Текст книги "Пароль - Балтика"

Автор книги: Михаил Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Постарайтесь незаметно проскочить мимо Хельсинки в море, – наставлял Борзов.

...В середине ночи торпедоносец ушел в непогоду. На подходе к Гогланду почувствовали обледенение. Тяжелеют крылья. Штурман и стрелок-радист Трусов доложили, что киль и стабилизатор тоже покрываются льдом. Но не возвращаться же! Ведь командир именно их выбрал, он надеется. Стрелецкий решительно прибавил обороты, торопясь к намеченной цели.

Над Хельсинки почти безоблачно. И... светло. Пожары полыхали до горизонта. Дальняя авиация выполняла задачу, о которой говорил Борзов. Истребителям противника не до одиночного самолета, идущего в море. Долгий поиск заканчивался: не удалось обнаружить ни одного транспорта, а на востоке появилась тонкая светлая полоса.

– Как с горючим? – спросил штурман.

– Минут на 15-20 плюс на обратный путь, – ответил Стрелецкий.

– Пройдем западнее, тогда решим как быть, – сказал Афанасьев.

Минут через десять заметили дымки на горизонте. Вот она, цель: транспорт в сопровождении трех сторожевых кораблей. Самолет шел на заданной скорости над самой водой. Корабли все ближе и ближе. Вначале радостное возбуждение – противник прозевал. Но это заблуждение, огненные трассы рванулись со всех кораблей. Петр доворачивает самолет, как просит штурман. Еще несколько секунд полета и...

Стрелецкий вскрикнул от боли. Самолет, помимо его воли, скользнул вправо к самой воде. "Я ранен", – подумал Стрелецкий.

Афанасьеву – ни слова. Рука летчика автоматически убрала газ левому мотору и дала полные обороны правому. "Штурвал влево и на себя, высота опять заданная, глаза в прицел, черту на форштевень транспорта", – так думал Петр Стрелецкий, и так он делал.

Но Афанасьев недоволен вялым маневром. Он не знал,. что пуля угодила другу в ногу и раздробила кость, что нестерпимая боль заставляет стонать Петра. Слабость обволакивала, лилась на пол кровь.

"Я, кажется, теряю сознание", – подумал летчик.

– Командир, бросай торпеду! Пора! – кричит штурман.

Стрелецкий нажал на кнопку сбрасывателя торпеды и рванул штурвал на себя. Машина вздыбилась над самыми мачтами. Рыская по курсу, она вышла на максимальной скорости из зоны зенитного огня.

– Взрыв! Торпеда попала в центр транспорта! – прокричал штурман Афанасьев. – Поверни, надо сфотографировать! Еще один взрыв! Командир, быстрее развернись! Транспорт тонет! Не успею заснять!

У Стрелецкого красные круги в глазах. Он попытался развернуться и только сейчас понял, что ранен тяжело и двинуть педаль не в состоянии. Левая нога сползла с педали и неестественно вывернулась.

– Командир, почему молчишь? – спросил Афанасьев. – Я же просил развернуть машину.

"Говорить или не говорить о ранении?-думал летчик. – Помочь они все равно ничем не могут. Лучше" пусть радуются победе".

– Все в порядке, – сказал Стрелецкий. Боязнь потерять сознание заставила летчика крепче сжать штурвал. Он хотел остановить кровь, но не мог дотянуться до аптечки. Где взять жгут? Ремешок от планшета, вот что поможет...

Потом, на земле, Борзов и все однополчане удивлялись, как Стрелецкому удалось наложить жгут на разбитую ногу и одновременно вести торпедоносец. Но сумел, хотя несколько раз самолет, теряя высоту и скорость, едва не задевал крылом воду...

– Командир, что с тобой? – тревожно спросил Афанасьев.

Гвардейцы подходили к району, где обычно встречались вражеские истребители. Стрелецкий думал именно об этом. Ведь маневрировать он не мог. И он сказал экипажу о том, что скрывал:

– По-видимому, мне покалечило ногу. Смотрите за воздухом. Вопросов задавайте поменьше, мне тяжело...

– Ясно, Петро. Веди самолет, а за хвост будь спокоен, – ответил Николай Афанасьев за себя и за Трусова.

Пилотировать на бреющем труднее. Тем более раненому летчику. Но Стрелецкий вел самолет над самой водой, чтобы не засекли посты наблюдения. В голове мутилось, хотелось закрыть глаза.

Вот и Эстония. Хватит ли бензина? Не остановятся ли внезапно моторы? Приборы не работали: осколки повредили электропроводку. А тут еще доклад Трусова:

– Слева приближается "Мессершмитт-110". Фашист начал догонять, но штурман и стрелок открыли угрожающий огонь. "Мессершмитт" отстал. Уже когда оторвались от преследования и напряжение несколько улеглось, Стрелецкий почувствовал тошноту, в глазах вновь поплыли красные круги. Усилием воли летчик заставил себя овладеть самолетом и даже набрал высоту, чтобы не врезаться в заснеженную землю.

– Держись, Петро! Уже скоро Чудское озеро, а там до аэродрома чуть больше двухсот километров. В крайнем случае сядем на запасном, все-таки ближе, – успокаивал Афанасьев.

– Нет, надо идти к себе, – упрямо ответил Стрелецкий.

Впереди покрытое льдом Чудское озеро. Самолет наскочил на фашистскую зенитную батарею. Фашисты забегали по огневой позиции, и стволы пушек начали быстро разворачиваться в сторону самолета.

И новая встреча с истребителями противника. Пара "Фокке-Вульфов-190" сразу же пошла в лобовую атаку. Подставить им хвост – значит подвергаться серьезной опасности. Да и не мог Петр маневрировать. Стрелецкий открыл огонь из всех огневых точек передней кабины...

Показался родной аэродром. Вот когда Петр разволновался. Боялся потерять сознание. Командир уже знал, что Стрелецкий тяжело ранен, и сам встал с флажком у "Т" тревожно следя за посадкой. Много раз Борзов возвращался из огня раненый, обоженный, но волновался меньше, чем сейчас. Самое простое решение для раненого пилота – сесть на фюзеляж. Но почему-то Борзов был уверен, что Петр не захочет калечить торпедоносец. Он, Борзов, во всяком случае попытался бы посадить самолет нормально. Так же решил и Стрелецкий.

Оставалось только выпустить шасси. Это так просто. Нужно наклониться влево и переставить кран на "выпуск". При первой попытке – неудача. Стрелецкий решил "схитрить": рывком передвинул кран на выпуск шасси, закричал от боли. И сразу – на посадку. Машина толчком коснулась бетонного покрытия и понеслась к снежной гряде за границей взлетно-посадочной полосы. "Немедленно левый тормоз", – работает мысль. Но как это сделать, если нога перебита? Левой рукой педаль не достал. Попытался перебросить правую ногу через штурвал. Тоже не получилось. Быстро схватив обеими руками левую, разбитую ногу, он сунул ее в педаль. Самолет дернулся влево, Стрелецкий выключил зажигание и сразу потерял сознание...

Очнулся в санчасти. У изголовья увидел командира полка.

– Товарищ командир! – начал докладывать.

– Знаю! – прервал Борзов доклад летчика. – Молодец, что живой. Сейчас придут штурман и стрелок-радист. Хочу с вами выпить по стопке, врач говорит – не повредит...

Так закончился этот крейсерский полет – последний для Стрелецкого.

В Ленинградском военно-морском госпитале все делали, чтобы спасти ногу. Стрелецкий до конца дней своих тепло вспоминал хирурга Федора Марковича Дановича,. операционную сестру Анну Ивановну Юрзину, нянечек и тех, кто думал о нем не по служебному долгу. Несколь ко раз в критические для летчика дни давала ему кровь для переливания незнакомая ленинградка Настя Соловьева. Стрелецкому писали летчики, артиллеристы, морские пехотинцы, подводники. И еще были письма от Е. Д. Стасовой, соратницы В. И. Ленина, старейшего члена Коммунистической партии. Елена Дмитриевна проявила теплую, материнскую заинтересованность в судьбе летчика. Часто его навещали Борзов, заместитель командира полка по политической части В.М. Калашников, Николай Афанасьев, Иван Трусов. В один из дней командир от имени Военного совета КБФ вручил Петру орден Красного Знамени – за подвиг, совершенный 27 февраля. А впереди Петра Стрелецкого и Николая Афанасьева ожидала самая высокая награда: Борзов представил их за победы на море к званию Героя Советского Союза. 31 мая 1944 года Петру Федоровичу Стрелецкому и Николаю Федоровичу Афанасьеву, продолжавшему бить врага за себя и за своего друга, Указом Президиума Верховного Совета СССР это звание было присвоено.

Дорогая цена побед

Дорогой ценой добывались победы на море. После ранения Стрелецкого 26 марта погиб слетанный экипаж торпедоносца – Герой Советского Союза гвардии капитан Аркадий Чернышев, штурман гвардии старший лейтенант Н. Сагателов, стрелок-радист гвардии старший сержант А. Крылов и воздушный стрелок гвардии матрос В. Судаков. Все они были авиаторами высокой выучки, воевали с сорок первого года. Их гибель объяснялась резким повышением зенитного противодействия и появлением на Балтике многочисленных перехватчиков "Мессершмит-тов-109Ф" и "Фокке-Вульфов-190", которые сопровождали суда в открытое море, а другие вражеские перехватчики встречали свои суда. Что касается зенитных средств, то теперь каждый транспорт оснащался автоматическими установками высокой скорострельности, а боевые корабли каждый раз встречали торпедоносцы не только снарядами зениток и автоматов, но и били прямой наводкой главного калибра и минной артиллерией. Изменилась и тактика действий гитлеровского флота. Фарватеры пролегли по самым труднодоступным районам, и суда часто проходили незамеченными гвардейцами Первого полка и разведчиками.

Одно такое неуловимое судно вызывало особое беспокойство командования Краснознаменного Балтийского флота. Курсируя между базами противника, оно перебрасывало с одного участка фронта на другой крупные пар-тип боевой техники и живую силу.

Именно в это время полк получил бортовую радиолокационную станцию. Первому освоить ее в бою предстояло экипажу командира полка.

...Поздним вечером 5 апреля разведка доложила командующему ВВС КБФ, что вновь замечен "плавучий арсенал". В Первый гвардейский пришел приказ направить на поиск наиболее надежный экипаж. Борзов решил сам выполнить поставленную задачу. Он полагался при этом не только на себя, но и на мастерство Никиты Котова, флагманского штурмана. Этот немногословный майор прошел суровую жизненную и военную школу. Ровесник Борзова, он в пять лет остался сиротой и воспитывался в детском доме. Осенью 1936 года учился. в Ейске на курсах стрелков-бомбардиров, затем летал на Балтике на МБР и с начала формирования Первого полка летал в его составе. В августе 1938 года экстерном сдал экзамены на летчика-наблюдателя и получил офицерское звание. В войне 1939-40 гг., летая в экипаже летчика-комиссара Павлюка, Никита совершил сорок боевых вылетов, в том числе на броненосец противника, и был награжден орденом Красного Знамени.

В Отечественную Котов вступил штурманом звена. Летал с Александром Дроздовым на бомбовые удары по танковым и моторизованным колоннам противника, рвавшимся к Ленинграду. Вместе с Борзовым участвовал в боях под Двинском.

Отвага и мастерство Котова проявились не только в ближних полетах, но и в дальних. ДБ-ЗФ Дроздова и Котова бомбил Кенигсберг, Штеттин, Данциг, многие военно-морские базы противника. В одном из полетов на Штеттин отказал правый мотор. Благодаря тому, что Котов проложил кратчайший курс, экипаж смог вернуться на свой аэродром.

В одном из полетов ДБ-3 Дроздова попал в особо тяжелое положение. Он был атакован над целью. Стрелки В. Кузин и Я. Зильберштейн отражали атаки. Дроздов по расчетам, сделанным которым, вывел самолет на цель. Бомбы были сброшены точно на автоколонну. Три "мессершмитта" обрушились на ДБ-3. Оба стрелка получили ранения, но продолжали отражать атаки. Удачно вел стрельбу Котов.

В сорок втором году Никита Котов вместе с Борзовым был среди пионеров торпедного и бомбового удара по кораблям противника. Звено, которому Котов прокладывал курс, летом южнее Гогланда потопило сторожевой корабль, действовавший против наших подводных лодок. Всего же в сорок втором году на счету самолетов, которые выводил на боевой курс Котов, было потоплено пять судов противника общим водоизмещением 20000 тонн.

Одной из самых поучительных была атака фашистского транспорта в порту Котка. Предполагалось нанести бомбовый удар с 4000 метров, но за сплошной облачностью ни залив, ни земля не проглядывались.

– Надо пробивать, – сказал Котов.

Дроздов повел машину вниз. Когда снизились до 1700 метров, открылся порт. И сразу – сильнейший огонь зениток. Котов словно не видел близкие разрывы, углубился в расчеты и смотрел в прицел. Бомбы накрыли цель: транспорт водоизмещением в 6000 тонн затонул.

Признанием мастерства, отваги и хладнокровия было назначение старшего лейтенанта Котова штурманом третьей Краснознаменной эскадрильи, которой командовал Борзов. И снова он показал себя с самой лучшей стороны. Когда в сорок третьем году потребовалось вылететь на разведывательное задание в глубокий тыл противника, выбор Народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова пал на Котова. Задание в сложнейших условиях было выполнено. В октябре сорок третьего Котов вместе с Борзовым добился большой победы потопил однотрубный двухмачтовый транспорт противника в военно-морской базе, оснащенной мощными средствами противовоздушной обороны.

В одном из вылетов на боевом курсе сдал мотор. Борзову все труднее было справляться с креном. Котов пришел на помощь, ногой держал педаль руля поворота, а руками вместе с летчиком – штурвал. Одновременно провел атаку. Когда шли на базу, Иван Иванович волновался: не потерять бы ориентировку. Ведь руки у Никиты заняты управлением. Штурманскими инструментами он пользоваться не мог. Все высчитывал в уме, запоминал каждую цифру, делил показатели пути на показатели скорости. Нелегко вовсю работать руками и ногами и и то же время, как говорил штурман, "наполнять абстрактные формулы конкретным содержанием". Но Котов и летчику помог и свои обязанности выполнил.

Находчивость проявил Котов и в другом полете, когда в самолет попал осколок снаряда и нарушилось электропитание. Торпедоносец стал "глух": отказало переговорное устройство, застыла стрелка прибора скорости, не подавал признаков жизни авиагоризонт. А ночь темная, временами нельзя понять, что под крыльями – земля или море.

Менее опытный экипаж наверняка вернулся бы:

управление темной ночью без авиагоризонта не сулит ничего хорошего. И действительно, как ни всматривался Борзов, не мог определить, правильно ли летит торпедоносец. И все же торпедоносец вышел на цель и поразил ее. В зареве взрыва торпеды был хорошо виден итог работы флагманского экипажа тонущий транспорт.

...В ночь на 6 апреля сорок четвертого года Котов уходил с решимостью во что бы то ни стало найти и уничтожить груженное оружием судно. Дважды этот транспорт уходил безнаказанно, в третий не уйдет. Но прежде надо было незамеченными проскочить в море. Летели без истребительного прикрытия, чтобы не привлечь внимания фашистских перехватчиков. На бреющем перескакивали наиболее опасные участки и, лишь оставив за собой береговую черту, набрали высоту. Что знал экипаж? Только то, что транспорт вышел из Штеттина. Адресов прибытия могло быть много, значит, главное – обнаружить противника.

Включив радиолокационную станцию, начали, поиск. Конечно, это не такие совершенные средства обнаружения, которыми оснащены современные самолеты флота. Но тогда делался первый шаг, и командир полка Борзов, флагманский штурман Н. Д. Котов, начальник связи полка гвардии старший лейтенант А. Иванов и стрелок-радист А. Евсеенко не забывали о визуальном наблюдении. Впрочем, погода была такой, что легче найти иголку в сене, чем корабль в море. Все пространство было закрыто облачностью. Уже три часа бороздили море, методично галсировали, не оставляя без внимания ни один квадрат.

Море было безмолвно и пустынно. И вдруг Иванов, ждавший появления одной светящейся точки, увидел на экране целый пучок и сразу сообщил командиру. По сигналу штурмана Борзов повел торпедоносец на сближение с целью. Вот он, плавучий арсенал, идущий курсом на Таллин, по ватерлинию в воде. Значит, полностью загружен. Но что это? Из мороси неожиданно выплыли сторожевые корабли. Не ошибся Иванов, докладывая о многочисленных точках на экране: плавучий арсенал охранялся со всех сторон. Если самолет заметили, через несколько секунд огонь всех кораблей сольется в одной точке, там, где заходил на боевой курс торпедоносец Бор-зова. Надо быстрее атаковать. Борзов ювелирно выполнил сигналы Котова.

Последние метры, последние секунды. Иванов и Ев-сеенко у пулеметов. Локатор уже не нужен, все в руках командира и штурмана.

Торпеда сброшена. Самолет пронесся над самыми мачтами. Громко заговорили пулеметы Иванова и Евсеенко, поливая палубу огнем.

...Когда, набрав максимальную скорость, Борзов сделал боевой разворот, экипаж увидел, как над плавучим арсеналом взметнулся столб огня. За первым взрывом последовал другой, еще более сильный, – сдетонировали снаряды, мины, бомбы.

Транспорт кренился на борт и пока не ушел под воду, волны и облака озаряло пламя, а море раскалывалось взрывами.

...Подходили к аэродрому, когда Борзов передал по СПУ:

– Экипаж, спасибо за умелые действия.

В штаб ВВС Иван Иванович представил фотосвидетельство о потоплении транспорта. Его водоизмещение, как считал дешифровщик, составляло 12000 тонн. О победе балтийцев так сообщалось в оперативной сводке Советского информбюро от 7 апреля 1944 года: "Авиация Краснознаменного Балтийского флота сегодня обнаружила в Балтийском море конвой противника в составе транспорта и трех кораблей охранения. В результате атаки самолета-торпедоносца потоплен транспорт противника водоизмещением в 12000 тонн". Иностранные газеты и радио на другой день, по сведениям из немецких источников, внесли "поправку": потопленный транспорт имел водоизмещение не двенадцать, а пятнадцать тысяч тонн...

Информбюро, как правило, не сообщало фамилий летчиков, добившихся победы. Это сделала газета "Летчик Балтики". На всю первую полосу лег заголовок "Меткий удар торпедоносца. Экипаж гвардии майора Борзова торпедировал и потопил немецкий транспорт водоизмещением в 12 000 тонн". Рядом с фотографией была опубликована моя беседа с гвардии старшим лейтенантом Анатолием Ивановым о том, как был потоплен плавучий арсенал.

Победа Борзова важна была не только уничтожением крупного судна и целого арсенала оружия, которое перебрасывалось врагом в преддверии наступления Красной Армии в Прибалтике. Успех имел большое психологическое значение, поднимал уверенность всех летчиков в своих силах. В качестве рейдеров проявила себя целая группа гвардейцев, и первым среди них Борзов называл экипаж Александра Преснякова и Петра Кошелева. Гвардейцы наносили удары по военно-морским базам противника, атаковывали крупные военно-промышленные центры, железнодорожные узлы, аэродромы. Провели несколько боев против фашистских судов, летали на минирование баз и фарватеров.

Петр Кошелев

Командир полка И.И. Борзов к штурману Кошелеву относился с большим уважением, называл его, как правило, по имени-отчеству – Петр Львович. После проработки задания Иван Иванович часто говорил экипажам:

– Посоветуйтесь с Кошелевым, он в тех районах бывал.

Действительно, Кошелев за время службы облетал всю Балтику.

Биография Петра Кошелева сродни биографиям многих комсомольцев тридцатых годов. Сын кузнеца Сормовского завода, он после семилетки пошел в ФЗУ при машиностроительном заводе и в 1934 году, получив специальность фрезеровщика, работал с отцом и старшим братом на одном заводе. Трудиться здесь довелось недолго. Его, значкиста ГТО, спортсмена, одного из лучших стрелков завода, по комсомольской путевке направили в Ленинград, в Высшее военно-морское училище имени. М. В. Фрунзе. Юношу ждали морские дороги. Однако после окончания второго курса Петра и нескольких других курсантов перевели в Ейское училище, и после ускоренной подготовки летчик-наблюдатель лейтенант Кошелев в 1937 году прибыл на Балтику. Через год его выдвинули штурманом отряда, а в ноябре тридцать -девятого – штурманом эскадрильи.

В боях 1939-1940 годов Кошелев тридцать раз прокладывал курс своей эскадрилье. В одном из полетов самолет был подбит зенитками над полуостровом Ханко. Летчик Грошенков тянул к заливу и посадил МБР-2 на льдину. В резиновой спасательной лодочке, насквозь промокшие, авиаторы двое суток пробивались к своему берегу. Управлял все время лодкой Кошелев. Подобрал обессилевших летчиков корабль Балтфлота.

Орденом Красного Знамени отметила Родина штурмана Кошелева.

Отечественную войну Петр Львович встретил на Балтике. Штурман эскадрильи МБР-2 по пять-шесть раз в сутки летал на разведку и вел воздушные бои. За эти операции Петр Кошелев был награжден вторым орденом Красного Знамени. В начале сорок второго года его назначили штурманом звена в Первый минно-тор-педный полк. Вместе с Пресняковым они неоднократно бомбили военно-морские базы противника. Большой урон их бомбы нанесли портовым сооружениям в Хельсинки. На Котке Пресняков и Кошелев взорвали склад с горючим. С 8 по 16 июня 1942 года экипаж под ожесточенным огнем бомбил авиационные базы противника п уничтожил восемь "юнкерсов".

Кошелев никогда не терял ориентировки, помогала отличная память. Однажды после слепого полета он попросил Преснякова на секунду пробить облака. В "окно" штурман увидел небольшой островок. Только один раз, в начале войны, Кошелев пролетал над этим клочком земли в море, но сразу узнал и точно определил место нахождения самолета.

В битву на море Кошелев включился в числе первых торпедоносцев. 16 июня 1942 года с Пресняковым в составе звена Кошелев участвует в потоплении сторожевого корабля. Днем позже вместе с Юрием Бунимовичем и штурманом Гришиным Пресняков и Кошелев уничтожили транспорт водоизмещением в 5000 тонн, а затем, в группе с Бунимовичем и Александром Дроздовым, Пресняков и Кошелев торпедами потопили сторожевой корабль и канонерскую лодку противника.

В тот же день экипажу довелось вести бой с тремя "мессершмиттами", внезапно атаковавшими со стороны солнца. На бомбардировщике оказались пробиты бензобаки, повреждено шасси, разбит люковый пулемет. Стрелок-радист матрос Лукашов и воздушный стрелок младший сержант Бабушкин, стреляя из одного пулемета, сбили ФД-21, а другой вражеский истребитель подбили.

В сорок третьем году внушительные победы на море одержал экипаж гвардии капитана Н. Г. Константюка. Прокладывал ему курс, рассчитывал атаку Петр Львович Кошелев.

Накануне двадцать шестой годовщины Октября Константюк, Кошелев, стрелок-радист Скляренко обнаружили и потопили транспорт в 10000 тонн.

Три победы в 1944 году одержал Кошелев с летчиком капитаном Тарасовым. 24 мая и в ночь на 5 июня экипаж потопил два транспорта, оба водоизмещением по 5000 тонн. В ночь на 3 июля экипаж потопил транспорт в 3500 тонн. В этих полетах, наряду с прямыми обязанностями, штурман поработал и пулеметом: вместе со стрелком-радистом младшим лейтенантом Федоренко пришлось обороняться от "Фокке-Вульфов-190".

С разными летчиками, бывал в бою Кошелев. Его опыт и расчет обеспечили потопление девяти судов общим водоизмещением 33 500 тонн. К этому по справедливости следует приплюсовать и победы других торпедоносцев эскадрильи: ведь их учил Петр Львович.

Григорий Бажанов

Как и Кошелев, заслужили славу волевых и умелых мастеров навигации Григорий Бажанов и Виктор Ч панов. Бажанов-общительный человек с разносторонними интересами. Любил книги и не упускал случая рассказать друзьям о прочитанном. Играл в шахматы и организовывал турниры. Заядлый спортсмен, он создал к эскадрилье команды по волейболу, футболу, баскетболу. Прыгал с парашютом и привлекал к прыжкам друзей. Его организаторский дар проявился еще в юности. Григорий учился в 6-й московской средней школе и там же был пионервожатым. Увлекся авиамоделизмом и стал инструктором Осоавиахима. В Ейском училище Григорий – член комсомольского комитета, на Балтике возглавил комсомольскую организацию эскадрильи. Во всех начинаниях был вожаком.

Великую Отечественную войну Григорий Бажанов начал штурманом эскадрильи 73-го авиаполка. 6 июля сорок первого года потопил в районе Виндавы транспорт. 13 июля экипаж, в котором летал Григорий, повредил миноносец противника. В декабре сорок второго Бажанова назначили в Первый гвардейский штурманом звена, а затем эскадрильи.

Вот несколько фактов его боевой работы. 14 февраля 1943 года его вылет вызвал два огромных пожара на военных объектах Таллина, оккупированного в то время врагом. 18 апреля 1943 года от его бомб возник пожар и взрыв на складе боеприпасов в Красногвардейске. 21 апреля 1943 года бомбардировал порт Котка. 16 августа 1943 года разбомбил вражеский транспорт в порту г. Таллина, 28 августа 1943 года – эшелоны на товарной станции г. Таллина.

На счету Григория Бажанова к июлю 1944 года было 145 успешных боевых вылетов, шесть потопленных вражеских кораблей общим водоизмещением 19 000 тонн, десятки уничтоженных танков, бронемашин и автомашин, много живой силы врага. Отвага и мастерство Бажанова было отмечено командиром полка Борзовым. 17 января 1944 года в течение одной ночи Григорий пять раз бомбардировал узел дорог и опорный пункт противника в районе железнодорожной станции Ропша под Ленинградом. Он был в числе тех гвардейцев, которые прямыми попаданиями подняли на воздух командный пункт соединения. После второго рейда самолет получил повреждение.

Когда экипаж доложил о результатах бомбежка Бор-зов тепло сказал:

– Видел сам, как вы потрудились. Спасибо.

Только в июне 1944 года Бажанов потопил три транспорта. Когда началось освобождение Прибалтики, Бор-зов выдвинул штурмана старшим офицером по разведке. Но и на разведку Григорий летал, как правило, с торпедой и продолжал увеличивать боевой счет.

Борзов так характеризовал Бажанова: "Умело обеспечивает боевую работу точными разведданными и одновременно принимает непосредственное участие в боевых полетах..." Всего Григорий совершил 258 боевых вылетов, потопил семь транспортов общим водоизмещением 24000 тонн и столько же судов, в том числе миноносец, вывел из строя.

Виктор Чванов

Виктор Чванов в 1936 году на Тихом океане закончил школу младших авиационных специалистов и там же в одной из разведывательных эскадрилий служил мастером по электрооборудованию. Поступил в Военно-Морское авиационное училище имени С. А. Леваневского. После окончания прибыл на Балтику в 41-ю эскадрилью морских ближних разведчиков.

В марте 1942 года в качестве воздушного стрелка-бомбардира Чванов пришел в Первый минно-торпедный полк. В составе третьей Краснознаменной эскадрильи Виктор совершил десятки боевых вылетов на бомбоудар и смело выполнял свои обязанности. Через несколько месяцев Чванова назначили штурманом самолета, а позднее – штурманом звена. Чванов безошибочно прокладывал курс к промышленным и военным объектам врага, бомбил его аэродромы, железнодорожные узлы, ставил мины на подходах к военно-морским базам, уничтожал минные поля и противолодочные сети в Финском заливе, обеспечивал проводку наших подводных лодок. Сорок третий год принес штурману славу мастера торпедных атак и точного бомбометания. 6 июня во время крейсерского полета в районе Либавы, где Виктору довелось бомбить врага в первые дни войны, летчик Кудряшов и штурман Чванов потопили транспорт водоизмещением 8000 тонн. 22 июля после атаки Чванова пошел на дно транспорт водоизмещением в 8000 тонн, а 1 августа он уничтожил еще один транспорт водоизмещением 6000 тонн. В те же недели Кудряшов и Чванов вместе с Евграфовым и Бударагиным совершили рейд, о котором с восхищением говорили в полку.

...Разведка установила, что в столице Эстонии противник сосредоточил много нефти. Отсюда ее перевозили по многим военно-морским базам водным путем и по железным дорогам. Несколько эшелонов с нефтью и танкеров гвардейцам удалось уничтожить. Возникла мысль уничтожить и нефтехранилище. В воздух ушли самолеты, одному из них курс прокладывал Чванов. Противодействие было сильным. Многие зенитные батареи вели огонь, пытаясь сбить с боевого курса наши самолеты, но гвардейцы прорвались. Бомбы накрыли нефтесклад.

Виктор Чванов в составе наиболее опытных экипажей уничтожал вражеские батареи, стрелявшие по Ленинграду.

Борзов с полным основанием считал Чванова бесстрашным парнем, не теряющимся в любой обстановке. И Виктор подтвердил эту оценку во многих вылетах.

Однажды экипаж Кудряшова возвращался с бомбардировки и увидел догоняющий их "Юнкерс-88". Балтийцы развернулись на врага.

Два двухмоторных бомбардировщика били в лоб друг друга. Казалось, столкновение уже неизбежно, но фашистский пилот дрогнул и отвернул, подставив "живот" под пулемет Чванова и стрелка, припавшего к оружию в астролюке.

"Юнкерс" врезался в землю.

2 сентября Чванов вылетел в составе экипажа Александра Разгонина, Торпедоносец с трудом оторвался от раскисшего поля. Все дальше оставался Ленинград. А вот и открытое море. Снова шли к дальним базам противника.

– Справа впереди видишь транспорты? – спросил летчик.

От точки тактического развертывания до боевого курса – считанные минуты. Противник заметил самолет еще издали и мгновенно открыл залповый огонь. Но летчик и штурман уверенно и смело ведут свою работу. Когда торпеда оторвалась и самолет оказался над палубой транспорта, по фюзеляжу и крыльям хлестнул стальной дождь осколков. Разгонин на полной скорости с разворотом уводил торпедоносец в море, и Чванов увидел, как пламя взметнулось над быстро кренящимся судном. Зачерпнув воду, громадина водоизмещением в 10500 тонн ушла на дно.

В ноябре сорок третьего полку дали одно место для направления на Высшие офицерские курсы ВВС ВМФ. Путевку Борзов вручил одному из лучших и любимых штурманов – Чванову. Но летчик отказался:

– Товарищ командир, у меня в Брянске оккупанты повесили отца и мать, двух моих сестер угнали в Германию на каторгу. Я поклялся отомстить. Как же я уеду?

Борзов обнял штурмана:

Витя, я понимаю тебя, но надо учиться. Закончишь курсы – вернешься в полк. Место твое бронирую. Еще и штурманом эскадрильи будешь.

Александр Пресняков и Николай Иванов

Земляк Борзова, москвич Александр Пресняков начинал свой путь в авиацию, когда учился в ФЗУ. В конструкторском авиационном бюро ЦАГИ в юные годы ему посчастливилось встречаться с создателями самолетов А.Н. Туполевым, В.М. Петляковым, Н.Н. Поликарповым.

После окончания летного училища Александр на МБР-2 летал на Балтике, проявил незаурядную смелость в начале Великой Отечественной войны. Весной сорок второго пришел командиром звена в Первый полк.

Смелого летчика полюбили.

В сорок четвертом году Александр Пресняков считался одним из самых лучших мастеров торпедного удара. Борзов говорил молодому пополнению:

– Учитесь воевать у Преснякова!

Летал Пресняков мастерски. Ветераны помнят такой случай. В полк ночью, чтобы обеспечить скрытность, перегонялись новые самолеты. Когда торпедоносцы подходили к аэродрому, сквозь туман едва пробивался луч прожектора. Даже старые летчики уходили на второй круг. А Пресняков и Иванов с первого захода посадили машину.