Текст книги "Хозяин антимагии 5 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Очередь двигалась медленно.

Таможенники с пристрастием досматривали багаж, выискивая малейший повод для поборов. Я снова ехал в вагоне третьего класса, и снова меня окружали ропот и недовольство.

– В «Яковлевке» проезд ещё копейки! А тут последние штаны снимают! – ворчал седой мастеровой.

– Тише ты, услышат! – шикала на него жена.

В вагон перед самым переходом вошёл очередной чиновник с блокнотом.

– Сбор на поддержание магической инфраструктуры приграничья! С человека по полтине!

В воздухе повисло горькое молчание. Люди с ненавистью смотрели на поборщика, но покорно рылись в кошельках. Это был уже третий сбор на маршруте.

Я молча заплатил, записывая в блокнот номер жетона чиновника и формулировку побора.

Рядом со мной какой-то мужчина тоже что-то быстро и яростно строчил в тетради, бросая на поборщика злые взгляды.

Телепортация прошла без происшествий, как, в принципе, и четырёхчасовая поездка по «Точке».

Вскоре поезд подошёл к вокзалу в пригороде Новогородска – столицы центральной колонии.

Власти города не разрешили мне провести туда дорогу, поэтому главная станция находилась на моих землях, в нескольких десятках вёрст от города.

Вышел на перрон, где уже суетились извозчики, предлагая свои услуги. Ко мне сразу же подошёл начальник станции, узнав.

– Кирилл Павлович! Добро пожаловать домой! Не ожидали вас! Машину вашу уже разгрузили, распорядиться подать? Или, может, экипаж?

– Спасибо, – кивнул я. – Подавайте машину. Давно меня здесь не было. Небось поменялось уже всё.

– Да, ваше сиятельство, поменялось, – он поклонился и помчался отдавать распоряжения.

Рядом, у выхода из вагона, замер сосед с большим блокнотом. Он смотрел на меня с изумлением, затем взглядом прошёлся по моей одежде, по тому, как со мной разговаривает начальник станции. И лицо попутчика озарилось пониманием.

– Так вы… Вы и есть барон Пестов? Ой… то есть граф, – выдохнул он.

Я молча кивнул.

– И вы… вы специально ехали в третьем классе, чтобы всё это увидеть своими глазами? – мужчина махнул рукой в сторону телепорта, имея в виду творящийся там произвол.

– Да, – подтвердил я. – И более того, намерен с этим бороться.

Глаза собеседника загорелись.

– Вы не против, если я использую это в своей статье? Я репортёр «Новогородского вестника».

Внимательно посмотрел на него. Свободная пресса – это отличный союзник в борьбе с коррупцией.

– Не против. При условии, что вы придержите публикацию на пару недель. Дайте мне время начать официальные процедуры. А потом… потом я дам вам эксклюзивное интервью.

– Договорились, ваше сиятельство! Жду вашего сигнала!

– Вас зовут-то как? – поинтересовался я у явно стушевавшегося человека.

– Владимир Гиляровский, – представился он, с жаром пожимая мне руку.

Оставил его, полного журналистского задора, на перроне и сел в поданное авто.

Дорога до дома заняла меньше получаса, всё вокруг разительно поменялось за столь короткое время.

Бывшие сельскохозяйственные земли постепенно превращались в индустриальный центр всех колоний. Производства, склады росли и множились как на дрожжах рядом с крупным логистическим центром колонии.

По дороге проехал два КПП, и наконец попал в свою деревню, которая уже начинала меняться, постепенно превращаясь в небольшой город.

Остановил машину недалеко от дома. Из открытых окон доносился аппетитный запах жареного мяса со специями и звонкий, беззаботный смех моей младшей сестры Таси.

Я замер на мгновение у входной двери и слушал этот звук. Вся усталость пути, вся горечь от увиденного произвола, от похорон друга и боёв в «Новоархангельске» медленно отступали, растворяясь в тепле домашнего очага и в этом смехе.

Дом – это место, куда ты всегда хочешь вернуться.

Я глубоко вздохнул, расправил плечи и толкнул тяжёлую дверь.

Глава 8

Войдя в дом, я замер на пороге, осматриваясь. Меня поразила теснота, которую ранее не замечал. Прихожая, до этого казавшаяся вполне просторной и уютной, теперь напоминала каморку.

Стены, скрипучая лестница на второй этаж – всё это было милым, тёплым, но… недостойным. Недостойным графского титула, который я теперь носил.

Этот дом был временным пристанищем, лагерем на пути к настоящей цели – возвращению родового имения. Я должен был вернуть наши земли, отстроить свою усадьбу, а не ютиться в чужом доме. Денег на это уже должно хватить, мои предприятия работали, обороты росли. Точные цифры ещё предстояло узнать у Осипа, но я был уверен, что средств достаточно.

В доме пахло свежей выпечкой и мамиными духами: ландыш и ваниль.

Из столовой доносились звонкий смех Таси, спокойный, размеренный голос матери, отдававшей распоряжения служанке Машке, и услужливое ворчание лакея Потапа.

Никто не вышел меня встречать. видимо, шум мотора попросту не услышали за домашними делами.

Мотя почуял знакомые запахи, голоса. Он пронзительно взвизгнул и серебряной пулей унёсся вглубь дома, растворяясь в воздухе.

Через мгновение из столовой раздался его радостный требовательный писк, а следом послышался взвизгнувший от восторга голос сестры.

– Кирилл! Братец вернулся!

Я бросил дорожный плащ на вешалку и прошёл в столовую.

Мама уже вставала из-за стола, её лицо озарила сияющая улыбка.

Тут же на мне мгновенно повисла Тася, едва не опрокинув тарелку с остатками десерта.

– Ты живой! Целый! И совсем не изменился! – она отступила на шаг, осматривая меня с ног до головы с преувеличенной серьёзностью. – Только загорел. Очень сильно загорел.

– А я думал, не заметишь, – рассмеялся, обнимая Тасю, а затем и маму.

– Сынок… Мы так ждали. Уже начала волноваться, – прошептала она, и в глазах читалось облегчение.

– Всё хорошо, мама. Я дома.

– Кирилл Павлович… Барин… – прохрипел Потап, появляясь в дверях столовой.

Он медленно, с трудом выпрямился, чтобы сделать почтительный поклон. Я с тревогой отметил, как сильно слуга изменился за эти месяцы. Казалось, время давило на него с удвоенной силой спина согнулась ещё больше, руки заметно дрожали, а в его когда-то живых, умных глазах теперь читалась лишь усталая покорность.

– Добро пожаловать домой.

– Спасибо, Потап, – я искренне улыбнулся ему.

Мы уселись за стол, я – на своё привычное место. Машка тут же принесла мне тарелку и приборы, довольно улыбаясь.

– Сейчас мясо подам, одну минуточку, Кирилл Павлович! И кабачковые оладьи, только со сковородки!

Кивнул, наслаждаясь атмосферой.

Тася тут же принялась рассказывать о своих светских успехах: о балах, о приёмах, о том, как её наконец-то приняли в высшем обществе центральной колонии.

– А графиня Белозерская лично представила меня князю Гагарину! Представляешь? И он пригласил меня на вальс! Правда, он жутко неловкий, наступил мне на ногу, но я сделала вид, что не заметила…

Я слушал, кивал, улыбался, но краем глаза в дверях столовой заметил беспокойную фигуру Осипа Гурьева. Мой старший управляющий стоял с огромной папкой под мышкой и терпеливо ждал, когда я его замечу.

Вот так всегда: стоит только появиться, и сразу дела.

– Осип, – кивнул я ему. – Рад тебя видеть. Проходи. Что-то срочное?

Управляющий почтительно поклонился маме и Тасе, затем обратился ко мне:

– Добро пожаловать домой, ваше сиятельство. По делам всё как обычно. Отчёты по заводу, новые контракты на поставку концентрата, вопрос с кредиторами… Ничего, что не может подождать до завтра, но… – Гурьев многозначительно потянул папку на себя.

– Всё может подождать, Осип, – твёрдо сказал я. – Сегодняшний день я намерен провести с семьёй. Мы не виделись почти четыре месяца.

Управляющий замялся, явно разочарованный.

– Но, ваше сиятельство, возможно, хотя бы после обеда, на пару часов? Или перед ужином? Вопрос по новому цеху…

– Нет, – я мягко, но не допуская возражений, пресёк его. – Ты прекрасно справлялся без меня все эти месяцы. Справишься и ещё один день. А я должен наверстать упущенное здесь. Но буду рад, если вы с братом присоединитесь к нам сегодня на семейный ужин. Иван в «Точке»?

– Так точно, ваше сиятельство. Он как раз заканчивает синтез новой партии концентрата из тех водорослей, что на днях привезли из Балтийска.

– Отлично. Передай ему, что жду вас обоих к семи. А пока подготовь все необходимые бумаги, сведи все отчёты за этот период. И вызови ко мне остальных управляющих из «Яковлевки». Думаю, они доберутся сюда через пару дней.

Осип, смирившись с моей волей, наконец кивнул с почтительной укоризной.

– Как прикажете. Значит, завтра с утра в кабинете?

– С утра, – подтвердил я. – С самого утра.

Управляющий поклонился и удалился, а я с облегчением вернулся к томлёной телятине и оладьям. Тася тут же продолжила свой захватывающий рассказ о светской жизни, а мама смотрела на меня с счастливой улыбкой.

– И представляешь, все теперь говорят, что мы графы! – воскликнула Тася, хлопая в ладоши. – Графский род Пестовых! Звучит солидно, правда? Я даже не поверила, когда впервые услышала!

– Звучит, – согласился я, улыбаясь. – Но титул – это не только привилегии, но и ответственность.

– Ой, брось, – отмахнулась она. – Главное, что теперь Женька Лыкова точно лопнет от злости! Она-то не ожидала, что мы сравняемся в титуле! Вот я теперь припомню все её подколки.

После обеда, когда Машка унесла посуду, а мама ушла отдавать распоряжения по ужину, я обернулся к сестре.

– Ну что, поехали?

– Куда? – она округлила глаза.

– Как куда? Учиться водить. Я же обещал.

Лицо Таси озарилось таким восторгом, что я чуть не рассмеялся.

Сестра сорвалась с места и помчалась наверх переодеваться, крича что-то про своё новое практичное платье.

Через десять минут мы уже стояли у машины.

Я открыл ей дверь водителя.

– Ты серьёзно? Прямо сюда? – глаза Таси блестели как у ребёнка, нашедшего под ёлкой самый желанный подарок.

– Серьёзно. Садись. Я поеду рядом.

Она залезла внутрь, с благоговением прикоснулась к рулю, педалям, рычагу переключения передач.

– Ну что, вспоминаешь, что я тебе показывал? Сцепление, газ, тормоз…

– Помню, помню! – закивала Тася с таким энтузиазмом, что я внутренне сжался: а не поспешил ли с посадкой за руль.

Мы поехали по просёлочной дороге, ведущей к пустующим полям. Первые метры Тася двигалась робко, осторожно, но уже через пять минут её сковывающий страх сменился азартом.

– Ой, смотри, как быстро! – она нажимала на газ всё сильнее, а машина рвалась вперёд.

Моё сердце на мгновение остановилось.

– Тась… Сестрёнка моя дорогая… – я старался, чтобы голос звучал спокойно и ободряюще. – Ты молодец, у тебя просто замечательно всё получается. Но давай чуть помедленнее, а? Здесь кочки, можно подвеску оторвать.

– Да ладно тебе! – она рассмеялась, но скорость сбросила. – Я же всё контролирую!

Контролирует – это громко сказано. Пока я одной рукой впивался в сиденье, а другой готовился в любой момент дёрнуть ручник.

Тася была прирождённой гонщицей: бесстрашной, азартной и совершенно безрассудной.

Обучать её вождению было сродни тренировке опасного зверя: восхитительно, но смертельно опасно.

– Скажи, – она внезапно нарушила тишину, ловко объезжая колею. – Ты… ты не видел Амата?

Я уловил лёгкую дрожь в её голосе и едва заметный застенчивый румянец на щеках.

– Видел. В Балтийске. Он сейчас помогает налаживать оборону. Добрался до четвёртого уровня владения источником.

– Правда? – глаза Таси засияли. – А он… он спрашивал обо мне?

Так вот оно что! Бал и их танец явно произвели на сестру неизгладимое впечатление.

– Конечно спрашивал, – я немного слукавил. – Интересовался, как ты, чем занимаешься.

Она удовлетворённо хмыкнула и снова уткнулась в дорогу, но теперь на лице играла счастливая, мечтательная улыбка.

Мы вернулись домой затемно. Я был морально истощён, как после многочасового боя, но Тася парила от счастья, болтая без остановки о своих впечатлениях.

Маму я застал в гостиной. Она сидела в кресле, а на коленях, развалившись пушистым блюдцем, лежал Мотя. Он беззвучно мурлыкал, а мама нежно чесала за ушком. Зверёк набил себе полное брюхо за время нашего отсутствия и выглядел настолько довольным и расслабленным, что, казалось, вот-вот растает от блаженства.

– Вот и мои дети вернулись, – улыбнулась мама. – Целые?

– Целые, – заверил я, поймав на себе укоризненный взгляд. – Тася водит… с воодушевлением.

– Это она в отца пошла, – вздохнула мама. – Твой отец тоже обожал скорость. Помню, как он однажды…

Мама замолчала, и в глазах мелькнула тень грусти.

К семи часам подъехали Осип и Иван Гурьевы. Ужин прошёл по-семейному. Я рассказывал сильно сокращённые истории из своей поездки: о «Стриже», о прокладке железной дороги по «Новоархангельску», о «подвиге» Строганова, об освобождении Балтийска.

– А Император… он какой? – заворожённо спросила Тася, когда я обмолвился о совещании.

– Суровый. Умный. Знает, чего хочет.

– А Митя… – я сделал небольшую паузу для эффекта. – Митя, оказывается, не кто иной, как Дмитрий Романов. Младший сын Императора.

Я посчитал, что всё равно они это узнают, и пускай лучше от меня.

Сестра ахнула, от изумления выронив ложку. Даже мама подняла брови, а потом одобрительно улыбнулась.

– Вот это связи, сынок. Полезные знакомства. Я всегда говорила, что учёба в академии не пройдёт даром.

Осип и Иван с почтительным интересом ловили каждое моё слово, но я видел, что их мысли витают вокруг производственных проблем. После десерта и чая гости удалились, напоследок напомнив о завтрашнем совещании.

Я вышел на веранду. Ночь была тёмной и звёздной. Через несколько минут ко мне присоединилась мама. Она села на скамью рядом и, запрокинув голову, смотрела на усыпанное бриллиантами небо.

На лице женщины легко читалась грусть.

– Скучаешь? – тихо спросил я, пододвигаясь к ней ближе. – По отцу.

Мама кивнула, не отводя взгляда от звёзд.

– Да. Сегодня ровно два года, как он уехал в ту экспедицию.

Обнял её за плечи, а мама прижалась ко мне.

– Я так рада, что ты сегодня дома, Кирюша, – прошептала она. – Так рада.

– Я тоже, мама.

Она громко вздохнула и буквально сразу же переменила тему, с материнской прямотой ткнув в самое больное.

– А с девушками у тебя как? Не присмотрел себе невесту за это время? В твоём положении уже пора бы подумывать о продолжении рода.

– Мама, – я застонал с наигранным отчаянием. – Где бы я там девушку нашёл? Я работал. Да и мне всего девятнадцать! Дайте немного пожить!

– В девятнадцать лет твой отец уже был помолвлен, – она подняла на меня укоризненный взгляд, но в уголках губ читалась еле заметная улыбка.

– Тогда были другие времена, – парировал я. – Я должен сначала производство наладить, род возвысить, а уж потом…

– Ладно, ладно, не буду тебя донимать, – мама сдалась, снова глядя в небо.

– Как Варя? Вы с ней… общались?

История со старшей сестрой была сложной. Но я не мог не поинтересоваться, всё же она родня, хоть и изгнанная мной из рода.

– Общались. Кратко. Кажется, она наконец-то начала включать мозги. Пишет, что много читает, работает на охране предприятий в «Яковлевке». Говорит, что многое переосмыслила. Ты… ты её простишь?

Я вздохнул. Варя была эгоистичной, глупой и жестокой, но моей сестрой.

– Давай не будем сейчас об этом, хорошо? – уклончиво сказал я. – Всё ещё впереди.

В этот момент к нам подскочила Тася, укутанная в большое шерстяное одеяло.

– А что, без меня заседание? – она устроилась между нами, прижавшись ко мне и к маме. – О чём говорите?

– О звёздах, – улыбнулась мама. – Смотри, какие они тут красивые.

– Да, – восторженно вздохнула сестрёнка, – и в каждой колонии свои.

Мы сидели втроём на старой деревянной скамье под тёплым одеялом ночного неба. Где-то вдали в лесу ухала сова, доносился лай собак.

Почувствовал лёгкий вес на коленях: это Мотя, фыркая и урча, устроился, требуя своей доли ласки. Я гладил его по спине, ощущая под пальцами тёплую бархатистую шерсть.

Впервые за эти месяцы постоянной борьбы, тревог и ответственности я почувствовал абсолютный, глубокий покой. Здесь, в этом тесном, слишком маленьком доме, рядом с двумя самыми дорогими мне людьми, я был не графом Пестовым, не протектором Балтийска, не главой рода, а просто Кириллом. Сыном и братом. И это чувство было бесценным.

Глава 9

Утром, войдя в свой кабинет на производстве после нескольких месяцев отсутствия, я едва сдержал стон.

Рабочий стол напоминал не место для труда, а эпицентр бумажного апокалипсиса. Письма, отчёты, телеграммы, сметы…

Меня уже ожидал молодой человек в строгом, но скромном сюртуке. Осанка выдавала аристократическую породу, во взгляде читалась смесь робости с решимостью.

– Ваше сиятельство, – он сделал чёткий, почти воинский поклон, без подобострастия, но с уважением. – Василий Меркулов. Ваш новый помощник. Потап занимался со мной, пока вас не было.

Пока я осмыслял это, взгляд скользнул по груде бумаг. Следы систематизации тут явно угадывались: несколько стопок у основания, но верхние слои уже обрушились, словно миниатюрные горные хребты после оползня, образуя хаотичный рельеф.

– Да, барин, это мы попытались навести порядок, – знакомый голос Потапа раздался за моей спиной. Он стоял в дверях, опираясь на трость, которую я видел впервые. – Василий Андреевич – человек учёный. Из рода Меркуловых, если слышали. Без магии, зато голова светлая.

«Меркуловы» – фамилия мне говорила о многом. Один из старых родов, чья сила всегда зиждилась не только на грубой магической мощи, но и на интеллекте с дипломатией. Но в мире, где титул и статус часто определялись силой источника, отсутствие дара было клеймом, достаточным для изгнания из рода.

Для меня же, человека из мира, где ценность ума давно победила предрассудки, это было не слабостью, а преимуществом. Без магии, но с блестящим образованием, и, судя по всему, острым умом, раз его приметил Потап.

– Очень приятно, Василий Андреевич, – кивнул я, намеренно используя отчество, чтобы подчеркнуть уважение к его происхождению, пусть и подпорченному изгнанием. – Похоже, вы уже успели познакомиться с главным противником в моём кабинете.

Я указал на бумажный хаос.

Меркулов слегка улыбнулся, и его напряжённость немного спала.

– Пока что, ваше сиятельство, победа остаётся за ним. Но я всё это время изучал его стратегию. Теперь, с вашим прибытием, мы можем начать контратаку.

Ответ был умным, тактичным и полным скрытого юмора.

Потап одобрительно хмыкнул в дверях.

Да, этот парень определённо мог мне подойти. Время покажет.

А пока что передо мной высился фронт работ в виде этих самых бумажных хребтов, готовых вот-вот рухнуть под собственной тяжестью.

Едва я сделал шаг к столу, чтобы вступить в битву с бумагами, как в двери кабинета появился Иван Гурьев, мой главный алхимик.

В руках он сжимал пухлую и аккуратно подшитую папку. А лицо, обычно задумчивое, как почти у любого учёного, сейчас светилось удовлетворением.

– Кирилл Павлович, добро утро, – алхимик кивнул в сторону стола. – Вижу, дела вас уже встретили.

– Иван, – я с обречённым видом указал на папку в его руках. – Только не это. Уж точно не сейчас. Ты же мне каждые две недели отчёты присылал. Я их читал. Отвечал. Так что просто расскажи, как дела.

Гурьев посмотрел на Потапа и моего нового секретаря Василия, словно спрашивая: «Можно при них?»

– Потап, Василий, спасибо. Пока вы свободны, – они тут же вышли из кабинета, прикрывая за собой дверь.

Нет, понятное дело, что Потапу я доверял, да и новому помощнику вскоре придётся погрузиться во все мои дела, но Ивану легче начать разговор без посторонних.

– Рассказывай, – сказал я, усаживаясь в кресло.

Иван усмехнулся и положил папку на край стола, отодвинув её подальше от опасного склона бумажной горы.

– Дела, Кирилл Павлович, хороши. Стабильно, без сбоев. Вчера закончил синтез новой партии эликсиров первой помощи. После ваших рекомендаций по каскадному синтезу удалось поднять КПД ещё на пять процентов.

– Отлично. А как дело с новым сырьём? – я потянулся к ручке, стараясь не задеть ни одну из стопок.

– Сырьё… – Иван провёл рукой по коротко стриженным волосам. – Первая партия пепла из Балтийска уже прибыла. Качество превосходное, даже лучше, чем я ожидал. Сегодня начну синтез концентрата.

– И каковы же цифры? – я приподнял бровь.

– Объём всего сырья, находящегося на кораблях, по предварительным данным от Кучумова, сопоставим с нашим пятилетним запасом! – Иван не сдержал улыбки. – Качество выше всяких похвал. Концентрация активных магических элементов на двадцать процентов выше, чем у старого сырья.

Невольно присвистнул. В голове мгновенно защёлкали мысленные счёты. Пять лет запаса. Звучало фантастически.

– Но? – спросил я, зная, что за этим последует.

– Но если выполнить все текущие контракты, этих запасов хватит максимум на девять месяцев, – Иван развёл руками. – Спрос на наши эликсиры взлетел до небес. Мы не просто лучшие, Кирилл Павлович. Мы теперь эталон. И все хотят нашу продукцию.

– А первая партия когда будет готова? – уточнил я.

– Завтра. Объём небольшой, пробный. Но ту партию пепла, что прислал Кучумов, мы переработаем примерно за неделю. А потом… – он скептически оглядел кабинет, словно ища место для невиданных запасов. – Потом я уже не знаю, куда будем складывать концентрат. Хранилища заполнены под завязку.

– Значит, надо строить новые склады, – констатировал я. – Или увеличивать обороты. Ладно, Иван, спасибо. Про папку – я её потом посмотрю, как только с текущими делами расправлюсь.

Он поклонился и вышел, оставив меня наедине с бумажным адом.

Я уже хотел начать штурм, как вдруг дверь открылась, без стука.

В кабинет вошёл Осип Гурьев. Он был явно рассеян, лицо бледное и измученное, тени под глазами говорили о бессонных ночах. Если Иван жил в мире формул, то его брат утонул в мире цифр, логистики и бесконечных споров с чиновниками. Вчера он мне показался более живым.

– Кирилл Павлович, – голос звучал устало, но с нотками облегчения. – Слава Богу, вы вернулись. А то я уже начал забывать, как выглядят мои дети.

– Осип, – я указал на кресло напротив. – Садись. Выглядишь так, будто месяц разгружал вагоны в одиночку. Что случилось?

– Что случилось? – он горько усмехнулся, опускаясь в кресло. – Бюрократия, Кирилл Павлович, расцветает в колониях махровым цветом.

Он достал из портфеля не папку, а целый фолиант отчётов и начал докладывать. Сеть железных дорог расширилась: теперь было подключено восемь колоний вместо шести. Внутри каждой колонии система работала как часы: поезда ходили по расписанию, грузы доставлялись вовремя. Проблемы начинались на стыках, на границах между колониями, у телепортов.

– Шесть пассажирских составов курсируют постоянно, – бубнил Осип, пролистывая страницы. – К ним мы цепляем грузовые вагоны. Ещё тридцать самоходных платформ работают на коротких плечах, подвозят грузы к телепортам. И всё это встаёт колом, упирается в какого-нибудь чиновника с бланком и печатью. Требуют пошлины, сборы, «добровольные пожертвования» на содержание инфраструктуры. Теряют документы, задерживают составы на сутки, а то и больше. Убытки растут.

– Знаю, видел и на себе испытал, – со вздохом признался я. – Это везде так?

– Нет, – покачал головой Осип. – В «Яковлевке» и «Екатеринино», откуда мы начинали, всё чисто. В «Муромской» пока тоже. А дальше всё хуже и хуже. «Точка», «Павловск», «Ярцево»… Там просто беспредел. Каждый норовит урвать свой кусок.

Он с надеждой посмотрел на меня, и во взгляде читался немой вопрос, который управляющий боялся задать вслух. Наконец, не выдержав, выдохнул:

– У вас же есть решение? Я знаю, вы не могли не придумать что-то.

Я откинулся в кресле, переплёл пальцы и на несколько секунд погрузился в раздумье.

Идея, которая зрела у меня в голове, теперь, когда народ в полной мере ощутил на себе произвол местных властей, обрела законченные формы и идеальный момент для реализации.

– Мы не берём с людей отдельную плату за проезд в поездах, – начал я размеренно. – И я не собираюсь этого делать. Это наш козырь, наш гарант безопасности.

Осип нахмурился:

– Но «Павловск»… Вы же ввели там отдельный тариф для знатных особ. Премиальный билет.

– И оставлю его ровно до того момента, пока тамошняя знать за свои деньги не достроит кольцевую железную дорогу по побережью, – мои губы тронула едва заметная улыбка.

Тут же лицо Осипа озарилось пониманием, а в глазах вспыхнул знакомый огонёк азарта.

– Ах вот оно что… Как только они запустят свои поезда и назначат заоблачные цены, вы сделаете проезд у нас на этом направлении бесплатным. И за полгода разорите их, вынудив продать дорогу за бесценок.

– Именно так, – подтвердил я. – Но это частный случай.

– А какое решение с произволом чиновников?

– Нужно ввести единый железнодорожный билет, – твёрдо произнёс я. – Сквозной. Его стоимость будет включать в себя весь транспортный налог разом. Поезд подъезжает к телепорту, у кондуктора уже есть все оплаченные квитанции. Никаких задержек, никаких поборов на месте.

Осип удивлённо поднял брови.

– Но… зачем нам это? Проще обязать колонии отменить пошлины.

– Деньги, Осип, – я улыбнулся. – Деньги – это сила. Если мы будем собирать налог сами, а потом перечислять его в казну каждой колонии, скажем, раз в квартал, исходя из реального пассажиропотока и грузооборота…

Осип удивлённо посмотрел на меня, а потом его взгляд стал понимающим.

– То есть… мы будем собирать деньги за них. А потом уже сами… – он повторил мои слова, сделав многозначительную паузу. – Но пока эти деньги будут у нас… – в глазах Осипа загорелся знакомый огонёк деловой хватки. – Их можно использовать в обороте.

Я ничего не ответил, лишь многозначительно улыбнулся. Осип был умён и схватывал на лету современные, ещё неведомые этому миру финансовые механизмы. Я был рад, что он мой управляющий.

Вскоре Гурьев сам предложит в случае чего этими деньгами ещё немного пошантажировать, если будут какие-то проблемы с колониями.

Разговор с Осипом затянулся надолго.

Ближе к вечеру, хорошо поскандалив с моей охраной и с новым секретарём, в дверь вошла целая делегация. Я узнал их сразу: это были мои конкуренты-партнёры из «Альянса производителей целебных эликсиров». Воронцовы, Львовы, Громовы. Те, кто полгода назад скептически хмыкал на мои прожекты, а потом, скрепя сердце, вложил в них свои золотые.

– Граф Пестов, – начал старший из Воронцовых, его голос звучал жёстко и без церемоний. – Мы пришли выяснить: вы держите слово или нет? Полгода прошло. Где наши водоросли? Где концентрат?

Я спокойно встретил его взгляд, давая напряжению немного улечься.

– Согласно нашим договорённостям, производство должно начаться спустя девять месяцев после основания общества, а первые отгрузки – через год.

Было видно, что Воронцов хотел ответить что-то нелицеприятное, но я поднял указательный палец вверх, призывая к тишине.

– Но я посчитал возможным уже через пять дней отгрузить вам первую партию концентрата, привезённого из освобождённого Балтийска.

В воздухе повисла ошеломительная тишина. Мужчины переглядывались, не веря своим ушам. Старик Воронцов откашлялся, и его тон сменился с обвинительного на почти подобострастный.

– Через… пять дней? Мы не верили, – искренне признался Воронцов, и его суровая осанка наконец смягчилась. – Восстановить добычу в «Новоархангельске» за такое время… Это немыслимо. Вы не просто выполнили обязательства, граф. Вы спасли всю отрасль.

Потом заговорили другие, наперебой предлагая увеличить контракты на тридцать процентов, суля золотые вложения и поддержку в любых моих начинаниях.

Конкуренты-партнёры уходили с поклонами, называя меня спасителем имперской алхимии. Я проводил их взглядом, с лёгкой иронией думая о том, как быстро меняется мнение людей, когда они видят реальные результаты.

На следующее утро моим стремлениям разобрать бумажные завалы помешали Пётр и Николай Бадаевы.

Пётр, управляющий литейным заводом и по совместительству глава вагоностроительного производства, выглядел измождённым и запыхавшимся. Николай же, напротив, буквально излучал энергию: глаза горели, а пальцы нервно перебирали края чертежей, которые он принёс.

– Кирилл Павлович! – почти хором произнесли они.

– Пётр Арсеньевич, Николай, – кивнул я. – Проходите. Пётр Арсеньевич, вы совсем с ног сбились. Чай? Или… кое-что покрепче?

– Спасибо, Кирилл Павлович, но не стоит, – старый управляющий слабо махнул рукой, опускаясь в кресло. – Дела не ждут.

Я достал из походного бюро припасённую бутылку.

– Это что? – с интересом спросил Пётр.

– Минеральная вода из «Павловска». Целебный источник рядом с нашим строящимся вокзалом. Говорят, силы прибавляет. Попробуйте.

Я налил ему полстакана. Пётр с любопытством посмотрел на пузырьки, сделал глоток и улыбнулся.

– Действительно бодрит. Спасибо.

Но Николай не мог больше терпеть. Он буквально подпрыгивал на месте.

– Кирилл Павлович! Литейное производство выходит на новый уровень! Мы не только обеспечиваем рельсами наши стройки, но и выдаём листовой прокат для вагонов в объёмах, о которых и не мечтали! А ещё из соседних колоний пошли запросы на экспорт. Они сами начали строить железные дороги и хотят покупать наши рельсы! Готовы платить втридорога!

– Отгружайте, – немедленно ответил я. – Все излишки на экспорт. Пусть строят. Всё равно рано или поздно их дороги станут частью моей сети. Пускай будут качественными, чтобы не переделывать.

Пётр Арсеньевич, немного отпив воды, добавил уже более спокойно:

– Вагоностроительный завод увеличил выпуск на сорок процентов. Второй бронепоезд будет готов через месяц. Но мы уже не помещаемся в существующих цехах. Сергей, кстати, вернулся, слава богам, и сразу взялся за проектирование и строительство новых.

– Хорошо, а Черепанов?

– Да, – довольно ответил Бадаев старший, – я передал ему бразды правления вагоностроительным заводом. У меня уже сил не хватает, Кирилл Павлович. Пора старикам на покой. А они… они молодые, горы свернут. Черепанов говорит, что с новым цехом мы сможем выпускать в два раза больше локомотивов!

Я удовлетворённо кивал, слушая доклад. Бадаевы были тем стержнем, на котором держалась вся моя промышленная империя.

Поблагодарил их, и мужчины ушли. Николай бодрой походкой, а Пётр медленно, но с заметным облегчением на лице.

Буквально сразу в кабинете воцарилась тишина.

Остался наедине с тем, с чего планировал начать это утро: с горой бумаг.

С неохотой принялся перебирать письма. Счета, договоры, приглашения на светские рауты… И среди этого бумажного моря наткнулся на конверт со знакомым гербом автомобильного завода. Письмо от Евгения Александровича Яковлева, представителя завода «Руссо-Балт» с «большой земли».

Он писал, что готов через месяц приехать в колонию для демонстрации нового автомобиля. Бронированного, роскошного, о котором мы договорились с ним полгода назад. В письме приводились технические характеристики, чертежи узлов… Всё было готово. Яковлев интересовался, когда ему можно приехать, чтобы установить на авто мой антимагический блок. Письмо было датировано двумя неделями назад.