Текст книги "Цена светлой крови"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Не обращая более внимания на музыку и переливы огоньков, он смаковал бодрящий напиток, закусывал медом и думал, что дыни в Куате хороши, а вот такого меда не найдешь, мед чудесный, лучше, чем с горных лугов Арсоланы. И напиток хорош; должно быть, у Байхола, огромного н самого чистого в мире озера, произрастают удивительные травы... Будет любопытно увидеть Байхол, если лайнер, летящий в Шанхо, спустится с заоблачных высот... Он слышал, что па россайнекпх рейсах это делают, чтобы пассажиры взглянули на Удей-Улу и озеро, чудо света.

Внезапно его размышления были прерваны – у дверей раздался шорох, кто-то вошел, звонко застучали каблучки, на лицо Джумина упала тень, столик под его ладонями дрогнул. Он поднял глаза, рассерженный такой бесцеремонностью, и замер с раскрытым ртом – напротив пего сидела женщина. Золотистая кожа, темные длинные волосы, зрачки с изумрудной радужкой, брови как взмах птичьих крыл... Та самая незнакомка! Та, которую он видел в Ханне, у погребального костра!

– Как... – Джумии собирался спросить, как зовут очаровательную тари и чем он может ей помочь, но горло у него перехватило. Он поперхнулся и закашлялся; женщина ждала, улыбалась и разглядывала его. Не просто разглядывала – смотрела так, словно он был для нее дороже всех сокровищ мира. Словно ей удалось обрести нечто такое, что искалось долгие годы – возможно, века или целую вечность. Ее взгляд окончательно смутил Джумина.

– Твое лицо не изменилось, – вдруг молвила незнакомка на арсоланском. – Стало лишь немного мягче... Годы по-прежнему не властны над тобой.

Голос у нее был звонкий, и Джумии мог поклясться, что слышал его не раз и не два. Вот только где, когда и при каких обстоятельствах? Он хотел узнать ее имя, но машина его опередила:

– Твой заказ, достойная хозяйка? Прохладительное, березовый сок, вино иберское, нефатское, агалийское, напитки из меда и ягод. Что пожелает госпожа?

Джумин, ощутив, как разрядилось напряжение, засмеялся и махнул рукой в сторону колонны с огоньками.

– Умный! Знает, что предлагать мужчине и что – женщине! – Почти бессознательно он тоже говорил на арсоланском. – Итак, что пожелает госпожа?

– Ничего, – отмахнулась таинственная собеседница Джумина и добавила, снова улыбнувшись: – Ты смеешься как прежде, мой дорогой. Во имя Шестерых, Джен! Я узнала бы тебя с закрытыми глазами!

– Да будет с тобой их милость, – ответил он, как полагалось по обычаю эйпонской старины. – Меня зовут не Джен, а Джумин. Для друзей просто Джу. Могу я услышать имя прекрасной тари?

Ее улыбка погасла.

– Значит, правда, что ты ничего не помнишь... правда, что ты все забыл... даже меня, твою Айчени, твою чакчан... Не помнишь, как явился ко мне в Цолан под видом наставника Баратцу-Има... не помнишь, о чем мы тогда говорили... и как ты меня похитил из цоланского дворца...

– В последние шесть лет я точно никого не похищал, – произнес Джумин, чувствуя, как приливает кровь к вискам. – Раньше... да, раньше я непременно бы похитил такую прелестную женщину. Но это невозможно, тари, ты слишком молода. Что до наставника Баратцу-Има, то с ним я никогда не встречался.

Он дал бы ей лет двадцать восемь, самое большее – тридцать. Жизнь ее прошла, пока он спал. Нельзя отправиться в Цолан во сне, да еще кого-то там похитить!

Незнакомка, назвавшаяся Айчени, тряхнула головой, темные пряди рассыпались по плечам.

– Баратцу-Им давно уже в Великой Пустоте, да будут боги к нему благосклонны! А мы с тобой здесь, Джен! И наше прошлое, твое и мое, не исчезло! – Ее веки опустились, скрывая блеск изумрудных глаз. – Вспомни, милый, как ты рассказывал мне о кораблях, о своих драммарах... «Тофал» и «Сирим» с синими парусами... «Арсолана» с золотыми... «Одиссар» с пурпурными... и еще «Кейтаб», чьи паруса были оттенка бирюзы... Пять птиц, прилетевших из-за моря... нe открывая глаз, она тихо запела:

Я, О’Каймор, тидам О’Слады, владыки Ро’Кавары,

Господин надела Чыо-Та, водитель кораблей,

Я, О’Каймор, достигший берегов Лизира На драммаре своем «Од’тофал кон’та го»,

Что значит – Алая рыба, летящая над волнами,

Я, О’Каймор, кейтабец, говорю вам...

Это сказание мне знакомо, – выдавил Джумин, стиснув кулаки. Ему мнилось, что сейчас он вспомнит что-то важное, что-то случившееся с ним в далеком прошлом – хотя могла ли его первая жизнь начаться во времена, когда эйпонцы плыли на восток, к неведомым континентам? Даже мысль об этом мнилась нелепостью! Но, может, он был певцом? Певцом, исполнявшим старинные баллады?

– Там, в Цолане, ты сказал мне слова, которые я помню до сих пор. – промолвила Айчени, оборвав песню. – Ты сказал, что каждый из нас – женщина ли, мужчина – делает свой выбор: любовь или что-то вместо любви. Слава, власть, почести, богатство и остальное, что тоже человеку дорого, что приносит ему радость... Временами эти символы успеха сочетаются с любовью, по и тогда нужно выбрать главное и знать: отрину все ради любви или расстанусь с нею, ибо другое дороже... Так ты говорил, мой сахем! И мы оба знали, что дороже нашей любви нет ничего! Мог ли ты забыть об этом? Даже когда я...

Внезапно она смолкла и повернулась к двери. Там стояли трое мужчин в отороченных перьями накидках. Один постарше, два помоложе, но все рослые, мускулистые, меднолицые, с длинными прямыми волосами, черными как крыло ворона... Тайонельцы, подумал Джумин. Старший показался ему знакомым – у этого на ремне висел топорик, и смотрел он на Джумина так же холодно и мрачно, как несколько дней назад, у погребального костра. Батаб из Северной Федерации с парой подчиненных... Что им тут надо?

– Господа желают крепкие напитки? – Машина Ута не дремала, но ее вопросы не отличались разнообразием. – Рекомендую кровь дракона и смесь «Пять Пирамид». Что пожела...

– Заткнись, черепашье яйцо! – рявкнул тайонелец помоложе. Другой ухмыльнулся, разглядывая Айчени.

– Уходи, Джен. Скорей уходи отсюда! – сказала она напряженным голосом. Ее лицо вдруг изменилось, сделавшись таким же холодным, как у тайонельского батаба.

– Женщина уйдет, а ты останешься, – негромко, но властно произнес мужчина с топором. – Ты меня понял, милостивый тар? Сиди и не двигайся.

Он приблизился к Джумину, а два его спутника заняли позиции слева и справа у стен. Под накидками у них виднелись короткие стволы и рукояти лучеметов. Джумин знал, что это такое, но гордость его была выше страха и осторожности. Он начал подниматься.

– Я сказал, сидеть! – Окрик батаба хлестнул его точно кнутом. – Сиди, тар, если не хочешь неприятностей. Клянусь печенью Отца Медведя, мы не причиним тебе зла.

– Неприятности будут у вас, клянусь в том клыками Брата Волка! – передразнила его Айчени на тайонельском. Она была похожа на разъяренную тигрицу, но когда повернулась к Джумину, ее взгляд смягчился. – Уходи, дорогой, и продолжай свой путь. Я тебя найду. Только разберусь с тремя вонючими шакалами.

– Я не могу тебя оставить, – произнес Джумин. – Сетанна повелевает защищать женщину.

– Не в этих обстоятельствах. Поверь, ничего плохого со мной не случится.

Он уже стоял, и Айчени подтолкнула его к выходу. Батаб, протянув мускулистую руку, попытался остановить Джумина, но охнул и сложился вдвое, получив сильный удар в подбрюшье. Тайонельцы у стен схватились за оружие, но в следующий миг в одного полетел стол, а в другого – кресло.

– Иди! Всю жизнь ты защищал меня, а сейчас сам нуждаешься в защите! Иди, милый!

Она выкрикнула это так повелительно, что Джумин, подхватив сумку, выскочил в зал и бросился к выходу, за которым в предрассветном сумраке маячили силуэты винтокрылов и наземных экипажей. Но тут его шаги замедлились; все же он, мужчина, не мог оставить ее в такой момент! Да еще с вояками из Федерации, что были, конечно, не из последних бойцов!

Он повернул было обратно, но тут из дверей кабачка нулей вылетел тайонелец помоложе, прокатился по полу и замер, обратив к Джумину помутневший взгляд. Его приятель покинул заведение с той же поспешностью, однако сознания не потерял – его правая рука висела плетью, из носа хлестала кровь, и он. проклиная бешеную девку, пытался зажать ноздри пальцами. Судя по звукам, доносившимся из кабачка, там еще сражались, опрокидывая кресла и столы, потом кто-то зарычал от боли, и этот рев не походил на звонкий голос женщины. Похоже, Айчени слов на ветер не бросала, пообещав шакалам неприятности. Джумин усмехнулся, пробормотал: «Столь же опасна, сколь красива» – и покинул порт. Лицо Айчени плыло перед ним, ее зеленые глаза сияли, губы были полураскрыты, словно в обещании поцелуя. Он не знал, увидит ли ее когда-нибудь снова. Знал другое: забыть ее невозможно.

Глава 4

Южный Куат. Небеса над Сайберном и Океаном Заката.

Засиделся я тут, – бормотал Аранна, склонившись над раскрытым сундуком и перебирая походное снаряжение. – Засиделся! А время бежит и цветы юности опадают... Собственно, уже опали, – заключил он, поглядев на свое отражение в лезвии широкого ножа. – Пора бы уже и плодам завязаться! Даже созреть!

Привычка к беседам с самим собой возникла у него в экспедициях в нижиеэнпонские джунгли, где кроме обезьян, ягуаров и змей говорить было не с кем-. Конечно, когда набредешь на деревню хединази или тонома, можно и с людьми пообщаться, но как редки эти деревушки! И как огромен лес! Мчатся над ним воздушные корабли, а в небе висит не один десяток спутников, но лесу это безразлично. Спустишься с небес и попадешь под руку Танонела, владыки земель и вод. Повелевает он лесами и степями, горами и потоками, болотами и пустынями, и беспредельна его мощь!

– Хотя и человек кое-чего добился, – заключил Аранна, вытащив из сундука свой карабин. Прекрасное оружие аситкого производства! Бесшумное, бьет на восемьсот шагов. Пули крохотные, но с колоссальной убойной силой. Магазин размером в половину ладони, а в нем – сорок зарядов и баллончик со сжатым газом... Он мог припомнить многие эпизоды, в которых карабин марки «чилат» спас ему жизнь. Самым страшным было крушение лодки в стремнине Матери Вод, когда его выбросило на отмель, полную кайманов. Или тот случай, когда на него прыгнул оголодавший ягуар...

Передернув плечами, Рикар Аранна отложил оружие и вытащил пару фляг. Великолепные изделия, посебренные снаружи и внутри, на прочных широких ремнях, с монограммами, изображавшими солнце... Сделаны в Инкале, по спецзаказу... Раньше фляг было четыре, но две он подарил вождю хединази. Фляжки, отличный нож и свои лучшие башмаки... Взамен же получил бесценное сокровище – яшмовый шар... Но это не являлось актом купли-продажи; шар был священным предметом, и вождь не расстался бы с ним даже ради башмаков из бычьей кожи. Аранна, имевший при себе запас лекарств, избавил его внука от пятнистой лихорадки, так что яшмовую сферу ему не продали, а подарили – как другу и почетному гостю племени.

Но всякий дар требует ответного...

Второй шар Аранне преподнесли тонома, которых он помирил с соседями, воровавшими их женщин. Нелегкая выпала задача! В тех дебрях дороже женщины не было ничего, даже карабин или большое каноэ ценились меньше. Аранна убедил старейшин, что справедливый обмен лучше набегов и воровства, и его вознаградили за терпение и мудрость.

Можно сказать, поиск и исследование этих сфер стали для пего делом жизни. На первый шарик, как ни удивительно, он наткнулся в Роскве, в секретном хранилище музея Ах-Хишари, где довелось ему практиковаться в молодые годы. С шаром была связана легенда: будто бы привезли его из Арсолаиы Леху Менгичу, и долгое время шар принадлежал ему, демонстрируя картины, что помогли разобраться в незримом строении материи. После смерти Менгича сфера досталась Яреме Стерху, его ученику, а тот уж передал ее в музей. То было устройство записи, основанной на неизвестных принципах; понять их не сумели ни прежде, ни сейчас, а потому, чтобы не смущать умы, сферу отправили в музейный тайник. Открывалась она по ментальной команде, и Рнкар Аранна убедился в этом лично, просмотрев короткий фильм: как, под огромным увеличением, распадается на атомы каменный обломок. Вернувшись домой, он раскопал историю с явлением Пятой Скрижали Чилам Баль в цоланском храме и догадался, что источником яшмовых сфероидов были джунгли в бассейне Матери Вод. Там, у примитивных племен, почти не затронутых цивилицией, хранились эти странные артефакты – как полагал Аранна, внеземного происхождения. За три десятилетия он отыскал не более семи и два ему достались – вместе со слухами, что эти шарики добыты в Чанко. Может, не в самой закрытой стране, а в близлежащих горах, подобраться к которым гоже непросто – ледник па леднике, осыпь на осыпи, а где нет того и другого, там действующий вулкан. Дважды Аранна пытался проторить туда дорогу, но получил лишь камнем в голову.

Он пощупал шрам, снова поднял нож и всмотрелся в свое отражение.

– Не очень-то молод, но про лунный мост и чертоги богов подумывать рано. Смогу еще залезть на эти проклятые горы... Только не один.

Обычно Аранна ходил в свои походы в полном одиночестве. Это определялось не его желанием и не тем, что найти компаньонов для опасных странствий в джунглях было такой уж неразрешимой проблемой. Но он трудился в Хогане древней истории Арсолана, учреждении государственном и, как следствие, небогатом. На жизнь хватало, однако экспедиции субсидировались по минимуму; все, что Аранна мог себе позволить – это три-четыре носильщика из лесных племен, чтобы дотащить его находки до ближайшей пристани или станции одноколесника. В такой ситуации о Чанко не приходилось и мечтать, а собирался Аранна именно в эти ледяные горы, к неприветливому племени, к людям, что сперва бросают камни, а потом – если останешься жив! – может быть спросят, зачем ты к ним приперся.

Присев на край сундука и задумчиво глядя на стальное лезвие, Аранна стал подсчитывать необходимые ресурсы. Три больших винтокрыла с устройствами против обледенения... пилоты и десятка полтора охранников... пара молодых коллег покрепче п пошустрее... горючее, палатки, теплая одежда, снегоступы и оружие... вода и продовольствие для всех... что-то ценное, такое, что можно предложить чанкитским дикарям в обмен... приборы спутниковой связи... поисковая аппаратура, детекторы и прочее... Выходило пять-шесть миллионов чейин, сумма для Хогана истории абсолютно нереальная. Да и как он объяснит свой интерес к Чанко и этим загадочным сферам? Инопланетное послание?.. Смеяться будут, даже хохотать... Вот если бы он мог открыть те две, что подарили хединази и тонома! Это стало бы неоспоримым фактом! Доказательством правоты!

Однако гут он был бессилен, невзирая на успешный опыт со сферой Менгича. Что, в принципе, не являлось знаком его таланта – шар из Росквы открывали не раз, и кто знает, как это вышло впервые, какой могучий ум справился с ментальной пробкой... Аранна считал, что сферы запечатаны словно фляги с дорогим вином – пробку вытащить нелегко лишь поначалу, а после не нужны ни нож, ни штопор. Иногда он думал: где эти могучие умы?., найдет он, скажем, двадцать сфер, и кто их откроет?.. Уж точно не его соратники из Хогана истории...

Но сейчас в его мыслях были экспедиция в Чанко и деньги, без коих все превращалось в бесплодные мечтания, пустое прожектерство. Он размышлял над двумя вариантами, и первый из них был связан с открытием Цонкиди-ако и Очагом Великой Пустоты. Несомненно, Очаг отнесется со всей серьезностью к информации о Безымянных Звездах п направит к ним корабли, те же лунные модули, что перевозят сейчас конструкции первого купола в кратер Шести Богов. Возможно, к одной из Звезд передвинут орбитальную станцию с малыми челноками и экипажем из пилотов и ученых... К делу подключат специалистов на земле, сотни и сотни людей – словом, в этот проект будут вложены такие средства, что экспедиция в Чанко покажется мелочью. А ведь яшмовые шары не менее важный артефакт, чем чужие спутники! И конечно, между ними существует связь... Раскроются сферы и, быть может, прояснится цель Безымянных Звезд и тайное их назначение... В такой ситуации Очаг мог бы выделить пять миллионов чейни на поиск шаров... пусть не пять, а два, но предоставить охрану и технику... Почему бы нет?

Рикар Аранна понимал, что это долгий и очень извилистый путь, связанный с тем, что Очаг потребует более веских фактов, чем пара шариков – правда, был еще тот, в росковитском музее. Тем не менее, придется спорить и убеждать, просить и кланяться, напоминать о научных заслугах, доказывать, что он не попугай в оперенье мудрого кецаля и не жадный до денег койот. Даже в случае успеха все может завершиться тем, что поход возглавит батаб из Очага, а он, Аранна, будет ходить при нем в помощниках. Поэтому надо обдумать второй вариант, более простой и без извилин: возможно, средства выделит Банкирский Дом «Великий Арсолан»? В мелг-новостях сообщалось, что Катри Джума умер, и значит Джумин и Никлес, его брат, вступили в права наследников. А Джумин его друг... ну, не друг, так добрый приятель... Что ему стоит наполнить мечты Аранны звоном серебра? Или шелестом купюр, что, в сущности, одно и то же...

Вернется, потолкую с ним, решил Аранна и захлопнул сундук.

* * *

Джумин в это время летел над просторами Сайберна. Путь из Росквы в Шанхо был много длиннее, чем из Ханая в Роскву, поэтому он занял одну из восьми кают второго яруса. Удобное кресло, койка, встроенный в стену шкаф, столик, а над ним – экран; еще, разумеется, санитарный модуль за узкой пластиковой дверцей... Общие салоны, багажный отсек и кухня находились внизу, в подбрюшье огромного лайнера, а здесь, кроме коридора, ведущего к рубке пилотов, была еще прогулочная палуба под прозрачным колпаком, где журчал фонтан и зеленели кустики можжевельника. В полдень там накрыли стол для привилегированного пассажира, но Джумин пожелал трапезничать в каюте и без прислуги. Он наливал вино своей рукой, сам накладывал по-росковитски обильные кушанья, сам выкатил столик в коридор. Труд невелик, зато никто не мешал ему думать.

Думать, вспоминать, мечтать...

Как звонко и чисто звучал арсоланский в се устах! Как сняли ее глаза! И как она печалилась, что он ее не узнает...

Она назвала его милым...

Это было приятно, но в остальном Джумин пребывал в растерянности: разум говорил ему одно, а тело – совершенно другое. Разум подсказывал, что он не мог знать эту женщину прежде, не мог похитить ее из Цолана, не мог произнести тех слов, которые она запомнила; все это было даже не сном, а сущим бредом. Но тело стояло на своем, упрямо утверждая, что он ее знал – так, как знает муж свою супругу, свою возлюбленную; он держал ее в объятьях, целовал ее глаза и губы, вдыхал аромат ее волос, и случалось между ними все, что происходит у мужчины с женщиной. Память тела была сильнее рассудка. Эта странная двойственность терзала Джумина.

Или Никлес сказал ему неправду? Но это казалось еще невероятней.

Он посмотрел на экран, где плыли леса и горы Сайбериа, рассеченные Трактом Вечерней Зари. Вероятно, эти картины передавались со спутника – Тракт выглядел тонким серым волоском, который вплели в зеленый ковер тайги, а города, нанизанные на него подобно ожерелью, казались крохотными каплями янтаря.

Возможно, подумал Джумин, случился у него сорок лет назад роман с матерью Айчени и ей передались чужие воспоминания? В Листах Новостей и по мелгу рассказывали временами о загадочных случаях, странных шутках психики, генетической памяти и тому подобном. Но, представляя Айчени, ее лицо, ее глаза, Джумин не мог вообразить, что с головой у нее не в порядке. Скорее сам он ненормален... Тридцать четыре года в летаргии! Нормальным это никак не назовешь!

Она говорила про корабли, вдруг вспомнилось Джумину. Сердце его замерло; что-то важное в его жизни, в его судьбе было связано с этими драммарами, с их именами. «Тофал» и «Сирим» с синими парусами... «Арсолана» сзолотыми... «Одиссар» с пурпурными... «Кейтаб», чьи паруса оттенка бирюзы... Пять птиц, прилетевших из-за моря... Прилетевших куда?..

Словно в забытьи, он повторил:

– Я, О’Каймор, тидам О’Спады, владыки Ро’Кавары... – Эти слова еще не успели отзвучать, как пришли им на смену другие, тоже как будто знакомые: – Вел я свои корабли к солнечному восходу, и было на них семь сотен воинов и мореходов под рукой властителя нашего, светлорождеиного Дженнака...

Ну и что?.. – подумалось ему. Сказание о походе в Лизир и Риканну известно всем – малые дети, обучаясь грамоте, его читают. Разумеется, он тоже читал или видел фильм о приключениях Дженнака и кейтабца О’Каймора... видел уже в Куате, в недавнем прошлом... От того и знакомы ему названия драммаров и песня про славный поход па восток... Но почему гак трепещет сердце?.. «Тофал» и «Сирим» с синими парусами... «Арсолана» с золотыми... «Одиссар» с пурпурными... «Кейтаб», чьи паруса оттенка бирюзы... Пять птиц, прилетевших из-за моря...

Чувство, что он совершенно запутался, овладело Джумином.

С женщиной и кораблями придется подождать, решил он наконец; Айчени обещала, что найдет его, и тогда, быть может, все разъяснится. Но есть и другая загадка, с тайонельцами. Схватить человека в чужой стране, и не где-нибудь, а в столице Объединенных Территорий Азами! Тут пахло не разбоем или грабежом, тут была причина посерьезнее, и исполнители этой акции тоже были не простыми людьми. Охотники из Теней?.. Очень похоже! Чего они хотели? Зачем им Джумин Поло, мирный обитатель Южного Куата?

Нет, это неверно, вдруг догадался он. Шесть последних лет Джумин Поло не был интересен никому – недужный, потерявший память, сосланный на край света и прозябающий там на подачки богатой семьи. Во всяком случае, так это выглядело, но теперь ситуация переменилась. Кто знает, что он не брат Никлеса, не сын Катри Джумы? Никто! Для тех, кто считал реальным их мнимое родство, он теперь – наследник Катри, равноправный с Никлесом, глава Банкирского Дома «Великий Арсолан»! А под контролем Дома – сотая часть мировой экономики. Возможно, пятидесятая... Невероятное богатство, огромная власть! И он, наследник этого могущества, странствующий по миру без свиты и охраны. – большое искушение для конкурентов... Прав был Никлес, когда сказал ему, что крепкие сеннамиты или бритунцы лишними не будут!

В финансовых делах у Джумина не имелось опыта, но насчет конкурентов его просветил Логр Кадиани. Бывало, что магнаты Риканны и Объединенных Территорий не ладили друг с другом, но против Лизира и Северной Федерации они стояли стеной. Те же стремились проникнуть на новые рынки, если не прямо, то через нейтралов, Нефати, Одиссар и Арсолан, Сеннам, Ренигу и Кейтаб. Были в этих странах свои люди власти, обладавшие богатством и влиянием, но появились там и чужаки с изрядным капиталом, тайонельцы, лизнрцы, а в последнее время – бихара. Множились компании, переплетались интересы, сливались банкирские дома, и не всегда было ясно, кто владеет тем или этим, куда идет продукция и чья она, кейтабс– кая или, положим, лизирская. И в этом нет ничего дурного, утверждал Кадиани, ибо деньги не ведают границ п объединяют мир. Хотя, конечно, существуют в нем противоречия – скажем, между Домом «Великий Арсолан» и тайонельской финанеовой группой «Ка’гри». Что тоже неплохо: ведь противоречия – двигатель прогресса!

В такие спорные проблемы Джумин не вдавался, но понимал, что есть в них непременные участники, герои множества фильмов и книг. В разных странах называли их по-разному, в соответствии с привычкой и исторической традицией: в Риканне – Очаг Бдительных, в Лизире – Сахемы Дня и Ночи, в ОТА – Дружина Борка, в Бихаре – Сыновья Песков, а в Тайонеле – Охотники из Теней. В Асатле, где не любили эвфемизмов, выражались определеннее: Надзирающие. Много названий, но суть одна: тайная разведка и спецоперации. Выходит, была и такая: Джумин Поло, сын Катри Джумы, глава Банкирского Дома «Великий Арсолан»... Или проще: Наследник!

Надо бы с Никлесом связаться, подумал он. Или уж не волновать его?

Виды Сайберна исчезли, экран мигнул, и на нем появилось лицо пилота.

– С тобой хотят поговорить, мой лорд. Женщина, из Росквы. Очень красивая! – Пилот расплылся в улыбке. – Переключить связь на твою каюту?

– Да. – Сердце Джумина стукнуло, и он невольно прижал руку к груди. По экрану проплыли какие-то знаки – должно быть, позывные корабля; миг, и он встретился взглядом с Айчени.

Никаких следов ночного поединка; ее платье и волосы были в полном порядке, и когда она оперлась подбородком о ладонь, ссадин на пальцах Джумин тоже не заметил. Айчени выглядела как юная пчелка-чакчан, что вьется в солнечный день над медоносным лугом. Похоже, схватка с людьми из секретных служб была для нее не первой, и в делах подобного рода она обладала солидным опытом. Отметив это, Джумин приветствовал ее возгласом «адада-дра!», боевым кличем сеннамитских воинов, означавшим дословно «кишки вон!». Потом сказал на арсоланском:

– Можно поздравить тебя с победой?

– А ты сомневался? – Ее глаза смеялись.

– Нет... пожалуй, нет... Как ты меня нашла?

– Это было несложно, мой сахем. Утром из Росквы отправились на восток семнадцать кораблей. Я запросила порт, и мне сказали, в каком летит Джумин Поло. Где ты сейчас?

Пол под ногами Джумина дрогнул, и на пару вздохов ему почудилось, что тело потеряло вес.

– Мы снижаемся, – промолвил он. – Очевидно, над Байховом. Но я не пойду любоваться озером. Ты здесь... Я хочу глядеть на тебя п говорить с тобой.

– Эти слова мне приятны. – Айчени откинула темную прядь, и теперь он видел ее маленькое ухо, похожее на перламутровую раковину. – Но, мой вождь, тебе бы стоило взглянуть на воды и берега Байхола. Когда-то ты провел здесь много времени... со мной и без меня...

– Я этого не помню, – сказал Джумин. – Почему ты называешь меня сахемом и вождем, Айчени? Я никогда не правил людьми и не командовал войсками,

Чени, – с легким вздохом отозвалась она, – я Чени, твоя чакчан, твоя любимая... Ты говорил мне мне много, много нежных слов, и лучше, если ты их поскорее вспомнишь... Что до остального, Джен, то гут ты ошибаешься. Не людьми ты правил, а народами, и битв в твоей жизни было больше, чем шерстинок в шкуре ягуара.

Джумин беспомощно развел руками.

– Но я не помню этого, Чени, и не знаю, кому верить. Ты говоришь одно, Никлес – другое... Катри Джума велел, чтобы мне открыли правду... правду о том, что я проспал три с лишним десятилетия... Если это верно, как я мог повстречаться с гобой сорок лет назад? Как мог любить женщину, которой не было тогда на свете? Как?

– Ты встретил меня гораздо раньше, дорогой, – услышал он в ответ. – А Катри... старый лис Катри не сказал правды ни тебе, ни мне. Очень осторожный и очень, очень хитрый! Я не сумела с ним договориться. Он только намекнул, что ты в Куате, и там мы тебя и искали. В Северном Куате!

– Мы? Кто это – мы?

– Я, Ро Новара и Умма Зия, его возлюбленная... Их ты тоже не помнишь?

– Нет. Великие боги, я в первый раз слышу эти имена!

– Невара много лет был твоим помощником и другом, как и Умма, – пояснила Чени. Глаза ее стали грустными. – Но Умма уже умерла... умерла, хотя мы надеялись...

– Погоди, – прервал ее Джумин. – Этот Невара, с которым я был знаком много лет... Много – это сколько?

– Больше столетия. Намного больше. Кажется, ты удивлен?

– Мое удивление равно твоей красоте, – сказал Джумин. – Но красота – вот она передо мной, а прожить много больше столетия никак нельзя. Сказано в Книге Тайн: каков срок человеческой жизни?.. тридцать лет, и еще тридцать, и, быть может, еще десять... Ну, в нынешние времена – двадцать или чуть больше. А ты говоришь...

– Говорю не я. Книга Тайн продолжает говорить: вы же, избранники богов, будете одарены годами вдвое и втрое против других людей, – молвила Айчени. – Помнишь, что там дальше, Джен?

Он медленно кивнул.

– Помню, Чени, но избранником богов себя не ощущаю. Я обычный человек, не сказочный долгожитель. Я даже не уверен, что такие были – в те легендарные времена, когда...

–... когда Дженнак Одиссарский и тидам О’Каймор переплыли Океан Восхода, – закончила Чени. – Я понимаю твои сомнения, милый. Не всякий знает, кто он есть на самом деле. Я сама этого не ведала, и Невара тоже.

Иллюминатор заволокло белым облачным туманом – лайнер начал подниматься. Должно быть, пассажиры насладились видом озера, подумалось Джумину, но эта мысль не вызвала никаких ассоциаций. Чени утверждает, что он жил на берегах Байхола... Когда? Очевидно, в том же сновидении, где встретился с нею, с Неварой и другими неизвестными ему людьми. Но если все это не было сном, тогда...

– Ты должна многое мне объяснить, – произнес Джумин.

– Я это сделаю. Жди меня в Куате, милый, я прилечу через несколько дней. Нам хватит времени для разговоров.

– Почему не сейчас?

Айчени опустила взгляд, ее щеки порозовели.

– Потому, что слова лучше убеждают, когда я могу прикоснуться к тебе. И еще потому, что я виновата... Я обещала, что никогда тебя не покину, и не выполнила обещания! Это я тоже должна объяснить. А ты...

– Я все позабыл. – Джумин улыбнулся. – Видишь, в моем положении есть преимущества – можно не вспоминать о твоей вине. Если она и вправду была.

Долго, долго они глядели друг на друга. Потом Айчени сказала:

– Кто же знал, мой сахем? Я ведь думала, что сроки исполнились, и я умираю...

– Я рад, что ты жива, – ответил Джумин.

Ее лицо исчезло с экрана, сменившись зеленой равниной Сайберна. Здесь стояла ранняя осень, и деревья еще сохраняли летний наряд – ни багрянца, ни золота не мелькало в их кронах, а луга и сады, окаймлявшие Тракт Вечерней Зари, все еще казались яркими и свежими. Должно быть, к жителям Сайберна, изломщикам, дейхолам и китанам, осень была щедра, наделяя их своими богатствами, ягодами и орехами, медом п плодами. Но за первым осенним месяцем название сохранилось злое, пришедшее еще из древней Эйпонны – Месяц Войны. В странах, лежавших около моря Ринкас, па Перешейке п по берегам Океанов Восхода и Заката было теплее, чем в Россайнеле и Сайберне, маис вызревал там дважды за летние месяцы, и когда собирали зерно и плоды, забивали быков, ставили вино и пиво, серп, мотыга и давильный пресс сменялись мечом п копьем. В этой традиции был смысл, подтвержденный Чилам Валь: боги пе запрещали воевать, если уж людям так хотелось. Но хорошо сражаются лишь сытые воины – это вожди и иакомы знали и без божественных советов.

Тайга внизу раздалась, уступив место обширному кратеру с плоским дном, окруженным земляными валами и отвалами пустой породы. На этой территории извивались среди гигантских серых строений трубы чудовищной толщины, двигались транспортеры и машины Ута, подобные бронированным жукам, вздымался лес металлических опор, над которыми непрерывной чередой скользили вагонетки. Целая река низвергалась вниз с плотины, исчезала под землей и вновь появлялась у дальнего края кратера, заполняя мутными водами цепочку очистных водохранилищ. От Тракта Вечерней Зари к этому комплексу была проложена дорога, и в самом ее начале, меж живописных скал и холмов, на обрывистом озерном берегу раскинулся город. Небольшой, но чистый и зеленый, напомнивший Джумину Куат: сосны, утесы, прозрачные воды и дома на крутых, сбегающих к озеру улочках. Приборы спутника – очевидно, по команде пилотов, – показали толпу на городской площади, парк, тянувшийся к набережной, и аллею, по которой мчались всадники на вороных лошадях. Потом на экран выплыло: Сахиара, столица округа Айронч, основана в 1877 году от Пришествия Оримби Мооль.