Текст книги "Коварная красота"
Автор книги: Мелисса Марр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 20
Ему предложили питье… Когда же музыка стихла, все они пропали, лишь кубок остался у него в руке, и он, усталый, измученный, воротился домой.
Томас Кейтли.Сказочная мифология (1870).
Проснулась Айслинн в десятом часу утра и разом вспомнила ночные события. Бесконечные танцы, странный напиток, разговор с Кинаном на рассвете, когда она сказала, что знает, кто он такой… поцелуй. А дальше? Что было дальше? Как она попала домой? Во сколько?
Вскочив с постели, Айслинн ринулась в ванную и едва успела добежать, как ее вырвало. Боже милосердный!
Потом она села на край ванны, прижалась лбом к холодной раковине. Все тело сотрясал озноб, как при высокой температуре. Но причиной был вовсе не жар, а ужас. Кинан знает, что она их видит. Они придут за ней, и бабушка…
При мысли о бабушке, вступающей в сражение с фэйри, ее чуть не вырвало снова. Бежать, скорей бежать из дому!
Умывшись и почистив зубы, Айслинн торопливо надела джинсы и блузку, обулась, схватила сумку.
Бабушка, стоя у плиты, не сводила глаз с кофейника. До первой чашки кофе она обычно бывала не слишком наблюдательна.
Айслинн показала на свое ухо.
Бабушка включила слуховой аппарат и спросила:
– Все в порядке?
– Опаздываю, ба. Проспала.
Наскоро обняв ее, Айслинн повернулась к двери.
– А завтрак?
– Я разве не сказала? Извини. Мы с Сетом договорились встретиться и позавтракать вместе.
Она изо всех сил старалась говорить спокойно. Чтобы бабушка, и без того встревоженная предыдущим разговором, не заметила ее сегодняшнего страха.
Бабушка нахмурилась.
– Айслинн, ты же знаешь, меня не проведешь. Сколько ни бегай, поговорить все равно придется. О том самом деле. Лучше не стало, как я понимаю?
Айслинн немного помолчала. И попросила:
– Еще несколько дней, ба. Пожалуйста.
Бабушка поджала губы, уперла руки в бока, словно собиралась приказать внучке остаться дома. Потом вздохнула.
– Никаких нескольких дней. Завтра Понятно?
– Обещаю.
Айслинн поцеловала ее, радуясь, что беседу удалось отложить хотя бы на день – сейчас она была не в состоянии разговаривать, – и выскочила за дверь.
Ей срочно нужен был Сет. Вчера она ему даже не позвонила.
– Поверить не могу, что я это сделала. Призналась, что знаю, кто они такие!
Айслинн уткнулась лицом в колени, сосредоточилась на усилиях побороть очередной приступ тошноты.
Сет, сидя на полу у ее ног, легонько похлопал ее по спине, потом стал поглаживать.
– Все хорошо. Дыши. Глубже.
– Ничего хорошего, Сет, – глухо сказала она себе в колени. Приподняла голову, бросила на него хмурый взгляд. – Обычно за это они людей убивают. Или выкалывают глаза.
Тошнота подкатила снова. Айслинн зажмурилась.
– Тихо, тихо. – Он придвинулся, успокаивая ее самой своей близостью, как бывало и раньше. – Дыши.
– Вдруг они меня ослепят? Вдруг…
– Успокойся. Мы этого не допустим.
Он стянул ее с кресла к себе на колени, начал покачивать.
В точности как ночью – Кинан.
Она почувствовала себя виноватой, словно предала Сета, хотя и не было ничего, кроме танца… Как она надеялась.
А если было? А если они с Кинаном… Айслинн тихонько заплакала.
– Ш-ш-ш. – Сет все покачивал ее, бормотал что-то, утешая.
Однако мысли о танцах с Кинаном, о его поцелуе и том неведомом, что могло произойти, уже не оставляли Айслинн. Она высвободилась и поднялась на ноги.
Сет облокотился на кресло, подпер голову рукой.
Айслинн, не в силах на него смотреть, понурилась.
– И что же мы будем делать?
Он тоже встал, подошел к ней.
– Сообразим по ходу. Он обещал исполнить твое желание? А их клятвы, если верить книгам, – это закон.
Она кивнула.
Сет наклонился к ней, и его волосы скользнули по ее лицу легкой паутинкой.
– И с остальным разберемся. – Он поцеловал ее очень нежно, очень ласково и добавил: – Придумаем, как быть. Вместе. Я буду с тобой, Эш, даже если ты расскажешь мне, что еще случилось.
– Ты о чем? – Мир поплыл у нее перед глазами.
– Ты что-то пила, перестала соображать, танцевала до рассвета, проснулась в своей постели, и тебя стошнило. – Он взял ее лицо в ладони. – Что еще случилось?
– Не знаю. – Айслинн содрогнулась.
– Как ты попала домой?
– Не знаю.
Ей вспомнился вкус солнечного света на губах, ощущение ласкающих лицо солнечных лучей в тот момент, когда Кинан к ней наклонился. Что произошло дальше?
– Ты еще куда-то ходила?
Она прошептала:
– Не знаю.
– Спала с ним? – Глядя ей прямо в глаза, он задал вопрос, на который она так хотела, но не могла ответить.
– Не знаю. – Айслинн отвела взгляд. Ее снова затошнило. – Но если бы что-то было, я бы знала. Уж это я бы запомнила.
Он притянул ее к себе, прижал крепко, словно хотел укрыть в своих объятиях от всего зла в мире.
– Понятия не имею. Но хоть что-то ты помнишь?
– Танец. Напиток. Какой-то странный стул, на котором мы сидели. Потом все ушли. Он меня поцеловал. – Айслинн снова содрогнулась. – Прости.
– Ты не виновата. – Сет погладил ее по голове.
Она попыталась отодвинуться. Он удерживать не стал. Посмотрел на нее серьезно и решительно.
– Выслушай меня. Если что и было, ты в этом не виновата. Он напоил тебя чем-то вроде наркогика, каким-то колдовским зельем. Ты была пьяна, очень пьяна, и не виновата ни в чем, что произошло после.
– Я помню, что смеялась. Мне было весело. – Она сжала руки в кулаки, чтобы не дрожали. – Мне было хорошо, Сет. И вдруг я повела себя как-то не так? Вдруг сказала «да»?
– Не важно. Ты не могла за себя отвечать. Все очень просто. Ему не следовало этим пользоваться. Если воспользовался – виноват он, а не ты, – сердито говорил Сет.
Но он не стал напоминать о том, что просил ее не ходить на ярмарку. И упрекать не стал. Вместо этого заправил волосы ей за ухо, повернул к себе лицом.
– И мы же не знаем на самом деле – может, ничего и не случилось.
– Но я хотела… чтобы в первый раз это было с тем, кто мне дорог… и если он… если мы с ним… – лепетала Айслинн, чувствуя себя довольно глупо.
Вот уж о чем волноваться не стоило, когда речь шла о гневе короля фэйри. Он мог убить ее или ослепить. Что в сравнении с этим утрата девственности? Пустяк.
Но не для нее.
Айслинн подошла к дивану, села.
– Прости. Ты был прав, а я…
Сет перебил ее:
– Не за что тебе просить прощения. Ты ничего не сделала. Я сержусь не на тебя. На него. – Он умолк. Устремил на нее долгий взгляд. – Ты единственное, что важно для меня в жизни.
– Обними меня. – Айслинн отвела глаза. – Если хочешь, конечно.
– Хочу. – Он тут же оказался рядом, усадил ее себе на колени, бережно, как нечто хрупкое и драгоценное. – Всегда хочу. И всегда буду хотеть.
ГЛАВА 21
Затем на левое веко ей капнули три капли драгоценной жидкости, и она узрела дивной красоты страну… С тех пор она обрела способность распознавать волшебный народ, для всех остальных невидимый.
Томас Кейтли.Сказочная мифология (1870).
Подойдя к жилищу Сета, Дония увидела во дворе нескольких знакомых стражников, суккуба Сэрис и летних дев.
Короля рядом с Донией не было, поэтому никто ей не улыбнулся. Только склонили головы, почтительно, но без малейшей теплоты. Для них зимняя дева была врагом. Хоть она и рискнула всем ради Кинана, на что не решились летние. Но кто же об этом помнил?
Возле двери она собралась с духом, готовая противостоять неизбежной слабости, которую вызывали ужасные стальные стены. Постучала, и костяшки пальцев обожгло болью.
Открыла ей Айслинн, и Дония не без труда сохранила невозмутимое выражение лица. Судя по потерянному виду девушки, о случившемся на ярмарке она помнила гораздо меньше, чем Кинан. Тот признался, что попал под влияние момента, увлекся весельем и танцами и позволил Айслинн выпить слишком много летнего вина. Это так на него похоже – легко верить, легко радоваться…
Айслинн выглядела ужасно.
Смертный юноша Сет стоял рядом и держал ее за руку. На Донию он взглянул устало и зло.
– Что тебе нужно?
Айслинн широко раскрыла глаза.
– Сет…
– Ничего, Эш, все нормально. – Дония улыбнулась.
Как ни желала она удачи Кинану, но состояние Сета поняла и поневоле почувствовала к нему уважение. Смертный противостоял королю Лета, великому искусителю. И за руку Айслинн сейчас держал именно он.
– Немного поболтать хотела, – добавила Дония.
Сэрис подкралась ближе, хлопнула крыльями – словно могла напугать этим зимнюю деву.
– Может, прогуляемся? – Дония оглянулась и выдохнула в Сэрис струю холода, не слишком сильного, а так – чтобы не забывалась.
Сэрис взвизгнула и попятилась.
Дония только собралась улыбнуться – мелочь, а приятно. Как вдруг сообразила, что Айслинн подпрыгнула, когда раздался визг Сэрис.
Сет не шелохнулся. Стало быть, ничего не слышал. Как и все смертные, у которых только голова начинает болеть, когда фэйри поблизости поднимают галдеж.
За спиной Донии послышались удивленные восклицания. Реакцию Айслинн заметили и остальные.
Дония посмотрела ей в глаза.
– Ты видишь нас.
Айслинн кивнула.
Летние девы разинули рты. Сэрис затряслась и спряталась за спину рябинника.
– Вижу. Повезло мне, – добавила Айслинн мученическим голосом, под стать всему ее виду. – Войти можешь? Или для тебя тут многовато железа?
Дония улыбнулась. Еще и бравирует…
– Я бы лучше прогулялась.
Айслинн кивнула снова и обратилась к ближайшему рябиннику:
– Кинан уже знает. Теперь узнала и Дония… если надо поставить в известность кого-то еще, поторопись. Имеешь шанс выслужиться.
Дония вздрогнула. Нет, это не бравада – отчаяние. Из девочки может выйти достойная пара Кинану.
И не успел никто рта раскрыть, как Дония сама стремительно подошла к рябиннику.
– Бейра узнает – я тебя найду. Если верность Кинану не запечатает тебе уста, их запечатаю я.
Потом перевела взгляд на Сэрис и смотрела на нее, пока та не прорычала:
– Короля Лета я не предам.
– Хорошо, – кивнула Дония.
Повернулась к Айслинн.
Подождала, пока Сэрис не прекратит возмущенно хлопать крыльями, и спросила:
– Рассказать тебе о непостоянстве Кинана, о его сладострастии, о том, как глупо верить ему?
Айслинн, побледнев еще сильнее, отвела глаза.
– Кажется, я уже знаю.
Дония обратилась к Сету:
– Хоть ты и не ее парень, как ты утверждаешь, но ты ей нужен. Хочешь поговорить о травах?
– Погоди. – Сет втянул Айслинн обратно в дом и закрыл перед Донией дверь.
В ожидании их неизбежного согласия Дония одарила летних дев самой холодной из своих улыбок. Надеялась, что этого хватит. Она ненавидела игру, в которую вынуждена была играть.
Поскольку дала клятву.
Сэрис зашипела на нее из-за спины рябинника.
А самая молодая из летних дев, Трэйси, подошла к Донии гораздо ближе, чем осмеливались другие, и спросила:
– Почему ты это делаешь? Ведь он по-прежнему тебя любит. Как ты можешь с ним так поступать?
Она была искренне озадачена, на ее личике появилось знакомое плаксивое выражение. Эту девушку Дония в свое время отговаривала от риска с особым усердием. Тонкая, как тростинка, с тихим, слабеньким голоском, Трэйси казалась слишком хрупкой и нежной, слишком бестолковой и для зимней девы, и для королевы Лета.
– Я дала клятву.
Эти слова Дония повторяла ей не раз. Но для Трэйси все в мире делилось на черное и белое. Если Кинан хороший, значит, Дония должна быть плохой. Такая вот незамысловатая логика.
– Но ты вредишь Кинану.
– Себе – тоже.
Остальные девы быстро, пока Трэйси не расплакалась, окружили ее, защебетали, стараясь отвлечь. Кинану вообще не следовало ее выбирать, и Дония до сих пор чувствовала себя виноватой в том, что не отговорила его. Подозревала, что он и сам раскаивается. Летние девы походили на юные ростки, которым необходимо солнце для того, чтобы крепнуть и цвести; долго находиться вдали от короля Лета они не могли – увядали. Трэйси же, хоть и не разлучалась с Кинаном никогда, цветущей все равно не казалась.
Дверь открылась. Во двор вышел Сет, за ним Айслинн.
– Мы погуляем с тобой, – сказала девушка. Голос у нее слегка окреп, но вид по-прежнему был измученный. Лицо почти такое же бледное, как у самой Доний, под глазами – темные круги. – Ты можешь сказать им, чтобы не ходили за нами?
– Нет. Это его подданные, не мои.
– Значит, они все услышат?
Айслинн взглянула на нее с непривычной растерянностью, словно спрашивала совета, как быть. Раньше она казалась куда решительней.
«Что утаил от меня Кинан?» – подумала Дония.
А вслух, не успев даже сообразить, что делает, предложила:
– Пойдемте ко мне. В мой дом они войти не могут.
Оба смертных изумленно открыли рты. И Дония, не дожидаясь ни согласия, ни возражений, торопливо зашагала прочь, предоставив им себя догонять.
Снова чужаки в ее доме… Она вздохнула. Только бы дом этот не стал вскоре домом Айслинн, только бы Кинан не ошибся. Пусть эта девушка окажется той самой.
Когда, приблизившись ко двору Доний, они проходили сквозь природный барьер, защищавший владения фэйри от вторжения смертных, у Сета широко раскрылись глаза. Айслинн же не дрогнула. То ли не почувствовала ничего, то ли ко многому успела привыкнуть благодаря дару видения. Спрашивать Дония не стала. Быстро прочитала заклинание, чтобы облегчить неприятные ощущения для Сета, и ввела обоих к себе в дом.
– Мы здесь одни? – спросил Сет, оглядывая комнату, словно его смертные глаза могли кого-то разглядеть.
Он до сих пор крепко держал девушку за руку и отпускать явно не собирался.
– Да, – ответила Айслинн. Она тоже осмотрела простую обстановку, грубую деревянную мебель и задержала взгляд на большом камине, занимавшем почти целую стену, облицованную серым камнем. – Одни.
Дония прислонилась к камину, радуясь теплу.
– Не совсем то, что ты себе представляла?
Айслинн прильнула к Сету, который выглядел таким же измученным, как она сама. Криво улыбнулась.
– Боюсь, я ничего себе не представляла. Не понимала, почему ты вообще заговорила со мной, да и теперь не понимаю. Догадываюсь только, что это как-то связано с Кинаном.
– С ним связано все. Для тех, кто находится по ту сторону этой двери, – Дония показала на выход, – его желания важнее всего на свете. Остальное значения не имеет. Ни ты, ни я. Мы что-то значим лишь потому, что нужны ему.
Айслинн, положив голову на плечо Сету, спросила:
– А по эту сторону?
Сет обнял ее, повлек к дивану, бормоча:
– Присядь. Не стоит разговаривать стоя.
Дония подошла ближе. Пристально посмотрела на Айслинн.
– По эту – имеет значение то, чего хочу я. А я хочу тебе помочь.
Пытаясь совладать со своими чувствами, она принялась расхаживать по комнате. Несколько раз останавливалась, но начать разговор была не в силах. Как скажешь то, что должно быть сказано?
Наконец ее гости потеряли терпение, и винить их за это она не могла.
– Дония, – напомнила о своем присутствии Айслинн, почти засыпавшая в объятиях Сета. Глубоко уязвленная чем-то, что сделал с нею Кинан.
Дония не откликнулась. Повернулась вместо этого к полке, где стояли собранные зимними девами за девять веков книги смертных и фэйри, провела рукой по корешкам своих любимых томов. Кирк и Лэнг, «Тайная страна»; полное собрание «Обычаев высоких дворов»; Кейтли, «Сказочная мифология»; Сорша, «О бытии: Мораль и смертность фэйри». Далее шли старинный список «Мабиногиона», [5]5
«Мабиногион» – сборник валлийских легенд XI–XII веков.
[Закрыть]несколько журналов, затрепанная книга, в которой хранились письма Кинана к зимним девам – писаные на разных языках, но неизменно изящным почерком.
Рука Донии остановилась на следующей в ряду ветхой рукописи на дивном, почти забытом языке, с порванным зеленым переплетом. Там были записаны рецепты двух средств, дарующих видение.
Смертным их давать категорически запрещалось. Если при любом из дворов узнают, что Дония это сделала, угрозы Бейры покажутся ей детской забавой. Волшебному народу нравилось быть невидимым, и терять это преимущество перед смертными они вовсе не хотели.
– С тобой все в порядке? – спросил Сет.
Он не выпускал Айслинн из объятий, словно боялся оставить ее без защиты даже на секунду. В голосе его прозвучала тревога.
Тревога за нее – за Донию.
Этот юноша заслуживал помощи. Дония, изучавшая книги волшебного народа не один год, хорошо знала историю. За то, что Сет защищал будущую королеву, его, с общего согласия дворов, вполне могли наградить даром.
– Да. Все в полном порядке, на удивление.
Она сняла рукопись с полки. Села напротив гостей, положила ее на колени, осторожно перелистала. Несколько ветхих страниц все же выпали, пришлось ловить их на лету. Потом едва слышным голосом, почти шепотом, Дония сказала:
– Записывайте.
– Что? – Айслинн заморгала, выпрямилась, чуть отодвинулась от Сета.
– Я совершаю преступление, которое карается самым жестоким образом. Прознай об этом кто-нибудь… простит меня разве что Кинан, да и то если знать будет он один. Но я хочу дать ему, – Дония кивнула в сторону Сета, – возможность уравнять шансы. Несправедливо, если он будет действовать вслепую, без всякой защиты.
– Спасибо… – начал Сет.
– Не надо, – перебила Дония. – Не произноси это слово. Смертные бездумным употреблением сделали его пустым. Для нашего народа оно звучит почти оскорбительно. Если кто-нибудь окажет тебе услугу, поможет, просто запомни это. Не обесценивай добрые дела никчемными словами.
И она продиктовала ему рецепт бальзама, дарующего видение.
Сет записал, удивленно поднял бровь. Но вопрос задал только после того, как Дония закрыла рукопись и вернула ее обратно на полку:
– Зачем ты это делаешь?
– Я была на ее месте.
Она уставилась на потрепанные книжные корешки, чувствуя невольный трепет при мысли о содеянном. Простит ли ее Кинан? Наверняка Дония не знала. Как и он, она верила, что Айслинн и в самом деле королева Лета. Иначе почему Бейра так старалась не подпустить ее к посоху?
Дония перевела взгляд с книг на Айслинн.
– Я была смертной. И не знала, кто он такой. Ни одна из девушек этого не знала. Ты первая… видишь его истинное обличье, видишь весь волшебный народ. Как я – теперь.
– Ты была смертной? – потрясенно переспросила Айслинн.
Дония кивнула.
– И что же с тобой случилось?
– Я полюбила его. Согласилась остаться с ним, когда он попросил меня об этом и предложил мне вечность, любовь, танцы ночь напролет. – Дония пожала плечами.
Не время вспоминать мечты, которым она не имеет права предаваться. Особенно сейчас, когда на нее смотрит Айслинн. Сет однажды исчезнет с лица земли, а Кинан останется. Если Айслинн – королева Лета, рано или поздно она его полюбит. Как только разглядит в нем то, за что полюбила Кинана сама Дония.
Она покачала головой и добавила:
– Меня пыталась отговорить другая девушка, та, что поверила ему раньше.
– Почему ты не прислушалась? – Айслинн вздрогнула, снова прильнула к Сету.
– А почему Сет пришел сюда?
Айслинн промолчала. Ответил сам Сет, крепко сжав ее руку:
– Потому что люблю ее.
– Не торопись с выбором, Айслинн. Если Сет может передумать, оставить тебя и уйти…
– Никогда, – перебил он. Дония улыбнулась ему:
– Но мог бы, если бы захотел. А для нас, когда мы выбираем Кинана, обратного пути нет. Когда…
– В таком случае нет никаких проблем. Мне Кинан не нужен, – перебила Донию Айслинн, вздернув подбородок и глядя с вызовом, хотя руки у нее дрожали.
– Будет нужен, – тихо возразила Дония.
Ей снова вспомнилось, как она впервые, стоя на поляне и собираясь поднять посох королевы Зимы, увидела его истинное обличье. Столь совершенная красота, что у нее захватило дух. Какая смертная может ему отказать?..
– Теперь, когда Кинан знает, что ты наделена даром видения, он может при тебе оставаться самим собой. Ты увидишь его и забудешь даже собственное имя.
– Нет, – покачала головой Айслинн. – Я видела его истинное обличье. И снова говорю: нет.
– Вот как? – Дония ненавидела себя сейчас, но девушка должна была услышать правду. – Ты сказала это прошлой ночью?
– То было другое дело, – буркнул Сет.
Поднялся на ноги, шагнул вперед.
Дония не шелохнулась. Только дунула легко в его сторону, подумав: «Лед». И вокруг Сета, подобно стеклянной клетке, встала стена изо льда.
– Я знаю лишь одно: он верит, что Айслинн суждено стать его королевой. Как верил когда-то, что ею суждено стать мне. И это – плод его любви.
Дония коснулась льда рукой, содрогнулась, когда тот втянулся обратно в ее тело.
– Вот и все, что я могу сказать вам сегодня. Ступайте готовьте бальзам. И хорошенько подумайте.
ГЛАВА 22
Вошла женщина-ши и сказала, что князь сумеречного тамошнего королевства избрал девочку своей невестой, но, поскольку жене его не подобает состариться и умереть в отведенный смертному срок, то есть когда он сам будет еще в расцвете первой своей весны, ей в подарок дается жизнь фэйри.
Уильям Батлер Йейтс.Кельтские сумерки (1893, 1902).
Проснувшись на следующее утро, в воскресенье, Айслинн ничуть не удивилась, увидев бабушку уже на ногах и готовой к разговору. Хорошо хоть позавтракать разрешила.
Потом Айслинн уселась на пол возле ее кресла. Как сиживала часто, когда бабушка расчесывала ей волосы или рассказывала что-нибудь интересное. А то и просто так, радуясь близости родного человека.
Ссориться с бабушкой не хотелось. Но и жить в страхе – тоже.
Как можно спокойней Айслинн сказала:
– Я почти взрослая, ба. Не могу больше убегать и прятаться.
– Ты не понимаешь…
– Понимаю, правда. – Она взяла руку бабушки в свои. – Честное слово, понимаю. Они ужасны. Но я не хочу из-за них всю жизнь скрываться от мира.
– Глупая и упрямая. В точности такой была твоя мать.
– Да?
Услышав это откровение, Айслинн затаила дыхание. Сколько раз она ни пыталась расспросить бабушку о маме, та ничего не рассказывала.
– Иначе она оставалась бы с нами. Из-за глупости своей умерла, – сказала бабушка тихо, голосом очень старого, измученного человека. – Если еще и тебя потеряю, я этого не вынесу.
– Я умирать не собираюсь, ба. И она умерла не из-за фэйри. Она…
– Ш-ш-ш! – Бабушка бросила взгляд на дверь. Айслинн вздохнула.
– Они не могут услышать то, что я говорю, даже если стоят под дверью.
– Ты этого не знаешь. – Бабушка расправила плечи и из дряхлой старухи мигом превратилась в суровую поборницу дисциплины, какой Айслинн помнила ее с детства. – И глупости совершать я тебе не позволю.
– Через год мне исполнится восемнадцать…
– И прекрасно. Но до тех пор ты живешь в моем доме. По моим правилам.
– Бабушка, я…
– Нет. С нынешнего дня – только в школу и обратно. На такси. Никаких прогулок по городу. Ты будешь постоянно сообщать мне, где находишься. – Лицо ее немного разгладилось, но решительности она не утратила. – Пока они не перестанут тебя преследовать. И не спорь, Айслинн, пожалуйста. Случись что с тобой, я не переживу.
После этого говорить было уже не о чем.
– А как же Сет?
Бабушка слегка смягчилась.
– Он тебе очень дорог?
– Да. – Айслинн закусила губу. – И живет в вагоне. Со стальными стенами.
Бабушка некоторое время раздумывала. Потом сказала.
– На такси – туда и обратно. Оставайся все время в доме.
Айслинн обняла ее.
– Хорошо.
– Мы выждем еще немного. В школе и здесь они тебя не достанут. В вагоне Сета – тоже. – Перечисляя безопасные, по ее мнению, места, бабушка кивала. – Но если так и не отвяжутся, ты перестанешь выходить вовсе. Понятно?
Айслинн стыдилась того, что позволяет бабушке верить в безопасность школы и дома Сета, но тщательно, как в присутствии фэйри, скрыла свои чувства. Она ответила:
– Да, понятно.
Утро понедельника в школе Айслинн провела как во сне. Кинан не пришел. И стражники его по школьным коридорам не бродили. Хотя снаружи, на улице, она их видела, когда подъехала на такси.
Что бы это значило? Он уже получил все, чего желал?
По словам Донии выходило, что требовалось ему гораздо больше. Но Айслинн по-прежнему не давал покоя провал в воспоминаниях. Она хотела знать – должна была знать, – что произошло. И ни о чем другом во время занятий думать не могла.
В полдень, не выдержав, она ушла из школы – через парадный вход, не заботясь, что кто-то заметит.
Не успела она сойти с крыльца, как увидела Кинана.
Он стоял на другой стороне улицы, смотрел на нее. И нежно улыбался, словно счастлив был ее встретить.
«Вот кто мне скажет, что произошло, – подумала Айслинн. – Я спрошу, и он ответит. Должен ответить».
Она почувствовала такое облегчение, что бросилась к нему через улицу почти бегом, уворачиваясь от машин.
Того, что он оставался невидимым, она и не заметила, пока он не спросил:
– Так ты и вправду меня видишь?
– Я… – Айслинн запнулась, сбившись с мысли, с вопроса, волновавшего ее сейчас больше всего на свете.
– Смертные меня видят, только когда я сам этого желаю. – Кинан говорил так спокойно, словно речь шла о домашних заданиях, а не о даре, за который Айслинн могли убить. – Ты видишь, а они нет. – Он показал на проходившую мимо парочку с собакой.
– Да, я вижу, – прошептала она. – Я всегда видела фэйри.
На сей раз выговорить это было труднее. Признаться в своем даре ему – тому, кто страшил ее больше всех остальных фэйри, королю волшебных существ, от которых она таилась, сколько себя помнила.
– Прогуляемся немного? – спросил он, словно не замечал, что они уже идут по улице.
Кинан накинул свою обычную личину – медный блеск волос потускнел, шорох ветра в листве сделался тише. Айслинн, молча шагая рядом, попыталась сосредоточиться на том, чтобы задать ему свой вопрос.
И когда они миновали парк, повернулась к Кинану и выпалила:
– Что-то было? У нас с тобой? Я о сексе.
Он понизил голос, словно собирался открыть тайну:
– Нет. Я отвел тебя домой, проводил до двери. И все. Когда кончился праздник, все разошлись и мы остались вдвоем…
– Дай слово. – Айслинн затрясло. Может, не настолько он жесток, чтобы солгать?.. – Пожалуйста. Мне нужно знать.
Он улыбнулся ей, успокаивая, и она вдруг ощутила аромат диких роз, свежескошенной травы, запах дыма… Она их узнала, хотя никогда не бывала ни в лесу, ни в поле, ни у костра.
Кинан торжественно кивнул.
– Даю слово, Айслинн. Я же поклялся, что буду исполнять твои желания, как свои собственные, насколько это в моих силах. И своей клятве я верен.
– Я так боялась. То есть не того, что ты… – Она запнулась, сообразив, о чем собралась сказать ему. – Просто…
– Просто от фэйри можно ожидать чего угодно? – Он криво улыбнулся и стал удивительно похож на обычного человека. – То, что пишут о нас смертные, я читал. Они не всегда лгут.
Айслинн опять глубоко вдохнула чудесные ароматы лета.
– Но мои подданные так не поступают. И впредь не будут… чинить насилие. – Он на ходу ответил кивком и быстрой улыбкой на поклоны нескольких невидимых фэйри. – Не в нашем это обычае. Мы никого ни к чему не принуждаем.
– Спасибо! Я рада. – Айслинн испытала такое облегчение, что чуть не обняла Кинана. – Вы ведь не любите это слово, правда?
– Правда.
Он засмеялся, и ей показалось, будто развеселился весь мир. Сама Айслинн тоже развеселилась.
Она все еще невинна. Эта мысль радовала больше всего, хотя Айслинн прекрасно понимала, что у нее полно других забот.
Ее «первый раз» случится с тем, кого она выберет, и будет таким, что она его не забудет.
Кинан взял ее за руку.
– Надеюсь, скоро ты поймешь, как много значишь для меня и моих подданных.
К аромату диких роз примешался невесть откуда взявшийся запах моря. Айслинн чудились волны, накатывающие на скалистые берега, играющие дельфины… Она даже пошатнулась, словно эти неведомые волны потянули ее вдруг за собой, и ритм прибоя зазвучал где-то в глубинах ее существа.
– Для меня это так непривычно – то, что можно быть откровенным. Ни одна девушка, за которой я ухаживал, не знала, кто я на самом деле.
Голос Кинана сливался с рокотом нездешнего прибоя и с каждым словом звучал все музыкальней.
Айслинн остановилась. Кинан тоже замер и крепче сжал ее руку, словно боялся, что она уйдет.
Они стояли возле «Мира комиксов».
– Здесь мы встретились. – Кинан погладил Айслинн по щеке. – Здесь я избрал тебя. Именно здесь.
Она улыбнулась. И поняла вдруг, что чувствует себя уж слишком счастливой.
Надо сосредоточиться. Что-то не так. Сосредоточиться… Айслинн до боли прикусила щеку изнутри. Потом сказала:
– Я подарила тебе танец, как ты просил, а ты дал мне клятву. Я знаю, чего хочу…
Он провел рукой по ее волосам.
– Что я могу сделать для тебя, Айслинн? Увить твою голову цветами? – Опустил руку, раскрыл ладонь. В ней оказался цветок ириса. – Украсить тебя золотыми ожерельями? Угостить лакомствами, о каких смертные могут только мечтать? Все это будет у тебя и так. Не трать желание попусту.
– Нет, Кинан, ничего этого мне не надо. – Она отступила подальше от него, стараясь не слышать чаек, стонущих над волнами. – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. И все.
Он вздохнул.
Айслинн ощутила вдруг такую печаль, что ей захотелось плакать.
«Магия фэйри, – напомнила она себе – Это магия фэйри».
Нахмурилась и сказала:
– Не делай так.
– Знаешь ли ты, за сколькими смертными девушками я ухаживал на протяжении последних девяти веков? – Он посмотрел на стенд за окном магазина, с анонсом нового фильма о вампирах. Лицо его стало задумчивым. – Я и сам не знаю. Но можно спросить у Ниалла. Или у Доний.
– Мне все равно. Я не собираюсь становиться одной из них.
В глазах Кинана вспыхнул гнев, и песни моря не стало. Лицо Айслинн обжег свирепый ветер пустыни.
– Как метко сказано!
Потом Кинан засмеялся, и ее пылающее лицо освежил прохладный ветерок.
– Я наконец-то нашел тебя, а ты меня не хочешь. Ты видишь меня, с тобой я могу оставаться самим собой – фэйри, а не смертным. Но я связан другими узами и не вправе пока сказать, почему ты так нужна мне и кто я такой…
– Ты король Лета, – перебила Айслинн, отступая еще дальше.
Она приготовилась бежать – если не удастся взять себя в руки. Да, он ничего плохого ей не сделал… пока. Но он – фэйри. Забывать об этом нельзя.
– А, так ты и об этом знаешь.
Одно нечеловечески быстрое движение, и Кинан – Айслинн и моргнуть не успела – снова оказался рядом.
Уже без личины, в своем истинном обличье. Девушку окутало теплом, словно из его волос, медленно обволакивая ее расплавленным медом, заструились солнечные лучи.
Сердце забилось так быстро, что Айслинн испугалась – не разорвется ли оно. От тепла закружилась голова, почти как во время их ночного танца.
Потом все разом кончилось, словно Кинан закрутил невидимый кран. Не было ни ветра, ни рокота волн – лишь его голос.
– Я обещал сделать все, о чем ты попросишь, Айслинн, что в пределах моих сил. Ты же хочешь того, что лежит за их пределами, хотя способен я на многое.
Колени у нее подогнулись. Айслинн закрыла глаза. Просить снова, умолять? Нет, бессмысленно.
Она оттолкнула Кинана.
– Значит, ты солгал.
– Нет. Для смертной девушки, когда она избрана, обратного пути нет. Ответишь ты мне согласием или откажешь, тебе уже не стать прежней.
Кинан сложил ладонь чашечкой, зачерпнул воздуха, и он обратился в светлое сияние. Сияние заиграло алыми и золотыми водоворотами, заискрилось серебристыми вспышками.
