Текст книги "Пароль - Балтика"

Автор книги: Михаил Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

"Уважаемый т. Львов, – отвечал Иван Иванович Борзов. – Ваше письмо от 6 мая дошло до меня только три дня тому назад, как раз в тот момент, когда я совершенно не имею времени. Сейчас в академии страдная пора для слушателей: с 1 июля экзамены. В ближайшее время рассчитывать на мою статью нельзя. Но, мне кажется, беда невелика. Вы прекрасно знаете работу торпедоносцев, много вращались среди летчиков и сами имеете боевые полеты на торпедоносцах. Если Вы напишете статью хотя бы немного технического порядка (а на это у Вас есть необходимые знания), то найдется много летчиков, которые откликнутся на нее.

Желаю Вам успеха! 21.6.46. И. Борзов"

Именно Иван Иванович посоветовал мне написать книгу о Первом гвардейском и при встрече всегда спрашивал, как продвигается дело...

Дипломную работу гвардии полковника Борзова премировала государственная комиссия. С отличием закончено обучение. Борзов оставлен старшим преподавателем академии. Пионера крейсерских полетов, автора тактики действий торпедоносцев на лунной дорожке, командира, внедрившего в практику комбинированные действия торпедоносцев и топмачтовиков, сделавшего Балтийское море победным полем боя славного полка, приходили слушать и с других факультетов, и коллеги, и преподаватели. Но он по-прежнему был сердцем на аэродроме, над морем. А тут письмо от генерала Евгения Николаевича Преображенского, служившего на Тихом океане, и вроде случайные строчки: "Так уж тут нужен опытный человек в ранге Курочкина". А Курочкин командовал на войне частью. Значит, нужен командир части.

Иван Иванович ответил Преображенскому, что готов ехать на ТОФ. Начальник академии пробовал отговорить:

– Как ученого, я уверен, вас ждет блестящее будущее. Все у вас есть для серьезной научной работы: знания, упорство, эрудиция, умение осмыслить явления и ярко донести до слушателей. И огромный боевой опыт...

– Товарищ адмирал, – ответил Борзов, – мне очень – многое дала академия как слушателю и преподавателю. Я от души благодарю. И в знак благодарности хочу рекомендовать вам однополчанина – штурмана Героя Советского Союза Демидова.

В 1977 году начальника кафедры доктора военных наук профессора полковника Ростислава Демидова, которого Борзов на фронте выпускал в первую торпедную атаку, "Красная звезда" назвала в числе опытнейших ученых, создающих славу трижды орденоносной Военно-морской академии имени Маршала Советского Союза t А. А. Гречко...

Борзов с семьей – в это время у него уже было двое детей: дочь Полина и сын Иван – улетел на Тихий океан. Он снова окунулся в родную стихию.

Товарищ Командующий

Борзов командовал частью и сделал ее лучшей на Тихоокеанском флоте, руководил штабом ВВС, трудился рука об руку с Преображенским, Романенко, Мироненко. Затем он – командующий ВВС Северного и Балтийского флотов. Служба командующего – это постоянное напряжение, высокая ответственность. Генерал Борзов с достоинством и честью прошел выпавшие на его долю испытания. С 1957 года он – заместитель командующего авиацией Военно-Морского Флота, трудится вместе с Преображенским, командующим авиацией ВМФ. В 1962 году генерал-полковник авиации Преображенский тяжело заболел, сменил его генерал Иван Иванович Борзов.

Перед авиацией Военно-морского Флота встали новые задачи. Ушли в прошлое времена, когда авиация флота летала, главным образом, в прибрежных районах. Сменился парк боевых самолетов, и маршруты реактивной раке тоносной авиации, оснащенной современными поисковыми средствами и мощным оружием, протянулись над мировым океаном за тысячи километров от родных берегов. На войне экипаж Борзова в бою освоил первое на Балтике бортовое радиолокационное устройство и потопил крупнейший вражеский плавучий арсенал. Теперь каждый боевой самолет оснащен надежными средствами поиска, каждый большой современный корабль имеет палубные самолеты и вертолеты.

Командующий авиацией учил тому, что необходимо в бою. Летая на ракетоносцах и противолодочных воздушных кораблях, он лучше, чем кто-либо другой, сознавал, как много делает Коммунистическая партия и Советское правительство для дальнейшего повышения боевой готовности авиации Военно-морского Флота.

Яркой страницей в жизни морских летчиков стали учения "Океан". Командиры авиационных частей действовали с полной отдачей в условиях, максимально приближенных к боевым.

Учения живо напомнили Борзову то далекое время, когда он был лейтенантом. Тот же боевой настрой, стремление как можно лучше выполнить полетное задание. В сорок первом на учениях перед войной Борзов атаковал торпедой линейный катер и удостоился благодарности комфлота. Ныне благодарности министра обороны и главкома ВМФ адмирала флота Советского Союза С. Г. Горшкова за отличные действия удостоились многие части и соединения авиации ВМФ.

Перед командующим на планшетах морей и океанов проходила напряженная работа его летчиков-разведчиков, реактивных ракетоносцев, могучих противолодочных воздушных кораблей. И в то же время проходила вся его, Борзова, жизнь на флоте.

Как-то в перерыве между заседаниями комсомольской конференции дважды Краснознаменного Балтийского флота лейтенант, отвечая, очевидно, своим мыслям, обратился к генералу Борзову:

– Товарищ командующий, известны случаи, когда недисциплинированный прежде воин на войне становился героем, средний летчик – мастером боя. Так не слишком ли мы напираем на дисциплину во всем, на тренировки до седьмого пота?

Тут прозвучал звонок, и все вернулись в зал. Но без ответа вопрос делегата комсомольской конференции не остался. Свое выступление командующий авиацией ВМФ начал именно этим вопросом лейтенанта.

– Да, так бывает иногда, что у человека дисциплинарная карточка исписана взысканиями, а в решающий, момент он собрался, сделал все, как надо. Бывает, что и средний пилот совершает подвиг. Есть такие исключения из правил. Но разве этим отменяется само правило? Нет, не отменяется, – горячо проговорил Иван Иванович. – В годы войны мне выпала честь командовать Первым гвардейским Краснознаменным Клайпедским минно-торпедным полком. В нем были сотни героев, тридцать три авиатора стали Героями Советского Союза. Еще десять однополчан получили Золотые Звезды Героев, воюя уже в других частях и соединениях. Полком Героев называли Первый гвардейский. И все это – на основе высокой дисциплины, на основе тренировок до седьмого пота... В юности, – продолжал командующий, – многое видится поверхностно. Опоздал на построение, не выучил урок по навигации, не проверил матчасть – так это, мол, на земле, а там, в небе, я себя покажу. С нарушением пилотировал, создал предпосылку к аварии? Пустяки! Не правда ли, так иногда видятся нарушения дисциплины, несоблюдение плановой таблицы, наставления по производству полетов? А это ведь прямая дорога к беде.

Я сам в ваши годы не избежал ошибок. И если остался тогда лейтенант Борзов жив-здоров, то уж поистине по воле счастливого случая. Моим кумиром был Валерий Чкалов. Но тогда, в юности, не великие его перелеты, которые без высшего мастерства и железной дисциплины нельзя совершить, а его шалости пролет под мостом на Неве, высший пилотаж на малых высотах – привлекали мое внимание. Такой угол зрения на издержки таланта опасен. В то же время, борясь за дисциплину, правильно оценивая достигнутое в боевой учебе, нельзя приклеивать одному ярлык нарушителя, другому – пожизненное звание передовика. Оступился человек – помогите ему подняться. А самым лучшим полезно усвоить истину, что нет высоты, на которой можно почивать на лаврах. Уже сама мысль, что все достигнуто, есть начало отставания. А теперь, улыбнулся командующий, – одна притча. Жил-был один лейтенант, комсорг, любил небо, как вы, летал над волнами Тихого океана, потом, как лучшего, послали его на войну 1939-40 годов, потом на другую – Отечественную. Хвалили его, орденами награждали. И забыл лейтенант, что всего добился дисциплиной матушкой победы. Забыл об этом всего на несколько минут, а последствия? На спортивно-тренировочном самолете стал над землей такое вытворять, что и сейчас неловко перед старыми товарищами. Конечно, лейтенант был сурово наказан. Но самым суровым был суд собственный. Командиры и товарищи простили. А себя простить лейтенант, наверное, никогда не сможет. Этот лейтенант, дорогие товарищи, перед вами. Да, все это было со мной...

Молчание зала прервалось долгими аплодисментами. Это было ответом комсомольского актива командующему, который откровенно рассказал об одном не слишком приятном эпизоде из своей лейтенантской службы, хотя мог бы рассказать о подвигах, которые он совершил на войне и на которые равнялись торпедоносцы Военно-Морского Флота.

И, словно услышав призыв комсомольцев, Иван Иванович действительно перешел к подвигам, но говорил уже не о себе, а о комсомольцах Александре Преснякове и Николае Иванове, Михаиле Шишкове и Алексее Скрябине, Иване Головчанском и Николае Разбежкине, чья доблесть служила примером всему личному составу Первого гвардейского полка.

– Сейчас авиация флота вооружена новейшей техникой. Но и ответственность возросла. Требуются глубокие инженерные знания, опыт, отвага, воля и мастерство, чтобы успешно решать поставленные задачи. Вы знаете, что ряд летчиков и штурманов получили боевые ордена за образцовое выполнение сложных учебных задач и высокую боевую готовность. Воля и мастерство, проявленные ими, сродни воле и мастерству героев Отечественной войны...

Это была новая, смелая, зовущая к дальнейшему совершенствованию оценка успехов мастеров снайперского пуска ракет и торпедного удара.

В 1971 году начальником штаба авиации ВМФ стал Герой Советского Союза генерал-полковник авиации А. А. Мироненко. В войну Борзов и Мироненко в одной дивизии командовали полками. Мысль о единстве природы подвига в бою и учебе Мироненко и его штаб внедряли на всех флотах, и это способствовало воспитанию сотен замечательных боевых летчиков.

Учить и воспитывать бесстрашных пилотов

Морская авиация стала скоростной и ракетоносной, с огромным радиусом действия. Нет в мировых океанах точки, куда не могут долететь самолеты советского Военно-морского Флота. Борзов многое сделал, чтобы крылья флота стали грозным оружием. И не только грозным, но и надежным. И. И. Борзов добивался, чтобы летчики в дальних рейдах могли сосредоточить все внимание на выполнении боевого задания, были уверены, что техника не подведет. В воздушном сражении все может случиться. И тогда безотказными должны быть спасательные средства. Во время войны врагу не удавалось сбивать Борзова над морем. Но он знал немало случаев, когда приходилось выбрасываться из горящих торпедоносцев на парашютах в студеные воды. Встречаясь с конструкторами, Иван Иванович призывал их думать о том, как сделать спасательные средства надежными и удобными, помогающими преодолеть холод. После одной такой встречи, как вспоминают ветераны, конструкторы, в соответствии с заданием И. И. Борзова, усовершенствовали индивидуальные спасательные средства членов экипажей самолетов морской авиации.

Командующий приковывает внимание к дисциплине, к овладению тактикой, к воспитанию инициативы у летного состава. Однажды он присутствовал у противолодочников на тактических занятиях. Командир хорошо знал .предмет, рассказывал о возможных атаках. Но, Борзов видел, внимание у летчиков все более ослаблялось. А ведь говорил майор правильные вещи. Командующий объявил короткий перерыв, затем, извинившись перед майором, сказал, что ночью улетает и поэтому нет другого времени, чтобы поговорить с летчиками. Чтобы не смущать командира, Иван Иванович взял другую тему, близкую к предстоящим учениям, приказал разобрать модели самолетов, сам расставил модели атомных подводных лодок и их охранения.

– В занятиях участвуют все, – предупредил командующий. – Мои предложения можете оспорить, и я могу вам возразить. Вот закон этой нашей работы.

Занятие стало своеобразным учением. Усталость пропала, и сам майор почувствовал облегчение, увидев, что его подчиненные заинтересованно доказывают, почему надо поступать так, а не иначе.

Среди летчиков был старший лейтенант Николай Иванов. Его решения нравились командующему веским обоснованием, но выходил он на условный боевой курс медленно.

– В сорок четвертом однажды я послал группу торпедоносцев для удара по судам противника. Ведущими были Александр Пресняков и штурман Николай Иванов, ваш тезка и однофамилец, – улыбнулся командующий. – Так вот, летели топить транспорты, а увидели две подводные лодки. Медлить нельзя ни секунды. Пресняков и Иванов с ходу пустили торпеду и потопили подводную лодку. А другой экипаж засмотрелся на фашистскую субмарину, и его рекошетирующий удар лишь повредил подводную лодку. Так что тренировать себя надо, чтобы не опаздывать с решением, потому что и несколько секунд задержки могут свести на нет атаку.

– В какой позиции были лодки, с какого направления заходили гвардейцы? – спрашивали противолодоч-ники.

Борзов представил на моделях всю картину боя, рассказал, что заходили гвардейцы необычно: в сплошной облачности оказались над Клайпедой под стволами десятков зенитных батарей и обрушились на субмарины не (с моря, то есть с самого ожидаемого противником направления, а как бы с тыла...

Командующий чутко прислушивался к вопросам, они свидетельствовали о большом интересе.

– Спасибо, товарищ командующий, за предметный урок, – сказал майор, когда закончились занятия.

Известна настойчивость Борзова в воспитании у авиаторов высокой воинской дисциплины. В то же время он считал недопустимым подменять воспитательную работу взысканиями и разносами. В одном полку ему доложили:

– Закручиваем гайки.

– Если уж прибегаете в воспитании к слесарным выражениям, – предостерег командующий, – то не сорвите резьбу. Ведь дисциплина должна быть сознательной. Так у Ленина...

Глаза раненого олененка

Разносторонняя и напряженная деятельность требовала восстановления сил. Этим, к сожалению, Иван Иванович пренебрегал. Бывая в частях, всегда выяснял, как отдыхает летный состав, заботился о профилакториях, где могли бы летчики провести вечер, день или несколько суток после трудных полетов или перед ними. А сам все реже бывал на отдыхе. Рыбалкой заниматься не находил времени. И в лесу бывал редко, хотя очень любил лес. Друзья, пытаясь заразить охотой, подарили Ивану Ивановичу ружье знаменитой на весь мир фирмы. Отделка – настоящее произведение искусства. Но на охоту с ним командующий выезжал лишь однажды.

...По лесу шли в отведенном каждому направлении, чутко вслушиваясь в шорохи. Вдруг справа раздались выстрелы, возбужденные возгласы, и все бросились на опушку. То, что увидел командующий, поразило: на траве лежал олененок, из ран горячими струйками текла кровь. Еще сильнее потрясли глаза олененка. А тут собаки начали рвать добычу.

– Это не охота, а убийство, – сказал командующий и ушел в охотничий домик. Вернувшись в Москву, поставил ружье за книжный шкаф и больше никогда не вынимал его из чехла, словно забыл о его существовании. Но не забыл заплаканные глаза олененка. В лес шел, чтобы побродить, собрать букет цветов, "поохотиться" за грибами и ягодами.

Однажды в Таллине командующий отпустил машину, и мы пошли через парк Кадриорг в госпиталь, где лечил старые раны фронтовой товарищ Ивана Ивановича. Белки, не боясь людей, играли на деревьях, как малые дети, спускались вниз, с рук брали орешки. У мальчишек мы тоже купили семечек, и белки доверчиво брали лакомство с ладоней.

– В сущности, олененок был таким же ребенком, – задумчиво произнес командующий.

Олененок вспомнился мне, когда по телевидению передавали беседу дважды Героя Социалистического Труда почетного академика народного агронома Т.С. Мальцева. Он выразил мысль, созвучную мысли Борзова, о том, что охота превратилась в убийство. Настало время, сказал Мальцев, отобрать ружья, запретить охоту.

Думаю, Иван Иванович без колебаний поддержал бы эту мысль...

Друзья-однополчане

На ежегодные встречи ветеранов в Ленинграде едут и летят авиаторы из сотен городов и сел. В зале можно увидеть бывших летчиков из Владивостока и Северомор-ска, Севастополя и Одессы, Калининграда и Таллина, Риги и Лиепаи. Собирались и мы, москвичи.

Накануне встречи каждому позвонил по телефону дежурный по перелетам:

– Поздравляю с праздником! Командующий приказал o передать: вылет в 11.00, сбор у штаба в 9.00. Дорого ветеранам это краткое сообщение. В 8.50 командующий подъехал к штабу, вышел из машины, каждому сказал доброе слово.

Есть на Невском проспекте, на стороне с четными номерами домов, сохранившееся с войны предупреждение: эта сторона наиболее опасна при артобстреле. Ветераны помнят, как рвались здесь снаряды самого крупного калибра. И так уж повелось с военных лет, что именно на этой стороне случаются самые неожиданные встречи.

...Два высоких человека идут друг другу навстречу. Один – маршал авиации в форме морского летчика с Золотой Звездой Героя Советского Союза над орденскими планками, другой – с Золотой медалью "Серп и Молот" Героя Социалистического Труда. Встретились взглядом, остановились, как вкопанные, и обнялись крепко-крепко. Только и слышалось:

– Иван Иванович...

– Григорий Владимирович...

Так встретились маршал авиации Борзов и механик самолета Пашковский.

– Сколько же времени не виделись?

– С сорок пятого.

На войне, по представлению командира Первого гвардейского, механик Пашковский был отмечен орденами Отечественной войны 2-й степени, Красной Звезды, медалями "За оборону Ленинграда", "За взятие Кенигсберга" и за Победу. А теперь на его груди еще два ордена Ленина, орден Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, Золотая медаль "Серп и Молот" Героя Социалистического Труда.

– Моей жизнью стало сельское хозяйство, – рассказывал Григорий Владимирович. – На войне я считал так: вы, летчики, воюете, мы, техники и механики, обеспечиваем. А теперь я воюю за изобилие продуктов, а вы обеспечиваете наш мирный труд.

Пашковского по праву уважали в полку за надежную подготовку материальной части. Он был механиком в экипаже Героя Советского Союза Василия Балебина, летал и Борзов на подготовленном Григорием Владимировичем ДБ-3. Было еще одно памятное обоим событие: в сорок втором коммунисты полка в одно время приняли в свои ряды И.И. Борзова, Г. В. Пашковского, Н. Д. Иванова, А. В. Преснякова. И каждый из них ведет большую работу. Александр Пресняков стал генералом. Николай Иванов – старшим инженером-испытателем, Григорий Пашковский – председателем колхоза "Украина" Николаевской области. Девять благодарностей Верховного-Главнокомандующего имел на фронте механик торпедоносца. Всенародную благодарность получил он и как руководитель передового хозяйства.

Командующий авиацией ВМФ и председатель колхоза "Украина" вместе направились в Большой драматический театр, где собралось более тысячи ветеранов. Много волнующих встреч произошло в тот день у командующего.

Председатель Совета ветеранов авиации ВМФ Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Иван Георгиевич Романенко доложил о проделанной работе, о юных следопытах, ведущих поиск героев.

Отряд имени Первого гвардейского полка рапортовал:

– Здравствуй, слет ветеранов! У могил твоих товарищей в почетном карауле – вся страна!

Знак ветерана авиации может по статуту вручаться только ветеранам. Но в этом году статут был нарушен. о – Дорогие товарищи, – взволнованно говорил И. Г. Романенко, – я должен доложить вам об одном нарушении. Мы отметили знаками ветеранов большую группу юных пионеров. Это они разыскали место гибели сотен наших боевых товарищей. Это они участвовали в походах по местам сражений морских летчиков, создали отряды имени Преображенского, Борзова, Мироненко, имени наших прославленных полков и эскадрилий. И в том, что по всей Балтике ныне имеются стелы с именами погибших летчиков, тоже есть доля их труда. Вот почему я пошел на нарушение статута и вручил юным ленинцам дорогой наш ветеранский знак.

Бурей аплодисментов утвердило собрание ветеранов решение Совета.

Затем выступил Иван Иванович Борзов.

– Об истории говорить не буду, – сказал командующий, – вы сами творили ее, дорогие товарищи! Наверное, каждый сейчас, слушая Ивана Георгиевича Романенко, прокрутил в памяти ролик воспоминаний. Поговорим лучше о современной морской авиации и ее задачах, о проблемах обучения и воспитания и о том, чем вы можете и обязаны помочь делу воспитания молодых летчиков сверхскоростной ракетоносной океанской авиации Военно-Морского Флота, и о том, что необходимо сделать для вас штабу и мне как командующему.

Смотрю на Иванова. У него на парадной тужурке подполковника орден Ленина, Золотая Звезда Героя, четыре ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны 1-й степени, много медалей. Сегодня, в День Победы, мы листали его летную книжку. Лаконичные записи вызывают уважение. 220 успешных вылетов, в том числе 180 бомбардировок укреплений, войск и кораблей врага. 11 минных постановок, 29 торпедных ударов, 9 уничтоженных транспортов противника с боевой техникой и живой силой, тральщик, подводная лодка, сторожевой корабль. 15 "юнкерсов" Николай уничтожил на аэродромах, не позволив им бомбить Ленинград. Это – личный вклад, а ведь Иванов был не только штурманом самолета, но и звена, эскадрильи. После Отечественной флаг-штурман полка П. Д. Иванов учил молодежь тому, что необходимо в бою.

Отрадно, что и через десятилетия он по-прежнему дружен с однополчанами, помнит каждого погибшего товарища. Несколько лет Николай Дмитриевич по крупицам собирал факты о пятистах летчиках, штурманах, стрелках-радистах, воздушных стрелках, техниках и мотористах, погибших в битвах против фашизма. Использовал отпуска для работы в архивах, Центральном музее Военно-Морского Флота. К сорокалетию Победы, очевидно, можно будет сказать о всех первогвардейцах: ничто не забыто, никто не забыт.

А вот в окружении гвардейцев А. 3. Пятков. Вся грудь в орденах, только Звезды Героя нет.

Я очень рад встретиться с ним на родной Балтике. Алексей Захарович на войне с интересом относился к журналистской работе, не раз консультировал меня и сам часто выступал в "Летчике Балтики". Мы встречались и после того, как Пятков был назначен командиром отдельной авиационной части. На транспортном, лишь символически вооруженном "Дугласе", пилотируемом Алексеем Пятковым, мне десятки раз доводилось летать на оперативные аэродромы и в штаб. Случалось попадать под огонь перехватчиков, и если ни разу самолет и экипаж не пострадал, то это заслуга Пяткова: опытный торпедоносец и за штурвалом "Дугласа" оставался мастером нестандартного маневрирования.

Пятков не только в бою, но и на земле всегда готов был помочь. Я тоже испытал подлинно товарищеское отношение А.3. Пяткова.

Незадолго до окончания войны я был назначен ответственным редактором газеты Первой гвардейской авиадивизии ВВС КБФ. Однажды позвонил Пятков:

– Я привез из Ленинграда твоего брата Григория,

Розыгрыш? Это не для Алексея Захаровича. Если бы Коля Иванов – тогда другое дело. Брат Григорий у меня действительно есть, но с сорок первого от него ни весточки.

– Ты что, не слышишь?

– Слышу, Алексей Захарович, но в толк не возьму...

– Он в штабе ВВС тебя ждет, поторопись – и возьмешь в толк.

Оказалось, брат воевал на Карельском фронте в составе морской пехоты, награжден медалью "За отвагу". После тяжелого ранения лежал в госпитале, теперь демобилизован. В Ленинграде зашел в столовую и оказался за одним столиком с членами экипажа майора Пяткова. Разговорились, и Григорий сказал, что я служил, а может, и служу в Балтийской авиации. И надо же было так случиться, что ребята знали меня. Посоветовали Григорию ехать с ними на аэродром, обратиться к майору Пяткову. На аэродроме штурман и стрелок-радист доложили Алексею Захаровичу, он порасспросил Григория, проверил документы, сказал, что хорошо знает меня и постарается помочь.

Подъехал адмирал В.Ф. Трибуц. Докладывая о готовности к вылету, Алексей Захарович сказал:

– Вот старший матрос после ранения добирается на перекладных к брату, моему однополчанину. Документы в порядке. Разрешите захватить, товарищ командующий?

Как много значит доклад! В. Ф. Трибуц посмотрел на Григория, поздоровался, энергичным жестом показал на открытую дверцу самолета:

– Прошу!

Алексей Захарович долго летал, почти все однокашники ушли с летной работы, а он продолжал водить воздушный корабль над всеми морями и океанами. Много раз он водил самолеты, на борту которых находились Николай Герасимович Кузнецов, а позднее главнокомандующий Военно-Морским Флотом адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков. Оставив штурвал, заслуженный военный летчик СССР, гвардии полковник А. 3. Пятков, боевой балтийский торпедоносец, сердцем не ушел из авиации. В центральной печати появились его рассказы об однополчанах – Е. Н. Преображенском, И. И. Борзове, А. Я. Ефремове, М. Н. Плоткине, В. А. Гречишникове и других.

На товарищеском ужине Борзов произнес один тост:

– За летчиков – коммунистов и комсомольцев, ковавших победу своей беззаветной отвагой, за политработников, проводников партийной воли, за крылатого комиссара балтийской авиации Ивана Ивановича Сербина, за всех наших комиссаров.

– Спасибо... Особенно рад услышать такие слова от командующего авиацией всех морей Ивана Ивановича Борзова, чья биография – это одновременно биография раненного балтийского неба, – растроганно ответил крылатый комиссар.

Борзов крепко обнял Сербина и трижды по-русски расцеловал.

Тысяча ветеранов, прославленных в боях летчиков, рукоплескала Ивану Ивановичу Борзову и Ивану Ивановичу Сербину.

После встречи маршал авиации долго беседовал с И. Г. Романенко о работе, проделанной Советом ветеранов, решил вопросы, которые зависели от него, командующего, и от штаба авиации Военно-Морского Флота.

– Спасибо, Иван Георгиевич, за большую помощь в воспитании молодых летчиков, – сказал на прощанье И. И. Борзов.

В Москву я возвращался на самолете командующего авиацией. Иван Иванович был полон впечатлений, тепло Говорил о друзьях-товарищах.

– На глазах молодеют седые летчики, живая история флотской авиации, говорил И. И. Борзов.

Он и сам чувствовал целительную силу общения с однополчанами.

Тепло вспоминали Герои Советского Союза Никита Котов, Александр Разгонин, Николай Иванов обо всем, что Иван Иванович сделал для них лично и для всех боевых летчиков. Как магнит, притягивал Борзов к себе крылатую гвардию. Стоило ему появиться в Ленинграде, Калининграде, Североморске, Севастополе или Владивостоке, к нему собирались летчики и техники со своими радостями и заботами. Еще более настойчивой была забота командующего о том, чтобы ветераны занимали активную жизненную позицию, оставались бойцами, встречались с молодежью, передавали, ей в наследство доблесть и верность Отчизне.

Со многими однополчанами командующего связывала трогательная личная дружба. Одним из близких товарищей был стрелок-радист командира полка Борзова Анатолий Иванов. Как-то Иванов заболел. И вдруг приехал командующий:

– Болеешь и, наверное, забыл, какой сегодня день?

– Шестое апреля, – ответил Анатолий.

– Вот именно! В этот день в сорок четвертом мы с тобой и Никитой Дмитриевичем Котовым потопили фашистский плавучий арсенал!

Они вспоминали о товарищах, смотрели пожелтевшие фотографии военных лет. Борзов попросил Иванова сыграть на баяне, а сам стал петь, как пел на фронте в минуты отдыха.

Крепкие узы товарищества связывали маршала с Андреем Яковлевичем Ефремовым. Когда наступила пора уходить в запас, Ефремов вернулся домой, в Москву, и райком партии предложил ему должность директора Таганского парка культуры и отдыха. Андрей Яковлевич, в прошлом рабочий, не очень-то был уверен, что справится. Пришел к Ивану Ивановичу посоветоваться. Борзов помнил, что Ефремов был не только отличным организатором учебы и боя, но и знал толк в самодеятельности, в спорте. Сказал: берись, у тебя пойдет.

И пошло. Парк стал одним из лучших в столице. Ефремову было присвоено звание заслуженного работника культуры РСФСР. Герой Советского Союза заслуженный работник культуры!

Как-то в семьдесят третьем Ефремов позвонил мне:

– Жду тебя, приедет Иван Иванович.

Конечно, я сразу поехал в парк. На трибуне уютного маленького стадиона Борзов и Ефремов смотрели футбольный матч между командами двух заводов. Как в юности, как на войне, Борзов и сейчас был неравнодушен к спорту. Стадион на Таганке так понравился, что он попросил Андрея Яковлевича дать ему технические описания: пусть в частях ВВС, на флотах возьмут за основу.

Однажды по поручению И. И. Борзова и с заданием редакции газеты "Красная звезда" я летел на Балтику на открытие монумента торпедоносцу ДБ-3, на котором воевал Первый гвардейский. На митинге, как и в сорок втором, прозвучал "Марш Первого гвардейского", написанный поэтом Николаем Брауном в осажденном Ленинграде.

Во славу знамени родного

Лети ты, песня, как небо, широка!

И днем и ночью в полет готовы

Гвардейцы Первого полка.

Нет в мире нашей доли краше,

У нас в моторах – стук сердец,

Преображенский – гордость наша,

И Оганезов – наш отец.

Для внуков сказкой станут были,

Споют о славе тех годин,

Как мы на Хельсинки ходили

И как бомбили мы Берлин.

Нас именами дорогими

К победам Родина зовет,

Зовет Гречишникова имя,

И доблесть Плоткина ведет.

Как Игашов, в бою суровом

Тараном бей из облаков!

Сияй нам, мужество Хохлова,

Веди в полет нас, Челноков!..

Герой Советского Союза Николай Иванов дополнил марш своими стихами.

Вместе с командиром передового гвардейского подразделения Николай Иванов развернул лист ватмана, и глазам балтийцев предстали строки, написанные боевым штурманом, прокладывавшим курс в огненные годы Великой Отечественной войны. Редко видел я Николая Дмитриевича в таком волнении, как в эти минуты. В стихотворении говорилось:

Наш полк всегда готов был к бою,

Отчизны выполняя зов,

И вел вперед нас за собою

Иван Иванович Борзов.

И коль наступит час суровый,

То мы сильнее во сто крат.

Врагов громить готовы снова,

Как тридцать лет тому назад.

...Падает покрывало, и глазам ветеранов на высокой бетонной стреле, словно настоящий, открывается ДБ-3 в наборе высоты. Ветер гонит облака, а кажется, будто торпедоносец летит на задание... Монумент своими руками создали молодые балтийцы, наследники славы Первого гвардейского, и тем дороже он ветеранам.

Семь Героев Советского Союза стояли в строю перед монументом – Андрей Ефремов, Николай Иванов, Иван Бабанов, Александр Разгонин, Виктор Бударагин, Петр Хохлов, Иван Шаманов. Тут же герои многих сражений Алексей Пятков, Алексей Скрябин, Иван Васин, Иван Головчанский, Василий Лучников. Решено зажечь Вечный огонь в честь гвардейцев Первого полка, и чести этой удостоен Андрей Ефремов.