Текст книги "Трэвис"
Автор книги: Миа Шеридан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22
Трэвис
В конце концов, ко мне вернулось душевное равновесие, и мы провели остаток времени на антикварной ярмарке, пробуя закуски из продуктовых тележек по внешнему периметру и копаясь в том, что могло оказаться сокровищем или хламом, в зависимости от конкретного человека.
Это был лучший день в моей жизни.
И самый худший.
Я все еще был слегка потрясен, даже сидя в своей комнате после того, как вернулся несколько часов назад.
Было какое-то отдаленное чувство счастливого удовлетворения в сочетании с растерянностью и замешательством, похожее на то, что я чувствовал утром после того, как по-настоящему напился на ежегодной вечеринке с тако и текилой «Синко де Майо» на Мейн-стрит. Я потянул спину, выполняя лимбо на берегу озера, и вырубился утром.
Хорошие времена.
И от них чрезвычайно трудно оправиться.
Тем более забыть.
По сей день я все еще чувствую легкую боль в спине, если слишком сильно поворачиваюсь в неправильном направлении.
Слава Богу, не было видеодоказательств.
Я взял наперсток и надел его на указательный палец, не в силах сдержать стон смущения, который вырвался у меня из горла из-за нелепости этой вещи. Осязаемое напоминание о нервном срыве, который у меня случился в тот момент, когда я понял, что хочу видеть эту женщину в своем будущем, и что шансы на то, что это действительно произойдет, равны нулю.
Кстати, о приступах.
Из зала донесся приглушенный звук смеха Клариссы в сочетании со стуком чего-то тяжелого.
– Это было чудесно, – услышал я ее слова.
Она уезжает?
О нет, она не уедет.
Не предоставив то, что она должна была мне. Ответы.
Я распахнул дверь и, выбежав в холл, увидел Бетти наверху лестницы, улыбающуюся, пока Кларисса спускалась с ручной кладью в руке.
– Подожди! – крикнул я, следуя за ней.
Она оглянулась на меня, но продолжила идти, остановившись только тогда, когда дошла до конца, поставив свою сумку на пол.
– Прекратите приставать ко мне, шериф.
– Приставать к тебе? Я к тебе не пристаю! – я всего дважды требовал от нее ответов до этого, когда уходил на работу и видел ее в коридоре, и оба раза она незаметно ускользала от меня, проскальзывая в комнату и щелкая замком.
Она, очевидно, была опытна в увиливании, вероятно, из-за того, что оставляла после себя множество глубоко неудовлетворенных клиентов.
Я встал перед ней, протянул руку, схватил ее за руки и закрыл глаза.
– Скажи мне, что ты видишь, – потребовал я.
– Я вижу человека, который носит ослиный наперсток.
– Забудь об ослином наперстке, – сказал я взволнованно, сжимая его крепче.
– Честно говоря, мне будет трудно забыть это.
Я открыл глаза, одарив ее свирепым взглядом. Ее плечи поднялись и опустились в многострадальном вздохе.
– Я указала тебе два пути, – сказала она, убирая свои руки из моих, подхватывая свою сумку и направляясь к входной двери.
Я последовал за ней.
– Они одинаковые!
Она внезапно повернулась, и я резко остановился.
– Я проясню тебе одну вещь, – сказала она, прищурившись, как будто пытаясь облечь все, что она собиралась сказать, в правильные слова. – Один из двух путей вызовет глубокое сожаление.
Мои губы сжались.
– Вау, так намного понятнее. Какой путь я выберу?
Она коротко рассмеялась, снова повернулась и пошла прочь.
– Подумай об этом хорошенько! – пропела она через плечо, открывая дверь.
– Ты шарлатанка, знаешь это?
Она весело рассмеялась.
– Разве не все мы такие, шериф Хейл? – а потом дверь за ней захлопнулась.
Я вернулся в свою комнату и лег на кровать.
Честно говоря, мне захотелось убежать отсюда, независимо от того, был ли мой дом готов к заселению или нет. Я провел рукой по лицу, осознав, что наперсток все еще на мне. Я снял его с большей агрессией, чем было необходимо, и бросил на прикроватный столик. Он приземлился идеально правильной стороной с мягким щелчком, глупый осел криво ухмыльнулся мне.
Мои плечи опустились, и инстинкт убежать усилился. Но я бы никогда ни от чего не убежал. Никогда.
Раздался тихий стук в мою дверь. Я вздрогнул, быстро вскакивая и бросаясь к ней, мое сердце бешено колотилось в груди. Я открыл ее, и Хейвен стояла там, выглядя застенчивой и немного неуверенной. С моих губ сорвался вздох.
Она пришла ко мне.
– Я не была уверена... Ну, я не была уверена, стоит ли мне стучать в твою дверь. Нужна ли... тебе компания сегодня вечером. – Ее щеки вспыхнули, и мое сердце воспарило выше, когда я точно понял, какого рода компанию она имела в виду. – Поэтому… – она подняла фотографию, которую я не заметил, что она держала в руке, – …я спросила совета у бабушки.
Я открыл дверь шире, чтобы она могла войти, а затем закрыл ее за ней.
– Так вот к чему привела моя жизнь: фотография мертвой пожилой леди теперь стоит между мной и ночью... с привилегиями. – Сердце застучало от счастья. Она была здесь.
Хейвен рассмеялась, рассматривая фотографию.
– Это не такая уж ужасная судьба. Она выглядит надутой, но на самом деле она очень дальновидна.
– Бабушке нравится секс?..
– Очень даже.
Мои губы дрогнули, когда она подошла ближе.
– Этот разговор портит настроение, – сказал я, несмотря на то, что мое тело отреагировало на ее близость.
Она положила фотографию на комод слева от себя, подойдя еще ближе, ее взгляд скользнул по моему телу.
– Все свидетельствует об обратном, – прошептала она, наклоняясь и проводя ладонью по моему паху.
Я прошипел, на мгновение зажмурившись от удовольствия. И боли. Зная, что в некотором роде, это всегда будет моей реакцией на нее.
– Хейвен... – произнес я отрывисто.
Ее взгляд встретился с моим, и она мгновение смотрела на меня так, как она смотрела на все страдающие вещи: с нежностью.
Я запустил руки в ее чудесные волосы, приблизил свои губы к ее губам, пробуя ее сладость.
Она оторвалась от моих губ, проводя ртом по моему горлу и нежно покусывая кожу. Я застонал, когда она запустила руку мне под рубашку, пробежала пальцами по моему животу и положила ладони на мои грудные мышцы. Она точно могла чувствовать мое сердце, его быстрый и неровный ритм. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом, и на мгновение выражение, очень похожее на страх, промелькнуло в ее глазах. Или, возможно, это было просто отражение моих собственных эмоций. Я был напуган. Никогда не чувствовал ничего подобного.
– Сними это, – сказала она, ее голос был шепотом.
Я сделал, как мне сказали, сняв рубашку через голову и бросив ее на пол. Возбуждение нарастало и подавляло эмоциональное смятение, которое я испытывал с того момента на ярмарке. Черт, может быть, с того момента, как я впервые увидел ее.
Она снова поднесла ладонь к моей груди, мягко разминая мышцы, и провела ногтями по моей коже, ее взгляд сосредоточился на движении ее рук. Я снова застонал.
– Это приятное ощущение.
Не встречаясь со мной взглядом, она мягко подтолкнула меня, и я сделал несколько шагов назад к креслу позади меня, опускаясь на него.
Тогда она встретилась со мной взглядом, и ее губы изогнулись. Она шагнула вперед, наклонилась и снова приблизила свой рот к моей шее. Она потянулась к пуговицам моих джинсов, и со вздохом я откинулся назад, помогая ей стянуть их с моих ног.
– Ты такая красивая, – сказал я, и ее глаза поднялись к моим, выражение ее лица было одновременно застенчивым и страстным.
И я хочу, чтобы ты осталась.
Она провела ладонью по моей теперь напрягшейся эрекции, и я втянул воздух, моя голова упала на спинку кресла, а тело вытянулось перед ней.
Она наклонила голову вперед, покрывая поцелуями мой живот и поглаживая меня рукой через боксеры.
– Хейвен, – простонал я, мучительный звук, который точно передавал, что я чувствовал.
– Тс-с, – шикнула она, дуя на тонкую линию волос, которая спускалась с нижней части моего живота под резинку боксеров. – Терпение – это добродетель.
– Жестокая.
Я почувствовал ее улыбку, когда она поднесла губы к нижней части моего живота, высунула язык и лизнула, приспуская мои боксеры. Я опустился в кресло, отдаваясь горячему, одурманивающему удовольствию от ее рук и рта на моем теле, и запаху ее шампуня, донесшемуся до меня, когда она опустилась на колени.
Хейвен.
Она медленно стянула с меня боксеры, и я открыл глаза. Наши взгляды встретились, когда она опустила их вниз по моим ногам, моя эрекция высвободилась и застыла перед ней. Хейвен сделала вдох, наклонилась вперед и поцеловала мой член. Мое дыхание вырвалось со свистом.
– Ты тоже прекрасен, – пробормотала она, как раз перед тем, как наклонить голову и взять губами кончик моего члена, нежно пососав его.
– О Боже, – простонал я.
Пожалуйста, не останавливайся.
Она обхватила член кулаком у основания и опустила рот еще ниже. Я протянул руку, схватив в горсть ее волосы и слегка потянув за них. Я чувствовал, что могу кончить через несколько мгновений, ощущение ее горячего влажного рта в дополнение к тому, как ее губы обхватывают мой член, было слишком ошеломляющим.
Слишком хорошо.
Она сосала и дразнила, сводя меня с ума, моя грудь быстро поднималась и опускалась с каждым восхитительным движением ее рта.
– Хейвен. – Это звучало как стон, смех и молитва об освобождении.
Она подняла голову, выпуская меня из плена своих губ, а затем встала. Мое внезапное отчаяние сменилось радостью, когда она стянула платье с плеч и позволила ему упасть на пол.
Она была обнажена под ним.
– Аллилуйя, – сказал я, и Хейвен рассмеялась.
Она наклонилась и вытащила что-то из того, что, должно быть, было карманом ее платья, и подняла это.
Презерватив.
– Аллилуйя, – повторил я снова. Казалось, это было единственное, что я был способен сказать в данный момент. Потому что это было единственное слово, вспыхнувшее у меня в голове.
АллилуйяАллилуйяАллилуйя.
Хейвен разорвала презерватив и натянула его, сосредоточенно нахмурив брови, пока выполняла задание.
– Я украла это из ящика стола моего брата, – сообщила она мне. – Вот твоя месть, – сказала она, встречая мой пристальный взгляд, ее губы слегка изогнулись, дразня.
Аллилуйя.
Она забралась на меня верхом и наклонилась вперед, приблизив свой рот к моему, когда я наклонился, направляя свой член к ее входу. Она опустилась в тот же момент, когда я толкнулся вверх, ее напряженное тело обхватило меня. Я застонал ей в рот, а она тихо ахнула.
– О Боже, это хорошо.
Какое-то мгновение мы просто дышали друг другу в губы, наши глаза открылись одновременно и взгляды встретились... Между нами воцарилась тишина, что-то одновременно тяжелое и легкое, как воздух. Это поразило меня прямо в живот. В сердце. Глаза Хейвен расширились, а затем она моргнула и сглотнула, как будто каким-то образом услышала мою мысль. Ее голова наклонилась, руки потянулись к моим плечам и сжались, как будто она боялась упасть. Она выглядела... Она выглядела... так, как я, скорее всего, выглядел на антикварной ярмарке ранее, когда мой мир уходил у меня из-под ног. Она выглядела так, словно ей внезапно захотелось убежать, но наши тела были соединены.
– О чем ты сейчас думаешь? – прошептал я.
Она втянула воздух, тряхнув головой, как будто для того, чтобы рассеять мысли, которые вызвали это выражение на ее лице, – удивление. Страх. Ее пальцы впились в мои плечи, и она начала двигаться, ее глаза закрылись, пока я наблюдал за ней. Сквозь дымку удовольствия у меня возникло странное чувство, что она убегает от меня, хотя мы не могли быть еще ближе. Я наклонился к ней навстречу, приблизив свои губы к ее губам и глубоко целуя ее.
Останься.
Она растаяла рядом со мной, ее тело расслабилось, когда она продолжила свои медленные движения.
Боже, это было хорошо. Это было сладко и горячо, и я не хотел, чтобы это заканчивалось.
Она сказала, что не очень хорошо танцует, но она явно умеет двигаться. Я наблюдал за ней, охваченный благоговейным трепетом. Вид ее медленных, эротичных движений бедрами. Легкое покачивание ее идеальной груди. То, как ее внутренние мышцы сжимались и скользили.
Я собирался умереть от удовольствия.
Ее хватка на моих плечах усилилась, и в течение нескольких минут она медленно двигалась на мне. Тихие, наполненные блаженством вздохи срывались с ее губ с каждым опускающимся движением.
Она слегка откинулась назад, и несколько мгновений мы оба наблюдали, как твердые пики ее сосков терлись о мою грудь.
– О, Трэвис. Боже. Все. Я просто...
Я тоже. Я тоже.
Несмотря на медленный ритм, я почувствовал, как во мне нарастает оргазм, и сжал подлокотники кресла, отчаянно пытаясь не кончить раньше, чем это сделает она.
– Хейвен, – выдохнул я, и, как будто, услышав мое отчаяние в этом единственном произнесенном слове, она ускорилась, впиваясь ногтями в мою кожу.
Я провел руками по ее телу и, обхватив ее задницу, снял часть веса с ее бедер, которые, должно быть, уже болели. Подушечки моих пальцев прижались к коже вокруг того места, где мы были соединены. Она была скользкой, соки не только помогали мне без усилий входить и выходить из ее тела, но и стекали по ее бедрам. Осознание степени ее похоти вызвало головокружительный водоворот возбуждения, пронесшийся каскадом по моему телу, напрягая мышцы живота и посылая ударные волны к моему члену.
Я был потерян. Больше не контролировал себя...
Если я вообще когда-то контролировал себя с ней.
Я ничего не мог сделать, чтобы остановить нарастающее блаженство, у меня не было выбора, когда оно достигло вершины и сорвалось. Мои бедра дернулись, когда я кончил за несколько секунд до нее. Ее голова откинулась назад, и она издала тихий вскрик.
Хейвен упала вперед, ее гладкая кожа соприкоснулась с моей, после чего нас обоих затрясло. Наши сердца бились друг о друга, а ее дыхание обдавало холодом мою кожу. Я обнял ее и крепко прижал к себе, наши тела все еще были соединены. Мои губы прошлись вдоль линии ее волос, когда я пробормотал ее имя, целуя и успокаивая ее, потому что я чувствовал, что она нуждалась в этом каким-то образом. Мы оставались так в течение долгих минут, наши сердца замедлялись, а реальность нисходила.
– Аллилуйя, – прошептал я, поворачивая голову и целуя ее в висок. Я почувствовал, как ее улыбка коснулась моего горла.
И хотя я произнес это слово с некоторой долей легкомыслия, оно показалось мне уместным таким образом, что я не смог бы это точно описать. Было что-то почти... священное в том, что я только что пережил. Но в тот момент мой мозг был слишком затуманен удовольствием, чтобы слишком глубоко задумываться об этом или о чем-то еще.
– В самом деле, аллилуйя, – прошептала она в ответ.
***
Я натянул одеяло ей на плечо, и она прижалась ко мне.
– Мне нравится этот сексуальный пальчик, – сказал я, поднимая ее руку и целуя вышеупомянутый большой палец, обхватывая его губами и нежно посасывая.
Она тихонько засмеялась, и я улыбнулся, ненадолго прижавшись к ее губам, мое зрение на мгновение затуманилось, когда я вспомнил блаженство ее губ вокруг другой части моей анатомии. Но, несмотря на возбуждающую картину в моем сознании, мое тело было тяжелым от удовлетворения, и не думаю, что смог бы пошевелиться, даже если бы завыла сирена, предупреждающая о неминуемой опасности.
Я мог видеть распечатку новостей.
Они были сметены, прямо вместе с гостиницей «Желтая шпалера», парализованные от слишком большого количества умопомрачительного секса, – говорится в отчетах других гостей. Во всяком случае, так звучало перед тем, как остальные нырнули в штормовой погреб, чтобы спастись.
Я слегка повернул голову, мой взгляд упал на растение рядом с моей кроватью, то самое, с которым я разговаривал в первую ночь, когда приехал сюда. Что-то в воспоминании о той ночи вызвало у меня то, что я мог бы назвать только меланхолией. Я одновременно ненавидел и тосковал по тому времени. Надвигается буря. Я почувствовал это в воздухе, как металлический привкус приближающегося удара молнии.
– Как ты перенесешь расставание со своими растениями? – пробормотал я.
Как ты перенесешь расставание со мной?
Она тихо выдохнула.
– Счастливо. Я буду знать, что оставляю частичку себя, и что маленький уголок мира от этого становится лучше. – Она сделала паузу. – Может быть, ты будешь время от времени проверять тех, кто здесь... убеждаться, что у них все в порядке.
– Буду, – тихо сказал я.
Я лениво провел ее большим пальцем по своей нижней губе, не желая размышлять о том времени. Времени, когда ее больше не будет здесь.
– Ты оставила спасенные растения повсюду на своем пути, не так ли? Даже в том месте, откуда ты начинала.
Твой дом. Тот, который вызывает печаль в твоих глазах.
Она сделала паузу, которая, как показалось, длилась очень долго.
– Да, – наконец сказала она, как будто одно это слово потребовало от нее что-то придумать, а что именно, я никак не мог понять.
Часть меня хотела расспрашивать ее, пока она не откроется, а другая часть меня знала, что это была очень плохая идея. Тем ни менее я, казалось, не мог удержаться от желания узнать больше.
– Расскажи мне об этом. О твоем доме.
Снова пауза.
– Что тут рассказывать? Когда мы росли, у нас в квартире не было таких вещей, как растения. Как я уже говорила, у нас даже не всегда была еда. Моя мама... Она боролась с зависимостью. Она обещала остановиться... Но это никогда не происходило надолго. Немногие из ее обещаний когда-либо выполнялись.
– Черт. Мне жаль, Хейвен, – сказал я, проводя рукой по ее руке, желая утешить ее из-за чего-то, что давно прошло. – Мне не следовало спрашивать.
Но она пожала плечами. Внезапно она стала другой. Закрытой. Жесткой. И я пожалел, что мой вопрос привел к этому.
И снова я был в замешательстве. Часть меня хотела легкого поддразнивания. Но другая часть хотела прощупать ее – заставить ее поделиться со мной собой. Дать ей знать, что я справлюсь с этим.
Поднялось то отчаянное чувство, которое я всегда пытался контролировать, когда чувствовал страх или нужду.
– Все в порядке, – сказала она. – Сейчас я в порядке. Все в порядке.
Я пригладил локон, упавший ей на щеку, но он не подчинился мне, упорно возвращаясь туда, где только что был.
– Однажды она целый год не употребляла, – сказала Хейвен внезапно, почти задыхаясь. – Мужчины всегда приходили и уходили. Некоторые из них были приличными. Тот, с кем она была в тот год, – Джонни – научил меня играть в шашки. У него всегда был оранжевый тик-так с собой. Я все еще чувствую вкус тик-така, когда думаю о нем. В любом случае, я научилась не слишком привязываться ни к одному из них, потому что для меня это никогда хорошо не заканчивалось. – Она резко замолчала, по выражению ее лица пробежала легкая усмешка, ее рот скривился, как будто она попробовала то давнее со вкусом апельсина воспоминание о ком-то, кто был добр к ней, возможно, заставил ее почувствовать, что она что-то значит, а затем все равно ушел.
У меня сжалось горло.
Перестаньте нажимать. Она не останется. Тебе не пойдет на пользу, если ты раскроешь ее секреты.
Она слегка покачала головой, поворачиваясь ко мне.
– Извини. Не знаю, почему я это сказала. Можем мы немного перемотать назад? – она улыбнулась, хотя это было мимолетно.
Я колебался, снова разрываясь, но зная, что, по каким бы то ни было причинам, ей нужно было отвернуться от воспоминаний, которые она только что вызвала.
– Перемотать назад? – я наклонился вперед, целуя ее один раз в губы. – В какую часть? Я могу вспомнить несколько моментов, к которым я хотел бы вернуться с того мгновения, как ты постучала в мою дверь.
Она тихо рассмеялась, ее плечи расслабились, складка на лбу разгладилась. Я улыбнулся, многозначительно приподняв брови, и настроение снова улучшилось. А потом я перекатился на нее сверху, на мгновение придавив ее, пока она смеялась и притворялась, что задыхается. Я скатился с нее, ухмыляясь, и провел губами по ее животу, спускаясь ниже, пока ее смех переходил во вздохи, а затем превратился в стоны.
Глава 23
Трэвис
Мурлыканье Клавдии нарастало и затихало, пока я чесал ее под подбородком, ее тело ощущалось теплой, небольшой тяжестью в моих руках. Я плелся за Хейвен, и мое зрение стало туннельным, когда она приподнялась на цыпочки, чтобы полить растения на кухонном подоконнике, ее ягодицы выглянули из-под хлопковых шорт, которые были на ней.
Она повернулась, ее глаза слегка сузились, когда мой взгляд метнулся к ее лицу. Я ухмыльнулся, и она слегка покачала головой, притворно раздраженный взгляд исказил ее черты. Она выглядела сексуальной и растрепанной. Мы проснулись, как обычно, с восходом солнца, и, несмотря на то, что наш утренний ритуал доставил мне огромное удовольствие, я хотел отнести ее обратно в постель и погрузиться в нее. Оставшись в ней навсегда.
Это была удивительная, наполненная удовольствием неделя. Но и напряженная, поскольку один из моих офицеров выбыл со службы из-за сломанной ноги после того, как попытался выполнить какой-то трюк на гидроцикле, который с треском провалился, и оставил департамент без полицейского. Мне пришлось отработать несколько двойных смен, но я едва мог сосредоточиться на своей работе, так как стремился вернуться домой к Хейвен, даже если часы, которые мы проводили вместе, были слишком короткими.
– Эта кошка будет сильно горевать, когда ты покинешь гостиницу.
Я посмотрел вниз на блаженную мордочку Клавдии, почесывая ее макушку, когда она наклонилась ко мне, и я почувствовал легкий укол в груди.
Почему, я не был уверен. Мне ведь даже кошки не нравились.
– Ты ее винишь? – спросил я.
Хейвен издала тихий смешок, но он быстро угас, когда она наклонила лейку и полила другое растение. Я с минуту наблюдал за ее профилем. Она казалась... обеспокоенной этим утром. Или, может быть, просто погруженной в себя. Я заметил, что такое же настроение периодически появлялось с той ночи, когда она рассказала о злоупотреблении веществами своей матерью. Но каждое утро оно, казалось, исчезало. До сегодняшнего утра.
Я открыл рот, чтобы спросить ее, о чем она думает, когда тихий стук с передней части дома заставил нас обоих повернуть головы. Я нахмурился.
Кто мог быть здесь в такую рань?
Бетти еще даже не встала.
Я вышел в фойе и резко остановился, увидев блондинистую голову Фиби через верхнюю стеклянную часть широкой входной двери.
Что. За. Черт?
Я оглянулся и увидел Хейвен, стоящую позади меня с вопросительным выражением лица и лейкой в руке.
– Это Фиби, – сказал я.
Глаза Хейвен расширились.
– О.
Мгновение я смотрел на Хейвен. Я не был уверен, что сказать. Это было последнее, чего я ожидал. Честно говоря, я почти забыл о существовании Фиби. Не уверен, что это говорит обо мне что-то хорошее, но это было так.
У меня было это странное, внетелесное чувство, как будто столкнулись два мира, и мне было трудно ориентироваться.
– Ты должен впустить ее, – сказала Хейвен. Я не мог точно разобрать, что было в ее тоне, но мне показалось, что это было… смирение.
– Точно, – ответил я. – Я должен… впустить ее. – Она, очевидно, увидела меня, стоя там и смотря через стекло. Но мой взгляд оставался прикованным к Хейвен.
Хейвен подняла руку, махнув ей за спину.
– Я просто... пойду приму душ. Дам вам двоим... немного уединения.
Клавдия хлопнула по моей руке, той, которая перестала гладить ее и в настоящее время покоилась у нее на голове.
Я вздохнул.
Черт. Это было странно.
Но, возможно, это было необходимо.
– Спасибо.
Я сделал несколько шагов к входной двери, распахнув ее. Фиби стояла там в белых шортах и желтой майке, ее взгляд скользнул через мое плечо туда, где Хейвен развернулась и поспешила прочь.
– Привет, – тихо сказала Фиби, нервозность отразилась на ее лице.
– Привет, – сказал я рассеянно, оглядываясь назад, туда, где Хейвен только что исчезла, поднимаясь по лестнице. Я хотел последовать за ней. Хотел возобновить то мирное, беззаботное утро, которым мы наслаждались.
Когда я снова посмотрел на Фиби, ее взгляд был сфокусирован на лестнице, небольшая складка пролегла между ее идеально изогнутыми бровями. Она снова посмотрела на меня.
– Горничная встает рано... – заметила Фиби, нахмурившись еще сильнее. – И на ней почти ничего не надето.
Моя челюсть напряглась.
– Она не горничная. Она гостья, остановившаяся здесь.
Фиби на мгновение смутилась.
– О. – Она взглянула на кошку, ее взгляд остановился на обрубке лапы, черты лица исказились, когда она отстранилась.
Я осторожно опустил Клавдию на пол, проведя рукой по ее голове.
– Как ты узнала, что я здесь? – спросил я, выпрямляясь.
– Я... слышала.
Меня охватило раздражение.
Черт бы побрал этот маленький городок.
Фиби переступила с ноги на ногу.
– Мне было жаль услышать о твоем доме, – сказала она, отводя взгляд.
Правда?
Ей никогда не нравился этот дом. Она считала его слишком заурядным. И так оно и было, но, возможно, – для нее – я тоже был таким.
Может быть, именно поэтому тебе было нужно, чтобы она боготворила тебя.
Ой.
Я внезапно почувствовал замешательство и даже неловкость.
Фиби наблюдала за мной, и часть краски сошла с ее лица. Очевидно, ей было еще более неловко, чем мне.
– Я знаю, что ты рано встаешь, – сказала она, говоря быстро, как будто я мог выгнать ее в любой момент. – Я подумала, что смогу застать тебя перед работой. Я подумала... ну, я подумала, что будет лучше, если я просто стисну зубы и приеду, а не буду звонить. – Она издала неловкий смешок, который внезапно оборвался. Она не думала, что я отвечу на ее звонок. А ответил бы? Может, и нет. Она опустила взгляд, прикусила губу, выглядя необычно кроткой. Когда она взглянула вверх сквозь ресницы, ее глаза сияли. – Мы можем поговорить? – спросила она.
– Конечно. – Я провел ее в гостиную в передней части дома. Она села на диван, а я занял кресло напротив. Она пристально смотрела на меня несколько мгновений, и я заметил ее нервозность, но также увидел осторожную надежду.
– Это неловко, – тихо сказала она. – Но я... я знаю, что должна тебе все объяснить.
Я вздохнул.
Что тут было объяснять?
На самом деле мне не требовались объяснения. Сейчас, во всяком случае. Но я был готов выслушать ее, если ей нужно было это сказать. Я удержался от того, чтобы бросить взгляд в сторону дверного проема с видом на лестницу. Туда, куда я хотел броситься немедленно.
Фиби кивнула один раз, ее руки нервно двигались на коленях.
– В тот день... Я была пьяна. – Она покачала головой. – Я не использую это как оправдание. Но я была. И я встретила Истона, и, Боже, он заставил меня почувствовать себя обожаемой. Как будто я была единственной женщиной в мире. И это было как наркотик. Я сдалась и ненавижу себя за это. – Последние несколько слов затихли, растворившись в пустоте.
Ненавижу себя за это.
По какой-то причине ее заявление не принесло мне удовлетворения. Я откинулся на спинку кресла, рассматривая ее. Она была изголодавшейся. По человеку, который боготворил бы ее так же сильно, как она боготворила его. Это не делало ее действия правильными, но ведь к этому все и сводилось, не так ли? Я на мгновение заглянул ей за спину, подбирая слова.
– Послушай, я не в восторге от того, что произошло. И хотел бы, чтобы ты поговорила со мной вместо... ну...
– Я знаю, – сказала она, краска залила ее шею. – Я бы тоже хотела. Так сильно.
– Но правда в том, что нам никогда не было хорошо вместе. Ты, очевидно, тоже это чувствовала. – Потому что я не любил ее. Но я не собирался этого говорить, потому что у меня не было интереса причинять ей ненужную боль, даже несмотря на ее предательство. И я должен был нести свою собственную вину. Я остался с ней по причинам, которые были далеко не благородными. Я принял ее чувства к себе и отдал взамен немного своего сердца. В то время я этого не осознавал, но теперь я это ясно видел. Но были и другие причины, по которым наши отношения не сработали бы. – Полицейский из маленького городка, даже шеф полиции, никогда не сделает тебя счастливой в долгосрочной перспективе, Фиби.
Я увидел боль, промелькнувшую на ее лице. Возможно, у нее все еще были какие-то чувства ко мне, даже если она знала, что то, что я говорил, было правдой. Она вздохнула, пожала плечами, теребя нитку на подушке, которую переложила к себе на колени, – отвратительная попытка вышивания крестиком, которая гласила «Дом там, где самогон». Кто бы это ни вышил, он явно выпил больше, чем положено. Фиби подняла на меня умоляющий взгляд.
– Я думала, что может быть, ты когда-нибудь захочешь баллотироваться на какую-нибудь должность... возможно сенатор. – Ее глаза вернулись к нити, оставаясь там.
Я обдумал то, что она сказала, вспомнив, что Хейвен спрашивала об этом. В то время это, казалось, пришло из ниоткуда. Но, сидя здесь, я понял, что она заговорила об этом сразу после того, как упомянула, что пара человек в клубе обсуждали меня. Упоминали ли они также о стремлениях Фиби от моего имени? Это казалось логичным. Это и звучало как Фиби, планирующая то, что удовлетворяло ее потребности, но не делящаяся этим со мной.
Я вздохнул, проводя рукой по лицу.
– Ты никогда не спрашивала меня, хочу ли я этого.
Она прикусила губу.
– Я просто думала... Что в конце концов смогу тебя убедить.
Боже.
Это была бы целая жизнь манипулирования мной, наполненная тем же чувством, которое я всегда испытывал находясь под контролем своей матери. Я позволил бы ей продолжать это делать, потому что к тому моменту это вошло бы в привычку. Но сейчас я больше не хочу, чтобы мной манипулировали. Я хочу, чтобы меня спросили, чего я хочу от своей жизни.
Так, как поступила Хейвен.
И я хочу, чтобы меня выслушали и поддержали в осуществлении этих мечтаний.
И я хочу сделать то же самое для кого-то другого.
Но это никогда не была бы Фиби. И глубоко внутри я чувствовал это. Я не видел будущего с нами. Правда заключалась в том, что я даже никогда по-настоящему не знал ее, потому что не хотел.
Я наклонился вперед, поставив локти на колени.
– Ты бы меня не убедила. Так что ты не была бы счастлива. Или, если бы ты это сделала, я не был бы счастлив, и все рухнуло бы. – Я слегка улыбнулся ей. – Забавным образом ты спасла нас обоих от адских страданий.
Она выдохнула с улыбкой, но боль все еще была в ее глазах.
– Есть ли какой-нибудь шанс, что ты и я...
– Нет. – Я сделал паузу. – Но я желаю тебе счастья. Серьезно.
Слезы навернулись на ее глаза, и она кивнула, одарив меня легкой грустной улыбкой.
– Спасибо тебе, Трэвис. Я тоже желаю тебе счастья. И надеюсь... может быть, когда-нибудь ты сможешь простить меня.
Я наклонил голову, осознавая правду.
– Я уже сделал это, Фиби. И ты должна простить себя. Учись на своих ошибках, а я буду учиться на своих.
Она кивнула, мягкая улыбка тронула ее губы. Она на мгновение заколебалась, но сказать было больше нечего, и мы оба это знали.
Я встал, и она тоже. Мы оба посмотрели в сторону дверного проема, где появилась половина кошачьей морды, единственный глаз сузился, наблюдая за Фиби с холодной злобой. Фиби отпрянула, пятясь к другой двери, которая вела в фойе.
