Текст книги "Коварная красота"

Автор книги: Мелисса Марр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Пускай! – Гнев на фэйри, всю жизнь копившийся в душе Айслинн, разом ожил и рвался теперь наружу. – Я отказываю тебе. Уходи.

Кинан вздохнул. Перелил солнечный свет из одной руки в другую.

– Ты уже стала одной из нас. Летняя фэйри, из моего народа. Даже если бы ты не была избрана… Ты пила со мной вино. Неужели ты не читала сказок, Айслинн? Или забыла, что нельзя пить напитки фэйри?

Он говорил правду, Айслинн внезапно поняла это. Ведь она чувствовала и сама, что меняется. Обострился слух, внутри появилось странное тепло. Одна из них… Но это не означает, что она должна смириться.

Из последних сил сдерживая гнев, Айслинн взяла паузу. Затем спросила:

– Почему же ты позволил мне уйти домой?

– Думал, ты рассердишься, если проснешься в моих объятиях, а я… – Он замолчал, иронически усмехнулся. – Не хотел тебя сердить.

– Ты мне совершенно не нужен. Почему просто не оставить меня в покое? – Она сжала кулаки, пытаясь сохранить самообладание. В последние дни это давалось все труднее.

Он шагнул вперед, уронил каплю солнечного света ей на руку.

– Правила требуют, чтобы ты сделала выбор. Если не согласишься пройти испытание, то станешь одной из летних дев, связанных со мной столь же прочно, как дитя с кормилицей. Без меня увянешь, превратишься в тень. Такова участь летних дев, такова природа тех, кто недавно стал фэйри.

Гнев, который Айслинн сдерживала столько лет, вскипел неудержимой волной.

Сосредоточенность. Чтобы не ударить Кинана, она вонзила ногти в ладони. Выдержка.

– Я не буду фэйри в твоем гареме. Или в чьем-то еще.

– Так будь со мной, и только со мной, другой возможности нет.

И тут Кинан наклонился и прильнул в поцелуе к ее губам. Словно солнечный свет пролился в нее, тело охватила истома, как после долгого лежания под солнцем на морском берегу.

Айслинн попятилась, уперлась спиной в оконную раму.

– Держись от меня подальше, – сказала она, не сдерживая больше гнева.

И вдруг увидела, что ее кожа светится так же ярко, как у него. Взглянула с ужасом на свои руки. Потерла их, но свечение никуда не делось.

– Не могу. Ты моя – навеки. Рождена, чтобы принадлежать мне.

Он снова шагнул к ней и легонько дунул в лицо – как на одуванчик.

Глаза у нее закатились; все наслаждения, которые дарит человеку лето, слились в одной бесконечной неге. Айслинн без сил прислонилась к грубой кирпичной стене.

– Уходи.

Нащупала в кармане пакетики с солью, выданные Сетом, достала один, разорвала. Едва не промахнулась, но осыпала все-таки Кинана.

Он засмеялся.

– Соль? О, прелесть моя, какая же ты изысканная добыча!

Собравшись с силами, она оттолкнулась от стены. Достала перцовый баллончик – угрозу для любого, у кого есть глаза. Отщелкнула предохранитель и направила свое последнее оружие Кинану в лицо.

– Отважна и прекрасна, – шепнул он благоговейно. – Ты совершенство.

И исчез. Смешался с толпой других невидимых фэйри, бродивших по улице.

Пройдя полквартала, он остановится и прошептал:

– Этот раунд за тобой, но игру я все равно выиграю, моя прекрасная Айслинн.

Его слова она услышала так же ясно, как если бы он по-прежнему стоял рядом.

ГЛАВА 23

Дары (их) обычно сопровождаются условиями, каковые умаляют их ценность и становятся порой причиной утрат и несчастий.

Эдвин Сидней Хартленд.

Наука волшебных сказок: Исследования по мифологии фэйри (1891).

Кто явился к ней, Дония поняла сразу. Так барабанить в ее дверь не осмелился бы никто из волшебного народа.

– Игра, значит? – Айслинн ворвалась в дом, как ураган, сверкая глазами. – И ты тоже со мной играешь?

– Нет. Не на том уровне, во всяком случае.

Волк прижал уши и обнажил клыки, приветствуя Айслинн, – так он обычно встречал саму Донию. Почувствовал, несмотря на волны гнева, исходившие от гостьи, что обижать хозяйку она не намерена.

От Айслинн исходило сияние, точь-в-точь как от Кинана, когда он гневался.

– А на каком?

– Я пешка. Не король и не королева, – ответила Дония, пожав плечами.

Гнев Айслинн угас на глазах.

«И переменчива, как он», – подумала Дония.

Закусив губу, Айслинн немного помолчала. Потом спросила:

– Поможет ли одна пешка другой?

– Конечно. Именно это я и делаю.

Радуясь возможности отвернуться от сияния, причинявшего глазам боль, Дония подошла к старому шкафу. Открыла его.

Там, вперемешку с ее повседневной одеждой, хранились наряды, которые она никогда не надевала: бархатные блузы с изумительной вышивкой; кофточки, как будто сшитые из паутины, сплетенной из мерцающих звезд; платья, скроенные из прозрачных шарфов, обнажавшие больше, чем скрывавшие; кожаные наряды на любой девичий вкус.

Дония вынула темно-красную блузку без рукавов. Она принадлежала Лисель, а та надела ее лишь однажды – на бал Солнцестояния, через год после того, как стала зимней девой. «Он плакал, – рассказывала она Доний, – солнечными слезами. Когда увидел то, что потерял навеки».

Хотелось бы Донии быть столь же бессердечной. Но не хватало сил.

Айслинн взглянула на блузку, и глаза ее широко раскрылись.

– Что ты делаешь?

– Помогаю тебе.

Повесив блузку на место, Дония показала Айслинн непонятного назначения металлический ободок, украшенный черными камнями.

Та нахмурилась и отмахнулась от него.

– Это твоя помощь?

– Да.

Дальше в руки Донии попалось то, что вполне подошло бы Айслинн: блузка, перешитая из женской рубашки эпохи Возрождения, ослепительно белая, с огненно-красной шнуровкой на груди.

– Фэйри платят за доверие добром. Я узнала об этом слишком поздно. Ты должна показать Кинану, что не покоришься, не позволишь собой командовать. Действуй как равная ему, а не как подчиненная. Ступай к нему и скажи, что хочешь договориться.

– О чем? – Айслинн взяла блузку, пощупала мягкую хлопковую ткань.

– О перемирии. Он не отступит. Твоя смертная природа не вернется. Вас ждет вечность, и лучше с самого начала не позволять ему диктовать тебе условия. Сбей его с толку – оденься для битвы.

Дония перебрала юбки, несколько нарядных платьев. Все они казались или слишком нарядными, или слишком официальными. Айслинн же нужно было напомнить Кинану, что она не такая, как другие, и не обязана подчиняться его желаниям, поскольку выросла в мире, где женщины имеют право выбора.

– Будь еще настойчивее, чем он. Вызови его к себе. Если замешкается – не жди. Иди к нему сама.

Айслинн, комкая блузку в руках, глядела на нее беспомощно.

– Не знаю, смогу ли я…

– Иначе пропадешь. Ты современная девушка, и это твое главное оружие. Пусти его в ход. Объясни Кинану, что имеешь право на выбор. Ты знаешь, кто он, так потребуй договора. Чтобы и у тебя была какая-то власть.

Дония вынула из шкафа брюки – модные, черные, блестящие – и протянула ей.

– Переоденься. Потом продолжим.

Айслинн взяла их дрожащей рукой.

– Есть ли у меня шанс выиграть?

– Летние девы считают, что они выиграли.

Как ни тошно было это говорить, солгать Дония не могла. Девы были счастливы, поскольку зависимое положение не казалось им бременем.

Айслинн вновь принялась комкать блузку, скручивая ее, как мокрую тряпку.

– Но ведь должен быть какой-то другой выбор? Альтернатива.

Дония помедлила. Потом положила руку на запястье Айслинн и скинула личину, чтобы девушка увидела снегопад в ее глазах.

– Я.

Зимний холод был невыносим для летних фэйри. Но Айслинн, уже ставшая одной из них, взгляда не отвела.

Тогда Дония выпустила холод через кончики пальцев. Рука Айслинн до локтя покрылась инеем, на ней образовались сосульки, которые отломились и со звоном упали на пол.

– Вот так, – сказала Дония.

Айслинн поморщилась и отодвинулась.

– Не хочу ни того ни другого.

– Понимаю. – Дония, содрогаясь, втянула холод обратно. – Но… или это, или то. Летние девы по-своему счастливее меня. Быть одной из них означает жить вечно, танцевать и веселиться, иметь почти полную свободу. Бесконечное лето! У них нет никакой ответственности, все остается позади вместе со смертной природой. К тому же… – Следующие слова дались ей с большим трудом, но Дония все же выговорила: – Он заботится о них. Им нечего желать.

– Не надо мне этого.

«Откажись», – хотелось сказать Доний, но она не могла. Это было дело Кинана. Она сказала другое:

– Ты уже превращаешься в одну из них. Заметила, конечно?

Айслинн понурилась.

Каково ей сейчас, Дония понимала. Она еще помнила странное, неприятное ощущение, сопровождавшее изменение. Воспоминание нельзя было назвать приятным даже в сравнении с холодом, что жил теперь у нее внутри.

Стараясь не выдать своего сочувствия, она сказала:

– Ты не присоединишься к ним, если пройдешь испытание.

– Что за испытание? – испуганным детским голоском спросила Айслинн.

Раньше никто не спрашивал об этом Донию. Девушки обычно принимали решение до того, как наступало время испытания. Сердце делало выбор, рискнуть всем ради Кинана или нет, когда разум не успевал еще задаться таким вопросом. На веку Донии ни одна из девушек не полюбила его настолько, чтобы рискнуть. Да и Кинан – если уж на то пошло – ни одну из них не любил. Так, во всяком случае, говорила себе Дония каждый раз, когда он ухаживал за очередной избранницей.

– Об этом тебе скажет он сам. Я не вправе. Он предложит третью возможность: награду. Ее не получал еще никто на протяжении девяти веков. Если ты решишься на испытание и проиграешь – станешь такой, как я. Если не решишься – пока осень не сменится зимой, – это тоже будет твой выбор. Станешь летней девой. – Дония легонько подтолкнула ее к дверям спальни. – Переодевайся.

Айслинн остановилась на пороге.

– А есть ли возможность избежать выбора? Просто уйти? Я хочу жить так, как жила раньше. Не знаешь, с кем можно посоветоваться?

Дония, отвернувшись, аккуратно закрыла дверцу шкафа. Такого вопроса ей тоже никто не задавал.

Стоя спиной к Айслинн, она сказала:

– За все века это удалось только одной девушке.

– Каким образом?

Дония повернулась, встретилась с ней взглядом. И убила надежду, прозвучавшую в голосе Айслинн, ответом:

– Она умерла.

ГЛАВА 24

Он не кто иной, как сам король фэйри… Весьма велико число его подданных, и весьма разнообразны они по своей природе. Он повелитель этих благодушных и веселых существ… что танцуют при лунном свете.

Мабиногион.

Примечания леди Шарлотты Гест (1877).

Кинан рассеянно взболтал вино в бокале. В «Холме и руинах» настроение у него обычно улучшалось, но сейчас он мог думать лишь о том, как объяснить Айслинн, насколько она ему необходима. Он дал уже волю своим чувствам, и девушка, испытав его силу, воззвавшую к ее собственной изменившейся сущности, пережила экстаз. Но для следующей встречи нужна иная тактика.

Повторяться нельзя.

– Если не хочешь разговаривать, Кинан, танцуй, – сказал Тэвиш спокойно, словно его ничто не тревожило. – И улыбайся. Так будет лучше для всех.

Девы уже плясали, по обыкновению головокружительно вращаясь на одном месте, и хихикали. Среди танцующих мелькали стражники, дежурные и свободные от службы. «Холм» был клубом Кинана, но все чаще сюда заглядывали зимние и темные фэйри, поэтому стражников требовалось все больше. Здешние правила неукоснительно соблюдали только представители Высокого двора. Даже летний народ Кинана частенько нарушал их.

– Хорошо. – Кинан допил вино и поманил к себе Сэрис.

И тут зазвонил его мобильник. Он услышал в трубке ее голос. Голос своей непокорной королевы.

– Айслинн?

Кинан жестом изобразил, что ему нужно что-то записать, и Тэвиш подал салфетку, а Ниалл выхватил из кармана ручку.

– Конечно… Нет, я в «Холме». Могу прийти…

Нажав на кнопку отбоя, он уставился на телефон.

Тэвиш и Ниалл устремили на него вопрошающие взоры.

Кинан махнул рукой, приказывая Сэрис подождать. Сказал советникам:

– Она хочет встретиться и поговорить.

– Ну видишь? Сдастся, как и все остальные, – довольно заметил Тэвиш.

– Мы нужны тебе? Или, – Ниалл обнял за талию проходившую мимо Сиобан, – можем поразвлечься?

– Танцуйте.

– Кинан! – Сэрис протянула к нему руку.

– Нет, позже…

Он зажег над головами танцующих несколько волшебных светил и заставил их вращаться, заливая зал светом.

К нему идет его королева. И скоро все будет так, как должно быть. Его королева… наконец-то рядом. Кинан радостно засмеялся, глядя на своих веселящихся подданных, тех, кто так долго ждал ее вместе с ним. Скоро он восстановит Летний двор во всем его блеске. Скоро все будет хорошо.

Приближаясь к заброшенному зданию у реки, Айслинн вновь и вновь повторяла совет Доний: «Переходи в наступление». Пыталась убедить себя, что сумеет это сделать. Но жутко становилось уже от одной мысли о вторжении в логово фэйри. Она видела их входящими в «Холм и руины» достаточно часто, чтобы избегать этого места любой ценой.

И все же она пошла туда.

Она знала, где находится Кинан, и знала, что он придет, стоит позвать. Но Дония считала, что разумнее пойти самой. Надо быть настойчивой. Ударить первой.

Поддерживала только надежда, что у нее остается какой-то шанс вернуться к прежней жизни. Хотя бы отчасти. Ведь Айслинн до сих пор не знала, чего именно хочет от нее Кинан. И собиралась попросить – нет, потребовать, – чтобы он все рассказал и объяснил, что ему нужно и почему.

«Я сумею». С этой мыслью она подошла ко входу.

Перед стеклянной дверью сидел, развалясь на стуле с журналом в руках, один из клубных вышибал. Истинное лицо его, скрытое чарами, ужасало – изо рта торчали расходящиеся в стороны спиралевидные клыки с острыми концами. В остальном он выглядел так, словно все свободное время поднимал тяжести, и личина этого не скрывала.

Айслинн остановилась в нескольких шагах.

– Простите…

Он опустил журнал, взглянул на нее поверх темных очков.

– Только для членов клуба.

Встретившись с ним глазами, Айслинн как можно решительнее заявила:

– Я хочу видеть короля Лета.

Он положил журнал на колени.

– Чего?

Айслинн расправила плечи. Быть настойчивой – сказать легко, а вот сделать… И все же сделала еще одну попытку:

– Я хочу видеть Кинана. Он ждет меня. Я… – Следующие слова дались ей с большим трудом. – Я его новая девушка.

– Тебе сюда нельзя, – проворчал он. Но дверь открыл и сказал стоявшему за ней мальчику со львиной гривой: – Беги передай Кинану, что пришла… – И глянул на нее.

– Эш.

– Пришла Эш.

Мальчик кивнул и убежал. Хорошенький в своей личине, как ангел, с копной песочного цвета дредов вместо гривы. Эти «львята» были редким исключением среди городских фэйри – никогда не причиняли людям вреда умышленно.

Стражник отпустил дверь, и она со стуком захлопнулась. Снова взял в руки журнал. Посмотрел на Айслинн и покачал головой.

Сердце у нее заколотилось. Стараясь казаться беззаботной, она оглянулась на улицу, по которой пришла. Глухое место – машин почти нет.

Быть настойчивой. Почему бы не начать прямо сейчас? Потренироваться.

Айслинн повернулась к стражнику – тот как раз снова уставился в журнал – и сказала:

– Должна заметить, с клыками ты выглядишь сексуальнее.

Он разинул рот. Журнал выпал из рук и шлепнулся наземь.

– С чем?

– С клыками. Серьезно, к твоей личине стоит добавить пирсинг в тех местах, где клыки. – Айслинн окинула его оценивающим взглядом. – Будет круче.

На лице его медленно, как солнце, встающее из-за горизонта, появилась улыбка. Он подправил личину.

– Так лучше?

– Да.

Она подошла ближе – не вплотную, но гораздо ближе, чем считала себя способной подойти к фэйри. Велела себе представить, что это Сет. Склонила голову набок.

– Мне нравится.

Стражник нервно засмеялся, оглянулся на дверь. Посланец еще не возвращался.

– Ты это прекрати, не то меня выпорют. Одно дело – просто смертная, но ты… – Он покачал головой. – Тебя нельзя трогать.

Айслинн ближе придвигаться не стала, но и не отступила.

– Он так жесток? Бьет своих подданных?

Стражник чуть не задохнулся от смеха.

– Кто, Кинан? Проклятье! Нет, конечно. Но он не единственный игрок. Есть еще его советники, зимняя дева, летние девы… – Он передернул плечами, понизил голос: – И королева Зимы. Не угадаешь, кто взбрыкнет, когда начинается игра.

– И каков выигрыш?

Сердце у Айслинн колотилось так, что заболела грудь. И Кинан, и Дония что-то утаивали от нее. Может, этот стражник проговорится? Дония хоть и пыталась помочь, но тоже была одним из игроков.

За дверью показался посланец в сопровождении двоих увитых цветущими ветвями девушек, которых Айслинн видела в библиотеке.

Сосредоточься. Каков бы ни был его ответ – не паникуй.

Он приблизил голову, едва не коснувшись клыками ее лица.

– Власть. Сила. Ты.

– А…

И что бы это значило?

Девушки поманили ее, и Айслинн двинулась к двери. Интересно, дают ли волшебные существа хоть иногда прямой ответ на вопрос?

Айслинн, его королева, шла по залу рядом с Элизой. Невыразимо прекрасная. Мечта, ставшая явью. И толпа расступалась перед ней, как перед самим Кинаном. Летние девы закружились еще стремительней. Зимние фэйри помрачнели. А темные, словно в предвкушении, принялись облизывать губы. Остальные – те, кто не принадлежал ни к какому двору, и несколько высоких гостей, затерявшихся в толпе, – просто смотрели. С любопытством, но без всякой заинтересованности в результате. Словно и его жизнь, и борьба были лишь живой картиной для их увеселения.

Элиза подошла и склонила голову.

– Твоя гостья, Кинан.

Он кивнул, выдвинул для Айслинн стул. Та даже не улыбнулась. Никакой радости в глазах. Пришла не мириться, но сражаться.

И все это видели.

Кинан ощутил непривычную неловкость. Он всегда сам выбирал поле битвы и определял ход действий, а тут она явилась сама – в его клуб, где собрались его подданные… и он понятия не имел, что делать дальше.

Тем не менее она пришла. Пусть и не по той причине, по какой хотелось бы ему. Собирается отказать, это видно и по лицу, и по осанке. Стратегия недурна. Прекрасная игра, даже если забыть о том, что это его королева. Чудесное начало вечера… но лучше бы Айслинн его не боялась.

– Дай знать, когда устанешь на меня смотреть, – сказала она с притворным безразличием. Отвернулась и махнула одному из великого множества зверенышей, сновавших по залу. – Мне могут принести что-нибудь обычное, какой-нибудь напиток смертных? Вино, которое я пила на ярмарке, не хочу.

Звереныш поклонился. Вздыбил гриву, увидев, что к Айслинн собрался подойти еще один его сородич, и бросился исполнять заказ. Нырнул, не откликаясь на призывы других фэйри, в толпу танцующих.

Ниалл и Тэвиш, стоявшие возле танцплощадки, не сводили глаз с короля и его гостьи. Они образовали нечто вроде заслона из стражников, чтобы не подпускать к Кинану летних дев. Те не слишком-то понимали, что можно говорить, а чего нельзя, а сегодня и вовсе распоясались, ибо уверовали, что королева наконец-то с ними.

– Я уже насмотрелся, – сказал Кинан.

Это была неправда. Он мог бы любоваться ею вечно, одевайся она так почаще. Блестящие виниловые брючки, старинная блузка со шнуровкой из красной бархатной ленточки. Стоит потянуть за ленточку – и наверняка распустится вся шнуровка…

– Не хочешь сперва потанцевать, а уж потом поговорить? – спросил он.

Руки почти болели, так хотелось обнять ее и закружиться, как на ярмарке, в водовороте пляшущих фэйри – подданных короля и королевы.

– С тобой? Вот еще, – фыркнула Айслинн с такой же притворной бравадой.

– Все ждут этого.

Все и впрямь ждали, глаз с них не сводили. Необходимо сломить ее упрямство, иначе они сочтут, что Кинан слаб, что он покорился ей.

Он сбросил личину, дав волю солнечному свету, который король Лета носит в себе, и воссиял в полутьме клуба подобно маяку. Взору смертной открылся не обычный фэйри, но повелитель волшебного народа, во всей силе.

Айслинн задохнулась. Глаза у нее расширились.

Кинан быстрым движением потянулся к ее руке.

Молниеносно – так, что человеческие глаза не уследили бы, – Айслинн отдернула руку. Взглянула на свой крепко сжатый кулак и помрачнела, словно напоминание о том, как она успела измениться, было ей неприятно.

Тут вернулся звереныш, которого она отправила за напитком. Он нес поднос, уставленный бокалами. За ним поспешали еще трое из его прайда – они подали сладости смертных, пришедшиеся по вкусу фэйри.

Айслинн улыбнулась им с небывалым доселе дружелюбием.

– Быстро вы.

Малыши расправили плечи, распушили от удовольствия рыжеватые гривы.

– Мы на все для тебя готовы, госпожа, – ответил самый старший рычащим, как у всех зверенышей, голосом.

– Спаси… – Она спохватилась, прежде чем договорила неприятное для них слово, и закончила: – Очень мило с вашей стороны.

Кинан, глядя на нее, тоже улыбнулся. Возможно, ее отношение к фэйри менялось вместе с ее природой; возможно, это происходило потому, что она неизбежно должна была их принять. Не важно. Главное, что она улыбалась подданным.

Но едва она отвернулась от зверенышей и взглянула в его сияющее лицо, улыбка тут же пропала. На горле испуганной птичкой затрепетала жилка. Взгляд заметался. Айслинн нервно сглотнула несколько раз.

«Не из-за зверенышей ее кровь быстрее бежит по жилам и розовеют щеки, – подумал он. – Из-за меня. Из-за нас обоих».

Малыши ставили на стол мороженое, бисквиты, кофе, десерты из городских пекарен, сладкие безалкогольные напитки. Наперебой, порыкивая друг на друга, предлагали:

– Попробуй это.

– Нет, это!

– Вот это тебе точно понравится…

К столу подошел Тэвиш, прикрикнул на малышей:

– Проваливайте!

Пока звереныши разбегались, Айслинн сидела молча. Потом, собравшись с духом, повернулась к Кинану:

– Что ж, давай поговорим о нашей маленькой игре. Возможно, мы сумеем найти решение, которое позволит нам обоим вернуться к привычной жизни.

– Моя жизнь теперь – это ты. – Он сделал широкий жест рукой. – Все, что ты здесь видишь, каждый, кого ты видишь, обретет свое место, когда ты примешь меня.

Она должна быть рядом. Иначе все погибнут.

Кинан тихо добавил:

– Ты мне нужна.

Айслинн сжала кулаки. Ничего у нее не выйдет. Как, скажите на милость, разговаривать с ним – сияющим, подобно солнцу, – как его в чем-то убеждать? Он не угрожает, не пытается ее обидеть, говорит слова, которые должны быть ей приятны.

И так ли уж это страшно на самом деле?.. Она заколебалась. Когда Кинан смотрит на нее неотрывно, умоляюще, кажется, он хороший человек…

Он фэйри, вновь напомнила себе Айслинн. А фэйри доверять нельзя.

В окружавшей их толпе мелькали девушки из его гарема, те, что уже побывали на ее месте. Теперь они сами стали фэйри. Такой жизни для себя Айслинн не хотела.

– Твой ответ – не решение. – Она сделала глубокий вдох. – Ты мне не нравишься. Я не люблю тебя. Не хочу. С чего ты взял, что имеешь право… – Айслинн пыталась подобрать точные слова. Не смогла.

– Добиваться тебя? – подсказал он и чуть заметно улыбнулся.

– Называй как хочешь. – Ее овеяло цветочным ароматом, от которого закружилась голова.

Но Айслинн не сдалась. – Я не понимаю, почему ты это делаешь.

– Уже сделал. – Кинан привстал и потянулся к ней.

Она отодвинулась.

– Не надо.

Он снова сел. Его нечеловеческая красота в голубом свете клубных ламп казалась еще ослепительней.

– Что, если я скажу тебе, что ты ключ, волшебная чаша, священная книга – единственное, что может меня спасти? Ты нужна мне, чтобы победить врага, который замораживает землю. Твое согласие спасет мир – не только фэйри, но и смертных. Тогда ты ответишь мне «да»?

Айслинн пристально вгляделась в него. Вот ответ, который от нее скрывали.

– Это правда?

– Возможно.

Кинан поднялся на ноги и обошел вокруг стола, достаточно медленно, чтобы она тоже успела встать и поставить между ним и собой стул.

Но Айслинн не шелохнулась.

– Есть только один способ это выяснить. – Он остановился так близко, что теперь ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы встать. – Ты должна остаться со мной.

Ей захотелось убежать.

– Я не хочу стать такой, как они. – Айслинн показала на летних дев. – Или ледяной фэйри, как Дония.

– А, так она тебе рассказала. – Кинан кивнул, словно вовсе не удивился.

– О той мелочи, которую ты забыл упомянуть? Да – Айслинн старалась держаться спокойно, будто разговор о возможности превратиться в девушку из гарема или ледяную фэйри был для нее обычным. – Пойми же, я не хочу быть одной из твоих игрушек. И на место Донии тоже не хочу.

– А я и не думаю, что тебе предстоит то или другое. Я уже говорил: ты должна остаться со мной. – Он поставил ее на ноги, лицом к себе. – Если ты – та самая…

– Сказала ведь – не хочу.

Он сразу стал усталым и несчастным. Такой же несчастной почувствовала себя и она.

– Айслинн, если ты – та самая, если ты ключ, необходимый мне… и при этом откажешься от меня, на земле воцарится вечная зима. Летние фэйри, и ты в том числе, исчезнут из мира. Смертные умрут от голода. – Глаза его вспыхнули зеркалами, как у зверя. – Я не могу это допустить.

Айслинн окончательно растеряла все слова. Дония ошиблась. С ним невозможно разговаривать. Бесполезно взывать к разуму… которого нет.

– Ты должна понять.

Слова эти прозвучали грозным, предупреждающим рыком хищника во тьме. Но в следующую секунду, когда Кинан попросил:

– Хотя бы попытайся. – В его голосе уже слышалось бесконечное отчаяние.

Айслинн вдруг осознала, что кивает и обещает, что попытается, всей душой желая утешить его.

Надо сосредоточиться. Она пришла сюда не за этим. Айслинн с такой силой стиснула край стола, что рукам стало больно.

Она увидела настоящего Кинана, поняла, на что похож мир, который он ей предлагает, и сопротивляться ей стало еще труднее. Она ожидала обратного: думала, что среди скопища жутких волшебных существ обретет решимость и силу. Но когда он смотрел на нее с мольбой, ей хотелось лишь одного – дать ему все, о чем он просит, лишь бы снова просиял солнечный свет.

Айслинн попыталась сосредоточиться на жестокостях фэйри, вспомнить, какой страх они ей внушали.

– Твои подданные не заслуживают того, чтобы я пожертвовала ради них жизнью.

Кинан промолчал.

– Я их видела. Понимаешь? – Айслинн понизила голос. – Видела, как они лапают девушек, щиплются, толкаются, ставят подножки. Хуже того: я слышала, как они смеются над людьми. Каждый день, всю свою жизнь, я это видела и слышала. И не думаю, что их стоит спасать.

– Если примешь меня, ты станешь править ими как королева Лета. Они будут повиноваться тебе, как мне.

Взгляд его по-прежнему был умоляющим. Никакой магии – сплошное отчаяние. Она вскинула голову.

– Ну, знаешь, судя по тому, как они себя ведут, не больно-то они повинуются. Или ты не пытался призвать их к порядку?

– У меня было слишком мало сил, чтобы заставить их слушаться. Но ты могла бы их заставить. Вдвоем мы могли бы многое изменить. Спасли бы их. – Он повел рукой в сторону танцующих. – Если я не стану настоящим королем, они умрут. И смертные умрут. Они уже умирают. Погибнут все и всюду.

На глазах Айслинн выступили слезы. Кинан, конечно, видел это, но сейчас ей было все равно.

– Должен быть какой-то другой путь. Я не хочу, чтобы все погибли. Но быть летней девой не согласна.

– Ты уже превратилась в нее. Все просто. Даже забавно, как быстро это происходит. Но ты еще можешь принять меня.

– А если я не ключ, о котором ты твердишь? Меня ждет судьба Донии? – Айслинн оттолкнула его. – Это хорошо, по-твоему? Она несчастна. Страдает. Я видела.

Кинан поморщился, услышав имя Донии, отвел взгляд. Стал больше похож на человека. Поэтому Айслинн умолкла. Боль в его глазах сказала ей, что нечто ценное для себя он уже успел потерять, каких бы выигрышей ни ожидал в будущем.

– Обещай, что все-таки подумаешь. Пожалуйста, – сказал он тихо. – Я подожду. Только обещай. Ты очень нужна мне.

– Может, есть другой путь? – спросила Айслинн, хотя в ответе не сомневалась. – Я не хочу быть твоей королевой. И тебя не хочу. Есть один человек…

– Знаю. – Кинан принял бокал из рук звереныша, прошмыгнувшего между ног одного из стражников, окружавших стол. Печально улыбнулся. – И прошу у тебя за это прощения. Я понимаю все гораздо лучше, чем ты думаешь.

До нее постепенно доходила неотвратимость перемен. Она уже думала о том, что потеряет, а что, возможно, сможет сохранить. И возникло множество вопросов.

– Нет ли другого пути? – спросила она снова. – Не хочу быть фэйри. И править ими не хочу.

Он безрадостно усмехнулся.

– Порой я тоже. Но ни мне, ни тебе не дано изменить свою природу. Не буду лгать: даже если бы мог, я не захотел бы сделать тебя прежней, Айслинн. Я верю, что ты – та самая. И Дония верит. Королева Зимы тебя боится… Молю, прими меня! Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю все, что в моих силах.

Он на мгновение протянул к ней руки с мольбой, точь-в-точь как на ярмарке. Айслинн даже почудилось, будто они снова там… только тогда ей казалось, что все вот-вот закончится. А сейчас она ошеломленно осознавала, что все только начинается.

Как сказать об этом Сету? И бабушке? Когда-то она мечтала избавиться от дара видения. Но чуда не случилось. Не случится и теперь. Она меняется против собственного желания.

Она – одна из них.

И чтобы выжить, ей нужно изучать мир фэйри и привыкать к нему.

Тут Айслинн сообразила, что Кинан, как прежде стражник, упомянул еще одного участника этой загадочной игры. И спросила:

– А кто такая королева Зимы? Не может ли она мне помочь?

Кинан поперхнулся вином. Со свойственной ему сверхъестественной скоростью он отставил бокал и схватил ее за руки.

– Нет. Ей и знать-то нельзя, что ты нас видишь и хотя бы отчасти понимаешь наши действия. Иначе…

– Но вдруг она поможет?

– Нет. Поверь мне. В ней столько зла, что трудно описать. Это я тебя не тронул, узнав о твоем видении, а другие… в особенности королева Зимы… По ее вине я так слаб. По ее вине замерзает земля. Не пытайся ее найти.

Он крепко сжал ее руки, и Айслинн тоже засветилась.

Вид у Кинана был испуганный, и это ее удивило. Он считает себя слабым?

Она молча кивнула. Тогда он отпустил ее руки, расправил смявшиеся рукава.

Музыка и шум веселья сделались громче, и Айслинн пришлось податься к Кинану и сказать ему прямо в ухо, почти касаясь его губами:

– Я должна знать больше. Ты просишь от меня слишком многого… – На миг она запнулась, представив, на что именно он просит ее согласиться, кем она должна стать. Кем уже стала. – Если хочешь, чтобы я подумала, ответь на мои вопросы.

– Всего я рассказать не могу. Есть правила, Айслинн, они не менялись на протяжении веков. – Шум усилился так, что ему пришлось почти кричать. – К тому же здесь невозможно говорить.

Танцующие фэйри разошлись не на шутку. Личин они не скинули, но кружились и скакали так, как смертные не сумели бы.

Кинан предложил Айслинн руку.

– Пойдем… В кафе, в парк, куда хочешь.

И она приняла его руку, злясь на себя за то, что привыкает к неотвратимости выбора.

Маленькая ручка, которую Кинан держал в своей руке, согревала его, как ласка солнца. Айслинн еще не сказала «да». Но она задумалась, постепенно принимая мысль об утрате смертной природы. Сначала она, конечно, будет горевать. Потом, как все другие девушки, ставшие фэйри, успокоится…