэтов за деревьями и дальше. Снеговик всмотрелся вдаль, медленно, как луч маяка, поворачивал голову и пытался уловить малейшее движение, хоть что-то чуждое этому участку. Никого. Они или очень хорошо прячутся, или инстинкт снеговика его подвёл. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, перебирая запахи. Его нюх обострился сейчас, и запахи читать как по нотам оказалось очень интересно. Углубится он в тему потом, а сейчас нужно только быстро перебрать пачку запахов. Мокрая кора, чернозём под грязным снегом, плавающий в луже сигаретный окурок двухдневной закваски, шлейф остался после пробежавшей псины, воняло мочой, мокрой шерстью, калом и кровью на лапе. Запах масляной лужи впитавшейся в дорогу, запах мочи уже человеческой, запах гриба, выглядывающего из-под снега. Разные ароматы от приятного до омерзительного, но ничего подозрительного. Не слышно одеколона, пота, пороха, забитого в гильзы, дыма от сигарет, запаха человеческого страха, кожи сапогов – ничего. Здесь никого не было, но снеговик не мог отогнать ощущение. Оно не давало ему нырнуть за шефом, не убедившись в его безопасности.

«РРРммг», – выдавил он злобно и положил ладонь на землю. Прислушался к ощущениям, к вибрации. Почувствовал десяток дождевых червей мягко копошащихся у поверхности, почувствовал роющего нору крота, почувствовал дыхание впавших в спячку ос и резкие вибрации от лап бегущей собаки. Ничего тяжёлого. Ничего похожего на человеческие шаги или гусеницы вездеходов.

Выпрямился и помолчал немного, постоял оглядываясь. Медленно, скрипя конечностями как несмазанный робот повернулся, взялся двумя руками за край колодца и прыгнул головой вниз.

– Ох!

– Тише ты.

– Видел, ну ты видел?

Если бы он сделал фальшивый рывок, как и намеревался, то услышал бы. Но Мертвый ангел Женька полетел вниз ласточкой, как в детстве ныряли в озеро с крутого берега. Две руки вперёд и погнали разрезать водную гладь, рискуя свернуть шею, но никто не пострадал ни разу. Полет продлился мгновение, но счастливый мертвец летел вечность счастливо наблюдая улетавшие прочь годы счастливые годы детства. Потом он бесшумно «вошел» в воду.

3.

Колодец торчал одиноким обрубленным пальцем посреди поляны. Если бы он был живой, то услышал бы голоса, но он был всего лишь каменной постройкой, местом входа Мороза в его жилище.

Мыльный пузырь укрытия ещё светился полукругом над ним, но уже тускнел и заметить его могли только профессионалы. А они здесь были. Они наблюдали, они ждали.

4.

Фома очнулся обнимая чье-то тёплое тело. Ему снилась Галка, её пышные дыни, тёплая постель и запах шампуня. Он хрюкнул от удовольствия еще не до конца проснувшись и испуганно замолк – Галка по утрам злая как стая голодных волков и разбудив её он оказывается голым и беззащитным на поле боя посреди двух готовящихся к штурму армий – немцы против русских. Брр. Врагу не пожелаешь Галку разбудить. Вот только почему он одетый, обнимает её и почему она его еще не выкинула из постели за такие фокусы? Неужто нажрался вчера?

Фома пошевелился и руку с груди убрал. Принюхался. Это не запах его дома, и значит это не Галка. А ещё это не женская грудь!

«Фуу!» Слабость как рукой сняло. Фома скатился с мягкого теплого тела и отполз в сторону. Ноги не слушались, приходилось тащить себя на руках, но не секундой больше лежать на лысом мужике он не собирался. Теперь он вспомнил где находится, вспомнил свой полет на встречу смертельной глади воды и вспомнил где находится: одно из двух он или на том свете или на хате у Деда Мороза.

А вот это уже интересно. Лысый мертвым тюком лежал перед ним, неестественно скорчившись. «Надеюсь ты сломал себе шею», – подумал с надеждой Фома и осторожно огляделся. Сначала посмотрел вниз, со страхом ожидая, что сидит на широкой сковородке, но он сидел на обычном дощатом полу. Никто не подкидывал дровишек в костер, никто не поджигал ветки. Обычный пол, обычный дом и не тянет паленым. «По крайней мере это не ад, а в рай я вряд ли попаду. Значит жив. Всё ещё жив».

Фома улыбнулся. Летел в колодец – попал в сказочный домик. Это Лежбище. Это же то самое место. Это чёртов клад.

Несмотря на то, что они рухнули глубоко под землю (под воду, дурак) здесь было светло. Окна не было, что немного пугало, но картина на стене заменяла его. На картине изображено снежное поле и маленькая фигурка на нем. Фоме показалось, что она двигалась, как по телевизору. Потряс головой, нет, показалось.

Дед лежал в чём-то на подобии прихожей. Маленькое, очень узкое, полукруглое темное помещение. Сверху свисают веревочные лестницы. Мертвец не додумался спуститься по-человечески? Обязательно нужно было так сюда входить? Хотя чего возьмешь от безмозглого.

Дальше стол упирается в кровать, под столом разбитые осколки тарелок, разбитый самовар (что тут случилось?), справа высокая печь, а около нее (сюрприз!)стоит красивейший посох бело-синего цвета. «Сколько кредитов за него дадут?» – подумал Фома и встал, забыв про усталость и боль. Он даже не слышал, как сзади вспыхнуло и что-то то свалилось на пол. Он шел к посоху и уже почти взял его, когда холодная рука легла на плечо и с силой сжала.

– Нне, – промычал Женька, а это был он. Стоял гнилой падла за спиной и своими черными пуговицами-глазами таращился бессмысленно.

– Блииин!

5.

Вдвоем они затащили деда в дом и разложили на полу, как ковёр. Мертвец даже не предлагал положить его на кровать и тем более на печь, а Фома был послушен как кастрированный бык, только по сторонам смотрел.

– У! – сказал мертвец и ткнул пальцем под стол.

– Чего?

– Ууу.

– Убрать осколки?

Кивок.

– Где веник взять и совок?

– УУ, – в дальнем углу был проход, Фома его не заметил раньше и только белый палец мертвеца выделил его.

– Там?

– Ууу.

– Хорошо. Уже иду.

Он прошел за печь и кончиками пальцев как будто случайно провел по холодному дереву посоха. Мертвец не заметил этого движения, наклонившись над хозяином, а Фома прошел в маленькую комнатку дальше. Это была кухня – небольшая, но уютная, заметно, что здесь правит женская аккуратная рука. Интересно, что едят нечистые? Может снег и лед? Может кору с деревьев и землю. Как-то не обращал внимания он раньше на эти сказки. Только про ту бабку, что жила в лесу говорили, что она людоедка. Заманивает глупых детей в дом, накормит, напоит и задушит, когда ребенок заснет. А потом такую жесть рассказывали, что верится с трудом. Даже и вспоминать не хочется. Мыла она своих жертв в горячей водичке, часть съедала, часть коту отдавала, а часть «на потом» хранила в кастрюльках.

Веник стоял в углу, как и пластиковый вполне современный синего цвета совок и ведерко для мусора. Фома заглянул внутрь, но там было пусто. Никаких кровавых ошметков одежды, комков слипшихся червей, замороженных пальцев – просто пустая корзина, ничего противоестественного – дно застелено свежей газетой.

Мертвец ждал его, смотрел с нетерпением на дверной проем и довольный закивал, когда увидел инструменты. Самовар стоял на столе. Целый, без единого признака повреждения. Вокруг него полукругом как цыплята расположились мисочки, белые с синими узорами, на них небольшие фарфоровые кружечки очень красиво расписанные голубыми цветочками. На полу больше ничего не валялось кроме лося-хозяина. «Сокровища и правда восстанавливаются», – подумал Фома и протянул веник мертвецу.

– Что делать? Подметать ведь нечего уже.

– Дай! – мертвец забрал веник и начал трусить им над лицом лежащего. Пыль сыпалась с прутьев, покрывая лицо деда тонким серым слоем, залетала ему в ноздри, оседала в полуоткрытом рту, а Женька продолжал свой глупый шаманизм и что-то напевал под нос, продолжая колдовать над дедом. Про Фому он забыл, а тот нашел табуретку, сел на нее тихонько и осматривался.

Домик очень небольшой, уютный, но страшно тесный для двоих. Одному еще ничего, но с женой и с детьми тут точно не прожить. Прихожая ещё меньше, только обувь выставлять, да веревочные лестницы свисают сверху. Интересно почему три штуки? Здесь живут трое? Мороз, Снегурочка и кто-то третий и вообще где они и когда вернутся? И если они увидят здесь Фому и полумертвого деда, как бы беды не стало. Вину легко можно переложить с нечистой головы на здоровую.

Он осмотрелся. Да, есть следы женского уюта. Вон над кроваткой висит на вешалке шубка и меховая шапка, вон сапожки сушатся на тряпочке в углу. На кухне чисто, стол вымыт, кастрюльки разложены и расставлены, на крючочках висит кухонная утварь. Нет, здесь точно присутствует женщина да и на картине она есть.

Мертвец продолжал подвывать, помахивая в такт веником. Фома всмотрелся в картину внимательнее. Человек шёл через поле, сквозь ветер, сквозь снег – большая мужская фигура в белой шубе. По левую сторону изображен лес, из-за деревьев выглядывает волчья морда. Странно, но раньше её видно не было.

6.

«Перестань махать на меня, веником!»

Сначала лысый застонал, показывая что не сдох, потом разлепил глазища, посмотрел на веник, летающий над головой, глубоко вдохнул, закашлялся и наконец сказал:

– Перестань махать на меня, веником, снежный ангел!

Мёртвый Женька остановился, и веник стукнул рукояткой об пол, дед повернулся на бок и опять закашлялся, неудивительно у него все легкие в пыли, чёрные как у шахтера – старательный мертвец помог. Вид у лысого был болезненный и дышал он как умирающие актеры в фильмах, но взгляд цепкий – сразу поймал в фокус Фому. «И ты здесь». Фома осторожно молчал, сейчас он был полностью во власти нечисти. Он даже выбраться отсюда не сможет, если захочет. Если будут убивать, останется только сопротивляться.

– Напомни мне, почему ты до сих пор живой?

Фома пожал плечами, иногда лучше жевать, чем говорить.

– Вот и я не помню.

Лысый повернулся на спину и посмотрел в потолок.

– И что ты делаешь в моём доме?

Он замолчал. Фома с мертвецом смотрели как дед шамкает по старчески губами, как вращает зрачками и то открывает, то закрывает глаза. Потом старик продолжил.

– Хорошо, что принесли меня сюда. Дома и стены помогают восстанавливаться, а чай с мёдом еще лучше.

Он попытался встать, но сил не хватило даже сесть и дед рухнул на спину. Мертвец подбежал и потянул за руку, пытаясь помочь, но лысый остановил его движением руки.

– Погоди, ангел. Так дела не делаются. Эх. Негоже мне как умертвию на холодной земле лежать – почкам конец. Эй, ты! Как там тебя! Помоги ангелу поднять меня, раз уж пришёл.

Фома долго думать не стал и подхватил старика под вторую руку.

– На кровать, тащите на кровать.

– Рррр

– Я понял, раз, два, взяли!

И они дотащили деда до кровати, помогли взобраться, лечь и с удовольствием вытянуть ноги.

– Хорошо, – сказал дед, – спасибо, ангел. И тебе тоже, сосед.

Он устроился поудобнее и повернулся на бок:

– Ты думаешь, что он задумал этот нечистый? Когда именно собирается отомстить мне? Так?

Фома пожал плечами и глаза опустил, глаза – зеркало души, нечего нечистому ему в душу смотреть. А тот продолжал балаболить, диванный политик.