Текст книги "Несокрушимо (ЛП)"

Автор книги: Мелани Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

23

Генри

Две недели прошли.

Две бесконечные, мучительно одинокие недели, за которые я её так и не увидел.

Виноградник казался безжизненным без неё рядом. Подвал напоминал неизбежную темницу. Но стены моего пустого дома словно стремились сомкнуться вокруг меня, и я проводил на работе больше времени, чем когда-либо.

В первые дни я всё ещё надеялся, что она передумает и вернётся работать в винодельню. Но этого не произошло, и когда Хлоя начала присылать мне на почту отклики на вакансию менеджера дегустационного зала, которую она разместила, моё сердце ушло в пятки – она действительно не собиралась возвращаться.

Я ходил в зал каждое утро, а иногда и по вечерам, едва не ломая себе руки, срывая злость на груше. Я был чертовски зол на себя за то, что спровоцировал эту ситуацию. Почему я не мог проявить немного больше терпения? Дать ей немного пространства? Позволить ей прийти ко мне, когда она будет готова? Вместо этого я помчался к ней, как бык в посудную лавку, разрушив всё своим неуклюжим стремлением завоевать её хрупкое сердце.

И каждую ночь я лежал без сна, мечтая быть рядом с ней, и задавался вопросом, как, чёрт возьми, пережить потерю того, кто никогда даже не принадлежал тебе по-настоящему.

День святого Валентина выпал на пятницу, и я решил провести вечер в зале. Я только что зашёл в дверь, как услышал голос, окликнувший меня:

– Привет, мистер ДеСантис!

Это был Китон. Он стоял у входа, вероятно, ожидая, пока его заберут.

– Привет, Китон. Как дела?

– Хорошо.

– Как прошло занятие сегодня?

– Здорово, – он улыбнулся с энтузиазмом. – Мне очень нравится, и тренер говорит, что я делаю успехи.

– Уверен, что так и есть, – я улыбнулся в ответ.

Он выглядел здоровым и счастливым, может быть, даже выше, чем в последний раз, когда я видел его в канун Нового года. Дети так быстро растут.

– Слушайте, я хотел вас кое-что спросить, – сказал он. – Это для моего проекта на научной ярмарке.

– Конечно, давай, – я поправил сумку на плече.

– Я хочу провести эксперимент, чтобы проверить, влияет ли музыка на рост растений. Мой дедушка подумал, что вы могли бы мне помочь.

– Какая крутая идея. Я с удовольствием помогу, – я сделал паузу. – Но сначала убедись, что твоя мама не против, ладно?

– Ладно.

В этот момент в дверь влетела Уитни.

– Китон, мы ждём тебя целую вечность! Мама говорит, пора идти.

– Ой, извини, – сказал он, указывая на меня. – Я разговаривал с мистером ДеСантисом. Он поможет мне с научным проектом.

Уитни покраснела.

– О… привет.

– Привет, Уитни. Как дела?

– Хорошо, – она смотрела на мои ноги, избегая встречаться взглядом. – Нам пора идти, Китон.

– Ладно, – он с надеждой посмотрел на меня. – Мне нужно прийти в Кловерли, чтобы получить помощь? Мы переехали в новый дом, и теперь там больше не живём, но я могу попросить маму меня привезти.

– Конечно. В любое время, если видишь мой грузовик на парковке, значит, я там, – сказал я, думая, не разозлится ли Сильвия на то, что он попросил у меня помощи. Я не удержался и задал ещё один вопрос: – Как там твоя мама?

– У неё всё хорошо, – сказал Китон, открывая дверь. – Пока!

– Пока, – я смотрел, как они вышли и поспешили к белому внедорожнику, который ждал снаружи.

Я едва мог различить силуэт Сильвии на водительском месте, но знал, что это была она, и реакция моего тела была быстрой и резкой. Грудь сжалась. Руки сжались в кулаки. Кожа под одеждой горела. Эти недели разлуки не облегчили тоску в моём сердце – я всё ещё хотел её.

Когда дети сели в машину, она посмотрела в мою сторону. На мгновение я перестал дышать. Рассказывали ли они ей, что видели меня? Что она делает этим вечером? Была ли она так же одинока, как и я, последние пару недель? Может, она помашет. Но через несколько секунд она снова посмотрела прямо перед собой, и внедорожник тронулся с места.

На следующий день ко мне на работу пришёл один из её детей – но не тот, кого я ожидал.

Я избегал дегустационного зала, который был полон гостей, остановившихся в гостинице на День святого Валентина. Сегодня Хлоя помогала Эйприл, и они заверили меня, что моя помощь не требуется, поэтому я прятался в своём офисе. Когда в открытую дверь постучали, я поднял взгляд и моргнул.

– Уитни?

– Привет, – сказала она, засунув руки в карманы своего пальто.

– Привет. – Я поднялся и посмотрел ей за спину. – Чем могу помочь? Китон ищет меня?

Она покачала головой.

– Нет. Я пришла одна.

– О. – Я был совершенно озадачен. – Всё в порядке?

– Я не уверена. Можно с вами поговорить?

– Конечно. Входи. – Я указал на один из стульев напротив моего стола.

Она зашла в кабинет и неуверенно села на краешек стула. Её лицо было без макияжа, и я заметил, насколько она похожа на свою мать.

– Тётя Хлоя сказала, что вы здесь. Я пришла пешком от дома.

– Твоя мама знает, что ты здесь?

Она покачала головой.

– Я просто сказала ей, что иду на улицу.

– О. – Я смутился еще больше. Прочистив горло, я сел и закрыл свой ноутбук. – Чем я могу помочь?

– Я хочу поговорить с вами о моей маме.

Моё сердце сбилось с ритма.

– Хорошо.

Её глаза опустились на колени.

– Это правда неловко признавать, и мне жаль, но я слышала ваш разговор в ту ночь, когда вы приходили пару недель назад.

– О. – Я неловко переместился в кресле.

– Я не хотела подслушивать, честно. – Теперь её глаза встретились с моими – искренними и обеспокоенными. – Но я не смогла удержаться.

– Всё нормально, – сказал я, стараясь её успокоить. – Мне жаль, если ты расстроилась из-за того, что услышала.

Она открыла рот, закрыла его, поёрзала на месте и глубоко вздохнула.

– Вы это серьёзно? То, что вы сказали? Вы действительно любите мою маму?

На мгновение я был совершенно ошеломлён. Но быстро оправился и прямо посмотрел ей в глаза.

– Да, я это серьёзно. Да, я люблю твою маму.

– Как вы это знаете?

– Что?

– Как вы знаете, что вы её любите?

Сначала я не знал, как ответить, но потом представил Сильвию, и боль в груди усилилась.

– Потому что, когда я думаю о ней, моё сердце начинает биться быстрее. Потому что, когда она в комнате, мне трудно дышать. Потому что я хочу быть с ней всё время. Потому что я хочу делать для неё вещи, которые заставляют её улыбаться. Потому что, когда она счастлива, я тоже счастлив. Потому что она – первый человек, о котором я думаю, просыпаясь, последний, о ком думаю, засыпая, и единственный человек в мире, который заставляет меня чувствовать, что я тот, кем хочу быть.

Уитни моргнула.

– Ничего себе.

Я провёл рукой по волосам, чувствуя неловкость.

– Прости, если это тебя расстраивает, но я человек, который верит в правду.

– Меня это не расстраивает. Я хочу, чтобы вы любили её так.

– Правда?

– Да. Видите ли, когда я впервые увидела вас вместе, я очень испугалась из-за того, что сделал мой папа. Он просто оставил нас ради другой женщины, и это разрушило нашу семью. Мне кажется, я больше не знаю своего папу. Мне кажется, у меня больше нет папы, будто он всё это время только притворялся, что заботится о нас.

– Уверен, это не так, – сказал я, но в душе хотел ударить его за то, что он заставил её так думать.

– Может быть, а может и нет. Но дело не в этом. Мысли о том, что я могу потерять маму так же, как потеряла папу, заставили меня паниковать. Я умоляла её не быть с вами, потому что боялась, что вы отнимете её у нас, как Кимми отняла папу. И тогда мы останемся совсем одни.

Я сглотнул.

– Это понятно.

– Но она не мой папа. Она совсем не такая, как он. – Уитни выпрямилась. – И я не должна обращаться с ней так, будто она он. Я не должна переносить свой гнев на папу на маму. Я не должна позволять своим страхам мешать маме быть счастливой.

Я смотрел на неё с недоверием, мой подбородок отвис. Ей действительно всего тринадцать лет?

Она, казалось, поняла выражение моего лица.

– Я хожу к терапевту, – сказала она, как будто это объясняло всё.

– Понятно.

– Это не значит, что мои страхи не настоящие – они настоящие. Но та грусть, которую я чувствую, когда слышу, как мама плачет, ещё хуже.

– Ты слышишь, как она плачет? – В груди у меня тяжёлым грузом осела боль.

Уитни кивнула, её собственные глаза заблестели от слёз.

– Почти каждую ночь. Прошлая ночь была ужасной. После того как мы увидели вас в спортзале, Китон рассказал нам, как вы собираетесь помочь ему с научным проектом, и мама сразу ушла к себе в комнату, как только мы вернулись домой. Она включила телевизор, но мы всё равно слышали, как она плакала.

Я уставился на свои руки на коленях.

– Меня убивает мысль о том, что она так несчастна.

– Нас тоже. Но я думаю, я знаю, почему ей так больно. Наш папа никогда не делал ничего такого, как предложить помощь с нашими школьными проектами. Он покупал много дорогих подарков, но это не всегда правильно.

– Нет, – согласился я. – Это не так.

– Но дело не только в нашем папе. Дело в том, что она хочет быть с вами. Она говорит, что всё, что ей нужно для счастья, это я и Китон, но я ей не верю. – Уитни глубоко вздохнула. – Я была неправа, когда мешала раньше, и мне жаль. Поэтому я пришла сюда сегодня, чтобы убедиться, что вы действительно имели в виду то, что сказали – что будете заботиться о ней и защищать её.

– Я имел в виду каждое слово.

– Тогда вы должны быть с ней. Потому что она тоже вас любит.

– Это не так просто, Уитни. Она отправила меня прочь, помнишь?

– Это потому, что ей было страшно.

– Но я не знаю, как сделать так, чтобы ей не было страшно, – сказал я, снова чувствуя нарастающее разочарование. – Я не силён в таких вещах. Думаю, что знаю, что сказать, а потом оказывается, что это было не то. Всё, что я умею – это быть честным, и это обернулось против меня.

– Можете попробовать ещё раз?

Я не ответил сразу.

– Не знаю, Уитни. Может, она просто не готова.

Она встала.

– Знаете, вы не похожи на того мистера ДеСантиса, который пришёл к нашей двери в ту ночь.

Я удивлённо посмотрел на неё.

– Нет?

– Нет. Тот парень был бойцом.

Наши взгляды встретились, и она снова заговорила.

– Моя мама заслуживает бойца, мистер ДеСантис.

Я сглотнул, чувствуя, как тяжелеет сердце.

– Да, заслуживает.

Через мгновение она развернулась и направилась к двери.

– Уитни, подожди!

Она оглянулась через плечо.

– Зови меня Генри. Просто Генри.

Её губы тронула лёгкая улыбка, и она ушла.

Я всё ещё сидел в полном смятении, когда через несколько минут в дверь заглянула Эйприл.

– Что это было с Уитни? – спросила она, её глаза были широко раскрыты.

– Она хотела поговорить со мной о Сильвии.

– Всё в порядке?

Я покачал головой.

– Чёрт его знает.

Эйприл наклонила голову, её взгляд был полон сочувствия.

– Мне жаль, Генри. Я знаю, как тяжело вам обоим.

– Да, – пробормотал я, проводя руками по лицу. – Слушай, можно я сегодня уйду пораньше? Голова кругом идёт.

– Конечно. Возьми вечер для себя, сходи на пиво с другом или что-то в этом духе. Мы тут прикроем.

Я встал, взял пальто с спинки стула и кивнул.

– Спасибо. Увидимся в понедельник.

– Генри! – Миа обняла меня и поцеловала в щёку. – Проходи, красавчик. Лукас сказал, что ты заглянешь.

– Извините, что вторгаюсь в ваш вечер. Наверняка у вас есть планы на субботу.

– Мы женаты уже восемь лет, Генри. Вот так выглядят наши субботние вечера. – Она указала на свои спортивные штаны и босые ноги. – Но у нас есть вино.

Я улыбнулся.

– Конечно, есть.

Она помахала рукой, приглашая следовать за ней.

– Пойдём, мы в гостиной.

Лукас поднял голову с дивана, где наливал вино в три бокала на журнальном столике.

– Привет, – сказал он, его лицо озарилось улыбкой. Он встал и протянул мне руку. – Давно не виделись.

– Да, извините. Начало года было сумасшедшим.

– Как дела в винограднике? – спросила Миа.

– Хорошо. Там всё в порядке. – Я потёр шею. – Мне просто нужно было немного сменить обстановку.

– Ты всегда здесь желанный гость. – На лице Мии отразилось беспокойство. – Но всё ли в порядке?

– Думаю, да. – Я пожал плечами. – Но есть одна ситуация, в которой я совсем запутался. Кажется, мне нужен совет.

Лукас протянул мне бокал и улыбнулся.

– У этой ситуации есть имя?

Я смущённо кивнул.

– Да. Это Сильвия.

Миа ахнула.

– Сильвия Сойер? – Затем она посмотрела на мужа, подняв одну бровь. – Ты знал об этом?

– Да там особо нечего было знать, – ответил Лукас, снова устраиваясь на диване. – Ну, по крайней мере, на Рождество.

– Эм, да, с тех пор произошло кое-что, – сказал я, усаживаясь в кресло напротив них.

– Например? – спросил Лукас.

– Например, я в неё влюбился.

Миа взвизгнула и пересела на диван ближе к мужу, усевшись по-турецки и потянувшись за бокалом.

– Начинай с самого начала и рассказывай всё.

Я рассказал им историю о том, как мы с Сильвией снова нашли друг друга, как быстро между нами всё закрутилось, как ни один из нас не мог, или не хотел, притормозить, и о катастрофе в канун Нового года.

Лукас слушал молча и внимательно, в точности как терапевт: нога закинута на колено, локоть на подлокотнике дивана, подбородок в ладони. Его жена, напротив, реагировала бурно – громко ахала, вздыхала и издавала звуки досады в подходящих моментах. Её язык тела был не менее драматичным – она хлопала в ладоши, терла их друг о друга, тянула себя за волосы в порыве раздражения. Я даже ожидал, что она рухнет на пол и начнёт кататься по ковру в истерике, когда я рассказал, что Сильвия разорвала отношения в начале января.

Но она только тяжело вздохнула и понимающе кивнула.

– Бедняжка. Нельзя выбирать себя вместо своих детей. Просто нельзя.

– Я знаю. И никогда бы не ожидал, что она это сделает.

Я продолжил рассказывать, как Сильвия всё равно захотела работать в винодельне, и как я чувствовал себя обязанным выполнить своё обещание обучить её.

– Ты чувствовал себя обязанным? – переспросил Лукас с понимающей улыбкой.

– Ладно, хорошо. – Я поднял ладонь. – Это был способ всё ещё видеть её, разговаривать с ней, быть рядом. Но, клянусь, между нами ничего не было. На протяжении целого месяца мы изо всех сил старались быть просто друзьями.

– И что случилось? – спросила Миа.

– Что случилось? Мы всё равно влюбились, – сказал я, снова почувствовав разочарование. – Не имело значения, что мы не спали вместе, не делали ничего физического.

– Конечно, не имело. – Миа покачала головой. – Потому что ваша связь с ней – это не просто про секс. Она глубже.

– И это её пугает.

– Ты думаешь, для неё это слишком рано? – спросил Лукас, нарушив своё молчание.

– Лукас! – Миа повернулась и шлёпнула его по руке. – Нет, не слишком рано. Эта женщина его любит. Она это признала. – Она посмотрела на меня в подтверждение. – Правда?

– Правда. Но она также сказала, чтобы я её забыл – буквально в том же предложении. – Я объяснил, что произошло в последний раз, когда я видел её. – Я сказал ей, что люблю её. Сказал, что хочу заботиться о ней. Что я не уйду без боя. А она сказала, что я должен уйти. Что она не знает, как позволить себе быть любимой, и слишком боится попробовать.

Миа, с каждым моим словом, словно сползала всё ниже по дивану, как будто моя история сдувала её надежды, как воздушный шар. В конце концов, она оказалась растянувшейся на ковре рядом с журнальным столиком.

– «Это всё, – сказала она. – Я умерла.

Лукас тяжело выдохнул.

– Ты выживешь.

– А теперь последняя часть, – сказал я. Я рассказал им о том, как Уитни подслушала весь разговор, о том, как мы столкнулись в спортзале прошлой ночью, и о её визите в винодельню сегодня. – Теперь я вообще не знаю, что делать. Я до смерти боюсь всё испортить снова.

Миа резко села.

– Я знаю, что тебе нужно сделать.

– Правда? – спросил я.

– Да. – Она уверенно кивнула. – Слушай, я понимаю эту женщину. Возможно, я не прошла через всё, что она пережила, но я чувствую, откуда оно идёт. Не знаю, рассказывали ли мы тебе об этом, но прямо перед тем, как я встретила Лукаса, я была помолвлена с другим человеком, который бросил меня за неделю до свадьбы. Париж должен был быть моим медовым месяцем, и я поехала одна – в последнюю очередь я ожидала встретить любовь всей своей жизни в баре Латинского квартала в первый вечер там.

Я посмотрел на них обоих.

– Я никогда об этом не знал.

– Когда я вошла в этот бар, я была злой, подавленной и несчастной. У меня был худший настрой из всех.

– Самый худший, – подтвердил Лукас.

– Но Лукас увидел во мне то, чего я сама не могла разглядеть. Он заставил меня поверить в любовь. Заставил поверить, что я достойна счастья. Заставил поверить, что возможно всё – нужно только довериться ему.

– Но как? – спросил я, наклоняясь вперёд, упираясь локтями в колени.

– Он просто отказался сдаваться, – спокойно ответила она. – Я пыталась всё разрушить. Я порвала с ним на вокзале, сказала «о ревуар» и ушла. – Она посмотрела на мужа. – Помнишь это, дорогой?

Он кивнул.

– Ты ещё и пошла не в ту сторону.

Она рассмеялась.

– Да, это уже был знак. Но суть в том… – Она снова повернулась ко мне. – Я думала, что поступаю правильно. И более того, я чувствовала, что беру всё под контроль. Я не собиралась давать этому наполовину французу-бармену, наполовину профессору психологии шанс бросить меня – я должна была уйти первой. И я ушла.

– И что случилось потом?

– Мне пришлось её догонять. – Лукас подался вперёд, взял свою жену за руку и усадил её к себе на колени. – Она вынудила меня. А ведь я был тем парнем, который не верил в брак, не хотел детей, был уверен, что вся эта традиционная семейная штука не для меня. Но она заставила меня взглянуть на себя по-другому, и я понял, что не могу позволить ей уйти.

– И ты не можешь позволить Сильвии уйти, если любишь её. – Миа обвила руками плечи Лукаса. – Неважно, сколько времени вы были вместе. Важно то, что ты чувствуешь.

– Я люблю её, – твёрдо сказал я. – И я знаю, что могу сделать её счастливой.

– Тогда иди за ней. – Миа улыбнулась. – Если ты знаешь её настолько хорошо, чтобы полюбить, значит, ты знаешь, что ей нужно услышать. Это внутри тебя, Генри. – Она приложила руку к сердцу. – Поверь мне. Поверь себе.

24

Сильвия

В тот день я помогала Эйприл готовиться к большому ужину на День святого Валентина, когда Уитни нашла меня в ресторане.

– Привет, Уит, – сказала я, ставя одну из центральных композиций, только что доставленных из цветочного магазина, на стол для четверых у бара. – Где ты была?

– Я ходила к Генри, – объявила она.

Я уставилась на нее, ошеломленная.

– Ты что сделала?

– Я ходила к Генри в его кабинет на винодельне.

У меня отвисла челюсть.

– Зачем?

– Потому что мне нужно было с ним поговорить, – спокойно ответила она, садясь на стул. – А теперь мне нужно поговорить с тобой.

– Ладно, – сказала я, вытягивая соседний стул и усаживаясь. У меня кружилась голова. – Но с каких это пор ты зовешь его Генри?

– С тех пор, как он сам мне это сегодня предложил. Так вот, слушай. – Уитни положила сцепленные руки на стол. – Он действительно влюблен в тебя. Это правда.

Я почувствовала, как щеки заливает краска.

– Уитни, что за…

– Послушай меня. Ты сказала в ту ночь, когда он пришел к нам домой, что ты не знаешь, любит ли он тебя. Ты сказала, что это проблема.

– Я сказала, что это часть проблемы.

– Ну, теперь это больше не проблема. Он любит тебя по-настоящему.

– И как ты это узнала?

– Потому что я спросила у него, откуда он знает, что влюблен в тебя, и он выдал мне такую длинную речь, что я не могу ее полностью вспомнить, но он выглядел таким же напряженным и грустным, как Огастус Уотерс, когда он говорит, что знает, что забвение неизбежно, но он все равно любит тебя, и все твои попытки держаться от него подальше обречены на провал.

– Кто? – спросила я, чувствуя, как голова идет кругом.

Она закатила глаза.

– Огастус Уотерс! Из «Виноваты звезды»!

Я покачала головой.

– Ладно, но, Уитни, ты же говорила, что не готова к тому, чтобы я начала с кем-то встречаться. Ты говорила, что боишься, что может случиться.

– Я знаю, что говорила в канун Нового года, и мне жаль. Это было нечестно. Если вы с Генри любите друг друга, вы должны быть вместе. Мы с Китоном только что поговорили об этом, и мы согласны.

Я положила ладони на скатерть, надеясь, что мир хоть немного замедлит свой бег. Я не могла уследить за тем, что происходило.

– Подожди минуту. Ты уже поговорила об этом с Китоном?

– Да, сразу после того, как я поговорила с Генри. Мы хотим, чтобы ты была счастлива, мама. Я знаю, ты говоришь, что тебе никто, кроме нас, не нужен, но это слишком большая ответственность и это не работает. Мы слышим, как ты плачешь по ночам. Мы думаем, что тебе нужно что-то свое.

Я уставилась на нее, открыв рот от удивления.

– Я даже не знаю, что сказать.

– Скажи, что ты дашь ему еще один шанс. Скажи, что прощаешь меня за то, что мешала раньше. Я боялась, я до сих пор немного боюсь, но терапевт говорит, что нельзя позволять страху брать верх. Она говорит, что я сильнее, чем думаю.

– О, дорогая, конечно, я тебя прощаю, – прошептала я, вставая со стула и протягивая к ней руки. – Иди сюда.

Она встала, и мы обнялись надолго.

– Твой терапевт права. Ты сильная. И мне так повезло с такой дочерью, как ты, – прошептала я. – Спасибо тебе.

– Пожалуйста. Ты позвонишь ему?

– Я подумаю об этом, обещаю.

– Хорошо, – сказала она, пытаясь вырваться из моих объятий. – Но можно я пойду? Милли сказала, что приедет около четырех, а, по-моему, уже позже.

– О. Конечно. – Я отпустила ее, и она с радостью выбежала из ресторана, оставив меня сидеть в оцепенении.

Я не могла поверить. Уитни пошла к Генри. Уитни использовала то, чему научилась на терапии, чтобы помочь мне. Уитни и Китон хотели, чтобы я дала Генри еще один шанс. Они хотели, чтобы у меня было что-то свое.

Хватит ли у меня сил пойти на это? Хватит ли смелости позволить себе любить и быть любимой? Смогу ли я успокоить тот голос сомнения в голове и предложить Генри своё сердце – полностью, без защиты, открыто?

Я сидела за столом, раздираемая сомнениями, когда он внезапно ворвался в пустой ресторан. Он был явно запыхавшимся, словно только что бежал, и, увидев меня одну за столом, направился ко мне с решительными, уверенными шагами.

Подойдя вплотную, он остановился, тяжело дыша, а его взгляд приковал меня к месту.

– Нет, – громко заявил он.

– Нет? – Я моргнула, растерявшись.

– Нет. Я передумал. Я не уйду. Страх не победит. – Он схватил меня за руку и подтянул к себе, поставив на ноги. Мои ноги были такими слабыми и дрожащими, что ему пришлось буквально поддерживать меня. – Я люблю тебя, Сильвия. Но больше всего я люблю нас вместе. Мне нравится, как ты слушаешь мои разглагольствования о летучей кислотности, будто это самая увлекательная тема в мире. Мне нравится, что тебе всё равно, если у меня на рубашках дырки. Я обожаю, как ты рассказываешь истории о своём детстве здесь. Я люблю, как ты улыбаешься мне через всю комнату. Я люблю, как по твоему румянцу могу угадать, о чём ты думаешь. И я люблю, как ты всегда ставишь семью на первое место, потому что это именно то, чего я всегда хотел.

Слёзы уже текли по моим щекам, и он осторожно вытер их большими пальцами.

– Я знаю, что тебе страшно, и это нормально. Я знаю, ты не привыкла, что кто-то держит свои обещания. И я знаю, что потребуется время, чтобы разрушить все твои стены, но, чёрт возьми, Сильвия, ты позволишь мне попробовать. Ты позволишь мне остаться. И ты позволишь мне любить тебя, доказывать, что мы можем построить что-то настолько реальное и прочное, что его невозможно будет сломать.

– Генри, – прошептала я, качая головой. – Чем же я заслужила тебя?

Он мягко улыбнулся.

– Ты пришла ко мне. В ту самую первую ночь, когда вернулась домой, ты пришла искать меня. Я никогда этого не забуду.

– Наверное, я уже тогда знала, – сказала я с лёгкой улыбкой.

– Наверное, знала, – повторил он, нежно коснувшись моих губ своими. – И я тоже знал в ту же самую ночь. Когда я проводил тебя домой через снег и стоял с тобой на крыльце, я никогда в жизни так не хотел поцеловать кого-то.

Я ахнула, тихонько смеясь.

– Правда?

– Правда. – Он хмыкнул. – Ты разве не помнишь, как быстро я тогда убежал?

Я задумалась, пытаясь вспомнить.

– Знаешь, а ведь правда, помню. Ты тогда сказал что-то о том, что мужчина должен уметь сдерживать себя, а потом исчез быстрее ветра. Я долго обдумывала твои слова, всё не могла выбросить тебя из головы.

– Чувства были абсолютно взаимными.

– Слышала, у тебя сегодня был гость, – сказала я, улыбнувшись.

Он кивнул, хитро улыбнувшись в ответ.

– Был. Очень меня удивила.

– Когда она рассказала, где была, я чуть не упала.

– Она замечательная девочка, как и её брат. Я с нетерпением жду возможности узнать их лучше.

Я посмотрела на него, всматриваясь в его глаза, и нашла там то, что искала, – уверенность.

– Это всё по-настоящему, да? То, что мы чувствуем? Даже несмотря на то, как быстро и неожиданно это случилось?

– Это по-настоящему, Сильвия. Доверься мне. – И он улыбнулся. – Доверься себе.

В тот вечер я пригласила Генри на ужин и посмотреть фильм вместе с детьми и мной. По дороге он заехал за кексами для детей, а для меня принёс бутылку вина.

– Спасибо, – сказала я, поцеловав его в щёку и вытащив штопор из ящика. – Откроешь? Я как раз заканчиваю соус для вырезки. Потом покажу тебе дом.

– Отлично. Красивый дом. Понимаю, почему ты в него влюбилась так быстро.

– Спасибо. Работы ещё много, но я никуда не тороплюсь.

– Ты планируешь скоро вернуться к работе? – спросил он, открывая бутылку и разливая вино по бокалам. – Не знаю, говорила ли тебе Хлоя, но на этой неделе она проводит собеседования с двумя кандидатами на помощь в дегустационной.

– Я точно хочу вернуться, – ответила я, помешивая грибной соус. – Я соскучилась. Завтра поговорю с Хлоей.

Я провела Генри по новому дому, а дети с гордостью показали свои комнаты. Пока они тащили его в тёмный двор, чтобы показать участок, сарай и другие обветшалые постройки, которые мне предстоит привести в порядок весной, я нарезала вырезку и убедилась, что картофельное пюре ещё тёплое.

Они вернулись обратно, и Генри спросил, планирую ли я разбить огород.

– У тебя отличный участок, где будет достаточно солнца, – сказал он, снимая куртку.

– Можно, мам? – с энтузиазмом спросила Уитни.

– Конечно, – ответила я. – В детстве я обожала работать в саду с мамой. Но я не очень хорошо знаю, как его разбивать.

– Я помогу, – предложил Генри.

Я представила себе это всё: летний солнечный день, огород, полный овощей, двор, полный детей и животных, громкие голоса, добродушные шутки, дом, наполненный смехом и жизнью… Генри и я – вместе.

Я видела это так ясно, что у меня не осталось сомнений – это обязательно случится.