Текст книги "Слезы Зоны (СИ)"

Автор книги: Михаил Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Встаём, – наконец скомандовал Немо, тяжело поднимаясь.

Они снова тащили Игрока, но на этот раз Фашист старался взять на себя побольше, потому что Немо с трудом тащил себя, лишь указывая путь и обходя аномалии.

Через полчаса такого марша они остановились, услышав знакомый голос, вопрошающий кто идёт.

– Свои, Штык, – прохрипел Фашист пересохшим горлом. – Помоги тащить.

– Артефакты? – раздался голос Перуна.

– Ага, артефакты. Держи вот, – огрызнулся тот, скидывая Игрока им на руки.

– А где хабар? – недоумённо крякнул Штык, сгибаясь под тяжестью.

– Не получилось… донести, – виновато пробормотал Фашист.

– Уходим, – прервал их усталым голосом Немо. – Утром может быть погоня. Штык, Перун, тащите Игрока. Фашист, прикрываешь тыл.

И снова долгий, изматывающий марш, когда каждый шаг даётся тяжелее, чем обычный километр. Штык и Перун не могли понять, куда делась обычная манера Немо передвигаться почти бегом. А том шёл, едва переставляя ноги, с трудом маневрируя между аномалиями.

Минут через сорок такого марша они преодолели от силы два с половиной километра, и только тут Немо позволил себе расслабиться. Скомандовав привал и сбросив с плеч оружие с рюкзаком, он кулем рухнул рядом, ничего не видя, не слыша и не чувствуя, успев произнести: „Выставите дежурного. Я не смогу…“

– Чего это с ним? – вытаращил глаза Штык.

– Ты б половину той крови, которой он Зону полил, потерял, вообще дохлым валялся, – прошептал Фашист, словно боясь разбудить Немо. – Да и любой, пожалуй, не выжил бы… – он побледнел, а может это, наконец, выглянувшая из-за туч луна, осветила его лицо.

– Так чего там было-то? – с горящими от любопытства глазами, чуть не светящимися в темноте, спросил Перун.

– Немо, как вы зашумели, снайперов отстреливать начал. Секунд за пять всех успокоил и ни один даже пальнуть не успел, – прервав рассказ, Фашист жадно хлебнул воды из фляжки. – Ну а потом ломанулся в здание. По пути, уже внутри, ещё нескольких положил. Добрались до урода этого чернозадого, Гиви. Так Немо его как бог черепаху отделал, в фарш порубил. Игрок вон, вообще чуть не блеванул.

– Да что ты лапшу нам вешаешь? – не выдержал Штык. – Артефакты там были?

– Ё-моё, артефактов там завались было! Ящиков двадцать и в каждом штук по полсотни, не меньше.

– Где же они?

– Ну… это ж… тут как ломанулись уроды эти, кое-как сами свалить успели, – Фашист устыдился своего же глупого поступка, никак не вяжущегося со сталкерской моралью.

– Ну вы и лохи! – возмутился Штык. – Такую кучу хабара пощупали и не умыкнули ни хрена!

– А задержали б вы этих уродов подольше, глядишь и умыкнули мы по мешку хабара! – вспыхнул Фашист.

– То есть, теперь это мы виноваты? – начал вставать Штык.

– Да уж не меньше чем мы! – рывком оказался на ногах Фашист.

– Успокойтесь вы! – вскочил следом Перун, опасливо поглядывая то на кулаки Фашиста, то на рукоять штыка на поясе одноименного сталкера.

Неизбежная драка, возможно даже убийство, оказалась пресечена тихим стоном. Фашист и Перун оказались возле Немо одновременно.

– Блин, он вообще живой? – жалобно выдавил Перун, разглядев белоснежное лицо раненного.

– Тихо! Кажись, говорит что-то, – Фашист склонился над ним, но вместо слов разобрал лишь шорох сухих как бумага губ.

Сорвав с пояса флягу, он свернул крышку и прижал горлышко к губам Немо. Почувствовав заветную влагу, тот жадно присосался к фляге, опустошив её до самого дна. Затем оторвался и снова смолк.

– Ты чего? Да что с тобой? – ты что, сдохнуть вздумал? Я тебе щас дам сдохнуть! Очнись! Очнись, гад! Не вздумай подыхать! – вцепившись в камуфляж, Фашист хотел встряхнуть его, но губы снова шевельнулись.

– Твою мать, ни слова разобрать не могу, – пожаловался Перун, чуть не прижимаясь ухом к губам.

– Жизнь… не самое… – наконец собрав силы сумел выдавить Немо срываясь на хрип. – Не самое… важное… Больше… есть больше, чем жизнь… Ты не понял… ещё… И не поймёшь…

– Ну точно, бредит, – поставил диагноз Фашист. – Хреново это.

– Чего теперь делать-то? – Перун почти завистливо посмотрел на меланхолически глядевшего на всё происходящее Штыка.

– Может это… бинт сменить? – предложил Фашист.

Не придумав ничего лучшего, Перун кивнул и принялся расстёгивать куртку Немо. Стянув её с помощью Фашиста, он обратил внимание на тонкий шнурок на шее раненого сталкера.

– Он что, православный? – удивился Перун, аккуратно вытягивая шнур из-под безрукавки. Но вместо креста увидел два странных обломка артефактов – голубоватый и красный, каждый размером с половинку спичечного коробка. – Это ещё что за фигня?

– Оставь ты в покое эту ерунду! Помогай! – огрызнулся Фашист.

Недоумённо хмыкнув, Перун принялся разматывать пропитанный кровью, как губка водой, бинт на приподнятой Фашистом руке. Кровь больше не лилась из ран и у Фашиста, вспомнившего мокрый рукав, родилась мысль, что она просто закончилась. Тем не менее он под недоумённым взглядом Штыка и Перуна вытащил из своего рюкзака бинт и попытался самостоятельно обмотать раны. Но неаккуратно задев один из порезов, чуть не заскрипел зубами, когда дернувшаяся рука прижала его ладонь к рёбрам, лишь немного уступая слабенькому прессу.

Наконец, рана была снова перебинтована, Немо, не приходя в себя, сделал ещё пару глотков воды, на этот раз из запасов бесчувственного Игрока, и сталкеры оставили его в покое, усевшись в ряд, глядя то на раненных, то на тёмные, жуткие кусты вокруг.

– Ну и влипли мы, братья сталкеры, – вздохнул Фашист.

– Нда уж, – кивнул Перун. – Два раненых, возможная погоня на хвосте и никого, кто мог бы нас вывести отсюда.

– Давайте сократим раненых, – втыкая штык в землю, предложил сталкер. – Нам-то только Немо нужен, дорогу показывать.

– Немо не даст сокращать, – мотнул головой Фашист. – Я уже предлагал…

– На фига вообще тащили? Дурость какая-то!

– Сам не понял. Он сам чуть не полз, но Игрока не бросал. Даже мне, – усмехнулся Фашист, – предложил уйти, пока за ним эти уроды чесать будут. Что же такое Немо планирует с него поиметь?

– Может от задолжал перед ним? Ну там, может Игрок его когда-то спас?

– Перун, ты сам-то понял, что ляпнул? – хмыкнул Фашист. – Ты б ещё сказал, что Игрок это сын Немо, давно потерянный, а теперь счастливо отыс… – ехидная речь прервалась стоном.

Игрок, не прекращая тихо стонать, сел и обвёл сталкеров усталым взглядом.

– О! Очнулся наконец-то, – прокомментировал Фашист.

Осторожно проведя ладонью по ране, сталкер сделал несколько глотков воды и, с трудом поднявшись, пересел к остальным.

– Это… я сказать хотел. Фашист, спасибо тебе, что тогда, по дороге не бросили меня. Я теперь, вроде как, должник твой.

– Это Немо. Я бы бросил.

– Да уж, странный он человек, – пробормотал Игрок, выделяя последнее слово вопросительной интонацией, словно сам не был вполне уверен в этом.

– Странный, не странный, а шкуры он нам всем спас, – напомнил Перун.

– Мне не спасал! – довольно возразил Штык.

– Спасал-спасал, – не согласился сталкер. – Или ты кровососа забыл? Они, между прочим, наткнувшись на кучку раззяв, вырезают всех, про запас.

– Так зачем же ему это надо? – вздохнул Игрок. – Он же каждый раз шкурой рисковал, нас спасая.

– Я на эту тему вот что надумал, – ответил Фашист. – Он ещё облаву задумал, вроде той, что на заставе. А то и не одну. Вот для этого ему люди и нужны.

– Были б у меня его способности, я просто ещё раз наведался к Бару и набрал ещё лохов, вроде нас, – опроверг его Игрок.

– Может огласки не хочет? Ему ж на руку, когда все думаю, что он байка простая. Кстати, насчёт баек. Все заметили, как он кровососа вычислил? Как всегда раньше всех!

– Да уж, раньше всех, – признал Игрок. – А насчёт огласки… Ты много кому рассказать успел? Ему ж нас всех перерезать проще, чем химере плоть зарубать.

– А может руки не хочет лишней кровью пачкать? – предположил Перун.

– Точно, не хочет, – нервно хихикнул Игрок. – Знаешь, что он с этим Гиви сделал, отчего тот крышей двинулся? Помнишь, как Зверь прозвище получил? Так он рядом с Немо – щенок!

– Кстати, что он от Гиви хотел? – не поверил добродушный Перун.

– Расспрашивал где артефакты такие надыбали. Да ещё чего в грузовиках возили.

– И?

– Не сказал, гнида, где артефакты собирали. Эх-х-х-х-х, жаль! Наведаться бы туда, сразу после Выброса, да каждому по паре таких красавцев найти!

– А насчёт грузовиков? – любопытство никак не оставляло Перуна в покое.

– Ну тут Гиви явно прокололся. Надо ж было такое ляпнуть, – хохотнул Игрок. – Дети, говорит, в тех грузовиках были! Ладно, сказал бы жратва, стволы, детекторы, там, какие-нибудь.

– А я, когда мы с Немо на Тёплом лугу шарили, башмак детский нашёл, – вспомнил вдруг Перун.

Сталкеры смолкли. В голове каждого пронеслось: слова Гиви, башмак Перуна, всхлипывания и плач в грузовиках, яркие лоскутки одежды, раскиданные по Зоне. Логические цепочки, с множеством провалов, выстраивались в совершенно непонятную картину даже в мыслях Штыка.

Уже через минуту он выдал:

– Так там реально дети были?!

– Молодец, – ехидно похвалил Фашист, – быстро сообразил.

– Во блин!

XIII

Сталкеры ещё посидели, болтая о разном, избегая лишь вспоминать о грузовиках и их содержимом. Достали консервы и без аппетита пожевали безвкусную рыбу, тушёнку, паштет, пожалуй впервые за время проведённое в Зоне, выбросив почти полные банки. И, наконец, решили ложиться спать. Первым сторожить общий сон, к общему удивлению, вызвался Игрок, обычно старавшийся всеми правдами и неправдами избавиться от этой обязанности. Остальные же сталкеры очень долго ворочались в спальниках, одолеваемые странными, а местами и жуткими картинами. Но усталость, напряжение и пережитый днём страх со временем пересилили всех, отправляя в царство Морфея. Однако кошмары не оставляли и во сне.

Перун убегал, но так и не сумел оторваться от огромного безголового младенца, размером с химеру, на бегу уговаривающего сталкера вернуть ему голову.

Штык напротив, остервенело отстреливался от полусотни крошечных детишек, не крупнее тушканов, загнавших его в угол и прыгающих вокруг, стараясь поцарапать лицо или вцепиться ему в глотку ещё беззубыми ртами.

Фашист же трясся в тесном, душном кузове грузовика, среди заплаканных детей, упрямо прижимающихся к нему и умоляющих спасти их. Но самым худшим оказался момент, когда в кузов вполз Гиви на перебитых ниже колена ногах. Он впивался в горло детям, а насытившись откидывал бледные и какие-то ссохшиеся тела и хватал окровавленными руками новую жертву, поднося её к красным губам, кровь с которых капала на грудь. С каждой выпитой каплей его раны затягивались, а мышцы наливались нечеловеческой силой. Гиви продвигался всё дальше, не оставляя за собой ни одного живого ребёнка. Он ступал по детским телам, скаля красные зубы и протягивая руки к Фашисту. А тот, отбросив бесполезный автомат, швырял во врага прижавшихся к нему детей, чтобы выиграть ещё несколько секунд самого ценного, что только есть на свете – жизни. И больше всего в этот миг его пугало то, что детей вокруг него остаётся все меньше и меньше. И вот наступил момент, когда к нему осталась прижиматься лишь одна девчонка, лет шести, в запачканном белом платьице, с двумя тонкими русыми косичками и огромными испуганными глазами, цвета весеннего неба. Сталкер схватил её за плечи и, легко подняв, выставил словно щит, стараясь спастись от жуткого небытия, которое наступит когда руки Гиви вцепятся в его тело. Тот легко вырвал девочку у него из рук, прокусил горло, в несколько глотков выпил кровь и, откинув ребёнка словно тряпку, протянул руки к нему.

Сталкер распахнул рот для истошного крика, но не успел издать ни звука. Твёрдая подошва ботинка мощно врезалась ему в спину. Мгновенно отбросил остатки жуткого сна, он услышал:

– А ну вставай, падаль! Не вздумай дёргаться, живо свинца в лоб схлопочешь!

Солнце уже часа два как оторвалось от горизонта, освещая каждую травинку вокруг. Сталкеры лежали на той же полянке, где вчера устроили привал. Вот только количество людей на ней увеличилось. Кроме их четверых здесь стояло трое с оружием в руках, безжалостно подбадривая проснувшихся пинками.

– Ну! Чего ждёшь? – нога снова врезалась в спину Фашиста.

Понимая, что другого выхода нет, он медленно поднялся, глядя как один из противников связывает Перуну руки.

„Так, значит сразу нас никто убивать не будет, – с немалым облегчением понял Фашист. – Чёрт, не стоило оставлять Игрока сторожить первым. Уснул, небось, сволочь!“

– Чё, думали умные такие, нагадили нам и сможете уйти? – злорадно сказал враг, крепко, до боли, стягивая ему руки за спиной.

– Ну кто ж знал, что не получится, – с трудом поднимаясь, ехидно заметил Немо, не сводя спокойного взгляда с уставившегося ему в грудь дробовика.

– А ты сомневался, сука! – тощий сталкер с длинными, нечесаными волосами обрушил приклад ему в лицо.

Почти попал. В последний миг Немо вдруг присел и тот, промахнувшись, не удержал равновесия и растянулся на пузе. Мгновенно вскочив, с бледным от злости лицом, он вскинул оружие, направляя в лицо обидчика.

– Успокойся, Патлатый! – прикрикнул мужчина, лет сорока двух, держа на прицеле английской винтовки Штыка и Перуна. – Сказали ж, приводить живыми всех, кого найдём.

– Ладно, Гусь, – недовольно пробормотал Патлатый и, сделав шаг к Немо, добавил. – Ещё раз дёрнешься и тебе не жить! Чтобы там Гусь не говорил.

– А разве я уже дёргался? – меланхолично спросил Немо, как с ужасом заметил Перун, пошатываясь от слабости.

Через минуту верёвки надёжно стягивали за спиной и его руки.

– Слышь ты, сюда иди, – обратился Гусь к Игроку, чьи руки всё ещё оставались свободными. А затем добавил, глядя на здорового, не меньше двух метров ростом, увальня, лениво мнущего в руках кусок шнура. – Столб, займись им.

– Вы чего, мужики! – испуганно взвизгнул сталкер. – Зачем вы это? Меня-то зачем? Ведь это я вам их сдал! Я же свой!

– Ах ты выродок! – рванулся к нему Перун.

Патлатый, словно ждал момента отыграться за позор и с размаха врезал ему прикладом в лицо. Сталкер отлетел от удара и несколько секунд стоял, прижавшись щекой к плечу. Когда же он поднял лицо, все увидели рассеченную скулу, кровь из которой уже стекала по всей щеке, заливая подбородок.

– А как же долг, Игрок? – зло напомнил Фашист.

– Ну вот, не будет вас, не будет и долга, – ответил тот, когда Столб закончил своё дело. – Это ж как в картах, сегодня козырь буби, завтра черви. Вот и Немо был козырем вчера, а сегод…

– Немо? – резко обернулся Гусь. – Что ты сказал?

– Да! – угодливо закивал предатель. – Да, мужики! Немо! Вон тот, с Винторезом! Это он вчера и снайперов всех покрошил и самого Гиви! Вы с ним поаккуратнее! Он мало того, что знает и умеет до хрена, так ещё и псих, каких Зона не видела!

– Пошли! Боец сам разберётся, что к чему, – крикнул Гусь, держа в руках детектор аномалий и потому шедший впереди.

– Чё ты на меня уставился? – вдруг заверещал Игрок, перехватив взгляд Немо. – Вы бы меня всё равно бросили, то и пристрелили! А я жить хочу! Понял? Хочу жить!

– Вчера под пулями не бросили, – устало прошептал Немо бледными, чуть розоватыми губами.

– Значит бросили бы сегодня, – немного успокоившись оскалился любитель карт. – Идти я всё равно бы не смог. Так что я, скажем, подстраховался. И буду жить. Понял урод? Мутант проклятый!

Сталкер не ответил, последовав за уткнувшимся в экран детектора Гусем.

Двигались, как обычно в Зоне, цепочкой. Впереди шёл Гусь, обходя попадавшиеся аномалии. Следом – Патлатый, вынужденный постоянно останавливаться, чтобы откинуть волосы, норовящие попасть в глаза. За ним шли Фашист, Немо, Штык, Перун и Игрок. Замыкал шествие Столб с ручным пулемётом в руках и недовольной физиономией, на которой легко читался интеллект, по сравнению с которым интеллект Штыка показался бы абсолютным максимумом.

Сделав полсотни шагов, Игрок остановился, согнувшись в поясе и истошно застонав:

– Мужики, не могу я больше! Меня вчера маслиной продырявило! Оставьте меня, а? Я ж все сделал, как договорились, провёл вас к этим спящим раззявам! Я ж всё честно… Отпустите, ну пожалуйста! Зачем я вам ещё нужен?

– И правда, – остановился Гусь. – Зачем ты нам ещё нужен? Столб! Если не сможет идти, пристрели его.

Явно не ожидавший такого поворота, Игрок выпрямился и поспешно заковылял вперёд, умудрившись обогнуть Перуна и Штыка.

Конвоиры же настолько уверились в своих силах, что даже не стали отбирать у захваченных оружие. Оно болталось на их спинах вместе с рюкзаками, вот только стащить его со спины и быстро воспользоваться мешали крепко стянутые за спинами руки.

Но каждый не сомневался в причинах спокойствия Немо. Все четверо были уверен, что ещё минута и он, освободив руки, шутя перебьёт врага. Троим эти мысли грели души и только Игрок все больше бледнел, про себя ругая безалаберного и тупого Гуся, не сумевшего оценить всей опасности.

Минуты же утекали, метры мелькали и ничего не происходило. Фашист с ужасом понял: Немо ничего не предпринимает лишь потому, что ему нечего предпринять. Он едва передвигал ноги, связанный, обессиленный и безразличный ко всему.

„Сволочь! – подумал парень, чувствуя, как вдруг задрожали руки. – Немо, сволочь ты! – он на мгновение зажмурился, чтобы слёзы не покатились по щекам. – Тебе-то, гаду, что! Ты психом жил, психом и сдохнешь. Никогда, урод, ничего не понимал. А я-то не хочу подыхать! Господи, зачем же я в эту Зону проклятую полез! Теперь точно никак не вывернуться. Даже сдать некого и нечего, как Игроку. Уж он теперь свою жизнь наверняка выторгует. А я… Я теперь точно со своей распрощаюсь. Господи, за что же мне такое… Ведь я жить хочу, Гос-с-споди! Жить! Ведь это самое ценное, что только может быть… – тут он невольно остановился, и Немо впечатался ему в спину, чуть не сбив с ног. Сталкер, когда-то бывший скинхедом, даже не заметил этого, сделав по инерции несколько шагов и продолжив шагать на автомате. Он сам не понял, что произошло. Только произнеся мысленно последние слова, почувствовал, что вляпался в большую кучу. Но даже не кучу дерьма, а что-то неизмеримо более гадкого и противного, от чего не удастся отмыться от конца жизни, как ни старайся.

„А чего я сказал-то? – молча завопил он, даже не замечая мощных Электр, занявших огромную поляну, по которой конвоиры вели пленников. – Разве не правду сказал? Ведь жизнь это и есть самое ценное! – пытался спорить парень с чем-то огромным, что вдруг появилось где-то внутри. – Её беречь надо! И каждый бережёт, кроме идиотов вроде Немо! Она же всего раз даётся и прожить её надо… – что-то перехватило его за горло, не позволяя даже мысленно закончить фразу. – Да что же это такое! – всхлипнул несчастный парень, всё же не удержав нескольких слезинок. – Ещё и сон этот проклятый, Гиви долбанный, дети тупые, что лезут, будто я их защитить должен“, – картина недавнего сна так ярко предстала перед глазами, что Фашист опустил голову, уткнувшись взглядом в сочную траву, смятую ботинками Гуся и Патлатого. Но видел он не зелень, а лицо девчонки, в горло которой вгрызся Гиви. Рывком отрывая взгляд от травы, он поднял лицо с мгновенно испарившимися с щёк и глаз слезами. Лицо, конечно, не изменилось. Но теперь это было лицо не мальчишки, а мужчины. Бросив мимолётный взгляд через плечо, он увидел синевато-белое лицо Немо.

– Ты говорил, что мне не понять, – одними губами прошептал Фашист и вдруг взревел во весь голос. – А я понял!

Патлатый и Гусь мгновенно обернулись, вскидывая оружие. Но выстрелить не успел ни один. Снаряд в восемьдесят килограмм мышц, костей и ненависти врезался в них, увлекая в голубую вспышку Электры.

Секунду оставшиеся стояли, неподвижно глядя на тела, судорожно дёргающиеся в чудовищных разрядах, но уже не чувствующих боли. Затем вопль животного ужаса заглушил лязг поднимаемого пулемёта.

– За Фашиста! – прогрохотал рёв, легко перекрывающий писк Столба.

Ноги Перуна, оторвавшись от земли, со страшной силой врезались в рёбра врага. Но сбить с ног стокилограммовую тушу не смог даже такой удар. Столб лишь сделал два шага назад и остановился, направляя ствол пулемёта в лоб растянувшегося под ногами Перуна. Вдруг звериное выражение его лица сменилось на испуганно-болезненное. А через долю секунды электрическое щупальце аномалии, пробившее спину, вырвалось из груди. Ещё секунду гигант стоял, чуть пошатываясь и только потом рухнул на спину, в жадные объятия огромной Электры.

С минуту потрясённые сталкеры стояли, не зная что сказать, да и не желая говорить.

– За мной, – обводя оставшихся в живых спутников взглядом, измождёно скомандовал Немо.

Выбравшись из гущи аномалий, он вломился в кусты. Устало раздвигая плечами колючие стебли, преодолел заросли и вышел на открытое пространство, в бескрайнюю степь, где всё просматривается на километры вокруг.

– Перун, помоги, – приказал он, взглядом указывая на рукоять своего чудо-ножа.

Парень приблизился, повернулся спиной и, повозившись полминуты, вытянул его из ножен.

– Держи крепче, – теперь сам Немо повернулся к нему спиной.

Немного поёрзав, он скинул останки шнуры с затёкших запястий. Лезвие когда-то бывшее артефактом, резало толстые капроновые шнуры, словно гнилые нитки. Через минуту остальные сталкеры тоже растирали успевшие посинеть кисти.

– Сторожите, – тихо распорядился Немо, опускаясь на зелёное покрывало травы. – Если увидите кого-то – сразу будите. Не усните сами.

Лёжа он съел банку тушёнки, сопровождая каждый кусок гримасой отвращения.

Перун, при одном взгляде на аппетитные куски мяса, едва сумел успокоить взбунтовавшийся желудок, вспомнив кожу Фашиста и врагов, быстро тающую под разрядами, обнажая розовую плоть.

Немо тем временем отшвырнул пустую банку и, поджав колени к груди, затих. Вскоре сталкеры услышали тяжелое, сонное дыхание. Минут семь они сидели, не зная что сказать и что делать.

Там, в окружении Электр, когда в воздухе витал страшный запах палёного мяса, Перун готов был перегрызть горло Игроку даже со связанными руками. Но тогда приказ Немо не дал свершить желаемого. Сейчас же, когда бой остался позади, а ярость от предательства превратилось в ненависть и омерзение, он не мог заставить себя поднять оружие на того, с кем не раз ходил на опасные задания и гулял в Баре. Штык хотел избавиться от предателя сразу, да и сейчас не снимал руки с рукояти дедовского подарка. Ждал он только чтобы Перун дал хоть какой-то знак, неожиданно зауважав его после расправы над Столбом.

Ну а Игрок сидел, обхватив ноги руками, пряча лицо между коленями, отбросив свой автомат, прекрасно понимая, что не сможет опередить Штыка.

– Слушай сюда, Игрок, – рывком поднявшись и глядя сверху вниз, объявил Перун, прижимая ладонь к ране на скуле, из которой всё текла кровь. – Ты мразь и должен сдохнуть. За то, что предал нас и особенно за Фашиста. Немо наверняка разберётся с тобой, когда проснётся. Но сейчас… Сейчас пошёл ты к чёрту. Проваливай отсюда, а лучше из Зоны. Если я тебя ещё раз встречу, разговаривать не стану. Вали, урод!

Никак не надеявшийся на такие слова, Игрок медленно встал, подтягивая оружие за ремень и не сводя взгляда с хмурого лица Штыка.

– Спасибо! – истерично зашептал он, больше всего на свете боясь разбудить Немо. – Спасибо тебе, Перун! Я навек твой должник… – он поперхнулся, вспомнив кому в последний раз говорил эти слова и к чему это привело и пару раз шмыгнул носом. – Перун, ты всегда теперь знай, я для тебя ничего не пожалею! Я ж всё…

– Вали отсюда, урод, – прошипел Перун, не разжимая челюстей. – Я ведь сейчас передумаю!

– Понял! Всё понял! Перун, Штык, родимые, если что когда понадобится, я ж всегда… Родимые… только вы в спину мне не… не того…

– Не боись. Не выстрелю. Не такая шваль, как некоторые.

– А я… – подал голос Штык.

– Ты тоже не выстрелишь, Штык. Игрок, испарись. А то Немо разбужу.

Шмыгая и оглядываясь каждую секунду, предатель медленно зашагал прочь, волоча автомат по земле. Постепенно набирая скорость, вскоре он почти побежал, время от времени швыряя вперёд чуть не горсти патронов, опасаясь аномалий. Штык и Перун молча смотрели ему в след, не говоря ни слова.

Они не заметили, что Немо за их спинами вдруг вздрогнул и медленно поднялся, вскидывая Винторез. Обернулись они лишь когда резко щёлкнул предохранитель. Через секунду винтовка хлопнула, выплёвывая кусок свинца вдогонку убегающему предателю.

Тот удалился примерно на две сотни метров, только начиная верить в спасение, когда раскалённый металл вонзился ему в затылок.

– Немо, не надо было, – морщась, виновато пробормотал Перун. – Мы обещали…

– А я ему ничего не обещал, – качнул головой сталкер, медленно опускаясь на место, где только что спал. – Предательству не было и не может быть оправдания.

Оставшиеся сталкеры просто переглянулись, не находя слов. Перун лишь тихо вздохнул, чувствуя вину и перед Немо, и перед уже покойным Игроком, усаживаясь поудобнее и вытягивая ноги. Штык подошёл к нему и уселся сзади, прижимаясь к его спине своей. Отчего-то это успокоило обоих. Сталкеры с удивлением почувствовали, каково это – чувствовать спиной чужую спину. Именно так, просматривая всё вокруг, они и сидели, размышляя о чём-то странном и сложном, что произошло за последнее время. Предательство Игрока, выстрел Немо, сумасшествие Фашиста… Да-а-а, есть над чем задуматься!

Но просидели они не больше получаса. Немо поднялся, закинул оружие на спину, хотя вовсе не так ловко, как обычно и скомандовал следовать за ним. Сталкеры молча пошли за ним, сожалея о судьбе оставленных на месте ночёвки спальных мешков. Переход получился недолгим, хотя Немо словно забыл о своей манере передвижения. Но всё равно, через час они вышли из леска как раз в том месте, где недавно чудом миновали когтей кровососа, а ещё через полтора их окрикнул хорошо знакомый голос Эрудита:

– О! Явились! Мать-перемать… Немо, где Игрок и Фашист? Где артефакты?

Парень быстро окинул взглядом группу Эру, удостоверяясь, что вернулись все, и медленно опустился на непонятно откуда взявшийся здесь плоский камень.

– Немо?! Оглох что ли? Артефакты где? Ну и остальные куда делись?

– А сам как думаешь? – меланхолично глядя снизу вверх бросил он.

– Сдохли что ль?

– Ну а чего тогда спрашиваешь?

– А… это… артефакты-то где?

– Не получилось…

– Расскажи ты толком! – разъярённый такой наглостью взревел Эрудит.

– Эру, не видишь, что ли, он же нас за идиотов или лохов каких-то держит! – сообщил Москит.

– Перун, – устало мотнул головой Немо.

– Так это. Не получилось у нас ни фига. Нашли мы Гиви этого. Половину его людей положили. Но с артефактами облом вышел. Ну и Фашиста с Игроком они положили, – опасливо глядя на с трудом сидевшего Немо, соврал сталкер.

– Мать-перемать! И чего нам теперь делать? Немо! Я тебя спрашиваю!

– Откуда мне знать, что вам делать? Хотите – возвращайтесь к Бармену. Можете попробовать добить остатки отряда Гиви и сгрести все артефакты. Думаю, их там миллионов на десять. Но наверняка они либо убрались с фермы, либо уберутся в скором времени. Слишком мощно засветились.

– Так пошли, Немо! – не сумел совладать с растянувшимися от уха до уха губами, предложил Эру. – Мы ж их как птенцов перестреляем! Осталось их чуть больше нашего, а если мы ещё и из засады…

– Я не пойду. Вы можете идти куда угодно. Но не думаю, что взять их будет легко. Уверен, что к ним пришло подкрепление. Почти наверняка все поляжете.

– Так мы ж с тобой! Ты десятка снайперов стоишь! Положим всех по-тихому, артефакты сгребём и ходу оттуда! Только нас и видели!

– Нет. Мне не нужны артефакты.

– Та-а-а-ак, – нахмурившись в недоумении, почесал подбородок Эрудит. – В каком смысле тебе артефакты не нужны?

– В прямом. Зачем мне это барахло?

– А-а-а-а, куда ты тогда?

– Дальше. Искать кое-кого. Сталкера по имени Хирург.

– Да на фига он тебе?

– Нужен…

– Мать-перемать! Нам-то чего делать? – почти взвыл Эру, внезапно осознавший, что за те дни, что Немо водил его отряд, сам он практически забыл что значит быть вожаком.

– Что вам делать? – приподнял брови Немо. – Откуда мне знать, что вам делать? Но тут неподалёку есть старый, крепкий блиндаж. В своё время свободовцы хотели закрепиться здесь, но Долг не позволил, вышиб с этих территорий. А блиндаж остался. Так вот, я планирую сегодняшний день провести там. И буду благодарен, если кто-то из вас составит мне компанию. Но просить никого не хочу.

– Да-а-а-а, ладно уж, – обрадовался Эрудит, для которого принятие решения как быть дальше, отодвинулось хоть на один день. – Посидим уж с тобой, потом спокойно переночуем, а с утра может и твоя дурь выветрится. Далеко топать-то?

Вместо ответа Немо с трудом оторвался от камня, на котором сидел, и неторопливо двинулся по руслу высохшего ручья.

– Эру, ты сдурел? – зашипел Москит, одним шагом перегородив дорогу вожаку. – Он нас уже в который раз кинуть хочет! С оплатой кинул? Кинул! С этим Гиви? Тоже кинул! Ещё и двух наших положил! А с утра опять придумает, как бы нас где-то кинуть. Ты этого хочешь, что ли? Давай уж лучше Перун со Штыком нам дорогу покажут, да прижмём эту бригаду Гиви!

– Я сказал, мы ночуем здесь. Если тебе, Москит, не нравится, топай в Бар или в одиночку штурмуй базу Гиви.

– Слушай, Эру, да тебя послушать ты и правда фазой двинулся! – опасливо озираясь по сторонам, поддержал Москита Каль. – Оно нам надо, сторожить его тут? Давай лучше поскорее вернёмся в Бар. Там спокойнее и привычнее, хоть и оплаты такой не сыскать, как у этого…

– Надо с Немо оставаться, – вызвал всеобщее удивление Штык. – Давай, Эру, переночуем хотя бы, а уж потом решим. Лучше б конечно с ним остаться…

– Остаться с ним? – оторопел Эру. – А мне говорят, что я с ума сошёл! Он же какого-то Хирурга искать вздумал. Оно нам надо???

– Не надо. Но хотя бы до утра с ним посидим, – кажется, Штык сам смутился такой длинной и на удивление осмысленной речи.

– Так что, Москит и Каль, остаёмся мы на сегодня здесь, – довольно подытожил Эру и первым, почти бегом, поспешил за Немо, удалившимся всего на пару десятков метров.

В какой-то сотне метров Немо остановился возле крутого, поросшего густыми, стелющимися кустами склона холма и отодвинув поросль, дёрнул за появившееся кольцо из толстой, ржавой проволоки. Ничего не вышло. Подождав пару секунд, словно собираясь с духом, сталкер рванул ещё раз. И чуть не упал, сжимая сломанное кольцо, густо окрасившее руку ржавчиной. Мгновение он смотрел на обломок, потом устало уронил его под ноги и едва слышно попросил:

– Перун, поможешь?

Тот торопливо подскочил и увидел толстые доски, присыпанные землёй и местами уже успевшей покрыться жидкой травой. Сначала парень резво сдирал тонкий слой дёрна пальцами, но получив внушительную занозу, чертыхнулся и, вытянув нож из ножен, принялся ожесточённо полосовать землю. Через пару минут такой работы он очистил дверь – крепкие, хорошо подогнанные доски закрывали проход метра полтора высотой и метр шириной. Затем всунув клинок в щель между намертво забетонированным косяком и досками, навалился, и дверь со скрипом приоткрылась.