Текст книги "Трэвис"
Автор книги: Миа Шеридан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Я, э-э, сама выйду.
Я кивнул.
Над головой загудела труба, звук шагов донесся из задней части коридора наверху. Гостиница «Желтая шпалера» просыпалась.
Фиби повернулась и вышла в фойе, и мгновение спустя я услышал, как за ней закрылась дверь.
Я глубоко вдохнул, когда Клавдия, прихрамывая, вошла в комнату, потираясь о мои ноги. Я поднял ее и усадил на диван, а затем направился наверх. Я постучал в дверь Хейвен, но ответа не последовало. Мне показалось, что я услышал, как внутри работает душ, поэтому повернулся и направился в свою комнату. Мне все равно нужно было начинать готовиться к работе.
Когда я встал под собственные струи душа, омывая свое тело, я почувствовал себя чистым, но по другой причине. Не думал, что разговор с Фиби был необходим. Но я был рад получить ощущение завершенности. И я имел в виду то, что сказал. Я надеялся, что она тоже найдет свое счастье, что бы это ни значило для нее.
Переодевшись в свою униформу, я подошел к комнате Хейвен, но снова никто не ответил, и когда я вышел через дверь, я увидел, что ее машины уже нет.
Глава 24
Трэвис
Я вышел из своего грузовика, расстегивая верхнюю пуговицу форменной рубашки, и закрыл за собой дверь. Окна гостиницы «Желтая шпалера» были открыты, изнутри доносилась музыка, занавески колыхались на ветру, и я улыбнулся, направляясь к ней.
К Хейвен.
Я внезапно почувствовал прилив энергии. Это был еще один долгий день на очень длинной неделе. Но, наконец, все закончилось. На шоссе недалеко от города произошла авария с участием нескольких автомобилей и две аварии на лодке по озеру. К счастью, никто серьезно не пострадал, но потребовалась большая часть моей смены, прежде чем обе ситуации были разрешены. Спенсер и еще один офицер отправились на озеро, пока я разбирался с аварией на шоссе. В других местах должность шерифа могла бы быть кабинетной работой, но в таком маленьком городке, как Пелион, это было не так. Честно говоря, я был рад этому, так как это поддерживало мою активность, и каждый день был немного другим.
Я весь день хотел позвонить Хейвен, но у меня не было возможности. Она тоже работала, так что я был уверен, что она была так же занята. Но теперь я был свободен все выходные. Никакой работы. Только она. Предвкушение заставило меня расплыться в улыбке.
Насвистывая, я бегом взобрался по ступенькам, входя в парадную дверь и направляясь к лестнице. Музыка, которую я слышал, доносилась из кухни, и я уловил смех Бетти, за которым последовал смех Берта, я решил, что вместо того, чтобы прерывать их, отправлюсь прямо наверх.
Я постучал в дверь комнаты Хейвен.
– Войдите, – позвала она, и когда я открыл дверь, она стояла перед зеркалом, которое висело на стене, закрепляя ожерелье на шее.
Я улыбнулся.
– Привет, красавица, – сказал я, подходя к ней сзади и беря ожерелье из ее рук. Я встретился с ее глазами в зеркале после того, как застегнул застежку. – К чему так готовишься?
Ее взгляд на секунду задержался на мне.
– У меня свидание с Гейджем, помнишь?
На мгновение ее слова потеряли смысл. Я изо всех сил пытался понять их. Я сделал шаг назад, и она медленно повернулась.
– Ты все еще идешь? – недоверчиво спросил я.
Ее взгляд метнулся в сторону, а затем обратно. На ее скулах выступил румянец.
– Конечно, – сказала она, обходя меня.
Что происходит?
Я нахмурился.
Мои нервы внезапно стали ощущаться так, словно кто-то поджег их концы.
– Это не потому, что Фиби появилась этим утром?
Она надела браслет на руку.
– Конечно, нет.
– Потому что это было просто для того, чтобы положить конец всему. Мы поговорили. Вот и все.
Она рассеянно улыбнулась, надевая другой браслет на руку.
– Конец – это хорошо.
– И эта неделя... это было потрясающе.
– Да… было.
Я был сбит с толку, застигнут врасплох, в полном недоумении.
Почему она так себя вела?
Я повернулся туда, где она собирала маленькую сумочку на кровати, слегка покачав головой.
– Я подумал...
– Что ты подумал? – спросила она, не встречаясь со мной взглядом.
Я наблюдал, как она открыла сумочку, роясь во всем, что было внутри.
Кто-то ударил меня кувалдой по голове? Что я упустил?
Она закрыла сумочку, выпрямилась и глубоко вздохнула. Она улыбнулась, но это выглядело вымученно, как будто она знала, что расстраивает меня, и это заставляло ее чувствовать себя неловко.
Но она все равно собиралась уходить.
Я наблюдал за ней, отчаяние захлестывало меня, незнакомая эмоция, которая заставляла меня хотеть умолять.
Я думал, у нас установилась связь. Я... думал, ты хочешь меня.
– Разве у нас не было соглашения, Трэвис? – спросила она, как будто я озвучил мысль в своей голове. – Это не должно быть сюрпризом. Ты тот, кто назначил мне это свидание, помнишь?
Я наблюдал за ней, мое горло сжалось. Да, я договорился о свидании с Гейджем, потому что она хотела закрутить с ним интрижку. Но теперь... Неужели то, что мы делали, действительно ничего не изменило?
– Если ты хотела интрижки, почему бы просто не придерживаться той, которая у тебя уже есть со мной?
Она коротко рассмеялась, но в этом звуке не было ни капли юмора.
– Потому что у меня есть чувства к Гейджу, – сказала она.
Мои мышцы напряглись. Мне показалось, что в позвоночник вонзили кинжал. Если она размышляла о своих чувствах к Гейджу, то почему выглядела такой несчастной?
Моя челюсть сжалась, и на мгновение мы просто уставились друг на друга, ее подбородок слегка приподнялся.
Что я могу сделать?
Я ничего не мог поделать, не в тот момент.
Ты можешь умолять. Это могло бы сработать.
Я сильнее стиснул зубы.
Нет.
– Повеселись, Хейвен. Но если ты получишь... желаемое... если Гейдж захочет перевести все в горизонтальное положение, я не буду делить тебя. Ты должна это знать, – тихо сказал я.
Нет, я стану умолять.
Единственное обещание, которое мы дали друг другу, заключалось в том, что никаких обещаний не будет. Она ясно дала понять, что мы друзья. Так что, возможно, это я был тем, кто вел себя иррационально. Но я не стану ждать здесь, чтобы оказывать ей знаки внимания, когда она вернется.
Ее взгляд снова метнулся в сторону.
– Конечно, я это знаю. Я не такая... – она пошарила в сумочке.
Я подождал, но она больше ничего не сказала.
Тогда зачем утруждать себя тем, чтобы идти на свидание с другим мужчиной?
Это то, что я хотел знать. Она могла бы провести ночь со мной.
Ей не нужно было встречаться с Гейджем, не так ли? С какой целью?
У меня болело в груди. Болело все мое тело.
Выбери меня. Скажи, что он тебе совсем не нужен. Физически или как-то иначе. Скажи, что ты не откажешься от меня ради него.
Я чувствовал себя ошеломленным. Я думал...
Что, Трэвис? Что это нечто большее, чем отличный секс? Что, поскольку ты хочешь ее, она автоматически хочет тебя тоже? Разве она с самого начала не ясно дала понять, что это не так? Вот что ты получаешь.
Боже, это было больно. Это убивало меня. И я поставил себя в такое положение.
Именно поэтому ты никогда этого не делал.
Теперь это было так невероятно ясно. В прошлом я выбирал тех, кто не мог причинить мне боль. Потому что я на самом деле не отдал им ни капли своего сердца.
Но сейчас... сейчас...
До моих ушей донесся звонок в дверь, отдаленный звон с нижнего этажа. Ее глаза снова встретились с моими, румянец стал еще ярче, прежде чем она повернулась и сдержанно вышла за дверь.
Второй сорт. И второй сорт даже не заслужил прощания.
Я прерывисто выдыхаю, зажмуривая глаза и позволяя боли прокатываться по мне волнами.
Я услышал ее смех снизу и глубокий голос Гейджа, говорящий что-то, что несомненно, было очаровательным и приятным.
Я не пошевелил ни единым мускулом, просто стоял один в ее комнате, где она меня оставила, пока снаружи не закрылись дверцы его машины и я не услышал ровный звук мотора его «Ауди» – машины, которая стоила как вся моя зарплата за два года, – выезжающей с посыпанной гравием подъездной дорожки.
Только тогда я смог двигаться, выскочив из ее двери, спустившись по лестнице и вернувшись к своему грузовику, где я запрыгнул внутрь и выехал с подъездной дорожки.
Я повернул в противоположном направлении от того, в котором они должны были поехать, в сторону ресторанов на берегу озера в Каллиопе, где он будет угощать ее вином. Он, вероятно, заметит, что она напряжена. Ей было неудобно причинять мне боль, потому что она была доброй.
Но она все равно это сделала, потому что у нее не было ко мне тех чувств, которые я испытывал к ней.
Только когда я свернул на грунтовую дорогу, которая вела к моей земле, я смог сделать полный вдох. Я медленно остановился, опустил стекла и выключил зажигание, невидящим взглядом уставившись на выцветший красный амбар. Прошли годы, прежде чем я накопил на то, чего хотел. Единственное, что у меня осталось.
У меня кружилась голова.
Ты либо откажешься от всего. Либо потеряешь все.
Отчаяние усилилось, горячим потоком нахлынуло уныние, и я откинулся на спинку сиденья, ветерок через окно трепал мои волосы, но не делал ничего, чтобы охладить мою кровь.
Кучка вещей, которые дала мне мама, лежала на небольшом пространстве пола за пассажирским сиденьем, и я повернулся, потянувшись за ними.
Зачем? Чтобы мучить себя дальше? Чтобы напомнить себе, что меня всегда бросали люди, о которых я заботился? Люди, которые имели значение?
Альбом с фотографиями лежал поверх папки с документами, и я порылся в нем, закрыв его всего через несколько страниц. Мне было больно смотреть на моего отца в тот момент.
Я мог бы использовать тебя прямо сейчас. Я мог бы использовать тебя во многих моментах.
Но даже если бы ты выжил, ты ушел. Ты предпочел его мне.
Ты гребаный мудак.
Только я не ненавидел его. А хотел бы. И это было больнее всего.
Под альбомами была папка с оригинальными документами, и я открыл ее, потратив несколько минут на чтение, нахмурив брови, когда перечитывал ее снова, более медленно.
Срань господня. Она была права.
Я понял, что имела в виду моя мать.
Я на мгновение поднял глаза, барабаня пальцами по рулю.
Бам. Бам. Бам.
Эта поправка к первоначальному контракту, касающаяся владения Пелионом, изменила все. Я откинулся назад, размышляя. Судебный иск почти наверняка сработал бы с привлечением правильных юристов.
По крайней мере, мы с Арчером разделили бы город. Я снова рассмотрел документы. Я бы восстановил социальный статус среди элиты Пелиона и Каллиопы, которым когда-то наслаждался. У меня были бы деньги, чтобы построить дом, который я хотел, на этой земле передо мной. Земле, которая когда-то принадлежала моему отцу, но теперь стала моей. Только моей.
Я имел в виду именно это, когда говорил своей матери, что Арчер отлично справлялся с управлением городом и что граждане Пелиона процветали под его руководством. Но Арчер все еще мог продолжать делать то, что он делал. Ему не нужно было делить собственность на город. Но я мог мягко потребовать, чтобы он выкупил ее у меня.
Почему у него должно было быть все, когда Коннор Хейл был и моим отцом тоже? Даже если он этого не хотел.
Нам не пришлось бы привлекать юристов.
Не нужно было бы устраивать беспорядок.
Мой пульс замедлился, и я почувствовал, что лучше контролирую ситуацию.
Бам. Бам. Бам.
Снизошло облегчение.
Почему нет?
Даже если была небольшая вероятность того, что Хейвен останется, она ушла от меня сегодня вечером, показав мне, что я мало для нее значу. Я просто был ее другом с выгодой для себя. Временным... то, что я много раз делал с другими, если честно. По всему Пелиону женщины бы – вполне оправданно – хохотали до упаду, если бы знали, какую боль я испытывал сейчас. Несмотря на то, что сказал Берт, Хейвен не будет той, кто заполнит или дополнит меня. Надежда на это потенциальное будущее умерла.
Если я собирался потерять все это – снова – на этот раз, почему бы не захватить то, что я мог, прежде чем все это пропадет?
Глава 25
Трэвис
– Рада, что ты приехал. Но тебе стоило переодеться во что-нибудь более удобное, – сказала Бри, оглядывая форму, которая все еще была на мне, и протягивая мне набор шампуров, когда мы спускались с холма к костру, который я уже мог видеть танцующим на пляже внизу. – Твоя форма пропахнет дымом.
Пока я сидел в своем грузовике, держа документы и обдумывая, что буду делать, я вспомнил, что Арчер и Бри пригласили меня пожарить зефир с ними и детьми на берегу озера. Я был так поглощен Хейвен, что совершенно об этом забыл.
«Как раз вовремя», – подумал я, бросая альбомы и документы на пассажирское сиденье. И поехал прямо сюда.
– Завтра у меня выходной, – сказал я. – У меня будет время постирать ее.
– Хорошо. Что ж, Арчер разводит огонь, так что присоединяйся к нему. Мне нужно переодеть ребенка, а потом мы с мальчиками соберем припасы. Спустимся как можно быстрее. Она сделала паузу, рассматривая меня. – Ты в порядке?
– Да. Да. Я в порядке. – Я не хотел смотреть на нее. Она разочаруется во мне, как только узнает, чего я хочу. Ну что ж. Я справился с этим однажды и смогу справиться с этим снова.
Арчер оглянулся через плечо, когда я приблизился, подняв подбородок и используя кочергу, чтобы поправить полено в костре. Я знал, что дрова он рубил сам, хотя мог бы легко позволить себе нанять для этого кого-нибудь другого.
Наверное, старые привычки умирают тяжело.
Я сел в одно из адирондакских кресел сбоку от костра, напротив Арчера, положив папку с документами и один из альбомов на камень рядом с собой.
Арчер наклонил голову, его взгляд скользнул по моей форме.
«Это официальный визит?» – спросил он.
– Нет. Я пришел прямо с работы.
Он вопросительно посмотрел на предметы, которые я разложил на камне.
«Что ты принес?»
Я прочистил горло, собираясь достать папку, но вместо этого вытащил альбом снизу и передал его Арчеру. Он взял его двумя руками, слегка нахмурившись, когда поднял фотоальбом, а затем положил его себе на колени.
Я увидел, как он сглотнул, от чего шрам на его горле зашевелился, когда он медленно переворачивал страницу. Шрам, лишивший его голоса и погрузивший в мир тишины. Между моими ребрами образовалась странная пустота. Он посмотрел на меня, и я узнал эмоцию в его глазах: удивление.
«Это фотографии моей матери».
– Да. Моя, э-э, мать дала это мне. Это было с вещами нашего отца. Алисса, должно быть, дала это ему в какой-то момент. Удивлен, что моя мать не сожгла его. – Я попыталась горько рассмеяться, но смех оборвался.
Арчер снова посмотрел на фотографии, пролистывая еще несколько страниц, его взгляд переходил от одного снимка к следующему. Он нежно – с любовью – провел рукой по странице в пластиковой обложке.
«У меня есть только одна фотография моей матери», – показал он, поднимая руки, но не поднимая взгляда, по-видимому, не желая отводить взгляд от сокровища, лежащего у него на коленях.
Выражение его лица напомнило мне о том, как выглядела Хейвен, когда ее глаза скользили по старинным фотографиям чьей-то семьи. Тоска.
– Знаю.
Я видел фотографию Алиссы Хейл на почетном месте на каминной полке в доме Бри и Арчера. И знал, что у его матери было не так уж много родственников, о которых можно было бы говорить, если таковые вообще были. У Арчера были свои воспоминания о ней, хорошие, как я предполагал, и знание того, что она любила его, но никаких материальных предметов, кроме одной-единственной фотографии.
Я вспомнил, какой красивой она казалась мне раньше. Вспомнил, как она опускалась на колени до моего уровня, когда разговаривала со мной, и что она всегда внимательно слушала то, что я хотел сказать, хотя я был всего лишь ребенком. Она любила моего отца, а я был ребенком другой женщины, его жены. Она, должно быть, испытывала смешанные чувства и даже боль из-за моего присутствия, но она ни разу не отнеслась ко мне так, как будто не любила.
И я вспомнил неистовую ярость моей матери по поводу самого ее существования, женщины, которая владела сердцем ее мужа, независимо от того, сколько уловок она использовала или какие манипулятивные планы придумывала.
Я вспомнил, что когда-то хотел, чтобы моей матерью была Алисса Хейл, а не та, которая у меня была.
Арчер потратил несколько минут, переворачивая страницы, его взгляд переходил с одной фотографии на другую.
«Спасибо», – показал он, и по выражению его лица я почувствовал серьезность его признательности.
– Да, конечно. Это твое.
Он закрыл альбом, но продолжил держать его на коленях. Он кивнул на папку, которую я положил на камень.
«Что еще ты принес?»
Я потянулся к папке с бумагами, но отдернул руку и провел ладонями по бедрам.
– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы влюбиться в Бри? – выпалил я вместо «моя мама нашла несколько интересных документов», слова были холодными и тяжелыми у меня во рту, как горсть камешков со дна озера.
Веселая улыбка тронула уголки губ Арчера. Он поднял руки.
«Пять минут? Может быть, меньше».
Я тихо усмехнулся.
– Так долго, да? – я сделал паузу. – Думаю, иногда так действительно бывает, – пробормотал я.
Он мгновение рассматривал меня, наклонившись вперед.
«Неужели? Ты, наверное, знаешь лучше меня».
Он улыбнулся.
«Я был особым случаем».
Я выдохнул улыбку, проблеск грусти заставил ее быстро погаснуть.
«Я был особым случаем», – «сказал» он. Но, судя по выражению его лица, это конкретное описание того, кем он когда-то был, не вызвало у него никаких огорчений. Он даже выглядел более чем немного гордым этим.
Еще более глубокомысленно – и несколько опустошающе по причинам, которые заставили меня почувствовать себя глубоко униженным, – он честно ответил на мой вопрос, не тыча меня носом в тот факт, что я – легендарный Трэвис Хейл – обращался к городскому отшельнику за советом по отношениям, независимо от того, понимал он, что я это делаю или нет.
Как все повернулось.
Во многих отношениях.
– Думаю, что я тоже особый случай, когда дело касается женщин, – пробормотал я. И, вероятно, в отношении многих других тем, слишком длинных и сложных, чтобы затрагивать их в данный момент. Что касается женщин, то я либо выбирал тех, кто был слишком доступен, либо вообще не был доступен.
«Очевидно».
Арчер с любопытством посмотрел на меня, но подождал, пока я продолжу.
– Как ты узнал, что влюблен? – спросил я, больше интересуясь Арчером, чем моей собственной ситуацией. Мы никогда не говорили об этих вещах, о его истории с тех пор, как Бри Прескотт приехала в город и все изменила для него. – Особенно учитывая, что ты был особым случаем? Насколько ты доверял себе?
Он наклонил голову, его взгляд переместился на озеро перед нами.
« В то время я не полностью доверял себе. Я знал, что чувствую, но сомневался, могу ли что-нибудь предложить ей».
Он сделал паузу, его глаза вернулись ко мне .
«Но она заставила меня захотеть стать мужчиной, которого заслуживала. Она сделала меня храбрее и сильнее. Из-за нее я хотел быть лучшей версией себя. И это, я думаю, то, что делает любовь, если это действительно любовь».
Я кивнул, чувствуя себя странно подавленным, задаваясь вопросом, знаю ли я вообще, как быть лучшей версией себя самого.
Он чуть наклонился вперед, его взгляд был расфокусирован, как будто он смотрел в прошлое.
« У меня было такое видение того, на что могло бы быть похоже будущее с ней...»
Он сделал паузу, его руки на мгновение повисли в воздухе.
«Дети. Семья. То, о чем я никогда раньше не смел мечтать».
Его глаза встретились с моими.
« В моей голове все было так ясно, но в реальности... ну... Я понятия не имел, как мы можем туда попасть, но я знал, что хочу этого больше, чем когда-либо хотел чего-либо в своей жизни. А я провел всю свою жизнь в мечтаниях».
Я сглотнул, отводя взгляд.
Я провел свою жизнь в мечтаниях.
Когда я боковым зрением увидел, как Арчер поднимает руки, то оглянулся на него. В его глазах был дразнящий блеск.
«А потом был секс...»
– Не говори мне о сексе.
Его улыбка была медленной. Это была улыбка Хейлов. Я увидел в ней нашего отца. Я рассмеялся, неловкий, чрезмерно эмоциональный момент закончился, за что мы оба были благодарны.
Его улыбка померкла, выражение лица стало задумчивым.
« Дядя Натан однажды сказал мне, что, когда мужчины Хейл влюбляются, это быстро и навсегда. Для меня это было правдой».
Это было верно и для нашего отца, и для дядей тоже.
И из-за этого все пошло так ужасно неправильно.
Тяжесть этой мысли повисла у меня внутри.
– Хотя дядя Нейт был немного чокнутым, – напомнил я.
«Да. Он, безусловно, был».
Арчер улыбнулся, но в его глазах была глубокая привязанность.
Я тихо усмехнулся. Мы сидели в тишине, но это было комфортно.
«Мне нужно пойти посмотреть, что так задержало Бри , – показал Арчер, вставая через мгновение. – Тебе что-нибудь нужно, пока я буду дома?»
– Нет, я в порядке. Спасибо. И, Арчер... Спасибо.
Он кивнул один раз, повернулся и направился к дому, откуда я мог слышать отдаленные комментарии мальчиков, пока Бри делала то, что бы она там ни делала.
Огонь немного утих. Я взял одно из поленьев, лежавших рядом с костром, и осторожно бросил его, наблюдая, как пламя взметнулось и облизнуло новый кусок дерева, у растопки не было другого выбора, кроме как позволить себе сгорать.
У нашего отца и дядей все пошло так ужасно неправильно.
Мой брат из-за щедрости своего сердца предложил мне понимание, которого я вряд ли заслуживал. И то, что я собирался сделать, снова ловко вбило бы клин между нами, перечеркнув любое чувство братства, которое мы приобрели за последние восемь лет.
Ты либо откажешься от всего, либо потеряешь все.
Возможно, было много разных путей проигрыша.
И каждый из нас должен был взвесить свой выбор.
Выбрать, какую карту сбросить, чтобы выиграть больший банк.
Что-то всколыхнулось внутри меня, чувство правильности, которое я не мог описать.
Прежде чем я смог обдумать это или отговорить себя от этого, я откинулся на спинку стула и схватил документ, содержащий оригинальную поправку к городскому уставу, которая могла привести к тому, что мы с Арчером столкнемся лицом к лицу в зале суда. Я бросил его в огонь и смотрел, как он скручивается и чернеет, а мгновение спустя превращается в пепел. Исчезает навсегда.
Я сглотнул, чувствуя некий рывок, но в то же время и знакомую безнадежность. Чувство, которое означало, что я потерял контроль, что я могу упасть – сильно – и никого не будет рядом, чтобы поймать меня, когда я это сделаю.
Мой взгляд привлек свет, и я наклонил голову, наблюдая, как падающая звезда быстро перемещается по темнеющему небу.
– Дядя Трэвис! У нас есть стаканчики с арахисовым маслом! – крикнул Чарли, подбегая ко мне с гордо вытянутой рукой и протягивая сладость. Если бы я слышал только его тон, а не слова, я бы подумал, что он спешит вперед с ключами от какого-то волшебного королевства.
– Давай приготовим самые вкусные сморы на свете! – провозгласил Коннор прямо за спиной своего брата.
– Самые вкусные? – спросил я. – На всем свете?
– Самые! – подтвердил он, доказывая, что унаследовал энтузиазм своей матери в отношении вкусовых удовольствий.
Бри и Арчер были всего в нескольких шагах позади них, Бри держала Эйвери, Арчер нес холодильник и бумажный пакет.
– Извини, что мы так долго, – сказала Бри, тяжело дыша. – Была чрезвычайная ситуация в сфере общественного питания, – сказала она, растягивая слово таким образом, чтобы сказать мне, что чрезвычайная ситуация была менее чем серьезной, но все еще нуждалась в устранении.
Рядом со мной мальчики были заняты тем, что нанизывали на шампуры зефир, рассыпали крекеры на песок, устраивая священный хаос. Как всегда.
– Это не проблема, – сказал я, возвращая свое внимание обратно к Бри. – Судя по тому, что я слышал, эти сморы будут потрясающими.
Она оглянулась, приподняв бровь.
– И с песком, – одними губами произнесла она.
Арчер вмешался в дела мальчиков, сохранив большую часть крекеров и разложив все на полотенце возле огня.
Бри села, и Эйвери, не сводя серьезных глаз с моего лица, протянула ко мне руки, как будто она только что узнала во мне кого-то другого, кому она могла доверять. Чувство, похожее на благоговейный трепет, пронзило меня, и я потянулся к ней, забирая ее у матери и прижимая к своей груди. Я опустил нос к ее волосам, вдыхая ее сладкий, чистый аромат, нежность лишила меня дара речи. Эйвери откинула голову назад, снова глядя мне в глаза и собирая ткань моей форменной рубашки в свой маленький кулачок, заявляя, что я принадлежу ей.
Наконец-то.
