Текст книги "Дилетант галактических войн"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Глава 11

– Вообще, что вы о себе возомнили? Решили, что умнее всех? Мы готовили операцию два (!), слышите, два года! И тут являетесь вы и говорите: «Ах, я там напортачил немного, приберите, пожалуйста». Вы себе там на Севере что, вообще последние мозги отморозили?

Ковалёв смотрел на президента с интересом. Было забавно наблюдать, как этот невысокий, субтильный человек, привыкший к собственной значимости, пытается распекать адмирала, выглядящего рядом с ним великаном. Именно из-за нереальности происходящего Ковалёв и ощущал общий комизм ситуации, что, вкупе с раздражением на того, кто вообще осмелился на него орать, начисто вытравило и то небольшое чувство вины, которое он ощущал первоначально. Нет сомнения, президент неплохой человек, немало сделавший для страны, но… Но надо думать, что и кому говоришь. И в какой ситуации.

Ковалёв потянулся, как сытый кот, и негромко спросил:

– А в чём, собственно, проблема? Ну, ошиблись мы, с кем не бывает, но ничего страшного я не вижу. Я обрисовал ситуацию, предложил разобраться вместе к обоюдной выгоде, пообещал нейтрализовать американцев… Если вы не поняли, мне это вполне по силам. Не хотите – ну, как хотите, я и сам справлюсь. Единственной проблемой будет то, что мы окажемся на всеобщем обозрении, и знать о нас будете не только вы, но и весь остальной мир, но лично для меня это проблемы представлять не будет. Уже то, что мы вышли на вас, а не на какого-то забугорного дядю, даёт России вообще, и лично вам в частности, очень многое. Не бесплатно, разумеется. А доказательства моих возможностей вам, я думаю, были предоставлены достаточные.

Да уж, доказательства более чем достаточные. Бот, аккуратно приводнившийся у причала рядом с президентской яхтой, охрана… Президентская охрана, аккуратненько накрытая станером. Лежат ребята без сознания, но ничего страшного нет, станер бил на малой мощности, так что очнутся они через час, и единственное, что им грозит, так это лёгкая и недолгая, максимум на пять-десять минут, мигрень. Президент вон тоже под станер попал, и ничего, вкололи стимулятор – и уже стоит, матюгается вовсю. А по виду такой воспитанный человек…

Воспитанный человек между тем, похоже, не совсем въехал в ситуацию, во всяком случае, воспринимать Ковалёва не как обычного, пусть и очень богатого человека, а как представителя третьей, причём огромной, силы он пока был явно не готов. А может, просто власть малость голову вскружила, очень часто люди, облечённые ею, теряют гибкость. Хотя, надо сказать, с такой властью, как у него, можно от этого не страдать – олигархи куда более крутые, чем Ковалёв, вступив в пререкания с решительно настроенной властью, частенько плохо кончали. Кто в эмиграции, как незабвенный Березовский, а кто и в местах не столь отдалённых. Ну а те, кто помельче, просто оказывались в полном забвении, что для многих хуже смерти. Впрочем, это – удел шестёрок, как своих, так и из сопредельных не вполне полноценных государств. Будь Ковалёв обычным предпринимателем, ему полагалось бы сейчас дрожать от страха, но пугаться ему категорически не хотелось, а наличие за его спиной ударных звездолётов позволяло ему лишь снисходительно про себя улыбаться. Президент между тем начал решительно втирать что-то о гражданском долге – Ковалёв привычно пропускал его слова мимо ушей. Говорунов он за жизнь навидался изрядно и умел не обращать на них внимания, а президент в нынешнем состоянии был пока что именно говоруном, ждать от него конструктивных мыслей и решений можно было чуть позже, когда ситуация дойдёт наконец до сознания, и он вновь станет тем, кем был, – умным и достаточно решительным человеком.

– Вы меня вообще слушаете?

– Ну да. А что?

– Так что вы на это скажете?

– На что? На то, что, как только я получил доступ к инопланетным технологиям, я, как патриот своей страны, должен был немедленно передать их компетентным представителям своего государства? И что в принципе я государственный преступник, как с точки зрения формального права, так и с точки зрения права морального?

– Именно так. Вы уловили суть…

Ковалёв внезапно шагнул к президенту и взял его за шиворот. Президент дёрнулся, но обнаружил вдруг, что его ноги не достают до пола. Ковалёв (президент пока даже мысленно не мог назвать его адмиралом, ну ничего, привыкнет) держал президента на весу, на вытянутой руке, и притом без заметных усилий. Лицо его побелело от ярости, и это дико смотрелось здесь, посреди гостиной президентской виллы на берегу Чёрного моря. Ну не могло так быть, но тем не менее так было, и президент впервые с начала их разговора почувствовал страх.

– Патриотизм, говоришь? – почти прошипел Ковалёв. – Патриотизм… Мой патриотизм умер тогда, в вертолёте, когда мы замерзали в тайге и ни одна сволочь нам не помогла!

– Ваш вертолёт искали…

– И не нашли. Значит, так искали, – отрезал адмирал. – Я помню, какую-то американскую соплю, которая на яхте в океане пропала, искали десятки кораблей – и нашли! А нас не нашли, потому что нашей стране было на нас наплевать. И не надо мне лопотать про погоду, сложные метеоусловия и тридцать три причины, по которым нам не могли помочь. Я хорошо помню другую зиму, тогда тоже были морозы, и все газеты верещали: ой, в Москве кошка хвост отморозила, ой, бомж в Москве спьяну на морозе заснул и только благодаря бдительным милиционерам… И так далее. В Москве, – с горечью повторил Ковалёв. – В Москве… А у нас тогда восемьдесят человек вместе с вахтовками [38]38
  Вахтовка – машина для перевозки людей, аналог автобуса, как правило, на базе неприхотливых машин повышенной проходимости – «Урала» или КамАЗа. Минимум комфорта, максимум функциональности. Ехать в такой по плохой дороге врагу не пожелаешь.


[Закрыть]на зимнике [39]39
  Зимник – сезонная (зимняя) дорога.


[Закрыть]погибли, когда им машины летней соляркой в мороз заправили, – и хоть бы одна строчка, одна фраза в новостях. Их тоже не искали… Мы вам нужны, пока мы добываем нефть, газ и золото, рубим лес, но когда мы перестаем быть нужны, о нас забывают. Я пока что патриот своего народа и своей страны, но я – не патриот вашей власти. Она мне абсолютно безразлична. Конечно, сейчас в России живётся лучше, чем при том дерьме, которое сидело наверху до вас, но хуже, чем могло бы быть. И будь доволен, что я хотя бы пытаюсь помочь стране, по старой памяти, только чтоб не повторилось то уродство, что уже было. Поэтому если ты ещё раз мне скажешь, что я кому-то здесь что-то должен, то я тебя пришибу и в два счёта установлю в этой стране абсолютную монархию с собой, любимым во главе. Хуже ей от этого не будет. Понял? Не слышу ответа! Понял?

Ковалёв встряхнул президента, в ответ раздался только хрип – ворот рубашки наглухо перехватил горло. Увидев, что клиент быстро синеет, Ковалёв толчком отправил его на диван и несколько раз хлопнул по щекам, заставляя прийти в себя.

– Ну так что, птенчик, ты понял, кто здесь самый главный папа?

– П-понял, – прохрипел президент.

– Ну вот и ладушки. Имей в виду – я не собираюсь покушаться на твою власть, мне она даром не нужна. Своих дел хватает. Я просто даю России шанс вновь стать сверхдержавой. Поэтому для начала надо, по моему скромному разумению, создать буферный кордон из вассальных государств, и Грузия должна стать пробным камнем. Мы допустили ошибку. Вернее, я допустил ошибку, неправильно выбрав исполнителя. Но процесс уже пошёл, поэтому отступать поздно. Завтра в Грузии начнётся резня, в которой погибнет до четверти населения страны. Через три дня их оппозиция обратится к России за помощью. К тому времени войска должны быть в полной боевой готовности и, войдя в страну, разом навести порядок. Ясно?

– Ясно-то ясно. – Президент медленно приходил в себя и выглядел куда более адекватным, чем пару минут назад. – Но где вы найдёте оппозицию?

– Мои проблемы.

– Хорошо. А если быстро навести порядок не получится?

– Получится. Наёмники разбегутся, как только русские танки пересекут границу. Думаю, армии останутся исключительно полицейские функции.

– Хорошо. Ну а как быть с американцами? У них там военные базы…

– Они не будут вмешиваться.

– Уверены?

– Абсолютно. Только имейте в виду: грузин не кормить. Вы им обеспечиваете безопасность, получив взамен полную и неограниченную власть, но никаких денег не даёте, никакую промышленность, или что там у них, не развиваете. Пусть будут на положении шестёрок и выбираются из задницы сами, как хотят. Незачем растягивать ресурсы на кого попало, они и так невелики, и служить должны НАМ, а не всяким «братским» республикам. По мне, так пусть они хоть сдохнут, если честно.

– И всё же… Как вы обеспечите нейтралитет НАТО?

Ковалёв улыбнулся, это воспоминание было ему особенно приятным. Перед глазами, как живая, всплыла картинка всего-то двухчасовой давности: Олаф, бодро цокая магнитными подковками скафандра по палубе крейсера (ради обеспечения соответствующего антуража искусственную гравитацию отключили, и теперь во всех коридорах правого борта царила невесомость) волочил отчаянно брыкающегося американского президента к шлюзу, успокаивающе гудя ему что-то о том, что приказ адмирала нарушать нельзя, а прогулки в открытом космосе без скафандра – развлечение для настоящих мужчин. Американский президент вопил так, что было слышно буквально по всему кораблю, благо люки были открыты. Это вызывало презрительные смешки команды, отлично понимающей, что ничегошеньки с янкесом не сделают, даже Джим, который присутствовал при разговоре и был заранее предупреждён о ситуации, ухмылялся вместе со всеми, он хоть и был из Техаса, но предки его были с юга и цветных традиционно не любили. Конечно, ему не нравилось, что так поступают с президентом ЕГО страны, но Ковалёв клятвенно обещал, что вреда ему не причинят, да и сам американец уже изрядно обрусел, пообтесавшись среди товарищей, проникся их пофигизмом по отношению к власти, поэтому дальнейшее представление Джим смотрел с неподдельным интересом. Хотя, впрочем, президента тоже можно было понять: вот только что ты, самый влиятельный человек на планете, стоишь, образно говоря, у руля самой сильной и в экономическом, и в военном плане державы, и вдруг ночью тебя бесцеремонно выдёргивают из постели и, не дав одеться, банально похищают. А потом ты обнаруживаешь, что находишься в космосе, на борту межзвёздного корабля, и хозяева этого корабля имеют к тебе серьёзные претензии. Американский президент – тоже человек, и нервы у него не железные, особенно когда выясняется, что голубиной кротостью его похитители не страдают и никакого уважения ни к нему лично, ни к его должности не испытывают. Вот и сдали нервишки у мужика – что поделаешь, бывает, не привык он к такому. А иного, увы, и быть не могло, Ковалёв не был дипломатом и поэтому умел вести переговоры только с позиции силы, вот и разговаривал так что с одним президентом, что с другим. Хотя, конечно, президенты земных государств – фигуры не того уровня, чтобы на равных разговаривать с имперским адмиралом. Особенно когда он не скрывает, что он имперский адмирал.

Впрочем, надо отдать американцу должное, он сопротивлялся наглым и, с его точки зрения, совершенно неправомерным требованиям похитителей достаточно долго. Он, похоже, искренне не мог понять, почему они не разделяют его мнения о том, что США могут творить что угодно и где угодно лишь на основании того, что они самые сильные. Сдался он лишь тогда, когда Олаф запихнул-таки его в шлюз, задраил двери изнутри, а внешняя заслонка начала медленно отходить в сторону. Процедура, конечно, была разыграна чётко по сценарию, обеспечивающему максимальное психологическое давление, – стандартная процедура шлюзования проходила намного быстрее и совсем не так, как в тот раз, во всяком случае, такие потери воздуха в полёте не были оправданы. Однако сейчас свист вырывающегося в космос воздуха живо прочистил клиенту мозги, и американец искренне согласился с тем, что был не прав. Попробовал бы он не согласиться, процедуру шлюзования можно ведь было и не прерывать…

– Я его уже обеспечил, – улыбнулся ещё раз приятным воспоминаниям адмирал и вновь стал серьёзен. – Точнее, я обеспечил нейтралитет США, а также их спокойную реакцию на будущее укрепление границ России. Они, конечно, будут возмущаться и протестовать, но ничего не сделают на официальном уровне. Остальные без их разрешения дергаться не рискнут, вы сами знаете, кто у них пахан. Да и то сказать, кому там дёргаться? Разве что наглам, [40]40
  Англичане (сленг).


[Закрыть]и то чисто из вредности, а остальным на Грузию плевать с высокой колокольни.

Ковалёв не стал упоминать о деталях разговора с американским президентом, о кнуте, который он применил, ну и о прянике тоже. В качестве пряника были банальные деньги – частное пожертвование на предвыборную кампанию президента, достаточно большое, чтобы обеспечить ему победу на выборах.

– И всё же… – Президент продолжал сомневаться.

– Запросите свою внешнюю разведку. Просто для сведения: ни один ядерный заряд на планете, кроме тех, которые находятся на территории России, уже неделю не может быть взорван. Для наших технологий это не проблема. Американский президент, кстати, в курсе. Достаточное будет доказательство наших возможностей и серьёзности наших намерений?

Президент задумчиво кивнул. Ковалёв уловил его мечтательный взгляд и предостерегающе поднял руку:

– Вот только не вздумай начать очередную войнушку. Голову оторву.

Президент промолчал, но во взгляде его явственно мелькнуло сожаление. Ковалёв подсластил пилюлю:

– Вы получите доступ к технологиям, которые на два поколения опережают существующие, и золото, которое позволит вам реализовать их. Если не в курсе, я уже построил завод по производству микропроцессоров, каждый из которых работает на уровне лучших суперкомпьютеров Земли. Представляешь, какая это выгода? Пока что тебе, а также ещё кое-кому, думаю, сам понимаешь, предлагается принять участие в проекте в качестве младшего партнёра. Будете обеспечивать официальное прикрытие. Но имей в виду: торговать будем продукцией. Если на сторону поплывут технологии, поверь, я смогу тебя уничтожить. Физически уничтожить, вместе с чадами и домочадцами. Так что отвечаешь головой.

– А если я откажусь?

– Значит, деньги проплывут мимо твоего кармана, только и всего. Я без тебя обойдусь, да и свои интересы защитить сумею.

Ковалёв не стал говорить о том, что самые продвинутые технологии, которые предполагалось пока что реализовывать на Земле, отставали от имперских лет на триста. Зачем? Умный поймёт, а дураком президент не был.

Президент медленно наклонил голову в знак согласия и вдруг неожиданно спросил:

– Скажите, а каково это – летать к другим звёздам?

Ковалёв посмотрел на него с интересом:

– Хочешь попробовать?

– Если честно, да.

– Посмотрим на твоё поведение. В принципе никаких препятствий не вижу, свозим. Ну а пока продолжим разговор о делах наших скорбных. Что будем решать с Прибалтикой?

– А что там решать? Прибалты – не грузины, они в НАТО влезли давно, и реальных рычагов влияния на них мы не имеем.

– Понятно. Ну, тогда примерно через неделю там тоже начнутся беспорядки. С жертвами среди населения, естественно. Вводить туда войска НАТО не будет, скажут, что это внутреннее дело стран Балтии. По той же причине, что и с Грузией. Россия пусть тоже ограничится комментариями в прессе, я сам разберусь с обнаглевшими тормозами.

– Ну-ну. – Президент в сомнении пожал плечами. – А не раскроетесь?

– Да нет. Я просто вооружу русских, которые проживали на территории этих стран. Они до недавнего времени имели всё и успели к этому привыкнуть, поэтому за своё будут держаться руками и зубами. Ну и командиров серьёзных они тоже получат. Пускай сами власть возьмут, сам понимаешь, их трудно раскачать, но остановить тем более не получится. Пускай отрабатывают свои привилегии, это вполне логично. Хотя… На всякий случай прикажи привести войска в боевую готовность, мало ли что. А то могут найтись и те, кто возмутится стремительному сокращению численности, скажем, эстонцев или там литовцев в мире. А по моим расчётам, их популяция может сократиться в разы, чему я берусь всемерно поспособствовать. Вот и сунется в разборку кто-нибудь, кому больше всех надо. Та же Польша, эти хамы могут влезть не в своё дело и просто так, из гонора. В этом случае их можно будет и ракетами обработать. Система ПРО там, кстати, тоже с сегодняшнего дня вышла из строя.

Президент ухмыльнулся, он поляков тоже не любил. А Ковалёв не любил и поляков, и прибалтов, у него всегда было особенное отношение к предателям. Похоже, высокие договаривающиеся стороны нашли точки соприкосновения, и тем, кто в этих точках оказался, сложно было позавидовать.

Дальнейший разговор был довольно короток и в основном свёлся к делёжке будущих сверхприбылей. Однако этот момент у Ковалёва был проработан очень неплохо, были у него свои экономисты, и экономисты хорошие, поэтому договорились на вполне разумных условиях.

– Да, кстати, забыл сказать: действующие АЭС тоже остались только в России. Пока это всеми силами скрывают, но долго такие проблемы не утаишь, так что остальной мир очень скоро ждёт глобальный энергетический кризис. До скорого, – махнул рукой Ковалёв и вышел.

Глава 12

– Присаживайся, дорогая, в ногах правды нет. Вон там кофе, булочки… Да ты не обращай на меня внимания, чувствуй себя как дома. Вина, правда, не предлагаю, сам пить не хочу, а ты свою порцию покамест не заработала.

Ковалёв, развалившись в кресле, слушал треск дров в камине и с неподдельным интересом разглядывал стоящую перед ним высокую, всё ещё красивую женщину, сохранившую, несмотря на возраст, отличную фигуру. Хотя какой там возраст, она была на семь лет моложе его, а себя Ковалёв старым отнюдь не считал даже до того, как побывал в регенераторе линкора. Так что, как говорится, дама в самом соку, хотя Василий и выглядел сейчас по сравнению с ней и моложе, и интереснее. Положение имперского адмирала имеет и кое-какие преимущества, в том числе и в виде здоровья, молодости и долголетия, и Ковалёв не собирался отказывать себе в этом.

Женщина между тем с интересом и без опаски окинула взглядом комнату. Пожала плечами, но от комментариев воздержалась. Впрочем, Ковалёв и сам знал, что простой и безыскусный интерьер с минимумом мебели был не в её вкусе. Женщина вновь пожала плечами и изящно уселась на мягкий кожаный диван, точно выверенным движением закинув обтянутую французскими чулками ногу на ногу. От каждого движения по комнате распространялся запах дорогих духов. Ковалёв к этому остался равнодушен – и видел, и обонял не раз в те ещё времена, когда женщина эта была куда моложе и, что уж греха таить, волновала его намного больше.

Так они сидели, молча рассматривая друг друга, женщина – со всё тем же лёгким интересом, Ковалёв – без заметных эмоций. Пауза затягивалась, но Ковалёва это не слишком волновало, а вот женщина постепенно начала нервничать. И когда волнение достигло пика, она всё-таки не выдержала и спросила:

– Ну что, так и будем в молчанку играть?

– Твоё дело. Есть что сказать – говори, я тебя слушаю.

– Кажется, это ты захотел меня видеть. Приволокли меня сюда, во всяком случае, по твоему приказу.

– Захотел видеть – вижу. А насчёт разговора речи не шло.

– Не поняла… Что тебе надо-то?

– Я и вправду решил на тебя посмотреть, я ведь больше тебя не увижу.

В голову женщины закрались смутные подозрения.

– То есть как больше не увидишь?

– Да элементарно. Сначала, после твоих закидонов, я решил тебя просто грохнуть. По старой памяти быстро и безболезненно. Но потом подумал: всё же ты мать моей дочери, да и твою мать я уважаю. Поэтому ты уберёшься очень далеко и никогда, слышишь, никогда не появишься поблизости от меня.

– Это в честь чего ещё?

– Ну, вообще-то в честь той афёры, которую ты организовала. Цыгане сдали тебя с потрохами, ты для них никто, и звать тебя никак, поэтому никаких моральных терзаний у них не было. Ну и твой любовник всё подтвердил. Вот чес-слово, масштабность вашей интриги вызвала у меня здоровый смех.

Ругательства, правда довольно неумелые, но наполненные такой экспрессией, что завидно стало, Василий выслушал с интересом. Конечно, на малый боцманский загиб это не тянуло, но адмирал всё равно мысленно поаплодировал даме. Потом улыбнулся и кивнул:

– Я полностью разделяю твоё мнение по поводу того, какие они все гады и сволочи. Под стать тебе, дорогая.

Ого! Надо было видеть, как полыхнули её глаза. Таким взглядом, наверное, линкор испепелить можно. Ковалёв, впрочем, был огнеупорным, поэтому лишь досадливо поморщился, пикировка не входила в его планы. Но в удовольствии вставить своей бывшей шпильку-другую он себе отказать не мог. Конечно, адмирал и сам был не ангелом, но тех, кто его предал, не прощал никогда, очень хорошее, надо сказать, правило. Любой триста раз подумает, прежде чем связываться с человеком, который когда-нибудь, пусть пройдёт год или десять, всё равно отомстит, и отомстит жестоко, не потому, что это доставляет ему удовольствие, а в воспитательных целях, чтоб другим неповадно было. Сейчас наступало время для мести, и адмирал намерен был извлечь из происходящего максимум выгоды.

– Дорогая, хватит ругаться, этим ты себе не поможешь, хотя, конечно, и не навредишь. Я мелочиться не буду, тебе выдадут билеты, скажем, в Нарьян-Мар. Хороший такой городок, весёлый, тысяч двадцать населения. И чем хорош, что туда трудно добраться и ещё труднее оттуда выбраться. Будешь жить там без права выезда. Естественно, за тобой присмотрят. Не советую пытаться уехать оттуда, этим ты только подпишешь себе смертный приговор. Поверь, у меня хватит возможностей, чтобы привести его в исполнение, и никаких моральных терзаний я чувствовать не буду.

– И с какой стати ты решил, что я туда поеду?

– Именно потому, что я так решил, ты туда и поедешь, – ухмыльнулся Ковалёв. – Считай это жестом доброй воли. Будь на моём месте менее щепетильный человек, ты просто тихо исчезла бы, и ни одна собака с милицией тебя бы не нашла.

– А на что я там буду жить?

– Не знаю, – пожал плечами адмирал. – Ты ведь, кажется, геолог по образованию? Вот и давай, вспоминай, чему тебя учили. Кстати, рекомендую начать с того, чтобы найти себе жилье, оно там дорогое, и выбора, в общем-то, нет, но, так и быть, на покупку скромной квартиры я тебя спонсирую, – обнадёжил он её, не глядя достал из кармана пачку денег и бросил её на журнальный столик из тонкого, но прочного стекла. – На первое время, думаю, хватит. Впрочем, тебе не привыкать устраиваться где угодно, когда угодно и с кем угодно, – не удержался адмирал от очередной шпильки.

– Ясно. Ну что же, я проиграла, значит, надо проигрывать достойно. Когда мы едем?

– Рад, что ты поняла насчет достоинства, жаль – поздно. Хотя, конечно, лучше поздно, чем никогда. Ты, – Ковалёв сделал ударение на слове «ты», – летишь туда завтра утром, рейсовым самолётом, через Москву. Рекомендую воспользоваться случаем и в последний раз взглянуть на столицу. Я специально заказал билеты так, чтобы у тебя были примерно сутки на прогулку. Сентиментальным становлюсь, что делать…

– А Юля?

– А она, я думаю, останется здесь. Сомневаюсь, что она захочет последовать за тобой в эту дыру после того, что ты учинила. Это же надо додуматься – похищение собственной дочери организовать! Ты о ребёнке подумала? О её нервах? Хорошо хоть, крепкие они, чувствуется моя кровь, – с гордостью сказал Ковалёв.

– Ты ей что, всё рассказал?

– Ну да.

– Мерзавец!!!

– Знаю и горжусь этим.

– Негодяй!..

– В зеркало взгляни, дорогая. Что-то крылышек за твоей спиной я тоже не наблюдаю.

– И она тебе поверила?

– Нет, конечно. Но я дал ей прослушать запись допроса цыгана, запись допроса твоего… Как это правильнее? Босса? Ты ведь у него секретаршей числилась, если мне память не изменяет? Или как это правильнее? Секретутка? Ну и ещё пару записей допросов известных тебе лиц.

– Подонок… – как-то тоскливо выдала женщина, и Ковалёву на мгновение стало её жаль, но он тут же подавил непрошеное чувство.

– Может быть. Увы, с кем поведёшься, дорогая. Я вот повёлся с тобой.

– Ты думаешь, это сойдёт тебе с рук? – Женщина наклонилась вперёд. – Думаешь, тебя так просто оставят?

Теперь она совершенно не выглядела вальяжной дамой, какой была всего несколько минут назад, а её голос напоминал скорее шипение разъярённой кобры. И в бешенстве своём она была красива. Адмирал невольно залюбовался ею, а потом кивнул:

– Разумеется, не сойдет. И я очень надеюсь, что мне попытаются отомстить, тогда будет понятно, кого добивать. Твои покровители ведь мало что знали – шестёрки, как и ты сама, только костюмы подороже. Впрочем, тебя это волновать уже не должно.

Вот тут она и скисла. Откинулась на спинку дивана, будто из неё выпустили воздух, и спросила:

– Скажи, зачем тебе это надо?

– Что именно? Найти своих врагов? Это, я думаю, как минимум логично…

– Нет, я о Юле. Зачем? Ты столько лет нас не видел, даже не пытался связаться с нами, а теперь отбираешь у меня дочь. Зачем? Я никогда не поверю, что ты в одночасье воспылал прямо такими уж пламенными отцовскими чувствами. Не бывает так, хоть ты что мне говори. Актёр из тебя всегда был плохой, можешь зря не стараться.

– Правильно сделаешь, если не поверишь. – Ковалёв задумчиво потёр лоб. – Честно тебе скажу, полюбить совершенно незнакомого ребёнка… Тяжело это, даже если точно знаешь, что это твоя дочь. Но оставлять её с тобой я не хочу: мать, играющая жизнью собственной дочери, как минимум ненормальная. Может быть, я не прав, но я считаю именно так. Поэтому я дал ей право выбора и всю информацию, какую имел. Ну а дальше… Остаться – это было её решение. Не знаю, что повлияло на неё больше – твоё предательство… да-да, именно предательство, иначе и не назовёшь, или моё положение в обществе, но решение принято. Изменить его может только она сама, я не стану вмешиваться, но и тебе не позволю.

– Я хочу увидеть дочь.

– Увидишь, если она сама этого захочет.

– Как она может решать?! Она ещё ребёнок!..

– Этот ребёнок по твоей милости повидал недавно такое, чего не видели большинство взрослых. И вообще, хватит уже, в её возрасте я разгружал вагоны, приписав себе пару лет, чтоб не выгнали, – очень уж жрать хотелось.

– Тогда время было другое.

– Да ну? Время всегда одинаковое. И люди тоже одинаковые: есть нормальные, а есть сволочи.

– Как ты меня назвал?

– Помилуй, – Ковалёв шутовски развёл руками, – когда это я тебя обзывал? Я что, сказал, что ты сволочь? Нет, твоё имя не упоминалось. Не принимай всё на свой счёт, люди решат, что у тебя мания величия…

Однако экс-супруга уже завелась, и остановить её, как, впрочем, и большинство женщин, было затруднительно.

– Ты как меня назвал, скотина? Ты на себя посмотри! Бросил женщину с дочерью – и теперь хочешь, чтобы все тобой восхищались: ах ты, какой благородный мужчина, а жена – скотина! Мы остались без средств. Совершенно! Ты хоть знаешь, что это такое – не иметь возможности накормить ребёнка? Когда ей нечего надеть? Когда она просит куклу, а у тебя нет на неё денег? И ведь она всё понимала, не плакала! Даже когда в неё пальцами показывали в школе, не плакала. Ты скажи, я хоть раз к тебе за помощью обращалась?

– Нет, надо отдать тебе должное. И что с того?

– Что с того? Да ты благодарен мне должен быть за…

– За что? – перебил её адмирал. – За что я тебе должен быть благодарен? Может, напомнить тебе, после чего я ушёл, дорогая?

Последнее слово адмирал произнёс с нескрываемой издёвкой, однако женщину это не слишком смутило. Её вообще трудно было смутить – именно это в своё время и привлекло тогда ещё молодого инженера в шустрой и, что уж греха таить, симпатичной студентке.

– А ты никогда не думал, что сидеть одной месяц, а то и два – не самое приятное времяпровождение? Женщине нужны внимание и ласка, с женщиной надо периодически выбираться в свет, а ты приезжал, падал на кровать и отлёживался неделю, и ничего тебе не хотелось. А потом ехал в свой лес или на эту проклятую рыбалку, которую я терпеть не могла. Как будто на своей буровой не успевал так развлечься. И к нам никто не ходил, когда ты приезжал, ты никого не хотел видеть.

– И что? Знаешь, ты просто от безделья маялась, если честно. И то, что ты диссертацию писала, ерунда полная, ничего ты не делала, уж я-то знаю. Шла бы работать, не было бы проблем. А насчёт месяцами одной – так ведь, насколько я помню, ты всегда любила и вкусно поесть, и пожить с комфортом. Ты ведь вряд ли согласилась бы жить на зарплату служащего или, скажем, научного сотрудника в НИИ, а в городе у нас много денег не заработать. Воровать я не умею, брать взятки тоже. Противно, знаешь ли. Вот и мотался вахтами, потому что МУЖЧИНА ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ. И все доводы вроде «не ценят», «тяжело» или «ниже моего достоинства» – не более чем отмазки неудачников. Да что я перед тобой распинаюсь? Сама всё отлично знаешь. Я от тебя требовал не очень многого, но ты решила, что вольна решать, как жить. Вольна, конечно, но от меня-то что требуешь? И для сведения, когда человек приезжает домой, ему охота просто отдохнуть, а не слушать бабьи причитания о тряпках. А вы с подругами ничего другого не обсуждали. Вероятно, кто-то может это терпеть, но только не я.

– Ну да, ты у нас чистенький, одна я стерва…

– Да мне уже всё равно. – Ковалёв устало откинулся в кресле. Разговор вымотал его больше, чем многочасовое бдение на мостике во время рейда. – Каждый выбирает по себе и решает для себя сам. Если помнишь, я оставил тебе более чем достаточный задел для того, чтобы безбедно жить минимум пару лет. Не моя вина, что ты спустила всё и сразу, и не моя, кстати, проблема. Помнится, ты уехала? Незачем было возвращаться, дешевле бы обошлось обоим. Ладно, не вижу смысла и дальше предаваться пустым воспоминаниям, решение принято и обжалованию не подлежит. Кстати, как хоть звали того мальчика, что я застал с тобой?

– Не помню.

– А что так?

– Да разве их всех упомнишь? Много их было…

Если экс-супруга хотела досадить Ковалёву, то это ей не удалось, адмиралу было абсолютно безразлично уже, что тогда было. Ещё лет пять назад это его слегка задело бы, а семь-восемь – вызвало бы совершенно неадекватную реакцию, но сейчас в его душе перегорело всё, что могло гореть. Поэтому он равнодушно пожал плечами и спросил:

– Последний вопрос, и я от тебя отстану. Скажи, идея с инсценировкой похищения твоя или, может, подсказал кто?

– Не поверишь, в приключенческом романе вычитала.

– Почему же, вполне верю. Там, говорят, можно вычитать и детально проработанный план ограбления банка, да такой, что его и успешно реализовать можно. Ну так как, с Юлей-то встретиться хочешь?

– Конечно. Когда это можно будет сделать?

– Да хоть сейчас, она здесь. Её комната на втором этаже.

– И что ж ты не сказал?

– А ты не спрашивала. Да и не факт, что она захочет… Давай у неё самой спросим? – Адмирал чуть цинично улыбнулся. – Юля?