Текст книги "Несокрушимо (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

8

Генри

Закрыв за Сильвией дверь, я вернулся на диван, где до её прихода попеременно жалел себя, а затем ненавидел.

Я всё ещё не мог поверить в то, что сделал прошлой ночью.

Хотя, если быть честным, это вполне укладывалось в рамки возможного. Я думал о том, чтобы её поцеловать, с того самого момента, как она вошла в винодельню пару дней назад. Но как я мог так потерять контроль? Я что, чёртово животное?

Может быть, стоит обвинить Санту. Если бы не он, я бы не оказался там так поздно. Я бы не фантазировал о том, каково это – быть женатым на ней. И я бы не поддался этому порыву – узнать, каково это прикоснуться к ней, пусть даже на мгновение представить, что она моя.

Но она не моя – это такая же фантазия, как и Крис Крингл.

Скрестив руки на груди, я пытался понять, чувствую ли я себя лучше или хуже после её визита. Наверное, лучше. Было приятно услышать, что она не просто не злится, но ей даже понравился этот поцелуй. Я заставил её почувствовать себя сексуальной и красивой, а это, как оказалось, никто давно не делал.

Но я всё равно чувствовал себя разочарованным. Я хотел большего, а получить это не мог.

Мой телефон завибрировал на кофейном столике, и на экране высветилось имя моего старшего брата, Энтони, который звонил из Индианы. Скорее всего, он просто хотел поздравить с Рождеством и поблагодарить за подарки или, по крайней мере, это хотела сделать его жена. Элисон умоляла меня приехать к ним на праздники и провести время с ними и их четырьмя детьми, но я сказал, что не могу так надолго оставить работу. Мои младшие братья, тоже женатые и с детьми, приглашали меня к себе, но я дал им тот же самый ответ.

Это была не совсем ложь, но под этим предлогом скрывалось нежелание провести праздники, завидуя счастливым семьям своих братьев. Может быть, это эгоистично и неправильно, но я просто не мог этого вынести сейчас. В следующем году всё будет по-другому.

Я надеялся.

Чувствуя угрызения совести, я ответил на звонок Энтони и поболтал с ним и Элисон, поблагодарив за их подарки и слушая, как дети радостно кричат на заднем плане из-за новых игрушек. Я связался с Марком и Кевином и повторил разговор ещё два раза – выражал благодарность, желал их семьям счастливого Рождества, заверял, что у меня всё в порядке и что я планирую провести день с друзьями. Элисон спросила, встречаюсь ли я с кем-нибудь, и я ответил, что нет. Когда она начала говорить о том, какой я ещё молодой и как мне нужно «вернуться в игру», я её перебил, сказав, что пока не готов. Хотя, учитывая Сильвию, это было уже не совсем правдой.

Пока я разговаривал с Кевином, Мак отправил мне сообщение с напоминанием, что я приглашён к ним на рождественский ужин. Но я снова ответил, что у меня другие планы. Сидеть напротив Сильвии за столом сегодня было бы не лучшей идеей.

И вообще, это была не ложь. Некоторое время назад я принял приглашение моего друга Лукаса Фурнье, ещё одного винодела из этого района, поужинать с его семьёй. Лукас и его жена Миа управляли винодельней Абелар на полуострове Олд-Мишн, и мы с ним разделяли похожие взгляды на ответственное сельское хозяйство и адаптацию старых методов в новых условиях. Мы познакомились, когда я работал на сборе урожая во Франции, где находилась винодельня его семьи. Более того, именно он рассказал мне о вакансии в Кловерли.

Мы с ним стали хорошими друзьями, и раньше я часто общался с ними вместе с Рене… до того момента, как Рене перестала выносить их троих детей.

Часть меня хотела отменить планы и провести остаток Рождества за бутылкой виски, шоколадными чипсами, которые мне прислали племянники из Фарго, и фильмами с Джимми Стюартом. Но я действительно любил Лукаса и Мию. Я давно их не видел и чувствовал, что обязан Лукасу за ту рекомендацию, которая привела меня в Кловерли.

Кроме того, валяться дома не улучшило бы моё настроение, а ехать на работу было невозможно. Что, если Сильвия увидит мою машину и решит меня навестить?

Она доверяла мне, что я буду вести себя правильно, и я пообещал.

Но это будет совсем не просто.

– Привет, Генри! С Рождеством!

Миа Фурнье поцеловала меня в обе щеки, прежде чем обнять. Она была миниатюрной женщиной с короткими каштановыми волосами и яркой, гостеприимной улыбкой.

– С Рождеством, – ответил я, протягивая ей бутылку вина и коробку шоколадных вишен.

– Ммм, спасибо, – сказала она, закрывая массивную дубовую дверь их впечатляющего дома.

Их винодельня, хотя и была похожа на Кловерли по ассортименту вин и организации мероприятий, отличалась размерами и стилем. Кловерли сохраняла дух американской фермы, а Абелар напоминала французский шато, что подчёркивало происхождение Лукаса и их общую историю – они познакомились во Франции. Дом с крутыми крышами, фасадом из известняка и угловыми башенками выглядел бы идеально где-нибудь в провинциальной Франции.

Мимо нас пронеслись двое детей – мальчик и девочка, громко крича. За ними пытался угнаться их младший брат, заметно уступающий им в скорости. Он споткнулся и упал плашмя на пол, но тут же поднялся и побежал дальше, что заставило меня рассмеяться.

Миа вздохнула.

– Я бы позвала их обратно, чтобы они поприветствовали тебя, но у меня нет сил кричать. Они поднялись ни свет ни заря, чтобы открыть подарки, и с тех пор носятся вот так.

Я постарался подавить чувство зависти.

– Похоже, весело.

– Проходи, – сказала она, показывая рукой, чтобы я шёл за ней. – Лукас на кухне. У нас ещё несколько гостей будет на ужине, но пока их нет. Думаю, ты их знаешь – мои друзья Коко и Ник Лупо с детьми, моя ассистентка Скайлар Прайс с мужем Себастьяном и их семьёй.

– Конечно, я их знаю. Себастьян Прайс – мой адвокат.

– Правда? – Миа обернулась через плечо и улыбнулась. – Такой замечательный человек.

– Согласен.

– Кстати, моя подруга Коко собирается на собеседование в Кловерли после праздников, – добавила она.

– Правда? На какую должность?

– Судя по всему, Эйприл ищет помощника для организации мероприятий. Мы с Коко раньше вместе занимались этим в Детройте, а потом она вела бизнес одна, до переезда сюда. Она настоящий профессионал. Она ищет только частичную занятость, но когда Хлоя позвонила и спросила, знаю ли я кого-то, я сразу подумала о ней.

– Похоже, она отлично подойдёт, – ответил я, заходя на кухню – просторное и светлое помещение с камнем и деревом в отделке.

Лукас стоял у мраморного острова и нарезал морковь, но, заметив меня, отложил нож и подошёл, чтобы пожать руку.

– Эй, давно не виделись. Как ты?

– Хорошо.

– Спасибо, что пришёл. Что будешь пить? Пиво, вино, коктейль?

Лукас говорил на идеальном английском, но в его речи всё же улавливался лёгкий акцент человека, который с детства говорил на двух языках.

– Вино подойдёт.

Миа протянула руку к ножу.

– Почему бы вам не открыть бутылку, налить по бокалу и пойти посидеть в библиотеке? Я тут сама разберусь.

Лукас посмотрел на меня и обнял жену, слегка зажав её в шутливом захвате.

– Она хочет от меня избавиться. Наверное, я режу морковь не так, как ей нужно.

– Перестань, – протестовала Миа, смеясь и пытаясь высвободиться. – Я не хочу от тебя избавиться. Просто знаю, что вы давно не виделись.

Лукас поцеловал Миа в макушку и отпустил её.

– Спасибо, дорогая. – Обратившись ко мне, он добавил: – У меня есть бутылка бургундского, которую я давно хотел открыть.

– Отлично, – ответил я, стараясь скрыть внезапный укол зависти к той лёгкости и нежности, с которой Лукас относился к жене. Была ли у нас с Рене такая же близость? Если и была, я не мог вспомнить.

В библиотеке мы с Лукасом устроились в кожаных креслах, обсуждая прошлогодний урожай и строя предположения насчёт того, что нас ждёт зимой.

Со временем остальные гости начали прибывать, и мы переместились на кухню. Все принимали участие в приготовлении еды, а затем взрослые перебрались в столовую, оставив кухню детям.

Коко и Ник привели четверых детей – троих мальчишек школьного возраста с тёмными волосами и глазами и крохотную девочку с большими глазами, которая ещё неуверенно стояла на ногах. Один раз она споткнулась на каменном полу, и Ник сразу поднял её, успокоив и вытерев слёзы.

У Скайлар и Себастьяна были близнецы – мальчик и девочка, которым на вид было около трёх лет. Вдобавок к троим детям Фурнье, детский стол в кухне превратился в хаотичную сцену. Кто-то из взрослых постоянно вставал из-за стола, чтобы порезать еду, вытереть пролитое или разнять спор. И всё же, даже в этом я завидовал. Трудно было не заметить, что я единственный одинокий человек за взрослым столом. К счастью, никто не спросил о Рене.

После ужина взрослые собрались в большой гостиной с кофе и десертом, пока дети играли у ёлки. К восьми вечера две другие семьи начали собираться домой, но Лукас попросил меня задержаться.

– Дай мне только уложить этих обезьян спать, и я скоро вернусь. Чувствуй себя как дома.

– Не торопись, – ответил я, наблюдая, как он уносит сына на спине. Миа уже поднялась наверх с другими детьми.

Пока он отсутствовал, я мучил себя, листая социальные сети и разглядывая радостные рождественские фотографии. Это только усугубило моё состояние, и я убрал телефон, размышляя, не придумать ли оправдание и не уехать ли. Мне уже надоело везде чувствовать себя лишним – даже в интернете.

Но как только я собрался встать, Лукас вернулся с бутылкой в одной руке и двумя стаканами в другой.

– Всё, – сказал он. – Ну что, выпьем скотча?

– Звучит отлично.

Он разлил по бокалам и протянул один мне.

– Рад, что ты пришёл. Я уже не был уверен, что ты появишься.

Я пожал плечами, крутя стакан так, что янтарная жидкость покрывала стенки.

– Я думал отменить. Но не хотел быть мудаком.

– С каких это пор?

Я показал ему средний палец, усмехнувшись.

– А если серьёзно, – продолжил он. – Мы с Миа рады, что ты пришёл. Ты последнее время словно затворник.

– Ну да, работа, – ответил я уклончиво.

– Правда? Или ты загоняешь себя работой, чтобы не разбираться с проблемами?

Я бросил на него раздражённый взгляд. Лукас изучал психологию и несколько лет преподавал в колледже, поэтому иногда он начинал анализировать людей.

– Слушай, можешь сказать мне заткнуться, но если захочешь поговорить – я рядом.

Я ответил очередным глотком скотча.

– Это значит: «Заткнись, Лукас»?

Я ухмыльнулся.

– Почти.

– Ладно, хорошо. Если ты говоришь, что у тебя всё нормально, я поверю и оставлю тебя в покое.

– У меня всё нормально. Требуется немного усилий, чтобы справиться с этим, но со временем, скотчем и… – я усмехнулся, – фильмами для взрослых, я справляюсь.

Лукас рассмеялся и поднял стакан.

– Может, тебе просто надо переспать с кем-то.

– Ещё бы, – ответил я с усмешкой.

– Так вперёд, найди кого-нибудь.

– Это не так просто.

Он взглянул на меня с недоверием.

– Не просто? Я, конечно, давно не одинок, но представить не могу, чтобы у тебя были с этим проблемы.

– Возможно, если бы я просто хотел переспать с первой попавшейся женщиной. – Я посмотрел на свой стакан. – Но я не этого хочу.

Лукас задумался на минуту.

– У тебя есть кто-то на примете, кто… не согласен?

– Всё сложнее.

Он закинул ногу на колено.

– Сложности – моя любимая тема. Продолжай.

Я сделал ещё глоток, обдумывая, стоит ли рассказывать Лукасe о Сильвии. С одной стороны, это казалось опасным, словно я придаю своим чувствам реальность, говоря о них вслух. С другой – Лукас был хорошим другом, умел разбираться в подобных вещах, и, возможно, мне стало бы легче, если бы я высказался.

– Это Сильвия Сойер.

– Ага, – протянул Лукас, сделав глоток. – Напомни, это старшая дочь Джона? Замужем, живёт в Калифорнии?

– Всё так. Вернее, была замужем пятнадцать лет. Недавно развелась и вернулась сюда с двумя детьми. Её муж оказался настоящим козлом. Бросил её ради другой женщины, которая уже беременна.

– Чёрт, это ужасно. Она, наверное, была подавлена.

– Да. – Я осушил свой бокал. – Ей было очень больно, и возвращение домой – это часть её попытки начать всё заново. Раньше я знал её лишь поверхностно, но с тех пор, как она вернулась, мы довольно много общаемся.

– У вас, вероятно, много общего, – сказал Лукас, протягивая руку к бутылке скотча и наливая мне ещё немного.

– Да, вот в этом-то и проблема. С ней так легко говорить, что я рассказываю ей вещи, которые никому не рассказывал. О своём браке, о разводе, о своих чувствах. – Я покачал головой. – Она дома меньше недели. Это чёртов бред.

– Это не бред. Ты чувствуешь себя комфортно с ней, потому что знаешь, что она понимает тебя. Вы проходите через похожие и сложные жизненные испытания.

– Но дело не только в этом. – Я наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. – Она такая красивая. И милая. И уязвимая. Раньше я думал, что она просто хорошая, а теперь не могу перестать думать о ней в совсем… нехороших категориях. Очень грязных.

Лукас усмехнулся.

– Это нормально. Ты имеешь право на свои грязные мысли.

– Да, но вчера я сделал больше, чем просто думал.

Он остановился.

– Что ты сделал?

– Поцеловал её.

– Против её воли?

– Нет. Всё не так. Это было внезапно. И хотя мы оба этого хотели, мы понимаем, что ещё слишком рано. Она сама сказала, что всё ещё залечивает свои раны.

– Звучит так, будто она очень умная и осознанная.

– Это правда. – Я нахмурился. – Но проблема в том, что я не хочу спать с её самосознанием.

Лукас рассмеялся, а я поставил стакан на столик и закрыл лицо руками.

– Боже, какой же я придурок. Скажи мне оставить эту женщину в покое.

– Могу, но думаю, ты и сам это понимаешь. Ты не придурок, Генри. Ты парень, который долгое время был несчастен. Ты одинок, зол, разочарован, но ты не сделаешь ей больно.

– Я знаю, но… – Я снова откинулся назад. – Просто обидно, что такие козлы, как её бывший муж, получают всё – идеальную жену, замечательных детей, мечту, а потом просто бросают это и начинают заново. Для них всё так просто.

– Потому что они нарциссы. Они не думают ни о ком, кроме себя. Она заслуживает лучшего, Генри.

– Да.

Я взял стакан и сделал ещё глоток.

– Но она также заслуживает времени, чтобы понять, кто она теперь и чего она хочет. И ты тоже. Думаю, в этой ситуации разумно идти медленно. Будь осторожен. Не ставь себя в ситуации, где искушение сделать то, что ты сделал вчера, будет слишком сильным.

– Да. – Я потер подбородок. – Она хочет работать в винодельне. Спросила, могу ли я её обучить.

Лукас молча налил мне ещё немного скотча.

– Терпение, друг.

Я поднял бокал.

– Надеюсь, у меня его хватит.

9

Сильвия

– Ну? Что произошло?

Как только сняла пальто, Эйприл уселась рядом со мной на диване в гостиной у Мака и Фрэнни.

– Мы поговорили, – сказала я, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.

Казалось, всё было тихо. Наши родители помогали Маку и Фрэнни с ужином, а дети занимались сервировкой стола. Хлоя была у родителей Оливера, а Мег – у матери Ноя.

– Мне нужны подробности, пожалуйста.

Я пожала плечами.

– Он всё пытался извиняться, но я сказала, что в этом нет необходимости. Он сказал, что это больше не повторится, и я согласилась, что так будет лучше. Он сидел на одном конце дивана, я на другом.

– Это всё? – Эйприл выглядела немного разочарованной. – Зря я притащила вино.

– Ну, а чего ты ожидала?

– Честно? Больше хватаний за зад.

– Признаюсь, я об этом думала. Последний год или около того я вообще не чувствовала себя желанной. А теперь вдруг кто-то говорит мне, что я красивая, сексуальная, что он хочет меня… это сбивает с толку. Слышать такие вещи – настоящее удовольствие, хочется ещё. Это как наркотик. – Я пожала плечами. – Может, он чувствует то же самое.

– То есть ты думаешь, это просто поверхностное притяжение?

– Кто знает? – Я развела руками. – Он мне действительно нравится. Он красивый, чуткий, умный, и физическое притяжение определённо сильное. Но я здесь меньше недели. И мы договорились, что не стоит рисковать дружбой, которая может получиться, не говоря уже о том, что он работает на нашу семью. Ему это кажется странным, и я его понимаю.

Эйприл вздохнула.

– Да, я тоже.

– К тому же он сказал ещё кое-что, о чём я всё думаю, – я теребила конец своей косы.

– Что именно?

– Он сказал, что не знает, чего хочет. Для меня это означает, что он понимает, всё, что мы сейчас чувствуем, может быть временным, чисто физическим. И, возможно, он никогда не захочет чего-то большего. – Я покачала головой. – Я не могу рискнуть. Я не могу оказаться в ситуации, где я привязываюсь к человеку, а потом выясняется, что он не хочет меня так, как я его. Я только что через это прошла, и это разбило меня.

Эйприл положила руку мне на колено.

– Сейчас вернусь. Я за вином.

Я улыбнулась, хотя внезапно почувствовала, как слёзы подступают к глазам.

– Хорошо.

Пока она была на кухне, я думала, где сейчас Генри и думает ли он обо мне. Придёт ли он завтра на работу? Стоит ли держаться подальше, если он придёт? Или мы будем в порядке, раз уж поцеловались и открыто обсудили, что это для нас значит?

Когда Эйприл вернулась, я решила спросить её.

– Мне нужен совет, – сказала я, когда она протянула мне бокал чего-то холодного и белого.

– Не уверена, что я лучший советчик, но я попробую, – Эйприл снова устроилась рядом.

– Я хочу больше узнать о виноделии в Кловерли. Может, начать регулярно работать в винодельне, и Генри согласился стать моим наставником.

– Понятно. – Эйприл сделала глоток вина.

– Это значит проводить время вместе, иногда наедине. Как думаешь, это плохая идея? Может, мне просто попросить Хлою обучить меня, если у неё найдётся время?

– Хочешь правду?

– Пожалуйста.

– Думаю, тебе нужно быть осторожной, – она осторожно коснулась моего запястья. – Только потому, что я вижу, как сильно ты запуталась в своих чувствах к нему. И я знаю, как он был одинок. Между вами явно есть химия, и мне кажется, будет сложно удержаться в рамках дружбы, если вы будете часто оставаться наедине.

– Да, это правда, – призналась я.

– Знаешь, я подталкивала тебя к тому, чтобы лучше узнать его. И если честно, я надеялась, что со временем что-то получится. Но я не думала, что всё будет так быстро. – Она улыбнулась. – Я думала, что вы будете как Мег и Ной, сколько у них ушло? Пятнадцать лет?

Я тихо рассмеялась.

– Да, вполне логично сначала просто дружить.

– И я не говорю, что ты не должна учиться у него всему, чему сможешь, он действительно великолепен в своей работе, и я уверена, что он станет отличным учителем. Но обучение у Хлои, вероятно, будет безопаснее. – Она пожала плечами. – Может, стоит дать немного времени? Пару недель? Пусть страсти улягутся.

– Это был просто поцелуй, – защитилась я. – Никаких «страстей» не было.

Она бросила на меня многозначительный взгляд.

– Знаешь, если ты хватаешь парня за задницу, пока он тебя целует, это явно не просто любопытство. Ты хотела узнать, насколько горячо дело обстоит, вот и всё, что я говорю.

Теперь я снова засмеялась.

– Было очень горячо, – призналась я.

– Вот видишь? – Она цокнула языком. – Проклятые старинные часы.

– Возможно, это был знак, – вздохнула я. – Это бабушка Сойер с того света напоминает мне, что сейчас не время.

– Слушай, если бабушка Сойер может посылать нам сообщения о любви из загробного мира, я забираю эти часы домой и задам им пару вопросов.

– Например, каких? – спросила я с любопытством, отпивая вино.

Оно напомнило мне рислинг, который мы пробовали с Генри, и это вызвало бабочек в моём животе.

– Например, где моя родственная душа и почему он меня избегает?

– Эйприл, ты даже не ищешь свою родственную душу. Ты всё время проводишь на работе, ты так же плоха, как Генри.

– Знаю. – Она посмотрела в своё вино. – Но в новом году я собираюсь кое-что изменить. Я себе это пообещала.

– Я тоже. – Я положила руку ей на ногу. – Давай пообещаем друг другу и будем держать себя в рамках.

Она кивнула, её выражение лица стало неожиданно серьёзным. Через мгновение она сказала:

– Скоро будет восемнадцать лет.

Я была шокирована. Эйприл никогда не поднимала тему своего прошлого.

– Знаю, – тихо сказала я. – Хочешь поговорить об этом?

Она покачала головой.

– Нет.

Пока я размышляла, не настал ли наконец момент настоять на том, чтобы она всё-таки рассказала, через что прошла все те годы назад, Фрэнни позвала всех к столу. Прежде чем я успела напомнить Эйприл, что я всегда рядом, если она захочет поговорить, она быстро вскочила с дивана и направилась в столовую.

Медленно я поднялась и последовала за ней, думая о том, что, как бы хорошо ты ни знал человека, ты никогда не сможешь полностью понять, насколько глубоко то, что он чувствует.

Все так хорошо умеют прятать свои эмоции.

Я последовала совету Эйприл и избегала винодельни в течение следующих трёх дней. Это было нелегко, особенно потому, что каждый из этих дней с утра до ночи я видела грузовик Генри на парковке. Но я уговаривала себя, что Эйприл права. Зачем мучить Генри и себя, проводя время наедине? Может, если мы дадим этому немного остыть, оно действительно остынет.

Я использовала это время, чтобы связаться с риелтором, которого порекомендовала моя мама, обсудить с ней, что именно я ищу в доме, и обозначить бюджет. После того как она прислала мне список доступных объектов, мы с папой объехали их все. Многие я сразу исключила из списка, но несколько вызвали интерес. Я попросила риелтора назначить просмотры на следующую неделю, после Нового года.

Я также связалась с агентом, который занимался продажей дома в Санта-Барбаре. Он сказал, что вывесил объявление и уже получил много заявок от заинтересованных клиентов. Можно ли начинать показы?

Я ответила, что, конечно, можно, повесила трубку и отвела детей в кино, чтобы не закутаться в плед на кровати и не разрыдаться при мысли о том, как посторонние будут бродить по моему дому мечты, уничтожая остатки моих счастливых воспоминаний, как будто Брэтт не сделал этого достаточно.

Дети всё-таки дозвонились до него на Рождество, и, к счастью, этот ублюдок нашёл в себе сердце поговорить с каждым. Уитни даже улыбалась, когда они закончили.

– Он сказал, что мы можем поехать в Аспен на следующей неделе, – радостно сообщила она, – без Кимми, только втроём!

– Это было бы здорово, – ответила я, удивляясь, как он уговорил Кимми.

Оказалось, никак.

В субботу днём, за день до того, как дети должны были полететь к нему и провести оставшуюся часть каникул, он написал мне сообщение.

Брэтт: Позвони мне. Нужно поговорить.

Последнее, чего мне хотелось, – это говорить с ним, но, подозревая, что дело касается визита детей, я перезвонила из своей спальни, чтобы иметь возможность ругаться, если потребуется.

И это потребовалось.

– Да? – спросила я, как только он ответил.

– Слушай, планы поменялись. Дети не могут приехать завтра.

Кровь в моих жилах сначала застыла, а потом закипела.

– Почему?

– Потому что у Кимми трудная беременность, и ей нужен покой.

– Тогда оставь её в покое, пока ты отвезёшь детей в Аспен, как ты, чёрт возьми, обещал.

– Я не могу оставить её одну – она беременна, и не хочет быть одна.

– Напомнить тебе, сколько раз ты уезжал в командировки, пока я была беременна? – прошипела я.

– Слушай, я пытаюсь быть лучше на этот раз. Сделать всё по-другому.

У меня было полно комментариев на этот счёт, но я проглотила их.

– Тогда возьми её с собой. Ей нужно учиться ладить с твоими детьми.

– Я предложил это, но для неё это будет слишком. В прошлый раз, когда Уитни была здесь, она очень неуважительно отнеслась к Кимми.

Я фыркнула.

– Кто это сказал? Кимми?

– Да.

– Ну, значит, Кимми не повезло. Уитни – твоя дочь, Брэтт. Если она ведёт себя без нужды неуважительно, воспитывай её.

– Слушай, Сильвия, – сказал он своим надменным тоном, от которого меня трясло, – дети должны остаться с тобой до конца каникул. Вот и всё.

Я вдохнула через нос, выдохнула через рот, стараясь сдержать злость и не сорваться из-за того, что он снова указывает мне, как должно быть.

– Отлично. Тогда скажи им сам, – холодно ответила я. – Позвони Уитни прямо сейчас.

– Ну, дело в том, что я надеялся, что ты скажешь им. Я сейчас на работе, и…

Я расхохоталась, но мне было совсем не смешно.

– Ты совсем с ума сошёл. Я не буду им это говорить.

– Сильвия, сейчас не время мстить.

– О, я не мщу, – ответила я, хотя мои руки дрожали от ярости. – Мне плевать, что с тобой случится – хорошего или плохого. Но я не собираюсь делать тебе одолжение. Ты не хочешь, чтобы они приехали завтра? Скажи им сам. Я не собираюсь разбивать их сердца ради твоего удобства. Ни за что, черт возьми.

– Знаешь, я мог бы не позволить тебе увезти их из штата, – выплюнул он. – Я не стал оспаривать ничего, чтобы тебе было проще. Неужели ты не можешь сделать для меня хоть что-то?

– Дай подумать – нет. Чёрт возьми, нет. Разбирайся сам, Брэтт. Ты этого хотел, – я повесила трубку, швырнула телефон на кровать и закрыла лицо руками.

Моё тело дрожало от ярости. Меня подташнивало. Я хотела врезать ему по яйцам. Хотела закричать так громко, чтобы он услышал. Хотела забраться под одеяло и больше никогда не вылезать.

Но я не могла.

Даже если Брэтт сам скажет детям, я остаюсь здесь. Я та, кто будет собирать осколки их разбитых сердец. Я та, кто будет утешать их и убеждать, что они любимы, желанны, дороги.

Я опустилась на кровать, мечтая, чтобы кто-нибудь, ради всего святого, сделал то же самое для меня.

Спустя час я всё ещё лежала на кровати, когда получила новое сообщение.

Брэтт: Я сказал им. Может, тебе стоит проверить, как там Уитни. Она кажется расстроенной.

– Кажется расстроенной? – закричала я на телефон. – Конечно, она расстроена, ты тупой мудак!

Ненавидя его снова и снова, я изменила его имя в контактах на Тупой Мудак, встала с кровати и направилась к комнате дочери.

– Уит? – постучала я два раза. – Можно войти?

– Зачем?

Я с трудом сглотнула.

– Хочу поговорить.

– Ладно.

Медленно повернув ручку, я толкнула дверь и вошла. Уитни лежала на кровати на боку, отвернувшись от меня, но я видела, что она плачет.

– Ты говорила с папой?

– Да. Он не хочет, чтобы мы приехали. Хотя обещал, что мы поедем кататься на лыжах.

Закрыв дверь, я подошла и села на край кровати.

– Знаю. Он не слишком хорош в том, чтобы держать обещания, да?

– Он больше нас не любит.

– Конечно, любит, – я убрала светлые волосы с её лба.

– Я его ненавижу, – она заплакала сильнее.

Я наклонилась и поцеловала её в висок.

– Злиться – это нормально, милая. Все твои чувства нормальны.

– Он заботится о ней больше, чем о нас. А теперь он будет больше заботиться об этом ребёнке, – рыдала она. – Мы ему больше не нужны.

– Нет, солнышко. Это неправда.

Даже если это так и ощущалось.

Она отвернулась от меня и села, вытирая нос тыльной стороной руки.

– Это правда, мама! Я его ненавижу за это! И ненавижу, что всё ещё люблю его и скучаю по нему! Я не хочу!

Мне стоило огромных усилий не разрыдаться вместе с ней, но я хотела быть для неё опорой – той надёжной точкой, на которую она всегда сможет рассчитывать.

– Мне жаль, милая.

– Нет, не жаль! Тебе всё равно, что он ушёл, – она всхлипнула. – Ты даже не грустишь.

– Конечно, я грущу, Уитни. Почему ты так думаешь?

– Ты даже не плачешь! – она спрыгнула с кровати и встала напротив меня, с потёками туши на лице и слезами, стекающими по щекам. – Ты ведёшь себя так, будто всё равно! И ты, наверное, сделала что-то, из-за чего он ушёл. Иначе зачем бы он это сделал?

Я закрыла глаза, стараясь быть сильной и помнить, что она всего лишь ребёнок, раненый и испуганный, чей мир перевернулся с ног на голову. Всё, что она считала незыблемым, теперь оказалось под вопросом. Ей было страшно, и ей нужен был кто-то, кого можно обвинить. Папы рядом не было, но рядом была я.

– Я плакала, Уитни, – я открыла глаза и посмотрела на дочь. – Некоторое время я плакала каждую ночь. И иногда до сих пор плачу. Но я стараюсь делать это так, чтобы вы не слышали, потому что не хочу, чтобы вы думали, что я не справляюсь или что всё никогда не станет лучше. Потому что станет.

– Как? – всхлипывала она, вытирая щеки обеими руками. – Кажется, что мы просто должны смириться с этой новой жизнью без папы, а у нас даже не спросили!

Я кивнула, с трудом сглатывая.

– Я понимаю. И мне жаль. Я бы хотела, чтобы всё было по-другому, милая. Но это не так. И правда в том, что я ничего не сделала, чтобы папа ушёл. Я знаю, ты ищешь какую-то причину, почему он так поступил, способ объяснить это, но… Я сама не могу понять. Я не хотела этого, но мне нужно принять это и справиться, так же, как и вам.

Она снова упала на кровать и зарыдала в подушку, но не сопротивлялась, когда я легла рядом и начала гладить её по спине. Плакать иногда полезно. Несколько слёз сбежали и по моим щекам.

Постепенно её рыдания стихли, а затем прекратились совсем.

– Мы были очень несчастны, Уитни, – мягко сказала я. – Настолько, что дальше так жить было невозможно.

– Я знаю.

– И это не связано с тем, как сильно мы вас любим. Даже если сейчас папа ведёт себя эгоистично, он вас любит.

Она шмыгнула носом и, повернув голову через плечо, сказала:

– Он ведёт себя как мудак. Ты можешь сказать это при мне.

Я рассмеялась.

– Он ведёт себя как мудак.

Она помолчала немного.

– Прости, что я это сказала. Иногда я так злюсь.

– Всё в порядке, – ответила я, садясь и убирая волосы с её лица, чувствуя, как сжимается горло. – Когда мы злимся, мы иногда говорим то, чего не хотели бы, тем, кого любим. Но они нас прощают.

– Ты меня простишь? – она перевернулась на спину и посмотрела на меня своими голубыми глазами, наполненными слезами, такими похожими на мои.

– Всегда. И я всегда буду рядом с тобой.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Нам нужно рассказать Китону? – спросила она, и в её взгляде появилось беспокойство. – Ему будет очень грустно.

Моё сердце переполнилось любовью к ней.

– Давай сделаем это вместе. А потом придумаем что-то веселое на вечер, хорошо?

– Хорошо.

Моя младшая сестра пришла на помощь. Когда я позвонила Фрэнни и рассказала, что случилось, надеясь, что она сможет привести своих девочек к нам, чтобы отвлечь моих детей, она предложила устроить у себя дома ночёвку для них.

– Ты уверена? – спросила я. – Обоих?

– Конечно, почему бы и нет? У нас достаточно места: Уитни может спать с Милли, Винни в комнате Фелисити, а Китон займет комнату Винни. К тому же у нас сегодня вечер кино, и Мак выбирает фильм, так что это наверняка будет что-то из «Звёздных войн». Китон же обожает «Звёздные войны», верно?

– Он помешан на них, – ответила я. – Ты просто лучшая. Кормить их перед тем, как привезти?

– Нет, мы закажем еду. Просто привози, когда удобно.

Дети с радостью собрались и упаковали свои вещи моментально. Я с удивлением заметила, что Уитни спустилась с новым слоем макияжа на лице, но ничего не сказала. Может, она пытается скрыть следы слёз.