Текст книги "Трэвис"
Автор книги: Миа Шеридан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 17
Хейвен
– У тебя счастливый голос, – сказала я. Истон обернулся, его зубы блеснули, и мелодия, которую он насвистывал, внезапно оборвалась. – И выглядишь счастливым. – Я подозрительно посмотрела на него. – Что ты натворил на этот раз?
Он рассмеялся.
– Ах, старшая сестренка, ты всегда думаешь обо мне самое худшее.
– Да, и ты обычно даешь мне для этого вескую причину. – Я скрестила руки на груди, прислонившись к стене здания, в котором размещалось оборудование клуба для бассейна.
– Хорошо-хорошо, я это заслужил. Только на этот раз ты ошибаешься. – Солнечный луч упал на его лицо, когда он шагнул ко мне и прищурил один глаз, используя руку как козырек, выглядя таким же непослушным, но милым маленьким мальчиком, каким он когда-то был. Только тогда его шалости обычно приводили к разбитым окнам или сломанной мебели. А также его собственным костям в двух случаях. С тех пор он перешел к более серьезным вещам, а именно к разрушению жизней и отношений. К вещам, которые не так-то легко заменить или собрать обратно.
Например, отношения Трэвиса.
При мысли о другом человеке, вовлеченном в отношения с Трэвисом, мое тело отреагировало двояко. Мои ребра немного побаливали, в то время как что-то одновременно расслабилось внутри меня. Она была причиной, по которой он был недоступен для чего-то большего, чем дружба... с привилегиями. Потому что он любил ее. И он, вероятно, все еще любит. Любовь не может сойти на нет за какой-то месяц.
Вероятно, он все еще много думает о ней. Может быть, даже когда целует других женщин.
Таких женщин, как я.
Может быть, даже когда его умелые пальцы были между ног других женщин.
Опять же, таких женщин, как я.
Я помахала рукой перед своим внезапно разгоряченным лицом, пытаясь вызвать хоть какой-то ветерок.
Может быть, даже…
– В чем я ошибаюсь, Истон? – передразнил мой брат, повысив тон своего голоса, когда мои мысли вернулись к Трэвису, и я отключилась от разговора, невидящим взглядом уставившись на Истона, пока он ждал ответа, которого не последовало.
– Хорошо, во-первых, – сказала я, делая глубокий вдох и пытаясь встряхнуться и вернуться в здесь и сейчас, – это была ужасная пародия на меня. Мой голос более хриплый. Гораздо сексуальнее. Во-вторых, в чем я ошибаюсь, Истон?
Он снова ухмыльнулся, и его зеленые глаза сверкнули на солнце. Его улыбка не была медленной, как у Трэвиса. Она вспыхнула мгновенно, как неожиданная вспышка молнии, улыбка, которая позволяла ему сеять хаос, куда бы он ни пошел. Выражение, которое заставляло женщин вставать на колени – иногда буквально – из историй, которые я, к сожалению, слышала, – чтобы помочь ему в его усилиях стать полной угрозой для общества. Тем не менее... я была явно предвзята, потому что эта улыбка повлияла и на меня, поскольку мое сердце смягчилось и, вероятно, я слишком много ему позволяла, когда дело доходило до его плохих поступков. Это было просто... Я знаю его с тех пор, как он был ребенком, и он не был плохим человеком. Он просто принимал неправильные решения. Часто.
– Я же говорил тебе, что работаю волонтером в пожарной части, да?
– Да.
– Что ж, все идет отлично. Они говорят, что я самородок. Вчера в одном из отелей в Пелионе произошел пожар на кухне, и мне позволили потушить его самому.
Я сглотнула.
– Это здорово.
Если что-то позитивное могло отвлечь его от тех плохих решений, которые он так часто принимал, я была полностью за. Может быть, мы смогли бы выбраться из этого конкретного города без новых скандалов или размахивания оружием в нашу сторону.
Он с энтузиазмом кивнул.
– Старший пожарный уходит на пенсию в следующем месяце, – запинаясь, сказал Истон. – Ребята, которые сейчас там находятся, все повышаются в звании. Там будет дополнительное место для начального уровня. Все, что нужно, это диплом средней школы, чтобы получить работу…
– Но к тому времени мы уже уедем, – сказала я, точно понимая, куда направляются его мысли.
Он выдержал мой пристальный взгляд на мгновение, а затем кивнул.
– Да, я знаю.
– Ты ведь хочешь уехать к тому времени, верно? – спросила я. Мы договорились об этом, когда выезжали из Калифорнии, видения той ночи все еще были свежи в наших умах. Четыре месяца были нашим абсолютным максимумом. Мы бы нигде не задержались дольше, чем на четыре месяца. Один сезон. Мы бы нигде не задержались достаточно долго, чтобы наблюдать, как что-то умирает. Нет места назначения, нет привязанностей. Только мы и открытая дорога. Я сделала первоначальное предложение – отчаянно пытаясь буквально убежать от вони дыма и горелой плоти, которая, казалось, висела над Лос-Анджелесом, – и он согласился с этой идеей. Вплоть до Пелиона не было и речи о том, чтобы оставаться на одном месте. Но сейчас?
– Да. Я хочу к тому времени уже уехать. – Он улыбнулся. – В то же время, знаешь ли, было бы весело делать все правильно для разнообразия.
У меня упало сердце.
– Истон, ты…
– Вот ты где! – раздался голос из-за спины моего брата. Он повернулся, и симпатичная брюнетка в красном купальнике протянула к нему руки.
– Извини, я задержался, – сказал он, и по внезапному расширению ее глаз я поняла, что он одарил ее своей фирменной улыбкой.
– Увидимся позже, Истон, – сказала я, и девушка, которая не знала, что я его сестра, – я молилась, чтобы она была незамужней, — бросила на меня враждебный взгляд.
– Увидимся, сестренка, – крикнул он, чтобы все было предельно ясно.
Я направилась в смузи-бар, чтобы подготовиться ко дню, нарезать фрукты и заново наполнить контейнеры с ингредиентами, которые были убраны на ночь.
Я занялась делами, мои мысли блуждали во время работы, настойчиво возвращаясь к тому озеру на закате, к тому, как это было, когда я крепко прижималась к твердому, влажному телу Трэвиса, к тому, как он целовал меня, как он скользил руками по моему бикини и внутрь моего тела, доводя меня до оргазма, как будто он был создан именно для этого. Глубокая дрожь пробежала по мне от одного этого воспоминания.
Это была не очень хорошая идея.
Это было совершенно глупо, а я так редко бываю глупа.
Я делаю правильный выбор. Рациональный.
Всегда так было.
Потому что, если бы я этого не делала, то никто бы не делал.
Так почему я позволила себе потерять контроль сейчас? Что ослабило мою бдительность?
Я не могу.
Только не снова.
Я практически бросила коробку обратно в мини-холодильник, потеряв равновесие и упав на колени, контейнер с черникой выпал из моих рук и рассыпался по полу.
Черт возьми!
Мои плечи опустились, и я сделала глубокий вдох.
Возьми себя в руки, Хейвен.
Надо мной до моих ушей донесся скрежет, по крайней мере, пары выдвигаемых барных стульев.
Тьфу.
Еще даже не пришло время открываться, и мне нужно было еще несколько минут уединения, прежде чем придет время принимать заказы.
И уговорить мои гормоны вернуться к подчинению после размышлений о влажной коже и твердости Трэвиса... обо всем.
– Кто он? – спросил женский голос, голос близкий, но в то же время далекий, как будто девушка отвернулась от бара.
– Трэвис Хейл, – произнес другой женский голос.
Трэвис здесь?
Мои уши навострились, и я замерла, прислушиваясь.
– Черт, – одобрительно сказал первый голос.
– Он начальник полиции Пелиона, каким его отец был за много лет до него. – Она сделала долгую паузу, и я представила их, стоящих спиной ко мне, смотрящих через весь клуб на то место, где стоял Трэвис Хейл, возможно, болтающий с другим человеком. Я представила себе эту его уверенную позу, то, как он слегка наклонял голову, когда внимательно слушал. То, как он слушал меня, как будто каждое мое слово было важно для него.
– Начальник полиции? Боже, ему нужен свой собственный календарь, каждый месяц которого был бы посвящен только ему. Хейл, ты сказала? Разве не они владеют Пелионом?
– Ага. И что еще более интересно, в каждом поколении Хейлов случается тот или иной скандал. – Размышляла она. – Горячие, как грех, и гарантированно обожгут тебя, если ты подойдешь слишком близко. Во всяком случае, так сказала моя мама. О них рассказывают множество историй. Некоторые люди на этой стороне озера называли их мусором, несмотря на то, что их семья владела Пелионом, потому что они делали все, что хотели, и, казалось, их не волновало, что думают другие. А потом, конечно, весь ад разразился в ту минуту, когда появилась Алисса Маккри.
Я не могла пошевелиться. Я словно приросла к месту, попала в ловушку. Если бы я сейчас встала, то полностью смутила бы их в разгар их сплетен.
По крайней мере, так я говорила себе.
Это было определенно не потому, что я жаждала узнать больше о Трэвисе Хейле и его семье, и не потому, что только благодаря судьбе я получала ответы на вопросы, которые никогда бы не задала.
– Алисса Маккри?
– Мм-хм. Она была матерью Арчера Хейла. Теперь город принадлежит Арчеру. И хотя Арчер и его жена Бри, должно быть, богаты, они все еще живут в крошечном бревенчатом доме в Линкольне, а Арчер ездит на старом ржавом пикапе, который выглядит так, будто ему около ста лет. И, несмотря на его сексуальность, Трэвис был унижен перед всем городом восемь лет назад, когда все узнали, что Арчер был старшим Хейлом, и Трэвису пришлось отказаться от владения Пелионом. Он и его мать потеряли все свои деньги и общественное положение.
Мой желудок сжался.
Трэвис не упомянул об этом, когда рассказывал мне о своем брате, владеющем городом. Да и зачем бы? Это звучало как больная тема. И вроде как не мое дело. Очевидно, это была хорошо известная городская сплетня, и кислый привкус наполнил мой рот от того, как хладнокровно говорящая девушка только что подвела итог ситуации, в которой, я уверена, было гораздо больше нюансов, не говоря уже о настоящих человеческих эмоциях.
– Итак, – продолжила девушка, – Трэвис определенно подходит для календаря, но для календаря «Синих воротничков». Его бывшая, Фиби, планировала заставить его баллотироваться на пост мэра или губернатора. Она сказала, что к тридцати пяти годам они станут политическими членами королевской семьи и будут жить по соседству с Бьюкененами. Но теперь, когда они расстались, сомневаюсь, что у него такие же амбиции. Честно? Я удивлена, что они все еще разрешают ему посещать этот клуб. Всем все еще немного стыдно за него. И он больше не один из нас, это точно. Особенно без Фиби. Боже, где та странная девушка-смузи, которая выглядит так, будто засунула палец в розетку?
Я порылась в кармане, двигаясь как можно меньше, вытащила наушники и вставила их в уши, опустив провод в карман, как будто там мог быть телефон. Я быстро встала, и обе девушки, теперь повернувшиеся к стойке, подпрыгнули. Я расширила глаза, вытаскивая наушники из ушей.
– Мне так жаль, – сказала я. – Была в наушниках и не слышала вас.
Девушка, которая говорила, симпатичная рыжеволосая, слегка нахмурилась.
– Все в порядке. Я возьму ягодный коктейль с ростками пшеницы.
Пара присела у моей стойки, и я поздоровалась с ними. Я подняла глаза и улыбнулась, когда Трэвис помахал мне через весь клуб, направляясь к выходу.
***
Я не должна этого делать. В этом нет никакого смысла.
Я открыла браузер, курсор мигал в пустом окне поиска. Глубоко вздохнула и набрала Хейл, Пелион, штат Мэн.
Ничего не могу с этим поделать.
Мое желание узнать больше было подобно жгучей жажде.
«И что еще более интересно, в каждом поколении Хейлов случается тот или иной скандал».
Всплыл длинный список ссылок, и вместо того, чтобы отговорить себя от этого – что было бы более мудрым шагом, не говоря уже о том, чтобы уважать границы между друзьями... даже друзьями, которые приложили свои пальцы... ну...
Я открыла первую ссылку и начала читать. Я узнала об основании города, о семье Хейл из поколения в поколение – Господи, там было много мальчиков. И, наконец, я прочитала об автомобильной аварии, которая закончилась перестрелкой между братьями на шоссе в середине весеннего дня.
Острая боль пронзила мое сердце из-за Арчера Хейла. Я откинулась на спинку стула за столом в маленькой комнате, используемой как офис, которым могли пользоваться гости гостиницы «Желтая шпалера». Я представила себе, на что это могло быть похоже в тот день, и, конечно, это было далеко от реальности. Реальность никогда не была просто картиной событий. Это были запахи, звуки и сотни других мелких деталей, которые никто другой никогда не поймет, потому что их там не было, они не стояли среди пепла, когда твой мир сгорел дотла.
Мои мысли переместились на фестиваль черники, где я встретила Арчера, его жену и детей. Трэвис рассказал мне о том, что голосовые связки его брата были повреждены, когда он был ребенком, и поэтому меня не удивил шрам на его горле. Что я заметила, так это умиротворение на его лице, радость в его глазах, то, как его жена смотрела на него с такой открытой любовью, милое изобилие его мальчиков-близнецов и той прекрасной малышки, которую я только мельком видела в коляске.
Как бы то ни было, и какую бы силу он ни черпал, Арчер Хейл одержал победу в тот день.
И, может быть, когда-нибудь я восторжествую над своим собственным.
Я прочитала о том, как земля перешла к Арчеру, и о стрельбе, которая произошла восемь лет назад, когда шеф полиции Трэвис Хейл появился как раз вовремя, чтобы остановить угрозу, прежде чем кто-то еще пострадал.
Я проглотила комок в горле, думая обо всем, что я знала о Трэвисе.
Один из мужчин, погибших на шоссе, был его отцом.
Где был Трэвис в тот ужасный день? Ему тогда тоже было семь лет. Кто ему все объяснил?
Кто помогал ему горевать?
И после этого он, по-видимому, должен был унаследовать город. Еще одна потеря, законная или нет.
Страдал ли он из-за этого? Неужели он все еще страдает?
Всего этого было слишком много. Слишком сильная травма. Слишком много боли. Иногда мир кажется таким чертовски суровым.
Я выключила браузер и перевела компьютер в спящий режим, но прошло несколько минут, прежде чем я поднялась со стула и вернулась в свою комнату. Потому что, в конце концов, какое это имело значение?
Я собираюсь уехать. Конец истории.
Так почему же это казалось ложью?
Глава 18
Трэвис
– Где Спенсер? – спросила Мэгги, доливая мне кофе.
– Он с Берди Эллис. Они создают группу по связям с общественностью, которая будет представлена на ежегодном собрании, – сказал я, поднимая свою кружку и делая глоток.
– Берди Эллис, – сказала Мэгги, слегка вздернув нос. – Этой женщине нужно хобби.
– Как и Спенсеру, – пробормотал я. – Надеюсь, работа, необходимая для поддержания группы, позволит им обоим быть полностью занятыми.
Она посмотрела на меня.
– Нашел способ немного отвлечь его от себя, да?
– Неужели я настолько очевиден?
– Для меня. Дорогой, я знаю тебя всю твою жизнь. Знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Не забывай об этом. – Она наклонилась вперед и посмотрела мне в глаза, нежно ущипнув меня за щеку так, как я позволял только Мэгги.
– Хорошо, Мэгги.
Звон колокольчика над дверью перекрыл гул утренней суеты, и мгновение спустя я боковым зрением увидел, как Гейдж Бьюкенен сел рядом со мной. Человек, с которым мне было неинтересно встречаться.
Или думать о нем.
Или признавать его.
– Трэвис, – поприветствовал он, разрушая мои надежды на то, что он не заметит меня, даже если я сидел рядом с ним.
– Гейдж. – Я сделал еще глоток кофе, не глядя в его сторону.
– Гейдж Бьюкенен, – радостно приветствовала Мэгги. – Что привело тебя на нашу сторону озера?
– Я скучал по тебе, Мэгги. Прошло слишком много времени.
Мэгги издала насмешливый звук.
– О, пожалуйста.
Гейдж усмехнулся.
– Я забираю несколько деревьев, которые заказала моя мама, но которые не смогли бы доставить до этих выходных. Однако сегодня наша команда по озеленению должна приехать, так что я здесь.
Мэгги кивнула.
– На этой неделе в питомнике идет озеленение трех новостроек. Вчера заходил Чейз Дули и сказал, что у них много работы. Кофе?
– Пожалуйста. Все в порядке, это дало мне хороший повод навестить тебя. Как у тебя дела?
– Отлично. Начиная с первого сентября, мы обновляем и расширяем кухню. Норм наконец-то получил должность шеф-повара, о которой всегда мечтал, как раз вовремя, чтобы подумать об уходе на пенсию. – Она повернула голову и произнесла последнюю часть так, чтобы Норм мог слышать. Но потом повернулась и подмигнула нам.
– Я не верю в пенсию, – отозвался Норм. – Я собираюсь сделать свой последний вздох прямо здесь, стоя у этой сковородки.
– О, это будет здорово для бизнеса. – Мэгги закатила глаза, когда взяла меню для пары, сидевшей в конце стойки.
– Что нового, Хейл? – спросил Гейдж, когда Мэгги ушла.
– Не так уж и много.
С минуту мы сидели молча.
– Что ты можешь рассказать мне о Хейвен Торрес?
Мои мышцы напряглись. Я сделал глоток кофе и медленно поставил чашку на стол.
– Почему бы тебе не спросить ее о том, что ты хочешь знать, на вашем свидании за ужином? – слова показались мне странно кислыми в горле.
Он сделал паузу.
– Я так и сделаю. Но я хотел узнать твое мнение о ней. У нас всегда были схожие вкусы в отношении женщин.
Я чуть не рассмеялся. В прошлом мы соревновались из-за женщин, и у обоих было примерно одинаково «побед». Чего он не знал, так это того, что он уже «выиграл» Хейвен. Или, по крайней мере, он завоевал ее интерес. Но я бы ему этого не сказал. Я сказал ей, что помогу ей привлечь его внимание с помощью фальшивого соревнования, несмотря на то, что у меня от этого все внутри перевернулось.
Ты берешь паузу в общении с женщинами, помнишь?
По крайней мере, от чего-то большего, чем незамысловатое рандеву при лунном свете.
Я повернул свое тело к нему.
– Она... другая. – Я позволил слову повиснуть в воздухе, наблюдая за Гейджем, чтобы увидеть, что это с ним сделает.
– Это именно то, что я думаю, – согласился он на выдохе. – Боже, мне так надоели женщины, которые... поклоняются мне и все же совсем меня не знают. – Он отвел взгляд, словно рассматривая этих бедных, боготворящих дурочек, которые ловили каждое его слово и все же ничего не слышали из того, что он говорил. Самое интересное было то, что я мог это понять. Я точно понял, что он имел в виду. И мне не обязательно нравился этот факт.
– У нее странная слабость к опоссумам, – пробормотал он, вздернув брови, как будто все еще пытался понять это. – Но она забавная и очаровательная, и… – он сделал паузу, задумчиво почесывая затылок, – …эти волосы. Боже, ты можешь себе это представить? – выражение его лица внезапно стало каким-то мечтательным и рассеянным, и я точно знал, что он себе представляет. Эти волосы, обернутые вокруг его кулака, когда он... Я выключил изображение, сильно ударив им об пол и топнув один раз для пущей убедительности. К сожалению, он все еще говорил. – У нее есть эта красота, которая незаметно подкрадывается к тебе. Знаешь, как... – он внезапно хлопнул в ладоши, заставив меня оттолкнуть кофе, который я только что подносил ко рту, – бум! Засада.
О, я знаю.
Я представил, как она выглядела по утрам, когда ухаживала за своими растениями, наклоняла лейку, выражение ее лица было умиротворенным, даже нежным. Свет восходящего солнца омывает ее, поблескивая сквозь ее кудри. Бретелька ее майки медленно спадает с плеча, а я наблюдаю за этим с тихим благоговением. Я сделал медленный глоток чуть тепловатого напитка. Он вдруг стал горьким и невкусным. Засада. Это был хороший способ выразить это. Я наступил на бомбу, которой была Хейвен Торрес. В каком-то смысле я чувствовал себя так, словно меня разнесло вдребезги. Я отчаянно пытался собрать кусочки воедино. Или, может быть, я лежал там, счастливо рассеянный. Может быть, я не хотел, чтобы меня снова собрали воедино. По крайней мере, не в том же порядке.
Боже, я уже ничего не понимаю.
И мы были просто друзьями.
Но я знаю, какова она на вкус. Как стонет. Какая она мягкая.
Перерыв, Хейл. Перерыв.
– Проблема в том, – продолжал бубнить Гейдж, – что она здесь только временно. А я готов к чему-то более долгосрочному. Чему-то, что может стать серьезным.
– Ты шутишь. Ты, недосягаемый Гейдж Бьюкенен, хочешь стать серьезным?
Он издал короткий смешок, который быстро затих.
– Да. – Он кивнул, как будто все еще пытался убедить себя в том, что говорил. – Да, пришло время. Мужчина не может валять дурака вечно. – Он посмотрел на меня немного смущенно. – Мне действительно было жаль слышать о тебе и Фиби. Мне показалось, что, возможно, ты тоже подумывал о том, чтобы остепениться. По крайней мере, такие ходили слухи. – Я взглянул на него и увидел, что выражение его лица было искренне сочувствующим, таким же, каким оно было, когда он заговорил об этом на фестивале черники.
Я слегка кивнул, а затем пожал плечами.
– Она не была той единственной.
– Да, наверное, так и есть. – Он так хлопнул меня по спине, что мне захотелось ударить его по лицу. Я слегка покачал головой, пытаясь избавиться от внезапного приступа враждебности. – В любом случае, – продолжил Гейдж, поставив локти на стойку и сплетя пальцы, – как ты думаешь, есть ли какой-нибудь шанс, что она может остаться здесь?
– Ничто из того, что она сказала, не указывает на это. К тому же она путешествует со своим братом, так что это зависит не только от нее.
– Хм. – Его лицо внезапно расплылось в той ухмылке, которая стоила мне победы с любым количеством потенциальных подружек. – Может быть, я смогу убедить ее.
Я почувствовал небольшой внутренний укол. Часть меня надеялась, что он убедит Хейвен остаться, потому что мне не нравилось думать о том, что она уедет из Пелиона. Этот город, казалось, подходил ей. Как она и сказала, она нашла место, которое обеспечивало покой. Но другая часть категорически этого не хотела, потому что это означало бы, что она останется ради него, и мне придется наблюдать за ними вместе до конца моих дней. Может быть, я этого и заслуживал.
«Либо отказаться от всего. Либо потерять все».
Я вдруг почувствовал тошноту.
Вытащил бумажник и достал десятку, положив ее на стойку, как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон. Я схватил трубку, даже не взглянув, кто звонит.
– Трэвис?
– Привет, мам. – Я внутренне вздохнул, вставая и прикрывая телефон ладонью. – Увидимся, Гейдж.
– Трэвис.
Я помахал Мэгги и Норму, направляясь к двери.
– В чем дело? – спросил я свою маму, потому что, если она звонила, это всегда было из-за чего-то.
– В моей квартире сильная протечка.
Я открыл дверь своей патрульной машины, забираясь внутрь.
– Вызови сантехника, – сказал я.
Я уже по уши в протечках.
– У меня нет денег на сантехника, – заныла она, – из-за тех медицинских счетов, которые мне пришлось оплатить в прошлом месяце.
Медицинские счета.
Она была у своего пластического хирурга по поводу чего-то, что не было явно очевидным, и я не спрашивал об этом.
Я провел рукой по лицу, собираясь сказать ей, что вызову для нее сантехника. Это было бы еще одним расходом, в то время как я все еще боролся со своей страховой компанией за то, что она не покроет, сталкиваясь с вероятностью того, что мне придется купить, по крайней мере, несколько предметов новой мебели, не говоря уже о стоимости проживания в «Желтой шпалере». И я экономил каждый возможный пенни, чтобы начать строительство на своей земле где-нибудь в следующем десятилетии.
– И у меня есть кое-что, что я хочу тебе подарить. Кое-что, что принадлежало твоему отцу.
Эта старая тоска охватила меня.
– Что именно?
– Несколько фотоальбомов... бумаги, что-то в этом роде.
Я вздохнул.
– Как быстро я тебе нужен там?
– О, я не знаю! К завтрашнему дню меня может затопить! Утону в собственной постели!
Я снова провел рукой по лицу.
Очень драматично. Боже.
– Хорошо, – вздохнул я. – Я приду посмотреть после работы.
***
Квартира моей матери была маленькой, но милой. Не такая милая, к которой когда-то давно привыкла Тори Хейл, но приятная по любым другим объективным стандартам. Там были паркетные полы, гранитные столешницы и даже кое-какая лепнина на заказ. Я помогал ей с дополнительными расходами, когда это было необходимо, но я жил на зарплату шерифа маленького городка, не имея дохода от города, которым пользовался мой отец, и это все, что я мог сделать, оплачивая свою арендную плату и откладывая, чтобы уйти на пенсию до девяноста пяти лет. Честно говоря, можно было бы возразить, что я вообще ничего не должен делать. Вероятно, она заслуживала жизнь в приюте для бездомных после того, что она сделала и к чему это могло привести. Но... она была моей матерью, и у меня не хватило духу полностью отказаться от нее, несмотря на подозрения, которые длились восемь лет, и несмотря на ее пылкие отрицания. Она все еще была той женщиной, которая читала мне перед сном и аплодировала на моих играх младшей лиги, единственная на трибунах после ухода моего отца. После смерти моего отца. Она проливала слезы на моем выпускном и даже с гордостью смотрела, когда я поступил на службу в полицейское управление Пелиона, несмотря на то, что у нее были более высокие амбиции в отношении меня. Это было сбивающим с толку и душераздирающим, и мне стало стыдно. В основном я просто хотел избегать ее. Тот факт, что она жила за городом, достаточно облегчал задачу.
Она снова и снова клялась, что не хотела, чтобы кто-то пострадал, когда предупредила наркомана с долгами о местонахождении Бри восемь лет назад. Да, она хотела «убедить» Бри уехать из Пелиона, но она не хотела, чтобы в кого-то стреляли.
«– Я защищала тебя, Трэвис ! – сказала она, и слезы наполнили ее большие голубые глаза. – Я запаниковала, когда подумала, что у тебя все отнимут. Еще раз.»
Еще раз.
Вероятно, она была больше обеспокоена тем, что у нее все отнимут, но я сомневался, что когда-нибудь узнаю это по-настоящему. Ничего так и не было доказано, и продолжать расспросы было бесполезно. Что бы она мне ни сказала, это было то, в чем она убедила себя. Тори Хейл всегда была хорошей лгуньей, потому что верила в свою ложь.
– Где эта протечка?
– На кухне, под раковиной, – сказала она, поспешив за мной, когда я пошел в ее сверкающую кухню, ставя свой ящик с инструментами на стол.
Я опустился на колени на пол и открыл шкаф, заглядывая внутрь. На дне было небольшое пятнышко, похожее на то, что несколько капель воды высохли, оставив пятно, но, кроме этого, ничего. Я посмотрел через плечо на свою мать.
– Ты видишь это пятно? – спросила она.
– Это то, о чем ты беспокоилась? Пятно? Оно выглядит старым. И сухим. И это могло произойти от чего угодно. Бутылка чистящего средства, кто знает. – Раздражение прокатилось по моему позвоночнику. Дорога сюда заняла час, а теперь мне предстояло еще час ехать домой. Тем не менее, просто чтобы убедиться, я встал, включил кран и дал воде пробежать, а затем снова опустился на колени, чтобы осмотреть трубы.
Они оставались сухими, ни единой капли не было видно.
Я медленно встал, закрывая кран.
– Не думаю, что ты сегодня утонешь в своей постели.
Она слабо рассмеялась.
– Какое облегчение.
Я облокотился на раковину.
– Как у тебя дела? – она выглядела такой же собранной, как и всегда, но на ее лице появилось больше морщин, а рот казался сжатым. Даже Тори Хейл не могла вечно манипулировать гравитацией. Она позвала меня сюда не из-за течи в водопроводе, а потому, что ей было одиноко. Мое сердце немного смягчилось. Она внезапно показалась мне очень человечной, хотя на протяжении большей части моей юности и даже после нее она казалась почти полностью неприкасаемой.
Она всегда работала, всегда разрабатывала стратегию. Она изматывала меня с тех пор, как я был ребенком, особенно тогда, потому что у меня не было возможности создать дистанцию от нее. Я задавался вопросом, исчерпала ли она себя. Может быть, в каком-то глубоком уголке ее сознания одиночество и скука казались успокаивающим отдыхом.
Я не питал особых надежд на это.
– Думаю, я в порядке, – сказала она, после чего последовал многострадальный вздох. – Я вступила в карточный клуб. Они собираются каждый понедельник.
Мои брови поползли вверх.
– Это хорошо. – Ей всегда нравилось общаться.
Она лениво провела пальцем по краю прилавка.
– И я кое с кем встречаюсь. – Она махнула рукой, как бы отметая важность собственного комментария. – Это несерьезно. Он старше. Просто кто-то, с кем можно скоротать время.
– Это хорошо, мам, – сказал я. – Найти людей, с которыми можно скоротать время – это хорошо. – Готов поспорить на что угодно, что он был немного старше. И богатый.
Возможно, подключен к кислороду или находится в хосписе.
Мерзкая мысль, Хейл.
Почему я всегда позволяю своей матери пробуждать во мне самое худшее?
Но до тех пор, пока он был психически здоровым, согласным взрослым, я буду считать это положительным. Может быть, если бы у нее была более спокойная жизнь, она перестала бы звонить мне по каждому пустяку, который едва ли нуждался в ремонте или замене в ее квартире.
– Да, да. Послушай, Трэвис. – Она прошла из открытой кухни к письменному столу в смежной гостиной. Сбоку лежала стопка фотоальбомов и папок с файлами. Она взяла лежавшую сверху папку. – Я нашла эти альбомы и бумаги на дне коробки, которая, как я думала, была в основном мусором. Я прочитала устав с момента основания Пелиона в 1724 году. Думаю, есть пара способов, которыми ты мог бы оспорить право Арчера на...
– Так, ладно, – сказал я пренебрежительно, поднимая свой ящик с инструментами и, обходя ее, направился к входной двери.
– Подожди!
Я остановился, повернувшись к ней.
– Оставь это в покое, Виктория. Боже, пожалуйста, хоть раз в жизни просто дай ему перерыв.
Она слегка вздрогнула, когда я назвал ее по имени.
– Я только забочусь о тебе, – слабо сказала она. – То, что произошло, было несправедливо и...
– Это было справедливо, мама. И более того, Арчер хорош в управлении городом. Пелион процветает. Граждане счастливы. Я бы не стал отнимать это у него или у них, даже если бы существовал надежный способ сделать это.
Она помахала папкой, выглядя смущенной и взволнованной.
– Ты не можешь быть счастлив, живя только на зарплату государственного служащего, Трэвис, лишенный того, что у нас было раньше, привилегий, которые, я считаю, по праву принадлежат тебе.
Я внезапно почувствовал усталость. Она это сделала. Она заставила меня почувствовать усталость до мозга костей. Она, очевидно, увидела, что я не собираюсь отвечать на ее вопросы, и поэтому сунула мне папку.
– Вот. Наряду с уставом, касающимся владения городом, и юридическими принадлежностями, которые я только что обнаружила, здесь есть множество вещей, которые принадлежали твоему отцу... сертификаты, награды, которые он выиграл. Что касается юридических документов, то все они подлинные. Просто посмотри на все это. Когда ты увидишь, что я выделила, думаю, ты поймешь ход моей мысли. Посмотрим, согласишься ли ты.
