Текст книги "Повесть о предательстве (ЛП)"
Автор книги: Мелли Т. Толлэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 7
В это время ночи ведьмы обычно были особенно активны – пили, пели и варили зелья у костра. Воздух был наполнен звуками музыки и заклинаний, и уголки моих губ непроизвольно опустились вниз.
Эулалия сидела у огня с бокалом в руке, а вокруг нее было множество поклонников. Она никогда не была из тех, кто хвастается, но ведьмы смотрели на нее снизу вверх. У них было одно желание, и оно заключалось в том, чтобы она заняла свое место главы ковена, против чего она была категорически против.
Бывший лидер ковена была схвачена и привлечена к ответственности почти год назад, оставив группу ведьм на произвол судьбы. Эулалия была очевидным выбором на ее место. Ее магия была невероятно мощной и глубоко инстинктивной, что необычно для ведьм. Но она отказалась взять на себя руководство. Это была опасная позиция, и в глубине души она чувствовала, что не заслуживает этого. Но она это заслуживала. Все это знали.
Она каким-то образом почувствовала мое присутствие благодаря своему врожденному восприятию, и ее медовые глаза расширились от возбуждения, когда она повернулась в мою сторону.
– Далия! – она вскочила со своего места и побежала ко мне, ее темные кудри подпрыгивали при каждом шаге. – Я не ожидала увидеть тебя так скоро, да еще в моем лагере, из всех мест.
Обычно я избегала лагеря, поскольку ведьмы утверждали, что мое присутствие причиняет им дискомфорт. Я изо всех сил старалась завоевать их доверие, но я им все равно не нравилась. Они не спешили принимать чужаков, и их нельзя было винить в осторожности.
Я чувствовала себя неловко из-за того, что ее ковен сверлил меня взглядом, и понизила голос, когда заговорила.
– К сожалению, я здесь не для того что бы развлечься.
– О, тогда зачем ты здесь?
Я переплела пальцы и попыталась придумать, как незаметно сообщить ей о том, что должно было произойти, но в итоге выпалила это:
– Принц направляется сюда, чтобы собрать сбор. Король каким-то образом обнаружил ваш лагерь.
– Ну, это не может быть правдой. Глендора предвидела бы такой поворот событий, – Эулалия наморщила лоб.
Это имя заставило меня поморщиться.
Глендора, провидица ведьм, была настоящей старой ведьмой, которая больше всего на свете любила портить мне день. Эта женщина ненавидела меня всей душой. Она всегда знала больше, чем показывала, держа правду, которую видела, близко к сердцу. Она использовала секреты как разменные монеты – свою собственную форму валюты. Было непонятно, почему Глендора не предупредила свой ковен, но она зарабатывала на жизнь секретами, так что можно было с уверенностью сказать, что у нее была причина. И это было бы нехорошо.
– Кто знает, о чем думает эта старая карга? – ответила я.
Женщины вокруг нас медленно собирались, что-то бормоча себе под нос. Они не поверили ни единому моему слову и презирали то, как я отзывалась об их любимом провидце.
Я съежилась и пробормотала извинения ведьмам, сожалея, что назвала ее каргой.
Эулалия застонала, ее дыхание участилось, когда она прижала пальцы к виску и принялась расхаживать взад-вперед. Она пыталась сохранять самообладание ради остальных, но под поверхностью закипала паника.
– Нет. Этого не может быть. Глендора предупредила бы нас. Ты, должно быть, ошибаешься. Они, должно быть, охотятся за другим ковеном.
Я могла сказать, что она не хотела верить, что они в опасности. Если бы это было так, Глендора предвидела бы это или предупредила их. Провидица служила защитой от внешнего мира и была единственной причиной, по которой им удавалось так долго избегать поимки.
– Глендора предупредила бы нас! Она лжет, – пропищала одна из ведьм.
Эулалия, прищурившись, посмотрела на ведьму.
– Она не лгунья. Она моя подруга, и я ручаюсь за нее.
Ведьмы притихли, пока Эулалия расхаживала взад-вперед, но у нас не было времени на панику, поэтому я схватила ее за локоть.
– Послушай, у меня есть внутренняя информация, и я услышала ее от самого принца. Они приближаются, и у тебя не так много времени, чтобы собрать вещи и сбежать.
Эулалия глубоко вздохнула и выпрямила спину.
– Тогда давай нанесем визит Глендоре.
Я не пошла за ней, когда она повернулась, чтобы показать дорогу, потому что мысль о том, чтобы увидеть старую каргу, вызывала тошноту. Но Эулалия щелкнула пальцами, и я, застонав, последовала за ней, не обращая внимания на прожигающие мой затылок взгляды. Быть окруженной ведьмами, которые мне не доверяли, – это одно, но встреча с Глендорой была совершенно новым уровнем потустороннего ада.
Я плелась за Эулалией, молча молясь, чтобы она не заставила меня говорить с провидицей, но она остановилась у палатки Глендоры и бросила на меня предупреждающий взгляд.
– Пожалуйста, не ссорься с ней. Она была раздражительной весь вечер.
– Интересно, почему? – я усмехнулась.
Эулалия подняла полог палатки, и я вошла следом за ней, вдыхая ошеломляющий аромат горящих благовоний. Шатер был освещен свечами, которые отбрасывали мерцающий свет на стены из дорогих тканей. Бесконечные груды подушек из роскошного материала окружали низкий стеклянный столик, покрытый дорогими кристаллами и драгоценными камнями. Глендора, жилистая стареющая женщина, сидела за столом, скрестив ноги. Ее глаза были открыты, и радужки подернулись белой дымкой, как будто она заблудилась в пустоте неизвестности.
У нее было видение.
Я фыркнула.
– Она мертва?
Эулалия шлепнула меня по руке.
– Серьезно?
– Девушке можно и помечтать, – поддразнила я.
Разговор прервался, когда мы обе уставились на провидицу в ожидании.
– У нее было видение.
Эулалия подошла, села на подушку на противоположном конце стола и терпеливо ждала, когда провидица присоединится к нам.
Я последовала за ней и села на подушку рядом со своей подругой, мое тело напряглось от неприятного воздуха, наполнявшего палатку, окрашенного смесью ядовитых цветов.
Через несколько мгновений Глендора вернулась в свое тело, злая усмешка растянулась на ее мертвенном лице.
– Ты как раз вовремя!
Ее взгляд остановился на мне.
– Мы уже были здесь. Так любезно с вашей стороны наконец-то почтить нас своим присутствием, – парировала я, когда Эулалия, прищурившись, посмотрела на меня.
Ах да. Предполагалось, что я буду любезной.
– Ты злобная маленькая сучка, – набросилась на меня Глендора.
Мне так много хотелось сказать, хотелось огрызнуться на нее в ответ, но взгляд, которым одарила меня Эулалия, заставил меня промолчать. Она позаботится о своем ковене и разберется с Глендорой лично. Я была просто сторонним наблюдателем.
– То, что я слышала, правда? На нас надвигается сбор? – спросила Эулалия.
– Да, – решительно ответила Глендора.
Заговорила Эулалия, ее голос дрожал от едва сдерживаемого гнева.
– И ты не подумала предупредить нас?
– У нас еще есть два часа до того, как мы должны будем уйти. Я просто ждала ее, – возразила она, и горькая улыбка растянулась на ее лице.
Мое сердце остановилось, и ужас сковал мои лопатки. Это было похоже на трюк.
Эулалия на мгновение смерила меня оценивающим взглядом, затем направила свой гнев на провидицу.
– Я никогда не пойму, почему боги решили даровать кому-то вроде тебя дар виденья. Ты была предупреждена о том, что произойдет сегодня вечером, но решила не уведомлять ковен. Ты рискнула бы нашей безопасностью? И ради чего? Скажи мне! – Эулалия выкрикнула свое требование, ее крик был перемежен громким треском хрустального шара, который она сбросила со стола.
Эулалия никогда еще не была так зла.
Глендора фыркнула:
– О, успокойся. Мы все будем в безопасности.
– Зачем тебе вообще меня ждать? – спросила я, прерывая их перебранку.
Мстительный огонек в глазах Глендоры стал ярким и насмешливым. Она прижала указательный палец к губам, как будто должна была хранить молчание по этому поводу.
Как будто она вообще могла хранить молчание.
После минутного молчания она, наконец, заговорила.
– У меня были видения о тебе.
– И? На самом деле мне нет дела до того, что ты можешь сказать обо мне. – огрызнулась я и поднялась с мягкой подушки, зная, что лучше не ввязываться в игры провидицы. – Этот разговор окончен.
Я отошла, и Эулалия встала рядом, чтобы присоединиться ко мне, отпуская провидицу.
На лице Глендоры промелькнуло уныние, но вскоре оно сменилось понимающей усмешкой. Мы добрались до выхода из ее палатки, готовые оставить провидицу и ее злобу позади.
– Я знаю, кто ты, Далия, – кипела она.
От этих слов я остановилась и обернулась.
– О? – спросила я, приподнимая брови, пытаясь казаться невозмутимой, хотя мое сердце бешено колотилось в груди, словно пыталось вырваться наружу.
Ее ответная ухмылка заставила меня насторожиться. В моей голове зазвенели колокольчики, советуя мне бежать или найти способ успокоить ее.
– Да, – она замолчала. – Он придет за тобой…
Малахия. Глендора знала о Малахии.
Мир остановился, жужжание в моей голове пронзило тишину. Шум крови в моем черепе заглушал все вокруг, и я пыталась дышать и не паниковать при одном упоминании о нем.
Но было слишком поздно. Знакомая тьма вцепилась в меня. Моя кожа раскалилась докрасна, когда моя магия выступила против нее. Она дремала со вчерашней ночи, но теперь поднималась на поверхность, царапая мою кожу, умоляя освободить её. Она хотела покончить с ней и защитить меня.
Я не могла этого допустить.
Мое зрение расширилось, и все вокруг нас померкло, пока не остались только она и я, моя магия нацелилась на цель, которая угрожала безопасности ее носителя.
Вмешалась Эулалия, и ее фигура расплылась в моем периферийном зрении. Все казалось затуманенным.
– Он кто? Что все это значит? – ее голос повысился от волнения. Облегчение. В ее голосе звучала надежда, когда она спросила Глендору: – Ты знаешь, кто она? Мы пытались разобраться в этом целую вечность.
Злобный смешок Глендоры пробился сквозь транс моего разума, и я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить вихрь хаоса. Затем мой взгляд метнулся к подруге.
– Оставь нас, Эулалия. Нам нужно кое-что обсудить.
– Нет, я не уйду, пока мы не узнаем, что она имеет в виду. Сколько я себя помню, ты всегда хотела знать, кто ты. Я хочу быть рядом с тобой, когда ты узнаешь.
Я уставилась на Глендору.
Не надо.
Но она видела мой страх, и ее глаза светились радостью.
Я сглотнула, готовясь к тому, что будет дальше.
Правда.
Моя магия била и царапала мою кожу, но я подавила ее. Она возмущалась тем, что мне говорят, что делать, и просачивалась из пор моей кожи, прожигая одежду. Блестящее золото растеклось по венам моих рук и вцепилось в шею.
Нет. Остановись, я приказала.
Старая ведьма хихикнула.
– О, она тебе не сказала? Полагаю, я понимаю, почему нет. Я имею в виду, в конце концов, она…
Было слишком поздно.
Моя магия вырвалась из меня яростным взрывом, палатка озарилась золотой вспышкой света, окутывая тело Глендоры огнем.
Я даже ни разу не подняла рук, хотя из них струилась магия.
Моя магия взяла верх, не оставив мне ни воли, ни пути. У меня отвисла челюсть, когда Глендора закричала, и к ее крикам ужаса присоединились крики Эулалии.
Я подняла руки и уставилась на них.
– Отзови ее обратно, Далия! Отзови ее сейчас же! – крикнула Эулалия, и мои глаза встретились с ее, расширенные от страха.
Моя голова резко повернулась к Глендоре, и я подняла руку, отводя золотое пламя, охватившее ее тело.
Но было слишком поздно спасать провидицу.
Моя магия счастливо гудела, возвращаясь в ту яму глубоко внутри меня, и удовлетворенно мурлыкала.
Ужас охватил меня от того, что я натворила. Я не хотела.
– Я… мне жаль. Я не знаю…Я не знаю, почему я только что это сделала, – прошептала я, больше для себя, чем для Эулалии.
Крики Эулалии о помощи наполнили палатку, несомненно, привлекая внимание ведьм снаружи. Я застыла, когда мое видение заплясало между ней и моими руками, руками, которые, я не знала, были способны на что-то подобное. Мои глаза крепко зажмурились, когда я захотела исправить то, что только что произошло.
– Эулалия.
Я несколько раз повторила ее имя. Крик. Мольба о прощении. Но она не ответила. Ее грудь вздымалась, и она с посеревшим лицом уставилась на провидицу в крайнем ужасе.
Старая ведьма была все еще жива, брызгала слюной и хватала ртом воздух, но жить ей оставалось недолго. Она перенесла слишком много повреждений.
Я поджала губы, и желчь поползла вверх по моему горлу при виде нее, при том, что я сделала.
– Твоя магия вышла из-под контроля! Ты вышла из-под контроля! – голос Эулалии эхом отдавался у меня в ушах. – Я предупреждала тебя, что это случится, не так ли? Что подавленная магия не приносит ничего хорошего! – ее лицо исказилось, наполнившись огнем и злобой, она стиснула зубы, словно сдерживая слова, которые хотели вырваться наружу. Слова гнева и отвращения.
Она выглядела так, словно ненавидела меня. Я не могла винить ее.
– Прости, – мой голос прозвучал мягко и низко, слова были едва разборчивы.
Голос Эулалии дрогнул.
– Ты сказала, что контролируешь ситуацию…
– Я думала, что я…
Ее глаза заблестели, и на мгновение она смягчилась и потянулась к моей руке, но передумала и отдернула ее, словно осознав, насколько опасной была эта рука.
– Я не хотела, чтобы это произошло. Это просто взяло верх.
– Что ты скрываешь, Далия? Магия действует не сама по себе. Она воздействует на чувства и эмоции своего носителя. Ты хотела помешать ей говорить. Тебе есть что скрывать. Намеренно или нет, ты виновна в этом. Ковен жаждет твоей крови, – ее взгляд переместился на Глендору, глаза которой медленно затуманивались, дыхание становилось все более прерывистым с каждым мгновением. Эулалия вздрогнула. – Кто ты такая?
– Я не могу тебе сказать, – прошептала я. – Есть вещи, которые никто не должен знать обо мне… даже ты.
Ее взгляд стал жестче.
– Я тебя вообще знаю? Неужели все было ложью? Что я такого сделала, что заставило тебя думать, что мне нельзя доверять?
Я доверяла Эулалии, но часть меня была в ужасе. Что бы она почувствовала, если бы узнала, что я полутень? Как только секрет становится достоянием общественности, он недолго остается секретом.
Я не могла так рисковать.
Я повернула лицо к сломленной провидице, распростертой на полу палатки и испускающей последние вздохи.
– Тебе нужно идти, Лали. Солдаты будут здесь с минуты на минуту, и ты должна сосредоточиться на безопасности своего ковена. Мы можем поговорить об этом позже. Я… я расскажу тебе все, что ты захочешь знать, в разумных пределах, но сейчас твоя безопасность должна быть приоритетом.
Эулалия молчала, и между нами повисла тревожная тишина. Когда она, наконец, повернулась, чтобы выйти из палатки, я принесла ей последнее извинение:
– Мне очень жаль. Я никогда не хотела, чтобы все было так.
Ее ответный взгляд был достаточным ответом. После этого я поняла, где нахожусь и что будет дальше.
Я стала врагом Ковена, и никто не был в этом виноват, кроме меня самой.
Моя решимость быстро сменилась глубоким раскаянием и печалью, когда я двинулась к ведьме, стоящей на пороге смерти.
– Мне нужно знать, – пробормотала я дрожащим голосом, когда придвинулась ближе. Ущерб, который она получила, был невыразим, но я заставила себя посмотреть на то, что я сделала. – Ты говорила о Малахии?
– Я сказала все, что нужно было сказать, – ответила она.
Я сжала ее руку, когда она испустила последний вздох. Я ненавидела эту женщину, но она не заслуживала этого. Мои плечи опустились. Теперь я была такой, как он, кем я поклялась никогда не становиться. Моя магия, темная штука, привязанная к моей душе, была связана и полна решимости сделать меня злодейкой. Это было частью того, кем я была рождена.
Когда хаотичные звуки собирающихся ведьм стихли, я вышла из палатки в оцепенении.
Лагерь превратился в лагерь-призрак, все ушли, вещи, слишком большие, чтобы их можно было унести, валялись в беспорядке. Палатки все еще были подняты, давая понять, что те, кто жил здесь, быстро покинули это место.
Если команда Эйдена увидит какие-либо доказательства того, что ведьмы когда-то жили здесь, они никогда не остановятся. Они обыскали бы весь край земли в поисках Ковена, а я не могла этого допустить.
Я залезла поглубже в колодец своей магии и снова схватила золотую искру. Она была отвратительной и скользкой, но мне нужно было, чтобы она делала то, что у нее получалось лучше всего. Уничтожать.
Я повернула руки так, чтобы они были обращены вверх, призывая магию к своим ладоням, умоляя ее помочь мне очистить область от улик.
Она ответила дикой, безудержной вспышкой силы.
И это привело меня в ужас, охватив мои руки и грудь жидким огнем. Сила скользнула по моей коже болезненными теплыми укусами, которые обычно не причинили бы мне вреда. Но она была злой и хотела заставить меня страдать за то, что я так долго прятала её.
Я направила огонь в сторону палатки провидицы, где он быстро разрушил строение, превратив ее в пепел, а затем направила его на остальную часть лагеря. Полотно, украшавшее дома ведьм, загорелось, пламя охватило прилегающую территорию и перекинулось на деревья.
Золотое пламя бушевало, сжигая все на своем пути, радуясь тому, что снова обрело свободу. Но все зашло слишком далеко и разгорелось слишком сильно, пламя угрожало уничтожить лес полностью.
Его нужно было остановить.
Я попыталась призвать его обратно, но магия не хотела сидеть в клетке. Поэтому я умоляла и упрашивала, разговаривала с ней, прося ее вернуться ко мне, но она не слушала и не хотела слушать.
Я знала, что должна была сделать. Я должна была дать обещание.
– Хорошо. Прекрасно. Как хочешь, – сказала я, делая свое последнее предложение.
Обещание никогда больше не запирать её. Клятва выпускать ее всякий раз, когда ей понадобится освободиться.
С этими словами огонь рассеялся, магия превратилась в медленную струйку, которая поднялась обратно в мою грудь, свернувшись в маленькое зернышко, горячее внутри.
Я уже пожалела о своем обещании.
Моя магия не очень обрадуется, когда узнает, что я солгала.
ГЛАВА 8
От лагеря ведьм ничего не осталось, кроме обгоревших обломков и клубящегося дыма, никаких свидетельств того, что ведьмы занимали эту часть леса, никаких следов, которые отряд Эйдена могли бы найти или использовать для определения их местонахождения.
Поскольку ведьмы избежали поимки, большая часть меня почувствовала огромное облегчение, но другая, более значительная часть, ощутила укол глубокой бесконечной вины. То, что я сделала, было отвратительно, и казалось, что моя магия превратила меня во что-то не так уж отличающееся от Малахии.
Он всегда говорил, что это должно было случиться.
Я выбросила эту мысль из головы, отчаянно желая забыть события ночи и двигаться дальше, но моя магия продолжала бы быть проблемой, если бы я не могла найти способ контролировать ее.
Должен был быть способ избавиться от неё.
Я отошла подальше от лагеря и начала искать, где бы спрятаться. Солдаты могли появиться с минуты на минуту, и важно было исчезнуть раньше них. Пробираясь сквозь лес, я нашла подходящее место – речное русло, спрятанное в глубине рощи. Когда стало безопасно, я позволила себе рухнуть на землю, позволяя вине и раскаянию разорвать меня изнутри.
Подбородок задрожал, и я почувствовала мучительное желание смыть с себя всё это. Я скинула обгоревшую одежду, нырнула в реку и начала яростно тереть кожу, будто простая вода могла смыть с меня грехи. Холодная вода омывала тело, уносила дым и пепел, а я всё терла – до красноты, до боли, пока кожа не начала трескаться. Ледяные струи стекали по лицу и рукам, когда я выбралась из воды… всё ещё чувствуя себя грязной.
Жаль, что вода не могла просто смыть мой проступок. Я бы все отдала, чтобы все вернуть обратно.
Я оделась и глубоко вздохнула, готовясь ко сну. Возвращаться на территорию дворца до рассвета было небезопасно, поэтому я прижалась к дереву и позволила себе расслабиться.
Лунный свет сиял над головой, пробиваясь сквозь хрустальные листья дерева надо мной и отбрасывая радужные блики на мою бледную кожу. Я лежала там, очарованная красотой леса, и позволила дневному хаосу ускользнуть, пока не успокоилась достаточно, чтобы погрузиться в беспокойный сон.
Некоторое время спустя, после приступа ночных кошмаров, кое-что меня напугало. Громкие глухие звуки приближались к моему нынешнему положению, и я, затаив дыхание, прижалась к дереву, натягивая на голову обгоревший капюшон. Мои зубы стучали, но я никак не могла использовать свою магию, чтобы согреться. Ей нельзя было доверять.
Звуки приближались, и я наклонила голову, прислушиваясь. Это было похоже на звон доспехов и гулкие шаги.
Солдаты обнаружили мое укрытие. Я думала, что достаточно хорошо замела следы, но, очевидно, нет. Глубоко вздохнув, я быстро выглянула из-за дерева. Солдат Камбриэля осматривал лесистый берег реки.
– Черт, – пробормотала я, прижимая плащ к телу.
Зеленый цвет мантии ученого сразу выдал бы, кто я такая.
– Покажись, – произнес знакомый голос.
Я вздохнула с облегчением, натянула капюшон плаща и вышла из-за дерева.
У Брэндона отвисла красивая челюсть, пухлые губы сложились в идеальную букву «О». Он принял боевую стойку, одна нога была твердо заложена за другую, меч обнажен и готов к атаке. Если он был здесь, его брат и Эйден были неподалеку.
Я хихикнула, увидев шок на его лице.
– Далия! Что, черт возьми, ты делаешь в Проклятом Лесу после захода солнца? – спросил он, убирая меч в ножны.
Я всерьез подумывала вырубить своего друга, чтобы избежать дальнейших расспросов, но мое присутствие уже было раскрыто. Я ломала голову в поисках разумного оправдания, придумывая что-нибудь нелепое.
– Редмонд послал меня найти траву, – выпалила я.
Брэндон вопросительно поднял брови, его губы изогнулись в понимающей усмешке.
– Он отправил тебя искать траву в Проклятом Лесу после комендантского часа. После наступления темноты. Почему в это так трудно поверить?
– Что ж, это правда. Он слышал о растении, которое растет только глубокой ночью и обладает замечательными лечебными свойствами, поэтому послал меня забрать его, пока он работает над… другими вещами.
Редмонд собирался убить меня.
Брэндон издал неопределенный насмешливый звук и постучал себя по виску указательным пальцем, жестом, который говорил, что он слишком хорошо знал меня, чтобы поверить в эту ложь.
– И что это за растение?
Хитрая улыбка появилась на моем лице. По крайней мере, он пытался притворяться.
– Лунный цветок, – парировала я.
– Лунный цветок? Я думал, он растет только в теплых местах. Здесь и близко нет.
Я моргнула, на мгновение ошарашенная. Конечно, он знал о лунном цветке. Брэндону нравилось читать и забивать свой мозг всевозможной бесполезной информацией. Это была одна из причин, по которой мы так хорошо ладили.
Я пожала плечами и обвела рукой окрестности.
– Это Проклятый Лес. Чего еще ты ожидал?
– И как продвигается твоя охота за лунным цветком? – он ухмыльнулся.
– Не очень хорошо. Я заснула, – ответила я, указывая на место у дерева, где стояла моя сумка.
Его глаза светились юмором, но изгиб губ превратился в хмурую гримасу. На его лице появилось подавленное выражение.
– Что случилось, Брэндон? – спросила я.
Внезапная перемена в нем была странной и совершенно не в его характере. Он олицетворял радость и смех, а не уныние. Я изучала задумчивую морщинку между его бровями и гадала, о чем он думает.
Он издал болезненный стон.
– Мне придется отвести тебя к Эйдену. Он снесет мне голову, если узнает, что я знал, что ты бродишь по лесу ночью без охраны.
Мои губы скривились в гримасе.
– Нет… Как насчет того, чтобы я ушла и вернулась с Редмондом позже? – я торговалась, надеясь, что он забудет об этом.
Он хотел уйти и притвориться, что этого никогда не было. Но его верность Эйдену была превыше всего.
Брэндон раздраженно заворчал и протянул руку в знак предложения, как истинный джентльмен, каким он и был.
– Я не буду задавать больше никаких вопросов, но тебе нужно поработать над своей историей и сделать ее более правдоподобной, прежде чем мы вернемся в лагерь.
Я неохотно взяла его за руку, зная, что другого выбора не было.
– Хорошо, но я не собираюсь менять свою историю. К счастью, у остальных и вполовину не так много случайной информации крутится в голове, как у тебя.
– Давай просто надеяться, что Эйден тебе поверит, – пробормотал он себе под нос, пока мы шли.
Я застонала и последовала за ним.
Эйден будет в ярости.
Это была худшая ночь в моей взрослой жизни. Потеряв подругу, потеряв контроль над своей магией, отморозив себе задницу и попавшись, я пожалела, что не осталась дома и не оставила все как есть.
Но тогда Эулалия не была бы в безопасности.
Я съежилась у огня, когда Эйден уставился на Брэндона взглядом, который мог убить, и его челюсть сжалась. Его потрясение, когда я присоединилась к их вечеринке посреди ночи, было ощутимым и быстро сменилось полномасштабным гневом. Брэндон слегка подмигнул через плечо, как будто находил ситуацию забавной. И Джордж ухмыльнулся, как сумасшедший.
Последнему брату это слишком нравилось, чтобы я могла успокоиться.
Другие солдаты в отряде были заняты своими делами, давая нам дистанцию и столь необходимое уединение, в то время как Эйден потерял голову.
– Где она была? Чем занималась? Одна! После комендантского часа!
Гнев Эйдена должен был быть направлен на меня, и в каком-то смысле так оно и было, но он изо всех сил старался игнорировать мое присутствие и перенаправил свой гнев на мужчину перед ним. Голос принца эхом разнесся по лагерю, нарушив мирное спокойствие леса и заставив птиц с драгоценными камнями, которые прятались на деревьях, покинуть свои гнезда с громким криком.
Единственным признаком того, что другие солдаты слушали, было тихое хихиканье время от времени.
Загорелая кожа Эйдена раскраснелась от возбуждения, вены на шее вздулись. Слюна летела изо рта с каждым произносимым им словом. Его светлые волосы слиплись от пота.
Он был похож на чайник, готовый взорваться.
Брэндон уставился в землю – акт раскаяния, который выглядел не совсем правдоподобным из-за едва сдерживаемой ухмылки на его лице. Хитрый изгиб его губ разозлил Эйдена еще больше.
– Ты думаешь, это смешно? – крикнул он Брэндону.
– Эйден, – попыталась я прервать его.
Его взгляд метнулся в мою сторону, и он поднял руку, призывая меня к молчанию.
– Нет, я не хочу этого слышать. Ты всегда прячешься и попадаешь в неприятности, и я всегда тот, кто должен вмешиваться и спасать тебя. Ты понятия не имеешь о последствиях своих действий. Ты… – он оборвал себя, прежде чем продолжить свою тираду, в отчаянии вытягивая шею, чтобы посмотреть на небо и что-то бормоча.
Мне было неприятно признавать это, но маленькой части меня нравилось видеть его в такой ярости из-за меня. Казалось, что ему было не все равно.
Но он, вероятно, просто находил меня невероятно раздражающей.
Внезапно головы мужчин повернулись в мою сторону, и я запнулась, слишком занятая разглядыванием Эйдена, чтобы обратить внимание на то, что они сказали.
– Что? – спросила я, чувствуя на себе их настороженные взгляды.
Эйден смягчился, увидев выражение панического кролика на моем лице, его гнев сменился более спокойным чувством. Он тепло ответил:
– Я сказал, что сопровожу тебя на поиски этого цветка, пока не стало слишком поздно. Потом ты можешь переночевать здесь. Брэндон сопроводит тебя обратно утром.
Мои нервы дрогнули, когда мне сказали, что я буду спать рядом с Эйденом. Брэндон поднял брови, мы обменялись молчаливым взглядом, в то время как Джордж сдержал смешок.
Моим друзьям всегда было очевидно, что я испытываю чувства к Эйдену. Единственным, кто, казалось, никогда этого не замечал, был сам Эйден, но был шанс, что он знал и притворялся невежественным.
Я подошла к Эйдену, оглядываясь через его плечо, чтобы бросить на Брэндона и Джорджа прищуренный взгляд, который говорил: Ни слова.
– Это было бы так замечательно. Спасибо тебе за понимание, Эйден.
Было слишком поздно сдавать назад. Теперь я погрязла во лжи.
Эйден улыбнулся, ямочки в уголках его губ обозначились.
– Я понимаю… но я все еще злюсь. Просто не на тебя.
– О? – спросила я. – Тогда на кого?
– Редмонд, – строго сказал он.
Я поморщилась, почти забыв, что впутала в это своего наставника. Я открыла рот, чтобы заговорить в его защиту, но Эйден поднял палец и заставил меня замолчать.
– Он по уши в неприятностях. Я не знаю, почему он решил, что это нормально отправлять тебя ночью в Проклятый Лес. Одну. Здесь опасно. О чем он только думал? Чертов идиот! – Эйден кричал, его грудь вздымалась.
Вау.
Я подошла к Эйдену и положила руку ему на грудь.
Он замолчал, и его глаза встретились с моими.
В его глазах было что-то такое, чего я никогда раньше не видела. Был ли это гнев, страсть или вожделение, я не совсем поняла, но это было необычно.
– Все в порядке. Я поговорю с Редмондом. Ты же знаешь, что иногда он не совсем в себе, – пошутила я, постукивая указательным пальцем по виску. – Он, вероятно, не осознавал риска, связанного с этой маленькой задачей, и, кроме того, теперь все в порядке. Ты здесь.
Эйден хмыкнул и убрал мою руку со своей груди, наклонив голову, чтобы я указала путь к лунному цветку, которого не существовало. Он больше ничего не сказал, но, судя по его напряженной позе и крепкому сжатию моей руки, этот разговор был далек от завершения.
