Текст книги "Юношество (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Вот такие «пробежки» и совершали время от времени.

Внезапно.

Недалеко и неглубоко, чтобы горцы не успели собрать значимый отряд для «теплой встречи». Все же эскадрон, это чуть за сотню всадников. Таких поймать в засаду и перебить невеликая проблема.

Так что утром пара эскадронов отправилось «прогуляться» по собственным тылам – там, где видели гостей. Чтобы перед местным населением лицом торговать. А другая пара – вышла на ту сторону, за ленточку. И Лев Николаевич со своей десяткой охотников увязался за одним из этих двух отрядов.

Ну а что?

Почему нет?

Одним днем пройдутся и вернутся.

Обычно такие прогулки вообще без стрельбы обходятся. А если что и случается, то едва ли существенное. Мало ли куда и как отряд отправится? Сосредоточить же большие силы вблизи Кавказской линии не представлялось возможным. Через что и расставить достаточное количество сильных засад никто не мог…

– Вы видите суслика? – спросил граф у поручика Грачева, который командовал арьергардом эскадрона, куда отряд охотников и направили. Чтобы под ногами не болтался.

– Нет. – закрутил головой офицер. – Какого суслика?

– Вот и я не вижу, а он есть.

– Что вы такое говорите?

– Поглядите направо вверх. Видите большой камень? Тот, который у густых кустов.

– Вижу.

– Приглядитесь. Справа от него голова торчит.

– Ого! Как и разглядели⁈ Но вы зря волнуетесь. Так местные часто делают.

– А на дорогах тут всегда столь пусто? – повел бровью Лев Николаевич.

– Ну… – замялся поручик. – Действительно, это странно.

– И вон, слева от того камня. Мне кажется или там люди? Видите? За теми деревьями скрываются. Там еще тень, из-за чего их сложно разглядеть. Видите? Это тоже местные? Отчего же они в таком количестве робеют?

– Оставайтесь здесь за старшего. – скомандовал Грачев и, пришпорив коня, рванул вперед – в голову колонну.

– Зарядить оружие, – тихо скомандовал Лев.

Бойцы арьергарда заозирались, но так как этот корнет был старшим и единственным офицером, да еще оставленный командовать их начальником, взялись порученное выполнять. Прямо верхом. Благо, что двигались шагом.

Минута.

Полторы.

И со страшным грохотом и скрипом сорвалось несколько деревьев, упавших так, чтобы перекрыть ход колонны. С обоих концов. Ствол у этих деревьев был довольно тонкий, но ветви густые и колючие. Из-за чего на довольно узкой дороге образовался труднопроходимый завал.

Вместе с тем, началась пальба.

Огонь шагов со ста – ста двадцати по эскадрону драгун открыли неизвестные, укрываясь за деревьями и камнями.

– Спешиться! Быстро! – рявкнул Лев, первым спрыгивая на землю.

Остальные поступили по-разному.

Кто-то спрыгнул.

Кто-то упал из-за взбесившихся лошадей.

Кто-то оказался сбит пулей.

Хотя большинство просто не успели отреагировать, оставаясь в седле вполне себе живыми и пытаясь удержать лошадей. Впрочем, минуты не прошло, как все так или иначе оказались на земле.

– За мной! – крикнул граф и, пригибаясь, бросился к камням на ближайшем склоне.

И быстро так.

Аж на удивление.

Его бойцы поспешили за ним. В первую очередь охотники. Но за ними и драгуны арьергарда.

– Немного пошумим. Делаем по пять выстрелов парами. – скомандовал он охотникам. – Стараясь выбить тех, кого хорошо видим. Чтобы точно наверняка. Ясно?

– Так точно!

– Тогда действуем! Ты и ты – первые, ты и ты…

Почти сразу началась стрельба.

Прицельная.

На этой скромной дистанции с нарезных карабинов оказалось достаточно легко брать эту «дичь». Чтобы выстрелить, бойцы неприятеля были вынуждены или выступить из-за дерева, хотя бы частью, или высунутся из-за камней. Тут-то их и ловили пули. Тем более что карабины Jenks дорабатывали не только по замку и затвору, но и по другим деталям. Например, их все оснастили крупными, удобными прицельными приспособлениями с перекидным целиком на сто и двести шагов, а также откидной рамкой на большие дистанции.

Пятьдесят выстрелов беглым огнем снял больше двадцати человек, что вынудило горцев затаиться. Лев тем временем повел свой отряд по склону выше короткой перебежкой. К следующему подходящему укрытию.

И снова беглый огонь.

И снова рывок.

И так несколько раз.

Дистанцию это продвижение не сокращало, скорее, напротив, однако, ставило неприятеля в крайне неудобное положение флангового обхода. С каждым таким рывком им становилось труднее и труднее укрываться и от стрельбы бойцов эскадрона, и от этого отряда. Из-за чего в рядах неприятеля начиналась нездоровая суета.

Лев прижался к камню. Выдохнул. Резко высунулся сбоку. Осмотрелся. И обратно. На все про все секунда-другая.

Выше им было не подняться из-за большой проплешины.

– Эх… дымовуху бы сейчас. – тяжело произнес он.

– Чего? – ошалело переспросил унтер из арьергарда, тяжело и нервно дыша. За Львом пошли все – и его охотники, и арьергард драгун.

– Шашку дымовую. Если ее кинуть туда, туда и туда, то под прикрытием дыма можно вон туда пройти. А оттуда и до господствующей высоты рукой подать. Мда… Оттуда мы бы их всех, как куропаток перестреляли.

– Это еще кто? – шикнув, спросил унтер, указывая куда-то на кусты.

А там в траве шевелились папахи, едва заметные отсюда.

– Внимание! К бою! – рявкнул Лев.

Бойцы уставились на него.

И по кивку повернулись в нужном направлении. Очень вовремя. Так как накопившись, горцы подорвались и бросились на них в рукопашную. Накатывая сверху вниз по довольно крутому склону.

– Бей! – крикнул Лев.

И его десяток охотников, а также прибившиеся бойцы арьергарда выстрелили. Кто из нарезных карабинов, кто из гладких. Но дистанция небольшая, так что получилось дельно. Вон – больше двух десятков человек рухнули на землю. Замедляя бегущих следом. Им ведь приходилось притормаживать, чтобы не споткнуться о тела боевых товарищей.

Люди Льва же по его команде бросили карабины и выхватили пистолеты[1].

Ну и вдарили уже из них. Благо, что дистанция подходящая – шагов двадцать пять. А так как у охотников в руках оказались шестизарядные револьверы, то они после первого залпа сделали еще один, и еще, и еще… Через что не только многих нападающих постреляли, но и частотой огня создали видимость пугающе большого отряда.

До рукопашной схватки не дошло.

Отошли эти нападающие.

Оставив после себя целый завал из трупов. На такой дистанции – считай в упор – получить целую кучу «гостинцев» удовольствия мало. Не всех свалило наповал. Но калибры серьезные. Поэтому если что-то такое залетало в корпус, то даже сразу не убивая, «выводило из игры» вполне надежно.

– Ура-а-а-а! – раздалось с дороги.

Это штабс-ротмистр Петров повел эскадрон в атаку, пользуясь замешательством на фланге. По нему и его людям ведь стрельбы не велось. Шквальный огонь на фланге обескуражил всех. Никто его не ожидал. Как и такую кучу трупов, нарисовавшуюся буквально на глазах.

Однако горцы быстро переключились.

Почти мгновенно.

И начали стрелять по драгунам у дороги, что вылезли из укрытий.

Чем Лев со своими людьми и воспользовался, скомандовав:

– За мной!

И подхватив оружие, побежал вверх – к более выгодной позиции. Через проплешину. А ребята за ним.

Отвлекшиеся на атаку Виктора Александровича, горцы упустили этот прорыв. Дали беглый залп по драгунам у дороги, разрядившись. И даже остановили попытку наступления Петрова. А вот отсечь пробежку ребят Толстого уже не успели.

Так что, добравшись до очень удобной позиции и спрятав людей за камнями вместе со своими людьми, Лев крикнул:

– Бей беглым! По готовности!

И они ударили.

Делая где-то по три-четыре выстрела в минуту каждый. Из-за чего камни, за которыми они укрылись, заволокло дымом.

А от дороги в это время били драгуны.

Так часто, как могли. Петров догадался и постарался организовать максимальную плотность огня. Что окончательно и переломило ход боя. Зажимая горцев в огневом мешке…

– Прекратить огонь! – рявкнул Лев.

Где-то секунд через двадцать затихли и выстрелы от дороги.

– Всем – слушать и смотреть. Ищем противника. Ты, ты и ты со мной. Ты остаешься здесь за старшего, – указал Лев на унтера. А сам рывком бросился к той доминирующей позиции, которую и желал достигнуть изначально.

Добрались.

И еще немного постреляли. Вдогонку. Работая на триста-пятьсот шагов по крупной групповой цели. Немало добавив ей скорости…

Оставив трех стрелков на доминирующей высоте, Лев спустился ниже. Дал приказ добить раненых врагов. И вообще – проконтролировать каждого. Даже, казалось бы, убитого. Клинком. Благо, что у каждого имелся. Лечить их все равно было некому и нечем. А сюрпризы никому не нужны.

– Допросить бы? – буркнул унтер.

– А что они знают? Старший их сбег. И его окружение. Эти же простые бедолаги, которые поверили пустым посулам…

Командир эскадрона полностью одобрил такой поступок.

Не до того.

Тем более что в его практике уже хватало случаев, когда, казалось бы, умирающие стреляли в спину или бросались с ножом. Не говоря уже о том, что своим бы помощь оказать. А убитых и раненых хватало.

– Как они узнали? – хрипло спросил Лев у штабс-ротмистра. – Это же большой отряд. Откуда он тут оказался?

– Я только поутру сам узнал маршрут. – ответил Виктор Александрович. – Мы его по жребию тянули.

– Кто-то из своих сдал?

– Как? Да и, даже если бы он послал весточку… едва ли это позволило стянуть сюда столько людей. Скорее всего, просто случайно встретились. Видишь те деревья? Их не так долго подрубить. Приметили издали – вот и ударили. Вон с того места нас часа за полтора пути было видно.

– Случайность?

– Глупая, ужасная случайность. Такое бывает.

– Возможно. Хотя мне это все очень не нравится. Да и выстрелов у меня осталось по семь-восемь на бойца. Если снова навалятся – не отобьемся. Придется россыпью заряжать карабины, а это долго.

– А эти ваши пистолеты многозарядные?

– Револьверы. Перезаряжаем уже. Но в бою этого не сделать, а запасных барабанов у нас нет. Если нас вот так зажмут – не помогут. Ну… помогут, конечно, просто большой роли не сыграют в такой перестрелке.

– А далеко вы из них бьете?

– Если по ростовой цели, то на полста шагов вполне уверенно. А так – и на семьдесят-восемьдесят, но на такую дистанцию лучше из карабинов бить. Точнее выходит. Сильно точнее.

– Мы можем помочь вам припасами?

– Едва ли… россыпью у нас есть порох и пули, но скорострельность карабинов будет не та. И… слушайте, а где поручик Грачев?

– Вон там лежит, – кивнул штабс-ротмистр на камень, из-за которого торчали ноги. – В первую минуту боя убило. Он так до меня и не доехал. И да, Лев Николаевич, принимайте командование арьергардом колонны. У меня из трех поручиков остался на ногах только один да вы…

Следующий час эскадрон собирал трофеи, а также изготавливал волокуши для раненых и убитых. Своих, разумеется. Оказывал им первую помощь. Ну и собирал разбежавшихся лошадей. Тех, которые выжили.

Всех верхом не посадить.

Поэтому решили отходить пешком, но налегке, повесив на лошадей вьюки. Чтобы в случае чего легче и проще бой принимать.

Отход их, конечно, выглядел неоднозначно. Словно побитые собаки отползали. Если бы не трофеи. Их везли открыто – целыми связками. А оно было характерное и легко узнаваемое. Ну и Лев затеял одну необычную историю…

– Нам бы оперетку пошлую сыграть, Виктор Александрович.

– Какую? О чем вы?

– Надо сделать так, чтобы бойцы наши веселились. Шутки шутили. И вообще, выглядели так, словно мы добились того, чего хотели.

– Зачем?

– Если пойдем как есть – местные будут думать, что побили нас. Вы поглядите на людей. Мрачные. Усталые. Много у кого грязный или подранный мундир. Что о них сейчас еще сказать можно?

– А что вы хотите? Такие потери!

– Вот! А нам нужно, чтобы все вокруг подумали, будто бы мы на них и рассчитывали. Или даже на большие. Что это мы охотник, а они – жертва. Понимаете? Мы ведь отходим по той дороге, по которой пришли. И мы должны выглядеть так, словно отходим с победой. С нашей победой. Ну и с шутками.

– Так, может с песней?

– Можно и с песней… – улыбнулся Лев Николаевич.

Так что, следом за авангардом, вышла пара запевал. И на всю округу полилась, в сущности, бесконечная песня, куплетов которой хватало, а что не помнил – придумывал:

– Солдатушки, браво-ребятушки…

С присвистами и выкриками бодрыми.

Ложки еще достали, и парочка поигрывала на них. Не хватало только музыки нормальной. Чтобы бодрее и веселее все это выглядело.

Лев же шел в арьергарде и поглядывал по сторонам. Стараясь приметить людей и, если получиться, их взгляды. Время от времени отпуская сальные шутки, вызывающие взрыв хохота…

И так несколько часов кряду.

Сложно было.

Но до каждого бойца довели задачу. И каждый старался. Еще и равнение старались держать, и идти в ногу…

[1] Пистолет в эти годы входил в комплекс вооружения нижегородских драгун, будучи вспомогательным оружием.

Часть 2

Глава 5

1846, июнь, 23. Укрепление Чир-Юртовское

– Кваску, Лев Николаевич? – произнес денщик[1], поднося большую кружку холодного напитка.

– Вот это дело! – расплылся в улыбке Толстой. – Сам-то попил уже?

– А то, как же, ваше сиятельство[2]. – расплылся тот в улыбке, зная нравы корнета и его заботу о подчиненных. Тот выступал в роли того, кто решает проблемы подчиненных.

Не всех.

Не всегда.

Но решал и знал, кто чем живет. И следит за тем, чтобы все были сыты, обуты и одеты, ну и здоровы. Неоднократно за этот месяц подключаясь лично, в том числе своими деньгами, для того чтобы решить трудности со снаряжением и обмундированием.

Уставным.

Имелись ведь нормы выдачи, которые совершенно никуда не годились для боевых действий. Из-за чего солдаты и в какой-то степени унтера вид имели далеко не самый товарный. Вот Лев Николаевич и помогал эту трудность преодолеть.

А отвечал он не только за своих охотников.

Нет.

Ему как в том походе доверили арьергард эскадрона, так он на нем и висел. Хотя в должности и не утверждали. Командир полка сам по какой-то причине не решался этого сделать.

Строго говоря, такой должности-то и не имелось. Просто требовалось оформить перевод из «стояния при полке», то есть, резерва, в конкретное подразделение. А там уже – как командир скажет, закрепляя за каждым обер-офицером свою роль и задачи.

Однако Лев висел в воздухе.

Де факто – уже в эскадроне.

Де юре – нет.

Что, впрочем, не мешало ему ответственно выполнять порученную работу и заботится о вверенных людях…

А вообще – возвращение эскадрона из того боя прошло вполне благополучно. Их заметили на наблюдательном посту линии. И выслали еще эскадрон для поддержки. Хотя это и оказалось излишним – у неприятеля не имелось поблизости сил, способных к активным действиям. И так бы вышли. Сами…

И потекли будни.

Эскадрон ждал пополнение конского и личного состава.

Люди лечились и отдыхали, не зная, чем себя занять.

Лев же организовал себе и своим людям учебно-тренировочный уголок и находил им занятие поинтереснее. Турник, брусья, груша и прочее. Первые дни на них окружающие поглядывали с сомнением, но в разговорах припомнили, как охотники ловко действовали. И стали подтягиваться.

Тем более что в дни покоя свободного времени хватало. Слишком опасного для солдат. Так-то, если стоять в каком-нибудь мало-мало значимом городе, можно было бы на отхожие промыслы ходить. Подрабатывать. Чем солдаты и занимались там обычно. Здесь же, чуть ли не на линии фронтира, подобные промыслы заканчивались трупами. Не всегда, но часто. Перемежаясь пропавшими без вести и заложниками. Посему сидели без дела и куковали. Пить-то тоже было нельзя.

А тут какое-никакое, а развлечение.

Поэтому мало-помалу и начали втягиваться. Сначала эскадрон, с которым Лев ходил на то дело, а потом и остальной полк. Во всяком случае та его старая часть, которая располагалась в Чир-Юртовском укреплении, а не новые эскадроны, еще не прибывшие сюда.

И на снарядах спортивных игрались.

И вокруг крепости бегали.

И даже спарринг на кулачках начали практиковать. Все. Включая нижние чины. Без фанатизма. Отрабатывая больше удары на мешках с песком и макиварах из досок, обмотанных веревками.

Командир же полка смотрел на это крайне положительно. Со скепсисом, но положительно. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

И так день за днем. Спокойно и нудно…

Но в это утро Куровский Феликс Антонович приказал строить полк, вопреки обыкновению. Сразу после завтрака. Вон – только стали расходиться и зазвучала труба.

Никто, впрочем, не возмущался.

После практически двух месяцев затишья людям хотелось какого-то дела. На «прогулки» они, конечно, продолжали выходить. Что по своим тылам, что за линию. Но все заканчивалось чрезвычайно тихо и спокойно. Ни единого выстрела.

Слишком уж много людей потерял местный наиб в той засаде…

Построились.

И полковник начал выступать.

– В связи с сокращением армии, Его Императорское величество Государь Император Николай Павлович принял решение оставить наш полк в составе шести эскадронов. Формируемые же четыре дополнительные упразднить, равно как и резервную пешую команду.

Новость.

Серьезная и значимая.

Из-за чего многие помрачнели.

Идея усиления полка полутысячей бойцов многим была по душе. Слишком уж тут было беспокойно. А тут беда такая… Прямо волна мрачных, серых взглядов и настроений пошла.

– Кроме того, Николай Павлович повелел подготовить списки нижних чинов, что в рядовых свыше десяти лет и в унтер-офицерах свыше пятнадцати лет стоят. По мере появления возможности их будут отправлять в резерв и дозволяя селиться по городам да селам, где заниматься хозяйством и заводить семьи.

А вот сейчас расцвели.

Подходящих под требования едва ли треть. Однако такой шаг выглядел… неожиданно и благостно для многих.

Феликс Антонович вещал дальше, рассказывая шаг за шагом новости. Лев же с трудом сдерживал ухмылку. Видимо, его разговоры и письма дали свой эффект. Тяжесть растущей финансовой ситуации слишком уж явно проступала и стала видна многим. Оставалось лишь гадать – отчего они ранее тянули. Ведь знали, все знали…

Хотя, конечно, граф не понимал, как удалось уговорить Николая I на сокращение армии. У него же был пунктик. Он считал, что нужно на любом направлении держать столько войск, чтобы своими силами могли с любым неприятелем совладать. Ну, почти с любым.

И такой шаг.

Ведь если до Кавказа дошли указы, то по остальным землям уж точно их зачитали…

Наконец, дело дошло до награждений.

И о них вспомнили.

Хотя с самого возвращения тишина стояла. Никто и словом не обмолвился. Скорее, наоборот. Злые языки болтали, что по итогам той прогулки штабс-ротмистра могут отстранить от командования. Все ж таки в засаду попал, в которой вверенных ему людей едва не перебили.

Но нет.

Решились-таки награждать.

Для нижних чинов его светлость князь Воронцов выделил дюжину знаков отличия Военного ордена. Сиречь Георгиевские кресты, но не ордена, а медали. Кого именно награждать должно было решить в полку. Так что полковник, заявив это следом озвучил список награжденных: все как один – рядовые, кроме того унтера из арьергарда.

Дальше он вызвал Льва Николаевича и перед строем сообщил о награждении его орденом Святой Анны младшей степени и присвоении досрочно чина поручика[3]. Так-то то, что он устроил там, на склоне, должно награждаться орденом Святого Георгия. Однако наместник посчитал, что повышение в чине будет полезнее для юного дарования. Вот и уважил как смог. Заодно приписав в эскадрон.

Ну и, наконец, полковник поздравил командира эскадрона Петрову Виктору Александровичу орденом Святого Владимира 4-ой степени с бантом[4]. Серьезная и значимая награда для его двадцати пяти лет. Вон – расцвел и просиял ликом. Да и вообще – полк переполняли преимущественно светлые мысли.

На этом и разошлись.

Ну как – перейдя к неформальной части.

– Вроде небольшая стычка, а столько наград. Что-то командующий расщедрился. Отчего это? – поинтересовался Лев Николаевич у командира полка.

– Местный наиб ранен. Его отряд чрезвычайно ослаб. Да и дрались вы против сильно превосходящих сил.

– И все?

– А этого мало?

– Эта война тянет десятилетиями, и подобного рода стычки случаются регулярно. И я не слышал, чтобы бойцов так осыпали наградами.

– После Даргинского похода[5] нужно было что-то такое сделать. – ответил Петров вместо Куровского. – Я не удивлюсь, если в полках об этом подвиге уже зачитали.

– Должны зачитать. – улыбнувшись, кивнул полковник.

– Как интересно. А оружие? А снаряжение? Что командующий ответил на ваш запрос?

– Под его ответственность – снаряжайтесь, как хотите, но в эскадроне и если Виктор Александрович это дозволит. Но казна ни единой копейки выделить на это не может пока.

– Армию сокращают, а денег нет?

– Ревизия же. Не слышали разве?

– Нет, – честно ответил граф. – Откуда?

– По многим полкам и укреплениям идет ревизия. Поговаривают, что несколько генералов уже приняли под белы рученьки. А один даже застрелился.

– За воровство?

– А ты поди и угадай, – недовольно фыркнул полковник. – Они же не докладывают. Зверствует Дубель, зверствует.

– Леонтий Васильевич едва будет кого наказывать просто так.

– А вам почто знать?

– Имел возможности с ним общаться.

– Вы⁈ – напрягся полковник, как и все остальные.

– Я невольно был вовлечен во внутренние конфликты августейшей фамилии. Вот Леонтий Васильевич и приезжал в Казань разбираться. Через него я и подал прошение на службу.

Всех сразу резко попустило. Так-то поначалу подумали, что Лев – человек Дубельта. Но нет… просто пересекался.

Разговорились.

И потихоньку выяснились нюансы армейской реформы.

Оказалось, что нельзя просто взять и уволить половину армии. Для этого деньги требовались, которых нет. Это же резервисты. Если их на улицу выгнать, то где потом искать?

– Слушайте, а если я найду эти деньги? – оживился граф.

– В каком смысле?

– У меня сейчас в Казани производство селитры запущено и надо расширяться. Получено высочайшее дозволение на производство оружия. Да и мало ли я что еще удумаю? Мне люди верные и толковые нужны. Может, солдатиков ко мне?

– А пойдут?

– Так спросим. За спрос, как известно, морду не бьют. Оружие делать всяко лучше, чем письмоводителями служить да сторожами. Хотя, если кто желает, и ими можно устроить. Нам они тоже нужны.

– А деньги? Их ведь вы будете платить, а не государь. Это непорядок.

– Оформим как заем без процентов. Как появятся деньги в казне, так и выплатят. Мне это не к спеху. А рабочие руки нужны. Бенардаки тоже жаловался на нехватку толковых рабочих рук.

– Это тот грек-миллионщик? – уточнил полковник.

– Именно так.

– Едва ли Государь согласится на такое. – покачал головой Куровский.

– Но, быть может, согласится на это светлейший князь Воронцов?

– А ему это зачем?

– Проблемы со снабжением облегчаться. Как говорится: меньше народу – больше кислороду. Да и можно будет начать потихоньку перевооружать полки.

– Это вряд ли… Дозволения на то нет… и денег.

– Так, вы напишите Дубельту.

– Что⁈

– Опишите ему инцидент с нашим столкновением и попросите согласовать дозволение: закупать за свои деньги подходящее оружие, если начальство не возражает. Чем скорее мы тут завершим войну, тем меньше казна будет испытывать терзания. Значит, эти все траты можно повернуть как экономию.

– Николай Павлович на это никогда не пойдет. Никогда! – мрачно хохотнув, возразил полковник. – Он просто не поймет такую комбинацию.

– А вы попробуйте. Под лежачий камень вода не течет. А вдруг получится?

– Вот вы и попробуйте, раз водите знакомство с Дубельтом. Это ведь через головы начальство прыгать. Думаете, за такое по головке погладят?

– Что вообще мы можем сделать неуставного? Я не со зла или дурости спрашиваю. Просто интересно, что мы можем улучшить за свой счет?

Полковник промолчал.

Его начинал раздражать этот излишне деятельный, резвый и слишком богатый мальчик. Да еще с такими связями. Но и отмахиваться просто так от него не хотелось. Польза имелась. И людей занял, и кое-какое материальное обеспечение раздобыл. Одних только сапог новых полсотни пар сверх положенного, отчего сильно облегчил проблему с обувью.

Да, конечно, парень пытался и старался.

Сейчас.

Однако Феликс Антонович прям нутром чувствовал – юное дарование потом упорхнет куда-то, а расхлебывать ему…

[1] Всем офицерам выделяли денщика или денщиков из числа рядовых. Корнету полагался один. Он занимался чисткой оружия с амуницией, уходом за офицерским конем и разными мелкими поручениями.

[2] Несмотря на то, что Толстой числился 14 классом (корнетом) и ему было положено обращение «ваше благородие», он являлся графом, из-за чего чином в данном случае можно пренебрегать, если он ниже определенного уровня и обращаться к нему как к графу – «ваше сиятельство».

[3] В обычном порядке производство драгунского корнета в поручика требовало 4 лет выслуги.

[4] До 1855 года орден Св. Владимира 4-ой степени, вручаемый за боевые заслуги, дополнялся бантом. С 1855-го эту роль стали выполнять скрещенные мечи.

[5] Даргинский поход 31 мая – 21 июня 1845 года, спланированный лично Николаем I, требовавшим неукоснительного соблюдения плана, закончился очень печально. Он был нацелен на взятие населенного пункта, выступавшего ставкой Шамиля. Цель была достигнута. Только с большими потерями, невозможностью удержать и отсутствием всякого позитивного последствия такого похода. Формальный успех при фактической катастрофе, после которой Шамиль и его сторонники воспрянули и укрепились духом.

Часть 2

Глава 6

1846, июль, 16. Санкт-Петербург

Николай I стоял у окна и смотрел пустым взглядом куда-то вдаль.

Было грустно и душно… скорее даже тошно.

Документы, добытые в посольстве Великобритании, оказались совершенным кошмаром. Настолько невероятным, что он уже который месяц избегал личного общения с посланником. Хотя он и сам, к счастью, не рвался. Да и не только с ним…

Столько людей… верных, казалось бы. И…

Он бы и не начал это сокращение армии, если бы не документы. Иных способов убрать с должностей купленных с потрохами персон было нельзя.

Только так.

Еще и улыбаясь… еще и награждая за выслугу и поздравляя выходными чинами. То есть, делая все, чтобы не догадались. Чтобы отодвинуть от войск и влияния. И подготовить возможность для Третьего отделения и полиции. Одно хорошо – Чернышев вспомнил лихую молодость и действовал уверенно, словно бы снова командовал кавалерийским авангардом, в окружении врага. Хотя поначалу лицом посерел. Даже подумали, что его удар хватит…

В дверь постучали.

– Войдите, – тихо, но достаточно разборчиво произнес император.

– К вам Леонтий Васильевич и Алексей Федорович.

– Зови.

Они и вошли.

Почти сразу. Так как стояли буквально за дверью.

– Что-то случилось? – поинтересовался Николай, глядя все так же в окно и не поворачиваясь к ним.

– Светлейший князь Меншиков скончался на Соловках, успев принять перед кончиной постриг и исповедоваться.

– Скончался…

Дверь закрылась.

Эти двое подошли ближе.

– Как жить дальше? – тихо спросил Николай. – Я ведь доверял ему как себе.

И Орлов, и Дубельт промолчали.

– Как он умер?

– Быстро.

– Яд? Впрочем, неважно. Что с его сыном?

– Сломлен горем и принял постриг.

– Да? Такой славный род пресекся.

– Ваше императорское величество, вы можете пожаловать титул старшему сыну его дочери. Если такой народится.

Император промолчал.

– Государь? – тихо спросил граф Орлов, нарушая эту затянувшуюся тишину. – С вами все в порядке?

– Вы прибыли только по этому вопросу? Если так, то ступайте.

– Еще одно пустяшное дело, Государь, – произнес Дубельт. – Но я не буду вас тревожить в столь печальный момент. Просто оставлю папку на столе.

– Что там?

– Лев Николаевич Толстой, он уже успел отличиться. И прислал даже прошение на ваше имя.

– Прошение? – удивился император, повернувшись.

– Да.

– Чего же он желает?

– На свои деньги просит вооружить новым нарезным оружием эскадрон драгун, чтобы шире провести войсковые испытания. Ну и еще кое-что опробовать. А также испрашивает вашего разрешения на создание от укрепления Петровского до Чир-Юртовского военно-полевой железной дороги. Кроме того, просить принять на работу резервистов своего полка и выплатить им выходное пособие за его счет.

– Что, простите?

– Государь…

– Доложите по существу. Ваши слова звучат очень странно.

– Виноват, – произнес Леонтий Васильевич, натянув лицо полного раскаяния. И начал доклад по делу. В то время как Алексей Федорович Орлов наблюдал за этой сценкой и с трудом сдерживал улыбку.

После катастрофы Даргинского похода император очень болезненно реагировать на всякие новости с Кавказа. Поэтому решение Дубельта сыграть от провокации выглядело излишне самонадеянно. Но оно оправдалось всецело. Подробное описание боя, составленное полковником Куровским, произвело на Николая Павловича впечатление.

– Так-так, – покивал Николай. – Дельно-дельно. Перешел в контрнаступление на правом фланге, отразил попытку сбития и метким огнем вынудил горцев отступить. Значит, новое оружие себя показало.

– Хорошо показало Государь. Просто отлично. – кивнул Дубельт. – Если бы его не имелось – эскадрон там могли весь истребить. К слову сказать, ни одного из охотников опытовой команды никак не наградили. Хотя они, наравне со Львом Николаевичем бой и выиграли своим метким огнем и мужеством.

– Ну… – как-то растерялся император. – Совсем не наградили?

– Они же не входят в штатное расписание полка. Их словно бы там и не было.

– Распорядитесь выдать им всем по Анне.

– Четвертой степени?

– Разумеется. Так… Я правильно понял, что граф хочет эскадрон вооружить своим оружием?

– Да. Причем за свой счет.

– Хватит! Дался вам этот «за свой счет»? Оружие за свой счет, военно-полевую дорогу за свой счет… Что за вздор⁈ Этот мальчишка считает, что казна в настолько бедственном положении?

– Государь, – подался вперед Дубельт. – Вы неверно поняли. Он бескорыстно старается на благо державы и считает постыдным спрашивать деньги казны на такие опыты. Если бы своих денег не было – спросил бы, а так – стыдится.

– Вот как? Никогда бы не подумал, что ЭТОТ человек чего-то стыдится. Кстати, почему эта дорога так странно называется?

– Исходя из чертежей, которые он прислал, это дорога самой узкой колеи – двадцать дюймов[1]. Собирается из секций, отлитых целиков, на вид словно куски лестницы. По его задумке их можно будет быстро собирать, прокладывая до пяти и более верст в сутки. А потом по этой дороге возя конными упряжками составы из трех-пяти фургонов пудов по сто каждый[2].

– И для чего такое вообще нужно?

– Государь, – произнес граф Орлов, – если бы мы имели возможность развернуть от линии до Анди подобную линию в Даргинском походе, то все бы сложилось совсем иначе.

– Вы думаете?

– Совершенно точно. Снабжение по ней многократно проще и быстрее осуществлять, чем вьюками. Лев Николаевич, кстати, эти измышления подкрепил своими расчетами. Кроме того, в добавок к таким дорогам, он предложил вести на Кавказе наступление с помощью башен Мартелло[3], столь популярных в Британской империи и их бывших североамериканских колониях. Все эскизы и расчеты в папке.