Текст книги "Цена светлой крови"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Рудник, а при нем – город, понял Джумин. В городе праздник, скачки... Город молодой, век с четвертью как его основали – значит, после Второго Мятежа и войн за независимость. Поэтому нет в Сахиаре ни пирамид, ни башен – не аситы его строили, а дейхолы и изломщики...

Какие-то странные видения кружились в его голове, вытесняя мелькавшие на экране картины. Скала и сотни вооруженных мужчин, что лезут вверх, цепляясь за канаты... Стены цитадели под темными ночными небесами, пламя факелов, лязг клинков, грохот и боевые кличи... Яростные бородатые лица, стволы, плюющие свинцом – изломщики теснят аситскую пехоту, люди кричат, падают со стен в узкий дворик, зажатый между тремя пирамидами... На их уступах тоже идет сражение, рвутся громовые шары, мечется огонь, воздух наполнен кислым запахом перенара... За крепостными стенами – город, не Сахиара, совсем другой, скопище жалких лачуг, кабаков, мастерских и кривых улиц; над ним высятся каменные башни аситского гарнизона, свистят снаряды метателей и плывут к далекому океану сизые тучи... Город не спит, гудят толпы на его улицах, бьет в крепостные ворота тяжелое бревно... Не праздник здесь, не торжество, а битва!

«Со мной ли это было? Эта ночь, этот город и осажденная крепость? – подумал Джумин, ощутив внезапное головокружение. – Она сказала: не всякий знает, кто он есть на самом деле... Так кто же я? Арсолан, который! прожил две тысячи лет п, побежденный временем, отринул свою сущность и позабыл свое имя? А заодно – имена друзей и женщины, которую любил?..»

Он понял, что должен отвлечься от этих мыслей, если не хочет сойти с ума. Надо увидеть знакомое лицо, поговорить о простых вещах, о чем-то хорошо известном – о куатских дынях или шиповнике, что выпустил первые листья в его саду, о грядущей встрече в «Пестром керравао» или хотя бы о прелестных пациентках клиники Ирата. Все это, включая пациенток, было предметом реальным, как кресло, в котором он сидел, или воздушный корабль, уносивший его в Шанхо; то были якоря и цени, соединявшие Джумина Поло, жителя Куата, с привычным бытием. Сон, занявший треть столетия, зеленоглазая красавица Айчени и тайонельские лазутчики явно относились к другому миру, столь же загадочному, как Безымянные Звезды Цонкиди-ако или древние сагаморы-долгожители. Джумин не отказался бы в него ступить – ведь там была Айчени! – по якоря и цепи еще держали прочно.

В восточном Сайберне близился вечер, в Куате наступил рассвет. Он мог бы связаться с коллегами по «Теокалли», прежде всего с Иратом, самым близким из друзей. Но Ират сейчас в клинике, мнет спины, вправляет суставы и отмеряет целебные зелья для больных. Цонкиди-ако отсыпается после ночного бдения у телескопа, Сайлис работает со своими мелгами, О’Паха и Амус на тренировке. Логр Кадиани? Ну, этого точно дома не найдешь: возможно, вкушает утреннюю трапезу в «Серебряном чейни» или уже перебрался в «Шо-Кам» и занимается делами. Вот Аранна, тот в собственном хогане, ибо не связан службой и может провести весь день за изучением посуды утамара или головных уборов киче...

Вызвав пилота, который отвечал за связь, Джумин велел соединить его с почтенным Рикаром Аранной из Южного Куата. Что и было сделано.

* * *

Лизирец никогда не беспокоил Кадиани днем. Они беседовали вечерами или ночью, что создавало иногда некие сложности, если Логр Кадиани был не один: приходилось покидать гостившую в спальне особу и переключаться с нежного наречия любви на сухой язык деловых переговоров. Правда, к чести темнокожего лизирского хозяина, выражался он с похвальной краткостью и времени зря не тратил, отвлекая своего агента очень ненадолго.

Но в этот раз лизирец связался с Кадиани после дневной трапезы, что было событием чрезвычайным. И не слишком приятным – Логр дремал в своем служебном кабинете, погрузившись в уютное кресло и посматривая то одним глазом, то другим на огромный стол и шкафы с коллекцией фривольных майясских статуэток. Стол был велик, но пуст, если не считать экрана мелга, так как документов Кадиани здесь не держал, а если требовалось приложить личную вампу к какой-нибудь бумаге, отправлялся в канцелярию. Было эго чистой профанацией – О’Ткара редко нуждался в его помощи.

– Тебе известно, где он? – спросил лизирский лорд без лишних предисловий. К счастью, Кадиани располагал такими сведениями.

– Летит на росковитском лайнере и скоро приземлится в Шанхо. Он говорил с одним нашим общим знакомым... совсем недавно говорил, кольца не прошло. Из Шанхо отправится в Инкалу и далее в Куат.

Темнокожий коснулся налобной повязки, будто проверяя, все ли алмазы в ней на месте.

– В Куате он под твоим надзором. И потому желательно, чтобы он вернулся без помех.

– Разве есть в этом сомнения, мой лорд?

– Есть. – Лизирец недовольно поджал губы. – Тебе надо было удержать его от поездки в Ханай. Там он привлек нежелательное внимание.

– Чье? – спросил Кадиани, взволновавшись. Упрек показался ему несправедливым – не запретишь же человеку проводить отца в последнюю дорогу! Кроме того он считал, что в Ханае Джумин в безопасности – наверняка у величайшего из Банкирских Домов лучшая охрана в Аталн.

– Охотники из Теней, – произнес лизирец. – Его чуть не схватили в Роскве, в Западном порту, как сообщают мои агенты. Было разгромлено питейное заведение – из этих новомодных, где нет людей, а только мелги. Мелг сделал запись, и мы получили копию.

Кадиани кивнул. «Получили» означало «купили», и, вероятно, за хорошие деньги. У его нанимателей имелись в Роскве лазутчики – как, впрочем, у Объединенных Территорий в Южном Лизире.

– «Великий Арсолан» не оставил его без присмотра, – заметил темнокожий после паузы. – С ним послали девушку. Очень умно! Красивые девушки греют постель и подают напитки... Кто подумает иначе?

– Девушка, – с интересом повторил Кадиани. – И что же эта девушка, мой господин?

Лизирец усмехнулся.

– Клянусь веслом и парусом, как говорили предки! Хотелось бы мне иметь такого телохранителя! У двери хогана и вообще за спиной... не говоря уж о постели. – Он погасил усмешку, помолчал и произнес: – Итак, наш подопечный вскоре вылетит из Шанхо в Инкалу... Надо позаботиться, чтобы с ним ничего не случилось. Океан Заката широк, а горы, что отделяют Арсолану от Сеннама, высоки... Ханайский Дом одарил его девушкой, а я, пожалуй, отправлю пилотов. Все в руках богов!

– Да свершится их воля, – ответил Кадиани. – Но, мой лорд, пилоты из Южного Лизира не успеют догнать его лайнер даже у самой Инкалы. Им-то лететь через два океана!

– Думаешь, я забыл об этом? – Темнокожий нахмурился. – Ты черепашье яйцо, Кадиани! Ты, кажется, не знаешь, что в Океане Заката есть острова? Большей частью необитаемые, и занявший их может делать что угодно... ловить рыбу, выращивать пальмы, разводить соколов или, предположим, попугаев... Кому что нравится.

Кадиани склонил голову.

– Прошу меня простить... Сказано в Книге Повседневного: молодой глупец просто глуп, а старый – глуп вдвойне... я тот старый глупец... позволил себе поучать лорда...

– Ну, не так уж ты стар, ты попугай зрелого возраста, – заметил сто наниматель. – А что до соколов, то пара этих птичек скоро направится к Шанхо, и не твоя забота, с кем и когда они встретятся. Свяжешься со мной, когда он прилетит в Куат.

Лпзирец отключился. Кадиани обвел взглядом майясские статуэтки и произнес с обидой:

– Вот я уже попугай и черепашье яйцо! Но, как говорят сеннамиты, хоть бычьим дерьмом назови, только не пускай на удобрение... Платят мне исправно. Да и Джумину польза: проводят до Инкалы, а то и до самого Куата. Пока сосуд полон, его берегут!

Откинувшись на спинку кресла, он снова задремал.

* * *

Джумин не стал задерживаться в Шанхо. Нетерпение подстегивало его; теперь он спешил в Куат не потому лишь, что там все было понятно и знакомо и там был дом – пусть не родина, но единетвенное место на земле, которое он мог назвать своим. Эти причины, конечно, не исчезли, по отодвинулись на задний план, хотя Куат оставался Куатом, а дом – домом. И там, в его хогане, скоро появится Айчени... Прилечу через несколько дней, пообещала она. Несколько... Зря не спросил, будет ли это три дня, или четыре, или пять...

Обуреваемый такими мыслями, Джумин решил, что лучше не дожидаться лайнера на Инкалу, а поискать небольшой, но быстрый корабль, который мог бы пересечь океан, а заодно – арсоланекие горы и сеннамитские степи, доставив его прямиком в Куат. Взлетно-посадочное поле в небольшом городке было неподходящим для крупных пассажирских лайнеров, так что в Инкале ему все равно пришлось бы искать другое воздушное судно – медленный, наполненный газом паритель, или винтокрыл, или корабль с вертикальным стартом, машину редкую и потому дорогую. Но в Шанхо такое чудо нашлось, и Джумин, не торгуясь, арендовал воздушный кораблик за восемь тысяч чейни.

Владельцем и пилотом «Митраэля» был Илмет Верблюжье Ухо, смуглолицый и крючконосый уроженец Бихары, похожий, как многие из его собратьев, на бандита. Судя по запрошенной цепе, счет деньгам он знал и, вероятно, жадность входила в число его пороков, но со своей машиной Илмет справлялся не хуже, чем предки-номады с норовистыми лошадьми. Устроившись рядом с ним на пассажирском сиденьи, Джумин не успел п глазом моргнуть, как его торс охватили привязные ремни, кабину закрыл прозрачный колпак, нос аппарата пополз вверх п уткнулся в зенит, потом взревел стартовый двигатель, ударили алые струи огня, и «Митраэль» ринулся в небо словно выпущенный метателем снаряд. Они быстро поднялись над облаками, Илмет выровнял кораблик, проверил по приборам курс – строго на юго-восток, к оконечности 11ижпей Эйпоппы, – и выгатил из шкафчика бутылку.

– Пьешь?

– Смотря что, – сказал Джумин.

– Разборчивый! Все вы, богатеи, с придурью... Это могара, настойка на змеином яде. Если выживешь, можешь считать себя мужчиной.

Джумин глотнул, решил, что пойло горькое и крепкое, но в дороге сойдет, и поинтересовался:

– Думаешь, я богат?

– Не думаю, знаю. Кто еще полетит из Шанхо через океан и половину континента, да еще за восемь тысяч чейни? Торопишься, должно быть, чтобы выгодное дельце ухватить. Хочешь стать еще богаче?

– Тороплюсь, – признался Джумин. – Но не за деньгами.

– А за чем?

Снова отхлебйув могары, Джумин молча сунул пилоту бутыль. Откровенничать с ним не хотелось. Говорили они на китайском, в котором много слов почтения, но Верблюжье Ухо вроде бы не знал ни одного или позабыл все разом. Он не назвал Джумина лордом, как было принято в восточном полушарии, или таром, как говорили в Верхней и Нижней Эйнонне, и старшим братом тоже не назвал, как полагалось у китанов. Правда, угостил спиртным – не потому ли, что пить одному было скучновато?

Начало смеркаться. Далеко внизу поблескивали и колыхались в разрывах туч океанские воды, сначала темно-синие, потом густо-фиолетовые, но вскоре эти цвета Сённама сменились непроглядной тьмой. В небе вспыхнули звезды, потом выплыл месяц, похожий на лезвие атлийской секиры, и его лучи скользнули по облачным долинам и холмам. Их серая масса казалась застывшим каменным монолитом, и Джумин подумал, что миллионолетия назад так выглядели все земные континенты: камень и камень, песок и песок, ни почвы, ни трав, ни лесов и ничего другого, похожего на жизнь. Всякая жизнь есть движение, а что тогда двигалось на планете? Вода, снежинки, облака, дымы вулканов и огненная лава... еще вихри пыли, гонимые ветрами... Мертвая среда, в которой человек если бы не задохнулся сразу и не погиб от голода, так умер с тоски... Польза была бы лишь в том, что этот живой пришелец осознал бы цену подобным себе и, возвратившись – если б то оказалось возможным! понял ничтожность конфликтов и споров и относился к людям как к сокровищу.

Но надо ли спускаться в прошлое, в мертвое прошлое, чтобы п о понять?.. Будущее, размышлял Джумин, тоже сулит кое-каие перспективы. Все движется к тому, что заповедано богами, п даже если они миф, творение людей, придумали их вовремя и сотворили хорошо. Сказано ими Книге Повседневного: спорьте, не хватаясь за оружие; спорьте, не проливая крови; спорьте, по приходите к согласию... И этот совет их выполнен: споры есть, но нет войны. Нет почти семь десятилетий...

Ночь простерла крылья над Океаном Заката. Маленькую кабину озаряли лишь экраны да мерцавшие на пульте огоньки: синий, цвета Сеннама, сообщал, что корабль держит верный курс, желтый-что топлива достаточно, зеленый – что воздух подается исправно и людям не грозит гибель от холода и удушья. На экране курсоуказателя слева был прорисован контур Азан и, справа – Нижней Эйпонны; линия, что показывала траекторию полета, медленно росла и целилась в арсоланскпй берег. На другом экранчике, светившемся голубым, описывала круги черная стрелка; то был локатор. Определявший позиции других воздушных кораблей, летевших через океан. Но в пределах досягаемости прибора царила пустота: лайнеры в Северную Федерацию, Асатл и Одиссар шли гораздо севернее, а судно на Инкалу должно было вылететь только утром. Под экранами располагались рулевые рычаги; Илмег к ним не прикасался, но они чуть подрагивали, словно исполняя фигуры сложного танца – мелг, управлявший кораблем, корректировал курс. Рычагов было четыре: два направляли «Митраэль» в вертикальной и горизонтальной плоскостях, третий изменял скорость, а назначения четвертого, с красной рукоятью, Джумин не знал.

Они допили могару. Илмег, наскучив молчанием, принялся рассказывать о прежних своих полетах. Большей частью Верблюжье Ухо возил состоятельных клиентов в Небесные

Горы, самую огромную горную страну на планете, отделявшую Хинг от Китаны, Сайберна и, отчасти, пустынь Бихары. То был природный заповедник, почти безлюдный, но сказочно прекрасный: пики, одетые льдом, поднимались на четыре-пять тысяч длин копья, вечерние и утренние зори окрашивали их всеми цветами радуги и чудилось, что именно здесь начинается мост, которым праведные души идут в чертог богов. Но пилот о таких высоких материях не заикался, а рассуждал о земном, о расстояниях, ценах и налогах. С одной стороны, из Шанхо было ближе к восточной, наиболее красивой части гор, а с другой, жирные суслики, как Илмет называл своих клиентов, водились в Шанхо куда в большем изобилии, чем в Бихаре – всякий разумный человек, желавший взглянуть на чудеса Небесных Гор, ехал в Кигану или Сайберн, где закон и порядок соблюдались много строже, чем в землях бывших номадов-разбойников. Люди из Нефати вообще к ним не ездили, памятуя не только о Последней Войне, но и о более давних событиях, вторжении бихара, названном Нефатской Резней. Так что для процветания илметовых дел Шанхо являлся более удобным местом, чем родная страна – где, кстати, налогов драли вдвое больше, нежели в ОТА.

От финансовых обстоятельств Верблюжье Ухо перешел к житейским проблемам, поведав Джумину о двух своих женщинах, дейхолке и китанке. Первая была в любви неистовой, но не очень искусной, зато не требовала от Илмета ни даров, ни иных подношений, кроме ответного чувства, и любому малому подарку радовалась как дитя. Вторая, плясунья из Шанхо, умела очень многое, но мастерство свое ценила высоко – Илмет просаживал на китанку добрую треть заработанного. Как говорится, двери к ней отворялись золотым ключом, и было у Илмета подозрение, что ходят к девушке другие гости, с ключами поувесистее. Вероятно, грызла его ревность, а потому он долго объяснял Джумину, что сделает с соперником. Смотря с кем встретишься, заметил тот для поддержания беседы; если с взломщиком или сеннамитом, вместо плясок в постели будет танец на твоих костях. Верблюжье Ухо нехорошо ощерился и хотел возразить, но поглядел на локатор и произнес совсем иное:

– Это кто над нами висит, да еще так близко? Клянусь песчаным пауком, две боевые лоханки! Похоже, лизирские...

Узнай, чего они хотят, – сказал Джумии. По экрану курсоуказателя он видел, что до Инкалы примерно столько же, сколько до берегов Азан и. Их суденышко находилось сейчас вблизи экватора, над самой серединой океана. Океан же глубок и надежно хоронит любые обломки.

– Так эти жабы и ответили... – проворчал нилот, щелкнув тумблером включения связи. – У них лучеметы, ракеты и сверхзвуковой двигатель, а потому летают где хотят, покарай их гром небесный... – Он выругался и с натугой заговорил на универсальном арсоланском: – Здесь борт «Митраэль», рейс Шанхо – Пикала, один пассажир. Вы очень близко есть. Держать дистанцию, дети шакала!

– Лети, как летел, и не озирайся, плевок Одисса, – раздалось в ответ с гораздо лучшим произношением. – У нас маневры. Как раз отсюда и до самой Инкалы.

– Маневры у них... до Инкалы... а может, до самого Куата?.. Может, и они туда спешат?.. – Верблюжье Ухо вдруг уставился на Джумина. – А не с твоими ли куатскими делами это связано? Уж очень ты торопишься в эту дыру!

– Не знаю, – отозвался Джумии. Потом вспомнил о предупреждении Никлеса, о случившемся в Роскве, и уточнил: – Не знаю, но не исключаю.

– Жаль, больше с тебя не взял, – с сожалением произнес пилот. – Десять тысяч?., или двенадцать?.. Надо бы пересмотреть наш уговор. Шкура, видишь ли, у меня одна.

– Я был лучшего мнения о благородстве бихара, – сказал Джумии. – Брось торговаться, Илмет, и скажи: сумеешь уйти от них?

– Скорость у них больше, туг я им не соперник, – буркнул Верблюжье Ухо. – Но если спуститься к воде, я их обставлю. Не рискнут они летать над самыми волнами!

Он ухватился за рычаг вертикальной ориентации, и корабль, клюнув носом, резко пошел вниз. В следующее мгновение что– то загрохотало над головой Джумина, машина покачнулась, и стремительная тень, закрывшая на долю вздоха звезды, обогнала «Митраэль». Плеснул длинный огненный жгут, нестерпимо яркий в темноте, потом рявкнуло устройство связи:

– Предупредили тебя, блевотина, лети, как летел! Ни вниз, ни вверх, а прямо на Инкалу!

Илмет скрипнул зубами, выровнял машину и оставил рычаги. Он был в ярости. Состояние для бихара вполне естественное.

Пора вступать в переговоры, решил Джумин и произнес:

– Пассажир «Митраэля» – к лизирским пилотам. Чего вы добиваетесь, воины? Здесь не место для боевых игрищ.

– Тар Джумин Поло не должен волноваться, – раздалось в ответ.

– Мы сопроводим тебя до Куата. В целях безопасности.

Невольно вздрогнув, Джумин вцепился в ручки кресла.

Пилоты знали его имя и знали, куда он летит! Но какой интерес эти сведения представляют для Лнзира? И кто их туда передал?.. Аранна, с которым он беседовал, подлетая к Шанхо?.. Кто-то другой из их сайры – кто-то, с кем Аранна поделился новостью?.. Нелепая мысль! Зачем? Южный Лизир был от него столь же далек, как Безымянные Звезды Цонкиди-ако или Внешний Одисс! Он не имел контактов с этой страной, не выписывал оттуда книг, не следил за местной хроникой... За шесть последних лет он повстречался лишь с одним лизирцем, кейбером О’Пахой, но и тот, собственно, не был связан со своей родиной, а служил в Очаге Великой Пустоты...

Боги! Зачем он нужен этим лизирцам?

По той же причине, что и Северной Федерации, подсказала память. Наследник Катри Джумы нужен всем.

Тут он заметил, что пилот посматривает на него, как волк на жирного суслика.

– Значит, тар Джумин не должен волноваться... – медленно протянул Верблюжье Ухо. – А я вот волнуюсь! За себя и свой корабль! Не нравится мне, когда в него палят из лучемета! И еще не нравятся эти лоханки, что над ним висят! А почему? Почему эти драные жабы, – он ткнул пальцем вверх, – мной командуют? Почему угрожают? А потому, что клиент попался неудачный! Ему бы только долететь в этот забытый богами Куат, а что потом со мною сделают? Может, расстреляют на обратном пути... может, над горами или океаном... А у меня две девки в Шанхо и семья в Бихаре! И все хотят есть! А еще у меня...

– Хватит, я уже понял, что кругом виноват, – сказат Джумин. – Сколько ты хочешь, вымогатель?

Илмет сразу оживился.

– Восемь тысяч, что ты заплатил, пойдут как аванс. Долетим, дашь еще столько же. Еще за повреждения надо добавить... ну, скажем, тысячи две.

– Нет никаких повреждений, – возразил Джумин.

– Из лучемета стреляли, – напомнил Илмет.

– Но в воздух. Корабль цел.

– Корабль цел, а я – не очень! – Верблюжье Ухо вытянул руки и растопырил пальцы. – Видишь, дрожат... Мне ведь приземлиться надо, а я в гаком волнении!

– За пару лишних тысяч успокоишься? – спросил Джумин, поглядывая в ночное небо. Там творилось что-то непонятное: метались, закрывая звезды, тени, и к рокоту чужих моторов добавился новый звук, будто выбивали дробь на большом барабане.

– За пару тысяч я... – начал Илмет, но тут вверху взвыло, заревело, мелькнули огненные струи, раскатился гром, и в темноте, заставив «Митраэль» содрогнуться, полыхнуло багровое зарево. Из него выпал объятый пламенем клубок и ринулся вниз, к океану, разбрасывая по дороге искры, точно сгорающий в воздухе болид. Жгуты огня начали сверкать непрерывно, громыхнули разрывы ракет, высветив на мгновение голубовато-серый корпус большого корабля, и Джумпн понял, что вокруг них и над ними идет воздушное сражение. На экранчике локатора стремительно перемещались размазанные контуры боевых аппаратов, но было неясно, чьи они и сколько их. Во всяком случае, один уже погиб, мелькнула мысль. Он проводил взглядом багровый клубок, за которым шлейфом тянулись искры.

Илмет, оторопев, тоже глядел на это зрелище. Джумин хлопнул его по плечу и произнес:

– Кто-то атаковал лизирцев. Пока они дерутся, мы можем исчезнуть. Ты говорил, что лучше лететь над самой водой? Так не медли, спускайся!

Пилоте усилием приподнял руки. Вероятно, он был ошеломлен этой внезапно разыгравшейся битвой – вид имел отрешенный, двигался медленно и, похоже, не мог нащупать нужные рычаги. Его ладонь легла на красную рукоять, и тут «Митраэль» снова тряхнуло – еще одна подбитая машина огненным метеором покатилась в океан.

– Хочешь получить свои деньги? – крикнул Джумин. – Убирайся отсюда! Иначе нам конец!

Упоминание о деньгах вывело Илмета из ступора. Он вцепился в рукояти, и корабль, словно почуявший шпоры резвый конь, прибавил скорость и, развернувшись почти вертикально, начал падать в облака. Бой над ними продолжался, взрывные волны догоняли «Митраэль», заставляя его вилять и подрагивать, что-то в кабине дребезжало, ревел двигатель, п синий огонек указателя курса сменился тревожным алым. Джумин висел в ремнях, посматривая то на локатор, то вверх, где лизирцы бились с неведомым врагом. Почти машинально он отметил, что два сопровождавших их корабля получили поддержку – теней, что метались на экране, было побольше десятка. Похоже, наследник Катри Джумы считался ценной добычей.

Они пронизали облака, и Верблюжье Ухо, продолжая спуск, включил прожектор. Световой поток растворялся во тьме, не добравшись до водной поверхности, но океан, лежавший внизу, был теперь близок – до него оставалось триста длин копья, потом двести, сто, пятьдесят, двадцать... Наконец пятно света заскользило по волнам, и пилот выровнял машину.

Проклятье на твою голову! – прошипел он, вытирая пот со лбa. Знал бы. так не полетел! Не нужны мне твои деньги, и твой поганый Куат, и ты сам! Воистину сказано: не садись рядом с братом несчастья и сыном беды!

Джумин усмехнулся.

Что же ты теперь сделаешь? Выбросишь меня в океан?

Он понимал, что Илмет испуган п пытается скрыть свой страх за резкими словами. Но на сердце самого Джумина легло холодное спокойствие, а вместе с ней пришла уверенность: что бы ни случилось, он либо останется жить, либо умрет достойно. Эти ощущения удивили его; за шесть лет в Куате он не подвергался никакой опасности, а значит, не имел привычки к риску. Но сейчас, очутившись в неверной воздушной стихии, в маленьком хрупком корабле, из-за которого – там, наверху! – развернулось сражение, Джумин был спокоен. Он не мог сказать, откуда взялся этот источник внутренней силы, где скрытым родники достоинства и мужества, но они всколыхнулись и били теперь с привычной мощью.

«Отблеск, – подумал Джумин, – я всего лишь отблеск человека, которым был когда-то. Отблеск Джена, возлюбленного Чени, вождя, правителя стран и народов. Того, в чьей жизни было больше битв, чем шерстинок в шкуре ягуара...»

Можно ли вернуть то прошлое?.. И хочет ли он этого?..

Из облаков один за другим выпали четыре огненных болида и рухнули в океан. Должно быть, схватка завершилась – темные силуэты уже не мельтешили на экране, а выстроились цепью. Семь машин: одна большая, размером с пассажирский лайнер, и шесть боевых истребителей. Джумин, не имевший опыта с локатором, не мог распознать их принадлежность, но видел, что корабли приближаются.

Верблюжье Ухо выключил прожектор, взглянул на экран и хмуро заметил:

– Догонят, не успеем уйти... Слишком быстро псы прикончили жаб! Как бы теперь за нас не взялись...

Жабами обычно называли кейтабцев – за широкую физиономию с огромным ртом, коренастую фигуру и непропорционально крупные ступни и кисти. Больше четырех столетий они переселялись в Лизир, и кейберы, их потомки от местных женщин, сохранили эти черты, добавив к ним более темную кожу, а иногда – курчавые волосы и полные губы. Что до псов, то пилот имел ввиду тайонельцев, принадлежавших в древности к разным племенам, чьими священными символами были звери северных лесов – медведь, лось, соболь, россомаха и так далее. Особо же почетным считалось происхождение от Клана Волка, хищника сильного, жестокого, кровожадного, но, в тайонельских понятиях, исполненного благородства и ума. Однако существовали у волков не столь благородные родичи, шакалы, койоты и собаки, так что всегда имелся способ унизить гордецов из Северной Федерации.

Новость, что Лизир сменился Тайонелом, Джумина не обрадовала. Лизирцы обещали проводить его до самого Куата, а в тайонельские планы это, похоже, не входило – если вспомнить, как пел себя в Роскве батаб. Может быть, Илмет ошибся, и теперь их преследуют не корабли Федерации?.. – раздумывал он. Не очень толковый парень этот Илмет и не очень храбрый... вся надежда, что жадный...

Ожило устройство связи. Говорили – увы! – с явным тайо– пельским акцентом.

– Пилоту малого корабля: судно под прицелом наших ракет. Приказываю подняться над водной поверхностью. Высота триста локтей.

– Выполняю, – с угрюмым видом отозвался Илмет и добавил на бихара: – Чтоб вам, ублюдкам, вечно жрать дерьмо шелудивого пса! Чтоб в брюхе у вас завелись скорпионы! Чтоб лошади ваши жеребились змеями! Чтоб...

– Не болтать, бихарское отродье! – раздалось в ответ. – Джумин Поло на борту?

Уже нет, – с мстительной усмешкой произнес Верблюжье Ухо и дернул красную рукоять.

Что-то заскрежетало, затем под ногами Джумина распахнулся люк, и в следующее мгновение он уже летел вниз, к невидимым в темноте океанским водам. Триста локтей, мелькнуло и голове, удар будет страшен... возможно, кресло его смягчит... если развернуться так, чтобы падать спиной...

Однако какой-то тайный инстинкт подсказывал Джумину, что от кресла стоит избавиться. Повинуясь ему, он расстегнул ремни, с силой оттолкнулся ногами и раскинул руки. Почему-то он знал, что лететь с высоты нужно именно так: набегающий поток воздуха бьет в лицо и грудь, вышибает слезы, рвет одежду, но замедляет-падение. Крохотная частица его памяти будто ожила и теперь руководила им как молчаливый, но верный наставник, требуя, чтобы он сделал несколько ритмичных вздохов, забыл о зиявшей внизу пропасти и... уснул?.. Нет, вызвал другое состояние, не сон, но подобие сна, смутно знакомый тране, сулящий надежду. Какую? Он почти отказывался верить, но то была надежда на спасение.

С высоты трехсот локтей падать недолго, пять или шесть вздохов, но – странное дело! – его полет продолжался. Кресло, обогнавшее Джумина, с плеском погрузилось в воду, а он все еще держался в воздухе и, кажется, не падал, а летел. Это чудо на миг заворожило его; он начал думать о причине столь удивительного явления, но это оказалось ошибкой – транс прервался.

Падение, однако, было мягким. Теплые волны приняли Джумина в свои объятия, соленая влага плеснула в лицо, он закашлялся и поднял голову. Большой корабль спускался к нему, озаренный огнями и сиянием прожекторов; очевидно, эта машина, подобно винтокрылу, могла зависнуть в воздухе. Часть обшивки сдвинулась, открыв светлый широкий проем – там стояли люди и смотрели на Джумина. Луч прожектора упал на воду, заставив ее серебриться.

– Вот он! Мы его нашли! – выкрикнул кто-то из тайонельцев. – Бихара не соврал, сбросил его в океан!

– Отправить бихарскую тварь к Коатлю. Свидетели нам не нужны, – раздался повелительный голос. Потом: – Он жив?

– Шевелится, батаб. Похоже, живой.

– Заберите его и обработайте. И кончайте с этим бихара!

В вышине, под облаками, вспыхнул огненный шар и рассыпался фонтаном пылающих обломков. Дейхолка будет горевать, а плясунья из Шанхо – вряд ли, подумал Джумин. Следующая его мысль была о древней книге, что осталась вместе с сумкой на борту «Митраэля». Но маленький корабль и все живое и неживое, что было в нем, уже исчезло из этого мира, обратилось в прах и кануло в темные воды.

Воздушное судно, не выпуская Джумина из света прожекторов, спустилось к самым волнам – так, что они облизывали плоское днище машины. Несколько рук протянулось к Джумину. Кто-то сказал:

– Вылезай из водички, тар. Или хочешь плыть до Инкалы? Далековато будет, клянусь клыками Брата Волка!

Тайонельцы расхохотались. Джумин почувствовал, как его поднимают наверх, расстегивают мокрую одежду, вытирают чем-то сухим и пушистым. Потом в его обнаженное плечо впилась игла, он вздрогнул и потерял сознание.

Глава 5

Где-то в Ледяных Землях. Южный Куат и другие места.

Камера была небольшой, восемь шагов в длину, пять в ширину. Находились в ней топчан и табурет из сосновой доски; стены – тоже из неохватных сосновых бревен. Окон не имелось, и над массивной, окованной железом дверью день и ночь горела лампа. Слева от двери в полу зияла дыра – отхожее место, откуда несло дурным запахом; справа темнел задник обмазанной глиной печи. Пол и потолок – грубо оструганные половинки бревен, толщиной почти не уступавшие стенам. Кормили неважно – соленой рыбой, ячменными лепешками и ячменной же похлебкой на тюленьем жире, зато топили хорошо, и Джумин не мерз. Еще ему дали одеяло из потертых оленьих шкур – оно заменяло все постельные принадлежности.

Топчан, табурет... Хочешь, лежи, Хочешь, сиди... Еще можно ходить из угла в угол, а вот подпрыгнуть нельзя – потолок слишком низкий. Словом обмолвиться не с кем – еда подавалась через оконце в двери, приносили ее туванну, а их языка да Джумин. Выяснилось, что немногое: были у него привычка к власти, учтивость и доброжелательность. Ничего удивительного – ведь считалось, что происходит он из семьи богатой и знатной и наверняка получил прекрасное воспитание.