Текст книги "Хозяин антимагии 5 (СИ)"

Автор книги: Миф Базаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

Совещание проходило в крытом грузовом вагоне, который за ночь превратили в нечто вроде кабинета.

Внутри всё ещё витал запах свежей краски, лака и невыветревшейся древесины, которой обшили стены. Всё это было наспех сколочено за последние сутки по личному приказу Императора.

В центре стоял длинный стол, накрытый тёмно-зелёным сукном. Во главе сидел Михаил Романов в чёрных доспехах, без шлема, но с диадемой. Справа от него расположился младший сын Дмитрий, сосредоточенный и собранный.

За их спинами были двое инквизиторов в сером, неподвижные, как каменные статуи. Я почувствовал, как один из них бросил на меня взгляд: опять ледяные глаза пытались прочитать ауру.

Ощутил через ткань, как пробирка с антивеществом нагрелась во внутреннем кармане сюртука.

Дождавшись начала совещания, оба инквизитора вышли, а их место заняли два гусара в парадном облачении, лихие и бравые.

Справа от Императора – адмиралы флота.

Слева – генералы сухопутных войск: Волынский, Долгорукий и ещё трое.

Дальше – губернаторы эвакуированных колоний четвёртого и пятого кольца. Среди них сидел хмурый банкир Оксаков под неусыпным присмотром гусара-конвоира, стоявшего за его спиной. Ещё дальше несколько штатских, судя по озабоченному и уставшему виду, чиновники.

Доклады были мрачными.

Волынский и Долгорукий говорили о ходе зачистки Балтийска и его окрестностей, о потерях, о героизме солдат.

Но когда слово взял один из штатских, сухощавый мужчина в очках, академик Петровский, картина стала совсем безрадостной.

– Таким образом, Ваше Императорское Величество, – голос был монотонен, как стук метронома, но каждое слово било точно в цель, – даже при полной зачистке города в ближайшие дни, удержать всю колонию «Новоархангельск» невозможно.

По вагону прокатилось волнение, шепотки, но Петровский словно не замечал их и сухо продолжал:

– Интенсивность и частота прорывов тварей через границы нашего мира остаются критически высокими. Статистика за последние полгода неумолима. Наша математическая модель показывает: очищенная территория неизбежно будет подвергаться повторным инвазиям.

Заметив некоторое непонимание, он пояснил:

– В смысле новым проникновениям паразитов на очищенную территорию. Скорость реинвазии превышает наши текущие возможности по контролю и уничтожению. Проще говоря, – он снял очки, протёр их, – мы вычищаем одну яму, пока в другой уже набирается критическая масса тварей, которая вскоре хлынет сюда снова. Это война на истощение, которую мы проигрываем по определению.

– И никаких благоприятных прогнозов? – сухо уточнил Император.

– Сдерживать – возможно. Решить вопрос раз и навсегда, точно нет.

В вагоне повисло тяжёлое молчание.

Адмиралы переглядывались.

Губернаторы ещё действующих колоний в четвёртом и пятом кольце побледнели.

Оксаков злорадно ухмыльнулся в мою сторону.

Генерал Волынский попытался возразить:

– Но, Ваше Величество, если усилить гарнизоны на ключевых направлениях, построить дополнительные форты…

Император Михаил поднял руку. Жест был спокойным, но не допускающим возражений.

– Генерал, я понимаю ваше рвение. Но ресурсы империи не безграничны. Мы не можем держать здесь армию, равную по численности войскам на западном фронте «большой земли», где угроза ничуть не меньше. Каждый прорыв здесь ослабляет другие рубежи.

Романов оглядел присутствующих, а затем повернулся к Петровскому:

– Ваш прогноз, академик? В случае оставления гарнизона размером, скажем, в две дивизии?

– Максимум три-четыре месяца, Ваше Величество, – ответил учёный без колебаний. – До следующей крупной волны прорыва. После чего потери станут невосполнимыми, а удержание бессмысленным. Мы лишь отсрочим неизбежное и погубим лучших солдат.

Император медленно оглядел собравшихся. Его взгляд был тяжёлым.

– Тогда решение очевидно, господа. Эвакуация.

Зал словно омертвел, слушая приговор для колонии.

– Подготовьте списки всего ценного оборудования, архивов, специалистов и гражданского населения, все должны успеть уйти в этот раз, а не как в прошлой эвакуации. Флот обеспечит прикрытие и транспортировку. Мы оставляем Балтийск и все миры, в которые через него проходили, а как только эвакуация закончится, покинем колонию «Новоархангельск».

Тишина взорвалась ропотом. Губернаторы вскочили с мест, адмиралы заговорили разом:

– Ваше Величество! Но порт! Верфи!..

– Люди, их хозяйства!..

– Мы можем держаться автономно! Мы же держались полгода! Запасы…

– Это стратегический плацдарм!

Император поднял руку. В вагоне мгновенно стихло.

– Стратегический? – его тихий и холодный голос резал как лезвие. – Плацдарм, который мы не можем удержать? Кладбище для лучших полков империи? Нет, господа. Моя задача – сохранить жизни подданных и силы империи. Не могу я жертвовать дивизиями здесь, когда в любой момент прорвут где-нибудь у Смоленска или под Севастополем! Мы уходим. Подготовка к эвакуации начинается немедленно.

Отчаяние и бессильная злоба читались на лицах моряков и колониальных чиновников.

Их мир рушился.

И тут я встал.

Просто встал.

Стол был длинным, а я сидел почти в самом конце.

Сначала меня не заметили. Но в меня упёрся ледяной взгляд одного из гусар-телохранителей. Потом взглянул Император. За ним – Дмитрий, Волынский, Долгорукий… По вагону прокатилась волна внимания, смешанного с удивлением, раздражением. И… надеждой?

– Граф Пестов? – Император произнёс мой новый титул без тени иронии. – Вы хотели что-то добавить? Или просто решили размяться?

В вагоне послышались нервные смешки.

Я упёрся кулаками в стол, наклонившись вперёд, ощущая тяжесть пробирки в кармане и десятки взглядов.

– Ваше Императорское Величество. Господа. Я понимаю это решение. Но полагаю, что есть иной путь. Мы можем сохранить ключ к этой колонии. И даже сделать её прибыльной. Без бессмысленных жертв среди военных.

Академик Петровский скептически поднял бровь:

– Иной путь, граф? Математика – наука точная. Наши модели…

– Ваши модели учитывают текущие реалии, господин академик, – парировал я, обращаясь ко всем. – Но реалии можно изменить. Мы не можем и не должны удерживать всю колонию «Новоархангельск». Это самоубийство, как верно заметил Император. Но мы можем удержать точки контроля. Первая – это телепорт на вход в колонию из «Ярцево». Он расположен в узком горном ущелье. Укрепив, его можно держать минимальными силами – ротой, максимум батальоном. Он будет нашим каналом связи и поставок с «большой земли».

Волынский кивнул, оценивая:

– Ущелье действительно узкое. Фортификация там возможна. Задача выполнимая.

– Вторая точка, – продолжал я, – сам Балтийск. Городские стены, хоть и повреждены, но восстанавливаемы. Внутри – порт, верфи, склады. Да, многое порушено, но места лучше на материке нет. Гарнизон в две-три тысячи человек, усиленный артиллерией, сможет удерживать город от внутренних угроз и набегов с моря. Главное, что его размер позволяет это.

– А снабжение? – резко перебил меня один из адмиралов. – Вы предлагаете запихнуть гарнизон в каменный мешок? Чем он будет дышать? Есть? Стрелять?

– Снабжение, господин адмирал, – я позволил себе улыбнуться, – будет идти по стальным артериям. По железной дороге. От Ярцевского телепорта, по заражённой земле «Новоархангельска», прямиком в Балтийск. «Стриж» и новый бронепоезд это не только оружие, к ним можно прицепить грузовые вагоны. Провиант, боеприпасы, подкрепление – всё это пойдёт по рельсам. Быстро и безопасно в пределах контролируемой нами территории.

– А ключевой ресурс для ваших эликсиров? Водоросли, – вклинился Оксаков, его голос был ядовит, он явно хотел загнать меня в угол своими вопросами. – Их добыча в океане теперь смертельно опасна без флота, а в прибрежных водах ему не разгуляться.

– А зачем нам опасный океан «Новоархангельска», господин Оксаков?

Я посмотрел прямо на него. Банкир сжал губы, ненависть ко мне легко читалась на лице.

– Вы, наверное, забыли, что у нас есть безопасная альтернатива? Одна из колоний четвёртого кольца, «Мель», где добыча ведётся уже сейчас, – я кивнул в сторону порта, где стояли суда Кузнецова. – Туда можно попасть через морской телепорт около острова Восточный, но существует и более безопасный способ.

Я перевёл взгляд на Императора, тот внимательно на меня смотрел.

– На Орлином мысу, в окрестностях Балтийска, есть старые телепортационные колонны, они законсервированные, но вроде как целые. Нужно лишь перенести точку активации одного из действующих морских выходов обратно в Балтийск. Активировать старые колонны. И тогда… – я обвёл взглядом сидящих за столом.

Тишина в вагоне стала ещё глубже. Только академик Петровский задумчиво постукивал карандашом по своим записям. Выдержав небольшую паузу, я продолжил:

– Тогда путь на «Мель» станет прямым и безопасным. Из порта Балтийска шаг в портал, и ты на мелководье, где можно добывать тонны сырья без риска быть съеденным левиафаном, морским дьяволом и другой крупной морской нечистью. Обратно так же. Тогда Балтийск станет не осаждённой крепостью, а транспортным узлом и центром добычи не только сырья для медицинской промышленности, но и морских ресурсов из четвёртого и пятого кольца колоний.

Император внимательно смотрел на меня, его лицо было непроницаемым.

– Вы предлагаете… перенести телепорт? – уточнил он, но не дождавшись ответа задумчиво продолжил: – Это потребует много магической энергии и значительных усилий.

– Именно, Ваше Величество. Но это разовое усилие, которое обеспечит прочный плацдарм и контроль над ключевым ресурсом для медицины империи, что впоследствии поможет сохранить жизни тысяч солдат, – я сделал паузу. – Балтийск будет не обузой, а активом.

Император перевёл взгляд на сына. Тот едва заметно кивнул, его глаза говорили: «Кирилл прав».

– Перенос телепорта… – задумчиво проговорил Михаил Романов. – Это возможно. Силами кого-то из семьи. Дмитрий, ты возьмёшься?

– С радостью, отец, – немедленно ответил Митя.

– Хорошо, – Император вновь повернулся ко мне. – Допустим, телепорт перенесём. Укрепим ущелье в горах и Балтийск. Обеспечим снабжение по вашей… «стальной артерии». Но кто будет всем этим руководить? Координировать оборону, логистику, добычу. Кто возьмёт на себя ответственность за этот транспортный узел? – он произнёс последнее слово с лёгкой, почти неуловимой усмешкой, пробуя его на вкус.

Ропот прошёл по столу. Глаза генералов и адмиралов загорелись амбициями. Но Император смотрел только на меня.

– Вам же для чего-то это нужно, граф? – голос Романова прозвучал спокойно, но в вагоне замерли все. – Желаете пост губернатора Новоархангельска? Или, может, Балтийска? Звание полного генерала для координации такой масштабной обороны?

Вопрос повис в воздухе. Я почувствовал, как десятки взглядов впиваются в меня: одни с завистью, другие со страхом, третьи с откровенной враждой. Адмирал с седыми бакенбардами едко фыркнул:

– Губернатор? В девятнадцать лет? Ваше Величество, простите мою прямоту, но это неслыханно! Управление колонией – дело опытных служащих, а не… – он запнулся, подбирая слово.

– Не фабрикантов? – мягко закончил за него Император.

– Я и не претендую, Ваше Величество! – поспешно парировал я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. План был не в этом, совсем не в этом. – У меня есть мануфактура в «Точке», заводы, обязательства перед акционерами «Альянса производителей целебных эликсиров». Моя роль – обеспечить сырье и логистику, наладить процесс, а не управлять людьми и территориями. Я предлагаю схему, инструмент. Руководить же должны военные генералы, чиновники… люди с опытом.

Мой протест казался искренним и потому убедительным. По столу прошёл одобрительный гул.

«Да, пусть этот выскочка производит свои зелья и рельсы, но не лезет в реальную власть», – наверняка думало большинство находившихся здесь мужей.

Но Император не отводил от меня взгляда.

Его глаза, холодные и проницательные, казалось, видели всё насквозь.

– Опыт… – задумчиво протянул он. – Опыт – это вещь неоспоримая. Но и молодость, смекалка и… дерзость – тоже ресурс. Недооценённый, – он обвёл взглядом собравшихся. – Граф Пестов скромничает. Или, что более вероятно, искренне не понимает масштаба того, что уже совершил.

Он сделал едва заметный знак рукой. Из-за спины Романова вышел щуплый, сутулый человек в строгом сюртуке стального цвета, с лицом, не выражавшим ровным счётом ничего. В руках он держал тонкий кожаный портфель.

– Господин Лыков, из тайной канцелярии, – представил его Император без эмоций. – Будьте так добры.

Чиновник щёлкнул замками портфеля. Звук был громким в наступившей тишине. Он извлёк несколько листов, испещрённых аккуратным почерком.

– Кирилл Павлович Пестов, – сухим, безжизненным голосом начал Лыков, его бормотание больше напоминало скрип пересохшего пера. – На момент составления настоящего досье, девятнадцать лет от роду. Год назад унаследовал пришедшую в полный упадок алхимическую мануфактуру с долгами, превышающими её стоимость в двадцать раз. За двенадцать месяцев: провёл полную модернизацию; наладил выпуск эликсиров, эффективность которых на сорок процентов выше среднеимперских показателей; поглотил три конкурентных производства; основал «Альянс производителей эликсиров», консолидировав под своим началом семьдесят процентов фармацевтического рынка колоний. Параллельно приобрёл права на разработку железорудного месторождения в «Яковлевке»; основал вагоностроительный завод; за полгода с нуля спроектировал и построил образец бронепоезда, на котором прибыл Император.

Лыков перевернул лист. Бумага шуршала оглушительно в полной тишине.

– В ходе операции по освобождению Балтийска предложил и реализовал стратегию применения бронепоезда как ударного ядра и средства логистики; лично участвовал в боях; нейтрализовал мятежника Строганова.

Мужчина убрал лист, с которого читал, в портфель.

– Вывод канцелярии: исключительная целеустремлённость, стратегическое мышление, способность к нестандартным решениям и… – Лыков на мгновение поднял глаза на меня, – беспрецедентная для его возраста деловая хватка.

Он захлопнул портфель. Звук эхом отозвался в гробовой тишине.

Даже я, слушая этот сухой перечень, поймал себя на мысли, что это похоже на некролог какому-то титану, а не на описание моей сумасшедшей годичной гонки за выживание.

Император медленно поднялся. Его тень накрыла весь стол.

– Вы слышите, господа? Девятнадцать лет. Он уже создал промышленную империю. И он предлагает нам не просто удержать Балтийск. Граф Пестов предлагает сделать его транспортным узлом. Кто из вас, с вашим опытом, может предложить нечто подобное? Кто из вас за полгода построил хоть один бронепоезд?

Никто не ответил.

Адмирал с баками пунцово покраснел и отвёл взгляд.

Губернаторы изучали узоры на зелёном сукне.

Генералы смотрели куда-то в пространство.

Они ненавидели меня в тот момент, я чувствовал это кожей.

Выскочка.

Но перечить Императору – значило подписать себе приговор.

– Ваше Величество, я… – попытался найти хоть какие-то слова, чтобы откреститься, свалить всё на удачу, на обстоятельства.

– Молчите, граф, – мягко, но не допуская возражений, остановил меня Михаил Романов. – Ваша скромность делает вам честь, но сейчас не время для неё.

Он повернулся к младшему сыну Дмитрию, который сидел с каменным лицом, но в глазах читалось понимание отцовского замысла.

«Он ровесник моего сына, – говорил этот взгляд. – И он мыслит так же, как должны мыслить мы, Романовы. Не обороняться, а строить. Не цепляться за старое, а создавать новое. Он будет моему сыну опорой, а не конкурентом. Он нужен здесь».

– Решение принято, – голос Императора снова стал властным и металлическим. – «Балтийский узел» требует не губернатора-бюрократа, а протектора-созидателя. Координатора со специальными полномочиями. Граф Пестов, вы назначаетесь на эту должность. Генерал Волынский вам поможет с обороной первое время, адмирал Жимин возьмёт на себя флот. Вы отвечаете за всё остальное: логистику, снабжение, промышленность, восстановление. Ваша задача – сделать так, чтобы эта схема заработала. Это приказ.

Внутри всё сжалось в комок протеста.

Это была ловушка.

Гигантская, неподъёмная ответственность.

Бесконечные отчёты, интриги, противодействие со стороны этих вот адмиралов и генералов… Я хотел изобретать, строить, производить, а не заседать в бесконечных советах и разбирать склоки.

Нет. Нет, нет, нет. Это не моё.

Я не управленец, я учёный.

Это убьёт меня.

Это убьёт все мои проекты.

Они задушат бюрократией…

Но взгляд Императора не оставлял выбора.

Это был не вопрос или предложение, от которого можно отказаться.

Это был приговор.

Ослушаться значило потерять всё, что с таким трудом было построено. И подвести Митю, который молча смотрел на меня со странной смесью надежды и сочувствия.

Я сделал глубокий вдох, подавляя внутреннюю панику, и опустился на одно колено, склонив голову.

– Ваше Императорское Величество… я повинуюсь. Но… у меня есть условие. Вернее, не условие – просьба.

В вагоне снова замерли.

Условия Императору не ставят.

– Говорите, – в голосе Михаила Романова прозвучало лёгкое удивление, а губы слегка приподнялись словно в улыбке.

– У меня есть неотложные дела в «Точке». Текущие контракты, обязательства перед альянсом, запуск нового производства. Я не могу всё бросить на полпути. Это подведёт сотни людей и дискредитирует саму идею «узла», если его основатель окажется ненадёжным партнёром. Прошу дать мне два месяца. Шестьдесят дней, чтобы привести в порядок свои дела, обеспечить бесперебойную работу заводов и лишь затем… полностью погрузиться в новое назначение.

Я не поднимал головы, ожидая взрыва. Но вместо этого услышал тихий, почти одобрительный вздох.

– Деловую репутацию цените. Это хорошо, – произнёс Император. – Два месяца. Ровно. Генерал Волынский начнёт подготовительные работы немедленно. Вы вступите в должность полноправно по истечении этого срока. Встаньте, граф.

Поднялся.

Ноги были ватными. Я только что добровольно взвалил на себя адский груз.

– Совет окончен, все свободны, – объявил Император. – Кроме вас, граф Пестов, останьтесь на минуту.

Генералы и адмиралы стали поспешно расходиться, бросая на меня колкие, полные ненависти взгляды. Моё назначение они восприняли не как необходимость, а как личное оскорбление. Работа тут обещала быть очень напряжённой.

* * *

Когда вагон опустел, остались только Император, Дмитрий и два гусара, стоявшие за ними.

Михаил Романов встал и подошёл к окну, глядя на разрушенный, но оживающий порт.

– Вы сделали много, граф. Очень много. Для Империи. Для колоний, – он повернулся. – Вы заслужили награду. Больше, чем графский титул и это назначение. Что вы хотите? Земли? Деньги? Концессии?

Я глубоко вдохнул. Это был шанс.

– Ваше Величество… моя просьба не о материальном. Она… личная. И касается моего рода.

Император насторожился:

– Рода Пестовых? Что именно?

– Мы… изгнанники, Ваше Величество. Приговор Петра Великого не позволяет нам покидать колонии, ступать на «большую землю». Но я дал обещание умирающему другу. Последнюю его просьбу я обязан выполнить лично. Там, на «большой земле». Прошу… разрешить мне единоразово съездить туда. На один месяц.

Император смотрел на меня с непониманием:

– Обещание? Умирающему другу? Кому? – он перевёл взгляд на сына.

– Всеволоду Пожарскому. Угасший род из «Ярцево», – ответил за меня Митя.

– Да, Ваше Величество. Всеволоду. Его последняя воля… – я не стал вдаваться в детали о клинке и сыне, – это касается его семьи. Я поклялся выполнить её сам. Нарушить приговор Петра Великого – тяжкая дерзость, я знаю. Но я прошу лишь один месяц. Чтобы сдержать слово. И вернуться.

Тишина затянулась.

Даже Дмитрий смотрел на отца с напряжённым интересом.

Император медленно прошёлся вдоль стола.

– Обещание… – произнёс он наконец. – Долг чести, – Романов остановился передо мной. Его взгляд был тяжёлым. – Петровский приговор… он свят. Но… – он взглянул на сына, потом снова на меня, – … цена слова и верность другу тоже святы. Особенно в наше время.

Романов посмотрел в окно, раздумывая.

– Хорошо. Я даю вам разрешение. Один месяц на «большой земле» для исполнения воли павшего товарища. Но! – голос стал стальным. – Вы дадите клятву, – Романов кивнул на стоявший в углу походный алтарь, – что вернётесь ровно через тридцать дней. Ни минутой позже. Нарушите клятву – и приговор Петра падёт на ваш род с удвоенной силой. И на вас лично. Ясно?

Облегчение, смешанное с новой тяжестью ответственности.

– Ясно, Ваше Императорское Величество. Я готов дать клятву. Здесь и сейчас.

Император кивнул Дмитрию. Тот подошёл к алтарю, зажёг лампаду от магического кристалла.

Я снял с себя сюртук, во внутреннем кармане которого лежала пробирка с антивеществом, и повесил его на стул. Подошёл, положив руку на сферу, чем-то напоминающую шар, который использовали гадалки в моём мире, та вспыхнула.

Голос мой звучал чётко в тишине опустевшего вагона, заглушая гул порта за окном:

– Клянусь, что цель моей поездки на земли империи – лишь исполнение последней воли павшего друга. Клянусь не использовать дарованную милость во вред империи или Императору. Клянусь вернуться в колонии до истечения тридцатидневного срока, отсчитывая с момента прохода через телепорт. Если же нарушу сию клятву, да падёт на меня и весь род мой гнев четырёх и справедливая кара по всей строгости закона и воли Петра Великого.

– Свидетельствую, – произнёс Император и сфера засветилась ярче. Его взгляд смягчился на мгновение. – Выполняйте свой долг, граф, и возвращайтесь. Колонии ждут. Дмитрий, проследи за оформлением документов.

Романов развернулся и вышел из вагона, сопровождаемый личной охраной.

Митя подошёл и хлопнул меня по плечу.

– Киря, спасибо, что помогаешь.

Я лишь сдержанно улыбнулся.

– Завтра едем в «Ярцево»?

– Да, – подтвердил я.