Текст книги "Мое карательное право (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

– По-моему, за мной следят, – изрекла Полли, поудобнее устраиваясь на моем плече.

– Опиши, – я поправил подушку под головой.

Натянув на обнаженную грудь одеяло, словно пряча нас еще глубже в сугроб, который напоминала ее белоснежная спальня, Полина описала следивших за ней двух мужчин. Их портрет, к слову, весьма точный, меня не удивил.

– Это мои люди.

– Твои люди за мной следят? – изумилась она. – Зачем?

Ну очевидно же.

– Чтобы за тобой не следили не мои люди, – я пропустил между пальцев ее короткую черную прядь.

– То есть заботишься обо мне? – Полли приподнялась с моего плеча.

Одеяло поползло вниз, вновь обнажая грудь, которая прижималась ко мне всю ночь.

– Конечно, – ответил я, любуясь видом.

В следующий миг Полина легко вскочила с кровати. Босые ноги бодро протопали по пушистому белоснежному ковру к белоснежному туалетному столику. Распахнув ящик, она что-то оттуда вытащила и, крепко сжав ладонь, повернулась ко мне.

– Я же обещала подарок… – кокетливо протянула она.

Вернувшись в кровать, Полли уселась рядом со мной верхом на одеяло и распахнула ладонь, в которой лежала серебряная брошь в виде камеи с изящным женским профилем. Ее профилем, точеным как у античных статуй, которым она сейчас повернулась ко мне, видимо, чтобы я оценил тонкость работы.

– Чтобы я была всегда с тобой, – довольно добавила она.

На несколько секунд спальня погрузилась в тишину. Глаза Полины замерли на мне, томно поблескивая. Черные волосы чуть растрепаны, красные губы приоткрыты, будто с них вот-вот сорвутся какие-то очень важные слова. Сама собой вспомнилась ее последняя роль в довольно посредственной мелодраме, где она смотрела с экрана точно так же, признаваясь герою в чувствах. Только не говори сейчас, что ты меня любишь. За последние дни я пересмотрел свои взгляды на любовь.

– А на что ты готова ради меня? – спросил я, вертя камею в руке.

– Что за странный вопрос, – Полли слегка нахмурилась. – Это тест какой-то?

– Да просто ответь.

– Ну съемку перенесу, если надо…

А вот когда я был в больнице, ты ее не перенесла. Интересно, а для моих похорон ты бы ее перенесла? Вряд ли – там бы мне уже точно было не надо. Застежка броши распахнулась в руке, и иголка царапнула ладонь. Да и портрет на камее был твой, а не мой – чтобы я о тебе не забывал, чтобы я о тебе думал. Я о тебе, а не ты обо мне.

– А я ради вас убью, хозяин, – неожиданно выдала Крис в моей голове.

Да ты и так убьешь. Не только ради меня.

– Кстати, – пальчики Полли игриво побежали по моей груди, – ужин вчера сорвался… Что насчет сегодня?

– Увы, не могу, – я отложил брошь на белоснежную тумбочку. – Вечером появились дела.

– На Офицерской ассамблее? – прищурилась она. – Там сегодня весь свет… Может, спутница на вечер нужна?

– Я туда не развлекаться.

– Ну да, – со скепсисом бросила Полина, – кто ездит на бал развлекаться? Музыка, танцы – какие развлечения…

– О да, конечно, а я просто обожаю танцевать, – не удержался я.

– Если хотите, господин, – услужливо произнесла Вэл в моей голове, – я могу отрезать ей язык…

А твое сочувствие может не включать элементы кровавой расправы?

– Ну не развлекаться так не развлекаться… – миролюбиво изрекла Полли, встретив мой взгляд. – Даже лучше. У меня все равно вечером съемка… Завтракать будешь?

“Новость не проверенная, но горячая!..

Поговаривают, к молодому Воронцову вернулась магия. А мы все знаем, что такое родовая магия Воронцовых… Недаром ее боятся даже демоны.

Пока что князь все тщательно скрывает, привычно отыгрывает роль калеки и не дает комментариев, но если это правда… Тем, кто покушается на его жизнь, пора составлять завещание…”

Недавний пост в канале “Имперские тайны” вызвал невольный смешок. В этот раз вместо яда госпожа Сафо напустила пыли – столько громких слов и никакой конкретики, как у любой заказной статьи. Но публике, судя по всему, понравилось. Под постом без остановок шли горячие споры про возможность такого чудесного возвращения магии. Особенно тяжело приходилось тем, кто уже давно поставили на мне крест. Однако чем больше об этом говорят, тем больше в это поверят.

– Чему улыбаешься? – спросила бабушка, сидящая со своим личным помощником на противоположном сидении лимузина.

– Чувствую, сегодня будет весело, – отозвался я, убирая смартфон в карман.

– Расслабляться не стоит, – серьезно заметил Петр Алексеевич.

– Мы на территории врага, – кивнула княгиня, глядя, как тяжелые железные ворота распахнулись, чтобы пропустить нас внутрь.

Впереди замаячили серые каменные стены Оружейного дворца. Хотя по сложности доступа местечко больше напоминало бастион, чем дворец. На пропускном пункте дотошно проверяли документы. И снаружи, и внутри расхаживали солдаты, охраняя чуть ли не каждый угол и поворот. Да и само здание с огромным позолоченным гербом вооруженных сил на фасаде и развевающимся над входом флагом империи смотрелось грозно.

Когда-то это был обычный особняк в центре столицы. Однако два века назад его пожаловали одному генералу за громкую победу, а после смерти бездетного хозяина здание и вовсе перешло к вооруженным силам империи. С тех пор тут что-то вроде их закрытого клуба. В этих прочных серых стенах регулярно собиралась верхушка армии, проводились личные встречи и торжественные мероприятия для своих. А вот мы своими не были.

Да, здесь мы на вражеской территории. В основном именно эта часть высшей аристократии – военная элита – интриговала против меня четыре года назад, когда решалась судьба помолвки. Именно их крайне беспокоило, что Воронцовы сблизятся с императорском родом еще больше.

– Интересно, – спросил я, провожая глазами мелькающих за окном солдат, – император уже здесь?

– Думаю, да, – отозвалась бабушка. – Сюда он предпочитает не опаздывать.

Лимузин остановился неподалеку от входа. Окна дворца ярко горели, из здания доносилась музыка. Нарядные гости чинно поднимались по крыльцу. Дамы в вечерних платьях, однако большинство мужчин не в смокингах, как я или Петр Алексеевич, а в форменных мундирах с эполетами и медалями, которые как бы намекали, кто тут хозяева и для чего все собрались. Сегодня здесь проводилась Офицерская ассамблея в честь десятилетия Богемской кампании – юбилейное событие, которое начнется с торжественного награждения отличившихся, а закончится традиционным балом. Так сказать, спектакль в двух актах, на который заявился весь свет.

Однако ни ковровой дорожки, ни вспышек камер у входа не было – журналисты присутствовали только в зале и по приглашению. Остальных даже к воротам не подпускали. Тут царили свои порядки – прямо-таки казарменные.

– Хранительницы с тобой? – вдруг спросила княгиня.

– Всегда со мной, – отозвался я.

Порой даже тогда, когда мне бы хотелось остаться без них. Сейчас обе послушно сидели в своем подпространстве, наблюдая за происходящим и на удивление еще ничего не комментируя. В голове, которая последнее время аж звенела от их голосов, было приятно тихо – чувство казалось почти забытым.

Подав руку, я помог бабушке выбраться из лимузина. В сопровождении Петра Алексеевича она направилась к крыльцу. Я же, сославшись на срочный звонок, пока остался на улице. Гудки звучали очень долго, успев порядком надоесть. Наконец по ту сторону послышался пыхтящий голос, будто собеседник мчался по лестнице.

– Ты уже внутри? – спросил я.

– Нет еще, еду! – выдохнул Потоцкий Роман. – Тут пробка жуткая!

Договорившись, что он позвонит, как доберется, я убрал смартфон обратно в карман. Стоило сделать шаг к крыльцу, как откуда-то сбоку донесся знакомый женский голос, правда, звучавший сейчас не насмешливо, а возмущенно.

– Что значит – не пустите? У меня приглашение!

– Без удостоверения журналиста, – пробасил мужской голос в ответ, – ваше приглашение не действует…

Я повернулся, и в глаза мигом бросились ярко-красная челка и такого же цвета локоны, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Саломея Сафо в узком черном платье не самой приличной длины с возмущением размахивала какими-то бумажками перед лицами двух охранников дворца.

– Но у меня есть удостоверение журналиста! – с нажимом произнесла она.

– Просроченное, – сурово заметил второй охранник.

– Пожалуйста, – вновь забасил первый, – покиньте территорию, иначе мы будем вынуждены прибегнуть к силе…

– Вы посмеете выбросить беззащитную девушку за ворота? – наигранно изумилась блогерша.

Красные волосы в свете закатных лучей напоминали пламя, которое совсем не казалось беззащитным. Усмехнувшись, я подошел к спорящей троице.

– Девушка со мной, – и предложил руку, которую она мгновенно приняла.

Охранники медленно перевели глаза с нее на меня, словно спрашивая: ну вот какого я лезу?

– Конечно, Ваше Сиятельство, – вежливо поклонились они. – Приятного вечера…

Развернувшись, мы с госпожой Сафо неспешно направились к крыльцу.

– Благодарю, – коротко произнесла она, заталкивая бумажки в золотистый клатч.

Я молча кивнул. Пару мгновений взгляд ее подведенных чернотой глаз пытливо гулял по мне.

– А что же вы сегодня без своей очаровательной модели? Ее Высочеству в прошлый раз не понравилось?

– Не заставляйте меня жалеть, – отозвался я, поднимаясь по ступеням, – что я вас сюда провел.

– Мои губы на замке, – она выразительно провела около рта рукой, словно закрывая его на молнию.

Хватило ее секунд на тридцать.

– Танцевать, полагаю, – снова заговорила она, едва мы зашли в здание, – вы не будете… – взгляд косо скользнул по моей трости.

– Если хотите, хозяин, – любезно подала голос Крис в моей голове, – я могу ее легонько покалечить…

Смотрю, кому-то стало скучно.

– Полагаю, – я кивнул на вместительный клатч блогерши, где помимо смартфона лежал еще и блокнот, – вы тоже здесь не для танцев.

– Вы очень проницательны, князь, – прищурилась она. – Хотите, расскажу один слух?..

Говоря, мы добрались до узкой боковой галереи с мраморными бюстами героев войн вдоль стен и остановились у одного из окон с видом на сад.

– А он правдив?

– Вам решать, – таинственно протянула Саломея. – Поговаривают, есть одна неформальная группка, у которой имеются деньги, сила и власть. Достаточные, чтобы получить еще большую власть. Случись что – не факт, что они будут верными императору…

Она замолчала, прислушиваясь к раздавшимся за углом шагам. Беззаботно щебеча, оттуда вынырнула компания наряженных девушек и, с любопытством косясь на нас, поспешила к приемному залу, где состоится торжество.

– Так что, князь, – тихо продолжила Сафо, провожая их глазами, – быть может, вы просто костяшка домино в большой партии. Упадете вы – упадет много что еще. Очень ценная костяшка…

– Что вы еще знаете про эту группку? – так же тихо спросил я. – Информацию я могу оплатить. Очень щедро.

Хмыкнув, блогерша развела руками.

– Это же просто слух. Но я рада, что вы оценили…

– А вы умнее, чем кажетесь, – я вновь предложил ей руку.

– Какой сомнительный комплимент… – с сарказмом протянула она, принимая.

Возобновив путь, мы все ближе подходили к приемному залу, откуда доносились живая музыка, звон бокалов и голоса гостей, с нетерпением ожидающих официального начала. Воздух уже, казалось, подрагивал от сплетен, ради которых моя спутница сюда и пришла.

– Буду крайне признателен, – сказал я, – если в этот раз вы не напишете обо мне.

– Ну если вы не отличитесь сегодня, – отозвалась Саломея, шагая рядом. – Но что-то мне подсказывает, что совсем наоборот.

– С чего вы взяли?

– У вас воинственный вид, князь. И весьма возбуждающий, – шепнула она, внезапно прильнув ко мне.

– Еще одна греховодница, – вздохнула Вэл в моей голове.

– Кстати, – я шепнул в ответ, – спасибо за пост.

– Когда вы дадите мне интервью? – мигом уточнила госпожа Сафо. – Я свою работу выполнила.

– Когда сочту, что мне это выгодно. А теперь веселитесь…

Заведя в зал, я выпустил ее руку и направился в толпу. В спину прилетел громкий смешок. Следом бодро простучали каблуки, и обладательница ярко-красных волос, ловко сняв бокал с подноса проходящего мимо официанта, исчезла среди других гостей. Мне же исчезнуть так же не удалось бы и при всем желании. Взгляды, как булавки, привычно впивались в меня со всех сторон. Но куда неприятнее была болтовня, долетающая обрывками – настолько сумбурными, что у них не имелось ни начала, ни конца, и кто сказал, тоже не удавалось понять. Все глушила музыка.

– Любой уважающий себя аристократ должен стать офицером…

– А этот что? На трех ногах далеко не убежишь…

Я невольно сжал набалдашник трости. Терпеть не могу это место.

– Если угодно, хозяин, – подчеркнуто скромно предложила Крис, – я могу тут все спалить дотла…

Голоса тянулись за мной, как мантия за императором, сопровождая каждый шаг. Пока я обменивался приветствиями с одними, обо мне вовсю зубоскалили другие. Ведь это не мой дом – здесь они могли не сдерживаться.

– Но если к нему правда вернулась магия, тогда помолвку возобновят…

– Да какая разница, кто муж! В любовниках у нее все равно будет Воронцов, если еще не успел. И вся власть перейдет фавориту…

– Вам здесь много кто желает смерти, господин, – произнесла Вэл в моей голове.

– А поконкретнее? – мысленно уточнил я, вслух выдавая очередную порцию приветствий.

– К сожалению, не могу, – отозвалась она.

Как бы то ни было, моя возможно вернувшаяся магия стала сегодня главной сплетней. И за колкостью взглядов то тут, то там мелькали любопытство и опасение: чего ждать от наследника-калеки, они знали, а вот на что он способен с вернувшейся силой, было для них загадкой. Именно такого эффекта я и хотел: меньше знают, больше нервничают – больше нервничают, сильнее ошибаются – а сильнее ошибаются, быстрее попадутся.

– Добрый вечер, Ваше Сиятельство! – рядом, как бомба, взорвался хор девичьих голосов.

На лицах местных красавиц засияли улыбки, куда более радушные, чем обычно. Ресницы кокетливо захлопали, во взглядах появилась поволока. Полагаю, причина была в отсутствии моей троюродной сестры, которая обычно настраивала подружек против меня – Карина все еще перевоспитывалась в моем подвале. Поздоровавшись, я направился дальше, и за спиной тут же забурлила уже привычная болтовня.

– А он так ничего сегодня, да?

– Кажется, даже хромать меньше стал…

Подавив смешок, я свернул к залу славы Оружейного дворца. Музыка вскоре осталась позади. Длинный узкий коридор, чуть попетляв, вывел меня в довольно просторное помещение без окон – местную комнату гордости, похожую на картинную галерею. Стены были густо, в несколько рядов, увешаны портретами выдающихся полководцев прошлого. Однако время от времени среди них попадались и герои настоящего – вроде Зарецкого-старшего, который нахально ухмылялся с одного из холстов недалеко от входа, явно гордясь собой.

Внутри сейчас набилась толпа, словно в музее объявили день открытых дверей. Я, наверное, единственный, кто был тут в смокинге – все остальные в украшенных медалями мундирах. Генералы, полковники, майоры – все мало-мальски значимые военные чины увлеченно обсуждали успешные кампании, покачивая бокалами и неспешно перемещаясь от портрета к портрету. Осмотревшись, я без труда нашел и тот, за которым располагался тайник. В самой середине бокового ряда, за позолоченной рамой портрета генерала Сафронова, верного слуги императора, однако ныне покойного, а потому он сейчас не мог возмутиться, что стал невольным участником заговора – если уж называть вещи своими именами.

– На что смотрите, Ваше Сиятельство? – рядом внезапно раздался наглый голос. – Вашего портрета тут никогда не будет. Не все можно купить за деньги, – оскалился Зарецкий Глеб.

Ага, сказал человек, который откупился от правосудия. С чего он вообще решил, что может подходить ко мне вот так запросто как старый приятель?

– Еще слово, – сухо бросил я, – и я расценю это как оскорбление моей чести.

– Что вы, – он сдвинул брови, изображая растерянность, – я не хотел вас оскорбить. Просто констатировал очевидное…

Развернувшись, он удалился, вполне довольный собой, явно не опасаясь, что я могу его догнать и устроить прилюдный скандал.

– Хозяин, ну раз нельзя убить, можно я ему хотя бы ногу сломаю? – привычно заканючила Крис в моей голове.

– На мой взгляд, господин, – серьезно заметила Вэл, – в таких случаях лучше отрезать язык…

Этому бы стоило отрезать не только язык. Я с досадой потер виски. А есть хоть какая-то вероятность, что с вами и я не стану маньяком?

Толпа вокруг не убывала, болтая о сражениях и позвякивая бокалами – лишая меня возможности незаметно исследовать тайник. Решив прийти попозже, когда начнется награждение и все они будут в приемном зале, я вернулся туда. Взгляд, пробежавшись по сторонам, без труда нашел бабушку рядом с императрицей. Обе пожилые дамы сидели на мягком диванчике у стены и что-то бодро обсуждали. А в паре шагов от них разговаривал с фельдмаршалом император – Александр Михайлович Романов, или как его называли в прессе Александр V. Ровесник моей бабушки, как и она, правитель казался гораздо моложе своих лет – высокий, подтянутый, с прямой спиной, четким профилем и острым проницательным взглядом, который вдруг соскочил с фельдмаршала и замер на мне. А затем император легко кивнул, подзывая меня к себе.

Глава 13

– Ваше Императорское Величество, – я слегка поклонился, как того требовал этикет.

– Слышал, у тебя тяжелые времена сейчас, Илья, – тепло, почти по-отечески произнес император. – Ты как?

Гости вокруг, уловившие смену интонации, стали с досадой коситься в мою сторону. Отвергаемый всеми ими, для главы империи я являлся своим. Его младший сын был моим крестным, а старший должен был стать моим тестем. К несчастью, от этой дружной семьи сегодня осталась только императорская чета и Лиза.

– Справляюсь помаленьку, – ответил я.

– Если потребуется, можешь и развернуться…

Несколько генералов, недавно разглагольствовавших в зале славы, прошествовали мимо, отвесив по почтительному поклону императору и не получив взамен приглашения присоединиться к разговору.

– И как тебе здесь? – спросил Александр V, задумчиво проводив их глазами.

– Довольно своеобразное место.

– Это странные стены, – согласился он. – Кажется, что они крепость, однако могут быть и тюрьмой…

В тот же миг голоса других гостей и музыка затихли, словно нас окружило ватным одеялом, не впускавшим звуки к нам и не выпускавшим наш разговор наружу. Император применил магию, отрезав беседу от чужих ушей.

– В истории нашей империи, – спокойно продолжил он, – была всего пара случаев, когда правитель терял сразу и трон, и голову. И каждый раз это приходило откуда-то отсюда, – его глаза небрежно мазнули по сторонам. – Я не хочу быть тем, кто пополнит этот список.

– Зачем вы мне это говорите? – осторожно уточнил я.

– Однажды, – медленно отозвался он, – меня вынудили принять решение, которое мне не нравилось. Я поставил не на ту лошадку и чуть не проиграл. Сейчас я хочу поставить на правильную… Береги себя, береги бабушку, береги банк. Если “Империи” конец, то вся империя обвалится. Вот такой каламбур…

Следом все звуки вернулись. Музыка будто резанула по ушам.

– Да что там, – хмыкнул Александр V, – мне придется открыть свой дворец для экскурсий. Как сейчас в Британии. Представляешь, этот позор?..

Совсем близко раздались шаги. В свете ламп ярко сверкнул золотой значок на темно-синей форме, ворот которой почти не просматривался из-за отвисшего, как у бульдога, подбородка.

– Ваше Императорское Величество, позвольте на пару слов, – чинно произнес барон Беккер, при этом не забывая косо смотреть на меня, словно говоря “я за вами наблюдаю, Илья Андреевич”. Этот бы точно не позволил мне развернуться.

Еле заметно подмигнув мне, император повернулся к начальнику Охранки. Я же отошел, осматриваясь. Если тут была правящая чета, то должна быть и Лиза – этикет ей бы попросту не позволил проигнорировать прием подобного уровня. Бабушка неподалеку, явно заметившая мой взгляд, показала веером в другой конец зала. Там среди наряженной толпы гостей, заметно взбудораженных торжеством, я наконец нашел подругу в длинном голубом платье, со свободным струящимся подолом, расшитым серебром лифом и открытыми плечами. Светлые волосы были изящно уложены вокруг головы, из-за чего Лиза казалась чуть старше и чуть строже.

Рядом, то и дело пряча ее от меня, толпилась большая компания девушек, а вокруг них сверкали эполетами молодые офицеры, реже топтались парни в смокингах, которых в зале было намного меньше. Едва ли там обсуждали политику, экономику или военное дело. Даже издалека было понятно, что молодые люди рассыпались в галантных комплиментах, а девушки кокетливо щебетали в ответ, расписывая танцы перед балом, решая кто, когда и с кем. Вздохнув, я направился к подруге.

Балы я не любил, и тому была одна вполне объяснимая причина – танцы. Танцы были болью. В то время как парни моего возраста наслаждались компанией девушек моего возраста, я стоял со стариками и слушал про артрит. Но особенно мне не нравилось смотреть, как танцует Лиза. Точнее, как она танцует, смотреть мне нравилось – не нравилось видеть, как она танцует с другими. Я же ни с кем не танцевал – не мог.

Наконец я дошел до подруги, с улыбкой поглядывавшей все это время в мою сторону.

– Сожалею, – чуть нетерпеливо сказала она стоявшему рядом с ней офицеру, – но мои первые четыре танца уже заняты. Пятый вас устроит?

Будущий кавалер кивнул и довольно удалился, а Лиза мгновенно повернулась ко мне.

– Ты тут прямо нарасхват, – усмехнулся я.

– Думаешь? – с улыбкой отозвалась она. – По-моему, меня тут недолюбливают.

– Явно не так сильно, как меня.

– Пусть и не все, – шепнула она, – но поверь, тебя тут любят…

А затем ее снова позвали, приглашая на очередной танец и с опаской косясь на меня, будто я мог ей запретить. Лиза послала мне виноватый взгляд, возвращаясь в шумную компанию. Пожав плечами, я отошел в сторону. Что поделать, балы не для меня.

Наконец праздник начался официально. Легкая мелодия сменилась торжественной, словно сзывая всех. Гости, гулявшие по коридорам дворца, торопливо вернулись в зал и собрались полукругом, в центр которого степенно вышел император и после приветственных аплодисментов начал поздравительную речь. Пока все почтительно слушали, я отправился в зал славы, где меня встретили тишина и пустота – лишь портреты на стенах сотнями глаз уставились на меня. Достав из кармана смартфон, я набрал Потоцкого.

– Еду, Илья, – с ходу пропыхтел он, – уже почти добрался…

Заглушая его, по ту сторону раздавалось далекое гудение.

– Ты там что, на поезде едешь? – не понял я.

– На такси. Но тут пробка дикая…

– Давай шустрее.

Вот же бесполезность. Зачем они вообще решили нанять его?

Окончив вызов, я отвернулся к портрету, за которым находился тайник. Золотая рама казалась слегка перекошенной, будто так и приглашая сдвинуть ее еще больше.

– Крис, – позвал я, – а можешь посмотреть, что внутри, не открывая?

– Могу, хозяин, – ответила она.

Следом в тишине зала раздались быстрые шаги. Хранительница выпрыгнула словно из пустоты и бодро потопала к портрету. Вытянув руку, резко засунула ее в стену – точь-в-точь как тогда в живот Меньшикова. Все аж по локоть исчезло из виду, пока она сосредоточенно шарила внутри.

– Надо же, – вдруг хмыкнула демоница, – это ж просто неприлично!.. Извините, хозяин, но это придется открыть.

Мой взгляд оценивающе пробежался по углам. Камер, которые время от времени попадались в коридорах, здесь не было. Естественно, позаботились, чтобы ненароком не попасть на них самим. Из приемного зала донеслась далекая волна аплодисментов – награждение было в разгаре. Вокруг же царила тишина – ни шагов, ни голосов.

– Открывай, – сказал я.

Крис сразу же вытащила руку из стены и легким движением отодвинула раму портрета, за которой обнаружилась небольшая железная дверца. Острые ногти ловко провернули сейфовый замок, будто он был просто задвижкой, и вытащили изнутри свернутую пополам записку и небольшой кинжал с золотой рукояткой, густо исписанной витиеватыми символами.

– Ключ в бездну? – изумилась Вэл, мигом возникшая рядом.

Я нахмурился. Ключом в бездну назывался специальный ритуальный кинжал для призыва демона. Достать такой считалось настоящим чудом, а вот применять было сродни самоубийству. Похоже, в попытке избавиться от меня враги решились на отчаянные меры. И кто же, интересно, решил пожертвовать своей душой? Кто ненавидит меня настолько сильно?

– Как хранитель я обязана уничтожить это, – непривычно серьезно заявила Крис.

Она сжала рукоятку кинжала – легко, будто без усилий. Однако он тут же рассыпался на части и превратился в золотистую пыль, которая покружила в воздухе и бесследно исчезла, не коснувшись паркета.

– Так-то лучше, – довольно заметила демоница, отряхивая руку.

Я тем временем развернул записку, которая лежала вместе с кинжалом в тайнике. Внутри было несколько напечатанных строк – их автор явно опасался выдать свой почерк.

“Хромоног опасен. Плата внесена. Действуйте.”

– А записку уничтожить, хозяин? – пепельная голова перегнулась через мое плечо.

– Оставь, – я свернул листок обратно, – нам нужны улики.

Крис убрала записку в заметно опустевший тайник. Дверца глухо скрипнула, замок защелкнулся. Острые ногти аккуратно поправили золотую раму портрета. Со стороны казалось, что проникновения и не было.

– Оставайтесь тут и наблюдайте, – сказал я хранительницам. – Может, кто-то придет, чтобы проверить сохранность. Мало ли.

Обе послушно растворились в воздухе, я же вернулся в приемный зал, в центре которого император вешал юбилейную медаль на гордо выпяченную грудь генерала Зарецкого. Как ни в чем не бывало я примкнул к наблюдающей толпе. Однако только встал, как в меня весьма неуклюже врезался костлявый локоть.

– Прошу извинить старика, – проскрипел въедливый голос и тут же последовал не менее скрипучий смешок: – А, это вы…

Я чуть не поморщился в ответ. Старик Зимин, владелец финансовой группы “Интегра”, лишь недавно отошедший от дел и передавший все сыну, был самым гадким человеком, какого я только знал. На вид – мешок с гремящими костями, которые, казалось, вот-вот посыплются наружу. Однако взгляд у него был едкий и проницательный, как бы говорящий, что в этом немощном теле заключена довольно неуемная душа, способная на любую пакость. Почтенный возраст давал ему преимущество: можно было не следить за языком, прикрывая оскорбления старческим маразмом.

– Право слово, ваша трость лучше моей, – ухмыльнулся он. – Не воевать, не танцевать… Как вы вообще живете-то?

– Примерно так же, как и вы, – отозвался я.

– Ну я-то свое отжил, – проскрипел он. – Бабушке привет. Передайте, что я прикупил прекрасный букет… на ее могилку.

– Она вам тоже, – вернул я любезность и прошел чуть дальше.

Скоро торжественное награждение закончилось. Рукоплескания публики сменились плавной мелодией, и гости, стоявшие плотным полукругом, вновь рассыпались по залу в ожидании бала. Пару раз в толпе мелькнула ярко-красная челка Саломеи Сафо, слушающей сплетни и выискивающей пикантный скандальчик. Неподалеку с бокалом прошествовал Меньшиков-младший, от которого вместо парфюма разило краской – он и сегодня оттирал ее со стен моего Фонда. Бабушка с императорской четой заняли почетные места в другом конце зала. Те, кто танцевать не будут, рассаживались для разговоров, переключались на фуршет или просто отходили к краям, освобождая центр.

Я тоже отошел к стене, в очередной раз набирая опаздывавшего Потоцкого. Гудки звучали долго – прямо-таки непростительно долго, а затем оборвались тишиной. Зато рядом раздался бойкий стук каблуков, спешащих ко мне, и легкий шелест разлетающегося воздушного подола.

– Не успела сказать, – Лиза остановилась рядом, – я вчера сделала татуировку…

Чего?

– Где? – спросил я, убирая смартфон в карман.

– На бедре, – она слегка покраснела.

– И зачем?

– Хотя бы под одеждой могу чувствовать себя свободной…

Толку-то от этой свободы, если ее все равно не видно? Свобода – это когда не надо прятаться.

– И что ты там сделала?

– Как-нибудь покажу, – она заправила за ухо выбившийся из прически светлый локон. – Только повод найди…

– Тебя раздеть? – усмехнулся я.

Вместо ответа она загадочно улыбнулась. Не волнуйся, найду – уже совсем скоро.

– Господин, – вдруг раздался голос Вэл в моей голове, – двое в форме прошли мимо тайника, но не остановились. Но говорят о вас.

– И что говорят? – мысленно уточнил я.

– Что вы тут неуместны…

– Убить их, хозяин? – тут же влезла Крис.

Ну если убивать всех, кто считает меня неуместным, столица заметно опустеет.

Тем временем центра зала заполнялся неторопливо прогуливавшимися парочками, готовыми с минуты на минуту открыть бал.

– И кому досталась честь первого танца? – я перевел глаза на Лизу, не спешившую присоединяться к остальным.

– Я не буду его танцевать, – просто ответила она. – Я проведу его с тобой.

Вот поэтому тебя здесь и недолюбливают – за такой явный фаворитизм. Хотя не сказать, что мне было неприятно. И все же принцесса, игнорирующая первый танец, – это скандал, все равно что император, отказавшийся пожать руку первому награжденному. И ведь так явно думал не только я. Не прошло и минуты, как к нам, сверкая новенькой медалью на груди, аж вприпрыжку спешил генерал Зарецкий. Мазнул глазами по мне, как по досадной помехе, и сосредоточился на Лизе.

– Ваше Императорское Высочество, – он слегка поклонился, – неужели вы лишите нас радости наблюдать ваш первый танец?

– Надеюсь, мой второй и все последующие доставят вам не меньшую радость, – подчеркнуто вежливо отозвалась подруга. – А пока я хочу передохнуть.

– Ваше Императорское Высочество, – с нажимом продолжил он, – не расстраивайте нас своим отказом. Выберите кого угодно: моего сына или любого достойного офицера. Все сочтут за честь…

Лиза собралась что-то возразить. Вот только зачем устраивать скандал ей, когда его могу устроить я?

– Сожалею, но ее уже пригласили, – сказал я.

Генерал Зарецкий нехотя перевел глаза на меня, всем видом показывая, что предпочел бы, чтобы я был немым.

– Первый танец мой, – добавил я.

– Вы танцуете? – с сарказмом протянул он. – Что ж, с удовольствием посмотрим на это…

Посмотрите, уж будьте уверены. Генерал удалился, усмехаясь уже в открытую, а Лиза растерянно захлопала пушистыми ресницами.

– Ты зачем?..

– Хочу провести один эксперимент, – ответил я.

Церемониймейстер наконец объявил торжественное начало бала. Первые звуки вальса разнеслись по залу. Пары тут же закружились. Предложив Лизе руку, я повел ее в самый центр, неспешно постукивая тростью, абсолютно не попадавшей в ритм. Пока другие танцевали, мы просто неторопливо шли среди них – выбиваясь из общего порядка, привлекая с каждой секундой все больше внимания. Даже те, кто обычно не следят за танцами, занятые закусками и болтовней, сейчас во все глаза смотрели на нас двоих. Мы остановились в самом центре друг напротив друга – так же близко, как партнеры в вальсирующих парах вокруг. Взгляды публики, колкие, ироничные, словно протыкали насквозь. Губы зрителей растягивались в усмешках, а по залу шелестел шепот, обсуждая меня – такого неуместного, по их мнению.