Текст книги "Трэвис"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Он унизил меня. Неужели ты думаешь, что я не имею права поквитаться?

Бри вздохнула.

– Может быть с Фиби. – Но по ее тону было слышно, что она даже в этом не уверена. – Но брат Хейвен не давал тебе никаких обещаний, следовательно, он не нарушил их. И в любом случае, месть? Это похоже на старого Трэвиса.

Старый Трэвис. 

Презрение в ее голосе сказало мне все, что мне нужно было знать о том, как она относится к старому Трэвису. Очевидно, это был не таинственный граф, который спускался на воздушных шарах. Ее тон говорил, что это был кто-то определенно менее лихой, чем он.

Неужели я чувствую себя обновленной моделью человека, с которым она познакомилась восемь лет назад, того старого Трэвиса? В чем-то да... в чем-то нет. Я продолжал смотреть на Хейвен, улыбаясь в ответ на ее внезапный смех.

Боже, как она прекрасна. 

Непрошеная мысль причинила смутную боль по причинам, которые я не мог объяснить.

– Во всяком случае, с Хейвен все дело в ее брате. Но, кроме того, у нас очень мало общего, – объяснил я, как будто Бри продолжала настаивать на своем, когда она этого не делала. – Мы просто друзья. Временные друзья.

– И все же…

Я посмотрел на Бри и увидел, что она снова наблюдает за мной с маленькой, скрытой улыбкой на лице.

– И все же что?

Она посмотрела туда, где, как я знал, Хейвен все еще болтала с нашей компанией.

– Я достаточно видела тебя в обществе других женщин, чтобы знать, что они обычно наблюдают за тобой.

– Разумеется.

Я одарил ее ухмылкой.

Бри покачала головой.

– Нет, ты, кажется, никогда этого не замечал. Как будто это просто данность для тебя.

– И снова, разумеется.

– Но эта девушка... ты не можешь оторвать от нее глаз.

Я издал издевательский звук в глубине горла.

– О, прошу тебя. Она просто случайно стоит прямо перед пивной палаткой. А я хочу пить. Ты будешь?

Она рассмеялась и покачала головой.

– Нет. Спасибо. Через несколько минут начинается судейство пирогов, и мне нужно туда попасть. Я приготовила по рецепту Энн. – Ее глаза затуманивались, когда она упомянула имя Энн, но они всегда затуманивались, хотя Энн умерла несколько лет назад, когда близнецы были еще совсем малышами. Бри каждый год готовила рецепт Энн для конкурса черничного пирога на фестивале. И каждый год Бри выигрывала с рецептом Энн. У меня было подозрение, что это был способ почтить давнего и глубоко любимого жителя Пелиона, но я, конечно же, не собирался никого арестовывать за черничную коррупцию в ближайшее время.

– Ладно. Удачи.

Я направился к Хейвен, почти пропустив шаг, когда она повернулась в мою сторону, ее лицо осветилось улыбкой, соперничающей с солнцем.

Глава 14

Хейвен

– Привет. – Я улыбнулась, когда он подошел. Ощущение радости было большим. Возможно, слишком большим, но я обнаружила, что не заинтересована в том, чтобы прилагать много усилий для его подавления. Шум толпы утих, мир вдруг стал невероятно ярким.

– Привет. – Трэвис улыбнулся в ответ, его темные волосы поднялись надо лбом, когда подул легкий ветерок. Я заметила небольшой белый шрам у линии роста волос – старая рана. Он был молод, когда она кровоточила. – Хорошо проводишь время?

– Это самый замечательный день в моей жизни, – сказала я. Мне даже не было стыдно, что мой энтузиазм может показаться чрезмерным кому-то вроде него. Я была слишком счастлива. Слишком переполнена этим.

Я завороженно наблюдала, как на его лице одна за другой сменялись эмоции. Удивление, замешательство, удовольствие, странная грусть, а затем снова удивление.

– Ты это серьезно?

Я рассмеялась.

– У нас в Калифорнии нет черничных фестивалей.

Он улыбнулся, но я могла сказать, что он знал, что это ложное объяснение. В Калифорнии было множество других мероприятий, где я могла бы прожить такой день, как сегодня. Фермерские рынки, карнавалы, ремесленные ярмарки. Но я никогда не была там. Ни разу. Люди, запах сладких десертов, семьи. Теплота. Все было таким невероятно теплым. Все светилось, и я чувствовала, что каким-то образом, просто находясь здесь, я тоже светилась. Я огляделась вокруг, а затем снова посмотрела на Трэвиса, чей взгляд все еще был прикован ко мне.

– Как же тебе повезло, Трэвис, что у тебя есть все, – я махнула рукой, – это.

Взгляд Трэвиса оторвался от моего, и он огляделся вокруг. Как будто он смотрел в туманное окно, а стекло вдруг стало чистым. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были мягкими. И да, теплыми. Вокруг его золотисто-коричневых радужек были кольца темно-зеленого цвета. Необыкновенные глаза. Я заметила, что у его брата были очень похожие глаза, но его глаза были примерно на полтона светлее, чем у Трэвиса.

– Да, – сказал он через мгновение, – мне очень повезло. – Затем он улыбнулся мне, однобоко и по-мальчишески, как будто я только что преподнесла ему подарок, которого он не ожидал.

– Кларисса собирается предсказать нам судьбу через несколько минут. Пойдем с нами.

Трэвис закатил глаза.

– Ты ведь не веришь в эту чушь?

Я рассмеялась.

– Не знаю, если честно. Мне никогда не предсказывали судьбу. Но я буду непредвзято относиться к этому, если позволишь.

Он снова улыбнулся своей мальчишеской ухмылкой, и у меня свело живот от ее неожиданной невинности.

Так много слоев.

– Конечно.

Появилась Крикет с подносом пива в руках, в пластиковых стаканчиках плескалась пена, и протянула по одному каждому из нас. Когда Трэвис заколебался, она сказала:

– Давайте, шериф, Вы свободны от службы, а Берт отвезет нас домой.

Я подавилась маленьким глотком пива, который только что сделала, а глаза Трэвиса расширились, когда он взглянул на ухмыляющегося слепого. Крикет разразилась бурным смехом, ударив пустым подносом по бедру. Трэвис сделал глоток.

– Похоже, мне не придется ехать домой еще несколько часов.

До рая осталось несколько часов.

Я подняла свой стаканчик, а он встретил мой своим.

Место Клариссы находилось на другой стороне фестиваля, поэтому мы начали идти, я и Трэвис в хвосте группы.

– В каком районе Лос-Анджелеса ты выросла? – спросил Трэвис.

Я остановилась и сделала глоток пива.

– Знаком с Лос-Анджелесом?

– Не очень, кроме известных районов... Голливуд, Бель-Эйр, Беверли-Хиллз, Лагуна-Бич.

– Не в этих районах, – сказала я с небольшим, невеселым смешком. – Представь себе противоположность солнечных пляжей, магазинов «Луи Виттон» и закрытых поселков – именно там я и выросла.

Крикет издала громкий смешок, а Трэвис прищурился в сторону, где шла остальная часть нашей группы. Она бросила не очень скрытный взгляд на Трэвиса, а затем достала то, что казалось фляжкой, и налила порцию в протянутые Бертом и Бетти стаканы.

– Она действительно плохая преступница, – пробормотал Трэвис. —Неудивительно, что она отсидела.

Я издала небольшой смешок.

– Итак, – сказал он через минуту, – никаких черничных фестивалей в противоположном от закрытых поселков месте.

– Никакой черники, и точка.

Одна бровь поднялась, другая опустилась, и он посмотрел на меня.

– Это не может быть правдой.

– Поверь мне, это так. В винных и круглосуточных магазинах вообще не продают никаких ягод и фруктов, разве что стоит корзина с тремя-четырьмя бананами у прилавка, которые обычно остаются нетронутыми. Когда моя мама приносила домой еду, она, как правило, брала чипсы, газировку и пончики. Это пищевая пирамида бедных районов. Полагаю, так везде, хотя, признаться, я не везде была. – Я улыбнулась ему, как надеялась, веселой улыбкой, но он не улыбнулся в ответ. Я отвернулась.

Почему я поделилась этим? На черничном фестивале? На теплом, светящемся, залитом солнцем черничном фестивале.

Потому что сегодня, как никогда, приятно чувствовать себя кем-то. Идти среди всех этих людей, которые связаны с другими людьми, и чувствовать, что и ты тоже связан.

Неужели так плохо хотеть этого хотя бы на один день? Через пару месяцев я больше никогда не увижу этого человека. Неужели это действительно имеет значение?

– Поэтому для тебя так важна здоровая пища? – мягко спросил он.

– Наверное. И я не хочу, чтобы моя мама выглядела слишком плохой. Она старалась, знаешь, иногда больше, чем другие, но... она была продуктом своего окружения. Она приносила домой еду, которая, как она думала, нам нравилась. Еда нам нравилась, но она не была полезной для нас.

– Как тебе удалось стать другой?

– Я украла дыню.

– Ага. Я сразу понял, когда впервые тебя увидел, что ты склонна к криминалу.

– Признаюсь. Когда-то давно это было правдой. Мне было одиннадцать, и однажды я пошла домой из школы по другому маршруту, который вел меня мимо корейского продуктового магазина. Там был прилавок с дынями. Конечно, я видела дыни по телевизору, но мы никогда их не ели. Я задержалась у этого прилавка. Мне хотелось одну. – Я вспомнила тот момент желания. Как это было яростно внутри. Может быть, я просто хотела быть другой, жить жизнью, которая мне не была дана, хотя бы на короткое время. Достаточно долго, чтобы съесть дыню. – Я хотела попробовать дыню, хотя бы один раз, – сказала я, опустив остальное.

Я почувствовала взгляд Трэвиса на своем лице и посмотрела на него. Его выражение лица было озадаченным, и еще там было что-то, но я не знала его достаточно хорошо, чтобы назвать, что именно.

– Значит, ты ее украла, – сказал он.

– Да. И меня сразу же поймали.

– О, нет.

Мои губы дрогнули, и даже я услышала нежность в своем голосе, когда сказала:

– Мистер Ким, владелец магазина, кричал и ругался. Я изо всех сил старалась не заплакать, но меня трясло, я была так напугана. Он провел меня через квартал вверх по улице к двери, и женщина, ростом всего четыре с половиной фута, ответила, и он сказал: «Вот, эта маленькая воровка пыталась украсть одну из наших дынь. Разберись с ней». – Я снова мягко улыбнулась. – Она повела меня на крышу своего здания, и она не выглядела сумасшедшей, так что я последовала за ней. И там у нее был такой сад! Все эти идеально организованные растения и цветы в деревянных ящиках, покрывающие каждый квадратный сантиметр крыши. Это было удивительно. Я никогда не видела ничего столь прекрасного. Она сказала мне, что если я проведу следующий час, выкапывая картошку из земли, я отработаю свой долг, и она отправит меня домой с дыней.

– Это было мило, – сказал он.

– Да. Да, она была доброй. И она, и ее муж. – Я прочистила горло, когда последнее слово моего заявления вышло нечетким от эмоций.

– Что с ними случилось? – спросил Трэвис.

Я глубоко вздохнула, удивленная тем, что мне все еще больно говорить о Кимах, что шрам, который оставила после себя их потеря, все еще иногда тянет.

– Мистер Ким умер от сердечного приступа, когда я училась в средней школе, а миссис Ким вернулась в Южную Корею, где у нее была семья. Я посылаю ей открытки.

– Но у нее нет постоянного адреса, по которому она могла бы писать тебе, – сказал он.

Я не смотрела на него.

– Нет. Пока нет.

– Сколько тебе было лет, когда она уехала?

– Шестнадцать.

– А сад?

Я сделала паузу.

– Хозяин дома разрешил ему остаться, даже после того, как Кимы уехали. Я пересадила несколько растений в горшки и привезла их домой. И я пыталась сохранить сад, но на уход за садом необходимо много времени, сил и денег, и я... ну, он погиб. Сначала это было медленно, и у меня была надежда, но потом... потом, в один день, он, казалось, увял, весь сразу.

– А те, которые ты принесла домой? – спросил он, его тон был мягким.

Я сделала паузу, острая боль пронзила меня.

– Ну, они тоже в конце концов погибли. – Позже.

– Мне жаль, – сказал он, и сочувствие в его голосе было настолько явным, что у меня в горле образовался комок.

Я изобразила, как надеялась, светлую улыбку и пожала плечами.

– В любом случае, садоводство больше не представлялось возможным, но я нашла работу в магазине здорового питания. Он находился на другом конце города, поэтому мне приходилось ездить на трех автобусах туда и обратно каждую смену. Но... как я уже сказала, у нас не было таких магазинов в моем районе, да мы и не могли позволить себе такую еду. Даже с учетом скидки для сотрудников в магазине здорового питания, я все равно покупала продукты по акции. Я получила эту работу и смогла приносить домой фрукты и овощи... яйца... так что поездка стоила того. – Сытная еда того стоила. Пища, которая делала нас здоровыми и сильными, а не больными и постоянно голодными. Еда, без которой я иногда обходилась, чтобы мой худой младший брат мог расцвести.

Группа остановилась перед кабинкой, которая, по всей видимости, была кабинкой Клариссы: небольшое помещение закрывала богатая бархатная синяя штора, на ткани были нашиты золотые луны и звезды. Мы с Трэвисом присоединились к очереди.

– Кто первый? – спросил Берт, и хочу заметить, что его слова были заметно невнятными.

– Я пойду! – сказала Бетти, отодвигая занавеску и неуверенно направляясь внутрь.

Трэвис поднял брови и посмотрел на меня, а я рассмеялась, тяжесть воспоминаний о Кимах и саде на крыше, который погиб, растворилась в солнечном тепле и легком дурманящем эффекте плохого пива.

Темная мужская голова с идеальными волосами появилась в поле зрения, возвышаясь над небольшой группой, с которой шел мужчина.

Гейдж вышел из толпы, женщина рядом с ним что-то сказала и положила руку на его руку. Он остановился и мгновение слушал ее, а потом его глаза встретились с моими.

Я улыбнулась, и он тоже, несмотря на то, что женщина продолжала болтать, не обращая внимания ни на что, кроме него. Взгляд Гейджа переместился на Трэвиса, и он слегка приподнял подбородок. Его брови нахмурились, когда он посмотрел на нас двоих.

Я также почувствовала на себе взгляд Трэвиса и посмотрела в его сторону. Казалось, он о чем-то задумался. Но потом его выражение лица прояснилось, он наклонился ко мне, и дыша мне в ухо, сказал:

– Смотри на меня с обожанием, Хейвен.

– Что?

– Смотри на меня так, будто я единственный мужчина на этом фестивале.

Я моргнула, наклонив подбородок, наши лица оказались близко, золотисто-карие глаза ловили солнечный свет, и он улыбался своей ленивой улыбкой. Я смотрела, завороженная, и вдруг мне показалось, что он действительно единственный мужчина на этом фестивале. Я сглотнула и перевела взгляд с этих завораживающих глаз на Гейджа, его брови еще больше нахмурились, пока он наблюдал за нами. Женщина, разговаривавшая с ним, похлопала его по руке, как будто он забыл ответить или прокомментировать что-то, что она сказала. Гейдж вздрогнул, ответил ей, и, очевидно, удовлетворенная, женщина продолжила говорить.

Трэвис взял мою руку в свою и наклонился к ней, насмешливо шепча. Его рука была теплой. Маленькие искорки заплясали по моей руке.

– Мужчины просты, – прошептал он. – Добавь немного вызова, немного здоровой конкуренции, и интерес возрастает в десять раз.

Я повернулась к нему, моя рука все еще была в его руке:

– К тебе это тоже относится, Трэвис?

– Конечно. Я ведь мужчина, не так ли?

– Ты определенно мужчина. Не могу с этим спорить.

Он тихо засмеялся, и искры снова заплясали.

Гейдж отошел от женщины, с которой разговаривал – или, скорее, слушал – и направился в нашу сторону. Я отпустила руку Трэвиса, чувствуя странную потерю.

– Хейвен. – Гейдж улыбнулся, его ровные белые зубы сверкнули. – Трэвис, – пробормотал он, не отрывая от меня взгляда. – Выглядишь так, будто тебе весело.

– Да.

– Так и есть.

Мы с Трэвисом заговорили одновременно, повернув головы друг к другу. Улыбнувшись, я снова повернулась к Гейджу.

– Да. Мы оба веселимся. Развлекаемся. – Я улыбнулась Трэвису. – Это был замечательный день.

Глаза Гейджа потеплели, его взгляд задержался на мне.

– Хорошо. Прекрасно выглядишь. – Его взгляд переместился с моего лица на ноги, и я почувствовала теплый прилив счастья от его внимания. Мой краш. Идеальный парень, который, как я надеялась, будет смотреть на меня именно так с того дня, как я впервые увидела его.

Он идеально подходил для безобидного летнего веселья.

– Спасибо, – сказала я, опустив глаза на мгновение. – Как ты?

– Я в порядке. Должен вручить награду на трибуне, так что мне пора идти. – Он сделал паузу, его глаза задержались на мне. – В следующие выходные в парке будет концерт. Он не такой большой, как это мероприятие, но это приятное времяпрепровождение, особенно если погода будет благоприятствовать. Может быть, ты захочешь пойти?

Я почувствовала небольшую дрожь где-то в ребрах.

Он приглашал меня на свидание?

– Ты тоже, Хейл, – сказал Гейдж, не глядя на Трэвиса.

Ладно, может, групповое свидание?

– У нас уже есть планы пойти на антикварную ярмарку в Кроуфордсвилле в следующие выходные, – спокойно сказал Трэвис.

Подождите, что?

Я повернула голову в сторону Трэвиса, но его взгляд был прикован к Гейджу. Гейдж смотрел в ответ, его губы подрагивали.

– Не знал, что ты увлекаешься антиквариатом, Хейл, – сказал Гейдж. – Может ты еще и крючком вяжешь?

– Ха. Забавная шутка, – ответил Трэвис, разглядывая свои ногти, как будто ему было скорее скучно, чем забавно от юмора Гейджа. – Нет, не вяжу крючком. – Он улыбнулся мне. – Но Хейвен вдохновила меня попробовать всевозможные новые вещи, – сказал он, сделав небольшую паузу. – К тому же, хлипкая мебель в холостяцкой берлоге уже порядком поднадоела. Я решил, что пришло время инвестировать в более долговечные изделия.

Гейдж медленно кивнул.

– Согласен. Полностью.

Трэвис спокойно смотрел на него. Я заметила, что он не добавил ничего вроде «ты тоже можешь пойти, Бьюкенен», говоря о нашей вылазке на антикварную ярмарку.

– Мне было жаль слышать о вашем разрыве, – сказал Гейдж, и я не совсем понимала, что происходит между ними в данный момент, но Гейдж звучал искренне. Трэвис лишь хмыкнул. – Что-нибудь изменилось... – Гейдж провел пальцем туда-сюда между нами двумя.

– Нет, нет, – сказали мы оба одновременно, посмотрели друг на друга и неловко рассмеялись.

– Все еще просто друзья, – пробормотала я.

Гейдж теперь смотрел на меня.

– Я... – Он сделал паузу, расплываясь в улыбке. – Если не в эти выходные, то поужинаем в среду вечером? Я знаю отличное место прямо на воде.

У меня перехватило дыхание.

Свидание. Ужин только вдвоем определенно был свиданием.

– О, – сказал Трэвис, издав низкий шипящий звук между зубами. – Разве это не тот вечер, когда у Бетти... то самое дело?

Я посмотрела на Трэвиса, наклонившись вперед.

– То... самое дело?

– Ну да, знаешь, то... – он слегка расширил глаза.

– О, точно! – сказала я, оглядываясь на Гейджа. – У Бетти есть дело. Я нужна ей там. Для... дела.

Гейдж выглядел слегка позабавленным и слегка взволнованным.

– Тогда в пятницу? – спросил он. – Что насчет пятницы?

Прежде чем Трэвис успел вставить хоть слово, я быстро сказала:

– С удовольствием? – мои глаза расширились от вопроса, который я добавила в конце. – Я с удовольствием, – исправилась я.

Гейдж улыбнулся.

– Отлично. Какой у тебя номер? – я дала ему свой номер телефона, и он быстро ввел его в свой телефон. – Может быть, ты расскажешь мне больше о тех опоссумах, которых ты так любишь.

О Боже.

Я почувствовала, как жар заливает мои щеки, но не смогла удержаться от улыбки.

Он начал отступать.

– Увидимся позже.

– Пока. – Я смотрела, как он повернулся и пошел в противоположном направлении.

– Вот так. Идеальный день становится еще более идеальным. Гейдж Бьюкенен пригласил тебя на свидание.

Я повернулась к Трэвису. Его выражение лица было любопытно пустым.

– Антикварная ярмарка? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Это было единственное, что пришло на ум, что происходит в следующие выходные. В любом случае, это сработало, не так ли? Ты получила не бесплатный концерт в парке, окруженная полчищами людей, а ужин наедине, в месте, которое, я уверен, будет самым дорогим в городе.

– Что было не так со средой?

– Всегда назначай свидания на выходных, Хейвен. Я удивлен, что ты не знаешь таких вещей.

– Стратегия?

– Стратегия, – подтвердил он.

– Свидание, с Гейджем.

– Да, Хейвен, свидание. С Гейджем. Свидание с Гейджем на выходные. И я думаю, что ты должна поблагодарить мои... «достаточные мышцы» за то, что они придали ему тот дополнительный толчок в соревновании.

Я улыбнулась.

– Спасибо, Трэвис. Ты ценный помощник.

Он кивнул, но его улыбка казалась вынужденной.

Глава 15

Трэвис

Каждый из команды по очереди заходил в кабинку Клариссы, выходя один за другим, их выражения варьировались от довольного (Бетти), смущенного (Крикет) до сияющего (Берт).

Хейвен присоединилась к Крикет в категории смущенных, вынырнув из-под занавески, но ее лицо быстро озарилось ухмылкой, когда ее взгляд упал на меня.

– Твоя очередь, – сказала она, смеясь, и подтолкнула меня внутрь.

Внутри кабинки было тускло и душновато, жужжание большого вентилятора в углу заглушало шум фестиваля. Пахло смесью резких трав и какого-то сладкого масла, тот же запах я уловил от Клариссы, когда она проходила мимо меня в гостинице «Желтая шпалера». Кларис сидела недалеко от задней стенки, перед ней стоял маленький круглый столик, задрапированный такой же темно-синей тканью, как и ее занавеска. Мои глаза адаптировались, я сделал несколько шагов к стулу и сел.

– Меня заставляют это делать, – сказал я ей, убедившись, что она понимает, что я здесь против своей воли.

Ее смех был похож на перезвон колокольчиков на ветру, звонкий и нежный.

– Вы не верите в шестое чувство, шериф Хейл?

Я одарил ее улыбкой.

– Склонен скептически относиться ко всему, что требует денежной оплаты за доказательство своего существования. Без обид.

– Не обижаюсь. Понимаю Ваш скептицизм, и могу только сказать, что, хотя я делаю бизнес на своих... талантах, я постоянно держу одну ногу за завесой, не связанной с денежными платежами. Я не смогла бы это изменить, даже если бы попыталась, – сказала она, слегка наклонившись вперед. – Если Вы заглянете глубоко внутрь себя, то обнаружите, что все мы обладаем интуицией, которую не всегда можно объяснить обстоятельствами или доказательствами. Моя просто сильнее, чем у обычного человека. А теперь, – сказала она, взяв мои руки в свои. – Давайте посмотрим, что ждет Вас в будущем.

Я вздохнул, наблюдая, как она смотрит вниз на наши соединенные руки, ее брови поочередно двигались вверх и вниз, ее губы то сжимались, то кривились, когда она, по-видимому, прислушивалась к любому посланию, которое могло прийти из потустороннего мира.

О, ради всего святого.

Я сидел здесь ради Хейвен, занимаясь этим нелепым делом, потому что она выглядела такой чертовски взволнованной тем, что всем нам будет предсказано будущее, и я – очевидно – не желал делать ничего, что могло бы убрать эту радостную улыбку с ее милого лица в день, который она объявила лучшим за всю свою жизнь.

Я даже помог уговорить Гейджа пригласить ее на свидание. Потому что встречаться с Гейджем было ее самым заветным желанием.

Мышцы на моем животе напряглись.

Чертово дешевое пиво.

Я обдумал то, что она рассказала о дыне и саде на крыше. Я представил Хейвен одиннадцатилетней девочкой с кудряшками, рассыпавшимися по ее маленькому личику, и вздохнул. Она сказала: «когда» ее мама приносила еду домой. Когда-то давно она была голодна. И это убило меня, когда я это услышал.

Она проезжала полгорода, чтобы работать в магазине, где у нее была скидка для сотрудников, только для того, чтобы принести домой товары с полки со скидкой. В моем воображении она превратилась из одиннадцатилетней девочки в изможденного подростка, но с теми же растрепанными кудрями, таскающая пакеты со сморщенными яблоками и полуистлевшим шпинатом домой на трех автобусах, чтобы приготовить еду для матери и брата, с мыслями: «Я забочусь о вас. Я буду жертвовать собой ради вас».

Я вдруг понял, что для нее значат свежий шпинат, пивные дрожжи, семена чиа и все остальное, что я даже не мог произнести, и почему. И мне стало стыдно за то, что я дразнил ее до того, как действительно понял.

Так что, да, возможно, если кто-то и заслуживал исполнения своих желаний, так это эта девушка. Даже если это означало Гейджа «Совершенство» Бьюкенена.

Я перевел взгляд с Клариссы на ткань, задрапированную позади нее, пока думал о Хейвен, и когда вернул взгляд к ее лицу, она странно смотрела на меня, наклонив голову вперед.

– Для тебя есть один из двух путей. Либо отказаться от всего. Либо потерять все.

– Простите?

Я ждал продолжения. Наступила тишина.

– Эм... что?

Кларисса уронила мои руки, громко выдохнув, и повторила то, что только что сказала.

– Да, я слышал. Оба потенциальных будущих пути звучат... одинаково ужасно.

– Да, – согласилась она. – Звучит именно так. – Ее брови снова застыли в недоумении, но она не предложила никаких дальнейших соображений. Я подождал еще мгновение.

Ничего.

– Не думаю, что все должно работать таким образом. – Я сузил глаза. – Вы издеваетесь надо мной, потому что я выразил сомнение в Ваших... талантах?

– О нет, нет. Определенно нет. Я никогда не лгу, когда дело касается моих предсказаний. – Она снова посмотрела на меня. – Туман очень плотный вокруг Вашего будущего. Очень, очень плотный. Даже мутный.

Очень, очень плотный.

– Вы серьезно? Это то, с чем Вы меня оставляете? – я сидел в своем кресле как вкопанный. Почему меня это волнует? Я все равно не верю в эту чушь. Но даже если так, разве не следует ожидать определенных вещей в таких ситуациях? У меня сложилось впечатление, что среди таких мошенников, как Кларисс, существует соглашение. Они говорили вам, что ваше будущее светлое и блестящее, и все ваши мечты сбудутся. Это было туманно и глупо, и вы, по сути, знали, что только что выбросили на ветер двадцать баксов, но, несмотря на это, вы уходили с улыбкой, а друзья жаждали узнать, что вам сказали. Кларисс же не могла сказать мне, что мое будущее полно потерь, тьмы и нулевых путей, ведущих к счастью.

– Это возмутительно, – прошипел я. – Эта так не работает.

Ее брови поднялись.

– Думаю, что Вас неправильно информировали о том, как это происходит. Иногда мне дается слово или ряд слов, возможно, видение время от времени, но понимание мне не дается. Интерпретировать послание должен сам получатель. У меня лишь есть оговорка, что я делюсь своими предсказаниями, независимо от того, положительные они или отрицательные.

– Где? Где эта оговорка?

– Вон там. – Она указала позади меня, и я повернулся, прищурившись, чтобы увидеть крошечную табличку с надписью, едва ли достаточно крупную, чтобы разобрать, что там написано, если только не прижаться к ней носом.

– Если что-то еще придет мне в голову, я дам Вам знать, поскольку в данный момент мы живем в одном доме. – Она улыбнулась и, несмотря на свое утверждение, что она предоставит больше, если сможет, она потерла руки вместе, как будто полностью умывает их в этой ситуации.

Какого черта?

Я медленно встал с открытым ртом в оскорбленном неверии.

Солнечные блики казались нападением, когда я вынырнул из кабинки Кларисс, и то, какое выражение было на моем лице, заставило Хейвен расширить глаза и сдержать улыбку.

– Будущее не выглядит радужным, я полагаю. Что она тебе сказала?

– Ничего, что имело бы хоть какой-то смысл, – проворчал я, когда мы начали идти.

Хейвен рассмеялась, положив свою руку на мою.

– Не волнуйся так сильно. Она сказала мне, что я посажу десять тысяч садов. Очевидно, это не может быть правдой.

Мое настроение улучшилось.

– Значит, она полная шарлатанка. Так и знал. – Я вдохнул полной грудью.

– Или, может быть, она говорит метафорами. Иногда я готова поклясться, что жила в десяти тысячах мест. – Она задумчиво улыбнулась, покручивая в пальцах конец своей косы.

– Не думаю, что в моем случае была метафора. Она была очень ясной. Тут было «или-или», и оба варианта были отстойными.

– Как насчет того, чтобы забыть о будущем и жить настоящим моментом, поиграв в «Безумного крота»?

Мое настроение поднялось. Я был в настроении что-нибудь поколотить. Если это будет пластмассовый крот, пусть будет так. Я бы мысленно назвал его Клариссой.

– Похоже на план.

Мы провели несколько часов, играя в игры в игровых киосках и поедая сладкие закуски. Я выиграл для нее плюшевую собаку, из-за которой Хейвен визжала и которую обнимала, как будто это была ваза эпохи Мин, заставляя меня чувствовать себя гордым и счастливым. Одно из тех простых мужских удовольствий.

– Как назовешь? – спросил я ее.

Она мгновение рассматривала пса, а затем почти застенчиво сказала:

 – Черника, – после чего коротко рассмеялась, – так что когда я буду смотреть на нее – когда бы это ни было, где бы это ни было – я всегда буду вспоминать сегодняшний день, проведенный в Пелионе, штат Мэн, с шерифом Хейлом и нашей разношерстной командой неудачников.

– Да, Черника, – тихо сказал я.

Мы ехали домой в основном в тишине, солнце только-только опускалось за горизонт. Нос и плечи Хейвен были красными, но она не переставала улыбаться, хотя это была сонная улыбка. Я тоже устал от солнца, пива и сахара.

По какой-то причине между нами все было по-другому. Как-то слаще, но и немного натянуто. Я помог ей спуститься из грузовика и нежно коснулся пальцем ее плеча, а она улыбнулась, наши взгляды задержались на светло-коричневом отпечатке пальца, который медленно исчезал. Я подумал, не стану ли я таким же, как этот отпечаток пальца, который ненадолго прижимается к ее коже и в конце концов исчезает. Никаких следов того, что я когда-либо прикасался к ней или что она когда-либо знала меня. Может быть, наш единственный поцелуй станет таким же забытым.

Я сглотнул неожиданный привкус грусти.

– Думаю, что лягу спать пораньше, – сказала она, ее голос стал натянутым.

– Это был долгий день.

– Да, – согласилась она. – Но замечательный. Еще раз спасибо, что взял меня. И за то, что выиграл мне приз. – Она обняла Чернику.

Я засунул руки в карманы. Я хотел поцеловать ее. Боже, как я хотел ее поцеловать. Никогда никого так не хотел поцеловать.

Друзья.

А у нее было свидание с Гейджем Бьюкененом. Очень желанное свидание, о котором стоило помнить. Меня называли по-разному, но глупым никогда.

Я открыл рот, чтобы пожелать спокойной ночи.

– Знаешь, что было бы здорово прямо сейчас? – Потому что, черт возьми, иногда мудрость переоценивают.

Ее глаза слегка расширились.

– Что?

– Поплавать.

Она засмеялась.

– Поплавать? В озере?

– Ну, я думаю, наша компания будет слегка шокирована, если мы искупаемся в той старой ванне на когтистых лапах наверху.

Она тихонько фыркнула.

– Наверное, да.

– Что скажешь?

Она посмотрела на озеро, мерцающее под лучами заходящего солнца.

– Это действительно звучит заманчиво, – сказала она, – за исключением того, что я не умею плавать.

Я откинул голову назад, как будто меня ударили.

– Не умеешь?

Она покачала головой.

– В том месте, где я росла, не было озер.

Я посмотрел на нее на мгновение. Конечно, должны были быть бассейны и другие способы, чтобы городские дети научились плавать, но если ее мать не обеспечивала ее едой на регулярной основе... Мое нутро сжалось.