Текст книги "Хозяин антимагии 5 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Митя, шедший впереди, резко остановился, и я увидел, как его плечи напряглись.

Друг окинул взглядом окруживших нас людей. К нему тут же поспешили имперские гусары, ещё вчера оставленные у телепорта в «Новоархангельск». Их позы были спокойны, руки не метались к эфесам сабель, а настороженные лица выражали скорее готовность к выполнению приказа.

Митя явно узнал многих из окружения.

Это была не засада врагов.

Это была инквизиция, а она имела в империи значительную власть.

Я, с детства приученный сначала думать, а потом действовать, мгновенно проанализировал ситуацию.

Десять против троих, не считая гусар, чья верность в данной ситуации была под вопросом.

Вытаскивать холодное оружие? Нет, это было бы чистое самоубийство.

Но рука инстинктивно потянулась к тяжёлой рукояти пистоля. Если что, успею выхватить его и приговорю хотя бы одного, пока меня не подавят магией или не порубят клинками.

Краем глаза заметил, как Амат, вместо того чтобы хвататься за саблю или пистоль, наклонился и поднял с земли здоровенную обломанную суковатую дубину, больше похожую на остаток какой-то старой балки.

Выглядело это дико и даже комично, но в его сильных руках было грозным оружием.

– Дмитрий Михайлович, отойдите от этих двоих! – повторил голос коренастого со светящимися глазами.

– Соня? – громко, с неподдельным изумлением и растущим возмущением воскликнул Митя, озираясь. – Это твоих рук дело? Где ты? Это что за новые забавы?

Я почувствовал, как внутренний карман сюртука стал обжигающе горячим.

Пробирка с антимагическим веществом!

На меня воздействуют магией. Ментальной, подавляющей волю.

Сосредоточился, пытаясь ощутить постороннее влияние в своём сознании, но мой научный дисциплинированный ум, усиленный антимагией, пока держал оборону.

А вот Амату пришлось хуже. Заметил, как он, ещё секунду назад крепко стоявший на ногах с готовой к бою дубиной, вдруг покачнулся. Взгляд помутнел, колени подогнулись, и друг с трудом удержался, уперев своё импровизированное оружие в землю.

Но самое странное происходило с Мотей.

Мой верный тушканчик, всегда чутко реагировавший на малейшую опасность и предупреждавший о ней заранее, сейчас вовсе не заметил врагов. Он вдруг обмяк у меня на плече, издал жалобный писк и скатился вниз. Я едва успел подхватить маленькое тельце до того, как оно грохнулось на землю. Зверёк без сознания лежал на моей ладони, словно в глубоком сне.

Адреналин ударил в голову.

Я резко выхватил пистоль, целясь в громилу с ледяными глазами. Мозг лихорадочно соображал: они знают Митю, он знает их. Это не враги империи, это её слуги.

Выстрел в инквизиторов – это государственная измена. Но и позволить себя связать и увести из-за непонятного обвинения я не мог.

– Объяснитесь! – крикнул я. – В чём обвинение?

В ответ верзила-инквизитор, не меняя выражения своих сияющих глаз, спокойно, почти лениво, сделал шаг вперёд.

– Дмитрий Михайлович, отойдите за меня. А тебе последнее предупреждение: брось пистолет.

Пробирка уже обжигала, такое впечатление, что у меня в кармане был горящий уголь.

Я начал ощущать, как невидимая магическая петля сдавливала моё сознание. Палец уже потянулся было нажимать на спусковой крючок…

И тут со страшной силой мне по затылку прилетел удар.

Мир взорвался болью и искрами. Я повалился на бок, но успел заметить, кто ударил меня: это был Амат. Он стоял с занесённой для нового удара дубиной. Но его взгляд… он был пустым, стеклянным, без единой искры осознания. Жимин смотрел на меня как робот, как идеальный солдат, выполняющий команду без тени сомнения или эмоций.

Магия контроля сознания?

Газлайтинг?

Сознание возвращалось медленно, будто я поднимался сквозь толщу воды. Первым делом почувствовал тупую пульсирующую боль в затылке. Затем – холод земли под щекой и запах травы. Я не подал вида, что очнулся. Дыхание ровное, тело расслаблено, веки сомкнуты.

До меня доносились голоса.

Митя и кто-то ещё. Женский голос, молодой, мелодичный, но с отчётливыми стальными нотками.

– … абсолютно бессмысленно, братец! Ты же знаешь резолюцию Петра Великого относительно этого. А твои «друзья» – чистейшей воды иномирцы.

Я чуть приоткрыл один глаз, всего на миллиметр. Картина хоть немного прояснилась. Мы были всё там же, недалеко от пролома в стене. Митя стоял, ссутулившись, лицо его было хмурым и не по-юношески серьёзным. Перед ним – невысокая, хрупкая на вид девушка в серой мантии инквизитора, сбросившая капюшон. Русые волосы, собранные в строгий пучок, большие серые глаза, тонкие, упрямо сжатые губы. Сестра. Двойняшка.

Неподалеку, как и я, на земле, лежал без сознания Амат. А моего тушканчика, Мотю, кто-то аккуратно уложил на бывшей дубине приятеля, и тот теперь мирно посапывал.

За спиной сестры Мити, неподвижный, как скала, стоял инквизитор с ледяными глазами. Он не просто охранял – он наблюдал за всем вокруг. Его молчаливая хищная внимательность напоминала мне сторожевого пса, готового в мгновение ока превратиться из статуи в орудие убийства.

Мне показалось, вот-вот он заметит, что я очнулся, но инквизитор то и дело скользил взглядом из стороны в сторону, не останавливаясь на мне. Пронесло.

– Они не иномирцы! – горячо парировал Митя. – Твой Прошка подтвердил это своим «ледяным взглядом»! Их тела не захвачены насильно. И я за них ручаюсь! Мы вместе прошли огонь и воду! А то, что они странные, так сколько их помню, всегда были такими.

– Ручаешься? – девушка язвительно рассмеялась. – Милый мой, наивный брат. Ты можешь поручиться за их прошлое? За их истинные мотивы? Иномирцы – это угроза, которую мы научились выявлять и нейтрализовывать. А попаданцы… они непредсказуемы. Они действуют, исходя из своих, чуждых нам понятий. И служат только самим себе, а не империи.

Попытался выудить знания из головы прошлого владельца, но их на эту тему было очень, очень мало. «Иномирцы» – очевидно термин для тех, кто магически внедряется в тело и разум другого человека, выдавая себя за него. Своего рода идеальные шпионы. А «попаданцы»… что ж, тут и объяснять нечего. Люди вроде меня, пришедшие извне, но без злого умысла подмены. Просто… оказавшиеся не в своём мире.

– Но он служит! – Митя указал пальцем на лежащего без сознания Амата. – Смотри! Чем он отличается от остальных? Так же поддаётся внушению и подчинению.

– Это другое! – отрезала сестра, и в её голосе впервые прозвучало раздражение.

– Конечно, другое, – едко бросил Митя.

Девушка вспылила. Она резко вытащила из складок своей мантии знакомую мне стеклянную пробирку с бывшим чёрным порошком, который, не получая больше подпитки от макра, превратился в пепел.

– Брат, а это что? Ты знаешь, что это⁈

– Антимагическое вещество, – спокойно ответил Митя.

– Как ты вообще допустил, чтобы кто-то, кроме нашей семьи, владел таким? И тем более применял его против слуг Императора!

– Не притягивай это обвинение за уши, ты сама напала на них со своими псами. А Кирилл с помощью вот этого самого вещества спас меня, когда произошла инициация. Более полугода назад. Да если бы не он, я бы умер, разорванный монстрами!

– Так это правда, о чём болтают старшие братья? – она пристально посмотрела на Дмитрия. – Ты вызвал временную аномалию, которая длилась больше месяца?

Романов еле заметно кивнул.

– Не понимаю, – девушка покачала головой, – обычно это несколько часов, иногда дней. Выходит, ты сильнее всех в роду: старших братьев, отца. Ходят легенды, что когда Пётр Великий проходил инициацию в маги рун, то вызвал аномалию аж на три недели.

– Вот теперь ты понимаешь, зачем он мне нужен? – спокойно спросил Митя, кивая в мою сторону. – Ты поняла, кто он?

– Какой-то мелкий колониальный барончик, который слишком много о себе возомнил!

Митя широко улыбнулся, словно смеясь над её неосведомлённостью.

– Он из рода Пестовых, Соня. Вспомни историю. Кто такой Земляной Олег?

Девушка на мгновение задумалась, хмуря лоб.

– Предатель. Князь, маг, покусившийся на власть при Петре Великом.

– Не всё так однозначно, – покачал головой Митя. – Земляной Олег ценой собственной магии и репутации спас тогда династию Романовых от заговора двух могущественных родов. Но чего ты точно не знаешь, дорогая сестра, так это то, что он принял всю вину на себя, чтобы избежать большой крови и гражданской усобицы. Император «наградил» его за верность, решив изгнать род в колонии.

– И что? – нетерпеливо перебила его Соня. – Зачем ты мне это рассказываешь? Возомнил себя университетским лектором? Цицероном? «История – учительница жизни», – передразнила она чей-то голос, явно знакомый обоим. – Но при чём тут этот? – она презрительно ткнула пальцем в мою сторону.

– При том, что он – прямой потомок Земляного Олега. Его прапраправнук. Ты же знаешь, что в старых родах кровь предков сильна. Он меня уже однажды спас, и я уверен, что спасёт ещё не раз.

Соня замерла, её глаза расширились от изумления. Она снова посмотрела на меня, и теперь взгляд был не просто подозрительным, а оценивающим.

– Допустим… – медленно проговорила девушка. – Допустим, ты прав. Но это ничего не меняет, Митя! Нынешний Кирилл Пестов ненастоящий. Тело – его, да. Но душа? Сознание? Это кто-то другой! Чужой!

– А разве твой верный пёс, – Митя кивнул на инквизитора, – получил своё тело по завещанию? – спросил он с убийственной логикой.

– Нет. Но он служит. И служит эффективно.

– Этот, – Романов снова указал на меня, – уже принёс империи больше пользы, чем иные, служащие ей десятилетиями! Кирилл строит заводы, разрабатывает новые эликсиры, создаёт бронепоезда, разбивает мятежников и освобождает целые колонии! Он – инструмент, подобного которому у нас нет!

– Инструмент может быть опасным, если не знать, как им пользоваться! – парировала Соня, но в её голосе уже слышались нотки сомнения.

– Тогда давай спросим его! – предложил Митя, и взгляд Романова упал прямо на меня. – Он уже давно слушает наш милый семейный спор. Не правда ли, Кирилл?

Я понял, что дальнейшая симуляция бессмысленна.

Судя по тому, что никто из гусар и инквизиторов не приближался и не подавал признаков интереса к разговору, наша компания была изолирована маскировочным куполом, не пропускавшим не только разговоры, но и то, что здесь происходит.

Медленно я приподнялся на локте, потирая затылок.

– С самого начала, – хрипло признался я. – Удар по голове не способствует быстрой потере сознания у человека с высшим техническим образованием. Скорее, вызывает кратковременную дезориентацию и острую головную боль.

Соня вздрогнула и резко обернулась к своему телохранителю.

– Он в сознании! Почему я не знала?

Верзила с ледяными глазами равнодушно пожал плечами, не меняя каменного выражения лица.

– Вы не спрашивали, госпожа.

Я с трудом сдержал улыбку. Эта реплика была достойна лучших образцов солдатского юмора.

– Ну что же, – Соня скрестила руки на груди и уставилась на меня. – Вы слышали всё. Что можете сказать в своё оправдание? И почему мне не следует применить стандартный протокол в отношении непрошеных гостей?

Медленно поднялся, чувствуя, как земля уплывает из-под ног. Всё же лучше присесть, голова у меня хоть и крепкая, но не думаю, что ещё одно падение пойдёт на пользу. Уселся на землю.

– Оправдываться мне не за что, – начал, глядя прямо на девушку. – Я не выбирал это путешествие, но оказался здесь. В теле человека, который добровольно уступил мне место при ряде условий, которые приходится выполнять.

– Какие условия? – тут же перебила меня девушка в балахоне.

– Возвысить род Пестовых, заботиться о семье прошлого владельца.

Девушка прищурилась, словно хотела распознать ложь. Она явно сейчас читала меня как раскрытую книгу.

– И вы будете верны Императору? – быстро, как удар кинжала, спросила Соня.

Вот он, самый опасный момент. Клясться в верности конкретному человеку, пусть и монарху… это слишком похоже на рабскую присягу.

Мой научный свободный ум восставал против этого.

Врать не вариант – Соня распознает ложь.

– Буду верен Российской империи, – сказал я твёрдо. – И буду служить ей так, как могу лучше всего: своим умом, своими знаниями. И я буду всегда говорить правду Дмитрию, как своему другу. И если он, как представитель власти, будет поступать неправильно, я буду первым, кто укажет на это. Я буду голосом разума, а не слепым исполнителем.

Сделал паузу, глядя на её вспыхнувшие глаза.

– Что касается «большой земли» и большой политики… моя сфера влияния ограничена колониями. Решения, которые я принимаю, касаются производства, логистики, обороны этих земель. Поэтому моя личная клятва верности не имеет такого уж большого значения. Мои дела говорят сами за себя.

Митя смотрел на меня с одобрением и даже с некоторой гордостью.

Соня застыла, словно ледяное изваяние.

Наконец, после долгого молчания, она вздохнула.

– Наивно. Идеалистично. И крайне опасно. Но… чёрт возьми, в этом есть своя логика, – она повернулась к своему телохранителю. – Приведи в чувства второго. И зверька.

Инквизитор молча кивнул. Он подошёл к Моте и дотронулся. Тот громко чихнул, вскочил на все четыре лапки, секунда – и пушистик исчез, а ещё через мгновение запрыгнул ко мне на плечо, яростно и испуганно цыкая в сторону магов.

Затем громила привёл в чувства Амата. Тот вздрогнул и сел, тут же хватая свою дубину и дико озираясь.

Предстоял ещё один разговор.

Через час Митя, Амат, Соня и вся их свита двинулись в Балтийск, где Дмитрию нужно было выполнить данное отцу обещание и перенести морской телепорт.

А я сидел за рулём машины, направляясь в сторону центральной колонии «Точка», но для начала надо было заглянуть в «Павловск». Я дал себе слово не задерживаться по пустякам. Быстро отдать распоряжения, проверить основные производства – и вперёд, на «большую землю».

Глава 7

Колёса автомобиля глухо шуршали по шоссе, уходящему в сторону столицы колонии.

Глубокой ночью «Ярцево» представало в совершенно ином, сюрреалистическом виде. Ночь здесь была не отсутствием света, а его преображением.

Я ехал с включёнными фарами, пока не встретил на пути повозку, запряжённую массивным шестиногим существом, чья шкура отливала перламутром. Возница, светящийся лёгким голубоватым сиянием, раздражённо замахал рукой. И я понял, что фары не просто бесполезны, они грубо нарушают естественный световой ландшафт.

Щёлкнул выключателем.

Тьма не наступила.

Она расцвела.

Дорога, вымощенная камнем с примесью фосфоресцирующего минерала, тянулась передо мной лентой призрачного серебра.

Трава по обочинам излучала мягкое изумрудное сияние, а стволы деревьев были подчёркнуты сложными узорами биолюминесценции, словно живые новогодние гирлянды. В этом не было ничего магического, чистая биохимия.

Местная флора и фауна накопили люминесцентные белки и пигменты, которые активировались даже от слабого звёздного света. Как учёный, я не мог не восхищаться изящной эффективностью этого природного механизма.

Городская застава встретила резким контрастом. Здесь буйство природного света грубо подавлялось яркими, безвкусными электрическими фонарями. Они не освещали, а выжигали пространство, создавая неестественные рваные тени и уничтожая волшебство ночи.

Администрация, видимо, считала это признаком прогресса. Я же видел в этом вандализм.

Вид людей на улицах «Ярцево» подтверждал мою догадку. Местные жители светились изнутри мягким, едва уловимым сиянием, это было следствие диеты, богатой растениями, водорослями и моллюсками с пигментом. Он попадал в кровь и лимфу, накапливаясь в коже и создавая светящийся эффект.

Приезжие были «тёмными», мы резко выделялись на фоне мерцающей толпы своими глухими, поглощающими свет силуэтами. На меня косились с любопытством и лёгкой брезгливостью.

Железнодорожная станция, цель моего визита, представляла собой кипящий котёл из людей, товаров и чиновничьей униформы.

Несмотря на поздний час, здесь царила бестолковая суета.

Самоходные платформы, курсирующие между городами, и пассажирские составы, принадлежащие мне, вынуждены были простаивать в очередях, ожидая разрешительных бумажек.

Логистика, которую я выстраивал для скорости, тонула в болоте местных распоряжений. Решил остаться в тени и посмотреть на всё изнутри, как обычный путешественник.

Подойдя к кассе, оплатил провоз автомобиля и сбор за переход через телепорт в «Павловск». Процесс был мучительно медленным. Кассирша, девушка с сияющей, как у светлячка, кожей, с апатичным видом пересчитывала монеты, сверяясь с толстенным тарифным справочником.

В голове крутилась историческая параллель: так же когда-то душили торговлю между княжествами мытные и проездные пошлины. Лишь уничтожение внутренних барьеров могло дать толчок к развитию. Здесь же царил полный аналог средневековой раздробленности.

Наконец документы были оформлены, пошлины оплачены. Мою машину погрузили на открытую грузовую платформу, а я поднялся в пассажирский вагон, чтобы проехаться с обычными людьми. Состав тронулся, заскрипел рельсами и пополз в сторону мерцающих рунных врат телепорта.

Мысленно уже готовился к знакомому покалыванию при переходе, как вдруг состав резко затормозил буквально в ста шагах от портала.

Двери вагона открылись, и внутрь вошёл человек в слишком нарядном для такого часа шёлковом мундире. Его надменный взгляд скользнул по уставшим лицам пассажиров.

– Внимание! Взимается дополнительный сбор! – голос громко прозвучал в наступившей тишине. – За гарантию безопасности при телепортации! С человека – пять медяков!

В воздухе повисло тяжёлое, унизительное молчание. Это был уже откровенный грабёж. Я почувствовал, как пальцы сами сжались в кулаки. Чиновник с достоинством обвёл взглядом вагон, и его глаза остановились на мне, самом «тёмном» из всех.

– Ваши документы на переход, господин?

Его коллега молча и оценивающе смотрел на открытый вагон с моей машиной.

Молча протянул заранее подготовленные документы. Чиновник колонии стал листать их, бурча под нос:

– Так… самоходная грузовая платформа… один пассажир… личный экипаж… – он поднял на меня взгляд. – Сбор за переход исчисляется исходя из массы и класса объекта. Грузовой вагон – двести медяков. Экипаж… хм, нестандартная конструкция, примем за легковой дилижанс высшего класса – ещё полтораста. И сбор с персоны – десять. Итого триста шестьдесят.

Я кивнул, доставая квитанции об оплате. Мужчина долго что-то проверял, а потом довольно расплылся в улыбке.

– Вам нужно доплатить две серебряные монеты.

Достал кошелёк и отсчитал деньги. Чиновник взял их, взвесил на ладони и выдал квитанцию с сургучной печатью.

Я уж было подумал, что всё кончено, но мужчина кашлянул в кулак.

– Также, господин, необходимо внести гарантийный депозит.

Я замер. «Гарантийный депозит»? Это что-то новенькое.

– За что? – спросил я, чувствуя, как внутри всё сжимается от злости.

– Для обеспечения сохранности портальной инфраструктуры, – гладко ответил чинуша. – В случае возникновения непредвиденных магических возмущений при переходе вашего… экипажа… средства будут списаны на компенсацию ущерба. Сумма всего двести пятьдесят медяков или два с полтиной серебром.

Это было уже откровенным побором. Магическая стабильность телепорта обеспечивалась императорскими инженерами и не зависела от того, что через него проезжало. Я холодно посмотрел на наглеца.

– Где опубликован регламент о данном сборе? Кем и когда он утверждён?

Чиновник смутился на секунду, его уверенность дрогнула.

– Это распоряжение местной администрации «Ярцево». Для всех нерезидентов колонии.

– Я являюсь подданным Его Императорского Величества, а не «нерезидентом», – отрезал в ответ. – Предъявите, пожалуйста, официальный документ с печатью и подписью губернатора.

Он заёрзал, понимая, что попался. Документа, конечно, не существовало. Это была местная инициатива по наполнению казны.

– Господин, не усложняйте! – в голосе послышались нотки паники. – Либо платите, либо ваш транспорт не пройдёт!

Сцену наблюдали другие пассажиры вагона – простые люди, купцы. В их глазах я читал молчаливое одобрение, смешанное со страхом за меня.

Им вот так говорить с чиновниками было себе дороже.

Глубоко вдохнул, выдохнул и отсчитал ещё денег. Если сейчас раскроюсь, то весть о моей поездке быстро распространится по железной дороге, и я, возможно, не увижу того, что мог бы увидеть.

– Ваш «депозит». Выдайте расписку.

Мужчина жадно схватил деньги, сунул их в карман и наскоро накарябал что-то на клочке бумаги. Я взял его, даже не глядя, и сунул во внутренний карман. Это улика.

Состав тронулся и поплыл к мерцающему полю портала. Знакомое покалывание пробежало по коже, мир на миг сплющился и изогнулся.

Я оказался в «Павловске», контраст был разительным. Если в «Ярцево» царил мягкий, естественный свет люминесцирующей природы, то здесь, в «Павловске», его вытеснял яркий, нарочито-роскошный блеск. Воздух был напоён ароматами дорогих духов и цветущих экзотических растений. В этой колонии отдыхала имперская знать, и каждая деталь кричала о достатке и статусе.

Сойдя с платформы, стал свидетелем сцены, довершившей моё мрачное впечатление.

Многодетная семья: муж, жена и их пятеро детей. Они стояли перед другим чиновником, уже из «Павловска». Их нехитрый скарб был вывален на землю, и чинуша с брезгливым видом тыкал в вещи тростью.

– За этот хлам тоже нужно уплатить сбор! Не можете – оставляйте здесь или разворачивайтесь обратно! – не сказал, а словно визгнул он.

Женщина тихо плакала, прижимая к себе самого младшего. Мужчина, сгорбившись, пытался что-то объяснить, показывая последние медяки.

Я не выдержал. Подошёл ближе.

– Милейший, в чём проблема?

Чиновник окинул меня высокомерным взглядом, но, оценив сюртук, пистоль и шпагу на поясе, немного сбавил спесь.

– Никакой проблемы, господин. Эти лица не внесли полную пошлину за провоз имущества.

– Они уже заплатили в «Ярцево», – холодно сказал я. – Имперский закон не допускает двойного налогообложения при межколониальном переходе.

– Это законы империи, господин, – ухмыльнулся чиновник. – А здесь «Павловск». У нас свои правила.

В его тоне звучала такая наглая уверенность, что у меня похолодели пальцы.

Эта бюрократическая машина, словно ядовитый катализатор, замедляющий, а, вернее сказать, полностью прекращающий любую позитивную реакцию, будь то торговля, миграция или простое человеческое движение.

Молча достал кошелёк и отсчитал пару медных четвертаков.

– Вот сбор. Оставьте этих людей в покое.

Чиновник, удивлённо подняв брови, взял деньги и тут же растворился в толпе.

Семья смотрела на меня с немым потрясением. Я развернулся и пошёл прочь, но через несколько шагов будто случайно уронил свой дорожный блокнот. Его поднял мужчина – глава семьи, и вскоре догнал меня.

– Господин, вы обронили! – протянул он находку, и в глазах читалась чистая, неподдельная честность.

– Благодарю, – я взял блокнот и на мгновение задержал руку мужчины, вложив в ладонь тяжёлую золотую монету. – Возьми. На дорогу.

Он взглянул на монету и ахнул, пытаясь вернуть её.

– Нет-нет, господин, это же целое состояние! Я не могу… это слишком! Я просто поднял вашу вещь… Мне ничего не надо.

– Та вещь, что вы вернули, для меня гораздо ценнее, – твёрдо сказал я, разжимая его пальцы. – Не лишайте меня возможности отблагодарить хорошего человека за честность. Она нынче редка.

Не стал дожидаться слезливых благодарностей и быстро затерялся в толпе, направляясь к грузовым составам, где перемещали мой автомобиль. Отдав распоряжение отправить его на грузовой платформе прямиком в мои владения в «Точке», я купил билет на ближайший пассажирский поезд до центральной колонии. Мне нужно было остаться незамеченным, чтобы увидеть всё своими глазами.

Хотя из доклада Кучумова я прекрасно помнил, что происходит здесь, хотелось увидеть лично. Чтобы те меры, которые я применю для искоренения местного зла, не растаяли как просто хорошая инициатива.

Пересел на пассажирский поезд в зелёный вагон третьего класса. Он встретил меня гулом голосов, смесью запахов пота, дешёвых духов, кожи и еды. Я забился в угол у окна, закутавшись в плащ с надеждой поспать хоть пару часов.

В этом вагоне ехал простой люд: мелкие торговцы, отставные солдаты, ремесленники с семьями. Их разговоры были куда ценнее любых докладов от управляющих. Так можно было понять, чем сейчас дышат колонии. И мой сон как рукой сняло, стоило поезду тронуться, а разговорам начаться.

Я слушал жалобы на цены, сплетни о местных аристократах, истории о трудностях жизни. Пытался сразу проанализировать этот поток информации, выстраивая безрадостную картину социальных отношений. Сословные перегородки были здесь прочнее, чем в моем мире, а коррупция оказалась более откровенной и привычной.

Скоро и меня втянул в разговор попутчик, сидевший напротив. Щеголеватый мужчина лет сорока, в поношенном, но чистом сюртуке чиновника низшего ранга.

– Давно не видел в этих краях офицера, – начал он, заметив на мне только ему понятные подсказки. – С фронта?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил я, не желая отнекиваться, напротив, хотелось завязать разговор. – Вот только из «Новоархангельска», освобождал Балтийск.

– О-о-о! – его глаза округлились. – Так вы, выходит, с тем самым Пестовым служили? Который бронепоезда строит.

Мне стало неловко и смешно одновременно.

– Слухами земля полнится. А что, о нём говорят?

– Да все только и говорят! – чиновник оживился. – Мужик он, я вам скажу, с хитрецой! Здешняя знать ему сперва поперёк дороги встала. Не дали рельсы-то через свои поместья проложить. А он взял, да и пустил дорогу напрямик, через пустоши Смольникова! Теперь местные рвут на себе волосы, ибо все богатства мимо текут! А Пестов ещё и за проезд по железной дороге втридорога со знати берёт! – мой попутчик залился довольным смешком. – Ловко, а?

Я с трудом сдержал улыбку.

– А граф Смольников, говорят, теперь на коне, – продолжал болтать словоохотливый чиновник. – Этот Пестов с ним там целый культурный центр строит, вокзал с театром. И землю вокруг, говорят, какой-то мутный покупатель приобрёл за бесценок ещё до начала строительства. Умно же придумано!

Я лишь кивал, наслаждаясь тем, что операция по скупке земель моего главного управляющего, Осипа Гурьева, прошла так гладко, что даже местные чинуши не раскусили истинного заказчика.

Поезд между тем подошёл к промежуточной станции посередине материка, где шла активная стройка.

Выглянул в окно и увидел очертания грандиозного здания вокзала в стиле неоклассицизма. Каркас был уже готов. Внешне он очень напоминал вокзал из моего мира, который был построен в девятнадцатом веке в пригороде Петербурга как раз для таких целей.

Здесь кипела работа, сновали рабочие, гремели телеги со стройматериалами.

Начал вставать, чтобы сойти.

Попутчик удивлённо поднял брови.

– Вы здесь? Тут обычно никто не выходит. Глухомань.

– Меня ждут, – ответил я.

Хотя графа не предупреждал о своём визите.

Но когда я в следующий раз тут окажусь? Только через два месяца, когда поеду назад в Балтийск.

Смольников точно расстроился бы, если бы узнал, что я проехал мимо, даже не посмотрев на строительство нашего совместного детища.

Стоило только сойти с поезда, как прямо на платформе, в пяти метрах, я увидел знакомую высокую фигуру в прекрасно сшитом сюртуке. Граф Илья Артурович как раз помогал усаживаться в вагон какой-то пышной даме, похожей на оперную диву.

Он повернулся, и наши взгляды встретились. Удивление на его лице сменилось искренней, широкой улыбкой.

– Барон! Не ожидал! Какими судьбами? – Смольников пошёл, и я заметил, как мой попутчик-чиновник из окна вагона смотрит на нас с отвисшей челюстью.

Граф изменился до неузнаваемости. Прежняя апатия исчезла без следа. Он помолодел, выпрямился, в движениях появились энергия и уверенность.

Вот что бывает с человеком, нашедшим своё дело.

– Проездом, Илья Артурович. Решил заглянуть, посмотреть на прогресс.

– Идите, идите, я вам всё покажу! – он энергично взял меня под локоть и повёл к стройплощадке. – До следующего поезда в центральную колонию около девяти часов. Как раз успею хоть вкратце вам всё рассказать и показать. А этот уже уедет скоро, как только водой и топливом заправят.

Граф водил меня по будущим залам, с упоением рассказывая об акустике, о планировке зимнего сада, о том, какие труппы он уже пригласил.

Это был уже не просто граф. Это был будущий управляющий самым шикарным местом не то что в колониях, но и во всей империи. Илья, словно творец, сейчас вдыхал в эти пустые в прошлом земли новую цветущую жизнь.

За обедом прямо во временной резиденции около стройки, граф, однако, пожаловался на местных чиновников.

– Как мухи липнут, Кирилл Павлович! То пожарный инспектор приедет, то полицмейстер, то главный врач… Все хотят свою долю. Но я, следуя вашему совету, действую в обход. Все материалы идут напрямую из «Точки» по вашим железным дорогам. Налоги? Какие налоги? Ваши составы их не платят! Даже камень везём из ваших карьеров, выходит в три раза дешевле, чем местный, хоть и с доставкой!

Я довольно кивал.

Система, походу, работала. Местная бюрократия была бессильна перед прямой логистикой, на которую они не могли повесить свои налоги.

– А знаете, здешние тузы, – усмехнулся граф, – позавидовали. Задумали свою железную дорогу строить! Вокруг всего побережья, чтобы соединить свои виллы.

Я не смог сдержать смеха.

– Прекрасно! Пусть строят. Они будут покупать у меня рельсы, вагоны, локомотивы. Потом будут платить мне же за обслуживание и ремонт. Они строят за свои деньги то, что в итоге будет работать на меня. Идеально.

Смольников посмотрел на меня с восхищением и тоже рассмеялся.

– У вас дьявольский ум, барон! Дьявольский!

За разговором я обмолвился о возможной поездке на «большую землю».

Граф чуть было не подпрыгнул и оживился ещё больше.

– Напомню вам о вашем обещании, барон! Столичный оркестр консерватории на открытие!

– Помню, помню.

Смольников тут же схватил перо и начал писать что-то своим знакомым в Петербурге и Москве.

– Рекомендую посетить эти театры, – сказал граф и протянул мне кипу бумаг со списком. – Может, удастся заманить их на летний сезон.

Прощаясь вечером, я смотрел на освещённый огнями каркас вокзала.

Да, до открытия ещё далеко. Но энергия, вложенная в это место, уже ощутима. Это будет не просто транспортный узел. Это будущий культурный магнит, который притянет сюда лучших людей со всей империи. И от этого я испытывал глубочайшее удовлетворение учёного, чей эксперимент проходит успешно.

Следующий телепорт, ведущий уже в центральную колонию «Точка», был больше и роскошнее предыдущих. Мрамор, позолота, униформа чиновников – здесь всё кричало о деньгах и власти. Но суть от этого не менялась.