сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
— Можно. — Он подождал, когда Райлан включит кофе-машину. — Все прошло, как ты и предсказывал. Я причинил ему боль.
— Сочувствую. — Райлан прислонился к краю стола и засунул руки в карманы. — Но когда люди расходятся, без этого, думаю, не обойтись. Одному всегда будет больно.
Скотт, копируя его позу, тоже прислонился к столу. Шипение кофе-машины было успокаивающе будничным и знакомым.
— Наверное. Просто… он классный парень. Умный, веселый, хороший в постели. Учится на бухгалтерских курсах. Когда он закончит сниматься, его ждет достойное будещее. Он вовсе не лузер.
Кофе-машина звякнула, сигнализируя, что кофе готов, и по маленькой комнате поплыл, оставляя уютное, домашнее ощущение, благоухающий аромат. Райлан достал пару щербатых кружек, купленных на дворовой распродаже, и разлил по ним кофе.
С минуту они молча прихлебывали из кружек.
— Он приехал из Вегаса и привез мне подарок. Причем не какое-то купленное в последнюю секунду дерьмо, а нечто со смыслом. То, что я точно должен был оценить.
Скотт поставил кружку на стойку, добрел до стеклянной двери, ведущей на узкий балкон, и, раздвинув в стороны жалюзи, уставился на свое отражение.
— Он хотел, чтобы я знал, что я ему дорог, что он меня слушал. — Весь напряженный, он стиснул кулак и несильно ударил им по стеклу. — Что ему хочется большего.
— Но сердцу ведь не прикажешь… — начал Райлан, и Скотт издал горький смешок.
— Но я даже не попытался что-то почувствовать. Мне было лень. Когда я заметил, что происходит, то вместо того, чтобы мягко расстаться, продолжил с ним спать. Просто потому что хотел. Его чувства не имели значения до тех пор, пока не стали мешать.
Райлан не знал, что сказать. Неожиданно Скотт развернулся, и на его лице промелькнуло отвращение к себе самому.
— Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, — выдавил он. — Ты должен ненавидеть меня сильнее, чем кто бы то ни было, а я стою тут и ною, в очередной раз доказывая, что как человек я говно.
Райлан был потрясен.
— Ненавидеть тебя? — повторил он. — Скотт, я никогда не чувствовал к тебе ненависть. Ни на секунду.
Скотт невесело хохотнул.
— Ага, ну конечно. Райлан, я никогда не забуду, как ты в тот день смотрел на меня. Как плакал… как умолял меня не уезжать… — Он начал беспокойно ходить из угла в угол. — Я украл твои деньги и, что хуже всего, бросил тебя одного… с ней!
Райлан взял его за плечо, но Скотт стряхнул его руку.
— Больше не говори, что не ненавидишь меня. Я все равно тебе не поверю.
Он зашагал к двери, и Райлан не стал догонять его, а только сказал ему вслед:
— Мне хочется, чтобы ты остался. Пожалуйста. Останься и допей кофе. — Он забрал со стойки их кружки и перенес их на стол, а потом сел.
Скотт замер. Он уже держался за ручку, но открывать дверь не стал. Отхлебнув кофе, Райлан спокойно сказал:
— Да, врать не буду, когда ты уехал, мне было обидно и больно. Но это и близко не сравнить с тем, как я боялся и переживал за тебя.
Мышцы на плечах Скотта вздулись, он сжал ручку крепче, но потом к облегчению Райлана все-таки уступил и сел рядом с ним. Сгорбившись над столом, он притянув к себе кружку. Его длинные пальцы обхватили ее, как будто им отчаянно не хватало тепла.
— Как я могу тебя ненавидеть? — продолжил он мягко. — Я же был там в ту ночь. И несколько месяцев прожил с тобой. Я видел, на что она бывает способна.
Скотт отодвинул кружку и, сложив руки, уткнулся в них лбом.
— Ты и половины не знаешь. — От глухой пустоты его голоса по спине Райлана побежал холодок. — Серьезно. Я не шучу.
Райлан поставил локти на стол, сцепил руки в замок и поставил на них подбородок.
— Моя мать не пила, — сказал он. — Но сидела на валиуме. — Скотт не шевельнулся, но Райлан почувствовал, что он его слушает. — Она страдала от тяжелой депрессии и иногда даже не могла подняться с кровати. Когда отец уезжал, мне приходилось вставать, делать завтрак и уходить в школу вовремя самому. — Он пожал плечами. — Мне нравилась школа, поэтому я научился ставить два будильника сразу: один, чтобы встать, и второй, чтобы знать, когда уходить. В общем, справлялся.
Скотт поднял лицо. В его глазах стоял мрак.
— Когда я был маленьким, мама была… просто мамой. Другой я не знал. Пока я взрослел, ей становилось все хуже и хуже… — Он снова дернул плечом, словно годы, пока он наблюдал, как его мать подпадает под власть своих демонов, не сдирали с него полосками кожу. — Я знаю, она любила меня, любила отца. Но иногда она тратила все свои силы просто на то, чтобы подняться с кровати, и их не оставалось на что-то или кого-то еще. Я не говорю, что хороших дней не было. Они были, и много, но…
Скотт удерживал его взгляд, и Райлан продолжил рассказывать вещи, в которых не признавался еще ни единому существу, включая родного отца.
— Но плохих дней было больше. Я приходил из школы домой и долго стоял на крыльце, набираясь смелости зайти внутрь. Потом звал ее, и если она сразу не отвечала… — Он тяжело сглотнул. — Я брал старую плюшевую собаку, которую держал у двери, и отправлялся искать ее. И всегда находил… дома, живой, пусть она и спала наркотическим сном от своих «пилюль счастья».
Райлан вздрогнул, почувствовав, как Скотт сжал его пальцы. Он опустил взгляд и увидел, что держится за него, хотя даже не помнил, в какой момент они потянулись друг к другу.
— Но однажды… однажды я ее не нашел. Некоторые ее вещи исчезли, обручальное кольцо было оставлено на комоде…
— Я помню, как ты мне показывал те фотографии. — Голос Скотт был тих.
Он еще крепче сплелся с Райланом пальцами. И эта теплая ласка дала Райлану смелость сказать:
— Отец убедил себя в том, что она сбежала к другому и что теперь живет счастливо с новой семьей. Так ему было легче справляться. Ну а я… — К его горлу поднялся удушающий ком. — Помнишь, я фантазировал, что ее увезли по программе защиты свидетелей? — Скотт кивнул. — На самом же деле она, скорее всего, не хотела, чтобы ее нашел ее сын. Потому и ушла… чтобы…
— О, Райлан. — Скотт потер большим пальцем его чувствительное запястье. — Мне так жаль.
— Раньше я думал, что найти ее тело было бы абсолютно худшим из всего, что могло со мною случиться, — сипло вымолвил Райлан. — Но я ошибался. Хуже не знать. Просто нахер не знать! Она сделала это одна-одинешенька где-то в лесу? Или уехала в другой город, сняла номер в отеле и порезала вены? Или…
Он умолк. Скотт, не пытаясь что-то сказать, просто сидел и держал его за руку. Из соседней квартиры за тонкой стеной долетали звуки включенного телевизора и записанный смех. В конце концов Скотт отпустил его, откинулся на спинку стула и, сцепив пальцы за шеей, уставился в потолок.
— Как-то раз я проснулся посреди ночи. — Его голос звучал отстраненно, но Райлан заметил, что его тягучий южный акцент вдруг усилился и словно медом обволок его речь. — Открыл глаза и увидел, что у меня на кровати сидит моя мать. Она молчала, но плакала и покачивалась, вот так — взад-вперед.
Голос Скотта был едва слышен, и Райлан незаметно для себя самого подался вперед.
— От нее воняло спиртным. По лицу текли сопли и слезы, и она рыдала так сильно, что даже икала. Я видел, как она плачет, тысячу раз, но почему-то в ту ночь до усрачки перепугался.
— Сколько лет тебе было?
— Может, лет восемь. — Его взгляд был устремлен в пустоту. — Она все молчала. Даже когда я стал умолять сказать, что не так. Только покачивалась и крутила у себя на коленях какой-то предмет. — Морщинки у его рта стали глубже, а губы, пока он выталкивал наружу слова, побелели. — Я сел, чтобы посмотреть, что она держит. И увидел, что у нее пистолет.
Райлан непроизвольно ахнул и, шокированный, прикрыл рукой рот.
— Где она взяла гребаный пистолет?
Скотт взглянул на него.
— Достался ей от мамаши. В «наследство». — Он пальцами сделал кавычки. — Оказалось, что за пару недель до того она померла, а Хизер никто не сказал. Она пропустила все, даже чертовы похороны.
— Какой ужас, — выдохнул Райлан, и Скотт хохотнул с такой болью, что у него сжалось сердце.
— Старая тварь, — проворчал Скотт. — До того, как она двинула кони, я видел ее всего раза два, да и то потому что мы где-то случайно пересекались. Маленький город, сам понимаешь. В первый раз Хизер подошла и поздоровалась с ней таким испуганным тоненьким голоском, какого я от нее никогда раньше не слышал. — Его губы презрительно дернулись. — А старая кошелка в ответ отвернулась от нас и сказала: «Я не разговариваю с грешницами и их ублюдками».
Райлану стало плохо. Он больше не мог сдерживать жалость, которая нахлынула на него, и теперь отчаянно пытался не показать ее на лице.
— Какая гадкая тварь, — выдавил он сквозь огромный ком в горле. — Представляю, как больно было это услышать.
— Я спросил у нее, кто эта дама, и Хизер сказала «никто». Тогда я спросил, что значит «ублюдок», и она заорала, чтобы я нахер заткнулся. Это был первый и единственный раз, когда мне довелось пообщаться со своей любящей бабкой. — В голосе Скотта звучала издевка. — Когда мы столкнулись с ней в следующий раз, то сделали вид, что не знаем друг друга.
Райлан покачал головой.
— Это так грустно.
— Угу. Короче, когда она умерла, какому-то гребаному кузену или еще не знаю кому пришла в голову светлая мысль подарить Хизер «на память о папе» его пистолет.
— Который вместо того, чтобы напоминать ей о чем-то хорошем, напоминал, что отдавшись любимому человеку, она его «подвела». — Тошнота, которую чувствовал Райлан, усилилась, обостренная почти осязаемыми волнами боли, которые исходили от Скотта.
— Именно. Конечно, ничего этого я в то время не понимал, — хрипло проговорил Скотт. — Я только видел, что у мамы в руках пистолет. Который она вдруг направила на меня.
В ужасе вскрикнув, Райлан схватил его за предплечье.
— О господи… На тебя?
Мышцы Скотта у него под рукой были натянуты, как кожа на барабане.
— Да, но всего на секунду. Потом она приставила его к своему лбу.
Райлан закрыл глаза и, отчаянно сопереживая ему, закружил по его запястью кончиком пальца — как недавно поглаживал его Скотт.
— Ты, наверное, до ужаса перепугался.
Скотт судорожно кивнул, и Райлан спросил:
— Что ты сделал потом?
— Что-то залепетал, как сопляк, которым и был, и она перевела взгляд на меня. Ее глаза… были такими мертвыми, такими пустыми, что я понял: она не в себе. — Помолчав, он через силу сглотнул и продолжил: — Я смог сделать только одно. Начал шептать, повторять снова и снова: «Все будет хорошо, мамочка. Все будет хорошо».
Он поднялся, отнес обе их кружки в раковину и вылил остатки остывшего кофе. Райлан ждал. Вымыв кружки и положив их на сушилку, Скотт развернулся. Небольшой всплеск активности, похоже, успокоил его.
— В конце концов она вся обмякла, и пистолет упал к ней на колени. А я испытал такое сильное облегчение, что у меня вырвался какой-то… звук или всхлип, и она спросила: «Ради чего мне стоит жить, малыш? Назови хоть что-нибудь, ради чего я должна жить». — Он пробежался рукой по волосам и стиснул затылок. — «Ради меня, мамочка», — ответил ей я. — «Я люблю тебя».
Взгляд его зеленых глаз был застывшим.
— И тогда она сказала… сказала… — Его голос затих, затем вновь набрал силу. — Сказала: «Как скажешь». Бросила пистолет на кровать и ушла.
Райлан, не думая, встал, подошел к Скотту и положил руку ему на плечо, а тот неожиданно не оттолкнул его, а притянул ближе. Райлан обнял его за талию и прислонился к нему, слушая его прерывистое дыхание и чувствуя под щекой грохочущее биение сердца. Они простояли так очень долго.
— Я взял тот гребаный пистолет и выбросил его в самое глубокое место ручья, — наконец прошептал в его волосы Скотт. — Хизер ни разу не спрашивала, куда он пропал. И ни разу не заговаривала о том, что случилось той ночью.
— Если она была настолько пьяна, то, наверное, ничего и не помнила. От горя в сочетании с виски…
— Случается помутнение, — задумчиво проговорил Скотт. От наплыва эмоций его голос немного охрип. — Я понимал это, да. Но все равно это показало мне, до какой степени она меня ненавидит. — Он пожал плечами. — После того случая я перестал добиваться ее материнской любви и старался пореже попадаться ей на глаза. Так было безопаснее.
Прежде чем Райлан успел что-то сказать, Скотт отпустил его и вернулся за стол.
— Поверить не могу, что рассказал тебе все это дерьмо, — скованно пробормотал он. — Я никогда… — Он откашлялся. — Никогда никому об этом не говорил.
— Ну, мы оба поделились сегодня довольно тяжелыми тайнами. — Райлан прислонился к краю стола и обхватил плечи руками. Но воссоздать то теплое, уютное ощущение, которое дарили ему объятия Скотта, не удалось. — Ты ведь знаешь, как говорят? Если рассказать, что тебя тяготит, на душе станет легче.
Скотт не ответил, и Райлан продолжил:
— Мне кажется, это правда. — Его голос немного дрожал. — Во всяком случае, для меня. Я столько лет держал это в себе и старался не думать о том, что стало с мамой… но вот сейчас поделился с тем, кому доверяю, и мне стало легче.
Когда Скотт посмотрел на него, в его взгляде стояла рвущая душу печаль.
— Это хорошо, — сказал он понуро. — Я твоего доверия не заслуживаю, но я рад.
— Скотт, ты совершенно…
— Ладно, — прервал его Скотт и резко отодвинулся от стола. Ножки стула пронзительно скрипнули, и момент был разрушен. — Я приехал еще и затем, чтобы ты снова помог мне с подводкой… — Он достал из кармана маленький тюбик и усмехнулся. Правда, до его глаз усмешка не поднялась. — Но нам пора в клуб. Попрошу потом Тину.
Райлан подошел к нему.
— Я буду счастлив помочь, и это займет всего пару секунд. — Он потянулся к тюбику, но Скотт сунул его обратно в карман.
— Не. — Он пошел к двери. — Это… неважно, забей.
Сердце Райлана вновь защемило, когда он почувствовал, что Скотт возвел вокруг себя стены, но он только кивнул, подобрал с пола рюкзак и забросил его на плечо.
Они в молчании дошли до машины. Сели внутрь. Скотт достал телефон, взглянул на него и небрежно швырнул на панель. На экране светились иконки новых уведомлений, и перед тем, как он снова погас, Райлан мельком увидел несколько смс, где Скотта называли «скотиной» и «тварью». Черт. Должно быть, на него ополчились приятели Лэнса. Райлана прошил стыд. Скотт пережил болезненное расставание и приехал к нему за моральной поддержкой, а он по какой-то причине решил, что будет неплохо загрузить его лишним дерьмом.
Тупой идиот, мысленно обругал себя Райлан. Хороший же из тебя друг.
Райлан заметил то, как на щеке Скотт дергалась мышца, как крепко он сжимал губы, как стискивал руль. Ему и так было больно, а Райлан только подлил масла в огонь.
Прости, подумал Райлан несчастно, но вслух ничего не сказал, чтобы Скотт не расценил это, как жалость.
Всю дорогу до клуба они промолчали.
Глава 16
С тем, кому доверяю. Я поделился с тем, кому доверяю, и мне стало легче.
Эти слова снова и снова стучали у Скотта в мозгу, перекрывая грохочущий «хаус», играющий на сотне оглушительных децибел. Рев толпы, звенящий в крови алкоголь — все это меркло перед ощущением бесценного груза доверия Райлана, лежавшего у него на плечах.
Оно до смерти пугало его.
Скотт прогуливался по главному залу. Народу сегодня было больше обычного, и причина столпотворения находилась в противоположном углу, где в окружении большой группы друзей стоял Лэнс. Скотт закатил глаза, будучи в курсе, что все его обсуждают. Главные клубные сплетники слетелись на запах скандала и теперь, предвкушая развитие драмы, в открытую пялились на него.
— Лэнс выложился по-полной, да? — услышал он около уха и обернулся. Рядом с ним была Тина. Он обнял ее за талию и с улыбкой отклонился назад, чтобы полюбоваться ее огромным розовым париком, похожим на ком сахарной ваты, безукоризненным макияжем и маленькими кристаллами, сверкающими в уголках ее глаз.
— Боже, выглядишь бесподобно, — прорычал он, и Тина вскинула голову.
— Надеюсь, — весело сказала она. — У меня ушло три часа на то, чтобы навести марафет и втиснуть свой бампер вместе со всеми накладками в это адское тесное платье. Я просто обязана выглядеть охеренно. — Она посерьезнела. — Малыш, ты в порядке? Лэнс болтает о тебе такую премерзкую чушь.
Скотт поцеловал ее в висок.
— Да, знаю. — Он печально поморщился. — Он где только можно понаписал про меня кучу постов, и теперь меня поливают дерьмом все его друзья и фанатки гей-порно. — Он обнял ее за плечо. — Пусть выпустит пар. Через несколько дней об этом никто и не вспомнит.
Тина с отвращением фыркнула.
— Скандал продается даже лучше, чем секс. — Она отстранилась и чмокнула воздух у его щек. — Ладно, я пошла готовиться к шоу. — Сделав пару шагов, она остановилась и, поколебавшись, продолжила: — Если хочешь, потом можно сходить за картошкой с чили и сыром. Как в старые времена, когда у нас бывали дерьмовые дни.
Скотта усмехнулся, согретый ее искренним беспокойством.
