Текст книги "Возлюбленная Немезида"
Автор книги: Меган Пол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 8
– Итак, Мириель Брейдвуд? В двух словах, как можно охарактеризовать ваши отношения? – деловито спросила Флоренс, надеясь, что ей удается сохранять внешнюю беспристрастность, потому что обнаженное тело Джекоба – что бы она ни говорила, – казалось, просто поселилось в ее воображении. Несмотря на все попытки Джекоба досадить ей!
Непредсказуемый тип. То прямо паинька – учтивый, приветливый, относится к ней с уважением, почти с любовью, а в следующую минуту словно с цепи сорвался – дразнит, жестоко насмехается, обращается с ней, как с презренной тварью. Если бы он постоянно держался с ней с оскорбительным пренебрежением, ей, пожалуй, было бы легче найти верный тон.
– В двух словах? Изящно сказано, Фло! Ты всегда так деликатна с героями своих интервью?
– Большинство из них не столь язвительны, – парировала она, сожалея, что не обладает актерским талантом Джекоба. А именно его умением изображать одно чувство, испытывая совершенно другое. В сущности, она ведь понятия не имеет о его истинном настроении на протяжении всего вечера. Ощущение не из приятных. Его поведение на любой стадии данной встречи могло быть просто игрой. Спектаклем.
А она то и дело выдает себя.
Джекоб искоса бросил на нее настороженный взгляд.
– Одно время мы с Мириель были любовниками, – отвечал он, будто они и не обменивались колкостями секунду назад. – Но в настоящий момент… э… даже не знаю, как охарактеризовать наши отношения. Мы – хорошие друзья и – он помедлил, – прекрасно ладим друг с другом. Поэтому мне не хотелось бы утверждать что-то конкретное относительно будущих перспектив.
– Дело ясное, что дело темное, – усмехнулась Флоренс, записав в блокноте, что Джекоб ни разу в жизни не дал ей прямого ответа ни на один вопрос.
– Я сказал то, что есть, – сухо отозвался он.
Флоренс взглянула на него более внимательно. Джекоб что-то скрывал, но что именно, ей теперь вряд ли удастся выяснить: недавнее взаимопонимание было безвозвратно утрачено. Оставалось только надеяться, что в ее статье не будет заметно зияющей дыры от отсутствия конкретной информации.
– Ладно. – Она отметила в блокноте, что должна сама каким-то образом осветить взаимоотношения Джекоба и Мириель. Придется хорошенько поразмыслить над этим вопросом. Правда, она и так уже немало о них думала. Чего уж тут кривить душей? Пора наконец признать, что Джекоб занимает определенное место в ее мыслях.
– Ты также встречался одно время с Полеттой Ньютон, верно? – продолжала Флоренс, назвав еще одну актрису, с которой некогда связывали имя Джекоба. Она была выпускницей Королевской академии театрального искусства, по возрасту чуть старше Джекоба, но, как ни странно, того же типа, что и Мириель, – худенькая и стройная, словно ива, с темными волнистыми волосами.
Джекоб, как оказалось, не желал откровенничать только о своих отношениях с Мириель Брейдвуд. О связях с другими женщинами, которых упоминала Флоренс, он рассказывал довольно охотно и даже подробно. В каждом случае это был относительно недолгий роман, завершавшийся мирным расставанием и дружбой.
Только мы, блондинки, бывшие толстушки, ему не по вкусу, думала Флоренс, подводя черту под кратким очерком о любовных похождениях Джекоба Тревельяна.
Она просмотрела сделанные записи, из которых явственно следовало, что все "завоевания" Джекоба обладали одинаковыми внешними данными – худые, как щепки, кудрявые и темноволосые. Он будто специально выбирал себе любовниц как можно более непохожих на нее. Блондинок среди них не было вообще! И ни одной женщины, которая в юности проявляла хотя бы малейшую склонность к полноте и с течением времени естественным образом избавилась от "пышных форм".
Боже правый, до чего, должно быть, ты ненавидишь меня, Джекоб, если даже близко не подпускаешь к себе таких, кто хоть чем-то похож на меня!
– Значит, теперь у нас одни костлявые брюнетки, а, Джекоб? – выпалила Флоренс, придя в ужас от такого открытия. Джекоб от неожиданности вытаращил глаза. Решив, что хуже того, что есть, уже быть не может, она смело продолжала: – В чем дело? Неужто я навечно отвадила тебя от блондинок?
– Может быть… Как-то не задумывался об этом, – рассеянно отвечал он. Флоренс показалось, что ей все-таки удалось заставить его скинуть маску.
Оба на несколько минут погрузились в молчание. Флоренс все еще пыталась постичь, что означает склонность Джекоба к тому типу женщин, который она очертила, подозревая, что он размышляет в том же ключе. Интересно, злится он на нее за то, что она обвинила его в ограниченности? Сам виноват. Обиделся он, видите ли, оскорбился! Какое он имеет право? Если уж кто и должен обижаться, так это она. Джекоб Тревельян, с горечью думала Флоренс, понятия не имеет, что ей пришлось выстрадать из-за него.
– Что еще тебя интересует? – наконец произнес Джекоб.
Флоренс вздрогнула, отвлекаясь от грустных мыслей. Она вновь, как это часто случалось, предалась воспоминаниям о тех тяжелых днях, когда она после похорон Дэвида покинула – временно – университет.
– Хобби. Пристрастия и антипатии. Друзья, – быстро, словно заученный урок, перечислила она.
– У меня их немного, – ответил Джекоб.
Вот свинья! Специально, что ли, тупым прикидывается?
– Немного чего? – без тени раздражения в голосе уточнила она.
– Наверное, хобби и друзей, – задумчиво проговорил Джекоб. – Потому что пристрастий и антипатий – это и к людям относится – у меня много.
Еще бы! – мысленно воскликнула Флоренс. – И я знаю наверняка, кто возглавляет список твоих антипатий.
– Понятно. А спортом занимаешься? Актер ведь должен сохранять хорошую физическую форму. Что ты для этого делаешь?
– Бегаю. Плаваю. Занимаюсь тай-чи-чуань. Для поддержания внутреннего спокойствия.
Флоренс прыснула от смеха, представив энергичного деятельного Джекоба в позе фламинго.
Вскинув брови, он смерил ее критическим взглядом. Она приготовилась услышать в свой адрес очередную язвительную реплику, но он вместо этого улыбнулся, и ее захлестнула волна пугающей радости. Неужели еще не все потеряно и им удастся вновь обрести недавно утраченный дух товарищества?
– Конечно, требуется некоторое воображение, чтобы представить меня в подобных позах. На съемках фильма "Беспокойный дядюшка Монти" я познакомился с одним парнем. Он серьезно увлекался восточными мистическими учениями и прекрасно владел приемами медитации. У него я многому научился. – Джекоб пожал плечами. – Сначала, разумеется, я подшучивал над ним, полагая, что все это полнейшая чушь, но он, к счастью, сжалился надо мной и убедил не цепляться за свое невежество. В результате я прислушался к его советам и узнал кое-что полезное!
Десять лет назад Джекоб никогда не подверг бы себя самоиронии. Флоренс разволновалась. А что, если он все-таки изменился, хотя бы чуть-чуть? И если изменился, может, и к ней стал добрее?
– Я и сама немного занимаюсь йогой, когда есть время, – примирительно сказала она. – Полагаю, в основе этой философии лежат аналогичные принципы. Организация психики и прочее.
Джекоб кивнул.
– Представляю, какое эффектное зрелище ты являешь собой в леотарде [1]1
Леотард – трико акробата или танцовщика.
[Закрыть].
– Я обычно надеваю свободные шорты и футболку. – Она постаралась придать своему тону мягкость, чтобы не разрушить едва установившийся между ними хрупкий мир.
Джекоб вновь улыбнулся и подмигнул.
– А жаль. Я, между прочим, занимаюсь совершенно голым.
– Опять сцены с обнажением! – упрекнула его Флоренс со смехом. – Боже, и как к этому относится народ в спортзале?
– У тебя испорченный ум, Флоренс. – В глазах Джекоба, сиявших аквамариновым блеском, заплясали дьявольские огоньки. – Я занимаюсь дома.
– Рада это слышать, – сказала она, в то время как воображение рисовало ей образ обнаженного Джекоба, с грациозной медлительностью выполнявшего упражнения тай-чи-чуань.
Теперь, когда взаимопонимание было восстановлено, беседа потекла сама собой, и Флоренс вскоре составила довольно полную картину личной жизни Джекоба.
Он был по натуре индивидуалистом, очень любил свою работу, но, как выяснилось, настоящих друзей среди актеров имел мало. Вопреки той информации, которую Флоренс получила от Энни, Джекоб вел спокойный и даже уединенный образ жизни, изредка, по необходимости, посещая светские мероприятия. Он любил книги, классическую музыку, хорошие фильмы, нетрадиционный юмор – в общем, все то, что доставляло удовольствие ей самой. Просто невероятно, что у них такие схожие вкусы, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства и отсутствие всякого общения между ними на протяжении долгих десяти лет. Грустно все это. Они могли бы быть отличными друзьями.
– Вот вроде бы и все, – сказала наконец Флоренс, убирая в сумку блокнот с диктофоном. – Необходимый материал я собрала. И ужин тоже был замечательный. – Она глянула на пустые коробочки и улыбнулась. – Пожалуй, не буду тебе больше докучать. Ну что, берем такси – вернее, два – и разъезжаемся каждый в свою сторону?
На красивом лице Джекоба на мгновение отразилось искреннее разочарование, и Флоренс возликовала. Чему она радуется? Торжествует победу? Или причина в другом? Чем бы ни была вызвана ее радость, чувствовала она себя превосходно. Настроение поднялось. Ей удалось задеть его за живое. В кои-то веки!
Но Джекоб огорчался недолго. Через секунду лицо его разгладилось, он встал и вежливо подал ей руку, помогая подняться со стула.
Тут Джекоб удивил ее еще раз.
– Почему бы нам не пройтись немного, Флоренс? – предложил он. – А то может случиться так, что минует еще десять лет, прежде чем нам представится новая возможность поговорить.
Флоренс внутренне поежилась. Десять лет? Как она это переживет?
– Почему бы и нет? – согласилась она. – После рыбы с чипсами прогулка мне пойдет только на пользу.
– У тебя потрясающая фигура, Фло. Твое беспокойство мне совершенно не понятно.
– Спасибо. – Флоренс, смущенная его похвалой, в замешательстве решала, взять ей Джекоба под руку или нет. Несмотря на восстановленный мир, она по-прежнему боялась дотрагиваться до него. В конце концов она чисто символически сунула ладонь ему под изгиб локтя, почти не касаясь его руки. Если Джекоб и обратил внимание на ее сдержанный жест, то никак этого не выдал.
– Ну что, Флоренс, теперь давай поговорим о тебе? – поддразнивающим тоном сказал он, когда они покинули сквер, двигаясь в западном направлении. До ее дома путь не близкий, уныло думала Флоренс, больше опасаясь не за ноги, а за свои ответы.
– Зачем? Живу я тихо, как самый простой обыватель. Боюсь, ничем интересным порадовать тебя не смогу, Джекоб.
Он потрепал ее по ладони, лежавшей на его руке. Как бы невзначай, мимолетно, но Флоренс его жест взволновал.
– Скромничаешь, – заметил Джекоб. – Ты ведь работаешь в большом журнале. Пишешь интересные статьи, берешь интервью. Я склонен думать, что твоя жизнь насыщена событиями. И это только внешняя сторона. – Он искоса посмотрел на нее. – Наверняка у тебя тоже много приятелей и знакомых?
Флоренс медлила с ответом. Признаться Джекобу в том, сколь скудна ее жизнь по части кавалеров и любовников, было по меньшей мере унизительно. Тем более что виновником ее затворничества был именно он. Разве может она объяснить, что все эти годы тосковала по нему так же сильно, как и ненавидела его?
– Есть немного, – неохотно созналась она. – Но это не известные общественные деятели. Ты их не знаешь.
– Возможно, – согласился Джекоб. Неужто ревнует или у нее просто разыгралось воображение? – Но мне все же интересно, что это за люди.
– С чего это вдруг?
– Ты носишь фамилию Тревельян, Флоренс, – отвечал он; теперь в его тоне явственно слышалось раздражение. – И я хочу знать, достойны они тебя или нет.
Флоренс убрала ладонь с его руки.
– Достойны? Кого, черт побери, ты из себя строишь? Надо же, не спросила твоего позволения! – Отстранившись от Джекоба, она пошла рядом, бросая в его сторону гневные взгляды, одновременно стараясь следить, куда ступает. – За десять лет ты ни разу не вспомнил обо мне. С какой стати теперь вдруг такая забота? Тем более что тогда, если не ошибаюсь, ты был невысокого мнения о моих достоинствах! Во всяком случае, считал, что Дэвида я не достойна. Твой лучший друг, разумеется, заслуживал лучшего. – Она чувствовала, что краснеет, но была слишком возбуждена и разгневана, чтобы применить методику самоконтроля. – Что касается тебя самого, то тут я годилась только на то, чтобы убить со мной скучный вечер; просто ничего более стоящего не подвернулось! – Она сознавала, что кричит, но остановиться уже не могла. – Тебя я тоже была не достойна – ни тогда и уж конечно же ни теперь! Высокомерная свинья!
Флоренс, не оглядываясь, решительно зашагала вперед, намереваясь уйти от Джекоба как можно дальше, и вдруг увидела, что путь ей преградил дюжий молодой парень с нездоровым цветом лица и поросячьими бегающими глазами. Откуда он выпрыгнул, она не заметила. Парень, не давая ей опомниться, сдернул сумку с ее плеча и оттолкнул в сторону, когда она попыталась ухватиться за нее.
Время словно остановилось, закружилось на месте. Она споткнулась, заваливаясь назад, и тут же ощутила на талии сильные ладони, предохраняющие ее от падения, услышала голос, пронизанный лаской и тревогой, голос, который не слышала десять долгих лет:
– Фло! Родная! Тебе плохо?
Родная?
Этот голос поверг ее в еще больший шок, чем утрата сумки, и одновременно привел в чувство, наполняя радостью и яростью.
– Со мной все в порядке, Джекоб! Не беспокойся! – Она мельком глянула на его красивое взволнованное лицо и устремила взор на убегающего налетчика. – Он украл мою сумку. Мои записи! Диктофон! Все!
И опять вокруг нее все вдруг словно обратилось в кадры замедленных съемок. Джекоб смерил ее взглядом с головы до пят, будто удостоверяясь в том, что она не лжет, затем резко развернулся и бросился в погоню.
Нечто подобное Флоренс уже видела – в том фрагменте из недоснятого фильма, который показывала им Энни в редакции. Но наблюдать Джекоба "во плоти" было еще более захватывающим зрелищем. Он мчался за подлым воришкой, будто отважный воин за смертельным врагом, передвигаясь с грациозностью и уверенностью крупной хищной кошки, охотящейся за жалким пугливым кроликом. Через несколько секунд Джекоб уже держал уличного грабителя за плечо, отнимая украденную сумку.
Парень убежал недалеко. Флоренс быстро преодолела разделявшее их расстояние. И как раз вовремя. Иначе Джекоб, судя по его искаженному яростью лицу, разорвал бы беднягу на куски. Он был почти одного роста с грабителем, но не столь массивен. Тем не менее, намекни она хотя бы полузвуком, полужестом, парню пришлось бы очень плохо. В его поросячьих глазках застыл невыразимый ужас, губы тряслись от едва сдерживаемых рыданий.
– Он, правда, не причинил тебе зла? – спросил Джекоб; губы побелели, голубые глаза сверкают, как электронная дуга, пальцы железной хваткой впились в плечо вора. Тот застонал от боли.
– Со мной все в порядке, Джекоб, – ровным голосом произнесла Флоренс. – Отпусти его. Вещи мои ты вернул. Пусть идет. – Она забрала у Джекоба свою сумку, которую тот сжимал в другой руке. – Все хорошо.
Джекоб продолжал смотреть на нее, сотрясаясь мелкой дрожью.
– Джекоб, отпусти его, – повторила она и вздохнула с облегчением, когда он наконец выпустил свою добычу. Парень кинулся наутек, словно перепуганная крыса.
Флоренс пожала плечами, собираясь разрядить ситуацию какой-нибудь обыденной фразой, но тут на нее накатила тошнота, колени подкосились. Со словами "шок", "запоздалая реакция" она начала оседать на тротуар, казавшийся ужасающе твердым и жестким, но те же сильные руки, что недавно удержали ее от падения, вновь подхватили ее. Тошнота сразу прошла. Она погрузилась в теплую обволакивающую темноту, сомкнувшуюся прямо перед устремленным на нее взглядом ярко-голубых глаз.
– Я понимаю, это звучит банально, – произнесла Флоренс, стремительно приходя в сознание, – но не мог бы ты объяснить, где я все-таки, черт побери, нахожусь?
Она резко выпрямилась. Пальцы уперлись во что-то мягкое. Опустив глаза, она увидела, что сидит на диване, обитом замшевой тканью табачного цвета, которую бессознательно гладит рукой. Флоренс с любопытством огляделась.
Она находилась в небольшой комнате, убранной просто, но со вкусом, которая явно принадлежала Джекобу, потому что сам он тоже был здесь – стоял неподалеку, наливая для нее бренди из квадратного графина. Услышав ее голос, он тут же подошел к ней, протягивая бокал с напитком.
– У меня дома. – Джекоб смущенно улыбнулся. – Сюда было ближе ехать… Надеюсь, ты не против. – Его куртка с рубашкой висели на спинке одного из двух стульев с той же коричневатой обивкой, что и диван, на котором она сидела, а сам он предстал перед ней в джинсах и застиранной облегающей футболке. – Как ты себя чувствуешь? – Джекоб осторожно вставил бокал ей в руку и поднес к ее губам.
– Я уже сказала, хорошо. – Она отпила из бокала маленький глоток приятной ароматной жидкости. Дыхание на мгновение перехватило, потом по телу разлилось тепло. – Запоздалый шок. Все было нормально, пока тот мужик не убежал. Потом до меня вдруг дошло, что у него мог быть нож или еще что-то. Он мог порезать тебя, и это была бы моя вина!
– Чепуха, – сказал Джекоб и кивком указал на бокал, заставляя ее сделать еще глоток. – Я могу постоять за себя. Слава Богу, что он тебя не поранил! – Джекоб прижал бокал к ее губам. Флоренс отхлебнула бренди, на этот раз с большим удовольствием, поскольку уже знала, какое будет воздействие.
Проглотив набранную в рот жгучую жидкость, она отвела руку Джекоба и опустила бокал к ногам на ковер с рыжевато-бежевым узором.
– Я, между прочим, тоже владею приемами самозащиты, – заявила она, изумляясь собственному поведению: ей следовало бы поблагодарить Джекоба, а она хамит.
– Не сомневаюсь, – отозвался Джекоб с удивительной лаской в голосе. – Убежден, ты без труда вышибла бы мозги этому подонку. – На его лице отразилось искреннее раскаяние, придавшее чертам еще больше обаяния, отчего у Флоренс тревожно застучало в висках. – Это я отвлек твое внимание. Ты была расстроена, рассержена на меня, и по праву. А этот негодяй, должно быть, заметил, что ты не в себе, и воспользовался твоим замешательством.
Флоренс не верила своим ушам. Джекоб, которого она знала десять лет назад, и не подумал бы брать на себя ответственность за неприятное происшествие, даже если бы оно и в самом деле произошло по его вине. И этот новый, изменившийся Джекоб явился для нее не меньшим потрясением, чем недавний инцидент с ограблением. Пожалуй, даже более сильным. Она страстно желала, чтобы он не сидел так близко к ней. И не потому, что его близость была ей неприятна. Напротив. Она просто опасалась, что сама бросится ему на шею.
– Как я попала сюда? Помню только, что у меня закружилась голова, а потом словно в пустоту провалилась, – объяснила она, стараясь не терять ясность мысли. Джекоб, казалось, с каждой секундой надвигался на нее, хотя она знала, что он ни на дюйм не сдвинулся со своего места.
– Я подхватил тебя и перенес на скамейку, а потом один из прохожих поймал для нас такси. И, как я уже говорил, до моей квартиры ехать было ближе.
– Гм… понятно, – пробормотала Флоренс. На самом деле она мало что усвоила из его объяснения, поскольку все ее мысли были заняты только тем, о чем она всегда запрещала себе думать.
– Никаких проблем, – сказал Джекоб уже более насмешливым тоном. – Как только окончательно придешь в себя, я вызову такси, и отправишься восвояси. – Флоренс глянула на него: на его губах играла ироничная усмешка. – Я не стану заставлять тебя терпеть мою отвратительную персону дольше, чем это необходимо!
– Не такой уж ты противный, Джекоб, – возразила Флоренс, вновь хватаясь за бокал с бренди, чтобы успокоить нервы. Иначе она выкинет нечто ужасное. – Только немножко. Мне кажется, с годами ты меняешься к лучшему.
– Что ж, спасибо, сестренка. – Джекоб встал с дивана и подошел к подносу, на котором стоял графин с бренди. У Флоренс, огорченной его внезапным удалением, создалось впечатление, что Джекоб напуган не меньше ее. – После такого признания я чувствую себя гораздо лучше. – Он плеснул себе немного алкоголя, повернулся к ней лицом и, прислонившись к серванту, пригубил бокал.
Флоренс не сводила с него глаз. Казалось, они продолжают беседу, но не прибегая к помощи слов. Задают друг другу вопрос за вопросом.
Ты хочешь? Ты согласна? Тебе можно верить? Чего мы ждем? Почему ждали столько лет?
Флоренс чувствовала, как в ней нарастает, копится возбуждение. Оно набухало, как ком, подавляя все центры самоконтроля и уничтожая остатки здравого смысла. Объятая паникой, она вскочила на ноги и огляделась.
– У тебя есть ванная? – спросила она, сознавая всю нелепость своего вопроса. Джекоб, разумеется, тоже это понимал.
– Да. Конечно. Мне следовало бы подумать… Я покажу, – отрывисто и смущенно произнес он, словно опасался тоже сморозить какую-нибудь глупость. Шагнув вперед, он непривычно изящным жестом указал в направлении убежища, которое она искала.
Ванная Джекоба была облицована плиткой в серо-голубых тонах. Один комплект изразцов почти точь-в-точь соответствовал лазурному оттенку его глаз. Заметив это, Флоренс едва не рассмеялась. Неужто он и впрямь столь тщеславен? Очень может быть. Только эгоист вроде Джекоба Тревельяна способен додуматься до того, чтобы оформить декор под цвет собственных глаз.
Флоренс, словно запертая в неволе кошка, крадучись рыскала по ванной, прекрасно сознавая, что занимает свое воображение различными причудами с одной целью – отвлечься. Она тщательно привела себя в порядок – умылась, причесалась, подкрасилась, подтянула колготки, которые чуть сползли, когда она упала. Все. Прятаться больше нельзя.
Фло, прошу тебя, не делай этого! – умоляла она себя, стараясь вспомнить все хорошее, чем наполнено ее уютное упорядоченное существование. У нее прекрасная работа, в которой она уже добилась значительных успехов и пойдет еще дальше; у нее есть Рори, с которым, при желании, она могла бы быть счастливой.
Глядя на себя в огромное зеркало – еще одно подтверждение тщеславия Джекоба, – она провела пальцами по великолепному кокетливому кружеву, украшавшему творение Роуз.
Неужели это ты, Фло, мечтаешь о безумстве? Или это не ты, а какая-то светская красотка в роскошном платье? Ты затеваешь непростительную глупость. О стольком забываешь, стольким пренебрегаешь, столько всего предаешь. Напрочь перечеркиваешь последние десять лет своей жизни.
И все же, думала она, может, хватит топтаться на месте? Она отвела руку за спину и расстегнула молнию на платье. Не пора ли изгнать демонов? Вернее, моего демона, поправилась она, выступая из упавшего к ногам платья. Флоренс взяла с полочки флакон с одеколоном и сняла крышку. Ванная, голова, все существо ее наполнились запахом, который преследовал ее на протяжения десятилетия.
Дело даже не в нем, рассуждала она, скидывая туфли и изысканное нижнее белье. Она просто устраняет препятствия, ставит точку в незаконченном деле, освобождается от ненужного багажа, мешающего ей жить в полную силу.
В нагом виде она почувствовала себя еще ужаснее. Одежда лежала на стуле, стоявшем в ванной, и натянуть ее на себя было не поздно. Она оденется, извинится и уйдет; Джекоб ни о чем не догадается. Но рука потянулась не к платью, а к висевшему на двери соблазнительно уютному махровому халату сочного синего цвета, который, должно быть, тоже выгодно оттенял голубые глаза Джекоба. Флоренс усмехнулась.
Ты просто чванливый индюк, братец, с улыбкой думала она. Она надела халат и повернула ручку двери.
Гостиная была пуста – лампы погашены, бокалы одиноко стоят на столике. Флоренс вышла в узкий коридор. Может, она ошиблась? А что, если Джекоб на кухне, готовит кофе или еще с чем возится? Потом она заметила мягкий свет, льющийся из дверного проема другой комнаты. Сердце как-то странно взбрыкнуло. Должно быть, это его спальня, догадалась Флоренс. Неслышными шагами она направилась к источнику света.
Спальня Джекоба, в отличие от скромной гостиной, оказалась на удивление традиционной и уютной. Она была убрана в теплых тонах – бронзовом, охровом и коричневато-зеленом. Кровать под старину, изголовье и рама с ножками украшены инкрустацией из меди, сверху – толстое пышное пуховое одеяло цвета терракоты, а под одеялом – без сомнения, голый – Джекоб.
Флоренс, позабыв про собственное смятение, с изумлением взирала на его позу. Она ожидала увидеть Джекоба распростертым по-хозяйски на спине с подоткнутыми под голову руками, ожидала встретить устремленный на нее уверенный взгляд. А он лежал на боку и смотрел на окно, нервно сжимая пальцами одеяло, словно оробевший мальчишка.
Оробевший? Не такой уж и оробевший, думала Флоренс, наблюдая, как Джекоб поворачивается к ней. Нужно обладать беспрецедентной самоуверенностью, чтобы ждать даму в постели!
– А ты, похоже, ничуть не изменился, Джекоб, – промолвила Флоренс. Она переступила порог спальни и остановилась. – Настолько был уверен, что я лягу с тобой в постель, что даже спросить не удосужился.
Джекоб как-то странно взглянул на нее; на лице отразилась целая гамма чувств, названия которым она не смогла бы подобрать. Потом его губы медленно раздвинулись в знакомой усмешке.
– Не я один, – тихо произнес он, смерив взглядом ее фигуру в мужском махровом халате, из-под которого выглядывали голые ноги.
Да, отпираться бессмысленно. Правдоподобного объяснения она все равно не найдет. Флоренс улыбнулась, признавая свою вину. Усмешка Джекоба обратилась в озорную заговорщицкую улыбку. Сейчас не время язвить и пререкаться, осознала Флоренс. Если они оба примут друг друга такими, какие они есть, и бросят на время свои игры в кошки-мышки, это будет лучше для обоих.
Освещение было щадящим, но Флоренс вдруг обуяла стеснительность. В общем-то, Джекоб уже однажды видел ее обнаженной, да она и не стыдилась собственного тела, тем более что с тех пор ее фигура значительно постройнела. Просто она вспомнила, что в числе его сексуальных партнерш – если верить молве – были исключительно красивые женщины, пленительной наготе которых не страшен даже суд кинокамер. Разве она, даже при всех ее сброшенных фунтах и подтянутости, достигнутой ценой упорных занятий на тренажерах, может соперничать с ними? Но ведь если она потребует темноты, Джекоб сочтет ее ханжой и кривлякой.
И все же Флоренс решилась высказать свое желание.
– Может, выключим свет? – предложила она, передернув плечами.
– Думаешь, нужно? – с какой-то безысходностью в голосе отозвался Джекоб и сел на кровати. Одеяло соскользнуло к поясу, обнажая мускулистый торс, незагорелый и без волос на груди, однако гладкая кожа отливала красивым блеском, выдавая в нем здорового сильного мужчину. Флоренс сдавленно сглотнула слюну, всем существом обращаясь в комок неутолимой страсти.
– Да, – ответила она, полная решимости не терять головы перед лицом неотразимого мужского обаяния.
Джекоб вздохнул, но это не был вздох досады или раздражения. Если бы Флоренс по-прежнему не подозревала его в использовании своего актерского дарования для достижения корыстных целей, она сочла бы, что им владеет страстное томление, такое же, как ее собственное. Она прикусила губу. Ей так хотелось подчиниться ему, уступить во всем, но она понимала, что делать этого нельзя. Иначе, когда все закончится, ее ждет беспросветное будущее.
– Ты согласишься на компромисс? – спросил Джекоб, разглаживая складку на одеяле. С секунду или две он внимательно наблюдал за своим пустячным действием, затем вновь обратил на нее взор. Его голубые глаза полнились надеждой. Почти мольбой.
Будь осторожна, молча напомнила себе Флоренс.
– Возможно.
– Давай погасим лампу и откроем шторы. Лунный свет ведь не очень яркий.
– Ну да! Чтобы половина Лондона пялилась на нас! – запротестовала Флоренс, думая о том, как, должно быть, прекрасно предаваться любви в лунном сиянии.
– Об этом не тревожься, – поспешил успокоить ее Джекоб. – Спальня не просматривается с улицы. Нас никто не увидит.
– Вот как? Значит, у тебя уже есть подобный опыт?
Джекоб покраснел, но ничего не ответил. Помедлив с секунду, он протянул к ней руку.
– Прошу тебя, Флоренс, – услышала она его сиплый голос, пронизанный глубоким волнением. – Гаси свет. Закрывай шторы. Я согласен на все. Только бы ты была рядом.
У Флоренс защемило сердце. Может, он все-таки говорит искренне? Может, она действительно что-то значит для него, хотя бы на один этот вечер? Почему нельзя заглушить в себе подозрения и предрассудки на час или два? В конце концов, те два часа, что они провели вместе десять лет назад, несмотря на все печальные последствия, сохранились в ее памяти как величайшее блаженство.
– Я сейчас, – прошептала она и, приблизившись к окну, раздвинула шторы.
Джекоб не лгал. Спальня с улицы не просматривалась. Из окна она видела только залитый лунным светом чудесный сад. Джекоб потушил лампу.
Полумрак не прибавил ей смелости, но, не желая отступать от соглашения, она скинула халат. Тело засеребрилось в бледном причудливом сиянии. Она почти кожей ощущала на себе пожирающий взгляд Джекоба.
– "Я при сиянье лунном надменную Титанию встречаю" [2]2
У. Шекспир. "Сон в летнюю ночь", пер. Т. Щепкиной-Куперник. Алма-Ата, 1981, с. 670.
[Закрыть], – с надрывом, но без должного пафоса процитировал Джекоб шекспировскую фразу и прикусил губу, будто и впрямь был очарован ею. – О Флоренс, Флоренс. – Он со вздохом откинул одеяло и протянул к ней руки.
Преисполненная фатализма и жажды сексуального наслаждения, Флоренс шагнула навстречу его объятиям.
