Текст книги "Пароль - Балтика"

Автор книги: Михаил Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Строй застыл, держа равнение на лейтенанта, вышедшего из глубины аллеи с горящим факелом в правой руке. Лейтенант чеканил шаг, как на параде. Он прошел перед строем и, приблизившись к монументу, протянул факел Ефремову. Ефремов поднес факел к плите монумента. Вспыхнул огонь. Вечный огонь доблести...

Стоявший рядом Алексей Скрябин, крепко сжав мою руку, сказал:

– Этого мы никогда не забудем...

Вернувшись в Москву, я доложил Ивану Ивановичу об открытии монумента, встречах с ветеранами полка и добрый час отвечал на его вопросы.

На страже мира

Одиннадцать лет командовал авиацией Военно-Морского Флота маршал И. И. Борзов.

Одна из последних командировок маршала – на Балтийский флот. После проверки боевой и политической учебы, как всегда, Иван Иванович интересовался организацией спорта и художественной самодеятельности, бытовыми заботами, семейной жизнью молодых авиаторов. Говорил убежденно:

– Семья – опора летчика.

Наверное, в эту минуту Иван Иванович думал о Клавдии Николаевне. После войны она всегда находилась там, куда посылала Родина Ивана Ивановича. По местам рождения детей видно, что не довелось ей "построить крепкий дом", зато построила дружную семью. В Ленинграде родилась Полина, на Тихом океане – Иван, затем в Ленинграде родился Юрий, на Балтике – Надя.

Где бы ни жили, Клавдия Николаевна работала, занималась общественными делами, была организатором художественной самодеятельности, руководила женсоветом. На конкурсах ее коллектив неизменно занимал призовые места. Клавдия Николаевна выступала и как профессиональная певица. Однажды я прибыл из Москвы в Калининград и, устроившись в гостинице, включил радио. Передавали песни Отечественной войны. Я сразу вспомнил встречу Нового сорок четвертого года, когда к гвардейцам приехала бригада артистов ленинградского Дома офицеров. Да, это пела Клавдия Николаевна Борзова.

Скоро я был в штабе у командующего. Разговорились, и я сказал Борзову, что слышал сегодня, как пела его жена. Командующий после минутного молчания проговорил тепло и с гордостью:

– Предлагал: может, бросишь работу? Ни в какую!.. Почти тридцать лет К.Н. Борзова – музыкальный редактор Москонцерта и более четверти века возглавляет партийную организацию.

Весной семьдесят четвертого маршала увезли в госпиталь. Многое делая для поддержания здоровья летчиков и авиационных командиров, он сам работал на "форсаже", откладывая лечение до "более спокойных времен". В итоге тяжелая болезнь.

В один из дней Иван Иванович сказал начальнику отделения госпиталя, что чувствует себя лучше и хочет проехать по Москве.

– Пошлем с вами врача, товарищ маршал.

– Спасибо, не нужно.

В машине с Иваном Ивановичем и Клавдией Николаевной были сыновья Юрий и Иван и старый товарищ, однополчанин, знавший Борзова с тридцать девятого.

– Буду вашим гидом, – сказал Иван Иванович. На двадцать третьем километре Ленинградского шоссе, где монументом стойкости защитников Москвы стоят

противотанковые ежи, вышли из машины.

– До сих пор не могу спокойно думать о том, что фашисты так близко подошли к Москве в сорок первом, – негромко произнес Борзов. И добавил убежденно:

– Надо всегда помнить об этом и так работать, чтобы никогда не повторилось...

Так он и работал – не щадя себя. Врачи давно советовали подлечиться, наконец, просто отдохнуть, Иван Иванович соглашался:

– Непременно, вот вернусь с Севера... Или с Балтики. Или с Черного моря. Или с Тихого океана. Лишь когда слег, признал:

– Нарушил я закон авиации – вовремя делать профилактический ремонт...

В этот день спидометр накрутил почти три сотни километров. Съездили в Петрищево, к памятнику Зое Космодемьянской, затем вернулись в Москву. Проехали Сокольники, здесь в детском доме год провел Ваня Борзов, когда матери не на что было купить ломоть хлеба. На Кропоткинской площади показал:

– Вот этот дом, напротив, я строил. Зарабатывал на хлеб в тринадцать лет. Еще один дом я строил на набережной.

На Арбате, у театра Вахтангова, крепко сжав руку жены, он спросил:

– Помнишь? Здесь мы с тобой смотрели "Принцессу Турандот". Веселая штука.

У консерватории откинул назад голову, словно вслушивался. Чайковский бередил душу? Или вошли в сердце полные веры в победу заключительные аккорды Ленинградской симфонии, на премьере которой был в осажденном городе Ленина?

Последний виток – к улице 25 Октября, откуда видна вся Красная площадь, к Александровскому саду, к могиле Неизвестного солдата...

– А теперь хочу побыть дома.

...Из окна видна старая Москва. Та, которую Ваня в детстве исходил босиком. Маршал смотрит в окно, на ленту реки, на бассейн "Москва". Даже один из домов, построенных и его руками, виден отсюда в лучах яркого солнца.

Иван Иванович долго смотрит на Москву, говорит:

– Надо возвращаться в госпиталь. Вот только в штаб позвоню. Александр Алексеевич? Как идет подготовка к партактиву?

– По плану, товарищ командующий, – отвечает генерал-полковник авиации А. А. Мироненко. – Добрые вести с Балтики. Задачи, поставленные вами, балтийцы выполнили. Завершается подготовка к партактиву, на нем выступят отличные летчики, снайперы атак.

– Если я не смогу быть, – командующий говорит медленно, трудно, обязательно подчеркните мысль: герои боевой учебы на новой технике – это родные братья героев Отечественной. Надо поднимать на щит передовых летчиков, мастеров первой атаки...

– Ясно, товарищ командующий. Завтра я буду у вас в госпитале с важнейшими материалами. Все мы надеемся, что доклад на партактиве сделаете вы.

4 июня 1974 года Ивана Ивановича Борзова не стало. Доклад делал фронтовой товарищ маршала авиации Бор-зова Герой Советского Союза А. А. Мироненко. Начал он выступление горячим словом о командующем, о задачах партийных организаций в воспитании отличных летчиков, мастеров атаки, умеющих действовать над морями И океанами в любой обстановке.

– Отличные летчики, снайперы, уничтожающие цели первой атакой, говорил А. А. Мироненко, – это продолжение славы героев Отечественной войны. Так ставил вопрос маршал авиации Иван Иванович Борзов.

Каждый раз, прилетая на Балтику, брожу по улицам Калининграда. Думали ли Евгений Преображенский, Павел Колесник, Виктор Чванов, Юрий Бунимович, Михаил Плоткин, Вадим Евграфов, Василий Гречишников, Алексей Рензаев, Василий Меркулов и десятки других гвардейцев, что их именами на Балтике будут названы улицы? Улица маршала авиации Борзова в Калининграде как бы венчает подвиг летчиков Первого гвардейского.

За свою службу мне довелось летать на торпедоносцах и пикирующих бомбардировщиках, а после войны как военному журналисту ходить на торпедных катерах, эскадренных миноносцах, крейсерах, подводных лодках, летать на полный радиус на реактивных торпедоносцах. В восемьдесят первом я совершил поход на борту современного противолодочного корабля. Сложную задачу бороться с подводными силами агрессора – учится решать этот корабль вместе с летчиками флота.

Вот и сейчас над нами на большой высоте – крылья пилотов восьмидесятых лет. Отличные летчики наследуют славу балтийской гвардии. Один из них гвардии лейтенант молодой коммунист Борис Коротков. Однажды, выполнив учебную задачу, Борис повел самолет на снижение сквозь гряду облачности. И вдруг увидел стремительно приближающийся огненный шар. Физики называют такое "солнце" статическим зарядом атмосферного электричества, в народе говорят "шаровая молния". Явление не только редкое, но и загадочное. И вот – грозная встреча, в воздухе остановился двигатель. В мгновение надо принять решение

– Катапультируйтесь, – передала земля. Одно отработанное на тренажере движение – и летчик окажется за бортом поврежденного самолета. Но почему так трудно на это решиться! Авиаторы поймут: нет для летчика ничего тяжелее, чем оставить свою машину, свое оружие. Коротков пытается запустить двигатель. Неудача. Уже редеют облака, скоро откроется земля. Об этом напоминает голос с командного пункта. Прежде чем ответить, лейтенант опять пытается оживить двигатель. Удача!

– Запуск! Обороты растут! – волнуясь, докладывает Коротков.

Это волнение воина, помогавшее ветеранам войны в смертельно опасных атаках...

Противолодочный корабль стремительно поглощает милю за милей. Вдруг палубу охватило какое-то движение: моряки строятся. Лица их сосредоточены, взгляды устремлены вдаль.

Мой молчаливый вопрос понял – капитан-лейтенант, стоявший рядом.

– Там – маяк Тахкуна, – говорит капитан-лейтенант приглушенным голосом. – А в той стороне-маяк Русса-ре. Пересекая линию между этими маяками, боевые корабли отдают воинские почести защитникам Ханко и Моонзундских островов и летчикам Первого гвардейского минно-торпедного полка.

Смотрю сосредоточенно на белые гребешки нарастающих волн.

– Ищете линию? – капитан-лейтенант объясняет:

– Не увидите, линия воображаемая.

Киваю, мол, понятно. Но для меня это не воображаемая, а реальная линия, я вижу ее, как вижу подвиг тех, кто построил Калининград: военная судьба крепко связала меня с Ленинградом, Кронштадтом, Ханко, Мо-онзундскими островами, с летчиками Первого гвардейского Краснознаменного Клайпедского минно-торпедного авиационного полка.

Подходит к концу повесть о летчиках Первого гвардейского полка.

В ней много имен. Не о всех рассказано, как хоте-лось, многих лишь назвал. Еще о большем числе гвардейцев не смог сказать ничего. Хочется заверить друзей, что с их помощью продолжу работу, пока хватит сил. Вижу в этом долг перед каждым, кто доблестно воевал в. огненном балтийском небе и кто на земле самоотверженно готовил к бою торпедоносцы.

В Балтийске, Калининграде, Риге, Вильнюсе, Лиепае, Таллине, Москве, Ленинграде, Кронштадте и других городах, как и в музеях, живет память о героях Отечественной войны. Я знаю это. Но торжественно-строгий флотский ритуал у воображаемой линии между маяками, выполняемый в походе, вижу впервые... Моряки с осторожностью опускают на волны венок – героям-отцам. Пройдет время, моряки будут опускать венок уже дедам, прадедам – и так всегда, как Вечный огонь у могилы Неизвестного солдата. Смотрю неотрывно на венок, на волны, и память выхватывает из того огненного времени лица друзей – летчиков, штурманов, стрелков-радистов, инженеров, техников, мотористов, вооруженцев Первого гвардейского.

Дважды Краснознаменная Балтика свято чтит их память. И не только Балтика. На каком бы флоте вы не оказались, дорогой читатель, всмотритесь в волны, как я вглядывался в них на траверсе Тахкуна-Руссаре: торпедоносцы Первого гвардейского героически сражались и на Черном море, и на Севере, и на Тихом океане. Так было и так будет. Летчики флота – противолодочники, истребители, штурмовики, вертолетчики, – как в Отечественную их отцы и деды, с честью выполнят любой самый трудный приказ Родины. Ведь Балтика – это пароль верности Отчизне, пароль, завещанный героями Первого гвардейского.