Текст книги "Хозяин антимагии 5 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Этот вокзал в «Павловске» стал моим главным стратегическим ходом. Он был не просто транспортным узлом и магнитом для талантов.

Он станет главным моим оружием. Оружием куда более тонким и мощным, чем любая пушка или антимагическая пластина.

Пока местные князьки и губернаторы пытались править через указы и налоги, я создал нечто иное – центральный хаб, точку сбора всей колониальной элиты.

А где элита – там и информация. Самые свежие сплетни, неозвученные планы администрации, коммерческие секреты конкурентов, настроения в обществе – всё это будет литься рекой в стенах моего вокзала.

Я буду знать о происходящем в колониях больше и раньше, чем любой губернатор, сидящий в кабинете.

Но что ещё важнее – я буду формировать реальность.

Влияние – это не только знание. Это возможность задавать тон, диктовать моду, определять, что престижно, а что нет.

Смогу возвышать одних и мягко отодвигать в тень других, создавая лояльную мне сеть из самых влиятельных людей империи.

Это и есть настоящая власть.

Не грубая сила, требующая постоянного применения, а мягкая, культурная гегемония.

Власть, которая не приказывает, а предлагает.

Не заставляет, а соблазняет.

Они сами будут стремиться в моё пространство, сами будут делиться со мной секретами, даже не осознавая этого.

Смотрел на убегающие рельсы, и на моих губах появилась лёгкая улыбка.

Они думали, что я всего лишь строю дороги и вокзалы.

Они и не подозревали, что я строю новую нервную систему для всей колониальной империи. И её главным мозгом буду я.

Глава 18

Колёса моего вагона, прицепленного к хвосту пассажирского состава из центральной колонии, запели по-иному. Поезд сбавил ход, и я наконец оторвался от окна.

Сейчас состав плавно въезжал под арочные своды главного вокзала Павловска.

Это была не сквозная платформа, куда поезда заскакивали на пятнадцать минут, чтобы вскоре устремиться дальше. Это была конечная остановка, ведущая в место роскоши и развлечений.

Поезд, с шипением выпуская остатки пара, замер у идеально отполированного перрона из розового гранита.

Я бросил взгляд на рельсы. Здесь могло разместиться всего шесть составов – элитарное количество для элитарного транспорта.

Сейчас здесь стояло четыре состава, их тёмные борта отливали золотом в свете зажигающихся фонарей. Два, включая наш, являлись «театральными» и прибыли из центральной колонии.

Расчёт был на то, что люди садятся в них днём, чтобы вечером оказаться здесь, на представлении. А после – вернуться в уютные купе, которые были ничем иным, как гостиницами на колёсах, чтобы утром проснуться уже рядом с домом.

Гениальный в своей простоте план должен был работать на увеличение потока посетителей в летний сезон.

Мама, сидевшая напротив, выпрямилась, а Тасю будто подбросило на сиденье.

– Наконец-то! – её восторг был таким искренним, что я невольно улыбнулся. – Я так ждала этого момента, всё время представляла, как это будет!

– Ну и как? Не расходится с твоими фантазиями? – спросил я сестру.

– Лучше, – она громко выдохнула.

За окном открывалась картина, больше напоминавшая театральные декорации, нежели транспортный узел.

Под высокими стеклянными куполами, сквозь которые уже проглядывали первые звёзды, суетилась нарядная толпа: под приглушённый гул оживлённых голосов и далёкие аккорды настраивающегося оркестра пассажиры «вечерних» поездов сливались в единый калейдоскоп из блеска дамских украшений, тёмных фраков и ярких мундиров.

Двери вагона открылись, и нас встретил не просто шум, а атмосфера праздника. Воздух пах морем, дорогими духами и цветами из привокзального зимнего сада.

И едва я ступил на перрон, как навстречу буквально кинулся Илья Артурович Смольников. Он был воплощением преображения: гордая осанка, энергичные движения, уверенная улыбка. В нём не осталось и следа от того апатичного графа, которого я встретил около года назад.

– Кирилл Павлович! Ирина Владимировна! Таисия Павловна! Добро пожаловать! – звучным и радужным голосом сказал мужчина, легко перекрывая окружающий гомон. Он с изящным поклоном поцеловал руку маме, затем Тасе. – Вы просто сияете! Весь Павловск сегодня будет говорить только о вас.

– Илья Артурович, принимаешь как Императора, – усмехнулся я, глядя на красную дорожку, расстеленную от двери вагона. – Всё это… Ты совершил чудо.

– Чудо совершили ваши инвестиции и моя тоска по настоящему делу, – парировал граф, но глаза прям засияли от гордости. – Это лишь начало, Кирилл Павлович, лишь начало!

Я почувствовал лёгкое движение во внутреннем кармане сюртука. Мотя, обычно невозмутимый, явно нервничал в этой суматохе. Я мысленно послал ему успокаивающий импульс.

– Илья Артурович, если нужна моя помощь в чём-либо… Организационные моменты, какие-то проблемы, – озвучил я, чувствуя себя немного лишним на этом празднике жизни, который граф так гениально устроил.

Смольников рассмеялся, положив руку мне на плечо.

– Дорогой мой друг, всё под абсолютным контролем! Я об этом полжизни тосковал, поверьте. Ваша единственная задача сегодня – это наслаждаться зрелищем. Идите, осмотрите всё! Позже обязательно найдём минутку обсудить дела, – он подмигнул и буквально сразу же отвлёкся на нового гостя, растворившись в толпе с лёгкостью опытного шоумена.

Я ещё какое-то время постоял на перроне и понаблюдал за графом. Этот человек рождён для такой деятельности. Я предоставил ему холст и краски, а он написал шедевр. И в этом шедевре мои расчёты на создание нового центра силы обретали плоть и кровь.

Краткий осмотр вокзала лишь укрепил моё впечатление.

Смольников блестяще обыграл архитектуру Павловского вокзала: просторные залы с колоннадами, высокие потолки, расписанные фресками, зимний сад с экзотическими растениями, откуда доносилось щебетание птиц. Повсюду мерцали не только магические светильники, но и электрические гирлянды.Это был намеренный контраст, символизирующий единение магии и прогресса.

Мама, взяв меня под руку, тихо ахала:

– Кирилл, да это же весь цвет колоний! Вон, смотри, князь Гагарин, он же лет десять не покидал своего поместья. А это… генеральша фон Шпекин с дочерьми. Как они все здесь оказались?

– Их привезли мои поезда, мама, – так же тихо ответил я, – и их манит блеск того, что я построил.

Почувствовал, что Мотя ещё сильнее забился в глубь внутреннего кармана, рядом с визитницей. Ему явно не нравилось это столпотворение. Поймал себя на мысли, что постоянно анализирую толпу: кто с кем общается, кто кого избегает, в чьих глазах читается зависть, а в чьих – расчёт.

Этот вокзал уже становился идеальной площадкой для сбора информации.

Торжественная часть началась с блестящей речи Смольникова. Он стоял на небольшом возвышении, остроумный, вдохновляющий, щедро раздавая комплименты гостям, Императору – заочно, а затем скромно, но как-то обыденно указав на меня в толпе.

Раздались аплодисменты. Они были искренними и громкими.

Перерезание алой шёлковой ленты прошло под ослепительные магниевые вспышки фотоаппаратов аккредитованных журналистов – одно из ключевых условий нашего договора с крупными газетами.

Сегодня репортёров пустили сюда для освещения открытия, но впредь вход в сам комплекс, особенно во внутренние залы во время мероприятий, будет для них строго воспрещён.

Я почему-то даже не удивился, когда среди немногочисленной прессы заметил знакомую энергичную фигуру в несколько помятом сюртуке.

– Кирилл Павлович, добрый вечер! Поздравляю с открытием! Не окажете ли мне честь запечатлеть вас с семейством для истории? – репортёр уже наводил свой громоздкий аппарат.

– Добрый вечер! Владимир Гиляровский, насколько помню, – я кивнул. Тот широко улыбнулся, польщённый, что я запомнил его. – Не против.

Пока он возился с настройками, пытаясь поймать лучший ракурс, я спокойно спросил:

– Пригодились ли вам мои скромные размышления о транспортных проблемах в колониях и о коррупции?

– Ещё как пригодились, ваше сиятельство! Огромное спасибо! – глаза Владимира загорелись. – Статья наделала изрядного шума, в канцелярии губернаторов, слышал, некоторые даже совещания экстренные собирали.

– Всегда рад помочь. Обращайтесь, – я заметил, как мама и Тася старались сохранить изящные улыбки перед объективом. – У меня всегда в запасе есть пара-другая идей, как сделать жизнь в наших колониях лучше.

Мужчина кивнул с довольным выражением лица, и в этот момент раздался щелчок, окутав нас небольшим облачком дыма.

– Обязательно обращусь, Кирилл Павлович! А насчёт вашего назначения в Балтийск… сможете сейчас дать мне небольшой комментарий по этому поводу? Хотя бы пару слов для зарисовки.

– Давайте отложим это на месяц-полтора, – предложил я. – Приезжайте в Балтийск, когда немного обживусь там. Обещаю, расскажу всё без прикрас.

Журналист почтительно поклонился и тут же растворился среди коллег, которые тут же окружили, наперебой спрашивая, о чём это он беседовал с графом Пестовым.

Видел, как Владимир, таинственно улыбаясь, что-то оживлённо им рассказывал, и я был почти уверен, что завтра в «Новогородском вестнике» появится намёк на грядущий «эксклюзив от специального корреспондента из Балтийска».

Затем все хлынули вглубь, в открытую галерею, ведущую к светящемуся фонтану.

Вечерело.

Воздух наполнился прохладой и ароматом роз. Зажглись тысячи огней: от факелов в руках каменных грифонов до разноцветных электрических гирлянд, оплетающих колонны.

Зазвучал оркестр, первые такты вальса, и пары закружились у фонтана.

Я сознательно остался в тени, наблюдая.

Мой проект становился реальностью.

Культурным центром.

Орудием мягкой власти.

И в этот момент я ощутил лёгкое, едва заметное покалывание в висках. Знакомое чувство ментального давления. Я резко огляделся, пытаясь найти источник, но в толпе веселящихся гостей никто не смотрел на меня с немым сосредоточением. Антимагические пластины в визитнице гасили атаку, но лёгкий дискомфорт оставался.

– Кирилл, взгляни, вон дочь генерала Адрианова, – мама, сияя, снова взяла меня под руку, начиная неспешный тур. – Какое милое создание! И состояние у семьи… солидное.

– Мама, ради всего святого, – мягко, но настойчиво остановил её я. – Давайте просто насладимся вечером. Всему своё время.

– Но, Кирилл, тебе уже скоро двадцать! Пора подумать о продолжении рода, о надёжной партии, – в голосе женщины зазвучали нотки лёгкой паники.

– Возвышение рода – вот моя главная «партия» на данный момент, – парировал я, лавируя между гостями.

Тем временем Тасю то и дело приглашали танцевать. Она была очаровательна, и многие молодые люди уже видели в сестре выгодную партию. Юная графиня из внезапно разбогатевшего и возвысившегося рода. Однако после третьего кавалера энтузиазм девушки заметно угас.

– Кирюша, братик, а не будет ли здесь… ну… Амата? – тихо и как-то робко спросила она, отойдя со мной в сторону.

– Нет, сестрёнка. Он в Петербурге. Учёба серьёзная, ещё на два года минимум, – ответил я, наблюдая, как лицо сестры вытягивается от разочарования.

– А… понятно, – Тася вздохнула и, увидев очередного направляющегося к ней ухажёра, решительно покачала головой. – Простите, я устала.

В этот момент я заметил в толпе знакомое лицо. Стройная фигура, тёмные волосы, убранные в элегантную, но простую причёску. Ветеринар, спасший Мотю, Ольга Потоцкая. Из кармана донеслось лёгкое и беспокойное движение. Зверёк, обычно невидимый и тихий, явно заволновался. Он издал едва слышный звук, нечто среднее между писком и мурлыканьем.

Ольга обернулась и посмотрела прямо на меня. Вернее, на мой карман. Она ответила загадочной, лёгкой улыбкой. Мотя громко замурлыкал, и вибрация отдалась у меня в груди.

Чёрт. Она его чувствовала. Читала его эмоции.

Чтобы отвлечь внимание от странной реакции зверька, на которого уже начали оборачиваться гости, я сделал несколько шагов вперёд и с галантным поклоном протянул руку.

– Мадемуазель Потоцкая, не ожидал встретить вас здесь. Можно ли пригласить на вальс?

Она приняла приглашение с той же загадочной улыбкой.

– Граф Пестов. Как можно отказать хозяину сего великолепия?

Мы закружились в вальсе. Музыка лилась, превращая фонтан и танцующие пары в размытое пятно света и красок.

– Как поживает ваша сестра? – спросил я, соблюдая светские условности.

– Прекрасно, благодарю вас, – ответила Ольга, её взгляд был спокойным. – Она нашла себя. Занята делом, – девушка сделала едва заметный акцент на последнем слове, давая понять, что всё улажено и Софья в безопасности.

– Рад слышать. А вы? Чем занимаетесь?

– О, я тоже нашла себе занятие по душе, – девушка загадочно улыбнулась. – Бросила службу и занялась охотой. На различных… тварей. В воздушном секторе.

– Желаю удачи, – искренне сказал я.

Вдруг я снова ощутил давление в висках, на этот раз сильнее. Я взглянул на Ольгу, но это была явно не она. Потоцкая просто наслаждалась танцем.

Мотя беспокойно зашевелился у меня на груди. Танец закончился, и я, проводив девушку, направился к семейному столику, пообещав найти её позже.

По пути я буквально столкнулся с ректором Военно-морской академии Анатолием Степановичем Кировым. Он холодным и оценивающим взглядом рассматривал гостей.

– Пестов, – произнёс мужчина снисходительно. – Вижу, торговля идёт в гору. Жаль всё же, что не решились делать военную карьеру. Из вас вышел бы неплохой адмирал. Но что поделать… Выстроил свою империю. Признаюсь, впечатлён.

Это была высшая степень похвалы, на которую способен Киров.

– Благодарю, Анатолий Степанович. Ценю ваше мнение.

Тут же к нему подлетела, словно нарядная бабочка, дочь Надежда. Её красота стала ещё более впечатляющей, а в глазах читался холодный расчёт.

– Папа, ты уже познакомился с капитаном? – она сладко улыбнулась, но взгляд скользнул по мне с едва заметной досадой. – Капитан Попов, будущий командующий разведфлотом. Настоящий герой, – и во взгляде читалось: «а не какой-то там коммерсант».

Рядом с девушкой стоял надменный молодой человек в морском мундире. Я вежливо кивнул, отмечая про себя, как из своенравной, но живой девушки Надя превратилась в эталонную светскую интриганку, жаждущую статуса любой ценой. Я лишь порадовался, что вовремя избежал этой участи.

Перед тем как отойти, Киров неожиданно спросил:

– Вы не против, если я приглашу вашу матушку на танец?

– Она взрослая женщина, Анатолий Степанович, – улыбнулся я. – Её выбор я всегда уважаю.

Ректор едва заметно кивнул, явно удовлетворённый моим ответом.

Покалывание в висках возобновилось, теперь с новой силой.

Визитница в кармане отозвалась лёгким теплом. Мотя, сидевший под сюртуком, подал тревожный импульс и ткнул мордочкой в направлении дальнего угла зала.

Я последовал его указанию, обходя толпу по краю.

И увидел её.

Спину в строгом, но безупречно скроенном платье, русые волосы, собранные в элегантную причёску. Я откашлялся, привлекая внимание.

Девушка обернулась.

– Прошу прощения, мы знакомы?

Я тут же вспомнил эти холодные серые глаза, знакомые мне по стычке в поместье Пожарских.

Изучающий взгляд скользнул по мне.

– Что вы хотели, молодой человек? – голос был ровным, без эмоций.

Значит, делает вид, что мы незнакомы, но ладно.

Я принял игру.

– Пригласить вас на танец. Или вы предпочитаете изучать гостей на расстоянии?

Между нами пробежала искра напряжения. Когда я взял руку Сони для танца, почувствовал лёгкий разряд. Мотя забился ещё сильнее.

– Вы весьма… настойчивы для провинциального барончика, – заметила девушка, следуя шагу вальса с идеальной выучкой.

– Графа, – поправил я. – И считаю, что лучше проявить настойчивость, чем позволить себя сканировать как подопытного кролика.

Её губы тронула едва заметная улыбка.

– Вы интересный объект для изучения. Ваши мысли… глухи. Редкое качество.

– Значит, я теперь ваша назойливая цель? Та, что не даётся в руки? – парировал я.

– Возможно, – девушка посмотрела на меня с вызовом. – Цель, которая рано или поздно будет достигнута. Инквизиция всегда добивается своего, граф.

Танец закончился. Лицо девушки снова стало непроницаемой маской.

– Благодарю за танец. Удачи вам.

Я вернулся к семейному столику. Мама и Тася засыпали вопросами.

– Братец, а с кем это ты так грациозно танцевал? – тут же начала Тася. – Я что-то не припомню такую даму в центральной колонии. Она мне кажется… опасной.

– Кирилл, голубчик, – подключилась мама, – кто эта особа? Судя по платью, небогатая, но украшения… они стоят целое состояние. И манеры… из самых высших кругов. Из какого она рода?

Я посмотрел в их светящиеся любопытством глаза и принял решение. Для их же безопасности.

– Позвольте представить, – тихо сказал я, наклоняясь. – Соня. Дочь Его Императорского Величества. Только, чур, это наш маленький семейный секрет. Да?

На лицах домашних застыло абсолютное, немое изумление. Мама побледнела, окончательно поняв, что все её планы по светскому сватовству меркнут перед таким уровнем. Тася просто открыла рот.

Я откинулся на спинку стула, наблюдая за залом. Сияющий Смольников в центре внимания. Ректор Киров, наконец-то решившийся и направляющийся к нашему столику, чтобы пригласить маму на танец. Надежда, строящая глазки капитану. Ольга Потоцкая, спокойно беседующая с кем-то из артистов.

Я чувствовал мощь этого места.

Мой проект работал.

Он собирал под свои своды всё интриги, красоту, надежды, опасности.

И тогда я поймал на себе взгляд Сони. Она стояла у фонтана с бокалом в руке. Её холодные глаза встретились с моими. Девушка едва заметно, почти издевательски, приподняла бокал в мою сторону.

Я ответил ей таким же лёгким кивком.

И тут же заметил Ольгу, тоже смотревшую на меня и поднимающую бокал.

– Простите, мне нужно отлучиться, – сказал я маме и Тасе, вставая.

Глава 19

Вечер в Павловском вокзале достиг своего апогея.

Вокруг слышались смех, разговоры, звон бокалов и всё это на фоне музыки.

Вновь поймал на себе взгляд Ольги, полный немого вопроса: «Почему ты не идёшь ко мне?»

Затем холодный, словно сканер, взгляд Сони. Он будто оценивал меня.

Две девушки, два полюса. Одна стояла недалеко от оркестра, вторая около фонтана.

Но сейчас они были слишком лёгкими мишенями для меня.

Оставить девушку в тот момент, когда она уже думает, что ты в её власти. О да… этот приём может принести в будущим хорошие дивиденды.

К тому же сейчас были дела поважнее.

Я направлялся на кухню, где разместился мой тайный штаб.

Лёня – сын Осипа – уже дважды подавал сигнал, что узнал что-то важное и мне надо поспешить к нему.

Как только я зашёл на кухню, Мотя тут же учуял, что здесь можно хорошо поживиться. Он беспокойно заёрзал на плече, а затем спрыгнул и юркнул в сторону одного из столов, уставленных яствами, которые официанты выносили гостям.

Зверёк явно решил, что наблюдение за сырными тарелками сейчас важнее моих дел. Не стал его удерживать.

Пусть хорошенько поест, нас ждала дальняя дорога в Балтийск.

Прошёл через царство посуды, ароматов специй и влажного жара, где повара и су-шефы, завидев меня, лишь на мгновение замирали, прежде чем снова броситься в бойню приготовлений.

Прошёл между столами к дальней стене, где располагалась ниша, заставленная бочками и ящиками с винами. Обошёл её и, отодвинув один из ящиков на хорошо смазанных полозьях, я оказался около стальной двери с простым кодовым замком.

Быстро набрал комбинацию. Дверь открылась беззвучно, но за ней оказалась не кладовая с вином, а узкая лестница, уводящая вниз, в подвальные этажи. Спустившись, я очутился в просторном помещении, которое резко контрастировало с позолотой и блеском вокзала наверху.

Комната была озарена ровным и холодным светом магических ламп. Стены от пола до потолка завешаны детальными картами колоний, схемами телепортных сетей и гигантскими плакатами – генеалогическими древами знатных родов, испещрёнными бесчисленными именами и связями.

В углу стояли стеллажи с толстыми фолиантами, здесь тоже разместились генеалогические древа родов Российской империи на случай, если потребуется быстро отыскать какое-нибудь малозначительное ответвление.

В центре, как алтарь стратегии, стояла большая магнитная доска со схемой всего вокзального комплекса, где крошечные фигурки обозначали перемещения гостей и охраны. Рядом трещал, выплевывая бумажную ленту, примитивный, но эффективный телеграфный аппарат, связывающий этот штаб с тремя ключевыми станциями у павловских телепортов. Он то и дело выдавал новые списки людей, переходящих через порталы.

Главным в этом кипящем хаосе информации был мой начальник безопасности Ильич.

Он сидел за столом, заваленным бумагами, и с видом заправского полководца наблюдал за работой молодых парней и девушек, которые сновали туда-сюда, перекладывая папки и сверяясь с картами.

– Ильич, привет. Как обстановка? – спросил я, подходя.

– Добрый вечер, барин, – пожилой мужчина тяжело вздохнул, потирая переносицу. – Вот придумали же вы эту шарашкину контору… Я даже не знаю, как за всеми орлами углядеть. Бегают тут как тараканы, информации – море, а систематизировать её некому.

– Но как-то же справляешься?

– Если бы не Лёня, уж не знаю, что и делал бы… – Ильич качнул головой в сторону одной из стен. – Я человек старой закалки, Кирилл Павлович. Выставить караулы, организовать дозор, проверить оружие – это пожалуйста. А вот это всё… – он с нескрываемым отвращением махнул рукой на бегающих сотрудников и генеалогические древа, – это не моё. Поставить бы кого-то на это место, а самому вернуться к непосредственным обязанностям.

Стена, на которую он указал, была сплошь заставлена стеллажами с книгами, но один её участок представлял собой огромное стекло. На самом деле это было окно в смежное подсобное помещение для официантов, замаскированное с той стороны под зеркало. Сейчас было прекрасно видно, как Лёня – двенадцатилетний пацан, младший сын Осипа Гурьева – с невозмутимым видом отчитывал рослого официанта, который был вдвое его старше и выше. Парень слушал, сгорбившись и виновато кивая.

– Погоди, Ильич, не спеши, – успокоил я мужчину. – Всё наладим. Сам понимаешь, дело новое. Считай, такая служба есть разве что у Императора да у пары-тройки самых крупных родов. А мы теперь тоже… в их числе. Следовательно, надо идти в ногу со временем.

– Это-то да… – мужчина вновь тяжело вздохнул, смирившись с неизбежным.

В этот момент Лёня в подсобке закончил разбор полётов. Официант, виновато кивнув, ретировался. Гурьев поправил сюртук и через мгновение появился в нашей комнате, пройдя через потайную дверь.

– Кирилл Павлович, добрый вечер, – произнёс он без тени смущения, взгляд был деловитым и собранным.

– Лёня, работаешь без выходных? – поинтересовался я.

– Практикуюсь, Ильичу помогаю, – коротко ответил парень.

Я окинул взглядом комнату, снова оценивая масштаб операции.

– И откуда у тебя столько людей? Все эти курьеры, слуги, официанты…

– Вербую, – просто сказал Гурьев, – среди бывших беспризорников, дворовой шпаны. Вы же говорили, что самые ценные кадры, это те, кому нечего терять, кроме возможности стать кем-то. Выбираю смышлёных. Осип-батюшка деньгами обеспечивает, а Ильич – дисциплиной. Они учатся быстро.

Я с одобрением кивнул. Гениально и просто. Невидимая армия, набранная из тех, кого все привыкли не замечать. Лёня уже такое практиковал и в Новоархангельске, и в Новогородске.

– Что хотел сообщить? – спросил я, переходя к делу.

Гурьев выпрямился, его лицо стало ещё более серьёзным.

– Поступила информация из Балтийска. От «мальчика с яблоками», – так он называл одного из своих юных агентов, внедрённого в прислугу адмиральского клуба. – За бильярдным столом адмирал Клюков обмолвился Белоусову, что нужно «устроить проверку на прочность этому выскочке-графу». Конкретики нет, но, судя по тону, готовится провокация. Вероятно, в момент вашего прибытия.

Лёня замолчал, ожидая реакции.

Он вёл себя не как ребёнок, а как начальник штаба, докладывающий о критической ситуации.

Ильич смотрел на него с нескрываемым уважением, смешанным с лёгкой завистью человека, который понимает, что будущее уже наступило, а он всё ещё живёт в прошлом.

– Спасибо, Леонид Осипович. Этого и следовало ожидать. Работай дальше. Выяснишь подробности – дай знать, – я сделал паузу, переводя взгляд на стеллаж с генеалогическими книгами. – Как успехи с учёбой? Не запускаешь ли из-за всего этого?

– Каникулы, Кирилл Павлович, – парень выпрямился. – Отец говорит, что сыскное дело – это тоже наука.

– Он прав. Чувствую, тебе прямая дорога в контрразведку. Ты мне тут уже целую сеть организовал. Молодец.

Лёня вспыхнул от сдержанной гордости и довольно кивнул. Эта похвала была важнее любой награды.

Покинув тайную комнату тем же путём, я снова окунулся в шум кухни и почти столкнулся со Смольниковым, лично дегустировавшим новый десерт.

– Кирилл Павлович! Искал вас! Вечер в разгаре, а вы пропали!

– Илья Артурович, блестящая организация. Вы превзошли все мои ожидания, – искренне сказал я.

Он засиял, как ребёнок.

– Благодарю! Но куда вы? Неужели уходите?

– Дела зовут. Завтра нужно быть в Балтийске. Мой вагон отцепите и оставьте здесь. Мама с сестрой побудут ещё пару дней.

– Будет сделано! Переведём на запасной путь, чтобы не беспокоили их лишним шумом. Всё организую с максимальным комфортом. Я лично составлю для ваших родных потрясающею программу.

– Спасибо, дорогой. Вы меня очень обяжете.

– Да не стоит, Кирилл Павлович, – граф вдруг удивлённо посмотрел на меня. – А почему вы не хотите поехать в Балтийск на своём вагоне?

– Незачем. Нужно оставаться мобильным и… менее заметным, – улыбнулся я. – К тому же мне нравится следить за работой железной дороги, когда еду среди обычных пассажиров.

Вышел из кухни, и Мотя тут же запрыгнул мне на плечо, явно потяжелев. Вот только через пять минут он будет готов вновь отправиться в гастрономический тур. Ему бы только поесть.

Заметил маму с Тасей. Они сияли, кружась в вальсе. Одна – с ректором Кировым, другая – с каким-то молодым офицером, чей взгляд явно говорил о расчёте, а не об искреннем интересе.

Музыка стихла.

Я направился к столику, чтобы переговорить с семьёй. Вскоре подошла сестра, а следом мама, её, довольно улыбаясь, сопровождал Анатолий Степанович.

– Мне нужно уезжать, – сказал я, когда они сели за столик. – Вы остаётесь. Наслаждайтесь праздником. Вагон в вашем распоряжении. Охрана будет сопровождать вас повсюду.

Тася надулась, но понимающе кивнула.

Мама озабоченно взглянула на меня:

– Будь осторожен, сынок.

– Я присмотрю за ними, – неожиданно сказал Киров, кивая на мать и сестру. – Прослежу, чтобы всё было чинно и их не побеспокоили.

– Огромное спасибо, Анатолий Степанович.

– Да не стоит. Мне это будет не в тягость, – он довольно улыбнулся и посмотрел на маму.

– Да, всё будет хорошо, Кирилл, не переживай, – улыбнулась мама в ответ.

Отдав последние распоряжения своим людям, мелькавшим среди официантов, я направился к выходу. Прошёл до сквозного перрона и дождался поезда в «Ярцево».

Разместившись в пустом купе, я с облегчением откинулся на спинку сиденья. Почти сразу же Мотя материализовался на багажной полке, устроившись поудобнее и уставившись на дверь своими глазами-бусинками. Мой живой часовой.

Стук колёс оказался лучшим снотворным. Буквально сразу я провалился в сон, а проснулся уже под утро, когда поезд, сбавив ход, приближался к мерцающему полотну телепорта, ведущему в «Ярцево».

В дверь постучали. Вошёл проводник с подносом.

– Чай, сударь? Печенье?

– Спасибо.

Взял чашку с подноса. Мотя, почуяв лакомство, мгновенно спрыгнул и устроился на моих коленях, требуя свою долю.

– Много сейчас пассажиров через портал? – спросил я, отламывая зверьку кусочек печенья.

– А как же! – проводник оживился. – После того как ваши поезда почти все колонии связали, люди вечно куда-то ездят. Это раньше добраться в другую колонию было приключением минимум на неделю. А сейчас что? Сел, а через шесть часов уже на месте.

Я довольно кивнул.

Поезд тронулся, и знакомое покалывание пробежало по коже.

За окном на миг появились разноцветные миражи, а затем возникли пейзажи колонии «Ярцево». Ещё несколько часов, проведённых в дрёме, и поезд подъехал на вокзал, где мне нужно было пересесть на бронепоезд, едущий в Балтийск.

Вокзал здесь уже перестал быть только военным объектом. Теперь это оживлённый транспортный хаб, где смешались мундиры и гражданские платья.

Но усиленная охрана по-прежнему имелась. Укреплённые позиции, несколько взводов солдат наготове. Они были способны в любой момент ринуться на подмогу, если гарнизону, охраняющему портал с другой стороны, это потребуется.

Я сошёл на перрон и сразу направился к бронепоезду «Сюрприз», который уже стоял под парами.

Однако, что-то меня всё же насторожило.

Командир бронесостава встретил меня не с рапортом, а с озабоченным видом.

– Ваше сиятельство, у нас проблема. Личный состав… распущен на суточный отдых по приказу коменданта гарнизона. А вторая смена… задерживается.

Я всё понял.

Вот она, «проверка на прочность».

Хотят посмотреть, что я буду делать, как выкручиваться.

Останусь тут, дожидаясь подмоги, или отправлюсь в путь без полноценной охраны.

А, возможно, адмиралы думают, что я пойду на поклон к местным армейским.

Ну уж нет.

Выкручусь сам.

– Ничего, командир, – ответил я, осматривая прицепленные к бронепоезду два состава. Один был полностью грузовой, а вот во втором четыре пассажирских вагона.

Там ехали маги, инженеры, моряки, несколько купцов – все, кому было дело в Балтийске.

– Объявите пассажирам: предоставляется уникальная возможность безопасно пострелять по настоящим тварям из орудий бронепоезда. Желающие присоединяются к расчётам. Считайте это экскурсией.

Командир недоумевал, но выполнил мой приказ.

Эффект превзошёл ожидания. Большинство пассажиров, особенно молодые дворяне, восприняли это как захватывающее приключение.

Бронепоезд с прицепленными составами тронулся, нырнув в портал.

Выскочив с другой стороны, поезд оказался в огромной подземной пещере-дебаркадере, вырубленной в скале.

Массивные стальные ворота, обшитые металлом, защищали её от внешнего мира. Двери медленно распахнулись, открывая дорогу к Балтийску. Путь лежал через развалины столицы колонии Новоархангельск, затем спуск с вершины на горное плато, а после дорога сквозь болота и лес к побережью.

Деревья и кустарники вокруг путей были вырублены специально, чтобы лишить тварей укрытия.

Но это не помешало им напасть.

Сначала атака с неба. Спикировала стая крылатых тварей с кожистыми крыльями-перепонками как у летучих мышей.

Грянули первые выстрелы зенитных орудий, стреляли в основном дробью.

Затем из-под земли стали вылезать массивные, похожие на бронированных слизней, монстры.

Бронепоезд огрызнулся огнём. Как из орудий, так и из амбразур били маги.