Текст книги "Никто не знает"

Автор книги: Мэри Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

Касси покончила с рутиной обычных утренних дел, села за руль своего «форда-эксплорера» и, миновав пост охраны, открыла ворота щелчком пульта. По пути на бульвар Бискейн она заехала на заправку фирмы «Тексако», при которой имелся небольшой бакалейный магазинчик. Часы работы и ассортимент превращали его в истинного друга работающей женщины. Здесь можно было купить молоко, сок, хлеб, готовые и замороженные продукты, даже выбор вин был вполне приличным. Касси не хотелось вспоминать, сколько раз по пути домой после длиннейшего трудового дня она заезжала сюда купить бутылочку мерло от Кенделл-Джексон, зная, что в ее компании она будет коротать остаток вечера.

Когда Касси вставляла наконечник шланга в бак, ей стало больно при мысли о том, почему ее выбор пал на этот подержанный автомобиль. По приезде в Майами она купила эту золотистую вместительную машину, потому что ее устроила невысокая цена и возможность свободно разместить в ней разное снаряжение. Касси говорила себе, что впереди у нее много увлекательных перспектив, например подводное плавание, парусный спорт, игра в гольф, поездки по выходным на острова Флорида-Кис. Казалось, что все это достаточно заманчиво, чтобы привлечь Ханну в гости. Но радужные планы остались в мечтах, Ханна наотрез отказалась приезжать, а куда-либо выбираться одной у Касси не было ни малейшего желания.

– Я возьму лотерейный билет, Мануэль, – сказала она, расплачиваясь за бензин.

– Вы везучая, сеньора, да? – улыбнулся кассир, подавая ей билет.

– Да, Мануэль, везучая, везет, ты даже представить себе не можешь, как мне везет, – она, как могла, постаралась скрыть иронию.

Офис компании находился в пяти милях к югу от квартиры Касси. Сначала на своем пути она миновала местный клуб, несколько церквей и пару-другую торговых центров, но дальше дорогу никак нельзя было назвать приятной: ехать приходилось мимо мотелей самого неприглядного и сомнительного вида. Конечно же и в Вашингтоне имелись местечки подобного рода, а может быть, и еще почище. Касси не обманывалась на этот счет. Но там ей не приходилось изо дня в день утром и вечером ездить через такие районы. Жизнь ее круто изменилась после трагических событий, к которым она волей судьбы оказалась причастной.

Касси спрашивала себя, каково было жить Памеле Линч. Жизнь любого директора ФБР проходила словно под увеличительным стеклом, а уж внимание к первой женщине на этом посту было еще более пристальным. Положение обязывало Памелу Линч изо дня в день должным образом выполнять свою работу. Самоубийство дочери было трагедией, но по-настоящему затрагивало только ее семью и друзей. Пресса не стала бы делать ей никаких поблажек, если бы она допустила промах. Ей приходилось держать себя в руках и соответствовать должности, а разбитое сердце в расчет не принималось. Касси находила много сходства между собой и облеченной властью женщиной, которая подала на нее в суд, хотя и понимала, что ее положение ни в какое сравнение не идет с трагедией Памелы.

Она сознавала, что до конца жизни будет сожалеть о смерти Мэгги Линч и своей причастности к этому событию. Конечно, можно попытаться найти оправдание своему поступку, цепляясь за мысль о профессиональных обязанностях: общественность имела право узнать, что директор ФБР стремилась силами этой службы отыскать негодяя, напавшего на ее дочь. Но молодая девушка не смогла вынести известия, что ее секрет стал всеобщим достоянием. Жизнь для нее больше ничего не значила. И предал этот секрет гласности не кто иной, как Касси.

О, как жалела Касси, что невозможно ничего изменить.

Судебный процесс сильно тревожил Касси, но в глубине души она считала, что иск ей предъявлен заслуженно. Случись вдруг обратное, и Линч словом и делом оказалась бы причастна к смерти Ханны, наказание судом побледнело бы перед той расправой, которую была бы способна учинить над ней Касси своими собственными руками.

Из задумчивости ее вывел голос директора, прозвучавший из динамика «Эксплорера»: «В Мексиканском заливе быстро набирает силу тропический шторм. Ему дано название „Жизель“. Сила ветра составляет семьдесят миль в час».

У Касси упало сердце.

Глава 7

Из своих ранних утренних прогулок по пляжу Этта Чеймберс чаще всего возвращалась с полным пакетом раковин всевозможных видов и форм. Иногда ей случалось находить плоского морского ежа или звезду. Они были еще живы, и Этта отправляла их обратно в океан. Но в этот день она вернулась с почти пустым мешком. Ей пришлось прервать вошедшую в привычку утреннюю поисковую экспедицию из-за суматохи на берегу.

– Чарлз! Чарлз! – взволнованно звала Этта мужа. – Чарлз, где ты?

– Я здесь, Этта, где и всегда бываю по утрам, когда ты возвращаешься с пляжа.

Этта пошла на голос и увидела мужа на крытой веранде в шезлонге и с газетой в руках.

– Чарлз, ты представить себе не можешь, что произошло! – вскричала она и, не давая мужу раскрыть рта, затараторила: – На пляже нашли руку женщины. Помнишь мальчика, которого мы постоянно видим с металлоискателем. Так вот, он эту руку и нашел!

Чарлз закрыл и положил на колени «Сарасота геральд трибюн», и ему немедленно было доложено все о мальчике, водорослях и полиции. К немалому удивлению Чарлза, Этта очень ярко описывала руку. Обычно очень брезгливая, жена, должно быть, находилась на этот раз в первых рядах, потому что рассказ ее изобиловал деталями, разглядеть которые она могла, только решившись подойти достаточно близко.

– Рука сильно раздулась, и на некоторых пальцах не было кончиков, – с азартом описывала ужасную находку Этта, глядя на мужа расширенными от волнения глазами. – Хотя рука и распухшая, мне кажется, у нее была тонкая кость. Я догадалась, что рука женская по остаткам красного лака на ногтях. А еще у нее на ногте мизинца нарисована черным сеточка паутины. Мне кажется, Чарлз, она была одной из любительниц приключений.

Этта завершила свой рассказ и зябко потерла открытые плечи: нервный озноб давал о себе знать, хотя на веранде становилось все жарче с каждой минутой.

– А как по-твоему, Чарлз, здесь часто такое случается? Мы перебрались сюда с севера, чтобы быть подальше от подобных историй.

– Этта, за тот год, что мы с тобой здесь прожили, это происшествие самое заметное и волнующее.

– Волнующее? Что ты такое говоришь? Это же самый настоящий ужас и кошмар.

– Ну хорошо, назовем этот случай ужасным, – пожимая плечами, примирительно заметил он, – но я убежден, что такое здесь редкость. Кроме того, я бы не стал утверждать, что наш переезд в эти края непосредственно связан с желанием держаться подальше от происшествий такого рода. Нельзя сказать, что на прежнем месте в Виргинии дела обстояли так уж плохо. Мы приехали сюда, потому что нам хотелось избавиться от холода и серости зимних дней, к тому же дети разъехались, и больше не было смысла оставаться в таком большом доме. Здесь нам не приходится сгребать листву, убирать снег и очищать машину от наледи.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – протестующе отмахнулась от мужа Этта. – Мне нравится считать этот островок маленьким земным раем. – Она бросила взгляд на зеленые просторы бухты, переходящей в залив. – Мне совершенно не хочется, чтобы уют и мир этого славного уголка портила грязь преступления. Мы всю жизнь усердно трудились, и теперь мне хочется спокойно наслаждаться жизнью, а не тревожиться из-за совершенного убийства и кем-то отрубленной руки.

– А почему вдруг убийство? – засомневался Чарлз. – Может быть, произошел несчастный случай, или бедняжка свела счеты с жизнью.

Этта задумалась над высказанными мужем вариантами, но они недолго занимали ее внимание.

– Который час? – отвлекаясь от раздумий, вдруг поинтересовалась она.

– Почти девять, – бросил взгляд на золотые часы Чарлз.

– Ах, мне пора в душ, – заторопилась Этта, на время забывая о находке на пляже.

Она спешила в усадьбу Ринглинг. Там она сможет поделиться впечатлениями с другими добровольными помощниками, которые составляли штат художественного музея, музея цирка и бывшей зимней резиденции Джона и Мейбл Ринглингов. Как только они переехали в эти места, Этта поспешила влиться в ряды общественников. На добровольных началах она работала в сувенирном магазине или в кассе, а также посещала специальные занятия и не могла дождаться, когда станет добровольным гидом и получит право сопровождать туристов и отвечать на вопросы об истории семейства Ринглинг – создателей цирка – и о Джоне Ринглинге, навсегда связавшем цирк с Сарасотой.

– Чарлз, не забудь заехать за мной в одиннадцать сорок к доктору Льюису.

– Не беспокойся, я там буду.

Этта ушла в дом к себе наверх, а Чарлз не спеша поднялся с шезлонга и отправился в кухню. Там он достал из холодильника апельсиновый сок и налил в высокий стакан.

– А, – произнес он довольно, обращаясь к самому себе, – на Сарасоте даже простой апельсиновый сок вкуснее, так же как фрукты, овощи и курятина.

Покачивая головой в такт своим мыслям, он вернулся в гостиную и включил телевизор. Чарлз не переставал удивляться, как много стал думать о качестве еды. Четыре десятка лет он проработал подрядчиком, и все эти годы его мало интересовало, что подает ему на ужин Этта. Для него было важно, чтобы к его приходу ужин был готов. Теперь же он не только расстался с безразличием к еде, стал сам заниматься закупкой продуктов и большей частью он же и готовил еду.

Чарлз не мог не признать, что на новом месте Этта больше жила своими интересами. Она не только работала на добровольных началах в центре Ринглинг, но вступила в члены клуба книголюбов и садоводов-любителей. У нее появились друзья, и Чарлз чувствовал, что при желании Этта могла бы эти дружеские отношения развивать. Он слышал, как она много раз отвечала отказом, когда ей звонили новые приятели и приглашали вместе пообедать. В ответ на его вопрос, почему она отказывается, Этта чмокнула его в щеку и объяснила, что переехала во Флориду с мужем, чтобы жить там вместе с ним. И ей хочется проводить время с ним, но она знала, что постоянно находиться рядом они не могут. Они довели бы друг друга до сумасшествия.

Усаживаясь в просторное кресло напротив телевизора у противоположной стены, Чарлз сказал себе, что неплохо бы и ему подыскать себе занятие за пределами дома. Но чем ему себя заинтересовать? В гольф он никогда не играл, и положа руку на сердце, он не испытывал особого желания знакомиться с игрой сейчас. А не остановиться ли ему на рыбалке? Надо подойти к старику-рыбаку, что проводит все время на берегу. Может быть, он не откажется поделиться своими знаниями и умением.

Внимание его привлек метеоролог, выступающий в выпуске новостей. Он говорил о тропическом циклоне в Мексиканском заливе и объяснял систему градации силы ветра.

– Ветры со скоростью до тридцати восьми миль в час характеризуются как «тропическая депрессия» (циклон), если ветры достигают скорости тридцать девять миль в час, это «тропический шторм». А когда скорость ветра возрастает до семидесяти четырех миль в час и более и сохраняется на этом уровне, тогда мы имеем дело с ураганом. Просим жителей прибрежной зоны бухты Сарасота слушать наши сообщения о развитии урагана «Жизель».

Глава 8

Касси въехала на подземную стоянку под пятнадцатиэтажным зданием банка, в котором в Майами располагался филиал «Вестей», или то, что от этого филиала осталось. Коротко поздоровавшись со служащим, она поставила машину на отведенное место, рядом с тем, что было помечено «EL JEFE» – «для босса». Но после серии прошедших незадолго до этого сокращений позиция главы филиала перестала быть ведущей. Место босса унаследовал продюсер Лерой Барри. Его место парковки пустовало.

Как всегда, у лифта ее ожидала кипа газет. Касси захватила их с собой: «Майами геральд», «Нью-Йорк таймс», «США сегодня» и «Вашингтон пост». Каждое утро Касси неизменно испытывала потрясение, когда взгляд ее наталкивался на выходные данные газеты, издававшейся в городе, когда-то бывшем для нее родным. Касси заставила себя пролистать страницы «Пост». Она читала о людях, хорошо ей известных, с которыми она была на «ты». В прежние времена они всегда откликались на ее звонки, а теперь не желали ее знать. Еще не так давно Касси обладала властью и влиянием в вашингтонских кругах. Но сейчас все это осталось в прошлом, и уделом стало бессилие, а там, где выше всего ценится власть и доступ в эфир, слабых не признают. Даже те, кто с сочувствием относился к ее положению, в общении с ней испытывали неловкость, и это не было для нее секретом. От нее отвернулись, как от прокаженной.

Все могло быть совсем иначе, если бы она больше времени посвящала семье. Любовь мужа и дочери поддерживала бы ее и теперь, в эту трудную минуту, и прибавляла бы сил. Но Ханне и Джиму доставались лишь крохи ее внимания, работа была на первом месте. Водоворот дел легко засасывал, сфера телевещания пьянила и привязывала к себе как наркотик. Тяжкий сам по себе разрыв с привычной средой становился без поддержки семьи тяжелее во сто крат.

Елена Грегори постаралась представить назначение в Майами как положительный момент, когда сообщила, что перевод Касси из вашингтонского бюро новостей был ее решением как главы компании, хотя направлялась Касси не в Нью-Йорк, как планировалось ранее. Но обе они прекрасно понимали, что́ представляла собой правда. Пост корреспондента в Майами был прекрасным местом для начала карьеры. Но у Касси были серьезные основания считать, что она-то движется к закату своей карьеры. Памела Линч предъявила иск «Вестям», и Касси в том числе, в размере 100 миллионов долларов. Пока шло судебное разбирательство, «Вести» были связаны с Касси. Но она подозревала, что после завершения дела эта связь прервется, и компания, в которой она проработала большую часть своей трудовой жизни, постарается от нее избавиться.

Касси вышла из лифта на одиннадцатом этаже и пошла по наружной галерее, размышляя о том, как быстро все в жизни меняется. Полгода назад должность в программе «Песочные часы» была вполне реальной перспективой. Тогда ее агент горел желанием продолжить переговоры по контракту, а теперь он даже не отвечал на ее звонки.

Касси набрала код, и замок со звоном открылся. Она вошла в темное унылое помещение. В рассчитанной на большой штат конторе работало считаное количество сотрудников. Ввиду общего сокращения деятельности корпоративные акции «Вестей» были в цене. Касси знала об этом, потому что начала вдруг этим интересоваться. В процессе развода накопленные ей за долгие годы акции ждала неизвестность. Ее кабинет находился сбоку от отдела новостей, где жизнь больше не била ключом. Она вошла к себе, беглым взглядом прошлась по газетам, прослушала голосовую почту, просмотрела почту электронную. Затем она нашла в компьютере краткое изложение «Вечерних известий». У Касси перехватило дыхание, когда она прочитала, что Валерия Делейни была назначена вести репортаж из Министерства юстиции. Молодая и честолюбивая Валерия рвалась к должности специального корреспондента рубрики «Закон и порядок». Это место после отъезда Касси официально оставалось незанятым.

Касси набрала комбинацию цифр на телефоне и приготовилась к дальнейшим унижениям. Ей приходилось звонить в «Аквариум» – деловой центр «Вестей» в Нью-Йорке, предлагать сюжеты и ждать, заинтересуют ли их ее предложения.

– Буллок, – коротко сказала трубка.

– Рейндж, это Касси Шеридан. – Она не могла объяснить, почему нервничает как ребенок, когда говорить приходится с исполнительным продюсером.

– А, Касси. Ну что у вас?

Она знала, что он задает этот вопрос для проформы, но ни ей, ни ему не хотелось это признавать. Со времени приезда Касси в Майами почти все предложенные ею идеи решительно отвергались. Причины всякий раз выдвигались разные, но она хорошо понимала основу отказа: ее не хотели выпускать в эфир. Исключение составляли те незавидные сюжеты, по которым никто другой работать не хотел. О ней вспоминали, когда требовалось подготовить репортаж о чудовищных стихийных бедствиях.

– Рейндж, в утреннем выпуске «Геральда» есть материал о расследовании ФБР в рамках программы борьбы с организованной преступностью и сбытом наркотиков. Они занимаются выяснением каналов распространения наркотиков здесь, в Майами. Я подумала, что мне, может быть, стоит позвонить и узнать, какой материал можно подыскать по этой теме.

В трубке воцарилось молчание.

– Рейндж?

– Мне кажется, Касси, будет лучше, если этим сюжетом займется Валерия. Позвони ей и попроси ее проконсультироваться насчет этого материала в ФБР.

Боже! Она получила свою порцию унижения сполна. Касси в сердцах стиснула в руке карандаш.

Но у Рейнджа для нее было припасено еще кое-что.

– Касси, как обстоят дела с бурей в заливе? По всему видно, нам пора выходить на исходные позиции.

Она старалась избегать этой темы, надеясь, что необходимость в задании отпадет, если она не станет упоминать о нем. Ей и думать не хотелось, что ураган разразится. Она хотела в выходные встретиться с Ханной. Касси убеждала себя, что ей всего тридцать девять, а Ханне только тринадцать, и есть еще время наладить отношения. Но в Майами, как и до этого в Вашингтоне, работа диктовала свои условия.

Глава 9

Прибытие команды телевизионщиков усилило ажиотаж на пляже. Обливаясь потом, тащился по песку за своим репортером оператор отдела хроники местной телекомпании WSBC Брайан Меллер. Им не удалось отыскать мальчика, нашедшего руку, но они записали интервью с помощником шерифа и мнения людей из толпы.

– Мне кажется, это акула, – предположила одна из женщин.

– Отвратное начало дня, – признался приехавший в отпуск житель Нью-Йорка.

И Брайан мысленно полностью с ним согласился. Начало на самом деле было дрянное и предвещало день долгий и тяжелый. Когда они достаточно здесь поснимают, им надо будет поторапливаться в телецентр и готовить репортаж к полудню. Потом начальство может вдруг осенить, что будет лучше дать материал в шестичасовых новостях. В результате им придется наспех перекусить и вернуться на пляж за дополнениями к сюжету. Затем они примчатся на студию, чтобы смонтировать материал и вставить в программу. Но на этом рабочий день не закончится. Вечером Брайану предстояло вести съемку на благотворительном собрании в особняке Ринглинг, где ожидалось выступление группы «Соседские парни». Он должен был запечатлеть всю светскую публику, прибывшую на коктейль. Если удастся вернуться домой к полуночи, можно будет считать, что ему повезло.

– Они мало мне платят, – буркнул, тяжело дыша, Брайан, когда репортер указал на группу следователей канцелярии шерифа, которых надо было снять. Они шли по берегу от волнолома.

Брайан поднял на плечо камеру, навел ее на должностных лиц и заснял несколько кадров с акцентом на чемоданчик, который нес один из следователей. В него была упакована найденная рука. Гадость. Он снова подумал о том, что компания определенно мало платила за съемку сюжетов, которые ему приходилось делать через силу. И конечно же, он получал никак не достаточно, работая по двенадцать, а то и тринадцать часов в день, что случалось нередко. А в период сезонного анализа популярности телепрограмм от него за те же деньги ждут участия в рекламной кампании. Но эта работа придавала ему респектабельности. Брайану нравилось говорить, что он работает в системе информации, хотя большая часть его доходов поступала из другого источника.

Для знакомых вне редакции ярко-красный спортивный автомобиль, на котором разъезжал Брайан, свидетельствовал о том, что дела у него идут очень неплохо, а вот коллеги пребывали в недоумении. Все приблизительно имели представление о заработках друг друга, и Брайан Меллер никак не мог позволить себе купить «Корвет» и арендовать первоклассный дом на жалованье, что платила ему телекомпания. Никто не догадывался, что настоящие деньги шли Брайану от Уэбба Морелла. Уэбб платил щедро, и работа Брайану нравилась, но к занятию монтажом фильмов для взрослых многие отнеслись бы с явным неодобрением. Порно, экзотика, развлечения для взрослых – название сути не меняло. Стоило заикнуться о работе над секс-видео, и репутация извращенца была обеспечена. Хотя не исключено, что немалая часть ярых моралистов тайком посматривает порнофильмы. Уэбб не уставал повторять, что порнобизнес в Соединенных Штатах затмевает по доходности профессиональный бейсбол, баскетбол и футбол вместе взятые. Такие фильмы смотрит масса народа, только признаваться в этом никому не хочется.

– Эй, Брайан, мне кажется, это он! – Репортер указал на худенького парнишку, шедшего от дороги к волнолому в сопровождении седовласого, но еще крепкого на вид старика с завидными усами. На спутнике мальчика была рубаха с длинными рукавами, брюки и шляпа с полями, какую обычно носят рыбаки. Когда мальчик со своим спутником остановились у волнолома, Брайан снял дальним планом паренька, подкрепляющего свои слова жестами. Тот рассказывал старику, как все произошло.

Репортер подошел к мальчику:

– Это ты нашел руку?

Винсент кивнул.

– Ты не против ответить на несколько вопросов?

– А вы кто такие, на кого работаете? – вмешался старик.

Брайан с трудом сдержал улыбку, глядя, как репортер от такого вопроса на мгновение лишился дара речи. Ему нравилось считать, что в Сарасоте все, как один, должны были видеть его по телевизору и непременно узнавать. «Так тебе и надо, приятель», – не без злорадства подумал Брайан.

– Мы работаем для «Санкоуст ньюз». Я – Тони Уитком. Мы готовим сюжет для выпуска дневных новостей. И вечером, я уверен, этот репортаж тоже будет в эфире.

Рыбак смотрел на телевизионщиков без большого доверия, но мальчик загорелся от заманчивой возможности.

– Ладно тебе, Гидеон, меня же покажут по телевизору!

– Тебе не мешало бы сначала с матерью посоветоваться, – заметил старик.

Мальчик заколебался и посмотрел на Уиткома.

– Нам сейчас надо вернуться в студию, – бросив взгляд на часы, сказал репортер, – так что времени у нас в обрез. Давай договоримся так: я оставлю тебе свою визитную карточку, а ты позвонишь мне и скажешь, не против ли твоя мама, чтобы тебя показали по телевидению?

Гидеон пожал плечами, а Винсент с азартом начал рассказывать свою историю перед объективом камеры. О перстне он и словом не обмолвился.