Текст книги "Борода из ваты – пули из серебра. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Северный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Агаа, – протяжно почти пропел Фома. – Подарок наш. Только вылезь на табуретку и расскажи стишок.

– А еще он никогда не стареет, правда Фома? Он приходил к тебе тоже?

– Скажи лучше к кому он не приходил, бородатый черт. И да, ты права. Сейчас мне уже сорокет и дед не сильно изменился. А ведь он приходил и к моим родителям, и к их родителям тоже, и всегда это был тот же дед.

– Журналисты поднимали старые видеозаписи, а потом и старые фотографии и архивы столетней давности с еще более старыми выцветшими фотками, их еще подписывали фиолетовыми чернилами… Он везде один и тот же. Он не меняется внешне.

Галка положила руку на сердце и вытаращила глаза. Проняло, старую перечницу. Она посмотрела на мужа и спросила, хотя конечно знала ответ.

– Они бессмертные?

– Не знаю. Никто не знает. Но живут они очень долго. Поэтому и ценятся. Поэтому их и боятся люди. Они приходят без приглашения и уходят неожиданно, но всегда возвращаются и… они не меняются.

– А, кажется я начинаю понимать.

Фома улыбнулся, так нежно как мог. Вышло опять криво и неуютно для окружающих, но тут были только они вдвоем.

– Да. Лежбища.

– Лежбища?

– Места, куда они уходят. Знаешь как медведи уходят зимовать в берлоги? Вот так нечистые уходят на Лежки. Говорят, что именно там они подпитываются бессмертием. Там они восстанавливаются, если попадут под раздачу. А потом возвращаются. Когда-то я видел по ящику одно из таких мест. Отдел Контроля вычислил лежбище и притащил журналистов перед тем, как уничтожить проклятое место.

– Проклятое?

– Это нужно было видеть. Посреди леса стоит изба на сваях. Сваи метра три в высоту, здоровые и толстые, как ноги у слона. Четыре деревянных столба покрытые водорослями, травой и мхом, если сорвать их, то видно множество фигурных вырезов, надрезов очень странных и загадочных. Чума! Я в жизни такого не видел. Изба огромная, крышей почти в небо упирается. Дым из печной трубы валит – чадит со страшной силой, ставни закрыты, на крыше черепа рядками стоят. А засов на единственной двери в виде руки человеческой, я еще волоски на ней заметил.

– Рука трупа? – охнула Галка.

– Если бы я помнил. Говорю же, мелкий был. Я бы туда ни за каким леденцом не вошел, а по слухам в эту избу детей заманивали, насиловали и съедали. Поэтому контрольщики ее уничтожили в прямом эфире.

– Как?

– Не видел я. Мамаша пришла и с воплями меня выгнала, типа нельзя такое смотреть. Еще и отцу ни за что влетело. А концовки я так и не увидел. Вроде в школе рассказывали, что роту огнеметчиков подогнали и спалили избу вместе с бабушкой.

– Ни слова больше. Даже знать не хочу.

Она задумалась и украдкой поглядывала на мужа, не решаясь спросить, а Фома ждал. Он любил эффектные рассказы и паузы когда нужно держать тоже умел. В итоге не выдержал он и продолжил.

– Да ты и так знаешь. Только не точно. Системы нет в голове – одни слухи. А я тебе расскажу точно. Вещи, которые можно взять на Лёжках, вещи нечистых – они очень ценятся. Говорят, что приносят удачу, долголетие и все такое. Я сам не верю, но люди верят. Но знаешь во что верю я?

Она молча отрицательно замотала головой.

– Я верю в то, что сокровища в лежбищах возрождаются. Не знаю. «Поновляются». «Обновляются». Не знаю какое слово верное, но игрушки возрождаются, как нечистые. Вынесешь, продашь кому надо игрушку и возвращаешься за следующей. А они не заканчиваются. Вот в чём ценность нечистых убежищ, жена. И если мы найдем лёжку Деда, то будем обеспечены на всю жизнь.

Она не спросила его, как он сделает это. Просто услышала, поверила, приняла и кивнула. Идеальная жена – как идеальный солдат.

– Ну что же ты стоишь? Попробуй.

Он кивнул и вышел.

7.

Андрей не увидел, как отец подкрался незаметно сзади и влепил ему по уху. Удар вышел крепкий, звонкий, в голове загудело как внутри огромного колокола и сначала он не слышал даже, что батя говорит. Тот кричал, размахивая руками «Буль-буль-будь» и больше ничего.

– Что, бать? Я не слышу!

– Ты чего стоишь около нечистого? Я куда тебе сказал ехать?

Андрей оглянулся на связанного по рукам и ногам мужика, тот больше не шевелился.

– Батя! Нечистый дёргался!

– Я тебе сейчас дёрнусь! А ну быстро домой пошел!

Фома занес кулак и Андрей нырнув под руку побежал, не оглядываясь. Рука у бати была тяжелая, не смотри, что тощий. Врежет так, что синяк приходится замазывать. Хорошо, что не часто он был таким злым, чтобы руки распускать.

8.

«Дёргался, говоришь?»

Фома склонился над лысым мертвецом и долго смотрел ему в лицо, пристально ловя мимику и движения мышц. Хмыкнул и выпрямился. Походил взад-вперед по двору и вернулся к мотоциклу. Правой рукой взял лысого за голову и запрокинул ее вверх, а левой рукой открыл челюсть. Так не отпуская он наклонился и мягко, почти как любовник прижался щекой к его лицу. Так и стоял, затаив дыхание. Из-за угла вышла Галка, хмыкнула, пожала плечами и вернулась в дом, увлекая за собой ухмыляющихся племянников. А он все стоял, слушал и наблюдал. Выпрямился, отошел на шаг, осмотрел мертвеца издалека, вернулся и проверил петли на руках, ногах и туловище.

Широко шагая вернулся в дом, прошел сквозь него как ураган сквозь деревянные домики и схватил Женьку за шиворот. Тот как раз собирался готовить что-то на своей кухне, но беспрекословно подчинился и позволил тащить себя на выход.

«Со мной поедешь. Где ружье и патроны?»

Вскоре они уже вышли на темный двор, освещаемый только светом и окна дома, где все еще бродила Галка. Фома тащил бедолагу Женьку, а тот волок ружье и спортивную сумку гостя.

9.

Мороз знал этот трюк по проверке дыхания. Так делают, когда хотят проверить жив человек или нет. Этот мрачный мужчина знал, что дед жив и он знал, что дед знает, что он знает. Но роли они почему-то продолжали играть. Каждый имел на то свои причины. Лютому сказала Снежка, а кто приказал деревенскому бандиту неизвестно.

Хозяин дома уселся в коляску мотоцикла и дрожал там от страха, дед буквально чувствовал как вибрирует старое железо под головой и всхлипывал он тихонько, скрывая чувства, как ребенок, которому зареветь не позволяет гордость и девчонка рядом. Из дома вышла страшного вида баба, дед смотрел на нее сквозь ресницы: осторожно, исподтишка, а она глянула мельком и поманила главного. Тот приказал второму смотреть «за мертвяком» и подошёл к ней.

– Что ещё?

– Возьми бутылку с водой, – баба протянула ему пластиковую полторашку.

– Зачем?

– Я ведь тебя знаю. Будешь его допрашивать когда очухается.

Она посмотрела на Мороза и тот замер, закатив глаза. Близко не подошла и он больше не решился подсматривать. Взгляд у бабы был резкий, как удар посохом, не такой как у мужа. То, что это муж он понял по разговору и необычно странновато-нежным интонациям а-ля «мужик и его баба».

– Он хоть живой?

– Живой, куда денется. Мы же не серебром шмаляли, Галка ты вообще меня слушала?

– Слушала-слушала. И вопрос у меня возник, муженёк.

– Чего?

– Ты говоришь спалили ту бабу прямо в избушке. Ты по ящику видел в детстве.

Дед напрягся. Прислушался. «Слушай! – кричала в голове Снежка. – и постарайся понять, что происходит. Впитывай информацию как губка, а не как обычно».

Он обещал ей постараться и честно старался, но пока информация напоминала набор кубиков со словами, разбросанными по полу. Ничего не понятно, но очень интересно.

– Ну да. Я очень хорошо запомнил тот вечер. Только этого я не видел, пацаны рассказывали.

– И как ты тогда объяснишь, что она у нас в лесу жила? Около кладбища? Откуда она взялась? И кто дом заново отстроил?

– Я же говорил, что иногда они возвращаются. Только из Города баба уже не вернётся. И этот не вернётся, когда я его сдам. Тебя это интересовало? Не вернётся он за нами? Не захочет ли отомстить?

«Становитесь в очередь», – подумал Дед.

Тишина. Наверное она кивнула, потому что муж ответил:

– Нет. Оттуда никто не возвращается.

– Хорошо. Будь осторожен. Они подлые и хитрые.

– Не беспокойся. У меня есть ружье и серебрянные пули. Даже не рыпнется, лысый старик.

– У нас всё получится?

– У меня всё получится. Это же я. Хватит разговоров. Позаботься о телах. Прикопайте их так, чтобы никто никогда не нашел. Даже с собаками.

– Хорошо. А Женька тебе зачем? Женька, ты как?

– Нормально, – голос Женьки раздается из коляски.

– Поможет мне. Я сначала думал его с вами послать, все-таки робота тяжелая, с лопатами и тяжестями, но мне тоже помощник нужен. Сторожить нужно этого всю ночь. Меняться будем. И вторая пара рук не помешает.

– Ты уверен?

– В чём? Что случилось?

– Ты сможешь сделать то, что задумал? Ты сильный, но никогда не занимался такими вещами. И нам точно ничего за это не будет?

– Кого волнуют Нечистые и кто поверит его словам? Мне пора ехать. Скоро полночь, а мы ещё не на месте.

Дед упорно не открывал глаза, он чувствовал покалывание во всем теле, чувствовал, как потекла кровь по кровеносной системе организма, почувствовал холод земли, на которой сидел, почувствовал мокрые штаны, вязнувшие к ногам и тяжелые от налипшей грязи. Почувствовал, как стягиваются раны на спине и запах навоза. Он восстанавливался тем быстрее, чем ближе к завершению процедуры и если бы хоть кто-то из троих посмотрел на него сейчас – он бы увидел шевелившуюся одежду, но они слишком увлечены собой. А трус в коляске был просто трусом.

10.

Женька не заметил как заснул. Он послушно сидел в коляске и ждал своей участи. Куда везёт Фома его уже мало интересовало. В полицию так в полицию. В Отдел Контроля на допрос? Никаких проблем. На опыты? Не вопрос. Фома так долго и так нудно общался со своей бабой, что в конце концов Женя не выдержал, засунул руки поглубже в рукава и вырубился. В полусне слышал, как разошлись Фома с женой, видел как Фома подходил и глазел на него, а потом шел в тыл и смотрел на нечистого. Он всё видел и слышал, но желания хоть как-то реагировать не было совсем. А потом еще племянники вышли вместе с Галкой и прошли мимо вооруженные лопатами. Его лопатами. Женька хотел возмутиться, но лень было открыть рот.

Он заснул опять и не слышал, как Фома прогревал мотоцикл. Не видел, как отъехала телега, нагруженная лопатами и двумя странными длинными свертками в виде огромных сигар. Лошадь, запряженная в телегу фыркала, постоянно оглядывалась и бросалась в разные стороны, не слушаясь кнута. Жена Фомы наградила ее хлыстом раз двадцать, не меньше, пока смогла успокоить бедное животное и все равно фыркание и крики Галки звучали еще очень долго, постепенно отдаляясь и затихая. Правда Женька этого не слышал. Откинув голову назад так далеко, что смотрел носом в небо, он открыл рот и храпел на всю улицу.

Фома улыбнулся, глядя на эту комичную картину, и пнул ногой пленника.

– Вставай!

Тот не шевелился, просто дернулась нога в месте удара и медленно вернулась в прошлое положение.

– Вставай, нечистый! Я вижу, что ты очухался. Меня не обманешь.

Он пнул еще раз, на этот раз сильнее и вгляделся в лицо лысого, наклонившись.

– Я знаю, что ты хитрый гандон. Все вы хитрые, но мы хитрее. Мы тут главные. Мы – люди, хозяева этого мира и не тебе меня дурить.

Он резко ударил ладонью нечистого по щеке. Звонкий хлопок чуть не разбудил храпящего Женьку, на щеке нечистого появился отпечаток чудой ладони и начал краснеть.

– Опа, – засмеялся Фома. – Что тут у нас? Кровь течет по жилам. А как это так, дядя? Ты же мертвый? Мы же в тебя столько пуль всадили. Вот незадача.

Он резко ткнул пальцем в то место, где пуля прошла в тело, по пути вырвав клок майки. Мёртвый не пошевелился.

– Точно мёртвый? А если проверю.

Он вдруг распахнул куртку, открывая кобуру для ножа и вытащил его, медленно наслаждаясь процессом. Вытер лезвие об штанину и посмотрел на него.

– Жалко, что темень на улице. Так красиво на лезвии отражаются солнечные лучи. Слышишь, дед? Не слышишь.

Он задумчиво покрутил лезвием, но еще больше расстроился и наклонился к пленнику поближе.

– Слышишь, ты, педофил. У меня лезвие с серебряным напылением.

И лысый открыл глаза.

11.

На душе у Галины было неспокойно. Фома, конечно, уверенный в себе мужик, который любит продумывать все свои действия наперед, но он просто мужик. Мамка говорила, что мужиков всегда нужно контролировать. Без бабы они как без яиц – начинают пищать. Зачем она вхляпалась в эту авантюру? Зачем послушала его? Кредиты это неплохо, но переезд в город? Из родной деревни где налажен небольшой, но стабильный бизнес в этот миллионник с тысячами жителей, которым на тебя насрать, со злыми полицейскими и безумными водителями маршруток. С пьяными военными, малолетками-наркоманами, школами в которых проверяют на ношение оружия, светофорами, пробками, рекламами и голыми сиськами на каждом углу. Нет, в город она не хотела, но мужу сказать не смогла. Чертово мамкино воспитание. Не перечь мужу, мужик в доме главный, жена должна следовать за мужем – галимая средневековая пропаганда. Слушайся мужика, ложись под него и еще и жопу ему прикрывай. Тяжелая женская доля, твою налево.

Телегу тряхнуло и она закричала на лошадь. Оказывается эта старушка боится мертвецов. Близнецы-племянники сидели придерживая свертки и давно бы заснули, если бы не эта почти морская качка. Отсутствие дороги плюс бешеная лошадь равно неспокойная поездка. Больше всего она переживала, что мертвецы вывалятся через бортики подняв брызги и поэтому посадила парней контролировать свертки. Но это же мужики, их самих нужно контролировать.

«Но! – крикнула на упрямую лошадь женщина и звезданула пару раз по бокам плеткой, – Но, родная! Нам еще ковылять и ковылять!»

«Лишь бы нигде в грязи не сесть» – думала женщина, борясь со сном, и, не заметила тени мелькнувшие у обочины.

12.

Андрей наоборот спать не хотел. Отца он слушался беспрекословно и вернулся домой, но сон как рукой сняло. Столько событий за день, что столько и за год не происходит. Сначала он видит нечистого, шагающего к деревне, и убегает к ближайшей хате, которая еще не пустует. А точнее к дяде Жене, у которого в гостях дядя Лёша и ещё этот третий, как его там, забыл. Он влетает в хату, потеряв по дороге корзину и с жаром рассказывает о нечистом, вышедшем из леса. Ему верят и готовят ловушку для твари, в которую она естественно попадается. Андрей тем временем прячется в соседней комнате и подслушивает. Когда началась заварушка он залез под кровать, а когда получилось убежал к отцу.

Тот выслушал его внимательно и принял всерьез. Мать поддержала. Так и закрутилось. Сейчас они были там в темноте, а мальчик вернулся домой, бабушка сама из-под себя горшок не вынесет.

– Бабушка, сделать тебе чай? Зелёный как советует мама или черный, как ты любишь?

Бабушка согласилась на черный и он поставил чайник, старый, порезанный ржавчиной, как царапинами, но кипяток в нём получался почему-то особенно вкусный. Сначала это говорили родители, но чем старше он становился, тем больше понимал эти слова. Вот только ждать пока он закипит та еще мука и мальчик зашел к бабушке.

Она лежала под толстым цветастым одеялом, на трех подушках, как царица на троне. Длинные седые волосы аккуратно расчесаны и уложены. Взгляд бегающий, но не сумасшедший, просто она не могла долго концентрироваться на одном предмете.

– Где мамка, Андрюша?

– Эмм, – он растерялся, указаний что говорить не было, а сам он решать не хотел, – Где-то ушла.

– А папка? Тоже ушёл?

– Ну типа того. Бабушка я за чайником, а то пожар будет, нужно с газа снять.

– Фома неверующий всегда лезет туда, где ему не по рангу быть, – прошамкала вдруг бабушка и злобно посмотрела на внука, как будто он был во всем виноват. – Сколько малая его вытаскивала из проблем. Да он даже бабы не имел до тридцатника и то. Она помогла. Говорила я ей, дуре…

– Ба… Чайник.

– А когда все в город уехали он здесь остался! Фермер недоучка. Ишь, думал земельку на халяву возьмет и разбогатеет.

Баба вытащила руку из-под одеяла и грозно затрясла рукой, как на митинге.

– На земле работать надо! А иначе только и останется самогонку приезжим продавать, гандон. Вышла бы за Кольку, в городе сейчас жопу грела и мать забрала. Там врачи хорошие и клиники с нечистыми специалистами. Бабушку быстро бы на ноги поставили. А теперь лежишь тут как мумия. Смерти прийти жалко. Смерть, она ведь тоже – городская.

– Ба…

– Чего уставился на меня Андрюша, как глупый телёнок. Где там ваш знаменитый черный запрещенный для бабки чай? Тащи сюда и поживее.

Андрей поклонился почти в пол, как официант из кино, и не скрывая вздоха облегчения выскочил за дверь. Ох уж эти бабушки, лучше бы дед живой был. Он, говорят, в шахматы хорошо играл. И умер от инсульта за доской. Когда проиграл, конечно.

Чайник уже фыркал и начинал посвистывать. Если его вовремя не снять, то начнет верещать на весь дом, как сбесившийся кролик.

«Глупый телёнок», – бормотал парень, сам не замечая, что начинает позевывать и часто моргать, усталость давала о себе знать. Он выключил газ и поставив чайник на деревянную подставку нашел кружки и вазочку, наполненную как конфетами пакетиками черного чая.

«Сама ты глупая, бабуля. Нужно было осторожно по мокрому полу лазить, тогда бы и сейчас ходила, а не портила всем настроение целыми днями».

Открылась дверь и он замер, прислушиваясь. Кто это вернулся? Мама? Отец говорил, что до утра будет занят.

– Галка? – крикнула бабуля, она тоже услышала скрип двери, – Галка это ты? Где так долго шляешься? Опять за упырем дерьмо собираешь? Хватит обслуживать нахлебников с болтушками между ног, я всегда тебе это говорила! Но вы не слушаете! Молодежь! Что там той бабки? Галка? Ты почему не отвечаешь матери? Галина!

Андрей стоял около пустых чашек с пакетиками внутри, когда увидел тень в комнате и похолодел. Это была не мама. И не отец. И тень была не одна. Мелькнула еще одна тень и еще. Он хорошо видел силуэты в проеме кухонной двери. Потом знакомо заскрипела открываясь дверь в бабушкину комнату, а сама бабушка вдруг странно и жутко захрипела. Она не кричала, не ругалась, не жаловалась, как она любит, а хрипела как будто кто-то всадил ей нож в горло и надавил обоими руками.

Андрей стоял чуть дыша и ждал когда наконец заскрипит дверь на кухню. И она заскрипела.

13.

Тишина ночью в деревне практически абсолютная. Спят куры, петухи, свиньи. Спят алкаши и их жёны. Не ездят машины, не гоняет детвора. Здесь практически не существует ночной жизни, как в городе. Мертвая тишина, которая увеличилась на порядок, когда в деревне практически не осталось жителей. Только храпела лошадка, которую нещадно подгоняла злая тетка по темной дороге. Фонарей тоже было раз, два и обчелся. Один в начале улицы работает, а другой в конце. «Зачем палить электричество на деревню-призрак» – решили власти.

– Тетя Галя, не лупите вы скотину так. Она уже слушается.

– Не учи ученого! Лошадь порку любит и уважает. Что это за щелчок, ты слышал? Показалось что ли? Что с твоим братом?

Она всмотрелась не понимая почему «племяш» вытянулся по струнке и дрожал, почему у него изменилось лицо, что за третий глаз на лбу появился. «Это все от недосыпа», – подумала женщина, когда парень свалился с телеги спиной вперед.

Злата испугалась и рванула влево, в противоположную сторону. «А-А-А!» – закричал Федя, вцепившись руками в деревянные бока, так что вздулись мускулы на руках, а телега уже переворачивалась.

– Нет! А ну пошла! – закричала Галка и рванула поводья вправо, натягивая до упора, вырывая лошадке губы. «Груз 200 номер раз» перевалился через деревянный бортик и упал в огромную и глубокую лужу. «Ах ты же падла! – закричала Галка с остервенением нахлёстывая тупую кобылу, – Зорька, сука! Мне же его теперь доставать и назад грузить, грязного! Зачем я послушалась гада этого! Спала бы дома сейчас!»

Хлопок над ухом, и она обернулась, вспомнив о племяннике, который мог бы и помочь. Кто здесь мужик в конце концов? Но и второго мужика здесь тоже не было. «Спрыгнул, наверное с перепугу», – подумала Галка, и телега колесом наехала на камень, скрытый под толщей воды. Колеса пошли вверх с левой стороны и лошадь повело за ними. «Авария», – подумала женщина и прыгнула на землю, как соскакивают с площадки убегающего поезда. Телега встала на бок и ударила ее в спину – грубо, ломая позвоночник, отбрасывая на дорогу, там где лежал один из добровольных помощников. Последнее, что о на слышала это хрипы умирающей лошади и последний хлопок, совсем рядом. Галка не выполнила поручение мужа.

14.

Дверь кухни открывалась медленно, но очень громко. Этот звук несмазанных пружин днем не слышен, но в оглушающей тишине ночи он грохотал как адские колокола.

Первым в кухню сунулся длинный и черный как карандаш глушитель, вытягивая за собой пистолет и руку в кожаной перчатке. Глушитель длинным носом поводил из стороны в сторону принюхиваясь и следом за ним появилась нога, обутая в берцы. Рука втягивалась в кухню все глубже и глубже, вытягивая за собой тело. Как змея убийца вползал на кухню, пока не вошел полностью.

Андрей сделал единственное, что мог – забился в дальний угол кухни и дрожал. У вошедшего не было лица. Да, это была человеческое существо, две руки и две ноги, на голову накинут капюшон, но там где должно быть лицо крутится вихрь. Как будто маленький смерч вместо головы. Ствол посмотрел в его сторону и вытянулся, увидев цель – Андрей медленно поднял обе руки вверх, так всегда делали в кино. Андрей надеялся, что нечистый, ворвавшийся в его дом тоже смотрел этот фильм.

– Любишь подарки получать на Новый Год?

Оказывается то, что было у него вместо головы могло издавать нормальные звуки. Связная речь и четкий вопрос на который нужно дать правильный и быстрый ответ.

– Да, – сказал мальчик не задумываясь. – Кто не любит новогодние подарки?

Свободной рукой существо полезло в карман и потянуло оттуда ниточку, а на ниточке показалась игрушка. Игрушка, предназначенная для того, чтобы раз в году украшать елку. Стеклянный космонавт улыбался и держал руки по швам.

– На, – сказало существо и протянуло игрушку мальчику. – Возьми солдатика. Мне стишок не нужен.

Андрей взял подарок. Он не мог сдержать дрожь в руке и на секунду коснулся холодной кожи перчатки. Вот сейчас безликий вцепится в него, выдернет его к себе, на середину кухни и выстрелит. Но игрушка все еще была в кулаке и вооруженный человек не стрелял. Он сделал шаг назад не опуская пистолет и опять сунул руку в карман.

– Я сам могу стишок рассказать. Хочешь?

«Всегда отвечай „Да“, когда на тебя смотрит ствол». – подумал мальчик, и кивнул. Вооруженный человек уже вытягивал руку сжатую в кулак из штанин. Сквозь пальцы просыпалось что-то разноцветное и маленькое. Мелконарезаная разноцветная фольга или типа того.

– Конфетти, – сказал безликий. Частицы в его голове ускорились, создавая еще более мощный водоворот. – Люблю конфетти. И стихи, так слушай.

Он начал декларировать, дирижируя себе пистолетом. Каждый раз как ствол целился в него мальчик вздрагивал.

Что такое Новый год?

Это всё наоборот:

Ёлки в комнате растут,

Белки шишек не грызут,

Зайцы рядом с волком

На колючей ёлке!

Дождик тоже не простой,

В Новый год он золотой,

Блещет что есть мочи,

Никого не мочит,

Даже Дедушка Мороз

Никому не щиплет нос.

На словах «Никого не мочит» безликий хрюкнул, и Андрей закрыл глаза, но выстрела не прозвучало. Пока звучал стих безликий разбрасывал конфетти в разные стороны, маленькие разноцветные частички покрыли пол почти равномерным слоем, попали на стол, на тумбочку, прилипли к белой дверце холодильника и плавали в мойке.

В коридоре кто-то прошелся и на кухню зашёл еще один человек без лица. Они были похожи как близнецы, даже одинакового роста, только капюшоны цветом отличались и у этого было маленькое, почти игрушечное ружье вместо пистолета.

– Что делаете?

– Чай пьем.

– Ну ладно. Я там бабку посыпал, если что. И записку оставил.

– Что написал?

– С Новым Годом, крошка.

Они хрюкнули почти одновременно, как два сошедших с ума поросенка. Сейчас они возьмутся за оружие и пойдут в свою поросячью школу расстреливать свиней, всех кто попадается на дороге. Красных свиней, фашистских свиней, еврейских свиней, старых и молодых хряков, свиней и поросят – пока хватит патронов.

Они хрюкали только им двоим понятной шутке и смотрели на мальчика, все больше и больше вжимающегося в стену. Он уже понимал, что доживает на этом свете последние секунды. Что он больше не увидит мать и отца. Что не вырастет и не купит мотоцикл. Он не будет на нем возить по улицам ночного города красивую девочку и у него не появятся крутые друзья. И последнее, что он слышит это хрюкающий смех двух безликих детоубийц.

Глава 8…Но деньги вперед

1.

– Серебра боишься, упырь? Сразу очухался.

Фома убрал кинжал и проверил узлы на прочность. Подергал там-сям, затянул туже и довольно выдохнул.

– Хорошо. Не сорвёшься. Женька, держись крепче, будем ехать!

Женька дёрнулся просыпаясь и обернулся через плечо. Помотал башкой, соображая где находится, и вдруг побледнел – вспомнил. Взгляд у него был отсутствующий, но голова ещё соображала:

– А что с дедом будет? Его отвязать нужно.

– Поедет так. Волоком, на веревочке. В коляске места нет. Если ты такой добрый, то ноги ему развяжи – пусть бежит. Только смотри, чтобы лысый тебя этими ногами не забил, они же мстительные. Сначала дохлым притворяется, а потом башку с плеч.

– Хорошо.

– Что хорошо? Иди, проверь его.

Женька послушно вылез из коляски и обогнув мотоцикл встал напротив связанного деда. Тот уже пришел в сознание и молча наблюдал за его действиями. Женька замялся и отошёл чуть дальше, потом ещё шаг назад – от деда исходила молчаливая угроза, злобная аура и мужичку было страшно. В конце концов он видел убитых друзей в доме. Фома возился впереди, у фыркающего мотоцикла, что-то крутил у зеркала, но ситуацию контролировал и Женьку не забывал.

– Что там? Живой упырь?

– Да.

– Пытается освободиться?

– Нет.

– Смотрит на тебя?

– Да.

– Не встречайся с ним взглядом. На всякий случай.

Дед вдруг улыбнулся, и Женька вздрогнул. У лысого внезапно были белые, идеально ровные зубы. Тут молодой может позавидовать такому старику, что уже говорить о простых пенсионерах.

– Кажется, я начинаю понимать, почему вас ненавидят.

– Что ты говоришь?

Женька продолжал смотреть в рот деду, а тот продолжал широко улыбаться и смотреть в ответ. Немая сцена длилась пока Фома не газанул, так что мотоцикл взревел и выпустил темную дымную тучу из железной задницы. Дым на мгновение окутал пленника полностью, оставив только белоснежную улыбку и за секунду сгинул.

– Всё нормально?

Дед продолжал улыбаться и смотреть на Женьку.

– Да.

Дед подмигнул.

– Но я бы на всякий случай проверил веревки, а то мало ли что.

– Ты сам не можешь это сделать, помощник сраный? – Фома подошел и посмотрел на деда. Улыбка пропала без следа. «Хитрый, – подумал Женька – Опасный и хитрый.»

Фома проверил веревки ещё раз и посмотрел на Женьку:

– Освободить ему ноги? Пусть пробежится или проедется на жопе?

– Здоровый, – неуверенно пробормотал Женька, – мы как-то в детстве кусок бревна так домой тащили. Не помню зачем это нужно было, молния ударила в осину и оставила несколько обгорелых кусков после себя. Мы как раз на рыбалке были, ехали мимо и увидели. Не помню кто, надумал в деревню притащить один пенёк. То ли столик из него хотел сделать, то ли подарок для растопки кому-то, но факт в том, что мы его цепью обвязали и пристегнули вот также к коляске. Потащили за собой и поначалу все нормально было, мощи хватало вполне. Деревяха волочилась за коляской подпрыгивая на ямках, отлетала то вправо то влево, напрягая водителя и мотоцикл, но ничего страшного не было пока он не раслабился и газу не дал чуть больше, а потом еще больше и еще.

– Короче. Что случилось?

– Как-то этот пень по-особенному выкрутился и подпрыгивая вокруг проносящегося мимо телефонного столба обвился и вцепился в него как поп в крест на пасху. А мотоцикл разогнался уже и сначала цепь натянулась, а потом я это увидел, а потом…

– А потом ты обосрался.

– Ну не без этого. Я пятнадцать лет на мотоцикл не садился, чудом выжил, отделался сотрясением. А Игорёк нет.

– Очень интересный рассказ, но у нас ещё много работы.

Фома достал нож и пленнику его продемонстрировал нагло в лицо ткнул, чуть не отрезав нос:

– Видишь это? Сразу в сердце войдет, если надумаешь хитрить. У нечистых ведь тоже есть сердца? Я не проверял, но может посмотрю, если будешь хитрить.

Он нашёл нужное место в переплетении веревок и одним движением разрезал веревку.

– Встань! Ноги разомни! Бензина жалко тебя по земле тянуть. Займёмся физкультурой.

Дед сидел и смотрел на него снизу вверх.

– Ну? Сам встанешь или помочь?

– Зачем вы это делаете?

Женька сделал ещё шаг назад. Фома открыл рот в изумлении.

– Чего?

Ножом он показал на дом, там еще одиноко светилось окно, пустым взглядом:

– Два трупа! Ты убил двоих наших друзей и спрашиваешь почему? Ты, что совсем отмороженный?

Женька шагнул назад ещё на шаг. Ему было страшно.

– Вызови службы. Тех, кто занимается такими, как я. Вызови и пусть разбираются. Куда ты меня хочешь отвести, старик?

– Ты кого стариком назвал, нечистый? Если это ваше колдовство – мой нож гипнозу не поддается. Встать!

Женька икнул и шагнул назад. Кажется в этом дворике все сошли с ума. Этот нечистый дед, убивающий направо и налево и дразнящий того, у кого нож, Фома – который совсем не похож на себя прежнего. Может он и любил командовать раньше, но никогда так не звучал его голос. «Пятьдесят оттенков безумия». И сам Женька, который из нормального человека, который любил немножко выпить в свободное от работы время стал трусливым, обоссаным человечком, прислужником безумца.

И дед не вставал. Он сидел связанный, смотрел на своего потенциального убийцу и грустно улыбался.

– В глазах у тебя тоска и старость. Я видел такие взгляды на войне. Когда человек ещё убивает, но уже не хочет. Когда идёт в бой, потому что нужно, а не потому что за идею. Когда пытает, а потом жалеет об этом. Когда нечего больше терять, но так хочется чтобы было. Это и есть старость, человек. У тебя постарел организм, но еще больше постарела душа и молодость уже не вернётся.

«Гипнотизирует, – подумал Женька и у него вдруг резко заболела голова. Резко, так как будто ударили в висок чем-то острым. Ткнули, не пробивая черепную коробку, только боль прошла навылет, разрывая зубы остротой – Сейчас Фома развернётся и пристрелит меня, а потом разрежет себе горло от уха до уха».

Но Фома только хмыкнул.

– Иди сюда. Не бойся его. Эти нелюди только и могут, что детишек пугать. Смотри, Жека.

И он вдруг быстро наклонился и полоснул деда по щеке кинжалом. Красный полукруг разрезал лицо деда и задымился. Дед отшатнулся, ударился затылком о железо коляски и закричал. Дым резко валил вверх, как будто внутри деда разожгли огромный костер и накидали туда использованные автомобильные шины.