Текст книги "Пароль - Балтика"

Автор книги: Михаил Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Все у Преснякова теперь новое – и торпедоносец, и штурман: вместо Кошелева с Пресняковым летел Николай Иванов. Пресняков, знакомясь с новым штурманом, спросил, откуда он родом, Николай ответил:

– Вообще-то, я из Знаменки, но область назвать не могу, потому что Воронеж и Белгород никак поделить мое село не могут.

– Из-за тебя, что ли? – понял шутку Пресняков. Не только за веселый нрав любили Иванова. Прежде всего уважали в нем отвагу и мастерство.

Один из первых совместных боевых вылетов Пресняков и Иванов совершили на усиленно охраняемый порт. Зенитки пристрелялись по самолету, близко рвались снаряды. После сбрасывания бомб Пресняков сделал резкий разворот. Внизу вот-вот должны сработать бомбы, но вдруг взрыв где-то рядом. Правый мотор охватило пламя. Летчик автоматически рванул противопожарный кран и прекратил подачу горючего. Пламя погасло. Теряя высоту, вышли к заливу.

– Сколько до базы? – спрашивает Пресняков.

– На одном моторе полтора часа, – отвечает штурман и спокойно продолжает прокладку курса.

Потом выяснилось: два нижних цилиндра снарядом разбиты вдребезги, перебиты трубопроводы. Успел оплавиться дюралевый капот. Если бы Пресняков помедлил с противопожарным краном, полет мог кончиться трагически.

20 ноября на поле перед торпедоносцами выстроился весь личный состав. Борзов по поручению Военного совета КБФ вручал гвардейцам боевые награды. Пресняков и Иванов были удостоены ордена Красного Знамени.

– Уверен, что эта награда не будет последней, – тепло сказал командир.

...Экипаж капитана Константюка после бомбового удара возвращался на базу. Петр Кошелев точно вывел самолет в район аэродрома. Но тут все вокруг утонуло в густом тумане. При попытке посадить торпедоносец комэск зацепился за деревья, машина загорелась и свалилась на землю. Трудно сказать, что могло бы случиться, если бы не Кошелев. Верный закону гвардейцев "сам погибай, а товарища выручай", штурман полез в огонь, вытащил капитана.

23 февраля 1944 года в полку двойной праздник – День Красной Армии и награждение полка орденом Красного Знамени. Виктор Михайлович Калашников выступил. с докладом об истории Красной Армии. Пропагандист капитан Михаил Марголин подготовил карту боевых действий полка за прошедший год. Парторг майор Букин провел с молодыми беседу "Коммунисты в бою". Ему было о чем рассказать: в самых трудных боях впереди были члены ленинской партии. Много теплых слов сказал парторг о Преснякове и Иванове.

В ночь на 21 мая Борзов напутствовал Преснякова и Иванова перед крейсерством:

– Смотрите в оба на лунную дорожку, а сами скромно оставайтесь в тени.

Раньше по методу командира полка на лунной дорожке потопил транспорт Герой Советского Союза Шаманов. Успех в те сутки сопутствовал и экипажу Преснякова, но он уничтожил тральщик на рассвете, когда развиднелось.

А теперь – звездная ночь. В устье Финского залива гвардейцы обнаружили транспорт и два сторожевых корабля. Пресняков "скромно" держался в темной части горизонта. От луны к бомбардировщику идет лунная дорожка. Транспорт на ней четко виден. Пресняков и Иванов заходят в атаку, стремясь не выпустить транспорт за пределы светящейся полосы. Высота – минимальная. Дистанция менее шестисот метров. Иванов передает:

упреждение – треть длины транспорта.

Транспорт удалось потопить настолько внезапно, что с кораблей противника не раздалось ни одного выстрела. Действовали, как учил Борзов и как он сам потопил транспорт в декабре.

Борзов поздравлял:

– Молодцы! Эксперимент завершен, теперь можно и молодым начинать.

Через несколько дней победу на лунной дорожке одержали новобранцы полка – Михаил Шишков с Иваном Бабановым и Вадим Евграфов с Виктором Будара-гиным.

В восемьдесят четвертом году я прочитал балладу флотского поэта, которая так и называлась "Лунная дорожка". Посвященная маршалу авиации Герою Советского Союза Ивану Ивановичу Борзову, баллада славила отвагу торпедоносцев, которые, проявляя исключительную выдержку, искали, находили и уничтожали фашистские корабли. Что ж, действия летчиков Первого гвардейского на лунной дорожке достойны поэтических строк.

Вадим Евграфов

Евграфов – самый молодой летчик Первого гвардейского, но летный стаж его исчислялся почти четырьмя годами. В свое время, занимаясь в 256-й московской средней школе, Вадим восьмиклассником поступил в аэроклуб и закончил его одновременно с десятилеткой. После Ейского училища – Балтика. Штурманом к сержанту Евграфову назначили Виктора Бударагина. Бударагин не кончал училище, как большинство гвардейцев. Служил краснофлотцем в 12-й истребительной эскадрилье. В начале Отечественной совершил в качестве стрелка-радиста 120 боевых вылетов, участвовал в потоплении сторожевого корабля, за что был награжден орденом Красного Знамени. Летом 1942 года раненого стрелка-радиста направили на ускоренные курсы летчиков-наблюдателей, а затем назначили штурманом к сержанту Евграфову.

На войне каждый полет-испытание. В одном случае удается выполнить приказ, не получив ни одной царапины. В другом возвращение похоже на чудо. Бывает р так, что однополчане уже считают экипаж погибшим, а .он возвращается.

...Ночью группа МБР-2 бомбардировала железнодорожный узел в Нарве. Зенитная артиллерия неистовствовала. Когда МБР-2, ведомый Евграфовым, выходил на боевой курс, близко разорвался снаряд. Захлебнулся, теряя мощность, мотор. Но бомбы экипаж сбросил точно. На развороте в мотор попало еще несколько осколков, Евграфов сказал штурману:

– Тяну в залив!

МБР с безжизненным мотором ударился о воду...

Друзья, видевшие все это, доложили, что самолет Евграфова после выполнения задания сбит зенитной артиллерией. А экипаж в это время боролся за жизнь. Евграфов и стрелок-радист помогли получившему тяжелую травму Бударагину выбраться из самолета в надувную бортовую резиновую лодку. Авиаторы смогли добраться на ней к острову, где находились балтийские моряки. Удалось и самолет отбуксировать на свою базу. В нем насчитали более трехсот пробоин.

Экипаж сплачивался в рейдах по базам противника. В районе Хельсинки Евграфову и Бударагину удалось "расшифровать" график движения транспортов. Сведения, которые привез экипаж, помогли нанести сильный удар по морскому противнику.

С таким "багажом" в сорок третьем году Евграфов и Бударагин прибыли в Первый полк и составили экипаж торпедоносца.

23 февраля 1943 года Евграфов и Бударагин с малой высоты нанесли бомбовый удар по эшелону на станции Молосковицы. Движение на этом участке дороги врагу не удалось восстановить в течение трех суток. В те же февральские дни Евграфов бомбил военно-морские базы противника и плавсредства в них.

Воевали Евграфов и Бударагин лихо и умело, об их боевых делах писали газеты, сообщало радио. Известность вполне заслуженная.

Однажды, когда заканчивалась предполетная проработка боевого задания, командир полка, улыбнувшись, сказал:

– А слава о Евграфове докатилась до Британии. – И протянул Вадиму голубой, как небо, конверт. Никогда еще не получал Вадим письма в таких шикарных конвертах. Из Москвы шли обычные в военную пору треугольники – от матери. Девушки вообще не писали, любовь еще не пришла. А тут незнакомка из Лондона, прочитав о блестящих победах русского аса, командира краснозвездного торпедоносца, обращалась к парню, которому едва перевалило за двадцать, но имени-отчеству – Вадим Николаевич, называла храбрым русским летчиком, поздравляла с победами, просила его и всех советских летчиков беспощадно бороться с фашистами. Берилл Нордскот – так звали англичанку огорчалась, что "в Лондоне вместо цветников появились огороды", но надеялась после войны вручить Вадиму Николаевичу самый большой букет, какой только можно переслать с британских островов в Советскую Россию.

Письмо сыграло неожиданную роль в жизни Евграфова. Раньше его даже многие командиры называли по имени. После вручения письма из Лондона к нему обращались только по имени-отчеству. Конечно, письмо – лишь повод, причина в другом: самый молодой летчик становился настоящим командиром воздушного крейсера. После ударов по опорным пунктам врага в Прибалтике он атаковывал корабли, транспорты, обеспечивал безопасную проводку наших подводных лодок в Балтийское море.

22 мая 1943 года экипаж Евграфова совершил ряд рейдов к Таллину, бомбардировал порт и вызвал в складских помещениях сильные взрывы. 30 мая стало известно, что в Финском заливе гитлеровцы пытаются создать безопасный фарватер для своего флота. Наши самолеты решительно атаковали противника. Евграфов и Бударагин с малых высот бомбили фашистский тральщик. Корабль был поврежден, потерял ход, но уцелел. И когда экипаж вернулся, Евграфов заявил:

– Уничтожить не удалось.

Командир успокоил:

– Вы не дали тральщику поработать. А соседи завершили дело, пустили тральщик на дно.

– Так это же соседи...

– Правильно, надо стремиться, чтобы каждая бомба поражала цель. Вот вы и подумайте с Бударагиным, в какой момент ошиблись, – посоветовал комэск.

Больше не пришлось Евграфову докладывать: "корабль поврежден". Корабли и транспорты, атакованные Евграфовым и Бударагиным, неизменно отправлялись на дно. Да и удары по сухопутным целям стали еще эффективнее. Летом сорок третьего года экипаж уничтожил в Усть-Луге крупный склад с боеприпасами. Через час после ухода Евграфова наш разведчик фотографировал многочисленные взрывы и пожары – следствие снайперского удара гвардейцев. Потом балтийцы разрушили полотно на железнодорожном участке Красногвардейск – Нарва.

Одно из последних заданий, которое Евграфов и Бударагин выполняли на МБР-2, – бомбежка минных полей противника. Операция проводилась в интересах флота. С большими трудностями и опасностями штаб флота определил расположение вражеских минных полей. Надо было пробить в них фарватер для наших подводных лодок. Сделать это силами тральщиков не было времени. Оставались самолеты. Евграфов – в числе тех, кому доверили поистине ювелирную работу. Летчики, не уклоняясь ни на градус от указанного курса, бомбили, казалось, пустынные воды. Но, словно вызванные цепной реакцией, вслед за взрывами бомб, сброшенных Бударагиным, в глубине начинали взрываться мощные морские мины. Фарватер был пробит. Подводные лодки Балтфлота скрытно выходили в, казалось бы, запертое пространство моря и наносили торпедные удары по гитлеровским кораблям. А скоро Евграфов с Бударагиным стали с торпедой под фюзеляжем крейсировать над самыми отдаленными уголками моря.

Специальных тренажеров для имитации торпедной атаки не было. Приспособили трактор, и в стороне от летного поля с рассвета до темна он таскал макет корабля, и Евграфов, Бударагин и другие молодые гвардейцы под руководством Борзова тренировались в расчетах торпедных атак, в работе с тяжелой пулеметной турелью. Зачеты сдавали непосредственно в бою.

К середине мая 1944 года счет потопленных гвардейцами фашистских судов приближался к сотне. Потери для гитлеровского флота были настолько тяжелыми, что-в Германии объявлялся национальный траур. Но и балтийцы понесли потери. На боевом курсе и после бомбовых и торпедных атак погибло в волнах немало гвардейцев. Полк мстил за них.

22 мая Евграфов, Бударагин, стрелок-радист гвардии краснофлотец Болыпов и воздушный стрелок гвардии сержант Перегуда вылетели в море. Прошли фронт, под крыльями уже виднелось море. Облачность становилась все ниже и ниже. Самолет прижимало к волнам, начался дождь. Видимость не превышала полтора-два километра. И все же экипаж нашел транспорты, охраняемые сторожевыми кораблями.

– Атакуем самый большой! – скомандовал Евграфов. Летчик вышел к транспорту под курсовым углом около 60 градусов – выгодное положение для уверенного удара. И тут на фашистских судах словно очнулись. Зенитки и автоматы открыли сильный огонь. Орудия стреляли не только по самолету, но и перед ним, в море, и торпедоносец встретила стена опасных водяных столбов. Но торпеда неотвратимо шла к транспорту, после взрыва он перевернулся и скрылся под водой.

В ночь на 27 мая торпедоносец; Евграфова снова ушел в дальний рейд. Перед вылетом на командном пункте собрались экипажи боевых летчиков Преснякова, Гептнера, Смолькова, Шишкова, Большакова, Пучкова, Тарасова, Евграфова. Борзов напомнил:

– Мы уничтожили девяносто девять кораблей противника. Сегодня кто-то из вас вступит в бой с сотым. И, я уверен, победит...

Торпедоносцы разошлись по своим районам поиска. Евграфов вел самолет, прижимаясь к морю. Внизу виднелись белые гребни волн. Евграфов и Бударагин вместе заметили транспорт. В эскорте – два сторожевых корабля. Суда находились как раз на том фарватере, куда посылал И. И. Борзов экипаж Евграфова. Летчик ушел на темную сторону горизонта и, оставаясь невидимым, вышел в атаку. Внезапный удар принес успех: ураганный огонь, открытый со стороны сторожевиков и гибнущего судна, уже не мог быть таким опасным, как на боевом курсе. Стрелок-радист доложил по радио: "00 часов 53 минуты, потоплен транспорт в 2500 тонн. Возвращаюсь домой, все в порядке. Евграфов". Самолет не получил ни одной царапины.

Через пятнадцать минут после приземления пленка была проявлена – победа очевидна.

На командном пункте ожидание сменилось радостью.

– Есть сто уничтоженных фашистских кораблей! – воскликнул начальник связи гвардии старший лейтенант Анатолий Иванов.

– Будем докладывать командующему? – спрашивает начальник штаба гвардии майор К.С. Люкшин.

– Нет, – отвечает командир, – доложим, когда вернутся все экипажи.

Другие экипажи, ушедшие в крейсерский полет, также вели настойчивый поиск.

...Чем дольше в воздухе, тем изнурительнее полет. Пора подумать о возвращении, но Иванов молчит, насупившись. И Пресняков молчит. Сверлит мысль: неужели зря утюжили воздух? Неужели действительно в этих квадратах, определенных Борзовым, не было никаких судов? А что если прозевали?..

"Сраму не оберешься", – думает Иванов. Экипаж в этот полет отправлялся на новеньком торпедоносце. Весь морской простор перед Николаем, и когда торпедоносец идет в атаку, Иванов видит все происходящее и сам бросает торпеду. Никита Котов увидел самолет и сказал Ивану Ивановичу:

– Наконец-то и мы полетаем на новой машине. Борзов улыбнулся, ответил мягко, но твердо:

– И мы полетаем, Никита Дмитриевич. Но сегодня даю самолет Преснякову. Заслужил. И к тому же я обещал...

...Ноет спина, слезятся от напряжения глаза. Усталость охватывает все тело. Надо встряхнуться. Иванов делает нечто похожее на физкультпаузу и советует то же самое командиру.

– Скляренко, – вызывает Иванов, – посмотри хорошенько.

Сергей Скляренко – настоящий щит торпедоносца. Зрение у него, как считают Пресняков и Иванов, удивительное. Недаром он – воздушный снайпер. Огонь Сергея стоил врагу многих потерь не только на земле и корабельных палубах: недавно он уничтожил фашистский перехватчик. И сейчас он смотрит в оба. Заколотилось в груди, когда он негромко, как бы рассуждая с самим собой, проговорил:

– Смотрите левее. По-моему, дымки у среза воды, А может, у меня дымки в глазах...

Пресняков сразу довернул на противника. Конвой – четыре транспорта и сторожевой корабль. Радость бушует в груди: нашли врага.

Иванов работает с линейкой, определяет скорость и курсовой угол движения конвоя и в то же время с нежностью повторяет:

– Ах, Сереженька, ну и удалец, гляделочки твои золотые. Понимаешь, радость моя, в этом конвое сотый дымит!

Скляренко отмалчивается. Он понимает, что сотый – это очень здорово, и сделает для победы все, от него зависящее.

Самый крупный транспорт идет третьим. Построение свидетельствовало о том, что именно это судно везет наиболее важный груз. Если мины – подорвутся те, кто впереди. Если атака подводных лодок или торпедоносцев – прикроют все. Именно этот транспорт и выбирает Александр Пресняков.

Теперь надо вспомнить, что советовал Иван Иванович". Главное, говорил командир полка, внезапность. Но не получилось на этот раз. Противник увидел приближаюищися самолет. Сторожевой корабль дал полный вперед – это гвардейцам подсказал сильный бурун за кормой корабля. Повисшая на парашюте осветительная ракета выхватила из темени торпедоносец, и близко рвутся трасси рующие снаряды. Девятьсот, восемьсот, семьсот метров до избранной цели – главной единицы конвоя. Надо ответить на огонь, ударить по прислуге зениток и автоматов. Пресняков прицеливается самолетом, успевает подумать об упреждении и поправке на траекторию и нажимает на гашетку.

Между тем до транспорта – пятьсот метров, и расстояние с каждым мгновением тает. Пресняков прижался к самым волнам. "Что там Коля, уснул, что ли?" – успел подумать Пресняков и сразу услышал голос друга:

– Бросил!

Пресняков на максимальной скорости, едва не задевая надстройки, пролетел над взорвавшимся транспортом.

Самый большой в конвое транспорт ушел на дно.

Сдав самолет технику, Пресняков и Иванов, возбужденные и довольные, побежали на командный пункт. Не сразу заметили, что в углу за картой сидят Вадим Евграфов и Виктор Бударагин.

– Товарищ гвардии подполковник, – докладывает Пресняков. – В Рижском заливе потопили транспорт водоизмещением в 5000 тонн...

– Поздравляю, – Борзов сильно жмет руки гвардейцам.

– ...Это сотый, товарищ командир, – продолжает доклад Пресняков.

– Нет, не сотый, – улыбается Иван Иванович.

– Как не сотый?

– Сотый потоплен Евграфовым и Бударагиным.

– А мы? – Иванов так расстроен, что выступает вперед, – А наш?

– И ваш не пропадет, Иванов. Ваш – первый во второй сотне. Открыт новый счет.

Художник летчик Алексей Скрябин нарисовал в стенгазете дружеские шаржи на победителей. Иванов нарисован улыбающимся мальчишкой. Подпись под рисунком такая: "Мал Иванов, но дорог". Подпись сделал Пресняков. Ему виднее: вместе топили фашистские корабли.

Примерно через тридцать минут после победы Преснякова гвардии лейтенант Большаков, гвардии старший лейтенант Андреев, гвардии старший сержант Гуськов и гвардии сержант Юдкин также обнаружили транспорт водоизмещением 6000 тонн. Это была сто вторая по счету победа над морским противником. А поставил победную точку в ту ночь потоплением транспорта в 7000 тонн Гептнер, который получил звание лейтенанта. С ним были штурман Половко и стрелок-радист Бондаренко. Поиск экипаж вел долго и настойчиво. Зато, обнаружив противника, Гептнер атаковал настолько стремительно, что до сброса торпеды с судна не успели произвести ни одного выстрела.

Народный комиссар Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, Военный совет Балтфлота тепло поздравили Борзова с победой гвардейских торпедоносцев. Гордые и радостные, слушали балтийцы оперативную сводку за 27 мая. Левитан читал: "В ночь на 27 мая самолеты-торпедоносцы Краснознаменного Балтийского флота наносили удары по транспортам противника. В результате действий торпедоносцев в Рижском заливе потоплены 2 крупных немецких транспорта. Кроме того, 2 транспорта противника водоизмещением в 7 тысяч тонн потоплены в Финском заливе".

Фамилий летчиков-героев в сообщении Совинформбюро не было, но вся Балтика уже знала имена Евграфова и Бударагина, Преснякова и Иванова, Большакова и Андреева, Гептнера и Половко. Эти летчики и штурманы и вместе с ними Сергей Скляренко в тот же день были награждены орденами Красного Знамени.

И еще одно радостное событие ожидало гвардейцев. В феврале указом Президиума Верховного Совета СССР Первый гвардейский минно-торпедный полк был награжден орденом Красного Знамени. И вот сейчас, через несколько часов после замечательной ночной победы 27 мая, на аэродром прибыли командующий Балтфлотом В.Ф. Трибуц и командующий балтийской авиацией М. И. Самохин. Знаменосец полка флагманский штурман Никита Котов, пройдя перед строем, передал знамя командиру полка И. И. Борзову. Адмирал В. Ф. Трибуц поздравил личный состав с потоплением сотого вражеского корабля и началом нового боевого счета.

– В вашем полку выросло четырнадцать Героев Советского Союза. Военный совет уверен, что их число будет расти. Усиливайте удары на море, беспощадно топите вражеские корабли...

Зачитав Указ, подписанный Михаилом Ивановичем Калининым, командующий прикрепил к гвардейскому знамени орден Красного Знамени...

Карты – на запад

Июнь сорок четвертого. Три года войны. Сколько аэродромов пришлось поменять! Вначале вынужденно с прибалтийских аэродромов перебазировались к Ленинграду. Позднее, чтобы не дать врагу вывести самолеты из строя, перешли на дальние аэродромы. А теперь торпедоносцы искали площадки ближе к району боевых действий. Вот и в первые дни июня – бросок на запад, правда, еще не большой, всего на сотню километров. Приблизились к району боев и истребители, которыми командовал П. И. Павлов. Они помогли уже в первые дни после перебазирования нанести противнику значительный урон.

Борзов держит под контролем торпедоносцев весь Финский залив и значительную часть моря. Торпедная атака стала привычной. Гвардейцы научились взаимодействовать, нанося удары парами и звеньями одновременно с разных направлений. Умело маневрировали и точно атаковали тихоокеанец Тарасов, Смольков, Девяткин, Турбин, Евграфов и Бударагин, Шишков и Бабанов, Пресняков и Иванов.

Противник резко усилил противовоздушную оборону. Даже небольшие по размеру транспорты оснащались скорострельными автоматами и зенитками. Борзову на поврежденной снарядами машине пришлось, спасая торпедоносец, на одно колесо сажать самолет на запасном аэродроме. Требовались еще большие волевые качества и гибкая тактика во время атаки.

Борзов не представлял службу без творческого отношения к боевому опыту. Каждый бой – урок. Командир воспитывал у гвардейцев инициативу, стремление к творческому мышлению и эти качества высоко ценил. Летчик Шарыгин, отчаявшись найти вражеское судно в открытом море, на бреющем ворвался в военно-морскую базу противника, сбросил торпеду на стоявший на рейде корабль и точно зафиксировал все суда, находившиеся в бухте. Сделал летчик это настолько неожиданно и дерзко, что зенитная артиллерия не успела открыть огонь. Сведения, которые летчик доставил, помогли нанести эффективный удар по кораблям. Эта инициатива заслужила одобрение командира полка, о ней он рассказал на общем полковом разборе.

В июне параллельно с боями на море разрабатывалась Свирско-Петрозаводская операция. Командование Карельского фронта предполагало, что во время форсирования нашими войсками реки Свирь в нижнем течении противник, открыв затворы Свирской плотины, постарается потоком воды из верхнего бьефа не только сорвать форсирование, но и отрезать уже переправившиеся войска. Значит нужно до наступления войск нарушить систему затворов и спустить воду. Дальнебомбардировочная авиация обычными методами выполнить задачу не могла. Требовались безошибочные попадания. Решили привлечь балтийских летчиков, освоивших топмачтовое (рикошети-рующее) бомбометание тяжелыми фугасами с бреющего полета.

Топмачтовое бомбометание в ту пору на Балтике уже прочно входило в практику. Поясним, что это такое. Наверное, каждому случалось бросать в воду камешки. Если бросок оказывался сильным и умелым, камешек, ударившись о воду, взлетает, снова ударяется о воду и снова взлетает, будоража поверхность реки. Пять, шесть, десять прыжков совершает камень, прежде чем уйти на дно. Так же происходит с бомбами, сброшенными с самолета на высоте корабельных тоновых огней. Отсюда – "топ-мачтовый удар". В сочетании с торпедной атакой топмачтовые удары обеспечили гвардейцам десятки побед. Борзов сам показал, как наиболее эффективно пользоваться новым методом.

В конце третьего года войны предстояло применить топмачтовое бомбометание не только по кораблям, но и по затворам плотины. Борзову и его летчикам приходилось уничтожать мосты, построенные руками советских людей, железнодорожные станции, наконец, собственные аэродромы, занятые врагом. Но тяжелее всего было разрушать эту плотину на Свири. С болью в сердце выслушали гвардейцы боевую задачу.

Руководство всей группой самолетов-миноносцев, топмачтовиков, штурмовиков и истребителей взял на себя командующий ВВС КБФ М.И. Самохин. Борзов вылетел на аэродром подскока. В его группе были Большаков, Шведов, Иванов, Крикуха, Пелевин, Андреев, Леонов, Фурса, Гладилин, Чуевский, Гришкевич, Веревкин, Еремин, Коршунов, Огородников, Сухоруков, Тихонов. Все они имели опыт топмачтового бомбометания. Вместе с гвардейцами боевую задачу выполняли летчики 51-го минно-торпедного пояка во главе с тихоокеанцем Иваном Тихомировым. По поручению командующего Борзов перед ударом организовал тренировки и на полигоне. С малых высот атаковали макеты затворов плотины, отработали тактические приемы. Под руководством Котова тщательно изучили маршрут, чтобы как можно незаметнее, без потерь подойти к цели.

В ночь на 20 июня Шведов и Миронов под прикрытием истребителей попытались пройти в район плотины, но туман с Ладоги не позволил найти цель. И второй полет – неудача. Шведов попал в зону сильнейшего зенитного огня и был сбит. В третьем полете, несмотря на интенсивное противодействие, балтийцы точно сбросили мины, и они пошли на плотину, взорвали в двух местах. Геройски действовали Тихомиров, Сачко, комсорг эскадрильи Филимонов, Конторовский. Каждый экипаж произвел по четыре вылета.

Вода из верхнего бьефа ушла, и войска Карельского фронта начали решительное и победоносное наступление. Командование Карельским фронтом объявило благодарность балтийским летчикам. В эти же дни гвардейцы вели напряженные бои на море, стоившие тяжелых потерь. Особенно горькой была гибель Героя Советского Союза штурмана гвардии капитана Михаила Советского.

В сложной метеобстановке Михаил привел самолет на базу. Сделали круг над аэродромом. Оставалось лишь точно приземлиться. Но переволновавшийся в бою летчик Гожев убрал... шасси. Самолет ударился о полосу, развернулся и врезался в заброшенную землянку...

Грамота о присвоении звания Героя Советского Союза в таких случаях передается близким. Советский не знал отца и матери, не было у него жены и детей. И грамоту Борзов направил в Москву, в школу, где учился Михаил. Уже сменилось не одно поколение пионеров, многие стали дедами, а Советский остался с ними вечно молодым... С почестями хоронили летчики товарища и поклялись воевать, как Михаил Советский.

Посланец Тихоокеанского флота гвардии капитан Тарасов торпедировал 2 июля транспорт водоизмещением 3500 тонн. Поздравляя экипаж с победой, Борзов с уважением думал о Кошелеве: лишь совсем недавно он, сам получив травмы, спас тихоокеанца Константюка, вытащив его из горящего, готового взорваться торпедоносца. И вот опять хладнокровно летает с другим летчиком и продолжает топить фашистские корабли. Успех гвардейцев отметило Советское информбюро. В сводке за 2 июля было сказано: "летчик Тарасов и штурман Кошелев торпедировали и потопили транспорт противника водоизмещением в 3500 тонн". В письме на Тихоокеанский флот Тарасов поделился со старыми друзьями своей радостью. Летчики были награждены орденами Красного Знамени. Получил награду – орден Отечественной войны – инженер Виктор Кузьмич Морозов, отлично готовивший к полетам материальную часть.

В оперативной сводке за 14 июля новое сообщение о победах летчиков Борзова: "Летчики Краснознаменного Балтийского флота потопили в Балтийском море два немецких транспорта. Один транспорт водоизмещением в 8000 тонн торпедирован и пущен ко дну летчиком лейтенантом Шишковым и штурманом лейтенантом Бабановым. Другой транспорт водоизмещением в 6000 тонн потопили летчик младший лейтенант Девяткин и штурман лейтенант Базаров"

Успех экипажа Шишкова и Бабанова разделяли сержант Двойнишников и младший сержант Долгов. В экипаже Девяткина хорошо проявили себя стрелок-радист Гладилин и воздушный стрелок Баженов. К успехам Шишкова уже стали привыкать, а решительная атака юного Девяткина стимулировала боевую работу пополнения.

17 июля на Балтике отмечали День физкультурника. Все воскресенье в перерывах между боевыми вылетами в полках проходили соревнования. В Первом гвардейском весь личный состав – от командира полка Борзова до моториста состязался в беге, метании гранаты, прыжках в высоту, плавании. А потом борьба сборных коллективов. Среди участников – чемпион СССР по прыжкам в воду гвардии старший лейтенант И. Баркан, Герой Советского Союза Н. Афанасьев. Вечером – футбольный матч между командами летчиков и береговой обороны. Победила команда ВВС, в составе которой было пять боевых летчиков из полка Борзова.

Спали после соревнований крепким сном. 18 июля со свежими силами отправлялись в крейсерский полет. Шишков и Бабанов продолжили победную серию, потопив транспорт водоизмещением в 4000 тонн. Пресняков и Иванов потопили транспорт водоизмещением в 10000 тонн. Не услышав в сводке о победе экипажа, Николай Иванов совсем было расстроился. Но потом заявил:

– Видимо, мы засекречены.

Но как он радовался, когда принесли газету и в ней было сказано, что "экипаж торпедоносца Краснознаменного Балтийского флота в составе летчика капитана Преснякова и штурмана старшего лейтенанта Иванова атаковал и потопил в Балтийском море крупный транспорт противника".

– Эх, догадались бы в Знаменке, что это я, Колька, – вздыхал Николай. А то ведь Ивановых у нас в полку и то добрый десяток...

Но скоро об отваге Иванова узнали и в родной Знаменке.

22 июля 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР командиру полка Ивану Ивановичу Борзо-ву, Григорию Бажанову, Николаю Иванову, Никите Ко-тову, Петру Кошелеву, Александру Преснякову, Виктору Чванову было присвоено звание Героя Советского Союза. Никогда раньше в полку такому числу авиаторов не присваивалась высшая степень отличия. Звание Героя Советского Союза этим же Указом было присвоено Иосифу Сачко, Ивану Тихомирову, Илье Пономаренко. Пономаренко до недавнего времени был помощником командира Первого гвардейского, его для передачи боевого опыта направили в 51-й полк. Тихомиров и Сачко вместе с летчиками Борзова участвовали в морских операциях. Гвардейцы порадовались за своих товарищей по оружию. Борзов поздравил со званием Героя Советского Союза летчиков-истребителей Александра Алексеевича Мироненко и Павла Ильича Павлова, прикрывавших торпедоносцы во многих боевых вылетах.

Сотни горячих пожеланий новых успехов и поздравлений от родных, друзей, трудовых коллективов, общественных, государственных и партийных органов получал в эти дни командир полка! Пришло письмо и от земляков Николая Иванова. Секретарь районного комитета партии Григорий Перфильевич Бескровных писал: "Гордимся, что наш земляк Николай Дмитриевич Иванов стал героем. Поклон ему и поклон командирам, которые сделали его таким замечательным воином". Борзов и Калашников отвечали: